Текст книги "Вторая жена"
Автор книги: Анджела Арни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Об этом Фелисити и думать боялась. Во-первых, потому, что журнальные статьи, посвященные проблемам современного воспитания, рекомендовали не форсировать событий и проявлять терпение. Во-вторых, потому, что Аннабел раздражала ее до безумия. Ей все чаще хотелось задушить собственное чадо. Но она решила, что, если на ум не приходит ничего, кроме слов «я тебя убью», лучше всего молчать.
Однако позже, во время приема с пастушеским пирогом и шампанским, который (судя по скорости, с которой исчезало и то и другое) проходил с большим успехом, она сумела по достоинству оценить поведение дочери. Поводом для этого стало знакомство с тринадцатилетней дочерью самого Тони. Если Аннабел была трудным ребенком, то Хилари – просто малолетней преступницей.
Все началось со шляпы. Когда новобрачных провели в церковный сад в облаке конфетти, разбросанного приглашенными (к ужасу смотрителя церкви, тщетно пытавшегося исправить ущерб с помощью совка и веника), Фелисити сначала заметила шляпу, а потом женщину под ней. Та была высокой и такой стройной, что Фелисити тут же захотелось записаться в клуб следящих за своим весом. В бледно-лимонном наряде незнакомки чувствовалась рука модного дизайнера.
– Ради Бога, кто это? – прошептала Фелисити мужу. – Она явно не из моих гостей.
Все ее гости были людьми обыкновенными, за исключением дяди Гарольда, который изрядно налегал на шампанское и уронил на галстук кусок пастушеского пирога. Тетя Эдна до поры до времени держалась скромно, но в какой-то момент ее шляпа, которая могла бы получить приз на ежегодной выставке цветов в Челси, начала сползать набок. Признак этот, насколько могла судить Фелисити, был зловещий.
Тони повернулся туда, куда указала Фелисити, и побагровел. Он молился, чтобы Айрин рассказала Фелисити о Саманте, но сомневался, что она это сделала, поскольку начал уже понемногу узнавать деловой стиль новообретенной тещи. Он кашлянул, проглотил слюну и быстро сказал, стараясь держаться как можно непринужденнее: – Вот эта? О, это Саманта. Фелисити ахнула, подтвердив худшие опасения Тони.
– Твоя бывшая жена? – ледяным тоном спросила она.
– Да, – ответил Тони, пытаясь говорить спокойно и деловито. – Я упоминал, что… – Фелисити не дала ему закончить фразу.
– Ты пригласил на нашу свадьбу свою бывшую жену, но не набрался мужества сказать об этом мне? Какая наглость!
– Валяйте, валяйте! – воскликнул дядя Гарольд, обладавший великолепным нюхом на скандалы. – Ничто так не украшает свадьбу, как хорошая ссора!
К счастью, его почти никто не услышал. Все были заняты выпивкой, закуской и громко говорили, пытаясь перекричать музыку. За репертуар отвечал смотритель церкви, который явно отдавал предпочтение песням Второй мировой войны. В данный момент воздух оглашал хор, исполнявший «Да здравствует Англия!».
Но Айрин слышала все. Она быстро пересекла газон, усадила ехидного дядюшку обратно в кресло и наполнила его бокал.
– Замолчи, Гарольд, – прошипела она, – а не то тут же окажешься у себя в Йоркшире!
Мисс Шримптон, которая была секретаршей Оливера Дикенса в течение тридцати лет, тоже все слышала и толкнула босса локтем в бок.
– Оливер, мне кажется, этот человек пьяница, – осуждающим тоном промолвила она.
– Вполне возможно, Джоан. Такие люди часто встречаются на свадьбах. – Оливер добродушно улыбался. Ему стоило немалых трудов уговорить Джоан Шримптон прийти на церемонию. Джоан согласилась только тогда, когда босс сказал, что ему как вдовцу нужна уважаемая дама для компании, а один он не пойдет. Она сделала это скрепя сердце и только ради Оливера. Во-первых, Тони был разведен; во-вторых, свадьба была с шампанским. Сама Джоан пила только минеральную воду. Причем негазированную. По ее убеждению, «Аква либра» была воплощением разврата. Пастор евангелической церкви, которую она посещала, заверил, что она получит место в раю, и Джоан не собиралась рисковать этим местом, отступая от курса, которого придерживалась всю свою жизнь. В конце концов, ничего более приятного ее не ожидало.
Расправившись с дядей Гарольдом, Айрин подошла к Фелисити и Тони.
– Фелисити, милая, ради Бога, потише. Ты на свадьбе.
– Знаю. Но это моя свадьба! – гневно воскликнула Фелисити. – А на ней присутствует бывшая жена Тони!
Айрин похлопала взволнованного Тони по руке.
– Успокойся, дорогой. Я все ей объясню. Фелисити нахмурилась.
– Десять дней назад ты отговаривала меня от этого брака, а теперь защищаешь Тони!
– Отговаривали! Это правда? – спросил шокированный Тони.
Айрин притворилась глухой.
– Тони не приглашал ее, – сказала она. – Он пригласил детей. Как тебе известно, они отказались. Однако сегодня утром согласились, но при условии, что их приведет мать. Что мне оставалось? Я пригласила Саманту, ее партнера Пирса Беркли-Холмса и, конечно, детей.
– Так это сделала ты? – Фелисити не поверила своим ушам.
– Да, дорогая, – приняв покаянный вид, ответила Айрин.
– Но почему никто не предупредил меня? – Она повернулась к Тони, переминавшемуся с ноги на ногу и чувствовавшему себя очень неуютно. – Почему ты ничего не сказал?
– Потому что я моральный трус. Ты сама так сказала, – промолвил Тони. – Милая, ты сможешь простить меня?
– Я… ну… – Фелисити невольно смягчилась. Она всегда сдавалась, когда Тони взывал к ее лучшим чувствам. – Наверно, черт бы тебя побрал!
Тони обнял ее и поцеловал в висок.
– Спасибо, милая, – прошептал он.
– Как бы там ни было, – воинственным тоном сказала Айрин, не понимавшая, почему отпущение грехов получил Тони, а не она, – дети имеют полное право быть здесь. Как и твоя собственная дочь. А Саманта только сопровождает их.
Фелисити посмотрела на Тони. Его лицо выражало смешанные чувства. Юмор, тревогу, надежду, но больше всего любовь. Любовь ко мне, – напомнила себе Фелисити. Ко мне, а не к Саманте, оставшейся в прошлом. Зачем делать из мухи слона? Саманта не представляет для меня угрозы.
Она посмотрела на Пирса Беркли-Холмса, который выглядел так, словно сошел со страниц журнала светской хроники «Тэттлер». Саманта и Пирс прекрасно, подходили друг другу. Так же, как они с Тони.
– Пойдем, – сказала она Тони. – Будет лучше, если ты представишь меня своим детям. И бывшей жене, – добавила Фелисити.
Однако на полпути их перехватила толстая женщина в цветастом платье.
– Моя дорогая, – сказала она, – я должна поздравить вас. Прекрасная свадьба, и такая оригинальная. Шампанское и пастушеский пирог. Удивительное сочетание. Я расскажу об этом оукфордскому священнику. В июне мы будем создавать фонд для ремонта церковной крыши и непременно устроим нечто подобное. Правда, боюсь, шампанское придется заменить сидром. С нетерпением предвкушаю встречу с вами в одном из оукфордских комитетов… – она смерила Фелисити оценивающим взглядом, – а то и в нескольких сразу. Нам очень понадобится ваша помощь. Саманта всегда почитала нас своим присутствием, и мы будем очень рады приветствовать новую жену Тони.
Фелисити сомневалась, что у нее будет для этого время. Но едва она открыла рот, как женщина прытко устремилась к другой жертве.
– Я не собираюсь вступать ни в какие комитеты. Особенно в те, которые прежде «почитала своим присутствием» Саманта, – сказала она Тони. – Кто эта женщина?
– Алиса Эпплби, жена моего старшего партнера, – сказал Тони. – По-своему милая женщина. Вполне приемлемая в малых дозах.
Но Фелисити уже потеряла к ней интерес. Ее гораздо больше волновали дети Тони.
– Почему они не хотели со мной знакомиться? – спросила она, кивнув в сторону трех подростков, стоявших рядом с Самантой.
– Ну… я хочу сказать, что дети не… – Тони сбился и начал сначала. Ходить вокруг да около не имело смысла, нужно было сказать правду. – Дело вот в чем. Они не хотели, чтобы я женился во второй раз, потому что Саманта и Пирс не женаты и не собираются этого делать. Дети до сих пор питали надежду, что когда-нибудь мы с Самантой сойдемся снова.
– Нам всем сильно помогло бы, если бы Саманта и Пирс поженились, – заметила Фелисити. – Тогда дети знали бы, что все благополучно закончилось.
– Похоже, Пирса воротит от одной мысли о браке. – Тони пожал плечами. – Наверно, он думает, что когда-нибудь сможет ее бросить. Мне ее жалко.
Жалко! Значит, он все еще питает к ней какие-то чувства. Фелисити посмотрела на золотое кольцо, которое Тони только что надел ей на палец, и ощутила себя в куда меньшей безопасности, чем несколько минут назад. Что будет, если Пирс бросит это роскошное создание и Саманта станет умолять Тони принять ее обратно? Много ли шансов останется у самой Фелисити? Как будто можно поставить рядом красавицу и чудовище и предложить выбрать. Нет, Фелисити, конечно, нельзя назвать чудовищем. Но она реально смотрела на вещи и не считала себя писаной красавицей. Она была довольно привлекательной, но обыкновенной. А рядом с ослепительной Самантой вообще чувствовала себя дурнушкой. Темно-синий летний костюм, туфли и сумочка в тон внезапно показались ей безвкусными. И в весе она потеряла недостаточно. По сравнению с Самантой Фелисити казалась себе толстой. Ей отчаянно захотелось стать похожей на вешалку для платьев. Недостаток элегантности портил ей настроение.
– В конце концов они успокоятся, – сказал Тони, имея в виду детей. – Ты знаешь психологию подростков. Они не хотят никаких изменений. – Фелисити взяла себя в руки. Конечно, Тони никогдане бросит ее ради Саманты. И насчет детей он прав. Она вспомнила возражения Аннабел и почувствовала себя виноватой перед Тони.
– Разумеется, успокоятся. Дай срок. Мы ведь уже говорили, что ваш развод нанес им сильную травму. Время – вот все, что им нужно, – повторила она.
Тони вздохнул.
– Боюсь, что они травмированы с самого рождения. Я знал это, но не признавался даже себе самому. Честно говоря, я вообще впервые говорю это другому человеку.
Фелисити была сбита с толку.
– Что знал? И в чем ты не признавался?
– В том, что Саманте претит материнство. Она для него не создана.
Тут у Фелисити окончательно отвисла челюсть.
– Но в таком случае почему она боролась с тобой за опеку над детьми?
Тони криво усмехнулся. Ему не хотелось вспоминать о своем бракоразводном процессе. Он отчаянно жалел, что не пришел в «Пиллсон» первым. Так называлась лондонская адвокатская контора, услугами которой воспользовалась Саманта. Тони слишком поздно увидел составленный фирмой вердикт: «Дети нуждаются в чутком, но твердом руководстве». Твердым руководство Саманты безусловно было, но вот его чуткость вызывала у Тони большие сомнения. Именно адвокаты были виноваты в том, что детей отдали Саманте. Они клюнули на образ «тяжко страдающей многодетной матери».
– У них был выбор, – грустно сказал он. – Я имею в виду детей. Они любят ее больше, чем меня. Я решил, что там, где замешаны чувства, логику искать не приходится. Особенно чувства, объединяющие мать и детей. Их труднее всего учесть.
Фелисити подумала о смешанных чувствах, которые связывали ее саму с матерью и дочерью.
– Нет, – медленно сказала она. – Ты прав, логика здесь ни при чем. Но связь между матерью и детьми есть, нравится тебе это или нет. Ты говоришь, что Саманта лишена материнского инстинкта, однако это не так.
– Надеюсь, – с сомнением пробормотал Тони.
ГЛАВА 5
Сочувствие, которое Фелисити испытала к травмированным детям Тони, быстро улетучилось, когда она столкнулась с их неприкрытой враждебностью. Первой ей представили Хилари. Девочка была крупная, намного крупнее своей ровесницы Аннабел. На мгновение Фелисити удивилась, кому пришло в голову втиснуть обильные телеса Хилари в розовое шелковое платье с множеством оборок, пояс которого разрезал девочку пополам, зрительно делая ее вдвое толще. Бедняжка выглядела так, словно сбежала со дня рождения и росла, росла, росла, как Алиса в Стране чудес, а затем явилась на свадьбу до того, как ее успели перехватить и переодеть во что-то более подходящее к случаю.
Стоявшая перед Фелисити Хилари напоминала не девочку, а сердитое розовое бланманже.
– Я ненавижу вас, – в конце концов сказала она, протягивая пухлую руку, испачканную едой. Фелисити заметила, что Хилари сделала это только тогда, когда мать чувствительно ткнула ее в бок. – Вы украли моего отца, – мрачно добавила она.
– Рада познакомиться с тобой, Хилари, – сказала Фелисити, обнажив зубы в улыбке, которая должна была походить на улыбку искренне любящей мачехи. Но существуют ли на свете любящие мачехи? Она начала в этом сомневаться. Едва ли, если им попадаются такие падчерицы. И все же Фелисити стойко несла свой крест. – Я думаю, ты знаешь, что я познакомилась с твоим отцом уже после того, как твоя мать развелась с ним. Так что, сама понимаешь, я его не крала.
– Даже если и так, – пробормотала Хилари, выдернув руку и прижавшись к матери, – я все равно буду вас ненавидеть.
Лицо Саманты полностью скрывала шляпа, и уязвленная Фелисити не видела его выражения. Черная лента на шляпе слегка колыхалась, но это абсолютно ничего не значило. Фелисити снова посмотрела на Хилари и снова улыбнулась.
– Ну что ж, – сказала она как можно теплее. – Зато я тебя не ненавижу и никогда не буду ненавидеть. Надеюсь, со временем мы станем хорошими друзьями. Я знаю, тебе сейчас нелегко. Впрочем, как каждому из нас.
– Вы не должны были делать еще хуже, выходя замуж за моего отца! – В дополнение к своим словам Хилари высунула язык. Он был того же неприятного цвета, что и платье.
– Хилари! – прикрикнул Тони. – Веди себя прилично! – В ответ Хилари еще раз высунула язык и скосила глаза. Никаких признаков послушания. У Фелисити сжалось сердце. Неужели Тони из тех слабовольных отцов, которые доверяют все воспитание матери? – У нее сейчас трудный возраст, – прошептал он. Прозвучало это довольно беспомощно, отчего досада Фелисити только усилилась. Она едва не выпалила, что это не оправдание, но вовремя вспомнила об Аннабел и прикусила язык. В конце концов, Тони долго жил со своей дочерью-грубиянкой, а Фелисити познакомилась с ней только что. И слава Богу.
Кстати, а где Аннабел? Фелисити обернулась и увидела, что дочь залпом выдула бокал шампанского. Она сидела с дядей Гарольдом и тетей Эдной. Все трое покатывались со смеху. Аннабел очень неизящно развалилась в кресле и вытянула длинные тонкие ноги, обтянутые черными чулками и облаченные в уродливые ботинки «Доктор Мартен». Официантка, торопившаяся мимо с подносом, уставленным бокалами, чуть не споткнулась о них.
Шляпа, которая могла бы победить на выставке цветов в Челси, спустилась низко, словно медвежья шапка стража Тауэра, но это не мешало бокалу безошибочно находить путь ко рту ее хозяйки. Фелисити заметила, что партнер Саманты Пирс смотрел на них с отвращением и слегка морщил длинный нос, как будто от этой троицы плохо пахло.
Тетя Эдна громко ругалась, и ее слова разносились над бархатистым зеленым газоном церковного сада как звуки горна.
– А я говорю им: за кого вы меня держите, черт побери? За какую-нибудь вонючку? Тут вы здорово лопухнулись! Накося, выкуси, говорю я им. Вот и хиляйте отсюда! Аннабел визжала от хохота. Фелисити сморщилась, от души желая, чтобы в земле разверзлась черная дыра и поглотила всех троих. Она покосилась на Хилари и Саманту. То ли ей показалось, то ли Хилари действительно с завистью смотрела на ее облаченную в черное хохочущую дочь и пьяных родственников.
Она снова посмотрела на Хилари. Почему Саманта молчит и даже не пытается облегчить ей задачу? С тревогой следя за Аннабел, Фелисити постаралась улыбнуться, но улыбка у нее не получилась. Поэтому она махнула рукой и сказала:
– Моя дорогая Хилари, я не собираюсь ссориться с тобой. Тем более сегодня.
– Я не ваша дорогая, – громко ответила девочка, вызывающе глядя ей в глаза. – И не называйте меня так!
Последовала долгая неловкая пауза. А затем Саманта подтолкнула вперед двух довольно плотных мальчиков.
– Это Филип, а это Питер. Им уже по четырнадцать лет, – сказал Тони, бросаясь в пропасть. Он попробовал засмеяться, чтобы снять напряжение, но потерпел неудачу и пожалел, что утром не послушался своего внутреннего голоса и согласился на приход Саманты и детей. Не следовало вообще звать эту троицу, уныло подумал он, а Саманте не следовало приводить их. Мысленно свалив вину на Саманту (хотя бы частично), Тони слегка приободрился и подмигнул мальчикам. – Хотя они и близнецы, но не полные, – сказал он. – У Филипа глаза голубые, а у Питера карие.
Близнецы медленно двинулись к Фелисити, и она вздохнула с надеждой и облегчением. Мальчики были старше и казались намного более сговорчивыми, чем Хилари. Не такими враждебными. Скорее удрученными, чем недружелюбными.
– Привет. – Ее улыбка была встречена двумя ледяными взглядами, и Фелисити быстро поняла, что ошиблась. Ни тот ни другой не смотрели ей в глаза, но оба как зачарованные уставились в точку за ее левым плечом. Это могло бы вывести из себя и ангела, но Фелисити тем же дружеским тоном продолжила: – Я вижу, что с вами нужно держать ухо востро, иначе можно запутаться.
– Папа уже запутался, – равнодушно и громко сказал один из них. – Он всегда путает, у кого какие глаза.
Ага, Значит, это Питер. У него глаза голубые, а не карие. Фелисити велела себе запомнить это и обернулась к Тони.
– Как ты мог!
– Не стоит беспокоиться, – раздался другой тревожный голос. Это был мальчик с мягкими карими глазами, напоминавшими глаза Тони. Фелисити улыбнулась. Должно быть, это Филип. Он выглядел более сговорчивым и почти приятным.
– Не стоит беспокоиться, потому что у вас не будет возможности нас перепутать. – Голубые глаза первого мальчика были жесткими и немигающими. – Мы не вернемся в Оукфорд, пока вы не уедете. Мы все так решили.
Тони закрыл глаза. Саманта могла бы предупредить его. С чего он взял, что если дети передумали, то сменили гнев на милость? Мальчики вели себя еще хуже, чем Хилари. Это оказалось возможным.
– Не говори глупостей, – сказал он. – Фелисити никуда не уедет. Она будет жить со мной в Оукфорде. А вы будете видеться с ней, когда станете приезжать на каникулы. Мы договорились об этом с вашей матерью. Так что придется привыкать.
Глядя на стоявшую перед ней хмурую троицу, Фелисити думала, что, если бы их нога никогда не ступала в Черри-Триз, это явилось бы для нее большим облегчением. С нее вполне достаточно сегодняшней встречи.
Тони обернулся, увидел гнев, мелькнувший в ее голубых глазах, и испугался. Все рушилось на глазах. Он положил ладонь на ее руку.
– Не обращай на них внимания, милая. Я вовсе не спутал их. Голубые глаза действительно у Филипа. А карие действительно у Питера. Они просто морочат тебе голову.
– И очень успешно, – ответила Фелисити, окончательно отбрасывая слабо теплившуюся у нее надежду стать образцовой мачехой. Этот нимб задушил бы ее. – Но запомните, – сказала она самым холодным тоном, на который была способна, – когда вы приедете в Оукфорд, не пытайтесь играть со мной в эти дурацкие игры. Я буду справедливой и отзывчивой и стану ждать того же от вас. Если мы договоримся об этом с самого начала, то прекрасно поладим друг с другом.
Мальчики дружно повернулись к ней спиной, бросились к матери и вцепились в ее руки, обтянутые лимонным шелком, с такой силой, словно от этого зависела их жизнь. А потом все четверо устремились к выходу. Пирс с явным облегчением пошел за ними.
Мерзавцы, злобно подумала Фелисити. Все. В том числе и Саманта.
– Проклятье! Думаю, не стоило так говорить. Фелисити, ты их расстроила. – Тони с опозданием понял, что это бестактно, и застонал. – Ох, Фелисити! Извини, но они выглядели такими обиженными.
Фелисити пропустила его слова мимо ушей. Никакие извинения не могли смягчить ее гнев. – Их обида не идет ни в какое сравнение с моей! – выпалила она.
Тони, которому пришлось выбирать меньшее из двух зол, решил, что утешить Фелисити будет легче, чем детей. Сначала он успокоит их, если удастся, а уж потом займется ею.
– Я должен восстановить мир, – сказал он. – Извини меня, милая. – Он оставил Фелисити на попечение стоявшей рядом тещи и быстро последовал за квинтетом.
– Почему мужчины всегда ударяются в панику при малейшем намеке на трудности? – пробормотала Айрин.
Фелисити разрывалась между желанием разреветься и крикнуть Тони, чтобы он вернулся. Однако поскольку ни то ни другое было недостойно леди, она стояла молча и дымилась от негодования. Наконец она повернулась к матери.
– Можно подумать, будто я сказала, что поставлю их к стенке и расстреляю одного за другим!
– А что, неплохая мысль! – злобно хихикнула Айрин.
– И ты еще смеешься! – уставилась на нее Фелисити. – Это ты их пригласила!
– Да, милая. Но откуда я знала, что они окажутся такими ужасными? Впрочем, все мы не ангелы. В том числе и ты.
– Пожалуйста, избавь меня от своих банальностей! – огрызнулась Фелисити.
Решив подкрепиться, она устало взяла бокал сшампанским с подноса проходившей мимо официантки. Я смогу вынести этот день только в том случае, если напьюсь в стельку, в припадке плохого настроения подумала она. Конечно, мать права, люди не ангелы. Здравый смысл подсказывал ей, что дети Тони вели себя так, потому что обижались на своих родителей. Кроме того, она понимала, что им с Тони придется не раз говорить о детях, и предвидела трудности, с которыми им придется столкнуться. Следовало познакомиться с ними заранее, вместо того чтобы держать Тони при себе. Но слишком поздно; ущерб уже нанесен. Брак – это компромисс. Нужно преодолеть враждебность и достичь компромисса с семьей. Компромисс, компромисс! Какая гнетущая мысль. За девять лет вдовства она шла на компромиссы только тогда, когда дело касалось Аннабел. Но это тоже не давало стопроцентной гарантии успеха. Хватит ли ей терпения? Фелисити не была в этом уверена. А теперь, после знакомства с детьми Тони, она сомневалась, что сможет полюбить их.
– Мама, – несчастным тоном сказала она, – мои усилия создать счастливую семью безнадежно провалились.
– Не безнадежно, – прервала ее мать. – Просто они не принесли немедленного успеха. Только не думай, что ты никогда не сможешь найти с ними общий язык, раз не сумела сделать это с первой попытки.
– Лучше не напоминай, – ответила Фелисити.
– Милая, я предупреждала тебя, что быть второй женой нелегко.
Фелисити посмотрела на другой конец газона, где стоял Тони с семьей. Шляпа Саманты беспокойно раскачивалась то вверх, то вниз, а уТони был жалкий, умоляющий вид. Проклятье! – думала Фелисити, чувствуя себя чужой. Этот маленький клан изолировался от всех, они никогда не допустят меня в свой круг! – Но ты не предупредила меня, что битва начнется уже в день свадьбы, – устало сказала она.
– Препояшь чресла, – загадочно ответила мать, – и начинай бой, если хочешь победить.
– Препоясать чресла! Эти мерзкие дети смотрят на меня так, что мне могут понадобиться рыцарские доспехи!
Айрин лукаво хмыкнула.
– Тут я могла бы тебе помочь. Один комплект у я есть. В киоске на Кэмден-хай-стрит. Недавно купила его на аукционе в Хэндлсхем-холле. Фелисити волей-неволей рассмеялась.
– Ох, мама, – уныло сказала она. – Что я сделала…
– Ты вышла замуж за человека, которого любишь, – решительно ответила мать. – А дальше все зависит от тебя. Не рассчитывай на его помощь. В таких делах мужчины не разбираются, пусть они чинят машину или прочищают канализацию. Это им по зубам. Но когда дело доходит до водоворота чувств, особенно семейных, мужчины превращаются в безнадежных тупиц.
– Водоворота! – воскликнула Фелисити. – От твоих метафор по спине бегут мурашки!
– Если не терять чувства юмора, – сказала Айрин и ловко поменяла пустой бокал на полый, взяв его с подноса проходившей мимо официантки, – все будет в порядке.
– Тебе легко говорить, – проворчала Фелисити. – Не ты переезжаешь в Гемпшир и получаешь в наследство целую семью. Впрочем, слава Богу, они будут приезжать только на школьные каникулы и не все сразу.
– Ты права, милая, – задумчиво сказала Айрин. – Я, во всяком случае, останусь в Примроуз-Хилле. Я никогда не стремилась иметь много детей. Думаю, тебе тоже не следует плодиться и размножаться.
– Боже упаси! – с ужасом воскликнула Фелисити. В чем, в чем, а в этом она была уверена. – Ребенок нужен мне меньше всего на свете. Я слишком стара для этого. Мама, но ведь ты иногда будешь приезжать в Гемпшир, правда? Хотя бы в гости. Свежий воздух пойдет тебе на пользу. Там очень тихо и спокойно.
Айрин фыркнула.
– Я предпочитаю шумную толпу, машины и гарь. – Затем она смягчилась и хитро улыбнулась. – Но время от времени приезжать все-таки буду. И даже поживу немного.
Тут вернулся Тони.
– Все улажено, – сказал он. – Мы хорошо поговорили напоследок.
– А мне казалось, что ты их уговаривал, – иронически сказала Айрин.
– Угу… – невнятно ответил Тони. – Сначала я их уговорил, а потом попрощался.
– А чему кивала Саманта? – спросила Фелисити. – Ее шляпа колыхалась, как кресло-качалка.
– Наверно, кивала детям. Я не обменялся с ней и парой слов. Впрочем, мы никогда много не разговаривали. – Он обнял Фелисити и крепко прижал ее к себе. – Не надо волноваться, милая. Обещаю, в ближайшем будущем мои дети будут вести себя как ангелы.
Я поверю в это только тогда, когда увижу собственными глазами, подумала Фелисити, но вспомнила слова матери о необходимости найти с ними общий язык и благоразумно промолчала.
– А теперь, милая, – продолжил Тони, – не пора ли в дорогу? В нашем распоряжении всего неделя, и я хочу посвятить ее тебе.
Блеск карих глаз красноречиво говорил, чему Тони хочет посвятить эту неделю, но Фелисити не ощущала былого энтузиазма. Эпизод с семьей Тони вымотал ее до предела. Неужели в первую брачную ночь у нее будет болеть голова? Прочитав в глазах матери предупреждение, она вздохнула и весело ответила:
– Поедем, милый. Не могу дождаться, когда мы останемся одни.
По крайней мере, это правда, уныло подумала Фелисити и поняла, что компромиссы уже начались. Она замужем.
