Текст книги "Рыжие Пупырчатые Яйца (СИ)"

Автор книги: Анита Фрэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

  Видимо, позавтракав омлетами с креветками и зеленью, а также привозными авокадо, миллионерши отдыхали. А повар... Тот, в силу своих аристократических привычек, не привык затевать приготовления к обеду в столь ранний час!..

  Короче, я во всю истекал слюной. Не может быть, чтобы наши миллионеры, даже те из них, кто имел плохой характер и замашки Рокфеллера, всю жизнь носившего один и тот же костюмчик, не могли эти скромники сдавать своих жён в плохие лагеря, ещё более скромные, чем костюмчик Рокфеллера.

  Однако, подобравшись ближе, я, наконец, смог трезво, без романтической слезы в глазах, оценить интересовавшие меня объекты. Глаз поразила... их кондовость! То бишь кондовая примитивность.

  Все здания, если их можно было так назвать, отличались вопиющим несовершенством. Даже я, не имея строительных навыков, сколотил бы более приличное жильё.

  То были уродливые хибары-времянки, сложенные наспех из чего попало: из новых и старых досок, из металлических щитов и сеток, из картонных коробок и прочих отходов жизнедеятельности человека.

  На фоне этой «лепоты» вдруг нарисовался силуэт одного из бомжеватых мужиков, виденных мною ранее на лугу. На этот раз он был одет не в шкуру, а в балахон непонятной формы, сшитый из ткани непонятно какой расцветки. На голове бомжа клочковато топорщились волосы, будто их стригли сугубо садовыми ножницами. И ни разу в его жизни не расчёсывали.

  К тому бомжовому субъекту подошли ещё двое бомжеватых – точно такие же антинарядные и антимодно стриженые. Все трое стали шумно и возмущённо переговариваться:

  – Что дальше?

  – Откуда я знаю? Будем ждать!

  – А когда он приедет?

  – Кто?

  – Ну, этот... как его... депутат в кандидаты... Или нет... Кандидат в губернаты! Тьфу, ты...

  – Губернат в депутаты, мать вашу!.. – произнесла свой торжественный «отходняк» бомжеватая и как-то, совсем неуклюже, съёжилась. Типа сникла.

  Тут, конечно, она дала маху. Так резко снизить свой авторитет в глазах подчинённых! Чувствуя, что надо бы на время удалиться, может, забудут её позор, она засеменила в сторону массива деревянных построек.

  Коллеги, они же подчинённые, проводили её мутными взглядами. Сказалось качество местного пива? Мутными и весьма насмешливыми взглядами проводили они бомжеватую.

  Хотя, и они сами, подчинённые-то эти, как показали грядущие события, тоже особым интеллектом не блистали. Кроме, конечно, одного товарища. Державшегося в стороне от них.

  То был именно «товарищ». Весь грамотный, постсоветской закваски, видевший на своём веку много лекторов общества «Знание» и прочих старательных преподавателей, поучавших всех и вся, как надо жить. Даже если их об этом не просили.

  Ладно, сейчас на Ютьюбе полно точно таких же умников, только чутка помоложе. Те хоть деньги за свои высказывания берут. В общем, на хлеб с маслицем им хватает.

  А те, кто годами постарше, кто даже не знает порой, как включается компьютер, те вообще неуёмные, брызжут бесплатно, тягучей слюной, в самых неподходящих для этого местах. Типа «ищут свободные уши»! Но вместо внимательных ушей находят... порицание! В самом плебейском значении этого слова.

  Словом, как в китайском народе говорят: «Опасно жить в эпоху перемен!» Ведь и по башечнику можно схлопотать. От не понимающих уже давно прошедших, супер-ценных советских ценностей граждан.

  В общем, был среди подчинённых бомжеватой один супер-интеллектуал. Хотя внешне он ничем не отличался от остальных «охранников» долины.

  Узрев его унылый, но очень интеллигентный и трогательный взгляд, я вышел из моего укрытия. Предварительно тоже напустив на себя грусть. И положенную рваность. Дёрнул майку на груди – «декольте» и увеличилось, сделалось фигурным, как раз таким, как надо! Как надо было в тот момент, чтобы вызвать крайнее доверие к себе. Типа душевную расположенность к своей персоне.

  Ты кто? – спросил меня интеллигент.

  Поэт! – хохотнул я, но меня, с этим моим шуточным титулом, как ни странно, приняли всёрьёз.

  – Давай стихо! – не растерялся мой новый собеседник. – А я тебе потом скажу, чего ты стоишь.

  Я стал лихорадочно перебирать в уме свои недавно выдуманные перлы.

  – Слушай, тебя замучаешься ждать! – заёрзал он, поправляя вышитую крестиком древнюю подушку у себя под задницей. Сидел он на свежеспиленном бревне.

  – Да мне, от неожиданной встречи с тобой, только про похудание стихи приходят.

  – Валяй про похудание! Я давно мечтаю похудеть свою невесту. Самому-то мне не надо, видишь, какой я...

  Я закатил глаза, напустил на себя максимально поэтический вид и провозгласил:

  – Монолог диетолога, ныне покойного!

  – Это ещё что за хрень?! – встрепенулся мой новый собеседник.

  – Это, собственно, ответ покойного французского писателя и диетолога Мишеля Монтиньяка на открытое письмо худеющих трудящихся, живущих в СНГ, принесенное к его гробу представителем НИИ питания. К нему-то, собственно, к представителю НИИ, и относится сие обращение!

  – А... НИИ... Работал я как-то в НИИ, не понравилось... Давай скорей, читай, а тоя от тебя усну, кажется. Вот уж зануда! И откуда ты такой взялся?

  – Из дому! Как и ты, наверное? Мама-старуха не хочет кормить, так ты, в свои сорок лет пришёл сюда, оторвался от любмого компа с любимыми детскими играми, который в плане жрачки совершенно бесполезный. На дармовые харчи пришёл сюда. Да?

  – Да! А что в этом плохого? Если кто– о кормит и не упрекает – я только за! А Монтиньяк тут, собственно, при чём? Он ещё може говорить, лёжа в могиле? Это фантастика такая у тебя в стихах?

  – Сейчас узнаешь, – ответил я. – Узнаешь и оценишь. Ты же обещал?

  – Ну, да... В принципе...

  Я тут же, не теряя времени, заголосил, предполагаемым тоном покойного Монтиньяка, с его предполагаемыми покойницкими интонациями.

  Вот, лежу в гробу нетесном,

  Чувствую себя пгэлестно!

  Ничего, что я картавить?

  Здесь мне прикус не исправить...

  Кладбище, конечно, супер,

  Но когда реально умер...

  Милый друг, ужо поверь:

  Не до дикции теперь!

  Вот, ты пишешь, что в Расеи

  все не так как я худеют,

  не приучены к порядку,

  редко делают зарядку...

  Так послушай мой рассказ,

  объясню тебе за раз,

  как я до всего дошёл,

  как Донцову превзошёл...

  Тиражи мои космичны,

  гонорары симпатичны.

  Говорят, что эти суммы,

  всех доводят до безумья...

  Всех, не всех, но кой-кого,

  довели до кой-чего...

  Ну, так слушай же, дружище,

  Не топчи зазря кладбИще:

  Буду я словами скуп,

  ты ж не дерево, не дуб,

  вмиг смекнёшь, об чём базар...

  Так... чего я тут... сказаль?

  Видишь, мОзги поистлели!

  А когда-то всласть кипели...

  Ну, так слушай же скорей,

  Как я жиль... писаль... О*кей!

  Долг исполнил как сумель:

  всю Европу похудель.

  И себя худеть заставиль,

  я ж поборник честных правиль!

  Я себя оздоровиль

  И народу угодиль,

  все довольны и худы,

  ды-ды-ды-ды-ды-ды-ды...

  Если автор книг полезных

  Нарекает на болезни,

  Грош цена его труду,

  ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду...

  Как приятно лечь в могилу,

  осознав науки силу!

  Я и нынче на диете,

  хоть не прыгать мне в балете...

  Вроде, выполнил задачу:

  заработал дом и «дачу»,

  три машины, пять квартир

  (в каждой – миленький сортир!)

  «Дача» у меня – ништяк!

  Это ж зАмок, как-никак...

  Дом шестнадцатого века...

  Там... теперь... музэй-аптэка...

  А теперь – чисто по делу...

  Что-то кушать захотелось...

  Говорят, в каких-то странах

  На гробы кладут бананы...

  Ну, да ладно, чё стонать...

  Не... принёс ли... ты... пожрать?

  Я привык за чашкой чая

  Все вопросы обсуждать...

  Значит так... отказ от жира...

  отсыров и от кефира...

  от шикарных отбивных...

  ыыыыыыыыххххх.....

  Что? Коровы тоже в теле?

  Ах... и правда... в самом деле...

  Хоть питаются травой,

  а мордыльник... Ух, какой!

  Ну, а ты разве корова?

  Ты ж не блогер из Тамбова!

  Мало в СЕти таких жо...

  Правда, есть и фотошоп.

  Про обмен веществ ты слышал?

  Он ведь разный! У мартышек

  красный жо... растёт спонтанно,

  и не только от бананов...

  Уфф... Дались же мне бананы...

  Надо бы про «сыто-пьяно»

  мне тебя предостеречь...

  О коньЯках будет речь.

  Есть во Франции коньЯки,

  вина всякие, виньяки.

  арманьяки, Д*Артаньяны...

  Вот где «пьяно»... «пьяно-пьяно»...

  Там, где «пьяно», там всё просто:

  выдал пару сладких тостов...

  тех, что на слуху у дам...

  и – айда по номерам...

  Если выпить без закуски,

  после выдержать нагрузки,

  равноценные разгрузке

  четырёх-пяти вагонов...

  В общем, с «пьяно»всё резонно.

  А вот сытость нам вредит...

  Непомерный аппетит

  Вызывает отвращенье...

  Ай, к чему нравоученья?

  Не для них ведь ты пришёл...

  Не затем меня нашёл...

  Буду краток... бу-бу-бу...

  Запиши себе на лбу

  правила – как похудеть...

  Будешь в них потом смотреть...

  Как баран...на-на-на-на...

  Правда, что ли, что «На-Hа» -

  это группа для петья...

  Для петья или питья?

  Все четыре баранА...

  Правил чуточка совсем...

  Их когда-то было семь...

  Запиши и не забудь...

  Бу-бу-бу... Вниматен будь...

  Перво-наперво усвой

  первых правил, он простой:

  кушать надо круглу сутку

  для веселия желудка...

  Если будешь голодать,

  всё назад вернёшь, пить дать,

  и тогда накой тебе

  мой менью... бе-бе-бе-бе...

  Мой менью весьма полезный,

  выполняй его железно,

  будешь на него работать

  в воскресенье и в субботу...

  Мой менью недорогой,

  но когда карман пустой,

  за дешёвые сасиськи

  будешь в очередь стоять...

  Заготавливай капусту,

  зелень делай, говорью,

  сотен пять зелёных в месяц

  хватит на фигур твою...

  Лучше же, конечно, тыща,

  и не в месяц, а в недель,

  но тогда тебе, дружище,

  надо «там» жить, а не «здесь»...

  Да! Забыл про группу крови...

  Если первой ты грешишь,

  баклажанною икрою

  растираться не спеши...

  Не учёл я группы крови

  в толкованиях своих,

  и теперь меня порою

  проклинают... и-хи-хих...

  Не учёл я там и это...

  как его... ну, да... угу...

  Лучше кушать всё отдельно:

  колбаса от курагу...

  Если ты не лох дешёвый,

  кроме книжечек моих

  купишь двойку-тройку новых

  приплюсуешь... и-хи-хих...

  Ты чего такой понурый?

  Не понравился рассказ?

  Ты уже худал? Не раз?

  Ну, и пузо! Высший класс!

  Ты, наверно, гнал картину,

  Интернету доверял?

  Все советы тех дебилов

  самолично проверял?

  На себе кто ж проверяет?

  Домочадцы нам на что?

  Верь мне, парень, как себе...

  Бе-бе-бе-бе-бе-бе-бе...

  Если дива Голливуда

  в месяц сбросила три пуда,

  ей за это отстегнули...

  А тебе? Угу... надули...

  Полтора кило, не больше,

  в месяц надобно терять...

  А до этого дней сорок

  вовсе ничего не жДать...

  Организм, привыкший к жиру,

  расщеплять его начнёт...

  но не сразу... а когда...

  Ну, и память... вот беда...

  Ждать в Расеи не привыкли

  всё хотят иметь за раз,

  потому и... фигли-мигли...

  мигли-фигли... Вот те раз!

  Ты чего обратно хмурый?

  Тоже ждать не хочешь? Ё...

  Так катись ты...

  Ёмаё...

  Футы-нуты представитель!

  От крутейшего НИИ...

  Толстопопый небожитель...

  Толстопузый... хи-хи-хи...

  Побежал как кенгуру...

  Мне поспать бы до утру...

  Не могу больше терпеть...

  Мне лохов не похудеть...

  Всю Европу похудель...

  И награды поимель...

  На Расею замахнулся...

  Вот где, братцы, лопухнулся...

  Там, у них, еда дешёвый,

  Потому фигур кондовый...

  На сасиськах похудеть...

  Легче в космос полететь...

  Им и в космос неохота...

  Легче на своём болоте

  У компьютера сидеть...

  Хомяком на всех глядеть...

  Хомячковое менью...

  Ах, как вкусно... нью-нью-нью...

  Новых выдали теорий,

  о которых не поспоришь...

  Будто жировой подушка

  от компьютера спасёт...

  И не с жиру их несёт, а с великого ума

  Не горюй, маман... ма.... ма...

  Чем умнее хомячок,

  Тем он толще... Дурачок!

  Ладно, это их проблемы...

  Буду спать... бу-бу-бу-бу...

  Каждый раз такие темы...

  поднимать... бу-бу-бу-бу...

  Перекинешься в гробу...

  Бу-бу-бу... бу-бу... бу-бу...

  На этом я закончил. Хотя мог бы ещё и продолжить. Мои стихи, как правило, бесконечны. Но собеседник мой спал. Заснул, гадина, а обещал подробную оценку моим куплетам дать. Тоже мне, хритег!..

  35.

  Возмущался я, конечно, молча. Учитывая мою хлипкую телесную структуру.

  Когда он проснулся. Про обещание своё, как я и ожидал, он, гадина, не вспомнил. А завёл свою волынку совсем про другое.

  – Мы с мамашей живём в убитой квартире. А ЖКХ – плати! С какой стати? Личноя не собираюсь оплачивать никакое ЖКХ. Пусть те, кто придумал такие цены, застрелятся.

  – Или кинутся с крыши! – обрадовался я. – У меня и такая историческая зари совка есть!

  – Тоже в стихах?

  – А как же!

  – Тогда валяй!

  Он снова прикрыл глаза, типа поэтически замечтался, типа провалился в транс. А я начал. С поэтическим подвыванием, как положено.

  – «Неубитые»! Драма в стихах!..

  "Живёшь, крупно прозябаешь, интересного вокруг себя не замечаешь.

  Неожиданно приходит озарение: квартира-то убитая!

  Непорядок, сам живой, а квартира убитая. Дисгармония.

  Раз не выдержал, убиваться пошёл. Выбрал этажик повыше, глянул вокруг – никого. В смысле, удерживать некому.

  Глянул вниз – тоже, вроде, никого. Может, кому-то пока убиваться не надо, может, квартирка у них пока ещё ничего.

  Кинулся раз – не убился. Козырёк над подъездом наклонный, срикошетил малехо.

  Кинулся два – снова не повезло. Внизу оказался слесарь.

  «В принципе, ничего страшного, – думаю я в полёте, – слесарь тоже как-то говорил, что квартира у него убитая. Хоть у кого-то что-то получится, хоть кто-то кого-то...»

  Единственное, что расстроило: слесарь увернулся. Я упал на кучу тряпок с мусорки, забракованных бомжами.

  Ничего, в другой раз повезёт. А так смотришь – сколько ещё народу неубитого! При убитых-то квартирах... Дисгармония..."

  При слове «дисгармония» мой собеседник вздрогнул и снова проснулся.

  – Я гармонь как раз продать свою хотел. Сунулся – а её нету!

  – Мать продала? – схохмил я.

  – А кто ж ещё! Как теперь жить? На что жить? Ась?

  – Живи с литературы. Со своих стихов! Не пробовал в издательство их отсылать?

  – Да сколько раз уж отсылал! По нулям! А у тебя как с этим делом?

  – Я успешен! Чрезвычайно успешен! Тут секрет надо знать!

  – Какой?

  – Сейчас скажу, ты только слушай внимательно, не спи уж в этот раз, а то повторять мен будет лень.

  – Валяй! В этот раз изо всех сил постараюсь не уснуть.

  Я снова завёл свою дежурную волынку. Снова с надрывом. Как положено.

  – Полезный совет из моей новой серии советов новой серии «Чего сказать-то хотел?» Когда идею опуса можно выразить одной фразой – высший пилотаж. Например: «Портрет старился вместо мужика, из-за чего тот обнаглел и морально разложился...». Это какое произведение?

  – «Портрет Дориана Грея».

  – Правильно! А вот тебе ещё: «Один ловкий аферист перепродавал покойников, выдавая их за живых...» Это что?

  – «Мёртвые души».

  – Молодец! А это что: «Один придурок, но не полный идиот, как оказалось, притворившись ревизором из столицы, обобрал до нитки целый город...»

  – «Ревизор»!

  – Красава! Слушай дальше: «Один завистливый студент, возомнивший о себе: „Я – типо Гамлет!“, убил старушку из-за денег»

  – «Преступление и наказание»! Идём дальше: «Один гениальный нюхач, обнаружив у нетронутых девиц аромат влияния, поимел его мощнейший концентрат путём серии убийств»...

  – Дык... «Парфюмер»!

  – Вот видишь, разбираешься. Значит у тебя ещё не всё потеряно. Понимаешь, мы, постсоветские граждане, часто путаем идею с идейностью, с так называемой идеологической направленностью. А суровая реальность такова: идея – это о чём речь в произведении, про что оно. Не более.

  – Иди ты!

  – Я недавно читал интервью с одной известной западноевропейской писательницей, которая утверждает, что ни одно западное издательство не возьмётся печатать книгу, в которой нет ярко выраженной идеи. И ей, как она говорит, в самом начале не удавалось подружиться ни с одним главредом, пока не стала действовать по этим правилам...

  – Ну, ты даёшь... – выдал мой новый собеседник свою глубоко интеллектуальную фразу. – А попроще выражаться ты не можешь? Не так витиевато. Еле-еле сдерживался, чтобы не уснуть!

  – Могу! Заказывай репертуар попроще! Что тут у вас, в долине, пользуется наибольшей популярностью?

  – Дык... Экология!

  – Ладно, сейчас выдам тебе кратенький рассказ про экологию. Но и Шерлок Холмс там будет фигурировать. Не обидишься?

  – Ну, ты и кладезь!

  – Ага, – кивнув, согласился я.

  И начал снова:

  "Шерлок Холмс, гуляя по Гайд-Парку, встретил молодую детективщицу.

  – Мисс, мне интересно, угадаете ли вы, чем пахнет вон тот джентльмен?

  – Вы хотите, чтобы я назвала марку сигарет? Сорт виски?

  – Нет, угадайте, чем пахнет его одежда...

  – Мммм... Какой-то странный одеколон...

  – Не угадали! Это стиральный порошок «Ариель», который плохо выполаскивается, даже после сотого полоскания остаётся едкий аромат...

  Девушка от восторга икнула три раза:

  – Ик... Ик... Ик... Надо же!

  Шерлок Холмс решил перейти к дальнейшей атаке:

  – Для меня не тайна, кто вам стирает вещи – ваша бабушка!

  – Как вы догадались?!

  – Во-первых, вы не знаете запаха порошка «Ариель» и, стало быть, стираете не вы. Во-вторых, на вашей одежде запах какого-либо порошка отсутствует, стало быть стирает ваша бабушка, а отнюдь не мать, которая уже принадлежит к поколению, не заботящемуся об экологии. Бабушки же, в большинстве своём, тайком от всей семьи, так и норовят подменить порошок обычным мылом. Дайте-ка мне телефон вашей бабушки, мне нужно выяснить сорт чудесного мыла, не имеющего запаха!..

  Мисс обиделась. И ушла. Так и не дав телефон бабушки. Чисто женская ревность..."

  Ценитель моих дарований в этот раз почему-то не заснул. А наоборот, глубоко задумался.

  – А давай я тебе, алаверды, тоже что-нибудь смешное расскажу. Типа анекдот.

  – Анекдоты обожаю! Сам не свой до анекдотов! Валяй!

  Он начал говорить со старушечьим акцентом:

  " – Соседк, а соседк... Да брось ты её, капельницу-то свою, хавай анекдот: «Понемногу, почючють стала поправляться: стали очи закисать, стала усира...»

  – Евдокия Прокофьевна!

  – А? Что? Это вы, доктор? Слушаю вас...

  – Как вы себя чувствуете?

  – Сегодня лучше, чем вчера, но хуже, чем в самом начале..."

  Он закончил и с любопытством глянул на меня.

  – Ну как?

  – Прикольно! Что ещё там у тебя есть в запасе?

  – Примерно тоже, и тоже из жизни. Лично сам слышал, будучи в церкви.

  – Давай, рассказывай, мне жутко интересно!

  Он снова начал говорить со старушечьим акцентом.

  "– Батюшка, ты меня поисповедуй!

  – Становись ближе, говори свои грехи...

  – Грехи?! Нету у меня грехов!

  – Как же я тебя исповедовать-то буду?

  – Ты предыдущую старуху шарьфиком своим накрывал? Накрывал! Дык... И меня накрой..."

  Культурно развлекаясь, мы даже не заметили, как снова подкатилась бомжеватая.

  – Над старухами издеваетесь?! Будто сами стариками никогда не будете! Стыдобища!..

  36.

  Долго слушали мы с моим новым собеседником выкладки бомжеватой старухи о том, как надо уважать старость.

  Старость, конечно, надо уважать. Но в меру. Иногда не грех и от души посмеяться. Над некими заумными и гонористыми старухами, которые всю жизнь вампирили, портили другим людям настроение, а когда совсем впали в маразм, то от них вообще житья никому не стало.

  А от некоторых просто смешно становится. По-доброму!

  Вот, например, когда некие высококультурные вдовы, некие профессорши, прямо у вас во дворе, после смерти своих мужей, устраивают театральные действа. Типа сильно чересчур уж сильно умничать начинают, воображают себя незнамо кем.

  А кое-кто из них ухитряется замаразмироваться до такой степени, что полицию приходится вызывать.

  А кое-кто вообще начинает с птицами общаться накоротке. Типа беседы с ними вести, смотреть, как они птичьи спектакли устраивают. И аплодировать пернатым артистам.

  К чему я, в общем и целом, клоню?

  Что мир наш не единственный. Что, как вы уже поняли, есть и другие миры. Например, крысиные. Куда меня затащили против моей воли.

  Ну, а остальные миры, типа птичьи, белочьи, журавлиные и даже крокодильи – это, видимо, для тех, кто их больше всего заслуживает.

  Как уже понятно, как совершенно очевидно, я заслуживаю крысиного.

  Хм! Не самый худший вариант...

  Конечно, в птичий мир попасть, хотя бы одним пальчиком, было бы намного лучше и благороднее. Но, видно, не судьба мне ощутить, хоть на миг, такую вот благородную атмосферу.

  А безумным, в натуре выжившим из ума старухам, видимо, судьба!

  Птички любят опекать и развлекать пенсионеров. Наверное, потому что те их регулярно подкармливают. И страшно переживают, когда с птичками что-то нехорошее происходит.

  Это иногда приводит к мелким непоняткам и к более крупным недоразумениям! Ведь безумные старухи иногда способны на такое... Но птички всё им прощают, на то и птички...

  Вот к примеру, в нашем дворе, принадлежавшем нашей пятиэтажке, которая давно уже числилась «под снос», однажды произошли невероятные события. Свидетелями тех событий явились все жильцы дома, уж очень увлекательным и очень долгим, чисто по времени, было то действо.

  Итак, в нашем доме жили три профессорши: одна явная профессорша, официальная вдова почившего профессора, две другие – скрытые, типа не жёны и не вдовы, а всего лишь доченьки покойных пап-профессоров. Всего лишь дочки-одиночки, сроду не имевшие ни братьев, ни сестёр, ни с кем раньше не спорившие, не ссорившиеся и не дравшиеся, сроду не выяснявшие ни с кем никаких отношений. Типа очень скромные и взаправду культурные. Но гонору там! Как оказалось впоследствии...

  Явная профессорша овдовела рано, но не сказать, чтобы сильно бедствовала на старости лет. Совсем не бедствовала, можно сказать, получая профессорскую пенсию. До такой степени не бедствовала, что даже могла позволить себе кормить голубей. Батон в день и полпачки круп – не жуть какие расходы!

  Две другие профессоши, скрытые, которые всего лишь дочки, были ещё не вдовами.

  Одна из этих двух вообще никогда не выходила замуж, назовём её Дуней.

  Вторая, вышла замуж, но не по любви, а по совету отца-профессора. Отсюда и её «профессоршество». Типа папу слушалась всю жизнь, жила только его советами, и, стало быть, сделалась в итоге сама такой же умной, как и папа.

  Назовём её Идиоткой. А как ещё назвать профессорскую дочь, которая вышла замуж за пьющего сантехника. Вышла бы за непьющего, то и разговору не было бы, у нас все профессии важны, любой труд в почёте.

  Почему Идиотка-профессорша согласилась на такое, трудно сказать, видимо, боялась хотя бы один раз в жизни папе не угодить. А тот, имея всю жизнь неприятную зарплату, не очень-то достойную профессора, а также наслушавшись баек о том, что сантехники своих жён регулярно вывозят на Кипр загорать и купаться, а также дают деньги им на дорогущий маникюр с цветочками, вот такое вот своей доченьке и насоветовал.

  Две вышеозначенные скрытые профессорши, обе будучи тайными профессорскими дочками, обе получающие ого-го какие пенсии, тщательно скрывали своё профессоршество от всех остальных людей. Чисто внутренне претило им общаться с плебсом, поэтому ни с кем они не дружили, кроме как с собой, типа дружка с дружкой, да и то тайно, скрытно, даже чересчур скрытно.

  Но жизнь идёт, она вносит изменения в наш распорядок постоянно. Пришлось-таки этим двум клушам подружиться с третьей профессоршей, с той, которая, как мы уже знаем, явная.

  Однажды явная профессорша, да, так и будем продолжать называть её «явная», ибо даже язык не поворачивается назвать её каким-либо человеческим именем. Если она явная, то мудрости профессорской у неё напрочь нет и никогда не было. Оно и ясно, она же, всё-таки, вдова, всего лишь вдовушка, а не генетически выверенная профессорская доченька. Гены – великая вещь! Но она, видать, и этого не знала. Она вообще, как оказалось, многого не понимала, даже самых элементарных вещей.

  Кто же это в наше время профессоршество своё выпячивает, это же ограбить могут, квартиру обчистить, рыло начистить и так далее. Просто так, из зависти...

  Как результат непроходимой тупости и глупости, явная расхаживала по двору в собольих шубах. И в шапках, тоже собольих, хотя и очень потёртых, но всё ещё собольих.

  А однажды пошла она мусор выносить. Самолично, ибо домрабротница её бросила. Почему? Элементарно ревновала хозяйку к голубям. Чем она, домработница, хуже какого-то голубя?

  Домработница не знала, что у почти каждого голубя есть свой вожак и своя стая. Вожак порой так умело командует стаей, что иногда устраивает целые красивые голубиные спектакли. И тогда во дворе становится так же интересно, как, например, в каком-нибудь театре.

  Не знала плебейка такого, ну и хрен с ней! Говоря чисто домработницким, плебейским языком.

  Итак, в один прекрасный день, рано утречком, начав вынос мусора из своей квартиры, бросив один пакет в контейнер, явная вдруг услышала странный хлопок. Или даже частое похлопывание, будто кто-то там вдруг крыльями захлопал.

  Трудно определить, что происходит, не заглянувши в контейнер. Но кто же станет заглядывать в контейнер, если профессорши так никогда не делают. Так вообще никто не делает, кроме бомжей и прочих обнищавших личностей.

  Не делать-то не делают профессорши такого, но и сердце доброе ничем не успокоишь, не задобришь, не заговоришь, не зашепчешь, не заболтаешь. А сердце подсказало: там был... голубь! Возможно даже, выкормленный ею! Возможно даже самый красивый из стаи, которая регулярно выплясывала кругами под её окном...

  Несколько позже, уже делая покупки в соседнем супермаркете, явная не переставала ощущать в своих ушах те странные похлопывания и очень сильно страдала по этому поводу. Потому и разрешила обсчитать себя сразу трём кассиршам, сразу на трёх кассах, ибо привыкла многократно возвращаться в торгово-закупочный зал – чисто по забывчивости, оставив все предыдущие покупки в ячейке местного вещехранилища.

  Кассирши про всю эту забывчивость прекрасно знали, давно пронюхали про неё. И пользовались ею, как могли, каждая в своём стиле.

  Если честно, то стиль у них, у всех трёх, был один – обсчёт клиента. Но делалось это по-разному, с разным уровнем аккуратности и внимательности. В зависимости от объёма покупки.

  Например, пробив два раза одну и ту же бутылку пепси-колы, одна из кассирш, уже вечером, уже после рабочего дня, бежала в торгово-закупочный зал и брала одну, «по ошибке» оплаченную явной бутылку, и тайно выпивала её в подсобке. Ибо выносить добро на улицу кассиршам не давала новая охранница, которая ещё совсем недавно работала в тюрьме, и ещё не забыла свой рабочий стиль – общупывание. Вернее, облапывание.

  Общупывала она и клиентов, то бишь покупателей. Но только взглядом. В последнее время – преимущественно взглядом. Особенно после жалобы одной из покупательниц на мэйл высокого начальства супермаркета.

  Явная в тот день чувствовала себя настолько подавленной, что даже не заметила визуального общупывания охранницы. И даже не подумала очередную жалобу писать. Нстолько убивалась судьбою голубя!..

  Вернувшись к контейнеру, она, преодолевая запахи и собственное отвращение, всё-таки заглянула внутрь. Но Голубя там не было. А кто тогда крыльями хлопал?! Ворона?!

  Не может быть. Наглая и вечно агрессивная ворона, врагиня голубей, сразу вылетела бы! Такую коровищу лёгким пакетиком с пятью бутылочками из-под вкусного мартини не задавишь...

  В нашем многоквартирном доме, в нашей старой, но очень длинной хрущёвке, все три профессорши жили не одни. Других жильцов, то бишь соседей, хватало с избытком.

  А среди соседей, как мы знаем, праздных, нигде не работающих особей пруд пруди.

  Почти все соседи, однажды выглянув, как по команде, из своих окон, заметили, как явная типа «в помойке рылась». И надо же было такому случиться, чтоб все соседи разом выглянули. Когда такое было, спрашивается?!

  Вот они-то, соседи-то эти, и внесли ещё большую сумятицу, стали подходить к явной профессорше, спрашивать как, мол, жизнь молодая течёт, не надо ли чего ей, горемычной.

  Дня не проходило, чтобы кто-то из соседей не подошёл к вдовушке профессора и не предложил ей какую-нибудь помощь, вплоть до материальной.

  Явная поначалу только отшучивалась. Но когда узнала, в чём дело... Её, что ли, за нищую стали принимать? За бомжиху, роющуюся в помойках?!

  Она стала непрерывно плакать. От обиды и от неожиданного унижения. А соседи продолжали думать, что она крайне обнищала, и что слёзы те от бедности.

  К тому времени и скрытые профессорши заплакали. Правдивыми, а не фальшивыми слезами.

  Если раньше они плакали на показуху, чтоб их не ограбили и не убили часом, то теперь уже реальный повод появился, так как не в меру участливые соседи предлагали и им тоже, вместе со всеми, по очереди, ухаживать за явной. Им, о ужас, предлагалось поработать! Буквально за копейки! Хоть домработницами, что ли, для начала. Мол, вам же деньги всё равно нужны, а мы вам скинемся, всеми пятью подъездами сбросимся, отблагодарим за ваш труд. Лишь бы не смотреть на унижение дамы в старых соболях!..

  Может, это и банально прозвучит, но всё тайное всегда становится явным.

  Явная профессорша, наконец, узнала, из ядовитого шёпота обеих скрытых, временно помогающих ей профессорш, что они тоже не такие бедные, как кажется плебеям. И решила, что за тройное унижение, за унижение целых трёх солидных дам, следовало бы наказать подлых сплетников. И согласилась отомстить. По тройному тарифу! Сговорившись, наконец, с товарками по несчастью.

  И пяти дней не минуло, как в наш двор приехала фура, похожая на дальнобойную. Стала громко сигналить. Долго и протяжно.

  А когда соседи выбежали и кинулись к водителю, мол, в чём же дело, тот молча указал перстом на заднюю дверь фургона.

  Соседи сразу кинулись к той двери. Но она долго не отворялась. А когда открылась, все сплетники, все те лицемеры и подлые лжецы, узрели вышеупомянутых профессорш в балетных пачках. Несмотря на их преклонный возраст! В богатых стразах и с кавалерами под ручку. А кавалеры были в смокингах, тоже со стразами, и цилиндрах, взятых напрокат за небольшие деньги по такому случаю. Музыка при том была надрывная, пугающая...

  Как видите, совсем не нужно больших денег, чтобы скинуться и напугать соседей. Которые, в свою очередь, тоже скидывались, чтобы вывести вас самих из душевного равновесия. И которые своим настойчивым желанием постоянно на что-то скидываться, пугали, и неоднократно, «аж до больницы», не одного управдома и не одну-единственную управдомшу. Многих приличных людей успевали напугать! Ибо их желание оплачивать лампочки в подъездах и уборку-вывоз-мусора было липовым. Не хотели они скидываться, но скидывались. А потом об этом много говорили. Мол, какие мы герои, даже иногда кормим голубей!