Текст книги "ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Лукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Это всё из-за твоего айдольства? – догадывается СунОк. – Всё ещё не оставила эту дурацкую затею? Чем тебе поможет разбитый синтезатор?

– Не для айдольства, – поправляет ЮнМи. – Я решила, что буду не айдолом, а музыкантом. И композитором.

– Мама, она точно сошла с ума! С этим что-то надо делать! Давай сводим её к доктору.

– Не говори так про свою сестру, СунОк. И не забывай, что она совсем недавно перенесла тяжёлую травму.

– А-а, ну да. Я забыла. Но это же не значит, что мы должны потакать её безумным идеям.

ЮнМи смотрит то на маму, то на сестру, затем говорит:

– Я обещаю вам, что если у меня до августа ничего не получится, я продам синтезатор и больше никогда не вернусь к этой мысли. Поверьте мне хотя бы один раз! У чебаль! (Ну, пожалуйста!) Мама, онни, мне больше не к кому обратиться за помощью. У меня в этом мире просто больше никого нет.

Госпожа ДжеМин заливается слезами. СунОк в отчаянии машет рукой:

– Я с вами скоро сама с ума сойду. Но смотри, сестрёнка, ты дала слово. Два месяца и ни днём больше! Поняла?

* * *

ЮнМи в гараже своими силами пытается отремонтировать днище недавно привезённого на такси синтезатора. Сначала у неё была идея выпилить новое из фанеры, но не нашлось нужного материала. Поэтому она без затей заклеивает трещины с помощью паяльника и суперклея. Получается откровенно плохо.

– Вот тут и пожалеешь, что у меня нет оппы, – бурчит ЮнМи себе под нос, отмахиваясь от клубов всплывающего дыма. – Завалились бы с ним в его гараж, в котором полно нормальных инструментов, выпилили бы электролобзиком днище по лекалу, покрасили бы, прикрутили бы шурупами… Красота! А с другой стороны – ну его, этого воображаемого оппу. Приставать бы начал, целоваться бы полез… Не-не-не, не нужен мне оппа, я и сама справлюсь.

Тут Юркин замирает на секунду, затем удивлённо констатирует:

– Ну вот, я уже о себе в женском роде говорить научился. Что дальше? Тряпками интересоваться начну? Блин, вот ведь засада!

* * *

– Представляешь, что мне сегодня в университете СонДам рассказала, – говорит сестре СунОк. – Ким ДжуВон и Ким ЮЧжин повесили замочек на горе Намсан. Она просто вне себя.

– Подожди, онни, – мотает головой Юна. – Я, честно говоря, ничего не поняла. Кто такая СонДам и кто такие эти Кимы?

– СонДам – моя одногруппница. Она вбила себе в голову, что должна захомутать чеболя. Выбрала второго по списку, Ким ДжуВона. А он повесил замочек совсем с другой девушкой, с ЮЧжин. Вот она и бесится, что без принца опять осталась.

– Повесить замочек – это что-то вроде обручения?

– А ты как будто не знаешь… Дэбак, опять я про твою амнезию забыла! Да, влюблённые парочки вешают замки на горе Намсан, как бы скрепляя ими навек свои судьбы.

– Получается, что этот ДжуВон обманул твою подругу и решил жениться на другой?

– Да никого он не обманывал. Он про СонДам даже не знает. Это она себе нафантазировала, что её возьмёт в жёны младший сын главы "Sea Group" с двумя миллиардами долларов наследства.

– Она что, в самом деле такая дура?

– Ну да, есть немного. Просто почти все девчонки мечтают выйти замуж за чеболя, и некоторые из них в это даже почти верят. А чеболи выбирают себе в жёны таких, как эта Ким ЮЧжин. Которая тоже наследница. Её отец – глава корпорации "Hyindai". Показать тебе их фотки?

– Да, сразу видно, что оба не из бедных семей, – соглашается ЮнМи, кинув мимолётный взгляд на фотографию, парень на которой почему-то не выглядит слишком счастливым. – Знаешь, онни, у них своя жизнь, у нас своя, и, думаю, они никогда не пересекутся. Давай я лучше тебе кое-что сыграю.

– Ты? Сыграешь? – удивляется СунОк. – Ты что, уже научилась играть на синтезаторе?

– Ну да. А что тут такого? Июль уже почти прошёл. Я же говорила что научусь, вот и научилась.

Спустя несколько минут СунОк с открытым ртом наблюдает за тем, как Юна уверенно наигрывает на синтезаторе какую-то очень сложную музыкальную пьесу. "Этого просто не может быть, говорит она себе. Неужели моя сестра – особенная?"

* * *

– И не вздумай больше сюда приходить! – кричит патлатый парень в зелёной футболке, потрясая сжатым кулаком. – Иди в школу, соньё (девчонка)! Научись сначала правильно со старшими разговаривать!

ЮнМи показывает ему кулак с отставленным средним пальцем, громко произносит неприличное японское слово и, не дожидаясь ещё одного пинка, стремительно убегает.

Десять минут спустя она, сидит в кафе, постепенно приходя в себя после случившегося.

– Идиоты, олигофрены, дебилы великовозрастные, – бормочет Серёга себе под нос. – Такой шанс просрали, единственный в жизни. Ну и ладно. Зато теперь точно знаю, что затея была дурацкая. Всё равно ничего бы с ними не получилось. Даже, если бы я наврал, что приехал из Америки. Они же придурки – из-за пары слов возбудились. Пинаются ещё, – он машинально потирает пострадавшее место. – Хорошо, что про Америку не успел сказать. Они бы потом меня за обман вообще убить могли. Местные парни такие обидчивые. Так что нет – никаких мальчуковых групп. С ними одни проблемы. Да и никаких девчуковых. Девчонки тоже пинаться умеют, – он вспоминает свой антиманьячный удар, невольно улыбается, затем вновь потирает ягодицу. – Надо придумать что-то получше. Но что?

* * *

Отель на острове Чеджу. Из окон отеля открывается потрясающий вид на море и цветущие внизу деревья. ЮнМи стоит на одной из открытых терасс и разговаривает с сестрой по телефону, восторженно описывая ей всё, что видит.

– СунОк, я решила, что когда разбогатею, обязательно куплю себе дом на Чеджудо! Тебе тоже здесь понравится. И нечего смеяться, ты же знаешь, если я пообещала, я обязательно это сделаю. Деньги будут! Оттуда! Я заработаю!

На терассу выходит молодая ухоженная женщина, тоже только что с кем-то разговаривавшая по телефону. Она слышит последние слова ЮнМи и слегка усмехается. Забавно слышать из уст молоденькой девчонки такие безапеляционные заявления.

– Добрый вечер, ХёБин-сии, – говорит ЮнМи, обнаружив, что уже не одна. – Извините, если я вам помешала. Я Пак ЮнМи, переводчица из агентства "Aurora Plus".

– Ты мне не помешала, – возражает ХёБин. – Я уже закончила разговор. Откуда ты меня знаешь?

– Здесь все вас знают, ХёБин-сии, – пожимает плечами ЮнМи. – Невозможно, работая переводчиком на конференции, не знать, кто является президентом сети отелей "Golden Palace".

– Погоди, – вдруг вспоминает кое-что ХёБин. – Это ведь ты та девочка-полиглот, которая в совершенстве владеет сразу шестью или семью языками и по всем имеет золотые сертификаты? Мне про тебя моя секретарша рассказывала.

– Да, это я, – скромно кивает ЮнМи.

– Но ты же работаешь совсем в другой фирме. Как ты попала на Чеджудо?

– Мой директор учился в университете вместе с одним из ваших заместителей. Кто-то из ваших переводчиков заболел, и меня по знакомству попросили временно заполнить освободившуюся вакансию.

– И ты настолько хорошо её заполнила, что в первый же день оставила без работы почти всех наших переводчиков, – смеётся ХёБин.

– Простите меня, ХёБин-сии, я не нарочно, – тоже улыбается ЮнМи.

ХёБин вдруг переходит на японский язык:

– Послушай, ЮнМи, а ты не хотела бы работать в моём отеле? Нам такие талантливые люди очень нужны.

ЮнМи отвечает тоже по-японски:

– Я ещё несовершеннолетняя, ХёБин-сан, и по причине болезни мне не удалось закончить школу. Поэтому со всем уважением не могу пока принять ваше очень лестное для меня предложение. Но я вам очень благодарна. Домо аригато! (Большое спасибо!)

– Удивительно! – говорит ХёБин на этот раз по-английски. – Ни малейшего акцента. Но ты всё-таки подумай. Такие предложения делают не часто.

– Я обязательно подумаю, госпожа, – в свою очередь так же на английском отвечает ЮнМи. – Позволено ли мне будет спросить вас кое о чём?

– Спрашивай, разумеется.

– Скажите, а ваш брат в самом деле женится на Ким ЮЧжин? Здесь все вокруг только об этом и говорят.

– Это всёго лишь слухи! – смеётся ХёБин. – Братец имел глупость побывать с ЮЧжин на горе Намсан, и его там подловили папарацци. На самом деле его скоро призовут в армию. Так что ни о какой женитьбе и речи пока нет.

* * *

– Бабушка, рассказать тебе интересное? – спрашивает ХёБин, заходя к хальмони.

– Ну, расскажи, – соглашается госпожа МуРан, отвлекаясь от экрана ноутбука.

– Я на Чеджудо познакомилась с одной очень необычной девочкой. Представляешь, она ещё не окончила школу, а уже знает семь языков и имеет по ним золотые сертификаты. Она у нас работала переводчицей. Причём делала это не хуже лицензированных специалистов, имеющих многолетний опыт работы. Её зовут…

– Пак ЮнМи, я знаю, – кивает госпожа МуРан.

– Но хальмони! – удивляется ХёБин. – Откуда ты её можешь знать?

– Потому что я смотрю телевизор. Её недавно показывали в новостях. Она маньяка задержала, которого полиция несколько лет не могла поймать.

– ЮнМи? Маньяка? – ХёБин пытается представить себе, каким образом несовершеннолетняя девочка сумела задержать матёрого маньяка, и у неё это не получается. – Как ей это удалось?

– Она метко пнула его между ног, – смеётся госпожа МуРан. – А что ты хотела о ней рассказать?

– Я предолжила ей перейти на работу в мой отель, и представляешь, она очень вежливо, но отказалась. Ей, видите ли, ещё в школе доучиться надо.

– Но разве она не права?

ХёБин пожимает плечами:

– Права, однако, знаешь, другая на её месте от счастья разве что не визжала бы, а эта ЮнМи так на меня смотрела, словно… Словно ей моё предложение совершенно не интересно и она выслушала его лишь из вежливости.

– Очень необычная девочка, – заключает госпожа МуРан. – Вот бы ДжуВону такую жену. Жаль, что она не из нашего круга.

* * *

ЮнМи и СунОк вечером смотрят по телевизору проводимое в военкомате торжество по случаю очередного призыва в армию. Камера то и дело показывает сидящих рядом ДжуВона и ЮЧжин.

– Ну вот, а ХёБин сказала мне, что он не собирается на ней жениться, – хмыкает ЮнМи. – Так она его и отпустит. Вцепилась, как клещ.

– Это ты сейчас про какую ХёБин? – поворачивается к ней СунОк.

– Про Ким ХёБин, президента сети отелей "Golden Palace", – поясняет ЮнМи. – Старшую сестру этого чеболя, ну, который ДжуВон. Вон он, в третьем ряду сидит с каменной физиономией.

– Нормальная у него физиономия. Очень мужественная… Постой, как такая важная госпожа могла тебе что-то говорить? Тебя разве с ней знакомили?

– Я познакомилась с ней сама, когда работала переводчицей на Чеджудо. Мы как-то вечером поболтали с ней немного, ну я и спросила, правда ли, что её брат женится на ЮЧжин?

– Вот так взяла и спросила? Поболтала с хозяйкой отелей? Ты совсем ничего не соображаешь?

– А что такого? Она нормальная женщина, очень вежливая и образованная. Кстати, тоже несколько языков знает. Между прочим, она предложила мне перейти на работу в её сеульский отель.

– Дэбак! А ты что? Согласилась?

– Онни, ну как я могла согласиться? Мне же ещё целый год в школу ходить. Но я обещала подумать.

– Я с тобой скоро сама, наверное, с ума сойду. Несколько языков, музыка, а теперь ещё и это… Отель "Golden Palas", подумать только! У дяди не получилось, а тебе самой предложили. Я поверить не могу!

– Онни, не торопись. Скорее всего, я никогда не буду там работать. Я не отказала госпоже ХёБин впрямую только из вежливости. Неудобно было говорить категорическое нет человеку, занимающему столь важный пост.

– Но почему? Это же такое престижное место!

– Потому что скучно. Переводить чужие слова мне скучно, понимаешь. А вот сочинять что-то своё мне нравится. Поэтому я буду композитором. Всемирно известным композитором.

СунОк в очередной раз не находит слов, чтобы выразить своё возмущение.

А ЮнМи смотрит на завершение церемонии проводов и такая мысль посещает Серёгу:

«Я бы вместо этих танцев и любовных песенок замутил бы для призывников какой-нибудь военный марш. Что-нибудь героическое, воинственное, зовущее на подвиг. Все бы просто обалдели, честное слово. Но кто меня туда пустит? Нет, надо срочно пополнять свою музыкальную копилку. У меня уже есть классическая пьеса, вальс и две почти готовых эстрадных песни. Главное, не лениться».

* * *

Когда я выбирал между школами Кирин и Сонхва, всё решил один абзац мелкими буквами в конце последней страницы.

"Совет попечителей школы Кирин имеет право принимать одарённых детей вне конкурса, для чего каждый год бронируется несколько мест. Решение принимается на заседании совета".

Коротко и ясно. Как бальзам на израненное сердце. Одарённость в наличии имеется, осталось только убедить совет, что ЮнМи должна учится в их суперэлитной школе. Маленький нюанс: денег на обучение у меня нет. И это минус. Зато у меня есть нечто иное, более интересное. И это плюс. По крайней мере, я так думаю.

Как мне удалось убедить директора школы господина Хана СокГю в том, что я не шучу и что действительно намереваюсь пройти прослушивание, лучше не рассказывать. Семь потов с меня сошло, я даже едва не отчаялся. Однако своего всё же добился. Позади были три непростых разговора по телефону, затем долгая беседа по Скайпу, и лишь, увидев воочию мои сертификаты, директор нехотя выбросил белый флаг. Подозреваю, что он просто устал от моей настырности быстрее, чем я от его неуступчивости.

И вот я сижу, нет, пока не перед советом, а перед почти всеми учителями школы, которые смотрят на меня с нескрываемым удивлением. Каким образом, читается в их взглядах, эта малолетка осмелилась на такую авантюру – заявиться в нашу школу без какой-либо рекомендации, без сопровождающего и даже без родителей? Она вообще – нормальная?

Кроме директора присутствуют его заместитель по учебной части, учитель музыки, учительница корейской литературы, учителя иностранных языков: английского, японского и китайского. А так же учителя математики, химии, физики, истории и, вишенка на торте, учитель танцев – на удивление кривоногий полноватый дяденька с хитрой физиономией. И это учитель танцев? Впрочем, сейчас не об этом.

Директор буквально в двух словах представляет меня:

– Эту девочку зовут Пак ЮнМи. Она собирается убедить нас в том, что мы должны принять её на обучение, как безусловно талантливую личность. Поскольку сопровождающего при ней нет, она расскажет о себе сама. Прошу, ЮнМи. Начинай.

– Добрый день! Анньён хасэйо! – встаю я и кланяюсь. – Как вы уже слышали, меня зовут Пак ЮнМи. Я выбрала для обучения школу Кирин, так как именно у вас имеются бронированные места для одарённых.

– А отзывы выпускников о нашей школе в твоём выборе какую-нибудь роль сыграли? – это учитель истории спросил. Ну да, здесь все очень ревниво относятся к репутациям своих заведений.

Я пожимаю плечами.

– Таких школ в Сеуле всего две, поэтому я в первую очередь интересовалась правилами приёма.

– А ты точно одарённая? – насмешливо интересуется учитель танцев. – Или просто очень наглая?

– Определённая доля наглости творческим людям, на мой взгляд, жизненно необходима, – отвечаю я. – Чтобы не затоптали бесцеремонные посредственности. Я могу продолжать?

Директор кивает.

– Итак, начну сразу с плохого, чтобы не было потом лишних вопросов. Год назад меня сбила машина, я перенесла десять минут клинической смерти и заработала амнезию. А именно – напрочь забыла всю свою жизнь до аварии.

Лица у учителей вытягиваются, директор хмурится, ему я этого не рассказывал, из опасения сразу получить категорический отказ.

– Но при этом я совершенно здорова. Все подтверждающие медицинские справки у меня с собой. Как уверяет мой лечащий врач, меня хоть сейчас можно отправлять в космос. Потерянные воспоминания не вернуть, но взамен я получила абсолютную память и некоторые необычные способности.

Дав несколько секунд на обдумывание, спокойно продолжаю:

– Денег на обучение у меня нет. Совсем.

Тут учителя начинают смеяться. Ну ясно, девочка – обычная дура. Сумасшедшая, честное слово. Зачем нас собрали, господин директор. Что это за цирк, прости господи?

– Но у меня есть нечто другое, более ценное, чем деньги. И именно этим я собираюсь заплатить за обучение, – говорю я, и смешки с шуточками прекращаются. – Что именно, я поясню позже. Ещё из плохого: у меня не закончилась подростковая мутация голоса, и петь я пока не могу. Врач запрещает. Так же я совершенно не умею танцевать, поэтому мне придётся начинать обучение буквально с нуля. Из-за амнезии я забыла всю корейскую литературу и почти всю корейскую – да и мировую – историю. С прочими предметами чуть получше. Успела кое-что прочесть, а память у меня, как я уже говорила, хорошая. Видимо, в результате амнезии в голове появилось много свободного места.

– Господин директор, это что, шутка такая? – возмущённо поднимается, кажется, учительница корейской литературы. – Я не понимаю, зачем мы выслушиваем эту, простите, инвалидку? Каким образом она собирается с таким багажом знаний, вернее, с отсутствием такового, учится в одной из лучших школ нашей страны?

Директор с неприязнью смотрит на меня и не знает, что сказать. Видимо, клянёт сейчас себя последними словами за то, что поддался на мои настойчивые уговоры.

– Девочка, а у тебя вообще в голове что-нибудь после той аварии осталось? Ну, кроме пустого места, неслыханной наглости и ничем не подтверждённой самоуверенности? – спрашивает заместитель директора.

Учитель танцев насмешливо хрюкает.

– Представьте себе, кое-что осталось. И позвольте, я всё-таки продолжу, – говорю я спокойно. – До этого были минусы, теперь пойдут плюсы. Я уже упоминала, что после аварии получила некоторые способности. Так вот: кроме родного корейского я знаю в совершенстве семь языков. Да-да, я не ошиблась. Я свободно говорю на английском, на японском, на французском, на итальянском, на испанском, немецком и русском. Чтобы не быть голословной, вот подтверждение, – я достаю из непрозрачного пластикового файла все семь золотых сертификатов и аккуратно выкладываю их перед собой на стол.

До чего же приятно наблюдать, как насмешливое и даже слегка брезгливое выражение на учительских физиономиях сменяется на удивлённо-ошарашенное.

– Холь! – восклицает учитель математики. – Все не ниже девятисот девяноста баллов! А английский вообще 999! Первый раз в жизни вижу такое! Как это возможно?

На лицо директора постепенно возвращается здоровый румянец.

– ЮнМи-ян, – интересуется заместитель, – скажи, зачем тебе в таком случае школа искусств? Почему ты не хочешь поступить, например в университет Инхва, на факультет иностранных языков? Тебя там приняли бы без экзаменов и с распростёртыми объятиями. Ты ведь одна можешь заменить целую бригаду переводчиков.

– Господин ДонХе, во-первых, зачем мне учиться на переводчика, если я уже свободно говорю на семи языках? А во-вторых, я не хочу работать переводчиком. На мой взгляд, это несомненно нужная профессия, но очень скучная.

– Скучная? – удивлённо восклицает учительница японского языка.

– Да, сонсэнним, для меня скучная. Всю жизнь пересказывать и повторять чужие слова, что в этом хорошего? Месяц назад мне довелось поработать на международной конференции на острове Чеджу… Утомительный и абсолютно нетворческий род деятельности. А я хочу создавать что-нибудь своё. Музыку, например, или тексты песен. Вот это действительно интересное и увлекательное занятие. И разве не этому обучают в вашей школе?

– Ты говорила, что у тебя есть что-то более ценное, чем деньги, – подаёт голос учитель танцев, смотрящий на меня уже без прежней насмешки. – Не хочешь наконец рассказать нам, что ты имела в виду?

– С удовольствием, сонсэнним, – говорю я и извлекаю из файла очередную пачку листов. – У меня абсолютный музыкальный слух. Что, кстати, очень легко проверить. Так же я знаю нотную грамоту и умею играть "с листа".

– Прости, на чём именно ты умеешь играть? – спрашивает учитель музыки.

– Пока только на гитаре и синтезаторе. У меня дома стоит професииональный синтезатор "King Korg", мне повезло купить его на распродаже. Если позволите, я чуть позже что-нибудь для вас сыграю, – оглядываюсь я на стоящий на сцене рояль. – Кроме того я сама сочиняю музыку. Как классические произведения для скрипки и фортепьяно, так и песни для эстрады.

В наступившей тишине слышно даже, как на стене тикают часы.

– Теперь о главном. Вот здесь, – я показывают пачку листов, – написанные мною музыкальные произведения. Три классические пьесы и две поп-песни. Ноты, тексты, аранжировка. Зарегистрированные по всем правилам с подтверждением моих авторских прав. Для чего это? Я знаю, что в школе есть своя вокально-инструментальная группа. Это так?

– Да, есть. Называется "Am-kiss".

– У меня к школе имеется следующее предложение. Я отдаю вашей группе вот эти две песни, помогаю их разучить и записать. И если к началу учебного года они не попадут на верхние строчки хотя бы основных корейских чартов, будем считать, что я недостойна обучаться в вашей школе. Вы в любом случае ничего не теряете, а у меня появляется шанс.

– Ты настолько в себе уверена?

– Оступать мне всё равно некуда. И да – в своих произведениях я уверена. Классические же пьесы вы можете отдать для исполнения вашим самым талантливым ученикам. В них я тоже уверена. Другое дело, что классика, к превеликому сожалению, редко попадает в чарты. Давайте, я вас что-нибудь сыграю из своего. Можно?

Там же час спустя.

ЮнМи уже ушла, учителя всё ещё бурно обсуждают талантливую девочку.

– Она говорит по-японски, как японка.

– А по-английски, как уроженка Лондона.

– Господи, как можно было за полгода так научиться играть на рояле? Это уму непостижимо! А какая у неё техника! Что я могу дать такой ученице? Разве что с голосом помочь, когда он у неё наконец установится.

– Предвижу проблемы, господа. Трудно с ней будет. Мэу конбанджин соньё. (Очень дерзкая девчонка).

– Я бы уточнила – чрезвычайно самоуверенная. Ни капли скромности. Словно она банан.

– Не забывайте про амнезию. Она утратила все социальные навыки.

– Господин ДжуБон, вот именно поэтому сердечно вас прошу обращаться с ней бережно. Ваши всем известные методы к такому подростку категорически неприменимы.

– Посмотрим. Но ничего не обещаю. Иногда хорошая порка творит просто чудеса.

– Боже мой, какое ретроградство!

– То есть, господа, получается, мы уже согласны с тем, что она будет у нас учиться?

– Вопрос в деньгах. Вы в самом деле верите, что наша группа попадёт в чарты? Ни в одной школе такого ещё не случалось.

– Время покажет, но я в неё верю. Вы ведь сами слышали, как она играла.

– Всего две песни для эстрады и три классических произведения для скрипки и фортепьяно. Не слишком ли маленькая цена за обучение в нашей школе?

– Ну что вы, госпожа ДуНа, уверяю вас, ЮнМи даже значительно переплатила. На мой взгляд, раза в два. Эти произведения будут приносить нам прибыль многие годы. Они гениальны, не побоюсь этого слова.

– Так, господа, завтра на попечительском совете я решительно поставлю вопрос о предварительном зачислении Пак ЮнМи. А через месяц посмотрим. Но я уверен, что с приходом этой удивительной девочки нашей школе выпал самый настоящий джек-пот. Нам действительно повезло. И главное для нас – этот счастливый шанс не упустить.

– Не преувеличиваете ли вы, господин СокГю?

– У меня предчувствие, господин ДжуБон.

* * *

Месяц спустя.

В одном из залов школы Кирин вновь поступившие учащиеся знакомятся друг с другом. Подходит очередь ЮнМи. Она уверенно поднимается на сцену:

– Меня зовут Пак ЮнМи. Я поступила в школу без экзаменов, как одарённый подросток.

Среди учащихся возникает некоторое волнение. Кто-то даже недовольно бурчит.

– Напрасно вы возмущаетесь, – повышает голос ЮнМи. – В правилах школы предусмотрена такая форма приёма на обучение. Так что всё по закону и никаких нарушений не было. Иначе бы попечительский совет не проголосовал за меня почти единогласно. О себе скажу следующее: я пишу музыку, сочиняю песни, играю на рояле, синтезаторе и гитаре. После окончания школы твёрдо намерена стать известным композитором. Собственно, для этого я сюда и пришла.

– А ты наглая! – восклицает кто-то. – Ещё и дня не проучилась, а гонору выше крыши.

– Я не наглая, я особенная.

– Прежде, чем уверять всех, что ты особенная, сначала нужно сделать что-то особенное.

– Абсолютно с этим согласна, – кивает ЮнМи. – Поэтому кое-что особенное я уже сделала. Вы все, я полагаю, в курсе последних новостей о группе "Am-kiss", не так ли? Им удалось стать первой корейской группой, попавшей в Hot 100 Billboard, причём сразу с двумя композициями.

– Ещё бы мы не были в курсе! Семьдесят первое и пятьдесять девятое места! Об этом вся Корея говорит. Школа Кирин лучшая. Но к чему ты об этом вспомнила?

– К тому, что эти две песни написала для них я. И продюсировала их тоже я. Это моя плата за обучение. Школа Кирин имеет к успеху группы весьма опосредованное отношение, только как объект приложения моих способностей. Так что успешным начинающим композитором я уже являюсь. Ещё вопросы? Кстати, хочу заметить, что я девушка не жадная и всегда готова к взаимовыгодному сотрудничеству. Если кто-нибудь тоже желает попасть в Billboard – обращайтесь. И готовьте денежки. Одногруппникам скидка, – ЮнМи лучезарно улыбается, показывая, что, возможно, шутит. А возможно, и нет.

Гробовое молчание в ответ. Все в шоке. ЮнМи спускается со сцены и идёт к своему месту.

* * *

Чат школы Кирин.

(***) – Если бы я не знала, что у неё была амнезия, я бы решила, что она упала со звезды.

(***) – У неё с головой не всё в порядке. Видели, как она с ДжуБоном ругается. И всё ей сходит с рук.

(***) – Она никогда не станет айдолом. Она не умеет вести себя, как полагается артисту.

(***) – Она уже композитор. К ней уже очередь из желающих получить хорошую песню или музыкальный номер.

(***) – Вот же Ли ХеРин повезло с этим "Штормом". Почему такая вещь досталась именно ей?

(***) – Просто ЮнМи к ней хорошо относится. Они почти подруги. Подружись с ней, и у тебя будет свой "Шторм". И в перспективе неплохая вероятность получить "Грэмми".

(***) – ЧуЫн тоже повезло, что у неё такая соседка по комнате! В прошлом году была обычным середнячком, а сейчас в числе лучших учениц. ЮнМи помогает ей с языком. Они у себя в комнате общаются только на английском.

(***) – "Аm-kiss" на ЮнМи просто молятся. И я их понимаю. Они ещё студенты, и уже мировые знаменитости. Тут не то что молиться, тут пятки ей целовать будешь.

(***) – А как ЁСыль бесится, приятно смотреть. Сама для своего СынРи ничего путнего не сделала, а теперь боится, что он от неё к ЮнМи уйдёт.

(***) – Дура она. У СынРи с ЮнМи ничего нет, кроме музыки.

(***) – Она тут бегала, подговаривала всех устроить ЮнМи тотальный бойкот. В итоге её вызвали к директору и пригрозили исключением. Теперь молчит в тряпочку.

(***) – Кончится тем, что СынРи будет шарахаться от неё, как от прокажённой.

(***) – ЮнМи предлагали поехать на пару месяцев в Америку, а она отказалась в пользу ШоГона. Сказала, что лучшие учителя всё равно в Кирин, а на Америку она ещё посмотреть успеет.

(***) – А я бы съездила. Жаль, не берут.

(***) – ХаНыль опять выложил новые фотки ЮнМи. Некоторые просто отпад. На одну даже я попала. Там, где мы в классе сидим.

(***) – Интересно, только я обратила внимание, как парни на неё смотрят? Она за четыре месяца как-то нереально похорошела. А когда у неё спрашивают, как она этого добилась, отвечает непонятной фразой про "Кирин животворящий!"

(***) – Странная она. Но с ней весело. Такая движуха в школе, не то что в прошлом году. Все словно с цепи сорвались.

(***) – И карцера у нас больше нет. Теперь там личные аппартаменты ЮнМи. А на двери бумажка с часами приёма по личным вопросам. Вот же креативная девчонка. Я в восторге, чесслово!

(***) – Она стала красивой, потому что инопланетный полип, присосавшийся к её мозгу, выделяет специальную слизь. А потом она поработит весь мир. Вот увидите. Пожалеете ещё, да поздно будет.

(***) – Как такие идиоты умудряются поступать в престижные учебные заведения?

(***) – У них, наверное, у самих полипы со слизью в головах. Кх-кх-кх!

* * *

Мама и СунОк смотрят по телевизору новогодний концерт в школе Кирин. Представляя публике очередного выступающего, конфераньсе каждый раз поясняет, что и автором и этого номера тоже является талантливая учащаяся школы Пак ЮнМи.

– Не слишком ли много там нашей Юны? – беспокоится мама. – Как бы её хейтеры не затравили за такой успех.

– Мне иногда кажется, что эта Юна вовсе не моя сестра, – угрюмо говорит СунОк, морщась от головной боли. Вчера в универе был хвесик, и она опять не помнит, как добралась до дома.

– Ну что ты говоришь, доченька! – возмущается мама. – Это же наша Юна! Посмотри, какая она красивая! А как ей все хлопают! Нельзя завидовать своей сестре. Она же тебе во всём помогает. Вон уже сколько подписчиков на твоём "Ужине".

– Она так разговаривает со мной, словно это я младшая сестра, – жалуется СунОк. – И всё время ругает меня за то, что я не могу отказаться от соджу на хвесиках. Но я ведь и в самом деле не могу! Мама, есть у нас что-нибудь от головы? Она у меня просто раскалывается!

– Божечки мои, – подрывается на кухню госпожа ДжеМин. – Сейчас принесу тебе лечебный супчик. Потерпи немного. Как же трудно с детьми, особенно, когда они уже выросли! Не успеешь порадоваться за одну, как тут же расстраиваешься из-за другой.

* * *

– Кажется, я ошибся, – говорит себе Серёга, глядя на так и вьющихся вокруг Ли Херин поклонников и поклонниц, выпрашивающих автограф. – Оказывается, композиторов в этой стране никто не замечает и вообще ни во что не ставит. Главное – исполнитель. Понять-то это, конечно, можно, но как-то обидно. Ты, значит, старался, сочинял (воровал, будем хоть перед собой честными), писал текст, ноты, продюсировал, бился за каждую запятую, за каждый бемоль, а тебя в итоге – равнодушно игнорируют. Ли Херин такая, Ли Херин сякая, Ли Херин просто, ах, вся из себя какая! А ты, ЮнМи, сиди в сторонке и не отсвечивай. И автограф твой красивый нафиг никому не сдался. Вот же блин! О чём это я? Неужели и мне славы захотелось? Ну, а пуркуа па бы и не па? Пусть не славы, пусть хотя бы признания. И вот что я по этому поводу думаю: а не замутить ли мне всё-таки свою группу? Как и собирался вначале. Только чтобы это была именно моя группа, в которой моё слово будет решающим. Надо подумать. Надо очень хорошо подумать.

– А можно мы с вами сфотографируемся? – просит одна из поклонниц.

– Конечно, можно, – с удовольствием соглашается Ли Херин и подвигается поближе к ЮнМи.

Девушка растерянно мнётся, затем говорит:

– А можно мы только с вами?

Серёга морщится. Ли Херин обнимает подругу за плечи и поясняет:

– Эту музыку написала для меня ЮнМи. Скоро она станет очень известным композитором.