Текст книги "Пленница сновидений"
Автор книги: Анджела Дрейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Глава 7
В нескольких милях отсюда, неподалеку от Ковент-Гардена, Зоя спускалась по каменной лестнице с железными перилами, направляясь к цокольному этажу высокого дома, построенного в георгианском стиле. Блестящая латунная табличка рядом с дверью лаконично гласила: «Теодор Доулан. Консультации только по предварительной записи».
Объявление в телефонном справочнике было более пространным. Там значилось: «Ясновидящий, хиромант и целитель. Серьезные, правдивые предсказания для подготовленных индивидуальных клиентов. Прием днем и вечером».
Она нажала на кнопку старомодного латунного звонка и подумала, что тот не слишком-то соответствует стилю фешенебельной улицы, где каждое здание оснащено домофоном. Впрочем, ясновидящие и так должны знать, кто к ним идет.
В других обстоятельствах эта мысль заставила бы Зою рассмеяться, но сегодня она нервничала и отчаянно нуждалась в ободрении. Добравшись до таинственной двери, она поняла, что смертельно боится погрузиться в зыбучий песок страха. Самой ей с этим не справиться.
Дверь открыл мужчина. Маленький, аккуратно одетый, лысый, с острым носиком и бородкой, он производил впечатление, полностью противоположное тому, которого она ожидала.
– Мисс Пич? Проходите. – Через крошечную прихожую он провел ее в комнату, окна которой выходили в сад позади дома, сел за блестящий полированный стол и жестом пригласил Зою расположиться напротив.
Должно быть, это он и есть, подумала Зоя, в глубине души надеясь, что перед ней сидит кто-то вроде помощника или секретаря и что настоящий Теодор Доулан – высокий, таинственный, похожий на пророка – сейчас материализуется и займет его место.
– Вы полны нервного напряжения, – с ходу заявил он ей. – Вы родились под знаком Водолея, не так ли? Артистичны, темпераментны, с богатым воображением, иногда чересчур развитым?
Зоя застыла на месте.
– Да. Как вы узнали? – тревожно спросила она.
Он не ответил и стал развивать тему:
– У вас на душе шрамы.
Зоя задохнулась и почувствовала, что у нее пересохло во рту.
– Вы познали большое горе. Да?
– Да.
Она смотрела на Доулана, как кролик на удава.
– Не бойтесь, – подбодрил он, сложил пальцы и на мгновение наклонил голову. Зое показалось, что он внутренне сконцентрировался. – Я вижу, это горе связано с вашими родителями, – в конце концов, сказал коротышка и смерил ее пронзительным взглядом.
Зоя облизала губы и плотно сжала их.
– У вас умерла мать, – продолжил ясновидящий.
Она кивнула, ощущая, как от щек отхлынула кровь.
– И отец тоже. Да?
– Да.
Как он узнал? О Боже!
– Вы одна на свете.
– Нет! – Ее протест был горячим и искренним. – У меня много друзей…
Тут Зоя осеклась и увидела себя со стороны. Напряженная трудовая и богатая светская жизнь, путешествия, люди, постоянно вьющиеся вокруг. Ни минуты одиночества. Ни намека на него.
Доулан кивнул, но у Зои осталось ощущение, что он ей не поверил.
– Какого рода предсказание вы хотите получить?
Он раскинул руки и положил их ладонями вниз на обтянутую кожей крышку стола.
– Предсказание?
Он терпеливо улыбнулся:
– Я предсказываю по картам. По ладони. С помощью хрустального шара. Некоторые клиенты предпочитают тот или иной способ соприкосновения с их внутренним миром.
Зоя проглотила слюну:
– Не знаю… Я вообще мало знаю о… о таких вещах.
Доулан смотрел на нее задумчиво:
– Я вижу, вы говорите искренне. Но предполагаю обратное.
– Что?
– Вы можете ничего не знать об оккультном мире. Но я не сомневаюсь, что вы сами обладаете бессознательной способностью к ясновидению.
– О Боже! – простонала Зоя.
Она беспомощно оглянулась по сторонам, словно хотела спастись бегством.
– Не боритесь с этим. Уступите. Укрепите свое внутреннее «я», – мягко сказал он. – Успокойтесь и положитесь на свою духовную силу.
Женщина глубоко вздохнула.
– Почему вы считаете, что она у меня есть?
– Вокруг вас аура, – просто промолвил Доулан.
– Это мне ничего не говорит.
– Позвольте объяснить. Каждый человек обладает своим излучением и передает его в окружающий мир. Большинство людей называет это психическое излучение индивидуальностью или уникальным набором элементов, имеющих определенные физические, умственные или чувственные характеристики.
– Да, понимаю. Продолжайте.
– Вы обладаете мощной аурой тайного знания. Я видел ее еще тогда, когда вы стояли за дверью. Чувствовал ее, когда вы шли за мной в эту комнату. И чувствую сейчас. – Он сделал паузу. – В психической силе нет зла. Не нужно ее бояться.
О да, думала Зоя. Удивительно, насколько четко он видит ее внутренние страхи. На мгновение ей показалось, что этот человек знает про нее все. Но через секунду она опомнилась и пришла к убеждению, что все в этом роскошном кабинете обман. Умное, профессиональное и убедительное мошенничество. Причем совершенно бесполезное.
– Вы одеты в пурпурное, – негромко произнес он. – Пурпур – необычный цвет для молодой женщины. В наше время его носят редко. Оглянитесь по сторонам, когда выйдете отсюда. Сами увидите.
– Я люблю яркие цвета, – сказала она, чувствуя странное желание противоречить. – Красный, розовый, зеленый, голубой.
Доулан улыбнулся:
– Как все, кто обладает психической энергией. Они не боятся быть окруженными светом и прозрачностью. Они дерзки. Они не маскируют свою необычность черными и серыми цветами окружающего мира.
Зоя пристально посмотрела на его опрятный темный костюм.
Ясновидящий улыбнулся снова:
– Мужчины – несчастный народ. Ради успешного ведения дел нам приходится выглядеть как все прочие. Прикидываться простыми, обычными людьми. Многие из моих клиентов очень боятся, когда приходят сюда. Их приходится подбадривать.
Зоя рассеянно кивнула. Ее внимание привлек хрустальный шар, стоявший в центре стола. Обыкновенный кусок стекла размером с большой апельсин, серый и туманный. Скучный, ничем не примечательный предмет, покоившийся на круглой деревянной подставке.
И все же она не могла отвести от него глаз. Когда Зоя заглянула в его сердцевину, шар стал ярче, а затем засиял жидким серебряным светом. На его краю появилась прозрачная голубая полоса, густая и темная, как вечернее небо перед заходом солнца.
Это зрелище захватило ее.
– Что вы видите? – спросил Доулан.
– Свет, – с усилием ответила она. – И дымку. Голубую дымку. Очень голубую.
– Вы видите ауру, – возвестил он. – Ее видит только тот, кто обладает психической энергией.
– В центре что-то есть, – отозвалась Зоя, ощутив жар во всем теле. – Темная тень. Не вижу, что это.
Внезапно сердце заколотилось о ребра.
Она собрала все душевные силы и всмотрелась в середину шара. Там был человек, она не сомневалась в этом. Но кто? Кто? Фигура заколебалась, стала резче. А затем внезапно рассосалась.
Зоя огорченно подняла глаза.
– Она ушла. Все стало серым.
– А аура?
– Тоже исчезла.
– Нельзя ожидать, что вы все увидите в кристалле с первого раза. Даже то, что вы видели, в высшей степени необычно.
Зоя ощутила тошноту и головокружение. Шар снова выглядел совершенно невинно. Мертвый кусок тусклого стекла. Не надо было смотреть в него. Лучше бы не видеть эти мучительные образы. Она отчаянно жалела, что пришла сюда.
– Сказанное вами подтверждает, что вы обладаете значительным экстрасенсорным даром, – заявил Теодор Доулан.
– Нет! Я самый обыкновенный человек.
– Нет на свете обыкновенных людей, – возразил он. – Каждый человек неповторим.
Зоя бросила на него мрачный взгляд. Она готова была покориться силе его магического видения. Оставить все сомнения. Но, услышав от него банальную истину, пришла в себя. «Каждый человек неповторим». Козырь, извлекаемый из рукава, когда приходится трудно. Несомненно, он пользуется этим приемом каждый раз, когда нужно произвести впечатление на легковерных клиентов.
– Да, я знаю, что фраза затертая, – сказал он, вдребезги разбивая ее вновь приобретенную уверенность в себе. – Однако, это правда. И я бы советовал вам не зарывать свой талант в землю.
– Мы слишком торопимся, – испуганно сказала она.
– У нас есть примерно час. Я не отношусь к тем шарлатанам, которые тратят время на никчемные вступления. Чего вы ждали? – спокойно спросил он.
– Не знаю…
– Вы пришли за утешением. Все клиенты приходят ко мне за этим.
– Да.
Помогите мне, помогите, ― молча молила она.
– Вы пришли, потому что хотели, чтобы кто-то сказал вам, что ваши видения всего лишь мираж. Чушь, о которой можно забыть.
Она кивнула:
– Да.
– Вы хотели убедить себя, что глубоко скрытая часть вашего сознания говорит вам неправду.
– Да.
Она собиралась держать это в тайне.
Сон, ужас, страх. Теперь ей отчаянно хотелось открыть ворота и выпустить свой секрет наружу. Но что-то мешало. Если Доулан не видит этого сам, она не станет с ним делиться. Это видение слишком много для нее значит.
Доулан откинулся на спинку кресла и уставился на нее сверкающими глазами.
Зоя была убеждена, что некая сила принялась за работу. Сила, которая кружила по комнате.
Девушка опустила голову и на мгновение закрыла глаза. Когда она подняла взгляд, то убедилась, что человек, сидевший напротив, не был частью этой силы. Он хмурился, был сбит с толку и напряженно размышлял. Теперь его ум был бессилен проникнуть в ее мысли. В том, что касалось ее видения, Доулан был слепцом и невеждой.
Внезапное озарение подсказало Зое, что этот сон принадлежит только ей и надежно заперт от посторонних. Кроме того, она поняла, что на свете есть только один человек, с которым можно поделиться своим видением.
– Вы не должны отвергать свой дар. От этого будет только хуже, – ровным голосом произнес Теодор Доулан. – Подчинитесь природе. Откройте этой силе свой разум и позвольте ей управлять вами.
– Пожалуй, теперь я могу это понять, – согласилась она.
– Так что, продолжим?
Он подался вперед, ожидая ответа.
Зоя встала, внезапно поняв, что ей делать. Она могла открыться лишь одному мужчине в мире, но Теодор Доулан им не был.
– Нет, не думаю. – Она вынула несколько купюр, положила их на стол и равнодушно сказала: – Спасибо за помощь.
Доулан проводил ее до дверей. Она ощущала волнами исходившую от него легкую тревогу.
– Я бы хотел, чтобы вы по возвращении домой хорошенько обдумали то, о чем мы говорили. И чтобы вы как-нибудь снова пришли ко мне.
– Возможно.
В этом Зоя сильно сомневалась.
Оказавшись на улице, она облегченно вздохнула, ощутила запах весеннего ветра и быстро пошла вверх по лестнице.
Зоя могла поклясться, что глаза Доулана сверлят ее спину.
Глава 8
Утром Зоя занималась с пятью очень разными детьми в возрасте от пяти до девяти лет, которых объединяло лишь одно – необходимость совершенствоваться в разговорном английском, письме и чтении. У каждого ребенка, по крайней мере, один из родителей не был уроженцем Объединенного Королевства, и все, за исключением Леоноры, лишь недавно приехали в Британию.
Зоя ожидала их в кабинете врача. Большую часть стены занимала раскладушка, накрытая серым одеялом. В углу стояли напольные весы, а рядом с ними огромный шкаф, битком набитый лекарствами, мазями и бинтами для оказания первой помощи при несчастном случае или травме. Это было единственное свободное помещение в школе.
Зоя очистила стол от бумаг и разместила на нем передвижной кукольный театр, собранный из раскрашенных деревянных дощечек. Сцену скрывал занавес из настоящего бархата. Куклы, которых она сама любовно вырезала, одела и раскрасила, безвольно лежали в кресле, ожидая появления детей, которые вдохнут в них жизнь, заставят петь и танцевать.
Но дети опаздывали. Вся школа присутствовала в актовом зале на лекции о правилах уличного движения. Классы и коридоры были зловеще пустыми и безмолвными.
Зоя посмотрела на часы, побарабанила пальцами по колену, затем беспокойно встала, подошла к окну, выглянула наружу и снова села. Ее взгляд упал на зеленую папку, лежавшую в раскрытом чемоданчике поверх остальных бумаг. Неожиданно для себя она протянула руку и захлопнула крышку, словно от этого папка могла исчезнуть.
Сегодня утром она не собиралась думать о содержимом зеленой папки. Точнее говоря, не хотела думать о нем, пока не покажет ее тому единственному человеку, который имеет на это право.
Две рукописных странички – вот и все, что там было. Всего несколько строчек, излагавших ее сон, который таился в сознании как червяк в яблоке. Зое пришло в голову, что, если этот странный эпизод записать черным по белому, он прояснится и, возможно, лишится силы.
Но не тут-то было.
Хлопнула дверь актового зала. Раздался гул голосов и топот юных ног. Через секунду в кабинет ворвался мальчик лет пяти.
Штефан Кушек был чехом. Несколько месяцев назад он приехал в Лондон с дедушкой и бабушкой. Какие события вызвали этот странный приезд, никто в школе толком не знал. Зоя догадывалась, что вопрос о праве Штефана остаться в Британии решается в высших судебных инстанциях.
Штефан едва говорил по-английски. Казалось, разлука с родителями и страной его нисколько не трогала. Он напоминал щенка терьера: жизнерадостного, любопытного, драчливого и непослушного.
Мальчик подбежал к креслу с куклами, жадно схватил одну и начал крутить ей голову.
– Смотри направо, смотри налево, смотри направо, смотри налево! – все громче и громче распевал он.
Зоя улыбнулась и мягко взяла его за руку.
– Штефан, когда нужно смотреть направо, а когда налево?
Он посмотрел на нее и выпятил губы.
– Переходить дорогу, – сказал он, с трудом вспоминая, как это будет по-английски.
– Правильно! Всегда смотри перед тем, как переходить. – Зоя шутливо потянула куклу за ногу. – Она тебе нравится?
Штефан бодро кивнул. Учительница подняла брови. Надо раззадорить его вопросами, заставить говорить.
– Да. Мне… нравится… кукла, – сказал он, морщась от усилий.
У Зои был свой способ убеждения. Другим учителям Штефан сопротивлялся намного дольше.
– Это мальчик. Его зовут Бенджамен, – сказала Зоя. – Очень длинное имя, правда?
Она хитро улыбнулась, блеснула глазами и отвернулась, словно не веря в способность ребенка запомнить такое длинное и сложное слово.
– Бен-йа-ме-ен! – негодующе произнес Штефан, нахмурился, не совсем довольный собой, и ткнул Зою в плечо. – Бен-джу-мен.
Зоя круто обернулась и широко раскрыла глаза.
– Хорошо! Хорошо! Великолепно!
– Вей-лико-лепно, – неуверенно повторил Штефан. – Умный мальчик! Да? Умный мальчик, умный мальчик! – пронзительно завопил он.
Зоя положила руку на его плечо:
– Очень умный мальчик.
В кабинет начали проскальзывать другие дети. Они смущенно улыбались учительнице, предвкушая интересный урок.
Заметив, что Леонора Рожье выглядит непривычно напряженной и бледной, Зоя ощутила укол тревоги.
Она выстроила детей полукругом и, по очереди беря кукол с кресла, стала представлять их очарованной публике. Дети неуверенно повторяли имена кукол, Зоя подбадривала их, и ученики постепенно становились смелее.
Группа внимательно слушала Зою и следила за каждым ее движением. Ее канареечно-желтые блузка и юбка, ярко-зеленые туфли и раскачивающиеся золотые серьги приковывали к себе взгляд.
Дети любили Зою. Любили ее порывистость и яркость. Любили ее улыбку, шутки, то, что она никогда не кричит и не выходит из себя. На ее уроках никто не грубил и не капризничал. На это просто не оставалось времени, потому что они были постоянно заняты разговором и размышлениями. Зоя держала их в кулаке.
В конце урока дети положили кукол на кресло и стали собирать свои учебники и карандаши. Они уходили, счастливые и довольные, сжимая маленькие голубые блокноты со словами, написанными пурпурными чернилами.
Но Леонора и Штефан не торопились.
Зоя поманила к себе Леонору.
– Что, маленькая? – спросила она, нежно касаясь хрупкого плечика девочки. – Что случилось?
Она была очень обеспокоена: за время урока Леонора не записала ни единого слова и говорила лишь тогда, когда ее заставляли.
Леонора смотрела на нее снизу вверх и молчала. Зоя чувствовала, что девочка замкнулась, ушла в свой внутренний мир, но решила не торопить ее. Только подбадривающе сжала ее плечико. Тем временем Штефан беспокойно крутился у двери и обшаривал глазами комнату.
Внезапно Леонора тяжело вздохнула, обвила талию Зои руками, уткнулась лицом в живот и горько заплакала. Молодая женщина погладила ее по голове.
Видя, что учительница занята, Штефан решил воспользоваться моментом. Он быстро протянул руку и схватил куклу, которая привлекла его внимание.
Зоя, привыкшая к детским фокусам, поймала мальчика за полу рубашки и не дала спастись бегством. Мальчик тут же рухнул на пол, сжался и прикрыл руками голову, ожидая сурового наказания.
Зоя отпустила Леонору и наклонилась к ребенку.
– Штефан, – мягко сказала она, – я не причиню тебе вреда. Все хорошо.
Но едва она попыталась отвести его руки, мальчик вскинулся, как загнанное в угол животное, и испустил душераздирающий вопль, за которым последовали другие. Ошарашенная Леонора не могла отвести от него глаз. Она была обескуражена, но не испугана.
Зоя поняла, что надо действовать быстро.
– Леонора, сходи к директору и попроси ее прийти сюда, ладно?
Девочка кивнула и убежала, оставив Зою наедине с обезумевшим мальчиком, бешено колотившим воздух руками и ногами.
Зоя ахнула от боли, когда носок ботинка ударил ее в голень. Она подняла горячее корчащееся тельце, уложила мальчика к себе на колени и принялась качать. Штефан по-прежнему неистово сжимал куклу во влажной от пота ладони. Когда пришла директор, ребенок уже лежал тихо и сосал свой большой палец.
Директор – бывалая женщина лет сорока с небольшим – сразу разобралась, что к чему.
Она взяла у Зои мальчика, положила его на раскладушку и укрыла одеялом.
– Ничего особенного. Такое со Штефаном уже случалось, – промолвила она. – Вам пора, а то опоздаете на следующий урок. Не беспокойтесь, я пришлю кого-нибудь присмотреть за ним.
Но Зоя беспокоилась. Видно, дома у Штефана творилось что-то неладное.
– Мы должны помочь ему, – сказала она директрисе.
Та кивнула и улыбнулась. Казалось, она много раз сталкивалась с такими проблемами.
– Сегодня вечером за Штефаном придет бабушка, и я поговорю с ней. Не беспокойтесь, – повторила она. – Мы сделаем все, что нужно.
Молодая женщина еще колебалась. Но директорша была совершенно права: это не ее дело. Кто она такая? Всего лишь приходящая учительница, обучающая детей языку. Обязанности пастуха должны выполнять те, кто работает здесь постоянно и присматривает за детьми изо дня в день.
– Иди, девочка! – повелительно сказала директор Леоноре, переводившей взгляд с одной на другую и жадно впитывавшей все сказанное и не сказанное. – Помоги мисс Пич донести вещи до машины!
Зоя покорно вышла из кабинета. Она думала о лежавшем на раскладушке мальчике и испытывала унизительное чувство, что не довела дело до конца. Обманула ребенка, который взывал о помощи. И тут ее вновь кольнуло ощущение приближающейся катастрофы.
О Боже! А разве она сама не нуждалась в помощи?
Зоя опустила взгляд, увидела бледное лицо шедшей рядом Леоноры и вспомнила, что есть еще один ребенок, которого нужно успокоить. Широко раскрытые глаза девочки были полны безмолвной мольбы.
Они дошли до машины и стали укладывать вещи в багажник. Зоя попыталась пошутить, но Леонора оставалась совершенно серьезной. Когда багажник захлопнулся, она круто повернулась и побежала в школу.
Зоя посмотрела вслед маленькой фигурке и поняла, что пора действовать.
– Сегодня, – сказала она себе. – Сегодня я сделаю это. Днем. Прежде, чем Леонора вернется из школы.
Глава 9
Франсуа разложил на столе отпечатки. Роскошные цветные фотографии интерьеров роскошных домов, принадлежавших роскошным людям. Экстравагантный фон для уверенно улыбавшихся в объектив красивых лиц.
Франсуа обладал редким даром заставлять людей быть перед камерой самими собой – даже если они предпочитали этого не делать.
Главный редактор одного из шикарных британских журналов уже заплатила Франсуа изрядную сумму за предыдущую серию фотографий, а за эту посулила еще больше. Один из снимков предстояло сделать на этой неделе. Какой-нибудь величественный особняк в сельской местности. Франсуа еще не знал, куда он поедет, но не слишком тревожился. Когда придет время, что-нибудь найдется, а уж он не ударит лицом в грязь. Красивые картинки не приносили ему морального удовлетворения. Он бы никогда не взялся за эту работу, если бы после развода не нуждался в деньгах.
Адвокат Франсуа считал, что его клиент сошел с ума, соглашаясь на неслыханные требования Поппи. Роскошная квартира в Ковент-Гардене, где она могла бы жить с Леонорой во время приездов в Лондон, исключительные права на красный «БМВ» с откидным верхом, который Франсуа купил на пятую годовщину их свадьбы. А сверх того все холсты, которые она приобрела во время своей карьеры владелицы картинной галереи; холсты, купленные на деньги Франсуа, поскольку он считал своим долгом помогать жене достичь успеха на избранном ею поприще.
Адвокат тяжело вздыхал и говорил Франсуа, что не следует потакать бывшей жене. И в самом деле, Франсуа часто напоминал себе, что это Поппи бросила его. Он любил ее, заботился о ней, а она ушла. По собственной воле оставила его и ушла к любовнику. У него не было причин для щедрости. Другие мужчины на его месте вели бы себя совсем по-иному.
Но у Франсуа не хватало духу отказать ей. Во время их совместной жизни он ничего не жалел для Поппи. Старые привычки и чувства еще не умерли, хотя он был вынужден признать, что в Поппи говорит обыкновенная алчность.
Наконец адвокат сдался, покачал головой и отправился составлять документ, оговаривавший неслыханно щедрые условия для бывшей супруги.
И теперь Франсуа был вынужден оплачивать кучу счетов, которые угрожали ему разорением, и хватался за любую возможность заработать. Он не мог позволить себе роскошь заниматься тем, что могло доставить творческое удовлетворение. Надо было делать дело, за которое хорошо платят.
Он зажег сигарету, затянулся и полюбовался глянцевыми отпечатками, на которых сверкали белоснежные зубы знаменитостей. Франсуа тяжело вздохнул, вспомнил, что решил бросить курить, и злобно ткнул кончик сигареты в дно тяжелой стеклянной пепельницы. Он полез в сумку и вынул оттуда тоненькую черную папку.
Достав оттуда несколько фотографий, Рожье бережно разложил их на столе напротив прежних.
Эти снимки были черно-белыми. Двадцать суровых, строгих портретов, снятых им в местном доме престарелых.
Галерея лиц, изборожденных морщинами, как древесная кора, смотрящих прямо в объектив. Портреты вызывали чувства сильные и мрачные. Если эти люди и улыбались, то лишь смущенно и покорно. Гораздо чаще на их лицах были написаны гнев, горечь и неприкрытый страх.
И все же этими кадрами можно было гордиться. Он отобразил на пленке то, что не могло оставить равнодушным никого на свете.
Человеческая ценность этих кадров далеко превосходила ценность фотографий патентованных красавиц и красавцев, а вот финансовая… Кто даст хоть пенни за портреты старых, никому не известных людей, ждущих смерти?
Он машинально потянулся за другой сигаретой, чиркнул зажигалкой и принялся рассеянно следить за струйкой поднимавшегося к потолку голубого дыма. За окном показался ярко-желтый автомобиль. Он ехал медленно и явно собирался припарковаться у крошечного палисадника Франсуа.
Дверь открылась, и наружу вышла женщина, такая же яркая и сияющая, как ее машина. Ее плечи окутывала алая шаль, в ушах раскачивались длинные серебряные серьги.
Мгновение Франсуа с любопытством рассматривал ее, а затем узнал.
Зоя Пич! Любимая учительница Леоноры.
Франсуа провел рукой по волосам и негромко чертыхнулся. Вторая сигарета последовала за первой, и он начал махать руками, разгоняя клубы дыма.
Дверь открылась прежде, чем Зоя оказалась возле нее.
Увидев хозяина, женщина слегка попятилась. У нее были широко расставленные, чуть раскосые глаза испуганной лани.
Франсуа кивнул ей:
– Входите, пожалуйста.
Зоя шла по коридору, и он ощущал горьковатый аромат ее духов, тепло ее кожи. При ее появлении в кабинете стало светлее, воздух засиял и заискрился.
Франсуа с любопытством прислушивался к своим ощущениям.
– Что, какие-нибудь сложности в Леонорой? – нарочито равнодушно осведомился он.
Зоя Пич обернулась, посмотрела ему в глаза и покачала головой.
– Сегодня она слишком тихая, вот и все.
Франсуа видел, что она борется с собственной нерешительностью. Странно… Во время приема у него сложилось впечатление, что это чрезвычайно уверенная в себе молодая женщина. Даже ершистая.
– Она все еще делает успехи?
Зоя нахмурилась. Казалось, она грезит наяву.
– Простите?
Было ясно, что она напрочь забыла о предыдущем разговоре.
– Леонора, – подсказал он. – Вы довольны ею?
– Да… О да, она молодец. У нее врожденная способность к языкам.
– Согласен. У нее было неудачное начало, вот и все. – Он улыбался, гадая, чем вызван этот визит. – А я думал, что вы хотите на нее пожаловаться.
– Сегодня она была поразительно тихой, – с нажимом повторила Зоя.
– Да. И вы не можете догадаться, почему?
Франсуа усмехнулся, решив слегка подразнить ее.
Зоя хлопала глазами.
Внезапно Франсуа рассердился. Ему захотелось хорошенько потрясти ее за плечи и заставить прийти в себя.
– Леонора вбила себе в голову, что, если она будет хорошо говорить, ей больше не понадобится ходить на ваши занятия. Станет слишком умной, и вы ее бросите. А она этого боится. Потому что обожает вас.
Его тон был сухим и ироничным.
Мисс Пич понадобилось время, чтобы переварить эту новость.
– Господи, ну конечно! Как это не пришло мне в голову!
Видя, что ее неловкость не проходит, Франсуа заподозрил, что за этим визитом кроется что-то особенное.
– Возможно, ваша голова была занята чем-то другим, – ледяным тоном сказал он.
Зоя вздрогнула.
– Что, верно?
Эта внезапная атака заставила ее беспомощно покачать головой.
– Люди всегда слишком много думают о детях из неполных семей, – с ноткой угрозы произнес он. – Сначала думают, потом начинают волноваться и в результате делают поспешные выводы.
Мисс Пич замотала головой.
– Нет!
– Увы, да. А если девочка живет с отцом-одиночкой, люди начинают думать самое худшее.
– Нет. Я никогда ничего такого не думала, – с трудом пролепетала покрасневшая Зоя.
– Рад слышать.
– У меня сложилось впечатление, что вы с Леонорой очень близки. И очень любите друг друга.
– Верно. – Он перестал улыбаться и приподнял брови. – Ну, мисс Пич, если вы пришли говорить со мной не об учебе Леоноры и не о том, в каких условиях она живет, то не пора ли приступить к делу?
Она стиснула руки, потом поднесла ладонь к глазам. Не в силах вымолвить ни слова, подошла к столу, долго рассматривала фотографии и наконец выдавила:
– Они прекрасны.
Он не понял, о какой серии идет речь.
– Эта ваша работа? Вы фотограф?
– Да.
– Ах да, конечно. Леонора мне говорила.
Зоя подняла портрет улыбающейся белокурой красавицы. Модная фотомодель была снята в своей роскошной квартире. На молодой женщине были обычные джинсы и простая белая футболка, выгодно оттенявшие ее великолепие.
– Она очень фотогенична, – пробормотала Зоя, – но в жизни намного лучше.
– Это ваша подруга? – спросил Франсуа.
– Гм-м… Иногда мы встречаемся с ней на приемах.
– Вы вхожи в общество весьма странное и экзотическое, – не скрывая сарказма, бросил Франсуа.
Он терпеть не мог избалованных светских женщин. Глядя на Зою, он вспоминал свою жадную и требовательную мать, которая постоянно нуждалась в новых нарядах, новых драгоценностях, новых развлечениях и всеобщем внимании. И чем дальше, тем больше, А потом появилась Поппи. Той всегда всего было мало, хотя он отдал ей душу и сердце.
Этот гнев пронзал Франсуа как раскаленный вертел, и ему захотелось причинить Зое боль, потому что она задела его за живое и потому что она была одной из этих.
Женщина посмотрела на него снизу вверх, поняла, что Франсуа сердится, и опечалилась.
– У меня остались старые связи, – с запинкой сказала она. – У мамы было много знакомых. Разве это грех?
– Извините, – тихо сказал он.
Зоя грустно улыбнулась. Ее губы были удивительно нежными, и он почувствовал себя последней скотиной.
– Вы верите в сны? – внезапно спросила она, и Франсуа вновь насторожился. – В то, что они имеют значение?
Франсуа пожал плечами:
– Никогда не задумывался над этим.
Он посмотрел на Зою с любопытством. Зоя смертельно побледнела, ее глаза превратились в огромные озера.
– А в дурные предчувствия? – с трудом вымолвила она.
Он недоверчиво хмыкнул, и все стало ясно без слов.
– Нет, пожалуйста! Пожалуйста, выслушайте меня…
Различив в ее голосе мольбу, он кивнул и стал серьезным.
– Мне приснился вещий сон, – начала она.
У него сложилось впечатление, что для подобного признания Зое потребовалось гигантское усилие. Как будто она заставила себя нырнуть в ледяную воду или прыгнуть с парашютом.
– Продолжайте.
Он понял, что обязан помочь. То, что ее тревожило, было слишком серьезно. Во всяком случае, так думала сама Зоя.
– Была ужасная катастрофа. Пожар…
Она бросила на него испуганный, умоляющий взгляд.
– Да?
– Разбился самолет.
– Да?
– Вы были там.
– Что?
– В моем сне. Вы были там.
Она дрожала всем телом.
В нем вспыхнуло сразу несколько чувств. Сочувствие. Любопытство. Досада. И мощная сексуальная тяга, которая заставила его застыть на месте.
– Но на свете много… темноволосых мужчин моего типа, – слегка недоверчиво сказал он.
– Это были вы, – продолжала настаивать покрасневшая Зоя. – Я ясно видела вас.
Он раздраженно вздохнул.
– Я видела вас во сне еще до того, как познакомилась с вами, – решительно заявила она.
– Чушь!
– Нет. Это правда. – Она подняла лицо и посмотрела ему в глаза. – Вот почему я была так потрясена, когда увидела вас на приеме.
Он хотел презрительно фыркнуть, но, глядя на взволнованную Зою, сдержался.
– Я видела вас во сне очень ясно. Как в жизни!
– Вы давно знаете Леонору и могли, сами не сознавая того, уловить сходство между нами.
– Нет. Честно говоря, мне не кажется, что вы похожи.
Франсуа достал пачку и предложил Зое сигарету, но женщина покачала головой.
– Вы уверены? – лаконично спросил он. – А мне после ваших признаний надо чем-то успокоить нервы.
Она опустила голову:
– Извините… У меня не было другого способа поговорить с вами.
– Может быть. Но зачем вам вообще понадобилось говорить об этом?
Зоя нахмурилась. Ее кожа напоминала драгоценный китайский фарфор, и Франсуа поймал себя на том, что ему хочется протянуть руку и прикоснуться к ней.
– Чтобы предупредить вас.
Неужели он не понимает?
– Предупредить меня? Merde! [1]1
Дерьмо (фр.).
[Закрыть]Это уж слишком!
– Вы собираетесь лететь куда-нибудь в ближайшее время?
Франсуа не поверил своим ушам.
– Мы с Леонорой летим в Нью-Йорк на свадьбу. Я не могу позволить себе роскошь ради краткого визита переплыть Атлантику под парусом, – саркастическим тоном заявил он и тут же пожалел о своих словах, увидев испуганное лицо Зои.
