Текст книги "Пропащий (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Андрей Юрьевич Ильин
Пропащий

Предисловие

«Королевский Норфолкский полк был сформирован во время реформы британской армии 1881 года. В Первую мировую войну полк вступил в составе Средиземноморских экспедиционных сил под общим командованием генерал-лейтенанта сэра Иэна Гамильтона и принимал участие в Дарданелльской операции на полуострове Галлиполи. 7 августа 1915 года батальоны полка в составе десантной группы высадились в бухте Сувла. После нескольких дней напряженных боев 12 августа 1915 года генерал-лейтенант Гамильтон приказал одному из подразделений батальона 1/5 занять высоту № 60. 267 человек во врем продвижения по лощине вошли в облако тумана. Когда туман вскоре рассеялся, ни живых, ни мертвых норфолкцев обнаружено не было. Генерал-лейтенант Гамильтон так описывал события в донесении военному министру лорду Китченеру: «Батальон 1/5 Норфолкского полка был на правом фланге. Полковник сэр Х. Бичем повел упорный натиск, увлекая за собой лучшую часть батальона. Сражение усиливалось. Но полковник с шестнадцатью офицерами и 250 бойцами продолжил преследование противника. Они углубились в лес и перестали быть видны и слышны. Никто из них не вернулся»[1]1
  the 1/5th. Norfolk were on the right of the line and found themselves for a moment less strongly opposed than the rest of the brigade. Against the yielding forces of the enemy colonel sir h. Beauchamp, a bold, self-confident officer, eagerly pressed forward, followed by the best part of the battalion. The fighting grew hotter, and the ground became more wooded and broken. At this stage many men were wounded, or grew exhausted with thirst. These found their way back to camp during the night. But the colonel, with sixteen officers and 250 men, still kept pushing on, driving the enemy before them… Nothing more was ever seen or heard of any of them. They charged into the forest and were lost to sight or sound. Not one of them ever came back.


[Закрыть].

Тела британских солдат были обнаружены уже после окончания войны. 23 сентября 1919 года офицер, ведавший проблемами захоронений, сообщил в рапорте:

«Тела были разбросаны на площади примерно квадратной мили, на расстоянии не меньше 800 ярдов за передним краем турок. Местный житель, владелец этого участка, сказал нам, что ферма была завалена (дословно «покрыта») разлагающимися телами британских солдат».

С 1915 года рота 1/5 Норфолкского полка считалась пропавшей без вести. Сэр Иэн Гамильтон отмечал странность в самом факте пропажи целого подразделения на поле боя среди белого дня. В 1967 году были рассекречены документы, собранные в 1917–1918 годах специальной комиссией, которая по указанию британского правительства расследовала причины поражения в Дарданелльской операции. В частности упоминалось о странном тумане, который 21 августа 1915 года ослеплял артиллерийских наблюдателей в район бухты Сувла. Были опубликованы свидетельские показания ветеранов из состава новозеландской роты, которая находилась на передовой в районе высоты 60 во время атаки 12 августа 1915 года, в которых сообщалось о необъяснимой связи исчезновения роты Норфолкского полка со странной тучей, в которую она вошла: «В воздухе висели 6 или 8 туч в форме круглых буханок хлеба одинакового размера прямо над высотой 60. Несмотря на легкий ветер, ни расположение туч, ни их форма не менялись. На земле, прямо под этой группой, находилась еще одна неподвижная туча такой же формы. Ее размеры около 800 футов в длину, 200 футов в высоту и 200 в ширину. Эта туча казалась почти твердой структурой. Несколько сотен человек из состава британского полка без колебаний вошли прямо в нее, но ни один из них на высоте 60 не появился и не сражался. Примерно через час туча легко покинула землю, собрав остальные похожие на нее тучи. Рассмотрев внимательно еще раз, мы поняли, что они похожи на горошины в стручке. Как только «земная» туча поднялась, она отправилась в северном направлении, к Болгарии и через три четверти часа пропала из виду». Далее подписи свидетелей.

Есть много предположений, что и как произошло. Несомненно одно – исчезновение двух сотен солдат и офицеров. Британский генерал, человек здравомыслящий, не склонный к фантазиям, изложил в рапорте факты. Наиболее реалистическая версия гласит, что британские солдаты попали в плен и были убиты турками, но Турция и по сей день отрицает факт расправы над англичанами. Любители фантастики и сторонники конспирологических версий уверены в похищении британских солдат инопланетянами. Для опытов, естественно. Вообще, все похищения людей совершаются только для опытов. По самым приблизительным подсчетам, ежедневно в мире без вести пропадает несколько миллионов человек. Опыты, опыты … тупые инопланетяне все никак не разберутся в людях. Бороздят космическое пространство, в иные измерения проникают, как в туалет ходят, а с людьми никак не разберутся! Облом, значит. Причем, у всех инопланетян поголовно, во всех мирах, измерениях и пространствах.

А еще есть предположение, что наш мир есть динамическое голографическое изображение, существующее в рамках собственного резонанса объекта в диапазоне частот от 0 до 13,5 герц. И при выходе резонанса за эти пределы объект меняет внутреннюю структуру и перестает быть видимым для нашего мира. Причем размеры объекта значения не имеют. То есть это может быть судно очень внушительных размеров или пассажирский самолет Boeing 777–200 Malaysia Airlines рейса 370, на борту которого было 239 пассажиров.

Предположений множество, каждый сходит с ума по своему, психиатрические клиники не пустуют, а еще вино-водочные отделы в каждом гастрономе имеются.

Часть 1

Глава 1

Данила идет в приподнятом настроении, по жилам гуляет полстакана коньяка, одурманенный мозг генерирует мысли типа – все хорошо, жизнь удалась, я весь из себя и тому подобное. Словом, мыслит как самонадеянный болван и дурак, который уверен, что черт ему не брат, судьба не злодейка и так будет всегда. Опасное заблуждение, губившее многих и многих до него. И после него погубит многих. Но это потом. А пока жизнь прекрасна, удача так и ластится, успех ласково трется мордашкой об руку и тридцать пять лет от роду это еще не старость.

Порыв холодного ветра швыряет горсть снежинок в лицо, мороз ледяными пальцами на мгновение прищемляют щеки. Данила отворачивается, нос прячется в теплой берлоге шарфа. Счастливое бормотание прекращается, Данила ежится, плечи приподнимаются, лицо до бровей скрывается от колючего дыхания середины января. Внезапно память извлекает из каких-то совсем затхлых уголков строки забытой песни: «Как прекрасен этот мир, посмотри. Как прекрасен этот мир!»

– Так, стоп! – говорит Данила слегка заплетающимся голосом. – Что-то я распрыгался, как заяц по весне. А чем же так хорош этот мир? Первое – из рядового бакалейщика я стал синтомицином … т-пруу!… из эникейщика я стал сисадмином! И пусть теперь Ирка Дрыгина из бухгалтерии попробует бортануть меня, как прошлый раз, когда у нее счета не сошлись и она во всем обвинила меня! Типа программу не так настроил. Второе: клево отметили старый Новый Год. Не то, что новый Новый, когда упоролся, как свинья, облевал под столом туфли Наташки секретарши. Сидел, как примерный, прихлебывал шампусик и больше ни-ни. Ирка совсем по другому на меня смотрела! А какие сиськи у нее! Просто залипаешь с первого зырка, даже моргать не хочется. Офигенная телка! Ради такой можно и на тренажерах покорячиться недельку другую. Она вроде ходит в «Спортлэнд» на третьем этаже торгового центра. Завтра же пойду!

«А что же третье? – задумался Данила. – «Двушка» на третьем этаже есть, спасибо деду за Победу, завещал правнуку героя – то есть мне. С чистой совестью отдам старую хату бывшей, дети с ней остались. Ничего не болит, если не считать головы с похмелюги. Чему нужно вставать стоит, бабла хватает. Думай!» Но думать не получалось. Вернее, придумать третью причину для полного счастья Данила Уголков придумать так и не мог. Он где-то читал, что горя и радости в жизни должно быть пополам. Какой-то умник написал, Достоевский, что ли? А где писал? В смысле, в какой книге-то, у него их штук двадцать, не меньше. Мысль зацепилась за цифру, словно котенок за нитку, принялась тянуть и разматывать невидимый клубок, удивляясь и ужасаясь одновременно – как это возможно вообще, написать столько громадных книг гусиным пером? Да макать в чернильницу – тогда чернилами писали или пастой? – замучаешься, не то что буковки выводить. А ведь еще думать надо, что именно писать. Да еще без ошибок, потому что автопроверки правописания не было! Или уже была? И как меня вообще угораздило прочесть целую книгу, да еще и Достоевского! Наверно, болен был.

Обледенелый тротуар выскальзывает из-под ног, Данила нелепо машет руками, пытаясь удержаться от позорного падения. Вокруг никого, в столь поздний час, да еще и в холод собачий никому не взбредет в голову гулять. Разве что совсем влюбленным или тем же собачникам. Скользкий, как намыленная тарелка, асфальт уложен чуточку под уклон. Данила медленно скользит вниз, растопырив ноги и руки для равновесия. Каждый, кто хоть раз в жизни падал на лед, знает, как это больно. Данила бы стать на карачки да переползти на обочину, где утоптанный снег. Или сесть, но почему-то было стыдно. А изображать начинающего канатоходца не стыдно?

Данила бросает косой взгляд в направлении движения, появляется какое-то темное пятно. «Наверно, чистый асфальт! – радостно подумал Данила. – Там остановлюсь». Ему порядком надоело балансировать на растопыренных ногах и таращиться вниз, будто сторублевка с подошве прилипла. Он даже слегка отталкивается пяткой, что бы скользить быстрее.

До асфальтового островка остались считанные сантиметры, когда Данила еще раз посмотрел на него. Пятно обретает идеально круглую форму и размер крышки канализационного колодца. Только вот самой крышки не было! Вместо добротного куска железа на Данилу смотрел черный глаз бездонной пропасти, из которой пахло отвратительной затхлостью, густыми клубами идет пар с какими-то микроскопическими голубыми искорками, словно там, внизу искрят пучки тоненьких проводов. Воображение тотчас услужливо рисует цветную картинку – кроваво-красные кирпичные стены колодца утыканы невесть откуда взявшимися здесь проводами, торчат оголенные концы, искры сыплются бенгальскими огнями, а внизу, в мрачной глубине тяжело ворочается поток коричнево-зеленых нечистот. Лопаются пузыри на бугристой поверхности, жижа издает булькающие звуки, поверхность шевелится, как восходящее тесто.

Данила сложно ругается нецензурными выражениями, одновременно глядя по сторонам в поисках «за-чо-бы-зацепицца». Хренушки! Ни протянутой руки помощи, ни забора, ни скамейки – даже бордюр долбанный куда-то пропал! Пришлось срочно забыть о возможном позоре и шустро брякнуться на задницу, одновременно упираясь пятками в лед и отталкиваясь руками. Движение замедляется, но продолжается и это обстоятельство сулит полную хрень. Данила изо всех сил сучит ногами, изображая гонщика велосипедиста, однако черная дыра приближается. Облако непроницаемого тумана выбирается из колодца и некая сила неумолимо тянет его внутрь, и лед под задницей вовсе не лед, а какая-то очень скользкая субстанция, только лишь похожая на лед.

Облако странного тумана проглатывает Данилу, черная дыра распахивается, словно беззубая пасть старого крокодила и Данила Уголков с истошным воплем проваливается во тьму. Плотный, как сметана, туман опутывает с головы до ног, не давая пошевелиться, голубые искорки окружают со всех сторон, острая боль пронзает тело насквозь, судорога сводит мышцы и сознание пропадает …

… сознание возвращается, нечто жесткое и колючее давит нос так, что шнобель плющится наподобие свиного пятачка и нет возможности вдохнуть. Раззявленный рот хватает воздух, Данила дышит, как загнанная собака. Придя в себя он ощутил себя каким-то – ну, небрежно сложенным что ли? Наподобие куклы. То есть он лежит в совершенно неестественной позе на боку, выгнутым назад и вывернутыми к заднице руками. А ноги сложены в коленях и прижаты пятками к бедрам. Едва осознав это, Данила испытал сильнейшую боль во всем теле – ноют растянутые мышцы, болит спина, вывернутая шея отстреливается болезненными уколами в основание черепа. Даже челюсть сдвинута, отчего изо рта тянутся слюни и вываливается язык. Не в силах более сдерживаться Данила издает громкий стон и пытается вывернуться. Удается только просунуть голову в какую-то дыру. Края больно дерут кожу, защемляют уши и давят горло. Глаза залеплены чем-то мягким и дурно пахнущим, открыть не удается. «Блин, так я ж в г…вно упал! – вспомнил он неспешный поток коричневой жижи на дне колодца. – Меня оттуда достали и куда-то несут что ли?» Он вдруг понял, что находится внутри какой-то сетки, сплетенной из грубой веревки. Поэтому и положение тела такое, и режет везде!

– Чо за фигня такая!? – забубнил Данила, напрягая сдавленное горло. – Совсем ох…ли полицаи!

Забрали в полицию, потому что пьяный … откуда пьяный-то? Да выпил-то чуть-чуть, совсем ничего, для запаха. И шел нормально, не шатался, не орал песен и вообще, причем тут сетка!?

Наконец удалось освободить одну руку. Кое-как, матерясь и плюясь, очищает глаза. Острая вонь вызывает спазм, тошнота едва не выворачивает наизнанку. Данила открывает глаза, оглядывается … и застывает с открытым ртом. То, что он видит, совсем не похоже на полицейский участок. Оно совсем ни на что не похоже! Огромное помещение с полукруглым потолком. Похоже на цех или вокзал, только вот ни поездов, ни станков здесь нет. Зато есть монорельс на потолке, по которому неспешно движутся сетки с людьми. Данила не поверил своим глазам – какие люди, какие сетки!? Этого не может быть, фантасмагория какая-то. Люди набиты в сетки по несколько штук – они буквально спрессованы, как пойманные рыбы. Кто-то громко стонет, другой ругается на чем свет стоит, третий просто орет и визжит. От разнообразных воплей и стонов в помещении стоит шум и гам, заглушающие все остальные звуки. Сетки с людьми плывут по воздуху, наполненным запахом страха, ужаса и свежих фекалий. Данила проследил глазами – сетки выныривают из какой-то темной камеры. Видимо, там людей упаковывают, словно кур в ящики и отправляют дальше. Сетки подвешены за крюки прочными тросами, которые прикреплены к тележками. По бокам крутятся два громадных колеса, приводящих в движение всю конструкцию. Колеса просто необыкновенных размеров, более шести метров в диаметре на глазок и очень широкие. Присмотревшись, Данила видит внутри колес какое-то движение – это люди! Как белки, они бегут внутри колеса по двое в ряд, равномерно двигая руками и ногами. В движениях чувствуется слаженность и определенный ритм, как будто люди выполняют не тяжкую работу, а делают гимнастические упражнения для укрепления икроножным мышц. Данила невольно отметил, что трущиеся части колес хорошо смазаны, движутся плавно, без рывков и не скрипят. Хотя в таком шуме что можно услышать?

Сети перемещаются в одном направлении. Данила тянет шею, насколько это возможно в сетке, обдирая кожу на лице и едва не срывая уши. Впереди показывается полукруглая площадка, на которую сетки опускают. Запорные устройства размыкают клыки, сетки раскрываются, люди вываливаются на площадку, которая очень напоминает разделочный стол – блестящая металлическая поверхность отполирована множеством тел, по бокам видны желобки для стока жидкости, края загнуты вверх, чтобы ничего не сваливалось. Вдоль стола через равные промежутки установлены какие-то столбы, из которых торчат механические трехпалые клешни. Или руки с тремя пальцами, но без ладоней. Эти клешни-руки ловко сдирают одежду и обувь. Тела кладутся на стол, конечности вытягиваются вдоль туловища. Следующая пара рук аккуратно приподнимает тело и пеленает прозрачной лентой, но не сплошняком, а через равные промежутки, так что бы поверхность тела осталась открытой. Но это только тех, кто лежал спокойно. Других пеленали по полной программе, как младенцев, оставляя открытым лицо. Третья пара рук перекладывает упакованное тело на ленту транспортера. Что дальше, Данила не видел, как ни старался. Зато усек, что при раскрытии сетки люди вываливаются на стол как попало и многие очень чувствительно бьются головами и другими частями тела. Трупам все равно – были и мертвые, иначе как объяснить полную неподвижность и неестественные позы! – а вот живым приходится очень не сладко. Если, конечно, сладким можно назвать переломы рук и ног без наркоза. Но некоторым удавалось остаться целыми.

Данила забарахтался, словно только что выловленный карась в садке, стараясь принять позу эмбриона ногами вниз. Получилось не очень, главным образом из-за того, что ноги стали враскоряку, а зад оттопырился. Это означало, что при открытии сетки он брякнется на ж…пу и очень больно. Потрепыхавшись немного Данила понял, что все зря и надо готовиться к жесткой – а лучше очень жесткой! – посадке. Так и произошло. Через считанные секунды внизу появляется сияющий полированным металлом стол, сетка раскрывается, Данила летит вниз стремительной какашкой в позе лотоса. Удар хорош! Аж стол загудел. Боль пронзила седалище, но радость екнула в груди – яйца не отшиб!

Не дожидаясь, пока манипуляторы уложат на стол, укладывается сам и вытягивает руки ноги по швам. Удирать со стола не стал. Что-то подсказывало, что ничего хорошего из этого не получится, а вот головы можно лишится одним щелчком железного пальца манипулятора. Механические руки подхватывают, укладывают и обматывают. Прозрачная лента вдобавок оказалось еще и липкой, как скоч. Или скотч? Всегда путал виски с липучкой.

Вытянув шею, словно любопытный гусак, Данила смотрит вперед. Лента транспортера ныряет в какую-то трубу, а за ней разделяется натрое. «То ест в трубе происходит некое разделение, – понял Данила. – Интересно, по каким признакам? Получается, впереди не труба, а некий прибор вроде томографа. Но что же там проверяют?» Труба надвигается, словно беззубая акула с разинутой пастью. Внутри темно, только по внутренней поверхности трубы суматошно мечутся бледные пятна фиолетового и желтого цветов, появляется голубоватое свечение, сменяется ядовито-зеленым. Данила получает ощутимый удар в бок, тело переворачивается несколько раз и вот он уже несется вниз с нарастающей скоростью. Кажется, что вот-вот вывалится из трубы прямо в пропасть … наклон трубы резко уменьшается, движение замедляется, впереди появляется пятно бледного света. Данила едет ногами вперед, он поднимает голову, насколько возможно, пытаясь увидеть к чему приближается. Может, там опять металлический стол, как в мясном отделе гастронома и какие нибудь ящеры в окровавленных фартуках разделывают тела на части.

Труба обрывается, Данила падает на ленту транспортера. Повертев головой, видит, что ни спереди, ни сзади никого нет. Он в помещении типа складского ангара, тускло горят потолочные фонари. Серые стены вроде как из бетона, пятна зеленой плесени наползают друг на друга. Воздух насыщен влагой, густой запах тухлой капусты выворачивает наизнанку желудок и заставляет слезиться глаза. Тишину нарушает только шуршание резиновой ленты, да едва слышное повизгивание роликов транспортера. Некоторое время Данила плывет в вонючей пустоте, затем лента обрывается и Данила падает на что-то мягкое и невыносимо пахнущее разлагающимся мясом. Сквозь приглушенный шум работающего механизма доносятся осторожные, будто бы крадущиеся шаги. Данила в ужасе – маньяк подкрадывается с окровавленным кухонным ножом подбирается, кто ж еще? – поворачивает голову.

Сгорбленный человек в замасленном комбинезоне идет к нему. Шаркающая походка, торчащие в стороны клочья седых волос подсказывают, что это – старик? Нет, это наркоша со стажем! Лицо скрыто под круглыми мотоциклетными очками, нижняя часть лица прячется под грязной тряпкой, обмотанной несколько раз вокруг головы. Данила содрогнулся всем телом, от страха похолодели конечности, сердце прыгнуло и провалилось в пропасть. Грязная пятерня сжимает громадный шприц! Данила никогда в жизни не видел таких огромных. Наверно, такие предназначены для выкачивания крови. Или высасывания головного мозга. Сунет в нос и высосет! Страх сковывает мышцы и паника туманит разум, но соображать Данила не перестал. Слезы текут ручьем, вонища забивает дыхание. Урод приближается. Данила бьет обеими ногами на уровне коленей. Наркоман явно не ожидал такого финта, ноги подламываются, урод в очках падает на пол, как подкошенный. Извиваясь червяком, Данила подбирается ближе, намереваясь добить ударом в переносицу. Но неизвестный словно ванька-встанька поднимается и поспешно отступает на шаг. Шприц по прежнему держит в руке. Данила трясет головой, избавляясь от слез. Мгновенно обострившееся зрение показало, что наркоман щупл и невысок, а гигантский шприц не так уж велик. И вообще, это не шприц, а какое-то приспособление вроде как клеймо ставить. Вона, расширение на конце!

Данила грозно – как ему кажется! – мычит заклеенным ртом, пучит глаза и делает некие угрожающие движения ногами. Тоже склеенными липкой лентой. Нарик пренебрежительно машет рукой, пожимает плечами и выставляет левую руку ладонью вперед. Типа, я пришел с миром, все хорошо, люди братья. Данила мычит опять, меня тональность и продолжительность отдельных мыканий. Что в приблизительном переводе на человеческий язык означает – пошел на х…! Наркоша хмыкает, примирительно поднимает руки и делает вид, что поворачивается … неуловимо быстрым движением хватает за связанные ноги и резко поворачивает. Данила утыкается лицом в вонючий – матрас, что ли? – рука с силой давит, становится невозможно дышать. Острая боль от укола пронзает шею чуть ниже головы, сознание затуманивается. Последнее, что остается в памяти Данилы – его переворачивают лицом вверх, легкие наполняются воздухом, в поле зрения появляется закутанная тряпьем физиономия в круглых мотоциклетных очках с пучками седых волос по краям.

* * *

Первое, что ощутил Данила после пробуждения, это свобода. Руки и ноги не связаны гадкой липучкой, рот не заклеен. А еще он укрыт куском ткани и она не воняет. Сквозь опущенные веки пробивается слабый свет, легкий ветерок обдувает лицо, мягко и уютно. «Я в больнице? – подумал Данила. – Какой? И с чего вдруг я окажусь в больнице, да еще … блин, я голый!» Он вспомнил все, произошедшее с ним. И колодец, и странный пар, окутавший его с головы до ног. Сетка, в которой оказался, незнакомые люди в таких же сетках, какой-то транспортер с механическими руками. И наркоман в очках, похожий на сумасшедшего ученого. «Так, я провалился в какой-то колодец, – начал вспоминать Данила. – Воняло, искры сыпались, я отключился и у меня начались глюки. Теперь я в больнице, грязную одежду сняли, я лежу на кровати. Надо открыть глаза, осмотреться и все станет ясно».

Осторожно приоткрывает один глаз, затем второй – над ним небо! Только какое-то странное. Не голубое, слегка припорошенное облаками или затянутое тучами. Это небо имеет рыжий оттенок, будто подсвеченное гигантскими кострами. Скосив глаза Данила видит краешек солнца, высунувшийся из-за края стены – какой еще стены!? – и «краешек» этот разбрасывает языки пламени! Может, это и не солнце вовсе, а пожар? Забыв об осторожности Данила рывком садится, выставив руку для опоры, но рука проваливается и он падает на холодный каменный пол. Кусок ткани, служивший покрывалом, сваливается на голову, Данила путается в складках, нелепо размахивая руками. Жесткий камень чувствительно морозит зад, что-то мелкое и острое впивается в кожу.

Данила злобно срывает покрывало, вскакивает и … застывает с перекошенным лицом и выпученными глазами. Расстилающийся вокруг него пейзаж настолько не похож на все виденное ранее, что Данила лишается возможности мыслить и действовать. Только глаза вращаются, как у испуганного хамелеона. Он стоит на плоской крыше какого-то здания, окаймленной невысокой, чуть выше пояса, оградой, сложенной из аккуратно обтесанных прямоугольных камней. Над головой синее небо, покрытое гигантскими оранжевыми пятнами, будто краску разлили. Солнечный диск навис над горизонтом, словно жерло вулкана, изливая во все стороны потоки желтого и багрового пламени. «Такого солнца не должно быть! – мелькнула мысль у Данилы. – Это фантасмагория какая-то! Так рисовали солнце на средневековых свитках». Вокруг никого, он один стоит на чертовой крыше возле грубо сколоченной деревянной койки, застеленной шкурами. Возле ног лежит скомканное покрывало, какое-то серое и заношенное, словно старушечий платок. Данила несколько раз делает глубокий вдох-выдох, пытаясь успокоиться и сразу чувствует неприятный запах тухлого мяса.

– Откуда здесь такая вонь? – морщится Данила. – Вроде разлагающихся трупов нет. Или есть? Там, за стеной!

Он делает шаг и … замирает на месте. Что-то странное творится вокруг, это небо в рыжих пятнах, это пылающее солнце. И крыша непонятного здания, на которой он стоит. Всмотревшись, Данила замечает, что пол выстлан такими же обтесанными камнями, как и ограда. «Это не крыша! – понял он. – Это пол башни. Огромной башни, на вершине которой он находится. А там, за каменной оградой, что-то неведомое!» Сердце начинает биться так, будто собралось проломить грудную клетку. Заломило в висках, задрожали ноги. Данила забыл, что он абсолютно гол, что в руках даже палки нет. Медленно, словно боясь провалиться или упасть, он идет вперед. Край башни приближается. Данила подходит к краю. Увиденное настолько ошеломляет, что приходится опереться обеими руками о край каменной ограды. Он действительно стоит на краю башни. В обе стороны тянутся стены. Ниже башни на два три метра, ширина позволяет свободно разойтись двум людям.

– Я в крепости! – шепелявит Данила перехваченным горлом. – Я в какой-то чертовой крепости!!! Может, меня в Китай занесло, на стену ихнюю, китайскую? Да это хрень полная! – говорит он, еще раз оглядываясь. – А чё внизу?

До «внизу» было двенадцать этажей обычного городского дома. Сквозь блеклый туман видны заросли густой травы, в которой выделяются какие-то странные растения высотой полтора два метра с закрученными ветвями и толстыми бледно-зелеными стеблями. Трава очень густая и зеленая. Всмотревшись, Данила понял, что это мох. Только гигантский, никогда не встречающийся в наших лесах. Это не мох а мохище какой-то, в нем утонуть можно. Зеленые языки кое-где залезли на стену, некоторые забрались аж до середины. Мох на стене коротенький, слабенький и бледновато серый. Видно, на камне жить не здорово. Дальше из зеленого ковра растений торчат столбы. Белесые, покрытые не то чешуей, не то шерстью. На глаз высотой метров шесть, в обхвате полтора два метра. Вершины покатые, нет ни ветвей, ни крон. Будто толстые пальцы подземного великана торчат!

Метрах в ста от стены земля полностью скрыта серым туманом. Выглядывают темные вершины то ли холмов, то ли огромных густых деревьев. Воздух насыщен влагой, пахнет болотом и затхлостью.

– Это не Китай! – потрясенно бормочет Данила. – Это хрен знает что. А еще я голый на чертовой башне и вокруг никого нет. Где я вообще, а!?

Царящую вокруг тишину прерывает басовитое гудение, словно тронули струну контрабаса. Или шмель размером с кошку рядом пролетает. Гудение исходит из-за стены и оно усиливается. Данилу становится не по себе. Что или кто может так гудеть? Летающий трансформатор? Гудение усиливается, переходит в гул. Данила в растерянности отходит назад и по чисто мужской привычке прикрывает «причинное» место ладонями, что довольно глупо в этой ситуации. Из-за гребня стены появляется огромное, величиной с откормленную собаку крылатое чудовище, покрытой блестящей броней. Прозрачные «стрекозиные» крылья вибрируют, удерживая тварь в восходящих потоках воздуха. Летучая гадина смотрит на Данилу немигающими выпуклыми глазищами. Продолговатая голова крепится короткой шеей к выпуклой груди, далее идет брюшина. Шесть когтистых лап хищно вытянуты вдоль выпуклого брюха, которое насквозь просвечивается солнечным светом. Внутри какое-то движение, будто веревки извиваются в жидком киселе. Тварь придвинулась, до морды можно рукой дотронуться, вытянутый хобот почти касается груди Данила. Он вдруг сообразил, что это не хобот, а жало, которым тварь может проткнуть его насквозь.

– И выпить всю кровь, – потрясенно шепчет он. – Бл … а-а-а-а!

С диким криком, срывая голосовые связки Данила бежит изо всех сил прочь. Прятаться негде, вершина башни плоская, никакого укрытия нет. Если не считать койки. В принципе, ей можно отмахиваться, но надобно иметь мышцы, мощь! Ни того, ни другого у Данилы не было. Интеллигентный мужчина не держит в руках ничего тяжелее карандаша, иконки на телефоне пальчиком тычет, а расстегивание молнии на брюках считает резким и мужественным движением. Ужас черной волной накрывает Данилу, вязкая трясина паники проглатывает, страх забивает дыхание и слух. Не соображая, просто руководствуясь древним инстинктом выживания, унаследованным от далеких четвероногих предков, он бросается под лежак в спасительную темноту, как мышка в норку.

В центре пола откидывается крышка, которую Данила сразу не заметил, появляется тот самый наркоман в мотоциклетных очках. В руках нечто круглое и блестящее, вроде тарелки. Не размахиваясь наркоман швыряет «тарелку» ребром. Стремительно вращающийся диск врезается точно в середину туловища летающей твари, где грудная клетка соединяется с брюхом. Это самое тонкое место на туловище и вращающийся диск рассекает его без труда. Тварь тотчас падает, из перерубленной туши выливается густая мутная жидкость. Крылья некоторое время продолжают биться об камень. Тварь вздрагивает несколько раз, лапы подергиваются. Агония длится несколько мгновений, чудовище окончательно погибает.

Данила сидит на полу широко расставив ноги, глаза вытаращены, рот открыт, на макушке вызревает огромная шишка. Он пытался нырнуть под койку, но впопыхах не рассчитал и врезался головой в перекладину. От удара тяжелый лежак перевернулся, а Данила впал в состояние, близкое к коме. Тупо смотрит, как странный наркоман неторопливо идет за диском, подбирает и тщательно вытирает тряпкой. Затем прячет в сумку из жесткой кожи на поясе. Подходит, садится на корточки.

– Извини, парень, это моя вина, – говорит он. – Надо было не оставлять тебя одного здесь. Но кто ж знал, что комар сумеет подняться так высоко!

– Это к-комар!? – заикаясь и вздрагивая спрашивает Данила писклявым голоском. – А ты кто?

– Так, комарик! Встречаются и крупнее. А я здесь живу. Меня Петр зовут, – отвечает неизвестный и по голосу понятно, что он вовсе не наркоман. – Ночью дождик был, с утреца солнышко пригрело, козявки и повылазили. Ты как, идти можешь?

– Вроде да, – неуверенно ответил Данила. – Я тут койку сдвинул.

– Ничего, она крепкая, – махнул рукой Петр. – Укутайся в покрывало, негоже мудями-то трясти. Идем!

Петр крепко берет под руку Данилу и ведет его вниз по лесенке, приговаривая:

– Сейчас ты ополоснешься горячей водичкой, отвару горячего с медом выпьешь, тебе и полегчает.

– Где я? – спрашивает Данила.

– Все узнаешь, все!

* * *

Окончательно Данила пришел в себя спустя полчаса. Он искупался в громадной бочке с горячей водой, переоделся в холщовую рубаху и штаны, напился травяного отвара, по горькому вкусу и запаху напоминающего полынь и съел кусок пропахшего дымом жареного мяса. Без хлеба и кетчупа, тем не менее удивительно нежного и вкусного. Чуть не подавился от жадности.