Текст книги "Ловушка для ведьмы (ЛП)"
Автор книги: Анетт Блэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Глава 3
СКРЫВАЯСЬ в тени замка, Кинг наблюдал, как богиня, повиливая аппетитной задницей, шагает прямиком к бетонным ступенькам, ведущим к причалу внизу. Солнечный свет путался в ее светлых волосах, освещая их вспышками, отчего они становились похожими на нимб вокруг ее головы. Как заставить ее вернуться, если он только что дважды учудил финт ушами, выбросив ее из замка? Услышав его шаги, она обернулась, но, заметив, что он приближается, припустила быстрее.
Когда Пэкстон ускорил шаг, соблазнительница в красном рванула вниз, а потом так неожиданно остановилась на предпоследней ступеньке, что он вписался прямо в нее. Испугавшись, что она может упасть, Кинг потянул ее от края ступенек и потерял равновесие.
Он грохнулся на спину, а она приземлилась прямо на него… Ладненько так приземлилась, сложившись с ним в один соблазнительный бутерброд. То, что доктор прописал для увеличения в размерах кое-каких частей тела Пэкстона.
– Чтоб подохли все хрустальные шары! – процедила она, поднимаясь на руках и глядя на него сверху внизу. – Убивать меня вообще не вариант, как и хватать меня за… – Она резко подалась назад и кое-как встала на ноги. – Это тоже не вариант, говорю!
Пэкстон поднялся вслед за ней.
– Ах, простите, – съехидничал он. – Я мужчина. И это рефлекс. Что я могу сказать? Ничего личного.
– Вот те раз! Ну, спасибо на добром слове.
– Ну ладно. Это случилось потому, что ты… у тебя… обалденная задница.
– Ты прямо фонтанируешь комплиментами.
Кинг поднял руки, выбрасывая белый флаг.
– Прямо не могу остановиться.
– Этот твой рот, волосатые горилльи лапы и вон ту неуправляемую змею, которая прячется у тебя в штанах, следует зарегистрировать как смертельное оружие.
Кинг покашлял, чтобы скрыть рвущийся наружу хохот – такой же неуместный сейчас, как кость в горле. Впрочем, это не мешало ему пожирать взглядом вздымавшуюся от ярости грудь.
Крошечная моторная лодка как раз отчалила от острова и поплыла в сторону Салема. Шизанутая леди в красном (в данный момент, скорее, разъяренная фурия) выудила откуда-то сотовый и начала вертеться вокруг своей оси в поисках сигнала. Это дало Пэкстону возможность рассмотреть ее соблазнительные формы со всех сторон.
– Не могу поймать расцветущий сигнал!
Она с силой захлопнула телефон и сжала его в руке так, словно собиралась воткнуть его во что-то из крови и плоти. То же самое Кингу хотелось сделать со своей «неуправляемой змеей».
– Что ж, мне жаль, – сказал он, покачав головой, – но на острове нет сотовой связи.
– Тогда можно мне позвонить со стационарного телефона?
– Электричество поставляют генераторы, но телефонных линий с материка здесь нет. Пэкстонам нравилось такое положение вещей. Это кое-что о них говорит, согласна?
– К хренам всех Пэкстонов. – Особенно этого. – Она была моим билетом домой, – проговорила фурия, указывая на бодро уплывающую лодчонку. – Видимо, это жуткое завывание, которое у тебя там, в замке, испугало капитана Придурка.
Кинг никогда не слышал воя на улице.
– Ты слышала вой прямо отсюда?
– В яблочко, гений. Он распугал всех птиц. И вообще, забудь о вое. Я тут застряла, елки-палки! Каким макаром я вернусь домой?
– У тебя весьма странный словарный запас.
– Негативные слова приглашают негатив в твою жизнь. Так что я стараюсь быть позитивной.
– «Чтоб подохли все хрустальные шары»? – напомнил он.
– А, это! От этого никакого вреда. Это как кирпичный пенопласт. Пенопласт не бывает кирпичным, а хрустальные шары не могут умереть.
– Лаааадно. «Елки-палки»?
– Растение.
– «Хрен»! Ты сказала «к хренам».
– Мне нравится слово «хрен». Его едят, от него веет чем-то хорошим, сильным. Позитивное словцо.
Подавив желание поиграть в рыбу, которую выбросили на берег, Кинг почесал грудь. Он понятия не имел, что с ней делать. С одной стороны, ему хотелось вышвырнуть ее к упомянутым хренам, а с другой – предложить свой…
– Рад, что мы прояснили этот момент.
– Так как мне быть с возвращением домой?
– А, ну да. Позже вечером я могу отвезти тебя на вертолете. А можешь дождаться пятичасового морского такси и уплыть в Салем в компании вылезших из ада строителей.
– Почему бы мне не попробовать добраться до Салема вплавь?
– Можешь и вплавь. Только не кусай по пути акул.
– Спасибочки. Я выбираю строителей.
Кинг потер щетину на подбородке и, как озабоченный кобель, собирающийся обхаживать очередную «жертву», пожалел, что не побрился этим утром. Кто б сказал еще пару дней назад! Он ничегошеньки не знает об этой дамочке, а она уже тащит его на поводке на минное поле тестостерона, реагирующее на перепады температуры и готовое взлететь на воздух от любого контакта.
Вглядываясь в Салемскую гавань, она уселась на обломок скалы, положив ногу на ногу и покачивая красной шпилькой, чем предоставила Пэкстону еще один угол обзора. Проведя рукой по волосам, чтобы убрать от лица непослушные локоны, она снова взглянула на Кинга.
– Кстати, а почему ты меня преследовал?
– Ты побежала, я побежал за тобой.
– Я побежала, потому что ты за мной побежал. Ты псих?
– Видимо, я должен раз сто извиниться, потому что мой прораб почему-то решил, что ты действуешь как успокоительное на рабочих и это жуткое завывание по углам. Давай вернемся в замок. Только для того, чтобы доказать ему, что он ошибается.
– Я, скорее, съем свои туфли. Ты только что вышвырнул меня. Причем дважды. Кроме того, ты втянул себя в проигрышную ситуацию.
– Тогда приезжай сюда попозже.
– Вряд ли я воспылаю желанием.
Кинг застыл. Если ей нравится слово «хрен», то сейчас она имела в виду… Неееа, не могла она иметь это в виду. Господи! Ему была нужна женщина. Любая… кроме этой, ясное дело. Потому что эта точно больная на голову. Неужели она действительно может стать источником умиротворения?
– Что ты имела в виду, когда сказала о проигрышной ситуации?
– Проигрыш уже маячит у тебя под носом. Поэтому вместо того, чтобы оскорблять тебя, я просто посижу здесь и подожду того момента, когда смогу вернуться домой.
– Семь часов?
– Лучше глубокое синее море, чем дьявол во плоти.
Дьявол его дернул, или черт какой, только прямо сейчас Пэкстон хотел зацеловать до смерти полные, наглые и просто созданные для поцелуев губы этой психованной девицы. Никогда раньше он не видел такого лица – невинного и соблазнительного одновременно.
Кинг шагнул ближе и снова поднял ее на руки. И не встретил никакого сопротивления. Дотащив ее до дверей, он на секунду остановился. Мысль о том, чтобы перенести ее через порог становилась все отчетливее. А это значило, что он должен избавиться от этой барышни, как от готовой рвануть прямо у него в руках гранаты.
– Я сказала, что ненавижу, когда ко мне прикасаются.
– Да-да, помню. Видимо, поэтому ты сейчас дерешься со мной не на жизнь, а на смерть.
Как только он договорил, она забарахталась у него на руках. Это, в лучшем случае, представляло собой всего лишь символическую попытку борьбы, а в худшем – попытку соблазнения. Или, секундочку, все с точностью до наоборот? Кинг тут же вошел во вкус, пытаясь угомонить ее, по-прежнему держа на руках, чтобы впечатать каждый изгиб ее тела и каждую черточку лица в чувственную копилку своей памяти, не говоря уже о тактильной. Она словно хотела забраться к нему в душу, и, черт побери, ему хотелось, чтобы так и было. Хотя нет. Он хотел вобрать в себя каждую деталь ее ошеломительной внешности… каждый кусочек того, что делает ее живой… И он хотел… забраться к ней в… быть внутри нее.
Да, черт возьми!!! Он адски этого хотел.
Пэкстон бросил ее, как будто держал в руках горячее блюдо, только что побывавшее в духовке. Ладно, чего греха таить, она и была этим блюдом. Она грохнулась на поддон для изоляционной пены, спружинила, подскочив разок вверх, и выругалась.
– Ты самая обычная мегера, – заявил Кинг, потирая бедро в том месте, куда она его пнула. – Теперь синяк будет.
Она тут же вскочила на ноги.
– Фигово. Потому что я намеревалась пустить тебе кровь.
Яростно отбросив упавшую на глаза светлую прядь, она глубоко вдохнула, и от того, как поднялась ее грудь в этот момент, Пэкстон почувствовал себя так, словно настоящая салемская ведьма только что наложила на него какое-то заклятие. Да что там на него! На всех мужиков в мире сразу.
– Эй, – вдруг сказал он, с трудом отводя от нее взгляд и прислушиваясь к тишине в замке, – тут тихо. Будь я проклят, если эти омерзительные завывания не стихли. Курт был прав. Вот ведь! Рабочие не собачатся. Ветер не воет.
– Ветер? – Мегера улыбнулась, как кошка, которой только что подали на блюдечке с голубой каемочкой самые вкусные сливки на свете, и, замахнувшись ногой, едва не попала по его крепкой заднице. – О, это был вовсе не ветер, – заявила она слишком самодовольно на его взгляд. – А ты думал, ветер? Так вот, нет, нет и еще раз нет. Это одно могущественное взбешенное привидение. И я слышу, что в свое время она была ведьмой.
Кинг рассмеялся. А его люди нет.
Не обращая внимания на предупреждение, которое вопил во всю глотку мозг, он протянул ей руку, потому что ни черта не мог с собой поделать.
– Кинг Пэкстон, а ты?
– Кинг? Ты издеваешься? Стоп, Пэкстон, а не Конг?
Рабочие тут же разулыбались, но, стоило Кингу щелкнуть пальцами, вернулись к работе. Пэкстон глянул на девицу так, словно пообещал ей надрать зад, потому что от пугающего ощущения покоя в ее присутствии сильно хотелось распустить охрану по домам.
– А ты? – повторил он чуть-чуть громче и капельку требовательнее.
– Что я? Я трясусь от страха, – отозвалась она и кокетливо подмигнула Кингу, а он тут же заинтересовался, какого цвета бывают ее глаза в моменты страсти.
– Имя? – выпалил Пэкстон, как зарвавшийся кадет, который только что получил повышение и которого так и распирает от чувства собственной важности.
Она щелкнула каблуками и отсалютовала:
– Картрайт, сэр! Хармони Картрайт!
– Вольно. – Кинг сжал и разжал кулаки. Потом снова. И еще раз, чтобы успокоиться. – Значит, Хармони? Гармония, как в музыке. Мелодичный стройный лад. Умиротворяющий мотив. Но покой с тобой только снится. Даю руку на отсечение.
– Отдай сам себе честь, солдат. Или это анатомически невозможно?
Кинг обернулся посмотреть на своих людей, почти надеясь, что они снова начнут ругаться, или ветер завоет, или рухнет стена. Впервые в жизни он хотел, чтобы замок явил здесь и сейчас все свои способы пыток, но ничего не происходило.
– Так ты меня не разыгрываешь, – проговорил Пэкстон. – Эти вопли веками не прекращались.
Она ответила кивком, а потом сказала:
– Похоже, у меня есть талант успокаивать людей, животных… любых существ и сущностей. Это дар. Но не зацикливайся на этом. Еще раз меня схватишь, и я разукрашу твою физиономию всеми цветами радуги.
– А это каким образом можно считать позитивным?
– Я сплошной позитив. Я упомянула радугу.
– О да, это все меняет.
Вместо того чтобы еще раз подхватить ее на руки, которые так и чесались это сделать, он взял со стола подробный чертеж проекта. Успокаивает она, как же. Хотя… С тех пор, как она появилась на пороге, она и успокаивала, и мучила Кинга. Никакой богиней она не была. Эта упакованная в красное боеголовка могла разоружить его в два счета. Особенно если считать показателем благословенную тишину и работающих «в гармонии» друг с другом реставраторов. Но любой, кто мог разоружить его и свести на нет его инстинкты самосохранения, становился врагом. Без защитных стен, которые он воздвиг вокруг себя давным-давно, он бы ни секунды не смог вытерпеть ни единого члена своей семьи, не пережил бы военную школу и уж точно не смог бы справляться с собственными ошибками, которые совершал по глупости.
Кинг был бойцом до последней капли крови, но начинал подозревать, что эта барышня могла подвергнуть риску его отточенные инстинкты убийцы.
Он бросил чертеж на сбитый на скорую руку стол с фанерной столешницей и сильно пожалел, что не может разбить в щепки строительные леса, чтобы выпустить пар.
– Мне надо знать, кто ты такая. Полагаю, у тебя есть причина находиться здесь. – Пэкстон изо всех сил старался игнорировать вызов, который бросало ему одно присутствие этой сексапильной мегеры-миротворца. – Вряд ли ты случайно оказалась на лодке, которая и привезла тебя сюда.
Он уловил момент ее отступления: полуприкрытые пушистые рыжеватые ресницы, серо-голубой туман сомнения в ее глазах. Она прикусила губу, словно искала удобоваримое оправдание. Кинг почти собственными глазами видел, как из воздуха формируется ложь.
– Ммм… старинная одежда, – выпалила она как на духу. – Не встречал ненужных залежей в замке?
Пэкстон в жизни не слыхал оправданий для случайной встречи хуже этого.
– Чушь собачья.
– Ой-ой-ой! Только что ты накликал на свою голову целую свору бешеных собак.
Он наградил ее красноречивым взглядом.
– Уверен, их главную буду звать Хармони.
– Ты меня неправильно понял. Людям нравится старая одежда. Некоторые коллекционируют ее. Некоторые используют в качестве костюмов для праздников или театральных постановок. Я такую одежду продаю.
Твою мать! Чем дальше, тем лучше она врет.
Кинг подошел к своему ноутбуку и глотнул из кофейной чашки, которая оказалась пустой. Почувствовав всплеск ярости вперемешку с замешательством, он бросил чашку в мусорную корзину. Чашка, разумеется, разлетелась вдребезги. Он пнул корзину и решил сыграть по правилам, которые предлагала эта ароматная секс-бомба. Только чтобы посмотреть, хватит ли ему ума переиграть ее тактику… или победить ее саму.
– У меня целые комнаты битком набиты старыми шмотками, – сказал он, притворяясь, что не обращает на нее внимания, и тупо глядя в экран ноутбука. Он же прячется от нее, разве нет? После часа в ее компании, черт подери, ему придется сходить на прием к мозгоправу. – Ты все равно здесь застряла, – продолжил он, печатая какую-то ерунду в открытом документе, – так что можешь осмотреться наверху и поискать что-нибудь. Авось сгодится тебе. Вперед. В этом месте нет ничего страшного, если не считать этих звуков. Но и их сейчас нет. Поэтому оставайся там, пока я за тобой не приду. Каким бы ни показалось тебе это место, стройплощадка опасна для жизни.
– Боже мой! – воскликнула она. – Я могу ограбить настоящий замок!
Кинг поднял голову и увидел улыбку, которая могла расплавить стекло.
– Вот именно! – рявкнул он в ответ, совершенно растеряв все свое хваленое остроумие, и указал ей на винтовую каменную лестницу, чтобы убиралась побыстрее и подальше от глаз и ушей рабочих.
Последовав за ней до балкона над главным залом, Пэкстон остановился и нажал кнопку вызова лифта. Ему не хотелось, чтобы его люди видели, как он входит в лифт вместе с ней. Слишком подозрительно и с намеком на интимность, черт бы его побрал. А у него были совершенно другие намерения. Пэкстон собирался вытащить из нее правду.
Она посмотрела вверх на балкон и, как ни в чем не бывало, поинтересовалась:
– Жилые помещения этажом выше?
Неужели она серьезно не видит, что его трясет от злости? Или притворяется, что не видит? Она вошла в лифт первой, он шагнул за ней и нажал кнопку «5», чтобы попасть в башню.
– Лифт старый, – проговорила она, проводя пальцами по ромбовидной двери. – Рубеж веков? Я имею в виду, девятнадцатого и двадцатого.
– Угадала, – мрачно отозвался Кинг и на полпути стукнул кулаком по кнопке «Стоп».
– Эй! Мы же между этажами.
Он схватил ее за руки и впечатал в стену, прижав обе руки с обеих сторон от ее головы.
– Ты грабитель, я добыча? Это твоя игра?
Она нахмурилась, искренне не понимая, что происходит.
– Чего, пардоньте?
Пребывая в не меньшем замешательстве, Кинг упрямо пытался взять контроль в свои руки.
– Твоя лига здесь не играет. Не знаю, кто из моих теперь бывших друзей на этот раз решил поиграть в сваху, но я не участвую в аукционе холостяков.
– Вы чересчур много о себе возомнили, Ваше Хитрожопничество.
Она умудрилась присесть в глубоком реверансе, и Пэкстон отпустил ее руки, чувствуя себя в полной заднице, как ей, очевидно, и хотелось.
Он подал ей руку, чтобы помочь подняться, но не отпустил, даже когда она выпрямилась. Она не стала вырывать руку из его хватки. Кто-то из них (а может, оба сразу) шагнул навстречу. Кинг не знал наверняка, он сделал этот шаг или она, но одно знал совершенно точно: ему хотелось ее поцеловать…
Бред сивой кобылы! Срочно снять с повестки дня!
Пробормотав какие-то извинения, он опустил глаза и, заметив кольцо на ее пальце, застыл как вкопанный. Медленно провел по кольцу большим пальцем и спросил:
– Откуда это у тебя?
Она резко отстранилась. Светлые волосы взметнулись, обдав шелком его лицо и обволакивая мятным туманом. Тело Пэкстона в тот же миг пришло в боевую готовность. Все системы включились, словно кто-то нажал красную кнопку.
– Тебе какая разница? – раздраженно ответила она вопросом на вопрос. – Ты не участвуешь в аукционе.
Глава 4
ХАРМОНИ и сама подозревала, что кольцо станет ключом к выполнению ее миссии. А если судить по совершенно офонаревшему виду человека, стоявшего напротив, она, похоже, не ошиблась.
– Мы когда-нибудь выйдем из лифта?
Загородив спиной панель с кнопками, чтобы Хармони не дотянулась до нее, Пэкстон засунул руки в карманы стильных черных штанов.
– Зависит от тебя.
От холодности, сквозившей в поведении красавчика, Хармони передернуло. Квадратный волевой подбородок, черная хлопковая футболка, черные как смоль волосы и никакой строительной пыли. Все это создавало ощущение, что кто-то вызвал сюда самого Сатану прямиком из его адской обители.
Разумеется, отрицательная энергия, царившая в этом месте уже много столетий, создала настоящее кармическое болото из тех, которые засасывают раньше, чем успеваешь позвать на помощь. Но ведь она одним своим присутствием смогла немного разрядить зловещую обстановку в замке, так почему же он хоть капельку этому не рад?
Она должна была выполнить свою миссию, чего бы то ни стоило, но товарищ явно прилагал максимум усилий, чтобы помешать ей. Хармони не могла сказать ему всей правды, поэтому пришлось лгать и недоговаривать, и он, очевидно, это чувствовал. К тому же между ними и так возникли искры и витали разгулявшиеся феромоны, способные кого угодно сбить с толку, не считая самой весьма «призрачной» проблемы, которую намеревалась решить Хармони.
Феромоны, чтоб их… Сексуальное напряжение, возникшее между ними, было таким сильным, что вполне могло обеспечить электричеством весь Нью-Йорк. Хармони решила, что справится с этим позже… если справится, конечно.
Однако ей действительно нужно было выяснить, есть ли у этого места кармические связи с ее компаньоном.
– Выходит, ты Пэкстон, – спокойно проговорила она, – и как близко ты связан с этим местом?
– Я его везучий до смерти владелец.
Когда она протянула руку, чтобы за его спиной нажать кнопку «Вниз», Пэкстон перехватил ее запястье, и Хармони это прикосновение показалось нежным и возбуждающим. Теперь включились все ее системы. Нет-нет-нет! Это никак нельзя было назвать правильным. Она терпеть не могла, когда к ней кто-нибудь прикасался. Исключением были только ее сестры… а теперь, по всей видимости, и этот вечно чем-то недовольный хам.
Вот гад! Он же нарушил ее защитный круг света, а она даже не заметила! А может, все совсем не так? Или она забыла о том, что нужно блюсти свою безопасность, или все-таки ее сфера из белого света оставалась нетронутой, и ей просто не нужно было защищать себя от этого парня.
Хармони смотрела на Пэкстона, а его яркие глаза цвета виски исследовали ее… вызывая желание отдать ему… да все, что угодно! Она физически ощущала на себе его взгляд. Вот он погладил ее бровь, прикоснулся к губам, приоткрыл их…
Изо всех сил Хармони боролась с чувственным ступором. Она знала, что когда-нибудь обязательно встретит свою половинку. Но Пэкстон, похоже, ничего общего с ее представлениями об этой половинке не имел. Хотя… Разве ей не понравилось, что несколько минут назад он повел себя с ней, как самый настоящий эгоист? И почему он был так уверен, что она готовит какую-то западню? Сейчас перед ней был мужчина раздраженный… и похотливый… интересный… и возбужденный… И никакого эгоизма.
Учитывая магнетизм его взгляда, не говоря уже о врожденном обаянии и скульптурном теле, Хармони поняла, почему даже мысль о женских уловках выводит его из себя. И почему он всеми силами пытался этого избежать. Женщины преследовали его. А не наоборот. Иногда он позволял им поймать себя, но даже в этом случае использовал их для секса, ни больше, ни меньше. Ни одна из них не тронула его сердце. Секс ради спортивного интереса, как он и думал тогда на улице. Секундочку. Она слышала его мысли?! Сердце Хармони пропустило удар. Господи…
Экстренный выпуск новостей: она может его «читать».
Горячая вспышка взаимного притяжения между ними стала ярче и жарче. Точнее, она продолжала расти, разбухать, заполняя собой все пространство вокруг них. «Держи свои трусики на месте!» – отчаянно приказала себе Хармони.
О Боже, о Боже, о Боже! Этот самонадеянный жеребец с крепкой задницей одним своим видом заставлял ее испытывать чувственное, но самое главное – просто космическое, колоссальное возбуждение. Если она снесет все свои эмоциональные барьеры, ей крышка. Причем буквально. И почему это не кажется таким ужасным, каким должно казаться?
В обычных обстоятельствах Хармони могла бы обдумать идею покувыркаться с ним на досуге, но обстоятельства не были обычными. На ней висела миссия, требующая максимальной сосредоточенности, поэтому ей даже думать об этом не стоит. Или все-таки стоит?
Ммм, да. Определенно, стоит. Потому что он был одним из лучших кандидатов, которые у нее были за последние… Да что там! За всю жизнь вообще.
Осторожно!!! Когда летишь прямо в пасть космоколоссального влечения, в космических пропорциях могут быть… погрешности.
«Спокойствие, только спокойствие, – снова заговорила сама с собой Хармони. – Ни к чему заводиться с пол-оборота. Глубокий вдох. Думай. И попытайся найти хоть какой-нибудь расцветущий смысл во всей этой белиберде».
Почему из всех людей, которые встречались на ее пути, она смогла «прочитать» именно его? Обычно ей удавалось «читать» только тех людей, которые владели теми или иными предметами, попадавшимися ей в руки. Мертвых людей. Умерших давным-давно. Так почему же она «прочла» этого вполне живого, дышащего мускулистого жеребца, на сто процентов состоявшего из тестостерона? Этого бога во плоти, зачем-то спустившегося на землю и напялившего на себя черную футболку, которая, надо признать, сидит на нем безупречно?
– Ты владеешь замком в одиночку? – спросила Хармони, чтобы убедиться в своей догадке. – И нет никаких совладельцев или родственников, которым принадлежит часть собственности?
– Это было бы слишком просто, – ответил Пэкстон. – Я бы с удовольствием переложил этот кошмар на плечи какого-нибудь родственничка. Ей-богу, каждый из них этого заслуживает.
Подозрения Хармони взяли верх над другими чувствами.
– Ты много времени проводил здесь, когда был ребенком?
– Чтоб ты знала, я здесь родился.
Святой астрал!
– А почему не в больнице?
– Меня угораздило появиться на свет, когда на улице бушевало то, что все журналы наблюдений назвали «метелью в сто часов» 26 февраля 1969 года. Буран был такой, что ураган бы обзавидовался. Так что у меня не было возможности доставить собственную мать на материк. А какое это имеет отношение к… – Пейджер Пэкстона подал признаки жизни, не дав ему договорить. – Прораб вызывает. – Он стукнул кулаком по кнопке «Вниз», и лифт остановился на втором этаже. У выхода Пэкстон повернулся к Хармони: – Стой, где стоишь.
– Гав! – отозвалась она и вышла из лифта.
Встав вверху лестничного пролета, она смотрела, как он бежит вниз по ступенькам, восхищаясь его пружинистыми, словно у пантеры, движениями и пожирая глазами крепкий зад, который наверняка не уступал в твердости его грудным мышцам. Сексапильный и очень привлекательный Ураган Пэкстон, дух которого так пропитал эту древнюю цитадель, что он стал ее личным горшочком золота [7] [7]В ирландской мифологии лепреконы – традиционно изображаемые в виде небольших коренастых человечков, одетых в зелёные костюмы и шляпы – по одному или группами охраняют свое богатство в виде горшочка или кувшина с золотом. Лепреконов описывают как хитрецов и обманщиков, которых люди пытаются поймать, чтобы завладеть их горшком с золотом или заставить исполнить три своих желания.
[Закрыть], неожиданно врученным магией.
В ту же секунду, когда Пэкстон отпустил ее руку и ушел, Хармони поразилась тому, как долго позволила ему держать себя за руку, как будто это было в порядке вещей. Однако теперь ей казалось, что ее одурачили и что-то отобрали, а читать его стало сложнее, что, впрочем, неудивительно. Близость к предметам всегда давала ей возможность понять, какая энергетика от них исходит, а прикосновения к вещам проясняли тонкие флюиды, которые чувствовала Хармони. Именно прикосновения выводили на первый план образы, запахи, звуки. Флюиды положительные поднимали настроение и повышали тонус, отрицательные ввергали в депрессию, а иногда из-за них Хармони даже заболевала.
Вот почему единственными, кому она разрешала к себе прикасаться и кому доверяла безоговорочно, были ее сестры. Ровно до того момента, как в ее жизни нарисовался этот расцветущий Кинг-Конг.
Он прикасался к ней прямо здесь, в замке, сверху донизу пропитанном негативом. И Хармони не просто позволяла ему это делать – она получала удовольствие от прикосновения его кожи к своей и тонула в собственных ощущениях. Она хотела этого так, как жаждет воды путник, пойманный в ловушку в самом сердце выжженной солнцем пустыни.
Когда она успела так сильно поджариться, что высохла досуха?
Хармони ненавидела, когда к ней прикасаются. Терпеть не могла, когда ее таскают на руках и когда вторгаются в ее личное пространство. Когда-то отец говорил ей, что такого ужасного и постоянно орущего ребенка, каким была Хармони, наверняка еще свет не видывал. Но когда Пэкстон вынес ее из замка (причем дважды), а потом притащил обратно, ей пришлось заставить себя делать вид, что она с ним борется.
Его руки согревали. Мало того, Хармони была уверена, что его прикосновения могли превратить ее в пепел. Добавь он чуточку мужского внимания в эти прикосновения, и кто знает, какой ад они вдвоем могли бы устроить.
Как-то так вышло, что магический дар привел ее к этому мускулистому красавчику, который хранит свои секреты за семью замками и глаза которого не снились и самому Иисусу. К человеку, к которому Хармони тянуло не меньше, чем его – к ней, пусть он никогда и не признается в этом ни самому себе, ни тем более ей.
Она видела в нем настоящего мужчину в каждой черточке – в лихом изгибе черных бровей, в лучиках морщинок от смеха вокруг глаз, которые, кстати говоря, вызывали ее искреннее удивление, не говоря уже о том, что казались ей просто мегасоблазнительными. Такие, как Пэкстон, играли главную роль в сексуальных фантазиях каждой женщины на земле, и Хармони не была исключением. У таких недосягаемых, излучающих мощную сексуальность мужчин было заключенное в камень сердце, а вокруг них – их собственными руками воздвигнутые непробиваемые стены, которые кричали неоновым светом «Эмоционально не доступен!»… Он был зверем, которого мечтает приручить любая женщина.
Не прошло и пяти минут, как Пэкстон снова оказался наверху и встал в позу, которая ясно говорила о том, что он взял себя в руки и держал в узде свои эмоции. Перед Хармони стоял настоящий сержант-инструктор по строевой подготовке, сменивший по одному приказу человека, который вышел из себя из-за того, что почувствовал нечто такое, чему не мог найти название. Но внутри него бурлил настоящий кипяток, и Хармони с удивлением поймала себя на мысли, что хочет найти в себе то же самое – такую же неуемную сексуальную силу, которая была в нем и которую он так успешно скрывал от всех, кроме нее. Надо признать, скрывал он действительно успешно, потому что весь его вид источал чистое презрение, пропитавшее атмосферу вокруг.
– Так кто ты такая? – холодно спросил Пэкстон.
Тот же вопрос Хармони хотела задать ему, когда наткнулась на кирпичную стену вокруг его сердца.
Вздрогнув, она сложила руки на груди. «Читать» его не было самым приятным и спокойным занятием в ее магической жизни.
– Я уже говорила. Меня зовут Хармони Картрайт. Мы с сестрами владеем антикварным магазином «Бессмертная классика» на Пикеринг Уорф [8] [8]Пикеринг Уорф (Pickering Wharf) – прибрежный район в Салеме (шт. Массачусетс), известен многочисленными магазинами, бутиками, ресторанами, отелями для туристов. Единственная крупная улица здесь носит одноименное название.
[Закрыть]в Салеме. Я закупщик. Старый замок, старая одежда, улавливаешь связь? За спрос ведь денег не берут. Так как? Мне все-таки дадут возможность посмотреть, есть ли здесь что-то полезное для меня?
Из принципа, который соответствовал его представлениям о самозащите, Пэкстону хотелось ответить «нет», и Хармони прекрасно это понимала, но он всем нутром презирал человеческую слабость, особенно свою собственную. Он в сотый раз уставился на ее топ, и на этот раз что-то в словах «Я обладенная и горжусь этим!» заставило его нахмуриться.
Ее грудь определенно отвлекала Пэкстона, и этот факт его очевидно раздражал. Хотя Хармони и побаивалась того, что может «читать» его, ей нравилось, что ему приходится тратить время на то, чтобы обдумать, что именно и как он хотел с ней сделать.
Просто ужас какой-то! Их обоих влечет друг другу, но она знает о том, что это взаимно, а он – ни сном, ни духом. Причем ей хочется дать выход этому влечению, а он борется с ним. Ох уж эти возможные и невозможные возможности…
Хармони знала, что он позволит ей остаться, потому что был на редкость упрямым. Ну, и еще потому, что она превратила его либидо в кипящий котел эйфории. Возбуждаясь все больше и больше, сержант с трудом переживал момент неожиданной и нежелательной вспышки страсти, но его тело активно и вполне эффективно боролось за независимость от мозгов.
Радуясь своей способности поставить этого жеребчика на колени (к расцветущему сожалению, только фигурально выражаясь), Хармони посмеивалась про себя, но понимала, что нельзя позволять внезапно обретенной власти затуманить голову. Потому что, кроме мощнейшего возбуждения, Пэкстон чувствовал смущение и раздражение, к тому же еще и решил во что бы то ни стало отрицать охватившее его сексуальное напряжение и придушить его как можно скорее.
«Можно подумать, я бы дала ему возможность попробовать все эти штучки на мне», – подумала Хармони, но в душе горячо хотела получить шанс приручить его.
Ну что ж, решительности ей тоже было не занимать. И хотя ей очень и очень хотелось уложить его в постель, тоже чисто из принципа, чтобы показать ему свой характер, Хармони вынуждена была признать, что обжигающая связь между ними была порождена исключительно платьем и кольцом, или чем-то еще, связанным с этими вещами.
Она знала, что должна проложить между собой и Пэкстоном дистанцию, иначе кто-то из них войдет в раж и попросту поглотит другого.
– Еще увидимся, – быстро сказала Хармони и понеслась вверх по винтовой лестнице.
Она улыбалась, потому что почувствовала отголоски его ощущений, когда он понял, что она бросила его стоять посреди лестницы с видом оскорбленной невинности.
