Текст книги "Развод. Ты всё испортил! (СИ)"
Автор книги: Аника Зарян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Глава 27
– Ты готова?
– Почти! – отвечаю громко, чтобы Артём точно услышал. Он, как и я, на громкой связи.
Он за рулем, едет ко мне. А я заканчиваю последние штрихи перед нашим первым ... Свиданием? Да, наверное, свиданием. Первым, после того разговора.
Мы не виделись четыре дня – непривычно.
Воспользовавшись тем, что дети у моих родителей, а экспертизы, благодаря папиным связям и стараниям адвоката, были назначены и проведены в ускоренном режиме, я полностью сконцентрировалась на подготовке к открытию. Набирала сотрудников, общалась с организаторами.
Поэтому времени на встречи у нас с Артёмом не было.
Зато мы много говорили, много переписывались. Каждую свободную минуту.
Хорошо.
Странно и непривычно...
Но больше хорошо, чем странно.
Все каникулы его сын, Дима, оставался у него. Артём не вдавался в подробности, но обещал обо всём рассказать после, при встрече. Впервые я задумалась о том, что и у него, и у меня есть прошлое, которое невозможно игнорировать, если мы хотим попробовать выстроить что-то более крепкое из наших отношений, чем этот зыбкий песчаный замок из намеков и полутонов.
Примут ли его мои дети?
Примет ли меня его сын?
Дойдет ли у нас в принципе до того, чтобы идти на этот важный шаг – знакомство с детьми?.. В общем, я не давала скучать ни себе, ни своему аналитическому мозгу.
А еще я улыбалась.
Смеялась.
– Ты какая-то другая, – сказала мне накануне Нора, когда мы встретились у входа в больницу, где лежит Карен. – На тебя очень приятно смотреть, Ксю.
– Другая?
– Светишься изнутри. Как раньше.
Я не стала отмахиваться, что я как раз не такая, как раньше. Я просто улыбнулась и прошла внутрь.
Я не собираюсь закрываться от своего прошлого. Оно сделало меня такой, какая я есть сейчас.
– Я подъехал, спускайся!
Артём пригласил меня на презентацию летнего меню в загородный ресторан его близкого друга.
Волнуюсь. Даже немного напряжена.
Как будто мне снова двадцать, и я снова первокурсница. И мне предстоит знакомство с близкими моего мужчины.
Мне не нравится это сравнение, потому что в этот раз всё не так, как много лет назад. Я – не та. Но мне невероятно легко.
И от мысли, что Артём – мой мужчина, в груди приятно щекочет. И ведь между нами еще ничего не было!
Сон не в счет.
Выхожу.
Куст сирени у подъезда уже зацвел. Останавливаюсь около нее, тянусь носом к соцветию, вдыхаю – наполняюсь весной.
Сажусь в его машину. И в ней мне тоже легко. Нет ощущения, что я в ней – чужеродное тело, случайно оказавшееся рядом с водителем. Мне здесь знакомо буквально всё, вплоть до запахов. А еще, меня здесь ждут.
– Привет.
Поворачиваюсь к нему. Артём смотрит на меня своим волнующим, озорным прищуром. Одна рука на руле, вторая – на рычаге коробки передач.
– Привет, – улыбается.
А потом подается вперед и касается губами моих губ. Вдруг.
Разрешаю. Закрываю глаза и прислушиваюсь к себе.
Неожиданно.
Наверное.
С той ночи, когда мне приснился наш поцелуй, я много раз представляла, каким он будет в действительности. И воображение рисовало самые разные сценарии. Но точно не этот.
– Прости, не смог удержаться, – говорит, отстранившись.
Кажется, он волнуется. Но точно не жалеет, иначе не улыбался бы сейчас, как довольный кот. А мне...
Мне понравилось.
И напряжение растворяется.
И внутри становится тепло. Так тепло, что я готова этим теплом поделиться.
Может, Нора не так уж и ошибается.
И губы его оказались такими же мягкими, как и во сне.
Но я ни за что ему не признаюсь в этом.
Пока.
Наверное.
Кладу ладонь на его руку. Его пальцы осторожно переплетаются с моими, и это кажется таким естественным, будто так было всегда.
Артём заводит двигатель.
– О чем ты задумалась? – спрашивает, поглаживая большим пальцем ребро моей ладони.
– О том, что ты поцеловал меня, не спросив, – отвечаю честно, но в голосе ни капли упрёка.
– Спросил – ты бы начала анализировать, – смеется низко.
Машина трогается с места. Откидываюсь на сиденье, начинаю анализировать его слова. Смеюсь в голос. Когда он успел так хорошо меня изучить? Наверное, меня это должно пугать, но нет, не пугает.
Ты прав.
Смотрю в окно, как меняются пейзажи. Монохромные городские виды постепенно редеют. Вместо светофоров и рекламных щитов – разноцветные и уже густые кроны деревьев. В машине играет радио. Ретро. Что-то на итальянском. «Volare, о-о-о ...»
– Это значит «летаю», – говорит он.
Символично. Невольно провожу параллель.
Карен клялся найти для меня крылья, но обрезал их.
Артём – научил «летать»... Пока только в аэротрубе.
– И много еще у тебя талантов? – ухмыляюсь, повернувшись к нему лицом. Супер-бар-мен, не иначе. – Расскажи мне о себе.
– Что тебе рассказать?
«Всё!» – хочу ответить внезапно, но вместо этого набираюсь смелости спросить то, к чему не раз мысленно возвращалась эти дни:
– Почему ты развелся?
Он задумывается на секунду, его взор прикован к дороге. Поля, перелески, редкие домики – всё мелькает, как в калейдоскопе.
– Обычная история. Перестали понимать друг друга. Она хотела одного, я – другого. В конце концов, поняли, что лучше расстаться, чем делать друг друга несчастными. – Он пожимает плечами. Переводит взгляд на меня. – Мы в ровных отношениях, ради Димы.
– Понятно...
– Моя очередь.
– Спрашивай.
– Почему ты выбросила мою новую зубную щетку, женщина? Это был мой подарок себе на Новый год.
Теперь мы смеемся оба. А ведь я правда, так и сделала в то утро, когда проснулась в его квартире.
Ресторан оказывается большим, но с виду уютным деревянным домом с широкой верандой, утопающей в зелени. Струны гитары и смех гостей смешиваются с шелестом листьев, а в воздухе витает аромат свежего хлеба и трав.
– Артём! – из толпы выходит высокий лысый мужчина с густой бородой и широкой улыбкой. Они обнимаются, хлопают друг друга по спине.
– Ксюша, это Стас, – Артём легко касается моей талии, представляя меня. – Мой друг и шеф-повар этого места.
– О, так это та самая Ксения? – Стас подмигивает Артёму, а затем протягивает мне руку. – Наконец-то! Мы уже начали думать, что он тебя выдумал.
– Приятно познакомиться, – отвечаю на рукопожатие.
– Вы как раз вовремя, – Стас хитро щурится. – Артём выбрал вам столик в беседке. – Стас делает широкий жест в сторону. Замечаю там несколько беседок в том же стиле, что и ресторан. – Проходите!
Мы идём за ним, внутри – мандраж.
Легкий порыв ветра сбивает дыхание.
Артём это замечает, нежно обхватывает меня за плечи и смотрит в глаза, будто проверяет, всё ли в порядке. И в этом жесте столько заботы, столько интимности, что дыханию бы сбиться теперь уже от этого.
Я ловлю его взгляд и отвечаю лёгким кивком. Всё хорошо.
За столиком нас уже ждут бокалы с чем-то золотистым и манящим.
– Летний коктейль, – объясняет Стас. – Основа – местный мёд и тимьян.
Я делаю глоток – вкус взрывается свежестью, сладостью и лёгкой горчинкой.
– Боже, это восхитительно…
Стас оставляет нас вдвоем пообещав прислать первую подачу, а я тем временем осматриваюсь. Здесь очень мило. Деревянные балки под потолком, лампочки гирлянд мелькают, как светлячки, сквозь открытые окна веет теплым весенним ветерком.
– Ну как? – Артём наклоняется ко мне и произносит тихо. В голосе волнение и ожидание.
– Пока нравится, – улыбаюсь я. – Хотя я всё ещё не понимаю, почему ты решил выбрать такой дальний ресторан и такое публичное мероприятие.
– Потому что хочу, чтобы ты вошла в мою жизнь не через чёрный ход. – Он пожимает плечами, словно это очевидно. – А ещё потому, что это мой ресторан. Первый, который я открыл после развода. Когда казалось, что всё потеряно. И я хочу, чтобы ты его оценила.
Вспоминаю его слова о том, что в прошлом мой адвокат оставил его ни с чем. Кажется, его развод был не проще, чем мой...
И он хочет, чтобы я его оценила. Приятно. Даже очень.
Губы растягиваются в улыбке:
– А если я окажусь привередливой?
– Тогда я буду счастлив услышать честное мнение.
Официант приносит первую подачу – лёгкие закуски, которые больше похожи на произведения искусства, чем на еду. Тонкие ломтики карамелизированной груши, сыр с трюфельным мёдом – что-то хрустящее и воздушное, от чего сразу хочется закрыть глаза и просто чувствовать.
Пробую.
Вкус настолько яркий, что на секунду забываю, где нахожусь.
– Ну? – Он смотрит на меня с ожиданием.
– Ммм, – прикрываю глаза в наслаждении.
Артём выглядит довольным, будто это он лично приготовил. Не удивлюсь, если по его рецепту.
Следующие блюда подают одно за другим, и с каждым новым вкусом я чувствую себя всё более расслабленной. Артём непринужденно шутит, рассказывает о Стасе, о том, как они познакомились, о своих первых провальных попытках готовить коктейли. Я смеюсь, а он смотрит на меня так, будто хочет запомнить мой смех.
Он протягивает руку через стол, его пальцы накрывают мои.
И в этот момент где-то за спиной раздаются аплодисменты – Стас представляет гостям очередное блюдо. Но для меня сейчас существует только этот столик у озера, только моя рука в его ладони. И теплое, хрупкое ощущение чего-то важного.
Я не тороплюсь. Не анализирую. Не ищу подвох.
Я просто здесь. С ним.
И мне хорошо. Боже, как же мне хорошо.
Глава 28.
Опять тошнит.
Уже неделю утро начинается с этого.
С противного комка в горле. С липкого пота на спине. С дрожащих пальцев, вцепившихся в край раковины. Я скрючиваюсь над белым холодным фаянсом, и кажется, будто меня выворачивает наизнанку. Но там, внутри, уже пусто. Осталась только горечь.
– Мама, выбрось эти чертовы специи! Что ты их кладешь во все блюда?! – взрываюсь, не выдерживая этой пытки.
Мама не реагирует. Она мало теперь со мной говорит. Только иногда. Только рваными фразами. Холодно. Разочарованно.
Я её разочаровала.
Какая прелесть.
В зеркале – бледное лицо, тени под глазами, растрёпанные волосы. Я выгляжу так, будто меня переехал грузовик. Или жизнь.
Или он.
Карен.
Его имя всплывает в голове, как грязный пузырь, и я тут же глотаю слюну, чтобы не стошнило снова. Сколько я его уже не видела? Неделю? Две? Вечность? Я перестала считать. Всё равно цифры ничего не значат – ни дни, ни недели, ни те самые минуты, когда он, задыхаясь, прижимал меня к стене и шептал что-то бессвязное. Ложь. Всё ложь.
Живот скручивает и странно тянет.
Открываю шкафчик, выуживаю оттуда коробку с таблетками – теми, что снимают спазмы. Глотаю, не запивая. Может, просто желудок. Может, нервы. Может, ещё что-то. Всё что угодно, только не…
Не это.
Отмахиваюсь.
Но мысли уже ползут, как пауки, обволакивая мозг липкой паутиной. Что, если?..
Нет.
Я прикладываю ладонь к животу. По телу проносится волна ужаса. Будто там, внутри меня, что-то есть. Будто что-то поселилось и теперь тихо, нагло растёт, не спрашивая разрешения.
Не может быть.
Но месячных нет. Сколько? Месяц? Два? Вечность?!
А тошнота – есть.
Чёрт.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Этого не было в моих планах!
Как я могла это упустить?
Рывком тяну на себя дверь ванной – шпингалет срывается вместе с саморезами.
Впопыхах натягиваю кофту, джинсы – и вылетаю из комнаты. В аптеку.
Через двадцать минут подпираю спиной дверь ванной, чтобы никто не зашел. Ошалело слежу, как по пластиковым полоскам расползаются розовые линии. Одна. Вторая.
Три теста. Три положительных гребаных теста на беременность.
Опускаюсь на колени.
Смеюсь.
Громко. Истерично.
Пока слёзы не заливают лицо.
Чувствую, как дверь толкает меня в спину. Сопротивляться нет сил. Мама умудряется сдвинуть меня и пролезть в крохотную ванную.
– Что с тобой? – спрашивает удивленно. – Ты меня пугаешь, Рита.
Кажется, это самое длинное предложение, обращенное ко мне, с тех пор, как она отхлестала меня веником.
Не отвечаю.
Смахиваю с лица слёзы, поворачиваюсь к ней и смотрю.
Смотрю...
А мама смотрит мимо, за спину. На тесты.
Её глаза расширяются.
– Нет... – шепчет в ужасе.
Как я тебя понимаю, мама. Наверное, впервые в жизни я тебя понимаю.
– Выйди, – прошу спокойно.
Стоит, не двигается.
– Выйди! – ору, вскакиваю на ноги и выталкиваю её вон.
Захлопываю дверь сразу же, как она оказывается за порогом.
Не хочу.
Не хочу!!!
Что же делать? Что делать?!
Позвонить Карену? Рассказать?
И что я ему скажу?
«Ты же не обвиняешь меня в том, что я хожу в туалет не дома?»
Я для него всегда была не больше, чем туалет. Кукла для утех. Всегда доступная. На всё согласная. Дура.
Не хочу!
Я не хочу ничего от него!
Хочу, чтобы он корчился в муках!
Чтобы сдох так же, как сдохла и я!
Бью изо всех сил на низ живота.
И так скованный в спазме, он начинает ныть.
Нет, надо ко всему подойти с умом.
Я же умная!
Хватаю телефон. Открываю браузер, ввожу запрос.
Палец дрожит над кнопкой вызова.
Если не сейчас – потом будет поздно.
Если не сейчас – я сломаю себе жизнь... То, что осталось от неё.
Если не сейчас…
Набираю первый подходящий номер. Клиника. Анонимно. Быстро.
Голос в трубке ровный, безразличный.
– Какой срок?
Отключаюсь. Начинаю считать...
Когда? В феврале? Тогда я уже забила на таблетки... Или раньше? Ошибка выжившего?..
Нет, тогда живот был бы больше. Или он вырос?
Сделать аборт на большом сроке – такой же большой риск.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Что делать?!
Снова подкатывает тошнота.
Телефон издает двойной писк. На экране высвечивается сообщение от Макса, записанного у меня как
«Толстяк Белобрысый».
«Ритуль, ты помнишь о своем обещании? Суд уже завтра!»
Что это?
Знак судьбы?
«Приезжай сегодня. Через три часа».
Отправляю. Быстро переименовываю контакт на «Максимка».
Я позволю ему сегодня добиться меня. Ведь он так долго об этом мечтал. А ребенок... Ребенок может родиться и семимесячным. И шестимесячным...
Глава 29.
Расторгнуть?
Ничего не понимаю.
Сжимаю веки, разжимаю, смотрю снова.
На экран ноутбука открыто электронное письмо от госуслуг, которое пришло полчаса назад.
Перечитываю уже трижды, но смысл его так и не укладывается в голове.
«РЕШЕНИЕ именем Российской Федерации Мировой судья участка N г. Краснодара ... Грань А. В. по иску Свердловой Ксении Викторовны (паспорт ***) к Григоряну Карену Георгиевичу (паспорт ***) о расторжении брака, руководствуясь ст. 199 ГПК РФ РЕШИЛ: Брак, зарегистрированный 05 июля 2011 года Аванским отделением ЗАГС Еревана Республика Армения, актовая запись *** между Григоряном Кареном Георгиевичем и Свердловой Ксенией Викторовной – расторгнуть, чем сделать соответствующую запись в книге актов гражданского состояния...»
Черным по белому. Расторгнуть.
Первая мысль – это какая-то ошибка. Заседание было перенесено в связи с состоянием Карена после операции. Я это приняла, как нечто неизбежное. И для себя решила, что он будет использовать эту причину так долго, как только сможет, чтобы оттягивать развод и раздел имущества. Месяц, два, три – неважно. Вечно тянуть он не сможет. А я, в свою очередь, уже давно не чувствую себя его женой. Не чувствую его частью моей жизни.
Расторгнуть...
Далее несколько строк про сроки апелляции и о вступлении решения в силу через месяц.
Что происходит?
И есть ли в этом какая-то логика?
Телефон вибрирует – адвокат. Я ему отправила файл сразу, как увидела.
– Дядь Толик, ничего не понимаю.
– А нечего понимать, Ксюшенька. Через месяц станешь свободной женщиной!
– Вы уверены, что в этом нет никакой ошибки? – я готова даже начать верить в совпадения, настолько странным мне всё это кажется. Вдруг, в этом городе существуют наши с ним полные тёзки, которые тоже разводятся? А что? Чем Бог не шутит?
– Уверен, девочка. Со мной в начале недели связывалась судебная канцелярия. Твой Каренчик отозвал свой иск об определении с ним места жительства ваших детей и согласился на развод. Запросил также, чтобы решение было принято без его присутствия. Я не стал говорить тебе заранее, чтобы не обнадеживать. Он мог передумать, сама понимаешь.
– Вы знали...
– Да. Следил за всем, ты не волнуйся.
– Дети?
– С тобой будут.
– А раздел?
– Ты там сидишь?
На всякий случай, проверяю, перед тем, как ответить:
– Да.
– Всё пополам. И машина, и счета... В общем, все заявленные нами активы. Фирма – 25%. Дом, сама понимаешь, не подлежит разделу, но это уже пусть остается на его совести...
– Понимаю...
Понимаю же?
– А еще он добровольно готов платить алименты. И условия по ним весьма приличные.
Нет, не понимаю!
И еще не понимаю, что чувствую. Радость? Облегчение? Безусловно, да. И замешательство. Где логика? Столько меня мучить, чтобы сделать в итоге так, как я просила с самого начала? Да еще и алименты сверху, которые я еще не запрашивала. Приличные.
– Это всё, Ксюшенька. Поздравляю еще раз. И ты не стесняйся, звони, если нужен буду.
Прощаюсь с адвокатом, еще раз читаю текст решения суда и захлопываю крышку ноутбука. Работать сейчас я не могу.
«И впредь любое общение с только через моего адвоката».
Мне надо с ним поговорить.
Я знаю, что его выписали вчера. Со слов Норы, его состояние стабильно улучшается. И хотя он еще слаб, чтобы вернуться к прежнему ритму жизни, Карен посещает все назначенные процедуры и делает всё, что ему рекомендовано, чтобы скорее восстановиться.
Он отвечает после первого же гудка.
– Привет, джана.
Голос отстраненный. Даже «джана», которым я столько раз просила его не называть меня больше, не цепляет меня – звучит пусто. В ней нет ни любви, ни ярости... Как привычка. Он просто привык меня так называть и, видимо, не может перестать...
– Карен, как ты?
– Твоими молитвами.
На фоне слышится приглушенный голос свекра: «Ты говори, я пойду».
– Я получила решение суда.
– Да.
Вот так, коротко.
– То есть...
– То есть, ты победила, Ксюш. Ты же хотела развода? Вот, я его тебе дал.
– Хотела, верно... – сглатываю. – И это...
– И это всё.
– Ты можешь объяснить, почему?
– Что «почему»?
– Почему вот так?
– Потому что я не хочу больше тебя мучить. Не хочу заставлять тебя быть со мной, если ты сама этого не хочешь. И сам. – Делает паузу, шумно выпускает воздух из легких. – Сам мучиться тоже не хочу. Жизнь слишком... Слишком хрупкая, чтобы тратить её на войну. Я не хочу с тобой войны. У нас дети.
– Ясно... – киваю. Это хорошо. Плохо, конечно, что такой ценой и после стольких ошибок, но хорошо, что наконец-то...
– Давай тогда? – спрашивает, когда пауза с моей стороны затягивается. – Или еще что-то?
– Я хочу продать свою долю фирмы.
Не озвучивала это никому, кроме адвоката. И тогда, в самом начале, я была уверена в этом решении, как ни в чем другом. А сейчас в душу закрались сомнения. Имеет ли сейчас смысл этот шаг? После того, как Карен принял все мои условия? И мне нужны надежные юристы для центра. Кто может быть надежнее, чем мои собственные сотрудники?
– Зачем? – произносит удивленно. Впервые за весь разговор в его голосе проскальзывает хоть какая-то эмоция.
– Мы не сможем работать вместе. – говорю неуверенно.
– Тебе и не надо работать. С твоим увольнением я все так же не согласен, но это уже неважно. Юлия теперь на твоей должности. Хорошо со всем справляется. А если ты думаешь, что... – замолкает, не договаривает. – С моей стороны не будет никаких проблем, Ксюша. А фирма – это стабильное дело. Которое будет тебе приносить хороший доход. Достаточный, чтобы ты не думала о том, как жить. И не зависела ни от кого. И если ты отключишь чувства, поймешь, что я прав. Подумай.
Разговор оставляет двоякое ощущение. Со мной будто говорил не Карен, а его тень. Рациональная, лишенная его привычной импульсивности и вспыльчивости, часть, о существовании которой, возможно, забыл и он сам. Карен, которого все эти годы я и знала. И который понял, что потерял что-то гораздо большее, чем деньги в банке или долю в бизнесе...
«Нас развели!» – отправляю папе. И заодно дублирую сообщение подругам.
«Оперативно!» – приходит ответ от папы. От девочек – торжествующие смайлы.
В голове сумбур. Как будто пробежала долгий и сложный марафон, и бежать больше не надо, но мозг, в отличие от ног, так и не понял, что это конец, и можно останавливаться. Вот так и мой мозг. Не может перестать думать.
Неужели, это всё?
И что делать дальше?..
Смотрю на часы – полдень. Мы с Артёмом хотели вместе пообедать в его баре.
Наверное, это и делать дальше.
Доезжаю чуть раньше, чем договаривались.
Перед бизнес-центром по привычке паркуюсь на том же месте, где и раньше, когда я ездила сюда на работу. Захожу в бар с улицы. Одновременно со мной, в другом конце зала – оттуда, где находится второй, внутренний вход – появляется Грабовский. Заметив меня, машет рукой в приветствии. Артёма не видно. Наверное, на кухне.
Решаю подождать его у стойки.
Вася подходит, по-дружески целует в щеку, садится рядом,
– А что ты сюда зашла? Могла бы сразу подняться в офис, – щелкнув пальцем, подзывает официантку. – Давай к столикам пройдем,что ли?
– Я жду друга, – отвечаю без конкретики.
– Ммм, то есть, не к нам... – ведет бровью. – А я пообедать спустился. Столько стресса, только тут и получается отвлечься.
Вроде бы, обычные слова. Но то, как это было сказано, заставляет отшатнуться: будто брошено упреком в лицо.
– Ты это про нас?
– Про вас, конечно. Наворотили на страстях дел, а нормальным людям теперь разгребать. – жестом просит официантку подождать. – Что будешь?
Качаю головой.
Не настаивает.
Официантка принимает заказ у Васи.
Уходит.
– Каких дел? – смотрю на него с непониманием, отметив про себя, что много лет подряд в этом баре Вася заказывает всегда один и тот же комплексный обед. Пюре и котлеты – совсем не то, казалось бы, что может нравиться такому любителю экзотики, как Грабовский.
– Ты новости не включаешь, что ли? – Его голос становится резким. Он всем корпусом разворачивается ко мне. – Неужели не хочется полюбоваться на результат своей мести?
– Какой мести? – недоуменно моргаю, отстраняюсь. Не понимаю, сегодня Меркурий в ретрограде? Почему все себя так странно ведут? Сначала Карен, теперь Вася... – Вась, ты о чем?
– О той самой мести, которая оставила нас без очень давнего и очень влиятельного клиента, Ксения Викторовна. – Замечаю, как нервно играют желваки на его скулах. Грабовский делает глубокий вдох. Пытается сбавить напряженность, постукивая пальцами по барной стойке. – А еще изрядно пошатнула нашу репутацию, как фирмы. Я, конечно, знал, что ты зла на мужа, но всё же надеялся, что не доведешь свои угрозы до конца.
– Я ничего не делала, Вася. – Останавливаю поток необоснованной агрессии в свой адрес, всё еще не понимая, в чем именно меня обвиняет крёстный моих детей. – Перед тем, как набрасываться с претензиями, мог бы спокойно спросить.
Он хмурится, смотрит внимательно на меня. Затем глаза его расширяются, будто он прозрел, губы искривляются в презрительной ухмылке...
– Ой, дурааак, – качает головой. – Не думал, что у человека мозги настолько могут уйти в... штаны, прости меня за мой французский.
– Ты можешь, в конце концов объяснить мне, что происходит, Грабовский?! – повышаю голос, устав уже от этого спектакля.
– Да, конечно, прости... – кивает. – И за нападки мои тоже прости, если сможешь. Мне следовало догадаться, что ты не станешь грязно играть... Это не в твоем характере. Просто твой муж, который вел дело несколько месяцев, умудрился выдать кому-то клиентскую тайну. Об этом стало известно нашим оппонентам, и они размазали в суде нашу линию защиты. И клиент потерял огромные деньги. Когда я говорю «огромные», я даже преуменьшаю – его теперь уже бывшая жена за пару часов попала в топ самых богатых женщин страны. Об этом, о тайне, то есть, знали только я, Карен и сам клиент. Вот я и решил, что он мог с тобой поделиться, а ты – так ему отомстила.
– Хорошего ты обо мне мнения, Вася... – поджимаю губы, прекрасно понимая, с кем именно мог поделиться «клиентской тайной» Карен. – И он уже не мой муж, нас развели.
– Быстро вы. – Он не смотрит на меня – ведет взглядом официантку, которая несет на подносе его заказ.
– Думаешь? А мне показалось, прошла целая вечность... Скажи, – меняю тему, не желая обсуждать дальше тему развода. – Насколько критично случившееся для вас? Для фирмы?
– Не критично в масштабах Вселенной, – накалывает на вилку кусочек котлеты, немного картофельного пюре, – но последствия, возможно, разгребать придется порядочно. Репутацию только зарабатывать долго. Рухнуть она может за секунду... А твой муж... Прости, твой бывший муж, кажется, может защитить диссертацию по теме «Как за полгода просрать не только семью, но и репутацию». Да ты и сама всё поймешь. Поищи в интернете. Вбей в поиске «развод Петра и Валерии Логиновых».
Слышала эти имена в прошлом. Карен говорил о них и со мной, и по телефону. Но никогда не задумывалась, были ли в этих разговорах в подробности, которые можно было отнести к тайне.
– Карен знает?
Вася пожимает плечами – рот занят едой. Запивает соком.
– Как говорится, спасибо, что живой твой Карен. – произносит, откинувшись немного назад. Тут же поднимает руки в примирительном жесте: – Черт, прости, прости. Я привыкну, честно. Может, и знает. Я был у него вчера, после выписки. Даже не поговорили нормально... Мне кажется, ему вообще на всё теперь пофиг. Сломала ты его, Ксюнь.
Вот тебе и мужская солидарность.
Это я его, в итоге, и сломала.
Но я не реагирую никак на эти слова Грабовского. Только улыбаюсь. Потому что и так сказано и сделано слишком много. Потому что я не собираюсь никому ничего доказывать. Потому что наконец поняла, что настоящая любовь – это в первую очередь любовь к себе. А еще потому, что чувствую, как появляется Артём. Именно так. Чувствую. Еще до того, как он подходит. До того, как нежно, уже знакомым жестом теплых, уверенных рук держит меня за талию. Спокойно. Без пафоса. До того, как наклоняется, чтобы поцеловать в щеку на глазах у удивленного Васи.
Странно? Возможно.
Но я чувствую его присутствие так же, как он всё это время чувствовал меня.
А еще мне уже не страшно признаваться в том, что у меня есть чувства к Артёму. Ни другим, ни самой себе. Я не знаю, что получится из наших отношений. Не хочу громких фраз. Не хочу строить воздушные замки.
Но я хочу дать шанс. И себе, и нам.
