Текст книги "Мертвый континент 1 (СИ)"
Автор книги: Андрей Ильин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Это ты ученый? – с сомнением в голосе спросил Павел.
– Так, я вченый, – важно сообщил мужчина, – а ты шо тут робишь, москалику?
– А не твово ума дело, Рома, – с усмешкой ответил Павел. – Ты с какой помойки пришел?
– Ты знаешь мое имя… Вона набрехала? – кивнул на девушку.
– Не имя, а кликуху, как у собаки. Так с какого дурдома ты сбежал?
Шухевич бледнеет еще больше. Вскакивает, руки трясутся, ящик отлетает в сторону. Бешено выкатив глаза подпрыгивает к Павлу и … внезапно успокаивается. Хватает трясущимися руками ящик, садится. Несколько мгновение ненавидяще смотрит в глаза, потом тихо говорит:
– Ты хочешь вывести меня из себя, чтобы я побыстрее убил тебя. Не выйдет. Я слишком сильно ненавижу русских и легкой смерти вы не дождетесь, – произносит он на приличном английском. – Ты хорошо привязан и даже бронекостюм от Петра Соловейчика не поможет, можешь не надеяться. Мне только обработать раны и немного отдохнуть. Запуск ракеты, – кивнул Шухевич на подъемную платформу, – состоится. Уж тут-то мне никто не помешает. А вы останетесь здесь любоваться стартом.
Только сейчас Павел обратил внимание, что халат покрыт пятнами крови, а не грязи, как он вначале подумал.
– Значит, запуск третьей ракеты сорвался … И что же помешало, если не секрет? – спросил Павел.
– Не секрет! – передразнил Шухевич. – Для вас уже ничего не секрет. На нас напали местные уроды, ходячие ошибки генетиков. Мои друзья и единомышленники погибли, спастись сумел только я. Но ты не радуйся, после пуска этой ракеты я вернусь с этими, – кивнул он на дикарей, притихших неподалеку. – Мутанты расползутся по пещерам и мы доведем дело до конца.
– А зачем тебе это, Рома? За что ты так ненавидишь людей?
– Тому що москали ненавидят украинцыв! Тому, що воны зныщили миллионы спиввитчизныков! – закричал Шухевич на странной смеси русского и украинского. – И ты – один из них!
– Рома, русские никогда не убивали украинцев и не захватывали Украину. Вот другие – поляки, немцы, австрийцы, – да. Это они убивали ваш язык, вашу культуру. Они хотели сделать вас своими рабами.
– Це так. Но россияне организовали голодомор в начале прошлого века, уморили голодной смертью миллионы украинцев. Такого даже фашисты не делали, – мрачно произнес Шухевич.
– Рома, голод был по всей стране. По приказу Сталина коммунисты отбирали хлеб у всех. На Украине, в Казахстане и в России тоже. Они убивали всех подряд, независимо от национальности.
– Нет, только на Украине! – упрямо возразил Шухевич. – А вы, москали, жирели на украинской крови.
– Тьфу ты, хоть кол на башке теши, а он свое талдычит! – плюнул Павел. – Ты в самом деле дурак.
Роман злобно посмотрел на привязанного цепями пленника, обернулся к дикарям.
– Эй, вождь!
Предводитель дикарей шустро подбежал.
– Вот ключи, где дверь сам знаешь. Там лежит остальное. Понял?
– Точно так, господин!
– Ну, вали … Да, заберите отсюда дохлых!
Не обращая больше внимания на пленников, Шухевич уходит. В дальнем конце зала хлопает дверь, в маленьком окошке зажигается свет. В притихшем зале гаснет свет, Павел с девушкой остаются почти в полной темноте. На подъемной платформе, словно гигантский череп, белеет пузатая ракета. Наклонившиеся стрелы подъемных кранов, раскоряченные лапы погрузчиков и обрывки проводов выглядят, будто роща странных засохших деревьев во тьме. Слышатся шорохи, стуки, скрип, словно неведомые существа пробрались в подземелье и теперь рыскают во мраке. Девушка опасливо огляделась.
– Павел Андреевич, вы правда не можете освободиться? – тихо спросила она.
– Не-а, – беззаботно ответил Павел. – Железяки попались крепкие, не порвать. Я пробовал.
– А вы постарайтесь. Этот Рома нас убьет. Он и так псих, а теперь, после неудачи, и вовсе озверел.
Павел напряг руки. Цепи тихо заскрипели в ответ, с арматуры посыпалась ржавчина. Надавил еще. Одно звено на цепи с громким щелчком разлетелось, железный прут с протяжным скрежетом выгнулся дугой. Павел немного передохнул и надавил так, что в глазах потемнело от усилий. Цепи начали лопаться одна за другой, железные штыри нехотя полезли из гнезд. Старая рама зашаталась, угрожающе заскрипела. Оборванные цепи посыпались на пол. Кажется, еще немного и железо не выдержит напора.
– Нет, не получится, – шумно выдохнул Павел. – Слишком много намотано.
Он повис на цепях, отдыхая. Девушка огорченно покачала головой, отвернулась. Через несколько минут Павел пришел в себя, открыл глаза. Вокруг темно. Попробовал опустить забрало, но без рук это не удалось. Затряс головой – опять не вышло. На шум повернулась Маша:
– Что вы так трясетесь, Павел Андреевич?
– Да вот, Маш, хочу забрало опустить, посмотреть вокруг, а не получается, – смущенно пояснил Павел.
Рядом мелькнуло что-то темное, раздалось негромкое щелканье. Павел сразу вспомнил о мутантах глумах, которые так определяют предметы и переговариваются. Ну, только этих уродов не хватало, подумал он, надо срочно выбираться отсюда. Однако быстро не получается – цепи держат крепко и отпускать не собираются. Павел взмок от усилий, в глазах пляшут цветные круги, но проклятое железо упорно не хочет поддаваться. Странное щелканье раздается совсем рядом. Он поворачивает голову, от нехорошего предчувствия в животе растет холодный ком. Сверху, из непроглядной тьмы медленно опускается щупальце. Оно на мгновение застывает и Павел видит, что это вовсе не щупальце, а длинная, покрытая твердым панцирем, лапа неизвестного существа. Поверхность тускло светится фосфоресцирующим отблеском. Видны острые шипы и что-то вроде редких волосков или игл. Лапа оканчивается клешнями, похожими на сомкнутый клюв огромного попугая. Слегка покачиваясь, лапа приближается к голове, ближе и ближе, Павел уже чувствует, как железные клещи смыкаются на шее, вот-вот хлынет черный фонтан крови и голова покатится по земле, оставляя за собой кровавый дорожку…
Клешни опустились ниже, звякнули цепи, руку сильно дернуло и разрубленные звенья сыпятся к ногам. Уже через пару секунд Павел чувствует, что он свободен. Не веря самому себе, делает неверный шаг, поднимает и опускает руки. Нет, все верно – свободен! Рядом слышится шорох, топтанье. Оборачивается, видит, как девушка брезгливо сбрасывает с себя остатки веревки.
– Эй, Павел, осторожнее! – раздается совсем рядом знакомый голос. – Не делай резких движений, мой друг может неправильно истолковать.
Из темноты выступает маленькая коренастая фигура и Павел сразу узнает карлика, предводителя компании мутантов.
– Очень приятно встретится с вами, сэр Арчибальд, – учтиво произносит Павел. – Огромное спасибо за освобождение из плена, но причем тут резкие движения?
– Мой друг мало похож на человека, а если честно, то совсем не похож. Образ жизни, внешность и воспитание наложили неизгладимый отпечаток на психику. Одним словом, вы оба для него добыча и только воспоминания о прежней жизни удерживают от желания сожрать вас обоих немедленно. Для него люди враги, – ответил Арчибальд.
– Спасибо за исчерпывающее объяснение. Думаю, знакомить нас нет необходимости, – произнес Павел, с опаской оглядываясь по сторонам. – Нападение на транспорт с ракетой ваших … э-э … рук дело? – спросил он.
– Разумеется. Мы давно решили отомстить этим гадам, да и пожрать хотелось. Свежатинки, – ухмыльнулся в темноте карлик.
– Чудненько! Во-он там, за мачтой, есть каморка, где сидит последний из гадов. Только осторожнее, он заразный.
– И чем болеет?
– Такой странной болезнью, ей страдают исключительно люди – национализм. К твоим друзьям не пристанет?
– К нам? – удивился карлик. – Да никогда, мы же все совершенно одинаковые!
– Да, действительно … И как я сразу не понял этого? Прошу прощения, – смущенно произнес Павел.
Страшные уроды, нелюди считают себя равными друг другу, несмотря на столь явную разницу во внешности. Люди, с их точки зрения различающиеся между собой не больше, чем горошины из одного стручка, умудряются – нет, умудряются делиться на расы, нации и народности!
Слышен быстрый топот, стук, шорох крыльев. На минуту все стихает, а потом из кромешной тьмы раздается такой страшный крик, что Павла невольно пробрала дрожь. Он оглянулся, разыскивая глазами девушку, но никого не увидел. Хотел было броситься на поиски, как откуда-то снизу раздался дрожащий голосок:
– Павел Андреевич, я здесь.
– Где? Не вижу ни хрена!
Павел раздраженно всматривается в темноту, видит светлое пятно на земле. Вытянутые пальцы натыкается на копну волос.
– Ой! – раздается писк. – Не дергайте за волосы!
– Да больно надо … – убирает руку Павел, – в песок закопалась, что ли?
Девушка поднимается с колен, быстро прячется за спину. Слышится недовольное сопение. По периметру потолка зажигаются прожектора, пещеру заливают потоки света. Видны быстрые тени, исчезающие в трещинах стен, слышится шорох и треск, напоминающий щелканье клыков. Зал пустеет, наступает тишина. Павел задумчиво рассматривает цепи, которыми совсем недавно был привязан. Толстые, почти сантиметровые звенья перекушены, будто они сделаны из карамели или макарон. В одном месте клешни неведомого существа прихватили арматуру. Прут толщиной в дюйм срезан начисто, словно лезвием опасной бритвы! Павел покачал головой, хмыкнул. Все-таки хорошо, что он познакомился с этими ребятами. Пузатая, словно самовар, ракета нагло раскорячилась на платформе. Павел несколько мгновений рассматривает ее немного проржавевшие бока, взгляд останавливается на механизме подъемника.
– Готовь дрезину к отъезду, не забудь открыть ворота, – говорит он девушке, – а я займусь ракетой. Близко не подходи, она радиоактивна.
Маша стремглав бросается к дрезине, а Павел идет обратно в тоннель. Там, рядом с воротами бункера, осталась противотанковая мина. Чего зря добру пропадать? Привести в порядок и сунуть под задницу ракете. Велел девушке отъехать на всякий случай подальше, подошел к подъемнику. Счетчик уровня радиации сразу суматошно застрекотал, индикатор налился злобным красным цветом.
– Вижу, вижу… – забормотал про себя Павел, – без тебя знаю, что здесь больше пяти минут находиться нельзя, так что заткнись!
Меньше чем за минуту мина приведена в боевое положение, установлена рядом с двигателем. Осталось только сделать так, чтобы заряд взорвался в нужное время. Работать в бронированных перчатках не очень удобно, зато относительно безопасно. Провозился чуть больше, чем допустимо при таком уровне излучения. По взмаху руки девушка заводит мотор дрезины. Раздается тарахтение, Павел прыгает с платформы, рычаг подъемника опускается под тяжелой рукой. Платформа вздрагивает, мощные электромоторы воют, словно стая голодных волков, скрипит зубчатая передача. Павел недоверчиво смотрит, как громадная платформа медленно ползет вверх. Оставаться рядом уже опасно. Что есть силы бежит, запрыгивает на ходу в дрезину. Едва миновали ворота, как Маша спрыгивает с сиденья. Пальцы порхают над кнопками пульта, словно крылья испуганной бабочки. Ворота медленно ползут вниз. Едва створка касается пола, как гремит один взрыв, за ним второй. Глухо грохочет, земля трясется, словно в бункере обваливается потолок.
Мощный взрыв вдребезги разносит платформу, тросы один за другим лопаются. Тяжелая ракета рушится вниз, увлекая за собой элементы конструкции шахты и остатки платформы. Крепления толстой стальной плиты, на которой установлены электродвигатели и тросовые барабаны, не выдерживают резкого увеличения нагрузки. Железные болты толщиной в руку взрослого человека лопаются, будто пластмассовые заклепки и вся плита медленно ползет в шахту. Кусок железа весом в сотню тонн переворачивается, с грохотом летит вниз, сметая все на пути. От удара остатки ракеты сплющиваются в жесть, пятиметровый слой твердого, как гранит, бетона крошится в пыль, волной взлетает к потолку. Каменные стены зала не выдерживают, огромные куски породы отваливаются один за другим, еще больше сотрясая своды. Железобетон рвется, словно картон, потолок валится вниз. Тоннель трясется так, словно это старая водопроводная труба, по которой стучат пьяные сантехники молотками, чтобы сбить ржавчину. Колеса вот-вот сорвутся с рельс, дрезина качается, как шлюпка в шторм, с потолка сыпется старая штукатурка, лампы дневного света лопаются, словно воздушные шарики. Бетонные кольца, из которых построен тоннель, трясутся и разъезжаются в стороны, по потолку и стенам ползут трещины, из которых льется вода и кусками вываливается порода. От гула и шума на сверхнизкой частоте болит голова, ломит сердце и закладывает уши. Павел бросает взгляд на девушку. У Маши из носа течет кровь, лицо белее мела. Поручни вот-вот выскользнут из слабеющих пальцев и девушка вывалится наружу. Рука Павла касается талии Маши и, как по заказу, гул стихает, тряска прекращается. Павел останавливает дрезину. Лампы продолжают лопаться и тоннель постепенно погружается в тьму. Далеко впереди одиноко светит единственная уцелевшая лампа, за ней стена сплошного мрака.
– Маш, ты как?
– Плохо. Сейчас отвалятся руки и ноги. И голова. И сама я рассыплюсь на маленькие кусочки, – слабым голосом отвечает девушка.
Дрезина медленно катится по рельсам. Голова Маши склонилась к плечу Павла. Равномерные толчки на стыках убаюкали девушку. Павел не торопится. Где-то впереди застряла ракета и спешить нет никакого смысла. Наоборот, пора подумать о том, как выбираться отсюда. Ему-то что, а вот каково девушке ходить вместе с ним по темным пещерам? А походить придется! Светло-серые стены в зеленоватой окантовке ночного зрения медленно ползут мимо. Рельсы под широким углом поворачивают налево, потом вытягиваются в линию. Далеко, на грани видимости, показалось светлое пятно. Через несколько минут к зеленому примешивается красное, словно где-то в середине зажегся запрещающий сигнал светофора. Это признак сильной радиации. Когда красные свет полностью сменяет зеленый, Павел останавливает дрезину. Дальше можно только пешком ему одному. Включает все приборы, внимательно осматривает тоннель во всех доступных спектрах. Чисто. Тоннель пуст, за бетоном стен сплошная толща скальной породы. Поколебавшись – будить не будить, решает все же не беспокоить. До платформы с ракетой минута быстрой ходьбы, там еще пару-тройку минут, чтобы вывести из строя боеголовку. А если не выпендриваться с разборкой, а просто подорвать гранатой, то вовсе полминуты.
Шаги гулко отдаются в пустом тоннеле. Платформа длиной в два железнодорожных вагона постепенно приближается. Громадная ракета лежит, словно гроб на столе, круглое сопло горит на экране лицевой панели ярко-алым светом сильного радиоактивного излучения. Идти прямо становится опасно. Павел сходит со шпал левее, на дорогу и сразу наступает на ком мокрого белья – так ему показалось. Под сапогом неприятно чавкнуло. « Какое белье? Что за фигня такая»? – мелькнуло в голове. Опускает глаза, взгляд останавливается на изуродованных до неузнаваемости человеческих останках. Руки и ноги вырваны, половины головы нет, словно дисковой пилой отрезано. Черепная коробка пуста, мозг аккуратно вынут. Или съеден. Грудная клетка смята, обломки ребер торчат наружу, словно пальцы грешников изо льда. Дорога залита кровью, повсюду разбросаны куски мяса, обглоданные кости. Со стен свисают внутренности, переплетаясь с обрывками проводов. В неподвижном воздухе стоит запах пыточной камеры или скотобойни. В подсыхающих лужах темной жидкости тускло блестят стреляные гильзы, валяются пустые автоматные магазины, пулеметные ленты. Осторожно, стараясь не наступить на человеческие останки, идет дальше. Звук шагов нарушает тишину глухим звоном железных каблуков. Мимо плывет круглый бок ракеты. Павел доходит до конца поезда, останавливается возле электровоза. Кабина пуста, тоже вся в крови. Лесенка с другой стороны залита какой-то густой жижей, со ступенек свисают кишки и легкие.
Павел спрыгнул на придорожный гравий, обошел с другой стороны. Везде одна и та же картина – кровь, изуродованные тела, россыпи стреляных гильз, валяется оружие. Проверил – все автоматы без патронов, люди сражались до последнего. Поднял взгляд. В потолке зияет громадная дыра, от нее начинается широкий ход в сторону. Павел покачал головой – все ясно, нападавшие свалились в буквальном смысле на голову. Началась бойня, в которой у людей шансов не было. Жалости к убитым нет, но и радости оттого, что мутанты или еще какие уроды победили, тоже не появилось. Отошел подальше. Грохнул выстрел один, второй … Две гранаты, одна за другой, врезались в черное нутро атомной турбины. Сдвоенный взрыв разорвал обшивку, рыжее пламя на мгновение отшвырнуло тьму вдаль. Раздался еще один взрыв, сильнее предыдущих, от которого корпус ракеты разломило пополам. На рельсы выплеснулась бесцветная жидкость, смывая потоком кровь и грязь. Словно песок из порванного мешка посыпался белый порошок. Анализатор показал такой уровень радиации, что Павел шарахнулся назад, будто ядовитая змея внезапно появилась. Побежал, прыгая через трупы и ямы в бетоне. Когда счетчик успокаивающе загорелся зеленым, остановился. Где-то здесь должна быть дрезина и спящая девушка. Павел завертел головой, но ни девушки ни дрезины не обнаружил.
Он глупо оглянулся назад, как будто мог пробежать мимо и не заметить. Тоннель пуст.
В груди появляется холодок нехорошего предчувствия. Вокруг никаких следов нападения, словно девушка вместе с дрезиной испарилась или вознеслась. Стены и пол целы, ни одного пролома. Остается предположить, что Маша испугалась темноты и решила отъехать на освещенное место, отсюда несколько сотен метров. Другие предположения Павел отмел сразу. Не раздумывая более попусту, бросился бежать. На всякий случай включил все приборы наблюдения и обнаружения, которые только были в бронекостюме. Минуты не прошло, как впереди Павел увидел лежащего на рельсах маленького человека. Подошел поближе, всмотрелся. Это был карлик. Тот самый, что разговаривал с ним на заброшенном кладбище. У него еще имя такое вычурное – сэр Арчибальд. Павел осторожно перевернул труп ногой. На теле Арчибальда нет никаких повреждений, он словно заснул, только вот лицо чуть-чуть искажено, как будто перед смертью укол сделали. Труп еще не застыл, значит смерть наступила совсем недавно. Павел в затруднении оглянулся по сторонам. Откуда он здесь взялся, карлик этот? Отчего умер? Что за фигня творится вообще?
Стрелка осталась далеко позади. Шум шагов разносится по пустому тоннелю, мелкий щебень и осколки осыпающихся бетонных стен со щелканьем вылетают из-под ног. Шпалы, словно ступени бесконечной лестницы несутся навстречу и кажется, что они никогда не кончатся. Бешеная гонка продолжается не менее часа. Впереди показывается железная стена ворот бункера. Павел останавливается перевести дух. Горячее дыхание вырывается из груди с хрипом и клекотом, словно легкие разорваны в клочья. Охлаждение внутри бронекостюма уже не справляется и лицо заливает едкий соленый пот. Самое мерзкое, что невозможно раздеться или хотя бы вытереть пот со лба. Озлобленный Павел вынужден стоять в раскоряку несколько минут. Между делом он замечает, что ворота не закрыты. Толстая полоса стали опущена только наполовину. Это замечательно открытие придает силы и Павел бредет к воротам. Возле входа отступает в тень, разглядывает бункер. Первое, что бросается в глаза – их дрезина валяется на обочине днищем вверх. Далее рельсы смыкаются с поворотной платформой, на которой стоит странная машина. Вся белого цвета, размерами и внешним видом похожа на туристический автобус, только колеса железные. Окна небольшие, прямоугольные, за толстыми матовыми стеклами не видно салона. На крыше сопло воздухозаборника, спутниковая антенна и мощный двойной прожектор. Раздвижные двери с обеих сторон открыты, видно, что внутри салон обшит дорогой тканью вроде бархата рубинового цвета, рукояти кресел и сидений красного дерева, что-то еще блестит золотом и хрусталем. Машина очень похожа на роскошный туристический автобус для одного богатого клиента, такие были популярны в прошлом веке. Внутри есть все, что нужно для красивой жизни в том числе и туалетные удобства городской квартиры.
– Как интересно! – пробормотал про себя Павел. – Пока мы мотались по норам на несчастной дрезине, кое-кто приготовил президентский вагон для красивой поездки по тоннелю. Любопытно – кто и куда? Мертвый дедушка, что ли? Или тут бабушка появилась?
Вокруг вагона никого, в бункере тихо и Павел собрался было войти внутрь, как вдруг за спиной раздались щелчки и урчание. Павел сразу догадался, кто издает такие звуки. В один прыжок он оказался по другую сторону дороги. Едва подошвы коснулись пола, как длинная пулеметная очередь разрывает тишину. Получилось удачно – пули пошли на уровне груди обычного человека и сразу несколько глумов валятся на землю с пробитыми головами. Остальные получили в грудь и живот на излете. Убитые и раненые глумы падают, словно кегли, сшибленные метким броском. Такого быстрого и жесткого отпора слепые людоеды не ожидали. Уцелевшие глумы кинулись бежать. Усталый и злой Павел стреляет одиночными выстрелами в мясистые загривки. Пули пробивают затылки, ломают позвонки и глумы падают один за другим. Не прошло и полминуты, как все нападавшие были убиты или ранены. Зная, что глумы живучи, Павел подходит к лежащим в собственной крови раненым людоедам и добивает кулаками или ногами. Крепкие черепа глумов трещат под ударами, серые мозги текут по стенам, словно жидкая грязь. Закончив ликвидацию, Павел становится в угол между стеной и створкой ворот, вслушивается в тишину. Он уже знает, что запах крови и смерти под землей распространяется очень быстро, надо ждать гостей. Проходит немного времени, на потолке появляется темное пятно, слышен стук и царапанье когтей. Громадное паукообразное существо торопливо спускается на дорогу, цепляясь когтями за выемки и трещины в бетоне. Раздается возбужденный стрекот, полузадушенный визг – от восторга, что ли? – подумал Павел. На крики собираются еще более странные существа и Павел с удивлением узнает своих знакомых мутантов. Это та самая компания, которой командовал карлик Арчибальд. Жуткие твари сбежались непонятно откуда, тишина исчезает под напором звуков пожираемой плоти: чавканья, чмоканья, сосания и жевания. Крепкая шкура глумов трещит под когтями и клыками, плоть рвется, как туалетная бумага – легко, с потрескиванием.
Раздаются бухающие шаги и появляется гориллообразный мутант. К удивлению Павла, он вышел из бункера. Чудище остановилось на воротах, ноздри вывернутого носа задергались, воздух с шумом втянулся в легкие. Несмотря на густой запах крови и мяса, гориллообразный почуял – что-то не так. Сужающаяся клином вверх голова дернулась, черная клыкастая морда медленно повернулась. Маленькие, по сравнению с башкой, глазки сразу отыскали в полумраке человека, гориллообразный вздрогнул, лапы напряглись, когти скребнули землю, плечи поднялись … В следующее мгновение мутант замер, потом по телу пробежала волна дрожи, мышцы расслабились.
Прямо в лицо монстру смотрят стволы гранатомета. Одно движение или звук и фугас разорвет на куски. Остальные мутанты слишком озабочены едой; как бы сожрать побольше, пока другие не отобрали и совершенно не обращают внимания, что творится вокруг. Животы раздулись от еды, многие уже ползают в лужах крови и внутренностях, но продолжают запихиваться свежей плотью по самое никуда. Павел вспомнил, что почти все эти уроды телепаты. « Где девушка»? – произнес он мысленно. Чудище замедленно мотнуло башкой в бункер. « Она жива»? Снова кивок. «Веди»! – приказал Павел. Мутант медленно пятится, Павел осторожно выходит из укрытия. Никто из монстров не обратил внимания, что кто-то там шевелится. Наоборот, еще сильнее зачавкали, зачмокали, треск перегрызаемых костей стал еще громче. Глядя в глаза гориллы, Павел усмехнулся. Мутант злобно скривил морду, тряхнул башкой. Вдруг Павел почувствовал, как заломило виски, в глаза появилась с муть, сердце застучало так, словно только что рояль на седьмой этаж затащил в одиночку. Мутант замирает, буквально сверлит взглядом лицо человека. Павел делает несколько неверных шагов вперед, вплотную приближаясь к гориллообразному уроду. Синие губы мутанта кривятся в улыбке, большая капля слюны стекает с клыка, тянется к земле. Колени у Павла подгибаются, вот-вот свалится без памяти …
Сильнейший удар железным сапогом в рыло подбрасывает мутанта в воздух. Черное тело переворачивается, тяжело рушится на бетон. Кожа на лице лопается, из трещин выпирает, словно тесто из кастрюли, красное мясо, льется кровь. Оглушенный, ничего не соображающий мутант телепат лежит, раскинув лапы, глаза закатились под лоб, дыхание с хрипом и бульканьем вырывается из груди. Еще один удар тяжелого сапога переворачивает гориллообразного на грудь, громко трещат ломающиеся ребра. Мутант приходит в себя, тело скручивает судорога, из груди исторгается протяжный стон, переходящий в утробное рыгание. Это из легких извергается поток крови. Павел ставит сапог на шею, слегка придавливает, от чего громко хрустят челюсти.
– Еще раз так пошутишь, гипнотизер сраный, и я тебе глаза вышибу. Понял, нет?
Мутант молчит. Тогда Павел цепляет двумя пальцами за надбровные дуги, давит вглубь и вверх. Глаза мутанта вылезают из орбит, словно у рака, тело тянет вверх, словно рыбу на кукане. Гориллообразный неожиданно тонко визжит, мелко сучит ножками. Павел встряхивает раз, другой, спрашивает еще раз:
– Так понял или нет!?
– Да, да, да…
Пальцы разжимаются, голова мутанта глухо стучит о бетон. Павел терпеливо ждет несколько секунд, потом со всей силой бьет сапогом под ребра. Гориллообразный со щенячьим визгом отлетает метра на два, катится по полу.
– Надоел ты мне, недоделок, – произносит Павел. В рукаве щелкает, появляется слегка изогнутое лезвие длиной в полметра. Решительно идет к мутанту, шаги гулко стучат по бетонным плитам. Лицо монстра становится из черного серым. От нестерпимого ужаса он торопливо ползет спиной вперед, не отрывая взгляда от страшного ножа. Наконец, не выдерживает, вскакивает на ноги. Словно гигантский павиан бросается бежать на четвереньках по направлению к скромному вагончику, стоящему под стеной. Второпях промахивается, врезается острой макушкой в стену, пробивает насквозь. Голова застревает, мутант громко, не стесняясь, визжит на весь бункер так, что уши закладывает. Вагончик сотрясается от удара, из маленького окошка со звоном сыпятся осколки стекла. Монстр дергается изо всех сил, но в панике не понимает, что делает. В результате еще больше застревает, голова совсем скрывается в стене. Вагончик трясет так, что вот-вот рассыплется на куски. Распахивается дверь, знакомая фигурка стремглав выскакивает наружу. Девушка отбегает на несколько шагов, с изумлением смотрит на судорожные попытки мутанта освободиться.
– Борюсик, что с тобой? – спрашивает она, пораженно качая головой.
– Борюсик!? Машка, что за дела? Ты куда пропала? И почему ты так странно одета? – удивленно спрашивает Павел.
Девушка быстро поворачивается, на лице крайняя степень изумления и страха. Она переводит взгляд на трясущегося монстра, потом смотрит на Павла, снова на монстра …
Павел от удивления не может сказать слова. Молча рассматривает разительно изменившуюся Машу. Вместо легкомысленных шортиков и маячки на девушке облегченный вариант почти такого же бронекостюма, как и у него, только оружейные контейнера не на рукавах, а на плечах. Шлема нет, по спине рассыпаны длинные золотые волосы, глаза горят голубым цветом, щеки заливает нежный розовый румянец. Перед ним не рыжая Машка, а голубоглазая Мальвина из детской сказки.
– Чего это с тобой? – глупо разводя руками, спрашивает Павел. – И что еще за Борюсик? Вы знакомы, что ли?
– Ну что ты, Пашенька, – мило улыбается девушка. – Мы с ним, можно сказать, родственники.
Контейнер на правом плече раскрывается, высовывается странная блестящая коробочка с прямоугольным отверстием на конце. Бесшумная вспышка на мгновение ослепляет Павла, левое плечо обжигает острой болью. Что-то валится под ноги. Павел опускает глаза – на грязном бетоне лежит его рука. Смотрит на плечо – оно чисто, словно опасной бритвой, срезано. Отверстие в бронекостюме наливается кровью. Тупая боль захлестывает сознание, мир вокруг пропадает…
Глава 12
Первое, что увидел, когда очнулся – это высокий сводчатый потолок бункера. По железобетонным балкам опор быстро бегают странные пауки размером с теленка. В лапах мотки проводов, какие-то инструменты. Кое-где на потолке вспыхивают и гаснут огни сварки, сыпятся искры. В поле зрения появляется черная харя гориллообразного. Рыло перекошено от злости. Когтистые пальцы сжимаются в кулак, рука поднимается…
Раздается окрик, мутант исчезает. Павел окончательно приходит в себя. Делает попытку встать. Удается только сесть, ноги прикованы цепями к полу, одной руки нет, вторая привязана к поясу. Голову студит сквозняк, непривычно громко звучат голоса, шум. Шлем расколот пополам, валяется рядом. Слышатся легкие шаги за спиной, в поле зрения появляется девушка в изящном бронекостюме. Длинные золотистые волосы собраны на затылке, лицо строгое, как у учительницы, но голубые глаза смеются. Чьи-то волосатые лапы подставляют стульчик. Маша грациозно присаживается, кокетливо оттопыривая попку.
– Итак, Павел Андреевич, я вас слушаю, – произносит она канцелярским тоном.
Павел молча рассматривает девушку. На лице нет ни капли прежней растерянности, страха. Кожа идеально ровная, чистая, ни одной веснушки и в помине нет. Личико такое, словно девушка только что на свет белый появилась, ну как у младенца. Длинные, загнутые на концах ресницы не мигают, а машут, словно крылья бабочки, брови изогнуты слегка, будто в постоянном удивлении. Алые губы чуть-чуть размыкаются, обнажая белые, идеально ровные зубы. Ну, просто кукла, а не человек!
– Что с тобой? – хрипло спрашивает Павел. Ему неудобно сидеть на полу без опоры, плечо начинает ныть. Рана скрыта под громадным пятном медицинского полимера, который одновременно обеззараживает, лечит и изолирует рану от внешней среды. Но не обезболивает.
– Ничего, – пожимает плечиками Маша, – как всегда, отлично.
Глаза смеются. Павлу надоело сидеть в неудобной позе. Он ложится на пол, некоторое время разглядывает потолок.
– Ну, рассказывай, что за дела. Внучки, дедушки … Слушай, может ты бабушка? – равнодушно спрашивает он.
