Текст книги "Пропащий (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Что же может быть дорогого в повозке? – удивленно спросила Наташа. – На нее устанавливают термоядерные батареи? На бентли можно установить броню, вооружение и долететь до планеты инсектов?

– Нет, – тихо ответил Данила. – На бентли можно ездить только по дороге из асфальта. И возить бумагу. Немного. И не очень далеко.

– Тогда почему дорогая? И почему у вас все связано с бумагой?

– Уф-ф, блин! – Данила вытирает пот со лба тыльной стороной ладони, оглядывается по сторонам, словно надеется отыскать в пустыне поддержку или подсказку. – Бумага это то, на чем рисуют деньги, пишут слова …

– Слова можно писать и на заборе, – пожимает плечами Наташа.

– Это не те слова! Книги пишут на бумаге, статьи, газеты всякие, документы …

– То есть если на Земле внезапно исчезнет бумага, люди умрут? – высказывает догадку девушка.

– Получается, так, – ответил Данила. – Даже поговорка есть: без бумажки ты какашка, а с бумажкой человек.

– Странная у вас жизнь на Земле. А у нас вот бумага есть только туалетная. И ничего, никто не умирает.

– Ты права, Наташа, – улыбнулся Данила. – На Земле действительно жизнь странная. Это понимаешь, только глядя со стороны. Мы делимся на государства, племена, у нас разные языки и верим мы в разных богов. А еще мы воюем по самым пустячным причинам. Типа, нашему царю фигу показали! Мы с недоверием и опаской относимся к тем, у кого другой цвет кожи, разрез глаз или цвет волос. И вот что самое удивительное – сильнее всего мы ненавидим тех, кто на нас похож. Китайцы не любят вьетнамцев, японцы ненавидят корейцев и тех же китайцев, а ведь их почти не различить! В Европе было несчетное количество войн, в которых одни европейцы убивали других точно таких же европейцев. Украинцы воевали с русскими, хотя у них общие предки и язык почти одинаков. Люди так странно и дико устроены, что скорее находят общий язык с пришельцами из других миров, чем друг с другом.

Пылающая звезда местного светила сбавила темпы выброса энергии, исступленно-белый цвет сменился оранжевой грустью, рыжие облака потемнели, небо нахмурилось серым налетом.

– Скоро ночь, господа! – говорит Наронгсак, не оборачиваясь. – Прибавьте шагу, надо успеть до темноты вон к тому холму.

Все посмотрели в указанном направлении. Впереди, чуть левее, возвышается пологий холм со скалой на вершине. Скала не велика, навскидку метров пятнадцать высотой, макушка сбита ветрами и непогодой, даже корявые деревца растут. Вид не очень, но это самое безопасное место в окружающей пустыне. Внизу, так где камень соединяется с песком, нарос довольно густой кустарник компактной кучкой. Издалека похоже на шкиперскую бородку, только неухоженную.

– С полверсты будет, – озабоченно пробормотал Тигран, оглядывая быстро темнеющий горизонт. – А надо пройти мимо озерка. Там наверняка артемки водятся!

Данила ожидал, что Наронгсак возьмет в руки ружье, щелкнет предохранитель, раздастся лязг взводимого затвора … индонезиец забрасывает «пушку» за спину, внимательно смотрит на высокие шнурованные ботинки – не развязались ли? «Бежать собрался, – понял Данила. – Надо и мне подготовиться». Он тоже перебрасывает ружье за спину, при этом больно хряснув себя по хребту круглым магазином, с умным видом оглядывает ботинки.

– Умеешь ловить артемок? – спрашивает Наташа. – Ты молоток. Будешь бросать сюда.

И показывает холщовый мешок, появившийся в руках словно из ниоткуда. Тигран тоже убирает автомат, осматривает обувь и даже начинает подпрыгивать на ходу, типа разминку делает. «Так, или все сошли с ума, или я чего-то не понимаю, – с раздражением думает Данила. – На хрена ловить этих артемок?»

Озеро приближается. Под ногами похрустывают пятна соли размером с поднос, в неподвижном вечернем воздухе появляется характерный «соляной» запах, растрескавшиеся от жары и недостатка влаги губы отзываются пощипыванием, вкус соли проникает в рот и раздражает язык.

– Приготовиться! – раздался голос Наронгсака.

Данила растерялся и хотел было спросить, а к чему, собственно, готовиться? Вдруг он замечает боковым зрением какое-то движение впереди и справа. Словно пересоленный песок ожил, собрался в нелепые кособокие фигурки и они движутся навстречу. Слышен шорох, шуршание и потрескивание, будто газетную бумагу комкают. Наронгсак делает резкий выпад в бок, следует быстрый удар ногой и нечто многоногое, с клешнями и антеннами усами подпрыгивает на высоту головы, теряя соляные наросты на панцире, отчего и казался таким нелепым. Наронгсак хватает обеими руками за страшно растопыренные клешни, вырывает «с мясом». Падающее тело хищного ракообразного падает, Наронгсак ловко поддевает ногой, пару раз подбрасывает и точным пинком отправляет прямо в приближающееся стадо артемок голов в десять. Учуяв запах свежего мяса, раки тотчас теряют интерес к людям и набрасываются на своего соплеменника, как собаки на колбасу.

– Лови! – говорит Наронгсак и ловко бросает оторванные клешни в подставленный Наташей мешок.

– Принимай! – раздается голос Тиграна.

Бывший учитель математики бьет по угрожающе выставившему клешни раку, как нападающий по мячу. Соляная нашлепка рассыпается в пыль, обнажается песочного цвета панцирь, усеянный шипами, клешни кровожадно щелкают, растопыренные лапы мельтешат в воздухе. Наронгсак словно заправский вратарь ловит артемку за клешни. Короткий, как вскрик, хруст, мясистые клешни летят в мешок, обезоруженный рак шлепается в гущу собратьев, которые с удовольствием набрасываются на угощение.

Но ракообразных тварей становится все больше. Данила заметил, что Наронгсак и Тигран берут не всех раков, а только самых больших. Мелочь просто отбрасывают пинками. Сбитые с ног раки беспомощно машут клешнями, силясь перевернуться на брюхо. Некоторым удается, но большинство погибает – из трещин в поврежденном панцире сочится жидкость, которая заменяет ракам кровь. Запах привлекает других тварей и они с жадностью набрасываются на раненого.

Данила взглянул на девушку. Она ловит бросаемые ей клешни, не забывая отбиваться от лезущих артемок ногами. Да так ловко, что Данила невольно позавидовал. Ей удается это делать изящно, без напряжения и даже красиво. Будто танцует с мешком на вытянутых руках!

Острая боль в лодыжке пронзила ногу, как раскаленное шило. Данила подпрыгнул, выругался и не глядя бьет ногой. От удара простреливает ногу аж до задницы, большой палец мгновенно напухает. Будто бетонный блок пнул со всей дури! И, похоже, так оно и есть. Во всяком случае, первое впечатление было именно таким, когда Данила посмотрел, что же его так больно укусило. Громадный, как откормленный кабан, жаброногий рак Artemia urmiana глядел на него вылупленными черными глазами. Видимо, «рачок» не ожидал, что его так бесцеремонно пнут в продолговатую харю. Длинные, похожие на хлысты, усы лениво подергивались, маленькая нижняя челюсть двигалась туда-сюда, полуметровые клешни с угрожающими шипами по краям неподвижно зависли на уровне шеи. «Одно движение клешней – и нет головы. Второй клешней перекусит на уровне жопы, – удивительно неспешно и даже спокойно подумал Данила. – Ротешник аккурат на мою башку, проглотит как вишенку. А я стою!»

Мгновения превращаются в долгие секунды, если грозит смертельная опасность. Мыслить, думать, перебирать варианты некогда. Мозг отключается, управление телом берут на себя рефлексы, доставшиеся нам от предков, живших тысячи и тысячи лет назад. Каким-то странным, неведомым доселе зрением Данила видит посуровевшее лицо Наронгсака, страх в глазах Тиграна, сосредоточенное лицо Наташи. Они не успеют прийти на помощь, да и чем они могут ему помочь?

Левая клешня рака заметно толще и мощнее правой. Именно ей тварь попытается ухватить его, а правой будет рвать на части. И едва только левая клешня начинает движение, Данила резко опускается на песок прямо перед мордой рака, в падении выхватывая из-за спины дробовик. Отключение предохранителя, передергивание затвора и нажатие на спусковой крючок сливаются в одно стремительное движение. Грохочет выстрел, горсть картечи разносит вдребезги нижнюю челюсть твари, пробивает башку снизу вверх и выносит к потемневшему небу мозги. Или то, что было на месте мозгов.

Указательный палец нажимает на спусковой крючок еще раз, еще … по нолям! Затвор переклинило по середине, ни туда ни сюда. «Песок! – мелькнуло в голове. – Проклятый песок, который ты не вычистил! Сейчас башку откусит…» Однако чудище почему-то не спешит. Видимо, картечь все-же достигла цели и какие-то нервные узлы перебила. Клешня замедлилась, затем и вовсе замерла прямо над головой Данилы, заслонив половину звездного неба. Хлопок и жуткое шипение за спиной заставило Данилу подпрыгнуть и шарахнуться в сторону. Некий снаряд чертит дымный след над головой и с силой врезается в лобную часть гигантского рака. Панцирь ломается, словно вафельный стаканчик для мороженого, снаряд беспрепятственно проникает внутрь. Из дыры, в которой может поместиться кулак взрослого мужчины, вырываются мутный серый дым, пар и раскаленные белые брызги, по воздуху распространяется вонь сгорающей плоти. Рак стоит неподвижно, словно окаменелый, в выпуклых глазах играют блики, усы – усищи! – печально согнуты и едва не касаются земли. Внезапно устрашающие клешни падают, будто подламываются в суставах, бронированная голова рака опускается, в слабо защищенном брюхе появляется дыра, которая расширяется на глазах, из нее вываливаются внутренности и ослепительно белые комочки огня. Там, куда они падают, начинает гореть песок. Лапы чудища подламываются и гигантское ракообразное падает мертвым, распространяя удушливый запах жженого мяса.

Данила оглядывается. Наронгсак невозмутимо разделывает очередного «артемку», Тигран перезаряжает автомат, озабоченно глядя в магазин. Наталья стоит в позе киношного ковбоя, который только что в одиночку перебил целое племя кровожадных индейцев – кстати, коренных жителей северной Америки, если кто не знает, а ковбой как правило беглый преступник из Европы. То есть одна рука Наташи уперта в бок, ноги расставлены на ширину плеч, подбородок вздернут, взгляд слегка рассеян, в правой руке дымится револьвер, то бишь трехствольная ракетница, уставившись стволами в ночное небо.

– Данилушка, песочек холодный, не застуди одно место, – «поет» Наталья с максимальным ехидством в голосе.

– Действительно, надо … э-э … уходить, – озабоченно говорит Тигран. – Ночью клешоногие особенно активны. Это, кстати, не самый большой экземпляр, – кивнул он на неподвижное тело.

– Тогда хватит ловить мелочь, берем крупняк и делаем ноги, – отзывается Наронгсак. – Ты молоток, Данила, не растерялся. Бери хвост.

– Чего? – растерялся Данила. – Чей хвост?

– Рака, чей же еще? У тебя на поясе нож. Руби жопу!

Тигран и Наронгсак ловко отрубают клешни, нанеся по одному точному удару в сочленения лап. Данила искоса смотри на девушку. Наташа замечает его взгляд, приторная улыбочка озаряет лицо. Девушка «переламывает» ствольную коробку со стволами, извлекает из патронташа очередной ракетный патрон и ловко, двумя пальцами вставляет его в освободившийся ствол, предварительно выкинув пустую гильзу. И все это она проделывает легко, даже изящно, будто помаду в косметичке меняет.

– Данила, время не ждет. Руби то место, которое я назвал! – вежливо подгоняет Наронгсак.

– Да-да, – кивает Данила. – Щас рубану!

Он размахивается и бьет лезвием, целясь в сочленение роговых пластин. Нож Роджера рассекает хвост до половины и застревает в середине, в густом и плотном мясе. Несколько движений завершают дело и тяжелый хвост падает на землю. Данила в растерянности смотрит на клинок. Да, он хорош, рубит хвощи и грибы, но чтобы вот так рассечь броню рака толщиной в мизинец – этого Данила не ожидал.

– Из чего же он сделан? – спрашивает Данила, округлив глаза.

– Потом расскажу, – отвечает Тигран. – А сейчас руки в ноги и бежать!

Наронгсак бежит первым, расшвыривая пинками артемок, которые сбегаются на запах внутренностей убитого большого собрата, но не против закусить и человечинкой. Тигран машет прикладом АК 47, как лопатой, расчищая путь. Наташа мчится легко и беззаботно, просто перепрыгивая через медлительных раков. Данила бежит последним, в обнимку с тяжелым и колючим хвостом. Он использует его, как щит. Расширение на конце из роговых пластин играет роль тарана, раки отскакивают, как теннисные мячики.

Холм со скалой на вершине приближается. По мере удаления от соленого озера артемок становится меньше, потом и вовсе пропадают. Наронгсак переходит на шаг, за ним все остальные.

– Я наберу воды, – говорит он, забирая флягу у Данилы. – А вы идите наверх и разожгите костер.

На вершине тепло и сухо. Злобное солнце прогрело камни насквозь, ночью они отдают накопленное тепло, на них так приятно сидеть и даже лежать, если не обращать внимания на жесткость. Пока Наронгсак набирал воды, Тигран с Наташей собрали хворост и разожгли огонь. Данила, как самый ценный и бестолковый, охраняет стоянку. Он с интересом наблюдал, как Тигран пользовался зажигалкой. Обычный металлический цилиндр, похожий на тюбик для губной помады. И действует примерно также: надо снять колпачок, повернуть сердцевину и тогда в отверстие загорается маленький, но очень яркий огонек. Он увеличивается с каждым оборотом и в конце оборачивается внушительного вида пламенем. Целый факел!

– Как это работает? – не удержался от вопроса Данила. – Ну, что там внутри?

– Не знаю, – честно признался Тигран. – И никто не знает. Ну, то есть, внутри та самая пресловутая батарея рептилоидов, только очень маленькая. Но как они умудрились сделать такой маленький термоядерный реактор, не знает никто. Это вообще противоречит всему, что мы знаем.

– Мы – это люди?

– Да, – печально кивнул Тигран. – Увы, люди очень далеки от рептилоидов по уровню знаний.

– Мне они не показались очень уж умными, – скривился Данила.

– Дело не в уме отдельных индивидов, – вздохнул Тигран. – А в общей сумме знаний, накопленных обществом. А она велика! Общество рептилоидов четко структурировано, это делает их сильными.

– В Индии общество тоже четко структурировано на касты, но при этом она одна из самых бедных стран. Научные достижения Индии мизерны, в городах бардак, полно нищих, население безграмотно. Страна покупает у нас и американцев оружие и технику, а на продажу выставляет специи и слонов для зоопарков.

– Все верно, – согласился Тигран. – Но я говорю не о людях. Рептилоиды намного старше человечества, их разделение на касты имеет другой смысл.

– Деление по цвету кожи или по форме носа имеет вековую традицию … фу, чертов хвостяра!… цвет перьев на шляпе, расцветка одежды, фасон из той же оперы. Все разумно мыслящие существа делятся на черных и белых.

Данила швыряет осточертевший хвост гигантского рака на камень, с облегчение вздыхает и расправляет плечи.

– Ты наверно, удивишься, но рептилоиды не делятся на черных и белых, они не признают классовую теорию и им глубок наплевать на цвет кожи.

– Правда? Чего же тогда они такие разноцветные все? И попробуй только хоть пальцем тронуть изумрудного ящера, тебя на куски разорвут.

Тигран палкой ворошит костер, чтобы скорее прогорало, вихрь пылающих искр устремляется в звездное небо. Наташа сидит молча, завороженно глядя в огонь. Наронгсак принес фляги, сел подальше и чистит оружие. Глядя на него, Данила тоже начал разбирать ружье.

– Дело в том, Данила, что изумрудными рептилоиды не рождаются, а становятся, – с легкой улыбкой отвечает Тигран. – Цвет кожи это отличие, которое дается по заслугам и способностям.

– Типа как у хамелеонов? – удивился Данила.

– Я не силен в генетике и могу неправильно использовать термины, – сказал Тигран. – Подозреваю, что генетический механизм, если можно так назвать, взят у них. Ведь хамелеоны тоже ящерицы и вовсе не факт, что они всегда были такими маленькими, как мы их знаем сейчас. Изменение цвета кожи происходит не спонтанно и не по желанию самого индивида. Это медицинская процедура, которая строго регламентирована законами, ее подделка карается смертной казнью, что бы ты знал. Так вот … э-э … Наташенька, помогите мне разложить клешни … спасибо! Так, теперь присыпать углями … немного песка … порядок! Так, о чем мы? А, вспомнил … как я уже говорил, общество рептилоидов намного старше людей. И его не миновали все те детские болезни, через которые прошло и все еще проходит человечество. Я имею в виду социальное устройство, все эти феодализмы, капитализмы, социализмы и прочие бредовые названия, придуманные голодными болтунами философами. И революции у них тут тоже были, и гражданские войны за передел собственности – по сути бандитские разборки! – и между собой они дрались неоднократно, поочередно обращая в рабов друг друга. Все было! Даже коммунизм, который просуществовал одно поколение и был … нет, не свергнут в результате кровавой и беспощадной революции, а просто рассыпался, как полностью сгнивший пень. Вообще, на примере рептилоидов можно сказать, что пресловутый коммунизм есть выдумка, бред сумасшедшего сифилитика и дурака, абсолютно нежизнеспособная система функционирования сообществ разумных существ, преподнесенная простакам в красивой упаковке. Рептилоиды, не раз и не два умывшись собственной кровью, пришли к выводу, что не надо без конца изобретать колесо, а присмотреться к самим себе. Любое общество разумных особей за тысячелетия существования вырабатывают правила и законы совместной жизни. Меняются цивилизации, эпохи, создаются и гибнут государства, миллионы и миллиарды разумных существ живут и умирают. В этом непрерывно кипящем котле в смертных мучениях рождаются религии и идеологии, зачастую прямо противоположные предыдущим. Люди не знают, как им жить дальше! Как сделать так, что бы не было войн?

– Никак, – отозвался Наронгсак. – Человек рождается в муках, его жизнь борьба за выживание. Так будет всегда.

– Но прежде, чем он появится на свет, должна быть любовь, – сказала Наташа.

– И, похоже, в этом скрыто самое главное противоречие, – усмехнулся Данила.

– Возможно, вы правы, – кивнул Тигран. – Но я продолжу про рептилоидов… как вам уже известно, у рептилоидов кастовая система. На наш взгляд, решение не самое удачное, но проблема в том, у разумных существ не может быть равенства в принципе. Стремление к лидерству, желание занять доминирующее положение в семье, в коллективе – да где угодно, даже богом стать! – заложено в нас природой. Если животное признает силу, то для человека этого мало. А с развитием цивилизации значение физических параметров и вовсе отходит на второй третий план. Ум, способности, умения – вот что важно! Силу можно обрести регулярными тренировками. Разумеется, не каждый может стать чемпионом по поднятию тяжестей, но достичь хороших результатов под силу многим. А вот ум, способность мыслить стратегически, видеть далеко вперед – такое не для всех. И именно таких редких людей мы избираем вождями. Мы завидуем, но признаем их превосходство.

– А вот тут, дражайший, позвольте с вами не согласиться! – с шутливым запалом говорит Данила. – Я насчет зависти, – продолжил он уже серьезно. – Если и завидуют люди вождям, то только внешней стороне – дворцы, охрана, машины, самолеты … за красивым фасадом скрыта тяжелая работа без выходных и отпусков, груз ответственности за страну не отпускает ни на мгновение. А какова цена ошибки такого человека? Ведь каждый шаг, каждый поступок вождя имеет последствия. И проигрыш не просто жизнь, а позор на века.

– Верно мыслите, молодой человек. Тут я с вами согласен, – развел руками Тигран. – Не каждый может носить шапку Мономаха. Да и не каждый хочет. Но вернемся к нашим ящерам. Первое, что они сделали – избавились от так называемых национальных особенностей. Уж не знаю, как и сколько крови пролилось, но получилось и на сегодняшний день все рептилоиды одного рода племени.

– Глобализация по ящерски?

– Типа того … подозреваю, что не обошлось без генного моделирования, ибо по другому … не представляю!

– Неужели без ГМО нельзя?

– Все предыдущие попытки провалились, Данила. Я говорю о людях. Религии, культуры, навязанные мировоззрения, те или иные образы жизни так и не привели к задуманному результату. «Нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания» … э-э … что-то там еще, уже не помню … не важно! – взмахнул рукой Тигран. – Не смотря на все старания, человечество по прежнему разобщено. А рептилоиды нет! Они едины! Их общество основывается на одном простом принципе: от каждого по способностям, но каждому по уму.

– Не въехал, – затряс головой Данила. – Это бред какой-то!

– Только на первый взгляд, – хитро улыбнулся Тигран. – Сейчас объясню …

– Мальчики, кушать хочется, – раздался нарочито капризный голос Наташи. – Мясо уже спеклось давно.

– Действительно, мужики, хватить философствовать, – подхватил призыв Наронгсак. – Жрать хочется!

* * *

Запеченные в углях клешни Artemia urmiana показались Даниле очень вкусными. Просто харч богов, только без майонеза. Пока ели клешни, поспел хвост. Тигран нарезал его крупными долями прямо в панцире, использовав нож Роджера. «Кусяры» размером с полтора батона каждый обернул листьями хвоща, росшего внизу у ручья и сунул в угли. Пришлось досыпать песка и добавить дров. Костер полыхнул, взвилась туча искр, жар опалил лица.

– Хорошо горит сухой хвощ! – покачал головой Данила. – Будущий уголь.

– Через миллионы лет, когда уже не будет ни ящеров, ни людей, – задумчиво ответил Тигран.

– Ты рассказывал о рептилоидах, – напомнил Данила. – Остановился на способностях и уме.

– Да, способности … видишь ли, есть способности врожденные, а есть приобретенные. Как правило, первые лучше, если получили развитие. Но часто бывает так, что люди не подозревают о своих способностях. Нет условий. К примеру, ты умеешь писать занимательные истории, то есть писатель. Но ты вырос в бедной семье, у которой нет денег на твое обучение. Не будучи грамотным не будешь писать. Таким образом, твое дарование умрет, даже не родившись. И так в любой области, требующей хотя бы минимального образования. Люди давно это поняли, поэтому все дети учатся в школе, где их «грузят» самыми разнообразными знаниями. Девять десятых этих знаний им никогда не понадобятся, но разнообразие дает выбор.

– А как это происходит у ящеров? – спрашивает девушка.

– С трех до десяти лет все, так сказать, ящерята учатся вместе одним и тем же предметам. Учат жестко, в ход идут даже телесные наказания. Затем начинается специализация, то есть детей распределяют по группам, где учат строго ограниченным предметам. За детьми постоянно наблюдают, чтобы максимально точно выявить будущих воинов, работяг или ученых и инженеров.

– А зеленомордые? – спросил Данила. – Ну, эти изумрудные, которые из высшей касты. Где их учат?

– Нигде. Вход в высшую касту телепатов открыт для всех. Надо лишь стать телепатом.

– Типа любого научат, если он захочет?

– Типа того, но не все хотят.

– Не все хотят в высшую касту? Как это? – удивилась Наташа.

– Все просто. Касты состоят только из специалистов высшей квалификации. Рабочие, инженеры и ученые ценятся очень высоко, у них огромные зарплаты, говоря по нашему. И большие привилегии. И далеко не все из них хотят становится телепатами, то есть править миром рептилоидов.

– Ну, вообще-то, как у нас. Я вот тоже не хочу быть депутатом и уж тем более президентом, – говорит Данила. – Мне и манагером хорошо.

– Кем??? – изумленно спрашивает Тигран, а Наташа осторожно отодвигается подальше, глаза округляются, появляется выражение подозрительности. И Наронгсак как-то искоса смотрит.

– Эй, вы чего? – забеспокоился Данила. – Манагер это исковерканное английское manager, что значит организатор, руководитель и тому подобное.

– Да, верно, – согласился Тигран. – Видимо, переводчику не хватает жаргонных слов.

– А-а, точно! Мы же с переводчиками разговариваем, а я и забыл! – воскликнул Данила. – Кстати, откуда они взялись?

– Ящеры вживляют всем, кого не планируют сожрать, – ответил Наронгсак.

Тигран разворошил палкой угли, костер недовольно плюнул дымом, взлетел клубок золы.

– Мясо готово? – с надеждой спросил Данила.

– Почти, – отвечает Тигран, потянув носом запах. – Еще немного.

– Ну, рассказывай дальше, так легче терпеть.

– Так вот, стать телепатом нелегко, – продолжил Тигран. – Настолько нелегко, что многие даже не пытаются. Их вполне устраивает та жизнь, которой они живут. Тем более, что есть довольно значительная прослойка так называемой низшей касты, представители которой тоже не бедствуют и этому в значительной мере способствует наличие людей, которые вообще ни в какой касте не состоят и используются как рабы и еда. Методика становления телепата основана на шоковой терапии. Кандидата подвергают таким испытаниям, что можно сойти с ума или умереть. Хотя такие случаи довольно редки. Но главное не в этом! Став полноценным телепатом, представителем высшей правящей касты, пользуясь всеми привилегиями аристократа и господина, ты рискуешь самым главным – жизнью. Изумрудный ящер не имеет права на ошибку, расплата за нее только смерть.

– Не понимаю, – затряс головой Данила. – То есть любое ошибочное решение влечет за собой казнь?

– Неисправимо ошибочное, – уточнил Тигран. – Например, новый налог, который вместо увеличения деловой активности снижает ее. Или, скажем, назначение нового министра. Не оправдал возложенных на него надежд, плохо справляется с обязанностями – кирдык!

– Чего-чего? – подозрительно спрашивает Данила, Наташа отодвигается еще дальше, а Наронгсак вовсе смотрит исподлобья.

– Это тюркское слово, означает скорую и позорную смерть! – торопливо поясняет Тигран. – Опять наверно переводчик намутил!

– Ладно, такое толкование подойдет, – кивнул Данила. – То есть ты хочешь сказать, что цивилизация рептилоидов – это одна большая парламентская демократия?

– Именно так. Высшая каста назначает премьера и кабинет министров, причем не обязательно из своих. Можно из низших каст, был бы ящер достойный.

– Логично, – согласился Данила. – Но вот смертная казнь, на мой взгляд, чересчур. Ведь никто не застрахован от ошибок.

– Это верно. Но и цена у ошибок разная. Ящеры, отвечающие за страну и народ, права на ошибку лишены. Если думаешь иначе, тебе не место во власти. Ни в какой!

Данила вздохнул, задумчивый взгляд устремился в ночное небо. Незнакомые созвездия глядели безучастно, два спутника планеты смотрели вниз, один спускался к невидимой ночью линии горизонта, второй только выбирался из-за нее с другой стороны.

– Вот бы у нас так! – мечтательно произносит он. – Не справился с обязанностями министра – кирдык. Не выполнил предвыборных обещаний депутат – кирдык! Чинуша проворовался – кирдык! А то ведь как выборы, так и лезут все подряд. Дураки, сумасшедшие, воры, самовлюбленные артисты, безмозглые спортсмены, продажные журнашлюхи…

– Я прошу прощения – кто такие журнашлюхи? – заинтересованно спрашивает Наронгсак. – На журналах что ли … того?

– Могут и на журналах. Зависит от размера гонорара, – со вздохом ответил Данила. – Если бы у людей было так, как у ящеров! Не было бы войн, голода, победили бы болезни, перестали травить природу … Земля стала бы раем при жизни! Наверное.

* * *

Мясо жаброногих раков оказалось очень питательным. С «голодухи» Данила наелся так, что почувствовал дурноту. Похоже, содержание белка в клешнях и хвостах было повышенным, а жиры и углеводы представлены в минимальном количестве. Избыток белка вреден, Данила где-то читал про это, но совать два пальца в рот и «метать харчи» при Наташе было невозможно. Решил терпеть – не сдохнет же в страшных корчах! Вот так, в мыслях о подвигах, благородных поступках и самоотречении во имя … в общем, во имя и все! – Данила заснул. Переход через пустыню был труден, вся компания дрыхла без задних ног. Тлеющий костер отгонял ночных насекомых и летающих хищников, на вершине валуна было тихо и спокойно. А внизу, в кромешной тьме шла обычная жизнь – кто-то кого-то догонял, убивал, рвал и кушал. Топот лап, шорох крыльев, писк, хруст костей и предсмертный визг сливались в естественный шумовой фон, который убаюкивал и нашептывал, а сытый желудок поддакивал.

Наступившее утро разбудило ярким светом взошедшего солнца. Данила распахнул глаза, словно ребенок после здорового послеобеденного сна, глубокий вздох наполнил грудь прохладным утренним воздухом, искрой летящей мелькнула мысль, даже две – прекрасное утро и как прекрасен этот мир, посмотри … дикий вопль скоротечно умирающей под колесами поезда свиньи разрывает благостную тишину восхода, нечто бесформенное и темное стремительно летит прямо на Данилу. Взбодренные криком рефлексы командуют – пшел вон!!! Прыжки в длину с положения лежа на спине в олимпийскую программу не входят, а жаль! Презрев законы гравитации, а заодно и анатомии, Данила рванул вверх и вбок, словно подброшенный противотанковой миной. Извернувшись в полете, как сорвавшийся с забора котяра, приземляется на четыре кости и стремительно ползет задом наперед. Болезненный удар в копчик сообщает о прибытие в указанный район. Ну, и вообще можно остановиться. Тотчас в то место, где секунду назад лежала его голова лицом к небу, падает нечто жидкое и дурно пахнущее. Будто ведро помоев выплеснули.

Крик повторился, по земле мелькнула тень, порыв ветра вздыбил волосы на макушке. Данила инстинктивно присел, рука поднялась, пальцы сжали воздух – ружья при нем нет! Оно лежит рядом с лужей вонючих экскрементов, а в небе над валуном парит громадный, как самолет, птеродактиль. Данила огляделся – вокруг никого, он совсем один. «Сожрали! – мелькнула мысль. – Пока я спал, всех сожрали летучие ящеры. Подлетали, хватали и утаскивали». Воображение сразу нарисовало картинку, не раз виденную в фильмах – крылатые страшилища бесшумно планируют вниз один за другим и на лету подхватывают загнутыми когтищами спящих людей. Они даже крикнуть не могли, потому что хитрые птеродактили одной лапой сжимали горло. И уносили беспомощные жертвы к вершинам ближайших гор, где у них гнезда и вечно голодные, гнусно орущие и постоянно срущие детеныши. Во как!

Рассудив, что гадить непрерывно птеродактиль не может – если только понос, но это вряд ли! – Данила бросается к ружью. Оно не то что бы чистое, несколько жирных капель все-таки попало, но приклад не заляпан, спусковой крючок чист, ствольная коробка блестит полированной сталью – брать в руки можно. Грозно лязгает затвор, патрон ныряет в ствол, палец ложится на спусковой крючок. Данила опускается на одно колено, вскидывает ружье. Летающий ящер как раз сделал круг и с разворота идет вниз, словно пикирующий бомбардировщик. Данила спокойно ждет, когда крылатая тварь приблизится. Птеродактиль планирует по нисходящей прямой, выпученные глаза горят от предвкушения легкой победы, когтистые лапы подергиваются от нетерпения. Жертва парализована страхом, она неподвижна и беспомощна. Давясь подступающей слюной, ящер вытягивает шею и открывает пасть, полную мелких острых зубов…