Текст книги "Мертвый континент 1 (СИ)"
Автор книги: Андрей Ильин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Ах ты дрянь злобная! – шепчет Павел.
В ладони появляется длинный десантный нож, короткий удар и пришпиленный к железу скат затихает. Павел лезвием переворачивает мертвое тело. Спина ската покрыта панцирем, как у краба, по бокам выступают мясистые складки вроде кожаных крыльев. Даже не искушенному в биологии Павлу понятно, что это существо амфибия, то есть оно может жить и в воде, и на суше. Медленно поворачивает голову, луч прожектора скользит по ободранным стенам, высвечивает пятна белой плесени, бледно-серого мохнатого лишайника, останавливается на закрытых дверях. Сквозь щель внизу видна бледная полоска. За дверями свет! Лицо покрывается капельками влаги, воздух пахнет гнилью и болотной тиной. Павел торопливо опускает забрало, подходит к дверям. Легонько нажимает плечом, створки расходятся и он оказывается на пороге громадного помещения. С потолка свисает целый лес проводов, горят лампы дневного света, отражаясь в маслянисто блестящей водной поверхности. Пол в зале сплошь покрыт жидкой грязью, сверху плавают лишайники и островки странной белой травы. Воздух насыщен влажными испарениями, с высокого потолка часто срываются крупные капли. В грязи копошатся какие-то существа, слышится шорох, чавканье и отчаянный писк. Прямо возле ног дерутся два небольших ската, ожесточенно хлещут друг друга хвостами, кусаются. Поодаль еще одна драка, там борются два комка слизи, так показалось Павлу. Зал велик, больше теннисного корта. В центре, на небольшом возвышении, лежит что-то вроде большого и толстого одеяла. Вглядевшись, Павел понял, что это громадный скат, вокруг комья слизи, в которых шевелятся смутные скрюченные фигуры. По телу ската время от времени пробегает судорога, хвост толщиной с бревно дрожит, дергается, из-под него выползает очередной ком слизи. Рядом расположились скаты размером поменьше. У всех воинственно торчат хвосты, словно животные готовятся к атаке. Вокруг них еще скаты, еще … Зал заполнен живыми существами, что беспрерывно дерутся между собой, изредка сверкают разряды. Победитель тут же пожирает побежденного. Все заняты своими делами и поэтому никто не обращает внимание на человека.
– Вот это я попал! – тихо прошептал Павел. – У скатов-мутантов период размножения или все время так?
Он медленно пятится обратно, страшась сделать лишнее движение или громко топнуть – мало ли как отреагируют здешние обитатели на появление постороннего! Створки тихо смыкаются, на всякий случай Павел подпирает их оторванной металлической дверкой. Снова навстречу движется захламленный пол, с потолка свисают оборванные провода, куски пластика, торчат обломки панелей. Темный коридор пуст, только под сапогами хрустит мусор и рассохшийся линолеум. Павел идет быстро, не обращая внимания на выломанные двери и пустые, темные комнаты по обеим сторонам коридора, почти бежит. Когда общежитие скатов остается далеко позади, сбавляет шаг. Коридор резко сворачивает вправо и обрывается завалом. Все, пришел.
Павел в растерянности покрутился перед грудой земли и камня, с досады пнул обломок бетонной плиты. Делать нечего, надо возвращаться. Злой, расстроенный до предела, бредет обратно к шахте лифта. Изумрудно-зеленая подсветка предметов начинает раздражать. Отключает ночное зрение, тогда автоматически зажигается прожектор в лобной части шлема. Под сапогами хрустит рассохшийся линолеум, трещат куски пластиковых панелей, свалившихся с потолка. Стены покрыты вздутиями, штукатурка выщерблена, черными дырами зияют дверные проемы. Когда до шахты остается совсем немного, Павел замечает узкую полоску света внизу, возле пола. Поднимает глаза. Справа от него засыпанная мусором и камнями дверь. Через обломки потолочный панелей пробивается свет неровной линией. Павел пожимает плечами, равнодушно идет прямо – опять какая нибудь колония подземных уродов, на хрена туда заглядывать? Но любопытство пересилило. Ногой отбрасывает хлам, толкает. Рама трещит, из щелей сыпется песок, но дверь не открывается. Толкает еще раз, опять безрезультатно. Замок открыт, значит, дверь подперта изнутри. Это становится интересно!
Железный кулак словно таран вышибает петли, рама трещит, сухое дерево рассыпается в щепки. Дверь падает, клубы пыли поднимаются до потолка, затягивая непроницаемой завесой тусклую лампочку. Из дальнего угла комнаты раздается пронзительный визг и топот. Павел ошарашено поворачивается. Яркий луч прожектора выхватывает из темноты лабораторный стол, на котором быстро-быстро топает ногами невысокий худенький человек в голубом комбинезоне большого размера и непрерывно визжит. Половина лица закрыта респиратором, так что невозможно разглядеть кто это, подросток или исхудавший мужчина. Павел спокойно ждет, когда неизвестный прекратит визг, чтобы набрать воздуха. Едва пронзительный звук стихает, громко произносит:
– Заткнись!
Визг и топот обрываются, едва начавшись. Худенькая фигурка замирает, прижав руки к груди, словно суслик возле норки. Пыль медленно оседает, в комнате становится светлее. Павел выключает прожектор, становится так, что бы потолочная лампа оказалась над головой. Теперь его хорошо видно и можно надеяться, что неизвестный перестанет пугаться и орать. Тихо щелкают застежки, шлем плавно перемещается на ладонь левой руки, кевларовый подшлемник опускается на шею. Павел пятерней взъерошивает волосы на макушке, слегка наклоняется в шутливом поклоне:
– Климочкин Павел Андреевич, капитан Российской Армии. В ваших краях … э-э … проездом, по неотложному делу. А вы кем будете и чем занимаетесь?
– Ой, как хорошо! – раздается со стола тоненький голосок. – А я … а я … ой! … мне так страшно! Я Маша Третьякова, студента первого курса биофака, приехала вот дедушку проведать. Вышла прогуляться из дома и заблудилась.
– Что!? Какой дедушка!!? Какая Маша студентка!!!? Что за ху … э-э … Что за бред? Ты псих?
Павел хмурится, быстро выходит из круга света. Правая рука поднимается, из оружейного контейнера высовывается черный от копоти цилиндр пламегасителя. Еще одно мгновение и пулеметная очередь разрежет на куски неизвестного.
– Нет, нет, не стреляй! Я говорю правду. Тут неподалеку есть лаборатория, жилые помещения, целый городок под землей. Мой двоюродный дедушка здесь работает. На самом деле!
– Полная чушь, – цедит сквозь зубы Павел. – Дедушек тут хватает, согласен. Но попасть сюда вот так просто нельзя, тем более студентке.
– Можно, – упрямо возразила девушка. – Только вы, военные, думаете, что граница на замке. На самом деле за определенную сумму можно легко добраться до побережья, а дальше контрабандисты тайными тропами отведут, куда надо.
– Ну, допустим. А откуда у студентки такие деньги? Ведь платить надо немало.
– Не все студентки из бедных семей, – язвительно ответила маленькая незнакомка. – у меня состоятельные родители и со связями, так что проблем нет. На так называемом Мертвом Континенте осталось немало людей, вы сами это знаете. Нет ничего удивительного, что у некоторых остались родственники в России.
Рука с пулеметом опустилась. Ни для кого не было секретом, что на эту землю пытаются попасть многие. Собственно, именно по этой причине и охраняется побережье. Есть целые преступные организации, которые отправляют экспедиции на Мертвый Континент за образцами здешней растительности, животными и насекомыми. Особенно ценятся мутанты. В развалинах городов осталось немало ценностей – в подвалах разрушенных музеев до сих пор хранятся драгоценности, предметы старины, картины, статуи. В банковских хранилищах осталось золото в слитках, драгоценные камни и много чего, что люди предпочитали прятать подальше от чужих глаз. Нередко в море разыгрывались настоящие сражения с кораблями преступников, целые эскадрильи самолетов с боем пытались прорвать блокаду. Где не получалось силой, действовали подкупом. За немалую мзду командиры патрульных кораблей отклонялись ненадолго от маршрута и преступники на быстроходных катерах или подводных лодках беспрепятственно добирались до берега, а там хватает скрытых бухт.
Павел недоверчиво взглянул на девушку. Она уже слезла со стола, вышла на свет. Ростом на голову меньше Павла, рыжие волосы торчат в разные стороны, в круглых зеленых глаза еще заметен страх. В глаза бросились многочисленные конопушки, рассыпанные по всему лицу, словно пшенная крупа. Девушка неловко расправила складки комбинезона, пригладила волосы. Робко посмотрела снизу вверх.
– Вы мне все еще не верите? – тихо спросила она. – Думаете, что я чудовище, да?
– Ну, может и не чудовище …
– Вот спасибо, – прошептала девушка. В голосе явно слышна ирония.
– А здесь-то как оказалась? Что еще за прогулки в подземелье? – хмуро спросил Павел. Его задело, что маленькая, как воробей, девчонка еще и подшучивает над ним.
– Мне стало скучно, я вышла в тоннель погулять, – начала сбивчиво объяснять девушка. – Все было хорошо и я уже собиралась возвращаться, как вдруг стена в одном месте рухнула и из норы полезли страшилища. Они безглазые, похожи на людей, только заросшие белыми волосами. Мне дедушка говорил, что это глумы и они едят людей. Я испугалась и побежала. Потом был темный коридор, какие-то комнаты … Я уже не помню, как оказалась здесь. Дверь закрыла, подперла палкой и залезла на стол. Услышала ваши шаги, испугалась еще больше, но вы прошли мимо. Потом вернулись и стали выламывать дверь. Я закричала … вот.
– Так, ну понятно. А твой дедушка, он чем занимается?
– Он биолог, изучает здешних зверей. Результаты записывает и передает по Сети своим друзьям ученым. Папа с мамой предлагали ему переехать к нам, но он отказался. Говорит, здесь интересней, работы много.
– И давно он здесь?
– Всегда. Тут жили его родители.
– Понятно. А кто еще здесь живет?
– Другие, тоже ученые, только злые.
– Как это? – удивился Павел. – Нервные, что ли?
– Я не знаю, – со вздохом ответила девушка. – Только они дедушку и меня не любили. Обзывались москалями, угрожали.
– Кем-кем? Москалями? А что это означает?
– Они между собой разговаривают по-украински, только диалект странный, больше на польский похож. Рассказывали, что русские захватили их землю на Украине, ну, у предков отняли, а самих отправили в Сибирь. Они оттуда сбежали в Америку или Канаду, не помню. Поэтому они всех русских ненавидят, строят ракету, чтобы запустить на Россию.
– Вот как! Интересно … А чего ж ты папе с мамой не сообщила?
– Не успела, я только вчера об этом узнала, случайно. Подслушала разговор дедушки с этими. Так кричали! Дедушка говорил, что этого нельзя делать, пострадают невинные люди, а те ему отвечали, что пусть страдают, это все москали и москальские друзья. Потом дедушку заперли в лаборатории, а я испугалась и убежала.
– Значит, ты не гулять вышла, а пряталась?
– Да, – шепотом ответила девушка. Голова опустилась, из глаз хлынули слезы.
Павел смотрел, как вздрагивают худые плечи и молчал. Похоже на правду, но все же в глубине души остался червячок сомнения. Как-то слишком уж складно получилось, вовремя! Будто чувствовали злодеи, что вот-вот должен появиться Иванушка дурачок и все испортить.
– Ладно, не хнычь. Дорогу обратно помнишь?
– Плохо, – шмыгая носом, ответила девушка, – я так бежала …
– Ну, примерно?
– Попробую.
Она извлекла из складок не по размеру большого комбинезона фонарь, подошла к выходу. Разбитая вдребезги дверь неприятно затрещала под ногами, девушка вздрогнула, фонарь едва не выпал из рук. Павел вздохнул, решительно отстранил ее в сторону. Мощный прожектор осветил мрачный коридор, уперся в стену.
– Куда, направо или налево?
– Туда, – показала девушка пальцем в сторону завала.
Павел идет первым, луч прожектора изменился в размере, стал шире и теперь освещает весь коридор, от стены до стены. Несколько минут шли молча, потом девушка чуть забежала вперед, показала на пролом в стене. Павел шагнул в дыру, за ним шмыгнула девушка.
– Маша, ты где слепых людоедов встретила? – спросил Павел.
– Вон там, дальше, – ответила девушка и махнула ладошкой – впереди, мол.
За дырой оказалась комната, за ней еще один коридор, потом другой. Павел в который раз подивился запутанности здешних помещений, за каким овощем надо было так все усложнять?
– Ты уверена, что мы правильно идем?
– Да, я по следам на полу смотрю.
Павел опустил взгляд. И верно, на грязном, замусоренном полу остались ясно видимые следы обуви маленького размера. Шаги большие, сразу понятно – человек бежал. Коридор упирается в очередной завал, но рядом темнеет пролом. Павел шагнул было внутрь, но тут девушка вскрикнула:
– Нет, там эти, волосатые чудища!
Павел неохотно отступил.
– Откуда ты знаешь? – спросил он.
– Слышишь щелчки?
– Да. И что?
– Это они так разговаривают между собой, а еще ориентируются в пространстве.
– То есть? – удивился Павел.
– Слушают эхо и по разнице звуков определяют конфигурацию помещений, расстояние до предметов, их форму, из какого материала сделаны. Могут отличать живое от неживого.
– Как летучие мыши?
– Да, только мыши делают это непрерывным писком на сверхвысокой частоте. У этих мутация не зашла так далеко, они наполовину люди.
Прожектор в шлеме гаснет, забрало из бронестекла опускается, включается прибор ночного видения. Из шлема раздается глухой голос:
– Так ты на биофаке учишься?
– Да, на первом курсе, – кивнула Маша.
– Молодец, уже соображаешь, – одобрительно прогудело из шлема. – А теперь становись за моей спиной и не отходи ни на шаг, поняла?
– Хорошо, – пискнула девушка.
Не прошел Павел и трех шагов, как увидел бредущего навстречу глума. Ростом ниже на две головы, но очень широк в плечах, спина сутулая, почти горбатая, руки короткие и сильные. Ладони большие, крепкие, как у работяг. Толстые обрубки пальцев оканчиваются мощными когтями. Руки больше похожи на лапы гигантского крота. Голова растет прямо из плеч, шея почти не выделяется, огромные уши торчат по бокам, словно чашки. Рот в постоянном движении, раздаются частые щелчки. Людоед идет навстречу не спеша, уверенно. Чуть подальше, вдоль стен стоят на корточках другие, ожидают. « Вождь решил показать, как следует брать добычу, – понял Павел, – ладно, сейчас я научу вас хорошим манерам». До глума осталось не более трех метров, когда он неожиданно прыгнул вверх. Павел никак не ожидал подобной прыти от медлительного, на первый взгляд, существа. Словно гигантская лягушка, людоед по крутой дуге взлетел до потолка и обрушился на человека. Павел все же успел среагировать – быстро отскочил в сторону, оттолкнув девушку назад к пролому. Растопыренные когтистые пальцы уже опускались на плечо, когда левый кулак с силой врезался прямо в оттопыренное ухо глума. Раздался громкий треск лопающегося черепа, от удара тяжелого тела содрогнулся пол, поднялось облако пыли. Остальные людоеды замирают, щелканье на мгновение прекращается, потом возобновляется с удвоенной силой.
Павел вытягивает правую руку, тьма озаряется частыми вспышками. Пулеметы взрыкивают короткими очередями, глумы валятся на пол, как мешки с отрубями. Воздух густеет от тяжелого запаха крови. Павел отключает ночное зрение, поднимает забрало. Пинком переворачивает бездыханное тело. В свете обычного фонаря глум выглядит, словно близкий родственник снежного человека. Тело заросло густой белой шерстью, серой от грязи. Под шкурой угадываются мощные мышцы, особенно на руках. Плоские, острые когти, очень широкие в основании, растут прямо из пальцев, делая их короче наполовину. Такие же торчат из ступней, на ногах пальцев вообще нет. Лицо, вернее, человекообразная морда заросла шерстью, короткий нос с вывернутыми ноздрями покрыт слизью, огромный лягушачий рот полуоткрыт, видны крепкие, выщербленные зубы, приспособленные грызть кости, а может быть, и камни. Глазные впадины лишены шерсти, но самих глаз не видно – затянуты тонкой кожаной перепонкой. Всмотревшись, Павел понял: это сросшиеся веки, кое-где торчат редкие волосинки ресниц. Морда наполовину залита кровью, она щедро льется из проломленного виска и уже образовала небольшую лужу.
– Какой страшный! – слышится дрожащий голосок девушки, – ты такой сильный… Я не думала, что людоеда можно убить голыми руками.
– Да не совсем голыми … гм … – смутился Павел, но на душе стало приятно. Он, разумеется, не стал уточнять, что помогли искусственные мышцы бронекостюма. Девушке такие тонкости ни к чему.
– Ну, куда дальше-то?
– Туда, – показала пальчиком Маша в темноту.
Грязный, замусоренный коридор снова плывет навстречу. В стенах зияют черные проломы. Павел заглянул в один. Мрачная нора уходит вглубь земли, луч фонаря не достает до конца, упирается в выступ или поворот. Кто прорыл такие ходы, для какой цели, можно только предполагать. Невольно вспомнил когтистые лапы слепых людоедов. Воображение услужливо нарисовало красочную картинку, как целая толпа монстров выбирается из толщи земли на поверхность в каком нибудь городе. Чудища хватают людей, утаскивают в подземелье и там поедают. Потом возвращаются, непременно ночью и так чтоб молния сверкала, выкапывают недавно захороненных покойников, пожирают … Павла аж передернуло от отвращения, едва удержался, чтобы не плюнуть. А ведь это может стать реальностью, подумал он. Если глумов каким-то образом перевезти в Россию и там поселить где нибудь в заброшенной ветке метро, да прикормить, эти мутанты могут натворить бед. В условиях изобилия пищи популяция начнет расти в геометрической процессии. Здесь мало пищи, у слепых людоедов высока смертность. Другое дело, в густонаселенных районах. Там они быстро размножатся и тогда картинка из фильма ужасов, где мертвецов пожирают на кладбище, станет реальностью!
Через несколько минут девушка опять затеребила Павла.
– Пал Андреич, Пал Андреич, щелканье!
Он остановился. В тишине подземелья действительно слышно щелканье, но какое-то быстрое, словно испуганное. Павел включил ночное зрение. В зеленоватом мареве видно, как в дальнем углу подземелья собрались глумы, что-то оживленно обсуждают на своем щелкающем языке. Внезапно монстры бросаются врассыпную. На том месте, где они только что стояли, стена разлетается вдребезги, в образовавшуюся дыру высовывается голова чудища с острым клювом на конце. Глубоко посаженные маленькие глазки быстро обегают просторное подземелье, замечают глумов, что затаились вдоль стен, на мгновение останавливаются на людях. Павлу это очень не понравилось, он вытянул руку, ствол огнемета с готовностью показал тупое рыло. Но голова тут же исчезает в толще земли, словно ее и не было.
– Сегодня просто день сюрпризов, – пробормотал Павел. – Столько живности, прямо зоосад какой-то. Машка, ты где?
Оглядывается. Девушка стоит за спиной шагах в пяти, ее трясет от страха так, что зубы стучат, колени подгибаются, она вот-вот свалится без чувств.
– Замри и слушай! – шикнул Павел.
Маша обхватила себя руками, замерла, словно соляной столб, но дрожь все равно бежит по телу.
В наступившей тишине явственно слышно тихое постукивание снизу. Словно кто-то большой и сильный осторожно стучит пальчиком в бетонные плиты пола, отыскивая слабое место. Павел чувствует движение справа, поворачивается. Какой-то глум начинает осторожно встает, тихонько шагает к широкой норе на противоположной стороне пещеры. Доходит почти до середины, совершенно не обращая внимания на людей. Внезапно бетон под ним вспучивается, обломки и пыль взлетают до потолка. Глум проваливается в образовавшуюся дыру, вверх брызжет фонтан крови и через мгновение обрушивается на пол коротким шумным ливнем. Пыль быстро оседает в повлажневшем воздухе, громадная лужа черной крови словно покрывается сединой. Павел медленно поворачивает голову. В поле зрения появляется девушка. Она словно изваяние, даже не моргает. Обе ладошки прижаты к сердцу, глаза распахнуты до предела. Павлу почудилось, что даже рыжие волосы слегка шевелятся, будто по пещере гуляет легкий ветерок. Стук раздается снова, стихает, потом возобновляется с удвоенной силой. Теперь в пол стучат сильно, не скрываясь, звук гулко разносится по пещере, по бетону пробегает дрожь. Внезапно удары стихают, несколько секунд ничего не происходит. Раздается щелчок, другой – глумы начинают переговариваться, ощупывать звуковыми волнами подземелье. И в этот момент тьма словно взрывается! Сразу в нескольких местах бетонный пол лопается с треском и грохотом, от которого содрогается вся пещера. Из дыр высовываются страшные головы, похожие на лошадиные. Покрытые толстым хитиновым панцирем, глаз не видно за выступающими надбровными дугами, с острыми клювами на конце. Огромные пасти раскрываются, словно ковши экскаваторов, хватают глумов и утаскивают в дыры. Один успел увернуться, но чудовище сумело ухватить за ноги. Нижняя челюсть как-то странно дернулась туда-сюда несколько раз, глум падает, из раны потоком льется кровь, голова чудища проваливается обратно под землю, из пасти торчит чисто срезанная почти до живота нога. Воздух дрожит от грохота, истошного рева и визга. Запах стоит, как на скотобойне в разгар рабочего дня.
Через минуту или меньше, все стихает. Павел потрясенно оглядывает пещеру. Широкий луч прожектора освещает оседающее облако пыли, сквозь которое хорошо видно, что весь пол изуродован громадными дырами, словно крепостная стена после обстрела фугасными снарядами. На уцелевших участках валяются окровавленные куски плоти глумов, чернеют лужи крови. В наступившей тишине слышен шорох. Из ближайшей дыры высовывается чудовище. Чуть наклонив клювастую башку, оно внимательно осматривает пещеру. Голова медленно поворачивается, взгляд глубоко посаженных глаз останавливается на людях. Яркий свет прожектора слепит чудовище, оно наклоняет голову то вправо, то влево, не понимая, в чем дело. Павел получает редкую возможность получше рассмотреть тварь. Это землеройка, останки которой он нашел в тоннеле, возле стрелки. Правда, та была поменьше. Туловища не видно, но по размеру головы можно понять, что почти втрое больше и сильнее. Полуметровый слой железобетона для этой «мышки» как лист картона, раз клюнуть. То, что Павел принял за хитиновый панцирь на голове, на самом деле выглядит совершенно иначе. Похоже, будто чудовище обмакнуло башку в расплавленный чугун, дождалось, когда он застыл, а потом грубо отполировало его. Острое клиновидное рыло блестит синеватыми искорками на гранях, оно словно выковано из булатной стали. Павел стоит, будто статуя командора, не шевелясь и не дыша. Он чувствует, что чудище быстрее его. Пока поднимет руку с пулеметами, оно убьет его пять раз и никакой бронекостюм не поможет. Может, и нет, но проверять что-то не хочется.
Подземному монстру надоело пялиться на железный столб с фонарем. Оно несколько раз глубоко вдохнуло воздух, морда повернулась на сто восемьдесят градусов. Шея вытянулась, словно телескопическая стрела крана, распахнулась страшная пасть, тускло блеснули лопатообразные зубы. Чудище ухватило мертвого глума с оторванной ногой, потащило в дыру. Труп цепляется за острые края, чудище дергает сильнее, раздается треск рвущейся плоти, мертвый глум исчезает в провале. Наступившая тишина длится несколько минут. За спиной слышится тихий шорох шагов, раздается дрожащий голосок Маши:
– Они уже ушли, Павел Андреевич?
– Надеюсь, уже обедают. Так ты говоришь, здесь проходила?
– Да, но тогда никого не было.
– Или ты бежала так быстро, что никого не заметила, – задумчиво произносит Павел. – Ладно, идем дальше.
Коридор повернул еще раз, замысловато протиснулся меж двух завалов и вывел Павла с девушкой в тоннель. Здесь Маша воспрянула духом, забежала вперед показывать дорогу. Павел неторопливо идет сзади, внимательно рассматривая просторный тоннель. Потолок и стены до половины затянуты проволочной сеткой, пол чистый, воздух сухой, свежий. Значит вентиляция работает исправно. Подземелье не выглядит заброшенным. Взгляд останавливается на фигурке в большом, не по размеру, комбинезоне. Девушка старательно семенит впереди, поминутно спотыкаясь на шпалах. Она не столько следит за дорогой, сколько за тем, что бы обязательно быть впереди шагов на пять. Голову задирает повыше, усиленно крутит попкой, демонстрируя полную независимость, но в душе отчаянно трусит. Павел улыбнулся, отвел взгляд. Что-то не так в этой истории, как-то все чересчур просто и складно. Он готов поверить, что первокурсница действительно может пересечь океан, проникнуть через военную блокаду и забраться в подземелье, чтобы повидаться с дедушкой. Кто знает, что за родители у этой девицы? Но чтобы вот так точно совпала по времени их встреча – в это верится с трудом. Хотя, чем черт не шутит, когда Бог спит?
Через несколько минут вдали показались массивные железные ворота. Сквозь облупившуюся серую краску проступают ржавые пятна, видна полустертая надпись, предупреждающая всех, что подходить близко нельзя, это военный объект. Маша уверенно подходит к металлическому шкафчику сбоку от ворот. Поворот ключа, дверца распахивается, маленькие пальчики шустро пробегают по кнопкам набора цифрового кода. Квадратное окошко загорается красными буквами: «доступ закрыт». Маша повторяет операция, опять тот же результат. Девушка растерянно поворачивается к Павлу.
– Я ничего не понимаю, – пожимает она плечами, – это всегда работало.
– Зато я понимаю. Пока ты гуляла, сменили код доступа. Твой дедушка не мог так пошутить?
– Нет, у него с чувством юмора проблемы. Ученый.
– А запасной вход есть?
– Вроде нет. Не знаю я, – пожала плечиками девушка.
Павел поднял забрало, вздохнул.
– Ну, Машка, плохи наши дела. Придется возвращаться обратно, искать другой вход. Или сидеть здесь, ждать неизвестно сколько, пока кто нибудь ворота откроет.
– Ой, ой, ой… – тоненько запричитала девушка, – обратно нельзя, там эти… глумы людоеды и еще чудища, и всякое такое … А нельзя сломать ворота?
– Нельзя, – покачал головой Павел, – железо очень толстое.
Маша сжалась в комочек под уступом стены, опустила рыжую голову.
– Неужели ничего нельзя придумать? – прошептала она.
– Да что тут думать-то? – удивился Павел. – Идем обратно, я в том коридоре видел проломы в стенах. Отыщем другой проход.
– Нет!!! – взвизгнула девушка, – только не туда! Мне … мне дедушка рассказывал, что тут неподалеку есть вход в параллельный тоннель. Его рыли вместе с этим как запасной, но никогда не пользовались. Двери замуровали или заварили, не помню.
– Вот как? – удивленно произнес Павел. Брови поползли наверх, глаза округлились – девица не перестает удивлять! – Откуда ты все знаешь?
– Я ж говорю, дедушка рассказывал. И я … это … ну, была там.
– Ну, была и что? А почему сразу не сказала? Маша, ты что-то скрываешь от меня, – нахмурившись, произнес Павел. – А ну, колись!
– Ой-ой, там так страшно, что невозможно сказать! Я боюсь туда идти, – заплакала девушка, – там такое …такое …
– Кончай хныкать, рассказывай! – повысил голос Павел.
Властный мужской голос подействовал отрезвляюще. Девушка вытерла слезы, прерывисто вздохнула.
– Там кладбище. Люди живут здесь очень давно. Часто умирали от болезней. Бактерии тоже подвержены мутациям, даже больше, чем люди или животные. Вон, у нас с обыкновенным гриппом справиться не могут, каждый год новый вирус появляется. А здесь тем более. Самая обычная корь или свинка превращались в смертельное заболевание, от воспаления легких умирали за неделю – легкие начинали гнить, кусками выплевывали с кашлем. Выживали только самые сильные и приспособленные. Резервным тоннелем никто не пользовался и его решили приспособить под кладбище. Надо же где-то умерших хоронить! Но тоннель узкий, за годы кладбище вытянулось в длину на несколько километров. Мертвецов возили на тележке с электроприводом. Называется как-то странно: тресина или резина, не знаю…
– Может, дрезина?
– Да-да, правильно, дрезина!
– Ну, так и что? – пожал плечами Павел. – Эко диво – кладбище! Неприятно – да. Но бояться?
– Вы еще не все знаете, Павел Андреевич. Когда возить стало очень далеко, кладбище забросили. Решили, что проще сжигать. Потом народу осталось совсем мало и про кладбище вовсе забыли. Так вот, появился тут один чудак. Тоже ученый из России. Он дома какие-то опыты проводил запрещенные, на людях. К нему в лабораторию приводили бомжей или одиноких психов с дурдома и он что-то такое делал, что люди теряли разум, кидались на всех. В общем, никто точно не знал, что произошло. Его арестовали, сначала посадили в психушку, но потом выпустили, завели уголовное дело. Пока шло разбирательство, он собрал денег и удрал сюда, на Мертвый Континент. Какие-то знакомые помогли, что ли. Он стал проводить свои опыты здесь. Подопытным материалом были туземцы. А потом он начал экспериментировать с трупами!
Последние слова Маша произнесла шепотом, округлив глаза и вытянув шею.
– Ну-у, Машка, – разочарованно протянул Павел. – Сказки про оживших мертвецов сейчас начнешь рассказывать, да?
– Вы ручкой не машите, Павел Андреевич, – укоризненно покачала рыжей копной волос девушка. – Помните школьный опыт, когда лягушачья лапка дергается от электрического разряда?
– Помню. Ну и что?
– А то, что создание электродвигателей, без которых сейчас ни шагу, тоже начиналось с простенького опыта. Ну, одинаково заряженные полюса магнитов отталкиваются, а противоположные притягиваются. В исследования этой области физики вложены огромные средства, ей занимались лучшие умы. А вот работы по изучению взаимодействия электромагнитного поля с живой и мертвой материей были прекращены в самом начале. Почему, никто не знает, но легенда о Франкенштейне появилась не на пустом месте.
– На свете существует много легенд.
– И все они основаны на реальных фактах, – убежденно сказала девушка.
– Ладно, не буду спорить с ученым биологом, но в сказки про оживших мертвецов я не верю. Где вход на кладбище?
– Не знаю, – пожала плечами Маша. – Я была с другой стороны. Не прошло и пяти минут, как убежала оттуда без памяти.
– Иди за мной и не отставай, – велел Павел. – Попробую сам отыскать.
Медленно идут обратно. В тишине подземелья гулко стучат железные сапоги Павла, тихонько пристукивают башмачки девушки. Навстречу ползут рыжие от ржавчины рельсы, в густой темноте жалобно светятся редкие фонари на потолке. Яркий прожектор вырывает из мрака обрывки проводов, глубокие трещины в бетонной стене, какие-то царапины и выбоины, словно кто-то бился головой и бешено царапался, пытаясь выбраться наружу. Идти пришлось долго, уже давно миновали пролом в противоположной стене, за которым скрывается коридор с глумами и зал электрических скатов. Павел попытался просканировать стену гамма зрением, но ничего не вышло – толстый железобетон почти непроницаем для рентгеновских лучей. Когда девушка стала все чаще спотыкаться, Павел решил было остановиться, но тут взгляд зацепился за едва видимый прямоугольный контур на стене. Словно кто-то провел влажной кисточкой, вода высохла, но след остался. И штукатурка в этом месте подозрительно целая. Недолго думая Павел ударил железным кулаком. В ответ стена гулко отозвалась коротким глухим звоном, куски цемента посыпались на пол. Двери оказались не заваренными вместе с рамой, как опасался Павел, а всего лишь заперты на внутренний замок. От выстрела в упор в середине образовалась круглая дыра размером с тарелку. Один сильный рывок и створки распахиваются. В глаза неожиданно плеснуло ярким дневным светом – прямо напротив двери горит лампа, вправо и влево убегают провода, через равные промежутки светятся фонари. Павел хмыкнул, покрутил головой – уж что-что, но освещение тут исправно. Тоннель достаточно широк, чтобы в нем свободно разъехались два грузовика, до потолка не менее двух метров. Взгляд невольно останавливается на знакомой сетке изолирующего экрана. Павел разочарованно вздыхает.
