Текст книги "ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Лукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Annotation

Вторая книга снов ЮнМи. И тоже не продолжение!

ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2

Предисловие

(스물두번째꿈) Сон двадцать второй. Слёзы и смех

(스물세번째꿈) Сон двадцать третий. Спасение ефрейтора ДжуВона

(스물네번째꿈) Сон двадцать четвёртый. Праздник в Пусане

(스물다섯번째꿈) Сон двадцать пятый. This is the life

(스물여섯번째꿈) Сон двадцать шестой. Лишний вес

(스물일곱번째꿈) Сон двадцать седьмой. Складовщица – 2

(스물여덟번째꿈) Сон двадцать восьмой. Вопрос доверия

(스물아홉번째꿈) Сон двадцать девятый. Тюрьма и сума

(서른번째꿈) Сон тридцатый. Русская душа

(서른한번째꿈) Сон тридцать первый. Прекрасная страна

(서른두번째꿈) Сон тридцать второй. Прекрасная страна – 2

(서른세번째꿈) Сон тридцать третий. Дежавю

(서른네번째꿈) Сон тридцать четвёртый. Не уходи!

(서른다섯번째꿈) Сон тридцать пятый. Слава и безвестность

(서른여섯번째꿈) Сон тридцать шестой. Под звуки трота

(서른일곱번째꿈) Сон тридцать седьмой. Своё не отдаю!

(서른여덟번째꿈) Сон тридцать восьмой. Всё могло быть иначе

(서른아홉번째꿈) Сон тридцать девятый. Всё могло быть совсем иначе

(마흔번째꿈) Сон сороковой. Эпилог

От автора

ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2

Предисловие

Внимание!

Персонажи данного литературного произведения, похожие на реально существующих людей, на самом деле являются их двойниками из иных реальностей, поэтому автор имеет все законные основания реагировать только на претензии, оформленные надлежащим образом. Письма, телеграммы, электронные отправления, дипломатические ноты, судебные иски и прочие документы, на которых отсутствует подтверждённый личной печатью администрации госпожи Гуань Инь иномирный адрес и почтовый 6-D штамп межмировой литтаможни, к рассмотрению приниматься не будут.

* * *

(스물두번째꿈) Сон двадцать второй. Слёзы и смех

Сон Серёги Юркина

Возвращаюсь в общежитие и первая, кого я вижу, скинув кроссовки в прихожей, это заплаканная СонЁн. Глаза красные, веки опухшие, тушь почти вся размазалась, и СонЁн тщетно пытается стереть её платком.

У меня холодеет в груди: если уж наша "ледяная принцесса" в слёзах, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. Что-то явно нехорошее.

– Кто? – спрашиваю почти шёпотом.

Она непонимающе поднимает на меня полные слёз глаза:

– Что кто?

– Ну-у… Ты плачешь, значит, с кем-то что-то нехорошее случилось. Вот я и спрашиваю: кто? В смысле – с кем?

– А-а-а, нет, – мотает она головой. – Тут совсем другое.

Так, соображаю, а что у нас может быть другое? Да только одно.

– Тебя кто-то обидел? – спрашиваю. – Скажи мне, кто этот гад, я ему рога поотшибаю. Или ей. Если это, конечно, не кто-то из девчонок. Неужели опять ЮСон?

Тут она не выдерживает и смеётся:

– Юна, ты неподражаема! Я же говорю – тут другое. Пойдём, я тебе расскажу.

Выгружаю на кухне в холодильник мамины вкусняшки, кошусь на таких же заплаканных ДжиХён и БоРам, слушаю рассказ и дурею. Вот же бабы, по любому поводу готовы слезами заливаться. Даже за компанию.

– К ХёМин сегодня утром приехала сестра…

– Погоди, у неё же нет сестры. Она – единственный ребёнок в семье, я точно знаю.

– Не родная сестра, а сачон (кузина), – терпеливо поясняет СонЁн. – Дочка кхынабоджи (старшего папиного брата). Зовут её МиСу. Они с ХёМин дружат с самого детства и очень близки, до сих пор перезваниваются чуть ли не каждый день. Она живёт в Тэджоне, у неё там своё модельное агентство. Она приехала утром, вся в слезах, мы её кое-как успокоили, и она рассказала… В общем, её бросил жених. Они два года встречались, уже и свадьбу назначили, по-моему, на октябрь. И тут он объявляет, что свадьбы не будет, что он её совсем не любит, что всё кончено, и требует, чтобы она вернула ему кольцо с бриллиантом.

– И поэтому вы все дружно заревели, – хмыкаю я. – Жаль стало лишаться кольца с бриллиантом… Да ей ещё повезло, что жених так вовремя саморазоблачился и показал, что на самом деле он жмот и скупердяй. Нашли из-за чего реветь. Тут радоваться надо, что они не успели пожениться и детей завести.

– Да не в кольце дело, – шмыгает распухшим носом БоРам. – Просто он ушёл к её онни. Их две сестры. МиСу младшая, а ХанСу старшая. Вот он к ней и ушёл.

– Подло перебежал, – поправляет её ДжиХён.

– Ага, – соображаю я. – Старшая сеструха отбила перспективного жениха у своей тонсён. Это всё равно, если бы СунОк у меня ДжуВон увела. (А сам думаю, что ничуть бы не опечалился, хотя даже предполагать такое – полный бред).

– Ну что, девочки, – говорю, – история не новая, хотя поступила она, конечно, не очень хорошо. Парни за такое морды бьют. И что МиСу – повыдергала у сестры волосы, испортила краской любимые платья, разбила фары на её машине?

– Ты что! – возмущается СонЁн. – Ничего она не выдёргивала, не портила и не разбивала. Это же старшая сестра! МиСу просто очень расстроилась, просто вот очень-очень. И приехала к ХёМин за поддержкой, потому что родители встали на сторону ХанСу. Они так и сказали, что первой должна выйти замуж старшая сестра, поэтому всё правильно.

– А других парней поблизости не наблюдалось от слова совсем, – замечаю я. – Поэтому она, недолго думая, прихватила чужого жениха. Ладно, с этим всё ясно. Ну а вы-то почему все зарёванные?

– За компанию, – вздыхает ДжиХён. – МиСу жалко и себя… немножко. Все нас, бедных девушек, обманывают и предают.

– Все парни сволочи и козлы, – поддакиваю я.

– ЮнМи!!! – хором возмущаются девушки. – Как ты можешь такое говорить? Не все парни плохие, просто иногда среди них встречаются вот такие… ветреные и лживые.

А то я про парней ничего не знаю, ага… Впрочем и про девушек тоже. Уникальный у меня случай, как ни посмотри, только вот рассказать про это никому не могу.

Перед обедом познакомился с МиСу. Выползло из комнаты ХёМин этакое субтильное нечто, завёрнутое в большой халат, тихонько прошаркало к столу, еле слышно проговорило "анньён" и принялось клевать с тарелки рисинку за рисинкой, буквально как воробышек. Смотрел я на неё и удивлялся, как у экс-жениха хватило совести обидеть такую хрупкую красоту. Это ж надо совсем бессердечным быть. Показали мне девчонки фотку старшей сестры, так вот, скажу вам как на духу, что ХанСу своей младшей сестре уступает буквально во всём, кроме, разве что роста. А сбежавший жених, на мой взгляд, не козёл, а самый настоящий дуб. Причём совершенно слепой, если подобную красоту разглядеть не сумел.

И главное – гад такой, он несколько месяцев отмазки всякие лепил: то у него командировка, то сам заболел, то кто-то из родственников… В общем, извини, МиСу, но сегодня на свидание я прийти не смогу. И завтра. И послезавтра. И всю неделю.

Только, когда она их случайно застукала в доме сестры, он вынужден был признаться. Прости, мол, ухожу, мол, к твоей онни, чуйства, понимаешь, любовь-морковь, всё такое… А колечко верни. Не покупать же мне новое. Ко-з-злина!

– Я же теперь с сестрой даже видеться не смогу. Даже если прощу её, – тихонько жалуется МиСу. – Приду к ней в гости, а там – он. Два года говорила ему оппа, а теперь придётся называть его хёнъбу? (шурин, муж старшей сестры). Да у меня язык не повернётся. А ещё и на свадьбу идти… Улыбаться им… Поздравлять… Подарки дарить…

Она опять начинает молча плакать, и крупные слёзы одна за одной капают прямо на тарелку. Смотрю, у моих девчуль в глазах уже тоже целые солёные озёра набухают. Аж самого проняло.

Как девушка ЮнМи я бедняжке МиСу всем сердцем сочувствую, но как Серёга Юркин я даже рад тому, что не достанется этот нежный цветок малодушному жмоту. Ну разлюбил ты свою синбу (невесту), ну так скажи прямо, чего юлить и врать? Всё равно ведь в итоге все всё узнают. Ведь не к кому-то ушёл, к родной сестре… Просто готовый сюжет для песни. Сейчас, думаю, эсэмэска должна прийти.

Ага, разбежался! Ни одной песни не вспомнилось, ни одной мелодии. Ну не петь же: "Зачем вы, девушки, красивых любите? Непостоянная у них любовь".

А красотки-то мои совсем закручинились. Нет, это совсем не дело, надо срочно что-то предпринимать – у нас через два часа съёмки клипа к "I'm Really Hurt". Вещь не моя, но мне нравится, да и клип задуман классно. Мы там в стильных мужских костюмах, в шляпах… А тут такое море разливанное. Распухшие от слёз глаза не скроешь никакими шляпами.

T-ara – I'm Really Hurt

https://www.youtube.com/watch?v=P4EvcKrjHTE

Сходил за гитарой, настроил, побренькал тихонько, и вдруг сама собой всплыла в памяти подходящая песня. Очень подходящая, совсем-совсем в тему. Нашлась-таки на «складе», пусть и с запозданием. А то, что она грустная – так это даже хорошо. Клин клином вышибают, а слёзы – слезами. Девушки так устроены, что им обязательно поплакать надо, чтобы плохое настроение утекло вместе с потоком слёз. На мне это понятно по какой причине не работает, а на моих сонбе сработать должно обязательно.

Итак, приступаем к лечению хандры ударным методом.

– Внимание! – говорю. – Сейчас я спою вам новую песню как раз в тему. Слушайте и печальтесь. МиСу, эта песня для тебя. Она называется "Я спросила сакуру".

Начинаю петь, подражая интонациям Сергея Никитина и переводя на корейский на ходу, благо текст это позволяет. Получается немного корявенько (кореенько, говоря точнее), но сейчас это неважно. У меня задача другая.

Я спросила сакуру: «Где мой оппа спрятался?»

Промолчала сакура, качая головой.

К ветру обратилась я: «Где мой оппа спрятался?» —

Ветер забросал меня осеннею листвой.

О, кажется я не ошибся. Страдалицы как-то сразу прониклись ещё большей печалью, притихли, только носы то и дело платочками вытирают. Продолжаю в том же духе, добавив в голос вкрадчивой проникновенности:

Я спросила осенью: «Где мой оппа спрятался?» —

Осень мне ответила проливным дождем.

У дождя спросила я: «Где мой оппа спрятался?»

Долго дождик слезы лил за моим окном.

Всё, сработало! Слёзы текут у моих слушательниц просто нескончаемым потоком. Вообще-то, довольно забавно наблюдать, как сидят за столом семь красоток, слушают песню и с наслаждением дружно льют слёзы под грустную мелодию.

Обратилась к месяцу: «Где мой оппа спрятался?» —

Месяц скрылся в облаке – не ответил мне.

Я спросила облако: «Где мой оппа спрятался?» —

Облако растаяло в небесной синеве…

Ну и последний куплет, кульминация горя, можно сказать. Сейчас вы у меня вообще обрыдаетесь и наступит у вас катарсис, после которого можно будет со спокойной душой ехать в студию.

Онни́ моя любимая, где мой оппа спрятался?

Ты скажи, пожалуйста, знаешь ли, где он?

И сестра ответила: "Он ко мне посватался.

И ты теперь зови его,

И ты теперь зови его,

И ты теперь зови его – нунаи́ нампьён".

(Нунаи́ нампьён – дословно муж сестры)

Я спросила сакуру…

Я спросила облако…

Я спросила…

Боже мой! Я, похоже, перестарался! Девчонки не просто рыдают, они ревут в три ручья. Первой взвыла МиСу, за ней БоРамка, которую вообще очень легко развести на «погоревать за жизнь». Что меня поразило – плачут навзрыд по-бабьи даже «железная» ИнЧжон и «ледяная» СонЁн.

"Однако… потоп щас будет", – думаю словами дяди Мити из "Любовь и голуби" и быстренько двигаюсь на выход, потому что чувствую – уже и сам готов обрыдаться над своей несчастливой судьбой. Потому как у Серёги Юркина никакого спасительного выхода из его положения вообще не предвидится – так до самого конца и предстоит куковать в чужом женском теле… Открываю дверь, а за ней стоят ЁнЭ и менеджер Ким.

– Анньён, – говорю. – Подвело вас на это раз чутьё, менеджер Ким. Новая песня только что отзвучала.

– Да мы бы раньше пришли, – отвечает ЁнЭ. – Но внизу парней из "Stars Junior" встретили, Итыка и Хичоля с Йесоном. Ну и заболтались с ними… А кто это там плачет? – тянет она шею.

– Девчонки там слезами обливаются, – поясняю, протискиваясь в дверь. – Я им песню очень печальную спела про несчастную любовь, вот они и разнюнились. Ничего страшного, поплачут и успокоятся. Время ещё есть. А я пока пойду – погуляю, свежим воздухом подышу, а то что-то душно стало. И мокро.

– Ю-уна, я тоже хочу печальную песню послушать, – канючит ЁнЭ. А я вижу, что ей тоже страсть как хочется поплакать.

– Я тебе вечером её спою, – обещаю я и поскорее убегаю вниз по лестнице. Спокойствие, Юркин, только спокойствие. Главное, не заплакать. Настоящие парни, даже запертые в теле молодой девушки, не плачут. Ну, почти не плачут. Разве что иногда, когда никто не видит.

Менеджер Ким стоит на пороге и не решается входить в пугающее любого мужика царство девичьих слёз. Лучше бы они сочжу напились, горестно размышляет он.

* * *

Исправительное учреждение «Анян». Почти полдень

Сижу на уроке математики и ничего не делаю. Изображаю присутствие, пялясь на спины уголовниц, что пыхтят над простейшими задачками. Давно всё решил и даже незаметно дал списать автогонщице ДжиУ. Мы сидим за последними столиками, поэтому наше преступление никто не заметил. А не то враз бы настучали преподу. Здешняя Корея – страна честных стукачей. А в тюрьме «Анян» стукачество возведено в абсолют. На этом здесь всё держится, и я в общем не возражаю. У администрации такой стиль работы, им виднее. ДжиУ делает вид, что старательно решает, чтобы не оказаться разоблачённой. Она хитрая, нарочно сделала пару ошибок и множество исправлений, типа билась над решением, страдала, ошибалась. Время от времени поглядывает на меня с довольной улыбкой. А я что – мне не жалко. Так-то она нормальная, только с лёгким прибабахом. Ну и трёх людей всё-таки задавила.

Вспоминаю сегодняшний сон. Как удачно песня вспомнилась, прямо в строку. То-то сонбе мои разнюнились. Спеть эту песню, что ли, сокамерницам? Подумав, решаю, что не стоит. Жизнь у нас и без того невесёлая, не нужно усугублять её печальными историями про брошенных невест. А не то вспомнит какая-нибудь из них про своего оставшегося на воле оппу, который точно теперь женится на другой – вот слёз-то будет! Как бы и в петлю кто не полез.

Нет, если петь, то что-нибудь весёлое, жизнеутверждающее, но без излишнего пафоса. Тут же вспоминаются посиделки в общаге, Витёк Егоров с обязательной гитарой и под последнюю стопку его коронная и до чёртиков навязшая в зубах песня Олега Митяева.

Мозг мой работает порой в самостоятельном режиме, сам что-то сочиняет, что-то придумывает, вот и сейчас быстро и легко сложилась строка к строке. Сижу, напеваю про себя:

Матрас тюремной койки, похожий на подмётку,

Опять на рёбра давит – поди приноровись.

Но всё же лучик солнца нам светит сквозь решётку.

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!

Мы все давно привыкли быть вечно под приглядом.

Ты что грустишь, подруга? А ну-ка, улыбнись!

Смотри, какие люди сидят с тобою рядом!

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!

Не выдерживаю и хихикаю, тщетно зажимая рот руками под укоризненным взглядом препода. Нет, ну надо же было такое сочинить! Спой эту песню сокамерницам – сразу прибьют, и будут правы. С трудом удаётся отдышаться и унять смех, но он то и дело вскипает во мне новой волной. Это, видимо, уже истерика. Устал я что-то от этой тюрьмы. Но ходатайство о помиловании всё равно подписывать не буду. Не дождётесь, господа нехорошие. Всё равно я вас пересижу. Как бы вам самим на моё место не угодить. Одна уже на подходе, другие, надеюсь, тоже не задержатся.

(스물세번째꿈) Сон двадцать третий. Спасение ефрейтора ДжуВона

Сон Серёги Юркина

Уставшие, но довольные спускаемся после концерта на подземную автостоянку, чтобы не проходить сквозь толпу возбуждённых фанатов. Выступление прошло отлично, сабоним будет доволен. У нас впереди несколько дней отдыха, а затем снова репетиции и подготовка к китайским гастролям.

Девчонки загружаются в максивэн, я иду последним и вдруг чувствую, как чужая рука аккуратно и незаметно для других что-то вкладывает мне в карман куртки. Но едва пытаюсь оглянуться, как стоящий за моей спиной телохранитель очень тихо произносит:

– Пожалуйста, госпожа, не оглядывайтесь. Прочтите записку позже, но так, чтобы никто не видел. Это очень важно в первую очередь для вас. Я вам не враг.

Чуть сбившись с шага, забираюсь на своё место, усаживаюсь и краем глаза пытаюсь разглядеть телохранителя. Ничего не получается, он стоит отвернувшись, а со спины они все одинаковые. Не нравится мне это, но шум поднимать не хочу. Сую руку в карман и нащупывают сложенный в несколько раз бумажный лист. И только потом до меня доходит, что он может быть отравлен. Не знаю, почему мне такое пришло в голову, но меня тут же бросает в пот. Подношу руку к лицу, осторожно принюхиваюсь, однако чувствую лишь лёгкий запах эмульсии для снятия макияжа, которой мы пользовались в гримёрке после выступления. Ладно, будем надеяться, что этот странный телохранитель и в самом деле мне не враг. Меня терзает жуткое любопытство, но я мужественно терплю до общежития. И уже там, закрывшись в туалете, разворачиваю записку.

«Госпожа, у меня имеются материалы, стопроцентно доказывающие вину Ким ЮЧжин в большинстве ваших неприятностяей. Если Вам это интересно, позвоните по указанному телефону и мы договоримся о встрече».

Интересно ли мне это? Ещё как интересно. Однако, о каких неприятностях идёт речь? Я, например, точно знаю лишь об организованной ЮЧжин подставе с кошельком. Ну и ещё подозреваю, что это именно с её подачи отмороженные хейтеры нападают на меня в соцсетях. Выходит, было что-то ещё? Любопытненько. Выходит, не унимается стервочка. Про себя я называю её Евгешей, выстроив как-то такую цепочку: ЮЧжин, Eugene, Eugenio, Евгения, Евгеша. Сначала вообще хотел сократить до Жеки, но потом вспомнил своего двоюродного брата и решил не поганить хорошее имя.

* * *

– ЮнМи, он пришёл, – говорит мне мама, когда я спускаюсь со второго этажа.

Захожу на кухню. Там стоит плотный мужчина лет сорока со слегка одутловатым лицом запойного пьяницы. К тому же от него ощутимо пахнет пивом. Он одет в не очень свежую спецовку, на глаза глубоко надвинута бейсболка с каким-то логотипом, в руках – пластиковый кейс с инструментами.

– Добрый день, госпожа Пак, – произносит он совершенно трезвым голосом. – И не обращайте внимания на этот антураж, – он машет рукой перед лицом, а затем хлопает по слегка выпирающему животику. – В целях безопасности мне пришлось слегка изменить внешность. Подвыпивший слесарь ни у кого не вызовет ненужного интереса.

Чёрт побери, настоящие шпионские страсти. Но мне это даже нравится, это убеждает меня, что всё очень серьёзно. А в нашем кафе мы встречаемся потому, что это единственное место, где я могу переговорить с кем-либо без лишних глаз и ушей. Маме я сказал, что ко мне придёт на переговоры потерявший работу родственник ЁнЭ, который хочет устроится в наше агентство телохранителем и поэтому желательно, чтобы никто посторонний о нашей встрече не знал. Для пущей конспирации его визит обставлен как вызов слесаря с целью починки заклинившего дверного замка. Объяснение дурацкое, но мама только пожала плечами и спросила, нужно ли будет кормить гостя.

– Неужели всё так серьёзно? – не могу удержаться от вопроса.

– Более чем, – кивает он. – И поверьте, я не преувеличиваю. Можете обращаться ко мне ЧонГю.

– Тогда и вы называйте меня просто ЮнМи, – предлагаю я, отвлёкшись от разглядывания явно загриммированного лица. – И у меня сразу три вопроса…

– Я догадываюсь, что это за вопросы. Можете их не озвучивать, – прерывает меня ЧонГю. – Отвечаю по-порядку. Первое: эту информацию я собирал сам. Один. О её существовании никто больше не знает. Дело в том, что я длительное время работал в службе безопасности корпорации "Hyundai" и, разумеется, имел много возможностей получить необходимые сведения. Второй вопрос: что я за это хочу получить? Ответ – ничего материального. Ну а причина такой щедрости очень проста. И в ней содержится ответ на третий вопрос. Я хочу отомстить госпоже ЮЧжин, а с вашей помощью это получится намного проще и надёжнее. Вот и всё.

– Отомстить, – повторяю я. – А можно поинтересоваться, за что?

– За то, что по её вине пострадала моя семья. Это долгая и старая история, могу лишь сказать, что именно отвратительный характер госпожи ЮЧжин явился причиной несправедливого увольнения моего отца, а так же последующей тяжёлой болезни моей матери.

– Как же вы тогда после этого там работали?

– Так я и устроился туда именно для того, чтобы отомстить. А когда узнал и о прочих делах этой… особы, то лишь укрепился в своём желании сделать ей больно. Не физически, разумеется.

– Ясно. Из вашей записки я поняла, что ЮЧжин не только кошелёк мне организовала, но было и ещё что-то. Это так?

Он невесело усмехается.

– О, ЮнМи-сии, было ещё много такого, о чём вы даже не подозреваете. Вас ждёт много удивительных и не слишком приятных открытий. На своей должности я имел свободный доступ к весьма специфическим средствам получения определённой информации… Ну, вы понимаете. А когда точно знаешь, где и что искать, это значительно облегчает поиск. Честно говоря, когда я начал знакомится с темными делишками этой особы, я был просто шокирован. Нормальный человек на такое не пойдёт. К счастью она даже не догадывается о том, что служба безопасности корпорации отслеживает и контролирует все средства коммуникации, используемые как членами семьи так и сотрудниками. ЮЧжин считает себя очень хитрой и осторожной и наивно верит, что анонимайзер, который она установила на ноутбук, надёжно защищает её от разоблачения.

– А это разве не так?

– В её случае не так, – говорит ЧонГю, нарочито шумно открывая кейс для поддержания на всякий случай своей слесарной легенды. – Дело в том, что этот анонимайзер она приобрела через меня.

– И как именно вы хотите ей отомстить?

– Я знаю, что больше всего на свете она желает выйти замуж за господина ДжуВона. С помощью собранных мной материалов вы легко можете сделать так, что семья Ким ДонВука навсегда откажется от мысли породниться с ЮЧжин. Это будет для стервы самым большим наказанием, можете мне поверить. Впрочем, полагаю, что вы и сами это прекрасно знаете.

– Да в общем-то из-за этого она на меня и ополчилась, – соглашаюсь я.

– Так же я уверен, что отец, узнав о неприглядных делишках дочери, либо лишит её значительной доли в наследстве, либо сошлёт куда-нибудь с глаз подальше. Единственное, о чём я вас попрошу – не передавать эти сведения в средства массовой информации. Скандал может очень негативно отразиться на работе корпорации, а люди, работающие на заводах "Hyundai" не виноваты в том, что у их главы такая беспринципная дочь.

– Да, конечно, я и сама об это подумала. Но вы ведь понимаете, что главные интересанты всё равно поймут, откуда появилась эта информация. И они непременно пожелают наказать того, кто её добыл. Вы не боитесь, что они доберутся до вас или до ваших близких?

Он пару раз показательно открыл и закрыл дверь, как бы проверяя работу замка.

– Разумеется, боюсь. Поэтому я предпринял все необходимые меры для того, чтобы меня никто не заподозрил. Не волнуйтесь об этом. Вот, возьмите флэшку, на ней всё, что мне удалось раздобыть. Полагаю, вы сами определитесь с тем, как донести эту информацию до семьи господина ДжуВона. Он хоть и не настоящий ваш жених, но я знаю, что вы с ним поддерживаете постоянную связь.

– Вам и это известно?

– Это известно всем заинтересованным людям… Даже ЮЧжин. Но она слишком упёртая, чтобы поверить в это окончательно. К тому же её на вас просто заклинило. И если её не остановить, она не успокоится.

– Ну да, это на неё похоже… Очень хочется узнать, как вам удалось вчера оказаться рядом со мной, но, боюсь, что вы мне не ответите.

Он усмехается:

– Пусть это останется моей тайной. Иногда полезнее что-то не знать, поверьте мне. Однако с тем, что хранится на флэшке, вы ознакомиться должны.

– И вы вот так просто отдаёте мне эти сведения? Без каких-либо обязательств и гарантий с моей стороны?

– Я за время моего расследования настолько хорошо изучил ваш характер, ЮнМи-сии, что мне не нужны никакие гарантии. Сейчас я уйду, и мы больше никогда не встретимся. Но вот что я хочу вам на прощание сказать. Есть ещё одна причина, по которой я обратился именно к вам. Если стерва ЮЧжин без колебаний решается на неблаговидные поступки лишь для того, чтобы получить определённые выгоды для себя любимой, то вы, насколько я знаю, поступаете ровно наоборот. Вы спасли от самоубийства десятки молодых школьников, ничего не потребовав взамен. Вы пишете прекрасную музыку, которая нравится миллионам людей по всему миру… Я восхищаюсь вами и искренне надеюсь, что мои дочери вырастут хотя бы немного похожими на вас. Прощайте и не сдавайтесь.

Он уходит, а я смотрю на оставленную мне флэшку. Какие такие страшные тайны она хранит?

– Юночка, всё хорошо? – спрашивает мама, заглянув на кухню.

– Да, омма, всё нормально. Давай я помогу тебе прибраться, а то ты, наверное, уже устала.

* * *

Дом семьи ДжуВона.

Сопровождаемый слугой, вхожу, кланяюсь, произношу обязательные слова и обвожу всех присутствующих взглядом, от которого не вздрагивает только уже почти привыкший мажор. Ну да, такие вот у меня глаза, а вы что хотели?

Все важные персоналии ожидаемо присутствуют. Мнимый жених, его вечно недовольная мной мамаша ИнХэ, его папашка ДонВук, сестра ХёБин и, разумеется, во главе стола – сама хальмони МуРан. Не хватает только её мужа, но он почти никогда не удостаивает своим вниманием подобные разборки. Счастливый человек, что тут скажешь.

– Присаживайся, ЮнМи-ян, – говорит хальмони. – Судя по всему, разговор у нас будет нелёгким.

Кто бы сомневался. Я вообще не припомню такого случая, когда бы у меня разговоры с членами этой семейки были лёгкими. Кладу папку с бумагами на стол перед собой и сажусь, сложив по-школьному руки. Я весь внимание.

Кимы дружно и с нескрываемым подозрением смотрят на папку, словно ожидая, что сейчас из неё полезут какие-нибудь жутко ядовитые скорпионы. В общем, в своих подозрениях они недалеки от истины. Информационного яда в этой папке хватит на всех.

– ЮнМи, ты уже, вероятно, знаешь, по какому поводу мы тебя сегодня пригласили, – начинает МуРан и замолкает, как бы предлагая мне продолжить.

– Понятия не имею, госпожа МуРан, – слегка лукавлю я. А что, впрямую мне никто ничего не пояснил, гадать же о том, почему им приспичило именно сейчас начинать со мной какие-то разборки, я не нанимался.

– Хм, – прокашливается МуРан. – А ДжуВон уверял меня, что всё тебе объяснил.

– Наверное, я не настолько сообразительна, чтобы понимать его тонкие намёки, – говорю, покосившись на скривившегося мажора. Он и вправду обрисовал мне причину приглашения весьма завуалированно. Ну а я-то тогда тут при чём?

– Хорошо, тогда объясню тебе я, – начинает хальмони, но её перебивает ДонВук:

– Мама, извини меня, пожалуйста, но позволь это сделать мне. Ведь это именно я был инициатором сегодняшней встречи.

Тьфу на вас ещё раз. Можно подумать, я не догадался, от кого исходит приглашение. Ладно, послушаем. Спешить мне некуда.

Называть меня госпожой он не хочет, его просто ломает, когда он произносит это слово в мой адрес, поэтому он подчёркнуто "нокает", обращаясь ко мне. "Но" – по-корейски "ты", и в моём случае звучит унижительно, на грани с прямым оскорблением. Но я не обращаю на это внимания, мне фиолетово, потому что он мне никто и я никак от него не завишу. А вот обратная зависимость присутствует, иначе он не озаботился бы этой встречей.

– Ты, – говорит ДонВук, – нам надоела.

Во как! Дружная семейка от такой некорейской прямоты слегка офигевает. Я молчу. Ха, надоела я им, видите ли. А уж как вы мне надоели, кто бы знал.

– Нам надоело, что ты вечно путаешься под ногами у моего сына. Надоело, узнавать из телепередач о твоих выходках и наглых заявлениях. Надоело после спровоцированных тобой скандалов выслушивать упрёки от родственников и партнёров по бизнесу. Если ты не уймёшься, я за себя не ручаюсь. Клянусь, я пойду на самые непопулярные меры, если мне потребуется поставить тебя на подобающее место. Лучше всего в тюрьму. Ты поняла меня?

– А что такого случилось-то? – нарочито невинно хлопаю я глазами. – По-моему, в последнее время я ничего такого не делала.

– Достаточно и тех скандалов, которые ты уже успела устроить! – едва не взрывается папаша. – И усвой наконец: нищенка моему сыну не ровня! Сколько раз тебе это повторять? Я не желаю больше видеть тебя рядом с ДжуВоном, слышишь, ты, порыт-онын-соннё (невоспитанная девчонка)! Получилось у тебя каким-то чудом выползти из канавы, вот и сиди в своём агентстве, радуйся своему успеху, пой свои дурацкие песенки и не суйся в нашу жизнь.

– Я поняла, – смиренно киваю я. – Нищенка из Гванак-гу, каким-то чудом вылезшая из канавы, никогда не сможет встать вровень с вашим блестящим сыном, родившимся с золотой ложкой во рту. Госпожа президент этот факт почему-то нагло проигнорировала… Впрочем, это неважно. Хальмони, я заранее нижайше прошу у вас прощения за мой следующий вопрос и прошу не принимать его близко к сердцу, если он покажется вам излишне дерзким. Я ни в коей мере не имею желания вас оскорбить.

Делаю паузу, смотрю на МуРан. Та, помедлив, разрешающе склоняет голову. Видимо, ей самой жутко интересно, на какую дерзость я собираюсь отважиться.

– Скажите пожалуйста, уважаемая госпожа МуРан, а вот когда вы с вашим не менее уважаемым мною мужем выбрались из канавы, – не знаю, к стыду своему, где это случилось, – вам тоже приходилось выслушивать от тех, кто успел сделать это раньше вас, такие же обидные и несправедливые слова? Куда, мол, лезете, не ваш, мол, уровень, знайте, голодранцы, своё место и помните, что никогда, слышите, никогда вы не встанете с нами в один ряд, потому что мы пришли сюда первыми, а вас здесь никто не ждал?

Тишину, воцарившуюся за столом после моих слов, можно было, наверное, резать ножом. ДжуВон схватился за голову, ХёБин почему-то смущённо косится на хальмони, ИнХэ с выпученными глазами молча открывает рот, словно вытащенная из воды рыба. ДонВук покраснел как помидор, того гляди взорвётся, и лишь хальмони МуРан сидит с застывшим лицом, печально глядя в стол.

– Мама, что она такое говорит?! – вскрикивает, отмерев, ИнХэ. – Как у неё язык поворачивается? Гнать её…

– Да я сейчас… – ДонВук с перекошенным от гнева лицом начинает вставать…

– Замолчите все! – громко хлопает МуРан по столу ладонью. – Сядь, сын, и успокойся.

– Но мама!

– Я сказала: сядь!!!

– Адж-ж-ж!

– Давно мне надо было это сказать, да всё решиться не могла. Спасибо ЮнМи, что не побоялась поднять эту тему. Вы, дорогие мои детки, забыли о том, кто вы есть, забыли, откуда и как появилось ваше сегодняшнее благосостояние. Ослеплённые богатством, которое тяжким трудом заработали для вас родители, вы почему-то решили, что можете плевать на тех, кому не повезло родиться в "приличной" по вашему мнению семье… Плюньте на нас с отцом! Моя омма родилась в такой нищете, которая ЮнМи даже не снилась. Моё детство не было сытым, да что скрывать – оно было откровенно голодным; посудой у нас служили использованные консервные банки, и это почиталось за счастье… Вы уже забыли об этом? Вычернули историю семьи из своей памяти? – МуРан поочерёдно обводит взглядом детей и внука. Те смущённо прячут взгляды. – Молчите? Сказать нечего? Вот и молчите. И чтобы я больше никогда не слышала от вас таких слов, как "нищенка из канавы". ЮнМи идёт по тому же пути, по которому прошли в своё время мы с мужем – что в этом плохого? Да, она делает это иначе, но у нас и не было её талантов. Зато у нас была такая же уверенность в своих силах и такое же упорство. Скажи, сын, ты действительно считаешь, что если наша семья достигла значительных высот, то больше никому не позволено добиваться того же самого?