Текст книги "ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Лукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

А я думаю, да пошло оно всё лесом. Хоть здесь в посольстве немного побуду собой. Простым русским парнем, в теле простой корейской девушки. И никому ничего объяснять не буду. Пусть принимают таким, какой (какая) есть. Вспомнил, как к бабушке, когда она ещё жива была, приходили на праздники подруги и родственники. Всё время почему-то у неё дома собирались, видимо, таким уж она хорошим человеком была. И всегда во время застолий женщины песни пели. Без всякой музыки, просто для души. И так у них славно выходило, такие голоса хорошие были… Это я потом уже понял. А когда маленьким был, мне эти песнопения страшно не нравились, и мы с прочей малышнёй всё время старались куда-нибудь убежать – в другую комнату или вообще на улицу. И надо же – я те песни до сих пор наизусть помню, словно они у меня в подкорке сохранились. Или это просто генетическая память русского человека. Потому что песни-то душевные, прекрасные просто песни.

Вот и сейчас взял, да и затянул ту самую, с которой у бабушки всегда начинали. Вот никогда не думал, что буду всерьёз это петь, а ведь пришлось. И главное, даже сомнения не возникло, просто запел и всё:

Ромашки спрятались, поникли лютики,

Когда застыла я от горьких слов.

Зачем вы, девушки, красивых любите?

Непостоянная у них любовь.

ЁнЭ-то, конечно, прикола не поняла, решила, что я просто какую-то ещё одну русскую песню решил исполнить. А вот лица всех остальных надо было видеть. Впрочем, Маринка, девчонка, которая с камерой не расставалась даже за столом, всё сняла, запечатлела этот общий шок для истории. Надо отдать должное, удивлялись женщины недолго, сработала, видимо, та самая память, и уже второй куплет они пели вместе со мной. Сначала Ольга Николаевна вступила, следом Вероника, а потом прочие женщины. И так славно получилось, что хоть сейчас на сцену.

Сняла решительно пиджак наброшенный,

Казаться гордою хватило сил.

Ему сказала я – всего хорошего,

А он прощения не попросил.

Только допели, Вероника тут же потребовала:

– Ещё!

Как будто они без меня спеть не могут. Ну ещё так ещё:

Огней так много золотых

На улицах Саратова.

Парней так много холостых,

А я люблю женатого.

– Вот никак не могу поверить, что ты в России ни разу не была, – подперев щёку рукой и глядя на меня слегка пьяными глазами, выдала Вероника, когда отзвучал последний куплет, который, кстати, допевал я один. – Откуда же ты тогда песни наши так хорошо знаешь? Давай, Юнка, колись.

– И правда, Юна, как так может быть, что ты лучше нас наши же песни знаешь? – это уже Ольга Николаевна к допросу с пристрастием присоединилась. Называть её просто Ольгой у меня даже в уме не получалось. – Я и то не все слова помню. Стыд-то какой.

– Вот такая вот я вся из себя загадочная, – выдал я одну из своих любимых фразочек. – Но в России ещё не была, честное слово. Мы с ЁнЭ туда в следующем году собираемся съездить. Правда, ЁнЭ-сии?

– Пиравда, – согласилась ЁнЭ. По-моему, она уже тоже слегка опьянела, глазки подозрительно блестят. От варенья, что ли? Или ей кто-то тайком от меня умудрился вина подлить. – Мы соп-пирамыся в Россиё. Нэньён. (В следующем году).

– Вот. ЁнЭ врать не будет. А песни… Что песни. Песни – это очень просто. Открою вам, дамы, великую тайну мироздания: в мире есть такое диво – интернет называется. Там не то что русские песни найти можно, там даже есть брачные игры австралийских утконосов. Правда-правда. Сама видела.

– Ох, ну и язва же ты, Юнка, – захохотала Вероника. – Ещё и Пушкина приплела. Понимаю теперь, почему тебя твой начальник из агентства выгонял.

– Ага, он тоже меня язвой называет, когда рассердится.

– Ну давай тогда следующую.

Старый клён, старый клён,

Старый клён стучит в стекло,

Приглашая нас с тобою на прогулку.

И опять женщины довольно заулыбались и с готовностью подхватили:

Отчего, отчего,

Отчего мне так светло?

Оттого, что ты прошла по переулку.

Кто хотел – выпил, кому не налили – просто облизнулся, ЁнЭ подтянула к себе очередную розетку с вареньем.

– А ещё сможешь? – уставилась на меня Вероника.

– Легко.

Вот кто-то с горочки спустился,

Наверно, милый мой идет.

На нем защитна гимнастерка,

Она с ума меня сведет.

Эту песню уже со второй строчки подхватили даже те женщины, которые до этого просто слушали:

На нем погоны золотые

И яркий орден на груди,

Зачем, зачем я повстречала

Его на жизненном пути!

– Ещё давай!

Ишь, как разохотились, не часто, видимо, они здесь так вот запросто песни за столом поют. Не деревня всё же – важное государственное учреждение. А я что – я могу:

Каким ты был, таким остался,

Орел степной, казак лихой!..

Зачем, зачем ты снова повстречался,

Зачем нарушил мой покой?

Забавно, наверное, смотрелась со стороны молодая кореянка голосящая про орла степного, казака лихого. Но на это уже никто не обращал внимания. Женщины сидели обнявшись, лица отрешённые, просветлённые даже, и не скажешь, что жёны дипломатов, что у каждой по меньшей мере универ за плечами. Поют о доле своей женской непростой, страдают, расчувствовались. И показалось вдруг мне, что я опять сижу за общим столом в старом доме на окраине Звенигорода, и рядом со мной поют эти же самые песни бабушка, мама, дядя Саша, тётка Вера и её муж, тихий пьяница дядя Коля, который присоединялся к общему хору только после третьей рюмки.

Но ты взглянуть не догадался,

Умчался вдаль, казак лихой…

Каким ты был, таким остался,

А ты и дорог мне такой.

* * *

Сколько же русских песен Юна откуда-то знает, думала ЁнЭ, глядя на увлечённо поющую подругу. И женщины ей красиво подпевают, и так хорошо у них получается, даже и без музыкального сопровождения. Только вот сразу видно, что сами они не все слова помнят, иногда путаются, а последние куплеты вообще одна Юна поёт. Память у неё после той амнезии хорошая стала, и на языки места хватает и на песни. А мелодии-то какие красивые, светлые и слегка печальные. Вот бы все эти песни на корейский язык перевести и записать целый диск. Надо будет Юне подсказать…

Мужчины же, те, что остались за столом, сидели и тихо млели, глядя на своих жён, открывшихся вдруг с совершенно незнакомой стороны. И не знала ЁнЭ, что они тоже задавались вопросом: почему для того, чтобы сделать вот такое, понадобилась корейская девчонка? Почему мы сами на такое оказались неспособны? А Александр Сергеевич наконец окончательно уяснил для себя причину, по которой Юна вмешалась в судьбу Весницкого, причину, по которой не смогла отмахнуться и пройти мимо. Человек знающий и всем сердцем поющий такие песни, по определению не способен на душевную чёрствость. Будь он хоть кореец, хоть бурят, хоть белорус.

А Юна со слегка опьяневшей Вероникой выводила напевно и жалостливо:

Что стоишь, качаясь,

Тонкая рябина,

Головой склоняясь

До самого тына?

* * *

– Ой, бабоньки, хорошо-то как! – сказала Ольга Николаевна. И все женщины в ответ заулыбались. Видимо, цитата какая-то из фильма прозвучала, только я не понял, из какого. А Вероника заметила мою заминку и говорит:

– Ага, Юнка, вот и видно сразу, что песни наши поёшь, а всё одно ненашенская. Не всё, видать, в тырнетах твоих найти можно. Это мы тут на днях фильм один старый пересматривали. Вот и нахватались словечек. "Свадьба в Малиновке" называется. У вас в Корее такие фильмы снимать не умеют. Да и у нас уже разучились.

Ну а я за словом в карман не полез и тут же пропел:

Где же ты, Маруся,

С кем теперь гуляешь?

Одного целуешь,

А меня кусаешь.

А потом приобнял её и говорю:

– Эх, Вероника, и чего это я в тебя такая влюблённая?

Бедная секретарша аж глаза выпучила. А я посмотрел на обалделые физиономии присутствующих и, подражая одесскому говорку Попандопуло, безжалостно добил:

– Чует моё сердце, бабоньки, шо мы накануне грандиозного шухера.

Александр Сергеевич хохотал так, что едва из-за стола не выпал.

* * *

Уже и мужчины почти все разошлись – служба, дела, заботы; уже и детей увели, и на еду уже даже смотреть не хочется, скоро и нам уезжать, но пока сидим, не торопимся. Песни поём.

Вспомнили с подачи Ольги Александровны "Нет любви хорошей у меня", а потом и обязательную в таком застолье "Виновата ли я". Тоже из активно нелюбимого в детстве. Боже, как мне не нравилось, когда женщины, чуть ли не пуская слезу, голосили хором эти, как мне представлялось, дурацкие слова! А сейчас спел – и ни малейшего отторжения. Только последние куплеты опять в одиночестве допевал.

Получился в общем у меня такой своеобразный концерт по заявкам. Сам не ожидал от себя ничего похожего. И главное – я же эти песни сто лет не вспоминал, а тут как прорвало. Обстановка, видимо, сыграла роль, то, что вокруг все свои, русские.

Когда же подошло время закругляться, дело-то уже было к вечеру, мы очень душевно и трогательно на три голоса выдали "Одинокую гармонь":

Снова замерло всё до рассвета,

Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь,

Только слышно – на улице где-то

Одинокая бродит гармонь.

Господи, сколько же прекрасных песен было написано в те годы! А слова в них какие! Понять не могу, почему они мне тогда не нравились и казались чем-то старым и ненужным. Дураком был малолетним. Только сейчас до меня дошло, чего мы все лишились, когда после бабушкиной смерти перестали вот так собираться всей роднёй и петь эти песни. Словно что-то очень важное из жизни ушло насовсем, оставив в душах пустоту и ощущение невозвратной потери.

– Хороший у вас голос, Вероника Анатольевна, – похвалил я. – Вам бы на сцене петь.

– Куда уж мне, – отмахнулась секретарша. – Возраст уже не тот. А для души я и так спою, за столом вот или на свадьбе у сына, когда он наконец надумает. Он в Минске сейчас. Мы оттуда родом. Слышала что-нибудь про такую далёкую страну Белоруссию?

– Няма того, что раньш было, – тихонько пропел я, вспомнив одну из маминых любимых песен. – Няма того, что раньш было-о-о. И тольки надпись "Вераника". И тольки надпись "Верани-и-и-ка".

– Ну да, – вздохнула Вероника. – Могла бы и не спрашивать. Ты, Юнка, если свой ансамбль задумаешь собирать, называй его сразу – "Корейские песняры".

– Это будет звучать примерно как "Хангуге касу", – перевёл я.

– Да уж, звучит не очень. И как вы только языки себе не ломаете, эти ваши корейские хангуги выговаривая?

– Так же как и вы, выговаривая трудновыговариваемые и сложнопроизносимые словообразования, такие как, например, "человеконенавистничество", "переосвидетельствование" и "защищающихся".

– Я смотрю, тебе палец в рот не клади. Ох, и трудно, наверное, с тобой твоему начальнику.

– Он уже почти привык.

И тут я смотрю, а менеджер мой что-то совсем закручинился, плечиками поник, даже варенье больше не ест. Слишком много грустных песен ей, видимо, пришлось прослушать. Подошёл тогда к синтезатору, наиграл простенькую мелодию, а припев, тут же на ходу переделав, пропел:

Милая ЁнЭ,

Солнышко Кореи,

Не грусти и мне

Улыбнись скорее.

ЁнЭ, конечно, сразу разулыбалась, а Ольга Александровна ахнула:

– Ты и Визбора знаешь?

– Я много чего знаю и умею, – говорю. – Только крестиком вышивать ещё не научилась. Спасибо вам за всё, за приют, за ласку. Но пора и честь знать. Время позднее, а нам ещё до дома добираться.

– Юна, не волнуйся, с водителем я договорился, вас довезут, – сказал Александр Сергеевич. – И ещё раз тебе спасибо. Только что звонили из Владивостока, Сергуня наш уже там.

– Пироги не забудь, – спохватилась Ольга Николаевна. – И мы вам там ещё кое-что положили. Будет тебе небольшой сюрприз.

– Ты уж не забывай нас, Юнка, – обняла меня Вероника, прижав к своему большому бюсту. – Заглядывай как-нибудь. Посидим, ещё что-нибудь споём.

Мы ехали по вечернему Сеулу, а у меня было такое чувство, словно я дома побывал. Нет, как хотите, а в Москву я в следующем году всё же слетаю. И ЁнЭ с собой обязательно возьму.

Тут она наклонилась к моему плечу и тихонько спросила:

– Юна, скажи честно, ты русская?

– Ну что ты, онни, какая же я русская. Я чистокровная корейская идолица, – сказал я и пропел про себя хриплым голосом Михаила Боярского: «И никуда, никуда мне не деться от этого…»

Блин, у меня в голове что-нибудь кроме песен ещё осталось?

* * *

Чат, который не спит в России.

(***) – У меня даже слов нет. И это корейский айдол? Да ну нафиг! Так не бывает.

(***) – Вот это и есть настоящий айдол. Точнее – артист. Не смазливая мордашка, умеющая в такт музыке двигать руками-ногами, а всесторонне развитый человек, приобщённый к мировой музыкальной культуре. Это, если что, не я сказала, а моя мама. Она в консерватории теорию музыки преподаёт.

(***) – Повезло Маринке. Не только в Корею к родакам съездила, ещё и с самой Агдан познакомилась и даже на её концерте побывала. Пусть даже и на таком вот, застольном. Видюху крутую сняла. Автографами разжилась. Мало кто может такой удачей похвастаться.

(***) – Раньше такие концерты называли квартирниками. А так как этот был в посольстве, то его можно назвать посольником.

(***) – Посольник с рассольником!

(***) – Почему везёт всегда другим? Почему всё интересное происходит не здесь, а вечно где-то там? Несправедливо!

(***) – В России у этого видео уже несколько тысяч просмотров, а в Корее фанаты, говорят, до сих пор понять не могут, что это такое было, и как к этому относится.

(***) – Очень правильно в Корее к этому относятся. Могу подтвердить. Я сама из Сеула, а сейчас работаю в Москве. Мои друзья пишут, что фанаты очень гордятся тем, что Агдан знает так много хороших русских песен. Не хочу никого обижать, но один парень спросил: есть ли в России знаменитые певцы, которые могут спеть хотя бы несколько корейских песен?

(***) – Тут и спрашивать нечего. Нет у нас таких. Агдан может быть только одна.

(***) – Хочу вот что сказать. Дело в том, что мы тоже считаем Агдан своей. Она нам не чужая. Она – тот человек, который объединяет обе наши страны. И это здорово. Благодаря её таланту многие в России узнали и полюбили Корею. Я даже прочитал, что в этом месяце авиабилетов в Сеул продано больше, чем за два прошлых года. Причину, думаю, объяснять не надо.

(***) – Кстати, любопытный факт. Среди российских поклонников Агдан примерно около трети – это люди старше сорока лет. Каково?

(***) – Ну понятно, песни-то она пела ещё те, старые. Можно сказать, бабушкины.

(***) – И между прочим, пела очень хорошо. Моя мама это видео уже третий раз пересматривает.

(***) – Интересно, она всерьёз говорила, что в следующем году в Москву собирается?

(***) – Почему нет? Только вряд ли это будут гастроли. Но всё равно шансов встретить её на Арбате – ноль целых ноль десятых.

(***) – А жаль.

* * *

Исправительное учреждение «Анян». Утро

Сон такой хороший приснился, а на душе после него до того тоскливо, что на окружающий мир просто смотреть не хочется. Обрыдла мне эта Корея донельзя, всё вокруг обрыдло, домой хочу, в Россию, которую я из-за каких-то долбанутых террористов навсегда потерял.

Песня ещё эта, про далёкую Родину. Разбередила всего, выбила из колеи. И в самом деле словно про меня написана. Я тут и вправду, как разведчик под чужой личиной. Причём настолько чужой, что разоблачение не грозит. Только от этого не легче. Правда, и цель у меня не такая, как у Штирлица. Меня-то правильнее АнтиШтирлицем называть. Он ведь изображал немца, чтобы помочь нашим победить Германию, а мне приходится быть кореянкой, чтобы наоборот – этой Корее хоть в чём-то помочь. А она, гадина такая, понять этого не может, сопротивляется изо всех сил, даже в тюрьму меня упекла под радостный вой хейтеров. Вот и помогай таким после этого. Зла не хватает, честное слово.

Ладно, хватит кукситься, товарищ АнтиШтирлиц. Будем жить! Сожмём зубы и вперёд. Никто за нас наше дело не сделает. Файтин!

(서른한번째꿈) Сон тридцать первый. Прекрасная страна

Сон Серёги Юркина

Встревоженная ГаБи перечитывает только что полученное сообщение, затем берётся за телефон.

– ХоСан, анньён! Да-да, прочитала. Ты уверен?

– На сто процентов. Наш "друг" по-прежнему шифруется, но я отследил один из его контактов. И вот ещё что, ГаБи. Это точно не Ким ЮЧжин.

– Для нас это что-то меняет?

– Только то, что за ним не стоит корпорация "Hyindai". А значит, у него меньше возможностей.

– Плохо, что в Пхёнчхан придётся ехать. Далековато всё-таки.

– Разве это далеко? Всего полтора часа на поезде.

– Всего… Проблема в том, что у нас там никого нет.

– Ну значит, опять "акция на выезде". Так не в первый же раз.

– Хорошо. Я наших обзвоню, а ты у своих узнай, кто завтра может поехать. Отправляемся на утреннем поезде. Концерт начнётся вечером двадцатого. Времени, конечно, в обрез, но делать нечего, мы должны успеть.

– Всё понял… Да, ГаБи, мы с ИнБомом едем в любом случае.

– Да я и не сомневалась. Спасибо, ХоСан. Давай, до встречи.

ГаБи тут же перезванивает по другому номеру.

– ЙеДжи, анньён! Собирай девчонок. У нас тревога. Завтра с утра отправляемся в Пхёнчхан. Кое-кто собирается устроить Агдан очередную гадость. Да, ХоСан разузнал. Нет, точно ничего не известно, знаем только место и время. Об этом концерте вторую неделю по всем каналам трубят, вот антифаны и возбудились. Агдан позвонить? Нет, не стоит волновать её перед выступлением. Постараемся сделать всё тихо и незаметно. С начальником охраны я сама свяжусь на месте. Всё, собирайтесь. Билеты за мной. Встречаемся на вокзале.

– Ну гадёныш, трепещи, – говорит ГаБи. – В этот раз мы тебя точно вычислим.

* * *

До Олимпийского стадиона мы не доехали. На очередном повороте массивная серая «Kia» из второго ряда вдруг ни с того ни с сего резко подалась вправо и на полной скорости всем бортом впечаталась в наш «Chrysler Pacifica». Раздался жуткий скрежет, нас ощутимо тряхнуло, ремень больно впился мне в плечо. Кто-то взвизгнул, сидящая рядом со мной КюРи выронила планшет и крепко вцепилась в подлокотники. Машину неудержимо повело на обочину. Водитель, страшно ругаясь сквозь стиснутые зубы, пытался переупрямить это её самоубийственное стремление и ему почти удалось, однако отбойник мы всё-таки зацепили, да так, что аж искры посыпались. Проехав под скрип и стон помятого металла, ещё метров двадцать, автомобиль наконец остановился. «Кia», столь нагло спихнувшая нас с дороги, давно затерялась в нескончаемом потоке попутных машин. Видимо, болван, сидящий за её рулём, сам испугался содеянного и не пожелал встречаться с дорожной полицией.

– Все целы? – спросил наш водитель, оглянувшись. Лоб его блестел от пота. – Никто не ушибся?

– Кажется, никто, – за всех ответила ИнДжон. – Девочки, вы как?

– Живы, – сказал я.

Водитель пинком открыл заклинившую дверь, выбрался наружу и принялся, видимо, оценивать нанесённый нашему транспортному средству ущерб. Судя по его изощрённой ругани, повреждения оказались серьёзными.

Я оглянулся и посмотрел на СонЁн.

– Испугалась, онни?

– Очень, – заторможенно кивнула она. Даже при ярком дневном свете было видно, насколько она бледна. – Думала опять…

После той давней аварии, в которой она получила, к счастью, не слишком серьёзную травму, даже намёки на подобные происшествия заметно выбивают её из колеи. А тут такое!..

– Что там, ХёнДжин-сии? – спросила ИнЧжон, когда водитель, обойдя машину, откатил пассажирскую дверь. – Мы сможем доехать?

– Вы знаете, девушки, – вздохнул тот. – Ехать с такими повреждениями я не рискну. Не хочу ещё раз подвергать вас опасности. Да и права такого не имею. У меня инструкция, сами понимаете.

– И что нам теперь делать? – поинтересовался я. – До начала концерта, между прочим, всего три часа. А нам ещё готовиться.

– Сейчас вызову резервный автомобиль. Но придётся подождать. Далековато отъехали, и движение здесь, сами видите, какое.

Мда! Вот ведь неприятность. Опаздывать не то что не хотелось, опаздывать было никак нельзя! Всё-таки благотворительный концерт. У нас выступление в самом начале, а тут такой облом.

В салоне становилось всё жарче, и мы, чтобы не сидеть в духоте, друг за дружкой с трудом выбрались наружу. На помятый бок, полуоторванный бампер и рваную дыру в переднем крыле, сквозь которую виднелся двигатель, было страшно смотреть.

– Повезло, что здесь ограничение в скорости, – сказал водитель. – И так чуть не перевернулись. А эта гадина даже не остановилась.

– Гадина? – переспросила БоРам.

– Ну да, там молодая девушка была за рулём. Понацепят тёмные очки и прутся ни на кого не глядя. Захотела перестроится – и перестроилась… Да ей-то что, её колымага стоит в три раза дешевле, чем нам обойдётся ремонт. Если мы вообще будем это ремонтировать.

Действительно, глядя на изуродованный автомобиль, трудно было представить, что ему можно вернуть прежний вид.

"Накаркал, – покривился я, вспомнив свой памятный спич на шоу "Мой город". – Вот кто меня тогда за язык тянул? Личным примером второй раз подтвердил печальную статистику".

– Неплохая встряска перед выступлением, да? – нервно хохотнув, заметила ИнЧжон. Остальные только вяло покивали, явно подумав о том, что прекрасно обошлись бы без подобных встрясок.

Транспорт двигался мимо неостановимым потоком. Просто удивительно, что во время аварии в нас никто больше не врезался и мы никого не задели. Водитель правильно среагировал, вот что значит профессионал. Из некоторых проезжавших автомобилей нам что-то кричали, порой махали руками, а кое-кто даже снимал на камеру. Мы все, давно уже наученные горьким опытом, прятали от них лица. Никому не хотелось становиться героем очередного "крутого видосика про попавших в ДТП айдолов".

Я стоял в обнимку с СонЁн, та словно бы опору во мне нашла, положила голову на плечо и щекотно дышала в шею. Её всё ещё потряхивало. БоРам вдруг вспомнила, что забыла в салоне телефон, отыскала его где-то под сиденьем, и страшно довольная выбралась наружу, радуясь тому, что телефон не разбился… И всего несколькими минутами позже выяснилось, что как раз её улыбка здорово нам помогла.

Большой чёрный "Volkswagen", только что миновавший нашу компанию, вдруг прижался к обочине и остановился. Вышедший водитель тут же направился в нашу сторону. Это был молодой парень лет двадцати пяти. Обычный такой работяга с самой заурядной внешностью.

– А я еду, вдруг вижу – вы! – заговорил он ещё издали. – Глазам своим не поверил, честное слово… Анньён хасэйо! Ким МинХэ меня зовут. БоРам-сии, это же вы, я ведь не ошибся?

– Я, – только и сумела мяукнуть в ответ наша микроженщина. В шуме проезжающих автомобилей её голос был почти не слышен.

– А я вас сразу узнал. По улыбке. Вижу у вас авария? Как это случилось?

– Какая-то мори-омным-пабо (дура безголовая) спихнула нас с дороги, – охотно пояснила БоРам. – А сама сбежала. Даже не остановилась.

– БоРам, не ругайся, – одёрнула её уже слегка пришедшая в себя СонЁн. – Это некрасиво.

– Я не ругаюсь, онни. Я говорю чистую правду. Нормальная девушка никогда бы так не поступила, правда же, МинХэ-сии?

– Совершенно верно, – согласился тот, разглядывая последствия рокового столкновения. – Да уж, ничего хорошего. Надо или полицию вызывать или аварийку.

– Уже, – мрачно отозвался наш водитель, убирая телефон в нагрудный карман, и добавил, обращаясь уже к нам. – Автомобиль будет минимум через полчаса. Придётся подождать.

– Послушайте, зачем ждать! – оживился МинХэ. – У меня совершенно пустой салон. Все девушки прекрасно поместятся. Да я же потом несколько лет смогу перед друзьями хвастаться, что "Корону" подвозил… Кстати, а куда вы ехали?

– На концерт мы ехали, – сказала БоРам, взяв на себя главную роль в общении, поскольку именно её первой опознали. – В Олимпийский комплекс. И мы уже почти опоздали.

– Никаких опозданий! Девушки, выгружайте вещи, я вас прекрасно довезу. Если вы, разумеется, не против. Уважаемый…

– Пак ХёнДжин, – представился наш водитель.

– Рад знакомству, ХёнДжин-сии. Запишите, пожалуйста, номер моего телефона и на всякий случай номер машины. А девушек я доставлю в лучшем виде, тем более мне всё равно по пути и я никуда не спешу.

Он вернулся к своему автомобилю, неторопливо сдал назад, мы загрузили свои баулы, попрощались с хмурым, всё ещё ворчащим водителем, хором сказали ему спасибо и поехали дальше, уже, разумеется, без прежних удобств, поскольку "Volkswagen" определённо до этого использовался вовсе не для перевозки людей. Но на это никто из нас уже не обращал внимания. Главное, что приедем вовремя. В который раз убеждаюсь, что мир не без добрых людей. Вспомнить хотя бы того мужчину, который сбил меня на скутере, хотя я этого и не помню. Он не сбежал с места аварии, сам вызвал скорую, а потом ещё и полностью оплатил моё лечение. Не то что сегодняшняя в самом деле безголовая дура, чуть не угробившая на ровном месте одну из популярнейших гёрлс-групп Южной Кореи. По спине вдруг запоздало побежали холодные мурашки. Мы ведь реально могли погибнуть. Оглянулся на девчонок – те уже почти пришли в себя, порозовели, радуются, что всё кончилось практически без последствий. И в самом деле грех на судьбу жаловаться. Мы все живы-здоровы, никто даже не травмирован. Повезло. Не хотелось бы выходить на сцену с разбитыми носами или перебинтованными коленками, не говоря уже о костылях. А о смерти лучше вообще не думать. Прошла безносая рядом, косу свою уже было занесла, да в последний момент передумала, пожалела, видимо, нас, таких молодых и красивых.

– А что там в Олимпийском? – видимо, просто для поддержания разговора спросил МинХэ.

– Большой благотворительный концерт в пользу пострадавших от недавнего наводнения в Южной Азии.

– Танцы танцевать будете?

От такого простодушного вопроса заулыбались все.

– Будем, – сказала БоРам. – И не только мы. Там ещё пятнадцать групп на участие заявлено. Говорят, билеты распроданы все до одного.

– Вот как! Это ведь редко бывает, да?

– Не так уж и редко. Но продать за неделю почти тридцать пять тысяч билетов не всегда и не на каждый концерт удаётся.

МинХэ протяжно присвистнул.

– Впечатляет. А я думаю, куда это сегодня все едут. Обычно-то тут мало машин. Повезло вам, девушки, что я БоРам-сии узнал. А так бы и проехал мимо. Не всякий же остановится, особенно на том повороте… Так-то я музыкой не интересуюсь, но ваш огромный портрет, БоРам-ян, у моей сестрёнки на стене висит. Вы там в одном пиджаке и в очень коротких труси… Гм-м-м! – он замялся, сообразив, что сказал лишнее.

Мы с девчонками переглянулись и дружно прыснули. БоРам сидящая на переднем сиденье рядом с водителем, не оглядываясь, показала нам крепенький кулачок. Ещё и повертела им для пущей убедительности.

– Рамбо сердится, – нарочито громко прошептала ДжиХён. – Рамбо злая.

– Простите, БоРам-сии, что-то я не туда… Так вот. Моя сестра – сумасшедшая фанатка "Короны". Просто сумасшедшая, честное слово. Наверное, тоже сегодня на вашем концерте будет, вряд ли она такое событие пропустит… Она мне сводная, в другой семье живёт. Мы иногда видимся. Такие вот дела… – поговорить он, видимо, любил. – Да-а-а, если бы заранее знал, тоже бы билет купил. Хоть разок на хорошем концерте побывать – это же здорово, правда, а то всё работа, работа… Ладно, не судьба так не судьба. Зато вашу группу вот подвёз, и то дело. Вас ведь не затруднит оставить для сестрёнки автографы на… да вот хотя бы на маршрутном листе?

– Ну конечно не затруднит! – воскликнула БоРам. – С удовольствием распишемся. Мы вам так благодарны.

Вся "Корона" по очереди с удовольствием начертала автографы на уже явно недействительном, зато ощутимо подорожавшем документе.

– Ну вот мы и приехали, – объявил наш случайный водитель минут десять спустя. – Где вас высадить?

– Сейчас узнаем, – сказал я, доставая телефон. – СонИль-сии, мы приехали на попутке. У нас по дороге авария случилась… Ах, вам уже сообщили? Да-да, никто не пострадал, спасибо водителю, вовремя среагировал. Куда нам подъехать? Или лучше пешком? Фанатов много? Хорошо, я поняла. Вон туда поворачивайте, – показал я. – Видите, там один из наших охранников рукой машет. Вот прямо к нему.

Выбравшись наружу, я тут же угодил в объятия встревоженной ЁнЭ. Остальных девчонок вертели и разглядывали на наличие повреждений и травм не менее перепуганные стаффы; кто-то уже волок наши баулы…

– Спасибо вам огромное, МинХэ-сии! – сказала БоРам, кланяясь. – Просто слов нет, как вы нас выручили. Сразу видно, что вы очень хороший человек. Передавайте сердечный привет вашей сестрёнке от всей группы.

– Обязательно передам. Она будет в восторге… Ну, я, пожалуй, поеду. Рад был помочь. Ваш концерт я по телевизору обязательно посмотрю. Его ведь покажут, да?

– Знаете что, – сказала сердобольная СонЁн. – А давайте мы вас в благодарность за помощь с собой проведём. Посмотрите на наше выступление с самых лучших мест. Увидите всё вблизи и своими глазами. Вы ведь не торопитесь?

– Ну, не знаю, – засмущался почему-то водитель. – Как-то неудобно. У меня и денег таких с собой нет.

– Очень даже удобно! – загомонили остальные девчонки. – И денег нам от вас не нужно. Вы с нами уже и так сверх меры расплатились.

А Кюри и ДжиХён подхватили его с двух сторон под руки и повели ко входу в служебные помещения, так что ему всё равно деваться некуда было. Впрочем, он уже не слишком и сопротивлялся. Да и кто бы сопротивлялся двум таким красоткам. Тем не менее на входе ему всё равно пришлось предьявить охране свои права и оставить номер телефона.

В общем, всё удачно получилось. И в аварии не пострадали, и на концерт не опоздали, и случайного помощника своего отблагодарить сумели. Всё-таки хороших людей на свете больше, чем плохих. И сегодняшний случай – отнюдь не лишнее тому подтверждение. Одна дура чуть было всё не испортила, но зато нам тут же встретился отзывчивый и неравнодушный человек.

* * *

Три часа спустя. Олимпийский стадион в Пхёнчхане.

– Молодцы, девочки, отлично выступили, – встречает нас за сценой улыбающаяся госпожа Ли СонХи.

Выступили мы и в самом деле неплохо, на этаком кураже, когда всё удаётся и всё получается на отлично. Мои сонбе убегают переодеваться, их программа на сегодня почти закончена, теперь они до общей финальной песни будут только зрителями. А у меня примерно через полчаса сольное выступление. Поэтому никуда не тороплюсь. Настроение приподнятое. На редкость отзывчивая публика, прекрасная организция концерта, понимание того, что участвуем в по-настоящему нужном и полезном деле заставляют выкладываться по полной. Недавняя авария почти забылась, словно мимолётный дурной сон.

Мимо меня проходят готовиться к выходу наши парни из "Stars Junior". ДонХэ показывает большой палец – молодцы! Хичоль подмигивает, Кюхён подставляет ладонь, я шлёпаю по ней своей – мы с ним уже работали вместе, почти друзья. Красавчик Шивон тоже расплывается в улыбке. Глядя на его ямочки, вспоминаю рассказ ДжиХён о её первой любви. Тот клип мы пока так и не сняли. Всё времени нет.