Текст книги "Брак по контракту со злодейкой (СИ)"

Автор книги: Ангелишь Кристалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

Обсуждение условий затянулось. Герцог выслушивал каждую мою просьбу, но лишь ради вида – сдержанно, с холодной вежливостью, в которой сквозило раздражение. Особенно его возмутила моя попытка отстоять право свободно передвигаться по поместью и городу без сопровождающих и ненужного контроля.

– Это не поблажка, – отрезал он, прожигая своими чёрными глазами, – это наглядная демонстрация слабости. И ещё повод для слухов, которые ни вам, ни мне не нужны.

Для него моё желание быть самостоятельной казалось блажью, глупостью и кощунством. Он не скрывал, что подобный пункт воспринимается окружением как знак: не такая уж ценная у него невеста, если ей позволено больше остальных. Аристократкам следует сидеть дома и заниматься бытовыми проблемами, время от времени посещая балы, а не шастать неведомо где.

Даже с любовью народа и поддержкой аристократии врагов у Делавьера хватало. И я, по его словам, могла стать их идеальной лазейкой – уязвимостью, в которую каждый захочет вбить свой клинок. Этот аргумент он озвучил без эмоций, словно речь шла не обо мне, а о пешке на шахматной доске. И чем дольше он говорил, тем яснее становилось: за внешним равнодушием скрывался не просто контроль – это словно запрограммированная система.

Я смотрела на него, стараясь не выдать, как внутри всё кипит от ярости. Его условия внешне выглядели разумно, но за каждым скрывалась ловушка. Он не просто ограничивал мои действия – он отрезал мне доступ к свободе. Каждая новая правка в договоре звучала как приговор, а споры давно перестали быть вежливыми. Страх ушёл, робость сгорела дотла. Осталась злость и желание вырвать хотя бы каплю самостоятельности.

Мои изначальные условия всё ещё значились в черновом варианте – символически, для галочки. Фактически, статус его невесты и без того выполнял главное условие – защита от любых политических браков. Всё, что я добавляла сейчас, вызывало у Вэлмира раздражение, будто я требовала невозможного.

– Если уж вы так боитесь, что кто-то воспользуется мной как слабым звеном, – произнесла я холодно, сдерживая желание ударить кулаком по столу, – тогда дайте мне возможность стать этим звеном крепче. Дайте шанс вырасти, а не прятать меня в золотых оковах. Или статус вашей невесты – это просто красивая клетка?

– Ты продолжаешь рассуждать как человек, не имеющий понятия о своей позиции, – сухо произнёс Вэлмир, наконец подняв на меня взгляд и отбросив фамильярности. – Если бы речь шла лишь о личных покупках или капризах, это не вызвало бы возражений. Но то, что ты предлагаешь, выходит за рамки разумного. Будущая герцогиня, ищущая себе место среди простонародья, – понимаешь, как это будет воспринято? Меня не просто высмеют. Это поставит под сомнение саму серьёзность нашего союза, – он на мгновение замолчал, словно позволяя весу слов осесть. – Если необходима реализация, мы обсудим варианты, не подрывающие авторитет дома Делавьер. Но пребывание вне стен поместья возможно лишь при сопровождении охраны. Без исключений.

– Если я соглашусь на охрану, получу ли право выходить в город, когда пожелаю, и заниматься тем, что считаю нужным? – уточнила я спокойно, хотя и понимала, что полностью избавиться от его стражи не удастся.

Он откинулся в кресле, скрестил руки на груди и чуть прищурился, словно обдумывал над ответом. Кто бы знал, что она окажется настолько дотошным и неуступчивым.

– В пределах разумного, – ответил он после короткой паузы. – И только при условии, что ты не понадобишься мне здесь или в ином месте.

Он снова перелистнул документы, словно тем самым подводя черту под спором. Большее, скорее всего, мне пока не добиться. Правда, я так и не поняла, зачем ему вообще весь этот фарс с невестой и почему он решил выбрать меня на столь важную для него роль. Куда лучше бы подошла профессиональная актриса из театра, которая смогла бы правдоподобно на людях сыграть влюблённую невесту, которая уважает своего жениха и рада посвятить всю себя для него.

– Думаю, на сегодня достаточно. Пора спуститься – ужин уже должен быть подан

Я удивлённо моргнула и, только бросив взгляд в сторону окна, осознала, что за окном сгущаются сумерки. Линия горизонта затянулась дымкой, и свет в комнате стал заметно мягче. Мы спорили куда дольше, чем я думала.

– Уже так поздно? – вырвалось у меня прежде, чем успела сдержаться.

Он чуть склонил голову, как будто вовсе не замечал времени – или просто не придавал ему значения.

– В твоём распоряжении будет немало часов, чтобы обдумать всё, – сухо отозвался он. – А сейчас… нам предстоит появиться вместе. Прислуга должна видеть, что ты действительно заняла своё место. Хотя бы внешне.

Он поднялся первым. Я чуть задержалась, прежде чем встать, и позволила себе короткий взгляд в сторону герба Делавьеров на стене – свернувшаяся змея с мечом в пасти казалась сейчас символом всего, что меня окружает: безжалостная, хищная система, в которую я попала и которую теперь предстояло переиграть.

Когда он распахнул дверь, я на секунду замерла на пороге, задержав дыхание. Не потому что не знала, как себя вести, просто в груди кипело раздражение, которое с трудом удавалось удержать за привычной вежливой маской. Спускаться к ужину рядом с человеком, который минуту назад вычеркивал мои желания из договора с той же бесстрастностью, с какой проверяют рыночные ведомости, – удовольствие сомнительное. А ведь жить с ним мне как минимум год. Если повезёт. Он уже обронил между строк, что срок может продлиться до десяти лет, если всё будет складываться так, как ему удобно.

– Пора, – напомнил он сдержанно, выжидая, пока я поравняюсь.

Я кивнула и вышла вперёд. Шаги глухо отзывались в приглушённой тишине коридора, отделанного в тёмных тонах. Ни звуков, ни голосов – только наше молчание, будто натянутая нить, тянулась за нами. С каждым шагом воздух становился чуть менее тяжёлым. Мы не примирились, но градус напряжения будто снизился. Вэлмир больше не казался угрозой. Раздражающим – да. Холодным, упрямым – безусловно. Но страх ушёл и на его место пришла злость.

Спор между нами и отстаивание своих рамок многое изменили. Я перестала воспринимать его как нечто недосягаемое и больше не ищу пути бегства. Теперь я решила привыкать к тому, с кем мне придётся жить, и к условиям, в которых придётся выживать, чтобы в один прекрасный день вновь обрести свою свободу. Однако придётся первое время понаблюдать насколько сильно мне ограничат передвижения и действия.

Когда мы подошли к лестнице, он на миг замедлил шаг и лёгким жестом указал мне вперёд, будто вежливо уступал дорогу, несмотря на то, что ступеней было достаточно, чтобы спуститься рядом. Не выказывая ни удивления, ни недовольства, я машинально взялась за перила – и, опустив взгляд, вдруг заметила, как подрагивают ноги. День вымотал. Не физически, скорее морально. Разговоры, споры, решения, за которыми не стояло выбора… всё это давило изнутри, оставляя усталость в теле и едва уловимую дрожь в пальцах.

Несмотря на это сделала шаг, затем второй. Спокойно, но с той самой сдержанностью, когда боишься оступиться не только телом, но и лицом – перед новой реальностью, перед ним, перед самой собой. Словно в этих ступенях заключалась проверка: не сломаюсь ли? Не дам ли слабину?

На полпути вниз я вдруг уловила, как замедлился и его шаг – как будто он был рядом. Не слишком близко, не навязчиво, не так, чтобы вызывать напряжение. Просто рядом. Спокойное, почти невесомое присутствие, от которого почему-то стало чуть… легче. Неуютно – нет. Не безопасно. Но ровно настолько стабильно, чтобы не сорваться. И в этой странной тишине между нами появилось нечто новое – не согласие, не симпатия, а скорее понимание, что этот спуск – не только к ужину, но и в неизбежность.

Мы почти достигли нижнего пролёта, когда я уловила движение краем глаза: Вэлмир поравнялся со мной, как будто спуск завершал не один, а вместе. Никакой демонстративной галантности, никакого лишнего жеста – просто шаг в ногу. Этого хватило, чтобы я почувствовала, как снова напрягаюсь, будто интуитивно ожидая от него очередного холодного комментария или язвительного замечания. Но он молчал.

Мы свернули в коридор, где запахи кухни вплетались в воздух, и вдалеке уже виднелись массивные двери, за которыми нас ждала трапеза – скорее официальная процедура, чем ужин. Тяжёлые канделябры отбрасывали мягкий свет на стены, приглушая мрак длинного зала. Где-то позади послышался шорох шагов слуг, но никто не осмелился приблизиться. Нас словно выделяли особым невидимым полем, где чужим не было места.

Уже перед самыми дверями, когда мы почти остановились, чтобы их отворили, он внезапно повернул голову ко мне, небрежно, словно мимоходом, и произнёс вполголоса:

– Вы первая женщина, которая так яростно со мной спорила.

Я прищурилась, и уголки губ чуть дрогнули. Меньше всего ожидала услышать от него столь странный комментарий, где он словно пытается показаться своё восхищение и удивление, но при этом подаёт факт сухо и без эмоций.

– И каков итог? – тихо спросила я, не отводя взгляда.

– Итог в том, – он чуть склонил голову, – что вы всё ещё стоите рядом. Остальные либо молчали, либо уходили.

Двери отворились прежде, чем я успела что-либо ответить. Тепло зала и мягкий свет люстр окутали нас, и всё вокруг словно подстроилось под новую роль – ту, в которой мы должны были сидеть за одним столом, говорить ровно и вежливо, создавать видимость влюблённой пары. Хотела бы я знать, сколько лжи уместится в ближайшем часу.

Правда, один момент никак не укладывался в голове. Он говорил, что каждый в этом доме прекрасно осведомлён, кто я на самом деле, и что ни для кого не секрет, насколько подставным является мой статус. Тогда зачем вся эта игра в жениха и невесту перед слугами? Почему каждый, без исключения, был вежлив, учтив и подчеркнуто почтителен? Ведь при такой осведомлённости большинство на их месте позволило бы себе не замечать чужачку на птичьих правах – не грубить, но и не расшаркиваться. Служба есть служба, особенно на публике. Они бы справились без излишнего усердия. А здесь – всё иначе.

Тем не менее я спокойно села на стул, который мне бесшумно пододвинул сам Вэлмир. Это была, по всей видимости, новая форма «галантности» в его исполнении – демонстративная и молчаливая. Я осмотрела стол, заставленный блюдами. Пожалуй, всё это должно было вызывать восторг – запахи пряностей, жареное мясо, свежий хлеб, фруктовые подносы. Но после дороги, выматывающего спора и разочарования в договоре аппетит будто испарился. Желудок оставался пустым, но мысли были слишком тяжёлыми, чтобы думать о еде.

Вэлмир, напротив, вёл себя так, будто ничего и не происходило. Он спокойно устроился на своём массивном кресле во главе стола, взял бокал с вином, отпил, а затем без лишней суеты принялся за сочный кусок мяса в густой подливе с каким-то гарниром.

Пересилив себя, ограничилась бокалом сока и парой ложек омлета с грибами – он оказался неожиданно нежным, с лёгким ароматом пряных трав, но дальше еда не лезла. Всё, что я могла сейчас переварить, – это усталость и раздражение. Жевать приходилось через силу, будто таким образом я выполняла очередной пункт из списка приличий, которым должна следовать.

Вэлмир по-прежнему не произносил ни слова, сосредоточенно доедал ужин, не проявляя ни малейшего интереса к моей персоне. Будто споров в кабинете не было, будто мы – не новоиспечённые партнёры по странной сделке, а два посторонних человека, случайно оказавшихся за одним столом.

Когда я встала, он лишь бросил короткий взгляд и, отставив салфетку, поднялся. Не предложил руки, не попытался заговорить, просто двинулся к выходу, а я – за ним. Он решил отставить знакомство со слугами и лично сопроводить меня до новой комнаты, что было весьма неожиданно с его стороны. Мы шли по всё тем же молчаливым коридорам, пока он не остановился у одной из дверей северного крыла. Повернувшись ко мне, Вэлмир наконец заговорил:

– К договору вернёмся завтра. – Он говорил спокойно, почти лениво, словно речь шла о пустяке. – У тебя будет время всё обдумать. Комната отныне в твоём полном распоряжении и старайся ко мне обращаться тоже на «ты» в обычной обстановке, а не только в эмоциональные моменты, – он слегка кивнул на дверь. – Отдыхай.

Я лишь кивнула в ответ. Усталость уже начинала брать верх. Хотелось поскорее оказаться под струями воды и провалиться в сон – без мыслей, разговоров и его ледяных взглядов. Не дожидаясь, пока герцог уйдёт, вошла внутрь, плотно закрыла за собой дверь и, не включая свет, прислонилась к прохладной стене. На секунду замерла, закрыв глаза, и позволила себе выдохнуть.

Плечи осели, колени подогнулись, и я медленно опустилась на пол, чувствуя, как напряжение вместе с телом соскальзывает вниз. Камень под спиной был холодным, но в этой прохладе было что-то спасительное. Глаза слипались, будто кто-то незримо тянул за веко. Всего лишь минута – просто отдышаться, и потом дойду до ванной…

Но внезапно всё изменилось. Во рту пересохло мгновенно, дыхание сбилось, сердце застучало неровно. Я попыталась приподняться, но тело будто онемело – ни руки, ни ноги не слушались. По позвоночнику прокатилась горячая волна, сменившаяся липкой, вязкой слабостью. Это было не просто переутомление.

Жар оплёл грудь, будто меня окутало невидимое пламя. Я попыталась пошевелить пальцами – тщетно. Лёгкая паника зашевелилась внутри, сначала осторожно, затем ярче, сильнее, словно пробуя границы моей воли. Острая догадка тут же посетила мою голову.

Горько усмехнулась – как же иронично всё вышло. Приехать в дом, полный правил и льда, выдержать бойню слов с его светлостью, отказаться от полноценного ужина и умереть отравленной уже в первый вечер. Даже для меня это слишком драматично.

Сознание начинало расплываться. Всё вокруг будто размыло – стены, пол, даже мягкий свет бра из-за спины. Голова опустилась на плечо, а сердце стучало глухо, будто из-под воды. Я пыталась двинуть рукой, крикнуть, закричать, хотя бы прошептать, но ничего не выходило. Ни один мускул не слушался.

В какой-то момент в груди вспыхнула паника. Настоящая, хищная. Я не чувствовала тела – как будто оно осталось снаружи, а сознание – заточено внутри, в каком-то плотном коконе. Перед глазами будто вспыхнула тень – не фигура, не силуэт, просто движение за гранью восприятия. И в ту же секунду всё исчезло, но ненадолго.

Пробуждение было резким и жестким – меня резко окатило холодом. Ледяная струя хлестнула по лицу – внезапно, без предупреждения. Я резко открыла глаза, захлебнувшись в собственном вдохе. Мир дёрнулся, шатнулся, а потом выровнялся, и я поняла: потолок качается не потому, что я теряю сознание – просто он действительно движется. Меня везли в неизвестном направлении.

Резкий запах сырой ткани и пыльного дерева ударил в нос. Глаза до конца не фокусировались, но я различила тёмный интерьер повозки, колыхающийся в такт глухому стуку колёс. Хотела подняться – и тут же рванулась, напрягая руки, но не смогла. Плотные и крепкие верёвки жгут запястья, словно я опасный преступник. Ноги тоже скованы, но не так сильно по сравнению с руками.

Сердце взвилось в грудной клетке, будто хотело вырваться наружу. Я рванулась снова, безуспешно, и только сейчас осознала – кто-то напротив наблюдает за моими жалкими попытками освободиться. И смотрит так, словно в его лапы попала забавная зверушка.

– Очнулась, – прозвучал чужой хрипловатый голос.

Я резко подняла взгляд. Тень в углу сидела в полумраке, и только когда очередной рывок колёс впустил в салон свет из щели в занавеске, я уловила незнакомые черты лица. Мужчина не был поход ни на кого из тех, кого я видела в доме Эйсхард или на том проклятом званом вечере у маркизы.

– Кто вы? – спросила я хрипло, но твёрдо, чувствуя, как дрожь предательски пробегает по позвоночнику. – И куда вы меня везёте?

Он усмехнулся, что мне совсем не понравилось. Не весело – с отголоском чего-то хищного в голосе. Так усмехаются в лоб тому, кому путь заказан на тот свет. Выходит, меня отравились, чтобы выкрасть из-под носа самого герцога и убить где-то за пределами города?

– Туда, где наивные леди перестают задавать лишние вопросы, – многозначительно ответил мой похититель.

Я недоумённо моргнула, стряхивая остатки оцепенения, и попыталась распознать лица рядом – он был здесь не один. Всё смазано, всё плывёт, но одно было ясно: это не иллюзия. Чужие глаза. Трое. Один напротив, двое – сбоку, чуть в тени. И все смотрели на меня слишком спокойно. Словно наблюдали за зверьком в клетке, ожидая, когда он начнёт метаться. Или бросаться. Отлично. Не дождутся.

– Какого… – выдохнула я, голос звучал хрипло, – …что вам нужно?

Ответа не последовало. Только ленивое хмыканье, как будто эта сцена для них – не первая, и уж точно не последняя. Один из них – светловолосый, со шрамом через бровь – склонился ближе. Я успела уловить запах дешёвого вина и вытертой кожаной куртки. Мимолётный, но противный. Тут же поморщилась.

– Надеемся, ты стоишь потраченных усилий, леди Эйсхард, – проговорил он с ухмылкой.

Я усмехнулась в ответ, хоть и с трудом сдерживала накатившее раздражение. Руки проверяли верёвки, пальцы искали хоть малейшую слабину. Но узлы были крепкими, а материал сильно впивался в кожу. Без сомнения останутся следы.

Я не спешила строить иллюзий. Вэлмир вряд ли сразу обнаружит мою пропажу и уж точно не рванёт за мной, как рыцарь из дешёвой поэмы. Скорее решит, что я сама сбежала, хлопнув дверью после сегодняшнего вечера. Слишком своевольная, слишком упрямая в его глазах. Он ведь уже слышал от меня достаточно дерзких реплик. Вот и решит: не выдержала.

– Если вы рассчитываете, что герцог Делавьер бросится спасать меня с мешком золота в одной руке и войском в другой, – спокойно проговорила я, – вы сильно переоцениваете его сентиментальность. Он не герой из баллад. Он политик. Хладнокровный, расчётливый, безукоризненно прагматичный. Да, я его невеста. Но это часть сделки, не повод для безумных жертв. Невесту всегда можно заменить, от чувств всегда можно отказаться. У него есть враги – настоящие, опасные. Ради них он будет действовать. Ради меня?.. – я выдержала паузу, затем пожала плечами, насколько позволяли верёвки. – Возможно. Но не с той горячкой, на которую вы, похоже, рассчитываете. Да и я же ещё пока не законная жена, а просто невеста.

Светловолосый нахмурился, затем прищурился, изучая меня почти с интересом. Я тем временем приметила нож у него на поясе. Узкая рукоять, ремень с потёртостями. Левша. Отлично. Маленький шанс – но шанс. Сейчас действовать – глупость. Трое против одной, и я не знаю, кто из них владеет магией, а кто просто умеет метко бить в висок.

– Хочешь, чтобы мы подумали, что ты ему безразлична? – оскалился блондин, глядя на меня с холодной насмешкой.

– Я хочу, чтобы вы подумали, – произнесла ровно, – и перестали делать ставку на чувства. Вы выбрали не ту приманку. Герцог Делавьер не торгуется, он выжидает и мстит. Если я не вернусь, он не будет устраивать поисковые отряды из рыцарей и трубадуров. Он просто вычислит, кто стоит за этим – и тихо вырежет без капли жалости и пощады. Потому что, когда ты становишься для него проблемой, он не сжигает письма. Он сжигает целые дома, а после находит причину, как всё представить народу в выгодном свете.

В ответ на мои слова повисла короткая тишина, а затем троица разразилась смехом. Громким, грубым, с хрипотцой и явным наслаждением от собственной «проницательности». Один захохотал так, что закашлялся, второй ударил кулаком по стенке повозки, третий – светловолосый, что всё время разговаривал со мной, – склонился ближе, прищурившись и всё ещё с ухмылкой на лице.

– Слушай, ты мне даже начинаешь нравиться, – процедил он. – С характером. Жалко, что заказчик ценит в женщинах только молчание и покорность. Ну ничего, думаю, он тебя быстро…

Фраза так и повисла в воздухе.

Повозка резко дёрнулась, словно кто-то подбил колесо или проклятая дорога решила сжить нас со света. Глухой грохот, дикий крен – и всё поплыло. Мы подпрыгнули, последовал резкий рывок, от которого мир перевернулся. Пол под ногами неожиданно исчез. Доски захрустели. Воздух наполнился криками, руганью и глухим стуком тел о стены. Один из охранников вылетел к двери, второй – в противоположный угол. Повозка заскрежетала, переворачиваясь набок, и застыла, наконец, в изломанном, мёртвом положении.

Мне повезло. Я ударилась плечом, но осталась на месте, хоть и всё ещё связанная. Любое неосторожное движение и меня могло швырнуть на щепки, обломки, или прямо под ноги одному из охранников. Тело гудело от боли, перед глазами плыли пятна, но разум прояснился до звона. Светловолосый оказался ближе всех. Он приподнялся на локтях, щурясь и выругавшись сквозь зубы, – всё ещё не до конца понимая, что произошло. И это была моя единственная возможность.

Я наклонилась вперёд, как могла, сцепленными руками ухватилась за знакомую рукоять у него на поясе и резко выдернула нож. Он зашевелился, уже протянул ко мне руку, что-то прорычал, но я не стала слушать, действуя на инстинктах. Сжав зубы, со всей силы ударила рукоятью в висок. Он захрипел и осел, глухо рухнув обратно на доски.

Почти не дыша, я принялась за верёвки. Одно короткое, резкое движение – и ноги свободны. Дальше – секунды на решение. Руки всё ещё были связаны, а времени – ни на попытки, ни на ошибки. Я выбросила нож в разбитое окно, не давая себе шанса передумать. Прыгать с оружием в руках, да ещё связанными – верный способ покалечиться. А так – есть шанс, что он воткнётся в землю рядом. Или в того, кто попытается остановить меня.

Не теряя ни секунды, я оттолкнулась от пола и выбралась через разбитую боковую створку. Холодный воздух ударил в лицо, пахнул кровью, пылью и треском свежеразломанного дерева. Позади – стоны, тяжёлые шаги, скрип досок. Кто-то уже пришёл в себя, понял, что меня нет, и теперь спешил наружу, чтобы схватить.

В окно с руганью метнулась чья-то лапища – грязная, в шрамах, размером с мою голову. Я прикусила губу, чтобы не издать ни звука. Сгруппировалась как могла и на инстинктах рванула в сторону деревьев, ломая путь сквозь кусты, грязь и низкие ветки, и освобождая руки от пут. Всё тело кричало от боли, но я не позволила себе ни звука. Только бы дальше. Только бы не попасться. Только бы добраться до ножа или потеряться в лесу прежде, чем они выберутся.

Вокруг сгущалась кромешная неизвестность. Земля уходила из-под ног, лицо резали ветки, но каждый шаг отдалял меня от их загребущих рук и от заказчика, имя которого я пока не знала, но уже ненавидела.

Кому вообще могло прийти в голову заниматься таким омерзительным делом, как похищение? Не прошло и дня с тех пор, как Вэлмир объявил меня своей невестой – а меня уже умудрились умыкнуть у него прямо из-под носа. Честно, я бы не удивилась, если это дело чьих-то рук из его собственного поместья. Чем больше лихорадочно прокручиваю в голове ужин, тем отчётливее понимаю – меня отравили намеренно. Всё было спланировано: от послевкусия в пище до момента, когда я осталась одна.

Я наступила на мокрый участок земли, и всё пошло наперекосяк. Поскользнулась, нелепо взмахнула руками, и с характерным шлепком въехала в ближайшие кусты, словно самая грациозная из герцогских балерин. Отлично. Фортуна явно взяла отгул, причём без предупреждения. Ушибы, царапины – полный комплект. Но самое «приятное» ждало впереди.

Падение закончилось резко и тревожно – я замерла у самого края обрыва. Ещё секунда, и… Но я успела. Ухватилась за корень старого дерева, выдохнула с хрипом и, не смея пошевелиться, уставилась вниз. Камни. Сосны. Высота… Всё, что меня ждало бы, не поймай я этот корень.

Сглотнув ком в горле, поморщилась и медленно подтянулась выше, морщась от боли и замирая каждые несколько секунд – корень был хрупким, земля осыпалась под пальцами, но я всё же сумела уползти от края. Дыхание сбилось, сердце колотилось так, будто кто-то требовательно стучал изнутри. Я закусила губу, глядя в лес: ни единой тропы, ни ориентира, только мрак между деревьев и хруст веток где-то совсем рядом.

Они шли по моим следам и вот-вот могли обнаружить укрытие. Я выбрала не ту сторону для побега, и теперь расплачивалась за поспешность. Прижавшись к стволу, затаилась в гуще кустов, едва позволяя себе дышать. Грязь липла к коже, пальцы дрожали, но внутри уже включился холодный расчёт. Я подавляла панику, стараясь контролировать дыхание, игнорировать стреляющую боль в боку, гудение в висках и нарастающий звон в ушах.

– Она не могла далеко уйти, – прорычал один из них. – Я видел, как она падала. Следы ведут к склону, но вниз она не прыгала. Зуб даю!

– Найдите её, – отозвался другой. Голос – хриплый, раздражённый. – Заказчику не нужны объяснения. Она хоть поняла, во что вляпалась? Проклятая девчонка!

Они переговаривались спокойно, не торопясь, без оглядки – с той самоуверенностью, которая бывает только у тех, кто уверен в победе. Ни страха, ни спешки. Только уверенность: беглянка далеко не уйдёт, а помощи ждать неоткуда. Каждый из них знал своё дело – в голосах чувствовался опыт. Не первый раз они кого-то ловят. Не первый раз сдают живой груз заказчику. И, судя по упорству, платят им хорошо. Очень хорошо.

Моё дыхание стало тише. Слишком многое говорило о том, что за мою поимку пообещали не просто деньги. Скорее – связи, влияние, или даже жизнь в обмен на мою. И среди всей этой зловещей уверенности раздался новый голос. Не тот, что звучал в карете. Не один из троих, которых я успела увидеть. Кто-то четвёртый, который до этого держался в стороне и ждал подходящего момента.

Его силуэт промелькнул в полумраке. Я не разглядела лица, но… в голосе было что-то до боли знакомое.

– Проверь склон левее, – коротко бросил он. – Тишина слишком густая. Она могла затаиться. Выжидает, пока мы пройдём.

На секунду сердце дрогнуло – и застыло. Виски сжало, будто кто-то резко сжал голову изнутри. Щелчок узнавания пронёсся по спине, как разряд. Луиджи.

Я едва успела перевести дыхание, как шаги приблизились. Кто-то двигался в мою сторону – не спеша, уверенно, как охотник, знающий, что добыча рядом и ей уже не скрыться. Я прижалась к стволу дерева, сжалась до предела, пытаясь раствориться в тени.

И в этот момент произошло то, чего я меньше всего ожидала – меня схватили за руку и резко потянули в сторону. Чья-то рука зажала мне рот, другая – прижала к себе с такой силой, что дыхание перехватило. Я вздрогнула, ощутила, как сердце ударило в горло.