Текст книги "Хозяин Леса. История большой любви и маленькой лжи (СИ)"

Автор книги: Андрей Ренсков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

–Подходи сюда. Это же ты хотел встретиться за лыжной базой. Тогда почему я должна бегать за тобой?

На пару секунд мне показалось, что сейчас он бросит трубку. Но нет, сдержался. Умный козёл.

–Ладно, сейчас подойду.

–Жду, – ответила я, полная решимости ждать хоть месяц. Ну а что, в самом деле: сигареты есть, полпачки, зажигалка тоже. Чем ещё можно заняться, чтобы скоротать время?

–Жил на свете козёл, настоящий козёл

Вот с такой бородой! Бе-Бе-Бе-Бе!!!

Вот так я пела, ковыряясь в настройках телефона, а голуби на асфальте вежливо слушали. В голове промелькнул почти забытый обрывок утреннего сна: как я встаю с колен, отряхиваю ладони, нетронутые огнём и, вдохнув запах гари, улыбаюсь сама себе. Промелькнул, и тут же исчез.

Герой моей песни появился минут через десять. Я заметила его высокую, худощавую фигуру издалека. При всём моём сложном отношении к этому человеку, должна отметить один факт. Никогда в жизни не видела мужчины, которому так шли бы классические джинсы. И джинсовые рубашки. И, что уж там – любые рубашки вообще.

О чём ты вообще думаешь, одёрнула я себя.

Ну, как о чём? О его рубашках, туго обтягивающих поджарое тело. О длинных жилистых ногах с плоскими, будто стоптанными ступнями. О лёгкой сутулости, присущей многим высоким людям. Об острых скулах и жёстком чёрном ёжике волос, пахнущих сухой травой и орехом.

–Привет, – сказала я, глядя на него снизу вверх. Максим сдвинулся левее и закрыл собой солнце. Получилось, что я, сидящая на бордюре, оказалась в его тени. Сильные руки мягко взяли меня за плечи и потянули вверх.

–Чем от тебя пахнет? – спросил он задумчиво.

–Это называется женский пот, – зло выплюнула я. – Дезодорант "Скоро лето". Не нюхал ни разу, что ли? Если бы ты не опоздал...

–Лиса, ну хватит, может, а? – попросил он. – Самой не надоело? Я духи твои имею в виду.

–Диор какой-то. Не помню. Отец маме дарил, давно ещё... Макс, не трогай меня, пожалуйста.

Он, подумав пару секунд, отступил назад.

–Почему вчера можно было трогать, а сегодня – нельзя?

–А ещё взрослый мужик, – покачала я головой.

Максим что-то прошептал и отвернулся, нервно почёсывая заросший чёрным подбородок. Слишком уж заросший, насколько я его знаю. Наверное, и, правда, развёлся – пятна на джинсах, нет нижней пуговицы на рубашке. Из-под ремня виден кусочек молочно-белого живота, поросшего жёсткими тёмными волосами. Раньше такого он себе не позволял. Странно – почему я вчера не обратила на эти мелочи никакого внимания?

–Марина, я устал уже от твоих загадочных поступков! Скажи мне нормально, пожалуйста, и я услышу, на слух не жалуюсь! Что это было?

Он широко развёл руки, словно вызывал на драку – давай, выходи!

–Мне отношения нужны, – сказала я, пытаясь застегнуть молнию сумочки, зажевавшую дермантин. Получалось плохо – молния шла туго, рывками. – А у нас с тобой был только секс. Всегда, и вчера тоже.

–Да? А я думал, что тебя всё устраивает.

–Потому, что я всё время молчала? Ты вспомни: когда ты мне что-то приятное сделал? Подарок, например?

–Какой ещё подарок?

С этими словами бывший офицер и кмс по боевому самбо от души пнул бордюр ногой, вымещая на нём рождающуюся ярость. Мамочки, подумала я. Пора сваливать, не то сейчас он меня прибьёт, оттащит за ноги в парк и где-нибудь там прикопает.

–Обыкновенный, – сказала я. – Что дарят маленьким девочкам?

–Куклы, – ощерился он. Жёсткий ёжик волос поднялся, как шерсть на волчьем загривке. – Куклу, что ли хотела?

–После того, что ты со мной сделал? – нервно пошутила я, думая, куда можно дать дёру. – Розочку чахлую. Серёжки самые дешёвые. В знак внимания. Просто, потому, что я девочка, а девочки любят внимание.

Тут я увидела, как его тёмные глаза становятся чёрными. Полностью, включая даже белки. Мне показалось, чернота уже не помещается в них, хлещет наружу, течёт по щекам, словно уголь, растворённый в слезах.

–Господи, Макс! – отчаянно закричала я, и, кажется, добилась своего: темнота в его глазах дрогнула и начала рассеиваться. – Возьми себя в руки!

Он вздрогнул, прислушиваясь к чему-то внутри себя, и уронил руки. Они немного покачались, будто часовые маятники и остановились. Из-за угла появилась троица увлечённо обсуждающих что-то студентов. Увидев нас, они замолчали и, ускорив шаг, прошли мимо.

–Присядь, присядь... – Я давила его вниз всем весом, но с таким же успехом могла повиснуть на железобетонном столбе. – Ну, пожалуйста...

Макс, опустившись на бордюр, согнулся, закряхтел и начал массировать лицо ладонями. Даже не массировать – мять, как тесто. Особенно сильно давил пальцами на глаза, словно пытался вдавить их в череп.

–Ты не вставай пока... Голова закружится. Я пойду...

Он хотел схватить за руку, но промахнулся, уцепившись за ремешок.

–Я тебя провожу.

–Не надо, Макс, – вполголоса сказала я, аккуратно расцепляя его пальцы. К нам приближалась группа радостно щебечущих вьетнамцев. Макс, кажется, тоже услышал их: встряхнул головой и отпустил сумку.

–Всё холосё? – спросил один из вьетнамцев, наверное, самый вежливый. На голове у него красовалась огромная синяя шапка, в совокупности с ростом делающая его поразительно похожим на смурфика. – Помочь н-надо?

–Нет, – сказала я, стараясь не рассмеяться. – Спасибо. Не н-надо...

Макс поднялся с бордюра, и вяло отряхивал джинсы. На мой взгляд, никакой грязи на них не было, но что видели его глаза, покрытые сеткой лопнувших сосудов, знал только Бог.

–Тебе надо в больницу... Посмотри на свои глаза. Это всё из-за контузии, наверное.

–Просто давление скакнуло. У меня таблетки есть... Там, в машине.

–Тогда, давай я тебя провожу, до машины.

–Я боевой офицер! – усмехнулся он. Его ощутимо пошатывало. – Это я тебя провожу. Чтобы никто в парке к тебе не пристал. Ручку извольте...

–Макс... Ну зачем это?

–Мне до утра так стоять? – Он приподнял локоть, ожидая моей ручки. Я, обречённо вздохнув, изволила. И мы двинулись прогулочным шагом по направлению к зарослям сирени, начавшей опасливо, с оглядкой, цвести. От неё к стоянке вела узкая асфальтовая дорожка.

Лёгкий запах маленьких цветков слегка перебивал аромат, струящийся от Макса. У меня сложилось ощущение, что после нашей встречи он так и не сходил в душ. Потому, что уснул в обнимку с бутылкой виски.

–Ты до сих пор боишься, что нас увидят?

–Привычка, наверное... Ещё со школы.

–А сейчас-то чего бояться?

–Я и говорю – привычка. Ты что, думаешь, я после выпускного всем хвалиться побежала, что с тобой спала?

–И что, до сих пор никто не знает? – заинтересовался он. – Что, даже Селиванова? Она же твоя лучшая подруга!

–А чем гордиться-то? – огрызнулась я. – Вы, Максим Павлович, не Джонни Депп. Что было, то было – зачем об этом кому-то знать?

–Да ты конспиратор, – похвалил он.

–Я умная просто...

–А какие у тебя ещё положительные черты?

Господи, да где уже эта машина с таблетками?

–Я готовлю хорошо, Максим Павлович. Я целеустремлённая: разобьюсь в лепёшку и других разобью, чтоб на пути не стояли. Потому, что я злая. Это моя последняя хорошая черта. Остальные плохие.

–Да и этого за глаза, – задумчиво произнёс он. А потом, должно быть, передышав распускающейся сиренью, заявил: – Выходи за меня замуж, а?

Я вздрогнула. Это был не жаркий трепет бьющегося в истоме сердечка, а резкий и больной укол адреналина. Мы как раз выходили из кустов на поляну, где начиналась долгожданная дорожка. И мне показалось, что на другом краю поляны стоит вылинявший под апрельским солнышком, но всё ещё узнаваемый, призрак из утреннего сна.

"Когда мы поженимся, у тебя не останется вообще ничего. Ни отца. Ни матери. Ни воспоминаний. Ничего. Всё твоё станет моим".

От воспоминания о ледяной воде у меня сбилось дыхание. Моргнув, я снова посмотрела на призрака. Он исчез. Вместо него появился покосившийся фонарный столб, отбрасывающий изломанную тень.

–Что, неожиданно? – Макс истолковал мой мимолётный испуг, как обычно, в свою пользу. – На самом деле я очень долго размышлял, Лиса. С тобой было хорошо, спокойно. Я ещё вчера хотел тебе сказать. Но не успел.

–Ваше предложение мне льстит, Максим Павлович, – аккуратно переступив лужу, ответила я. – Тем более что оно не первое. Помните выпускную ночь? Так в чём разница?

–Помню, – кивнул Макс и, пожевав губы, объяснил. – Тогда я хотел, чтобы ты испугалась и ушла. Сейчас хочу, чтобы вернулась. Вот и вся разница. А Суку надо было давно выгнать. Будешь постарше – поймёшь...

Сукой, с заглавной буквы, Макс звал свою жену Свету. Наверное, было за что. Интересная, наверное, женщина. Жаль, не довелось пообщаться.

С поляны донёсся странный звук: как будто кто-то громко чихнул. Мы, не сговариваясь, повернули головы налево. Там месили грязь футболисты – судя по перекошенным лицам, из последних сил. Я увидела скрюченное тело в когда-то белой футболке, распростёртое в грязи.

Бедненький, подумала я. Хоть бы выжил.

–Ну, так что? – Максим попытался, обняв за плечи, притянуть меня к себе. Я, упёршись локтями в его грудь, старалась этому помешать. Скорее всего, со стороны это выглядело каким-то экзотическим видом единоборств, вроде борьбы на поясах, и вообще чем угодно – кроме объятий влюблённых. Моя голова моталась, как у игрушечной собачки, которую крепят на панель в машине. Вперёд. Назад. Вперёд. Назад.

–Отпустите меня, пожалуйста. Я никуда не убегу.

Макс послушался. Я нащупала в сумке зеркальце. Увиденное воодушевило меня: ожидала гораздо худшего.

–Вы, Максим Павлович, слишком много просите и ничего не предлагаете. Я вам буду щи варить, носки стирать, принимать в себя вашу сперму, никогда не жаловаться – я же сильная... А что получаю я?

Максим долго, не моргая, смотрел мне в глаза, а потом недобро усмехнулся и начал загибать пальцы:

–Моё уважение. Любовь. Верность. Мало, что ли?

–Мало, – ответила я и, воспользовавшись предлогом вернуть зеркальце в сумку, отвернулась: неприятно смотреть в красные злые глаза, направленные в упор. – Я, может, этого всего хочу, но не так. И не от вас.

Если бы на моём месте стоял мужик, уверена, сейчас он уже корчился бы в грязи со сломанным носом. Но, так как перед ним стояла я, Макс сделал то, что на его месте сделал бы настоящий мужчина. Он растерялся.

–Понятно, – выдавил он из себя. – Насильно мил не будешь.

–Пойдёмте уже, пожалуйста, к машине, мне на вас смотреть больно. Вам таблетки надо выпить, упадёте же сейчас.

К моему удивлению, преодолеть его вялое сопротивление не составило труда. Теперь уже я вела его к стоянке, поддерживая за локоть. Где-то минуту он просто молчал, уставившись под ноги: переваривал.

Его белый "Ланос" приветственно зарычал нам, заведённый с автопуска. Охранник в синей рубашке с чёрными накладными карманами, махнул Максу, и красно-белый шлагбаум взмыл вверх.

–Насчёт похода, – сказал Макс, рассеянно перебирая ключи.

–Макс, я тебя прошу – даже не начинай.

Он скорбно покачал головой: видишь, мол, как мне грустно, но как преодолеть силу обстоятельств?

–Я не могу тебя вписать задним числом. Люди, которые сидят в комиссии, будут всё проверять. Маршрутная книжка, фотоотчёт... Если тебе так нужна эта "двойка", придётся идти с нами. Будешь моим помощником.

Осторожно – тихо простучало сердце. Охотник вернулся. Да он никуда и не уходил, просто нацепил скоморошью маску старого контуженого козла, жалкого и безопасного. И плясал вокруг лисы в этой маске, и песни пел, да так сладко, что лиса почти поверила. Стоит дать слабину, мигом очутишься на полу его машины, вся в крови и прилипших листьях. Мёртвая.

–Палыч, ты едешь? – высунулся из будки охранник.

–Сейчас, прогреется, – равнодушно ответил Макс, даже не взглянув в его сторону. Не отвлекайте охотника, подумала я. Лиса почти попалась.

–Так май скоро... Чего её греть? – удивился секьюрити, но не удостоенный ответом, снова исчез за прозрачной дверью.

–Марина, я долго буду ждать твоего решения?

–Я с вами, если ты обещаешь не приставать, – наконец ответила я. Прозвучало это весьма жалко.

–А я что – пристаю? Это же тебе стало скучно...

Макс спокойно смотрел на меня, прекрасно зная, о чём я думаю.

–Этого больше не повторится, – ответила я, улыбаясь самой доброй из своих улыбок. – Никогда.

–Почему нет?

Господи, ну помоги ты мне, хотя бы раз в жизни!

–Потому, что...

Какая-то мысль шевельнулась на дне мозга и затихла. Но я всё же нашла силы потянуться вслед за ней, как за первыми судорогами приближающегося оргазма, не давая погаснуть. И когда сбережённая мысль раскрылась и взорвалась яркой вспышкой, я чуть не заорала: да, да, да! Конечно!

–Потому, что у меня есть парень...

–Чего???

–У меня что, парня быть не может?

Пока Макс соображал, каким образом надёжно спутанная лиса смогла удрать, махнув на прощание рыжим хвостом, я нащупала стойку шлагбаума: напряжение ушло, и ноги, расслабившись, поплыли.

–Ну, допустим, это многое объясняет. Только я всё равно не пойму: а что тогда произошло вчера?

–А вот про вчера ему вообще знать не обязательно, – невинно ответила я. Максим почесал свой ёжик. На висках блеснули два седых волоска, ранее мною не замеченных.

–А он кто? Как его хоть зовут-то?

Да сама не знаю, чуть не ответила я.

–А какая разница? Вас что – познакомить, что ли? Чтобы ты нас благословил? Ты мне не папа, вообще-то...

–И давно ты его завела, этого парня?

–Давно. И не завела, а познакомилась – он же не собака.

–Как, говоришь, его зовут?

Этот разговор надо сворачивать как можно скорее, поняла я. И делать ноги. Сейчас Макс раскачает меня наводящими вопросами, поймает на противоречиях, и поймёт, что вся эта история – фуфло.

–Это, что, допрос, что ли?

–Ну, почему – допрос? – неторопливо произнёс Максим, наблюдая за тем, как я вытираю с губ остатки помады. – Может, я его знаю? Он ведь из наших, так? Туризмом занимается?

–Почему? – не поняла я, роняя скомканную салфетку на асфальт.

–Я тут недавно вспоминал, как ты рассказывала, что любишь лес. – В кровавых глазах Макса плясали бешеные черти. – У вас должно быть что-то общее. Скажи, что он туризмом занимается, и я отстану.

–Ладно, ты угадал, – сказала я мёртвым голосом, чувствуя, как ступаю на тонкий, ненадёжный лёд.

–Я знал! – заявил довольный Макс и тут же нарушил обещание, данное секунду назад: – Он где занимается?

–У Колесникова, – назвала я наобум смутно знакомую фамилию.

–О! Многоборец? И как же вы познакомились?

–Через Интернет! Через группу "В Контакте"! – заорала я так, что охранник озабоченно высунулся из будки. – Тебе какое дело? Ты – уже прошлое! Ты – мамонт! Ты уже вымер!

–Палыч! – недружелюбно позвал охранник. Седые бакенбарды грозно развевались на ветру – не хватало только белоснежного кителя и капитанской фуражки. Смотрелся он внушительно, словно выглядывал не из будки, а с мостика броненосца. – У вас там что происходит? Это знакомая твоя?

–А я теперь даже и не знаю. Ты мне кто – знакомая?

Я молчала. Щёки охранника налились лиловым.

–Палыч, забирай свою машину, и вали отсюда на хрен! В другом месте разбирайтесь!

–Моя машина, сколько надо, столько и будет греться, ясно? Скрылся в будке своей, быстро! И завязывай с бормотой: с утра синий уже!

Тяжело сопящий капитан-охранник, бросив на Максима уничтожающий взгляд, с треском захлопнул дверь боевой рубки и злобно уставился в газету "Неведомое". Всем машинам – полный назад, подумала я.

–На чём мы остановились?

–На том, что мне пора домой.

–Ну, ладно, – он потрепал меня по щеке. – Всё равно, спасибо, что пришла. Приятно было просто поговорить. И не думай ничего плохого – я даже рад за тебя. Это же надо: у Маринки появился парень. А я ей ещё жениться предлагал, клоун престарелый...

Макс развернулся и зашагал по направлению к машине, весело крутя брелком. Я осталась стоять с открытым ртом. Это что – всё?

Чувствуя себя евреем, которому добрые улыбчивые немцы разрешили уйти из концлагеря, я медленно развернулась и побрела к остановке с прямой спиной, ожидая выстрела каждую секунду. Он раздался почти сразу.

–Лиса, подожди!

Я медленно развернулась. Макс стоял у шлагбаума, облокотившись на него, и загадочно улыбался.

–Я подумал: а почему нам твоего парня не взять с собой?

–Зачем? – спросила я. И в самом деле – зачем? Зачем я обернулась?

–А ты что, не будешь по нему скучать? – подмигнул Максим. – Или мне не доверяешь? Зря. Я к несвободным девушкам равнодушен.

–Он работает,– ответила я, понимая, что придуманный мною призрак тает, растворяется в воздухе, растерзанный на куски злым взглядом Максима Павловича. – Ему некогда.

–Так праздники же! А потом отгулы возьмёт... Восемь дней на свежем воздухе, рядом с любимой девушкой... Кто же от такого откажется? И потом – почему это ты за него решаешь? Может, он будет только за?

–Он тут никого не знает. – Слёзы подступили к горлу, и я снова полезла в сумку, якобы за салфетками, а на самом деле, чтобы дать антракт в этом спектакле. – Он стесняться будет. Макс, мы поговорили уже?

–Не – ет, подожди, – Максим повис на шлагбауме всем телом. – Если он с нами идёт, тогда мне нужны его паспортные данные. Для заявки.

–И что? – спросила я у его замшевых мокасин.

–Как – что? Звони ему! Или у тебя номера его нет?

–Есть номер, – дёрнула я плечом. Сумка свалилась, повиснув на локте. – Но звонить никуда не надо. Не пойдёт он с нами. Я точно знаю.

–Ладно... Как скажешь, – заулыбался довольный собой Максим. – А он есть хоть, этот парень?

Наверное, у него в душе в этот момент пели ангелы – если, конечно, они водятся в душах у офицеров в отставке. Развернувшись, я побрела – иначе мою походку и не назовёшь – к автобусной остановке. Шах и мат. Партия проиграна, вариантов остаётся всего два, и оба ужасны.

Капитуляция: я иду в "двойку" его помощником. А потом ещё раз. И ещё. Когда наиграется, подпишет мне бумажку. Или нет. И я смогу сбежать в Майкоп. Или нет. Это может продолжаться, пока ему не надоест.

Отступление: я никуда не иду, и не еду. Впереди сессия, которую я обязательно завалю. Естественно, моё бешенство будут подогревать воспоминания о том, что счастье было так близко. А также Максим Павлович лично: теперь-то уж, почувствовав слабину, он меня в покое не оставит.

–Научись врать! – крикнули вслед. – В жизни пригодится!

Я не стала оборачиваться, просто продолжила идти. Загребая прошлогодние листья носками сапог, не жалея их гладкую кожу, и ни о чём не думая. Так и надо расставаться с глупыми мечтами: без сожаления. Жаль, что так красиво никогда не получается: жизнь – это не кино, всё-таки.

Капкан на барана.

Ш-ш-шух!!!

Прямо под ноги из кустов с шумом выпрыгнуло что-то мохнатое, и моя душа ушла в пятки. Уродливый предмет прошуршал по листьям, скрылся в молодых побегах клёна и замер, спрятался. Я нагнулась и осторожно раздвинула листья, чтобы посмотреть – что же меня напугало?

Мяч, грязный и ободранный. Оглянись я, наступила бы на это чудовище и упала в грязь лицом. Теперь уже в прямом смысле.

–Наконец-то я тебя нашёл, – громко сказали сзади.

Боже, как хорошо быть молодой и иметь крепкое сердце! Я медленно провернулась на каблуках, готовя себя к чему угодно. Так оно и вышло.

Передо мной, непонятно откуда, возник длинный рыжеватый парень, одежда которого состояла из порванной на плече футболки и джинсов, закатанных до тощих коленок. Что-то щёлкнуло в моей голове, отмотав память на несколько минут назад. Конечно. Это же один из тех безумных футболистов, месивших глину на поляне.

–Наконец-то, – повторил он. Выражение его глаз мне не понравилось. На маньяка парень не тянул, но на мгновение показалось, что сейчас он упадёт на колени, и будет целовать мои ноги. Завышенной самооценкой я никогда не страдала, поэтому так и не смогла представить, чем мои внешние данные могут вызвать такую реакцию.

–А мы знакомы? – осведомилась я.

–Ты не узнаёшь меня? – огорчился парень и свет, льющийся от его лица, несколько потускнел. Впрочем, через секунду он снова воспрял духом:

–Ну, правильно, всё-таки десять лет прошло... Я жил у тебя в Москве, когда маленький был! Меня дядя Лёша привозил! Помнишь? Я – Женя!

–Нет. – Мои брови удивлённо поползли вверх. – Не помню. Потому, что в Москве ни разу не была. А десять лет назад я во второй класс ходила.

Он вытаращился на меня, и в ответ я вытаращилась на него. Так мы стояли, играя в переглядки, пока он не отвёл глаз первым. А потом озадаченно почесал рыжую макушку, с которой тут же посыпалась засохшая грязь.

–А лет тебе сколько? – спросил он невпопад.

–Восемнадцать, – ответила я. – А вам, молодой человек, зачем? Вы в парках только на совершеннолетних нападаете?

–Нет. – Чудак затряс головой. – В смысле, я вообще ни на кого не нападаю... Я, вообще, против насилия в парках.

Я хихикнула, не удержалась.

–Извините, – неуверенно произнёс он. – Я вас спутал, наверное, с другой. Вы очень похожи... Только она теперь старше должна быть, лет на десять. У неё такая же куртка была. И духи – Диор, её любимые...

С этими словами странный парень протянул мне чёрную от земли ладонь. Я отшатнулась назад.

–Блин. – Он вытер ладонь о футболку. – Меня Женя зовут...

–Это же ты на поле валялся, – вспомнила я тело в грязи. – Жесть какая-то... Как не убили...

–Бывает и хуже, – признался пострадавший. – Главное, чтобы без сотрясения обошлось, а то у меня одно уже было...

–Заметно, – сказала я, смутив его прямо до неприличия. – Ну ладно, Криштиану Роналду, счастливо тебе отыскать твою знакомую...

–Это вряд ли, – печально произнёс Криштиану Роналду и зашуршал обратно, оставляя после себя комья грязи. Что-то настойчиво застучало в моём затылке. Ещё не мысль, а так, предчувствие мысли. А что, если...

Да нет, это бред. Макс никогда на такое не купится. С другой стороны, если не сделаешь – точно не узнаешь.

–Эй, Роналду, стой! – Ноги сами понесли меня обратно, к стоянке. Парень в недоумении обернулся. Наверное, за ним редко бегают девушки. Ничего – подумала я. Сейчас твоё лицо вообще до земли вытянется.

–Слушай... Только не подумай, что я ненормальная... В общем, мне нужна твоя помощь, – сказала я, стараясь выглядеть взволнованной и озабоченной. Чуть-чуть. Сейчас главное – не переиграть.

–Что случилось? – Парень, нахмурившись, повернулся ко мне, и спиной к дороге, соответственно. Лучше и не придумать. – Чем я могу помочь?

–А ты готов помочь любой незнакомой девушке? – спросила я, подойдя вплотную. – Или только похожей на кого-то?

–Только похожей, – вздохнул он. – Просто у меня... Ты не смейся только. У меня такое ощущение, что это очень важно... Я не знаю, почему.

–Это очень важно, – приободрила я его. – Короче... Ты только в обморок сразу не падай, ладно? Мне нужно, чтобы ты на пять минут побыл моим парнем. Прямо сейчас. Потом – проси, что хочешь.

Прозвучало это сурово, но любая девушка с детства знает, что легкомысленно данное обещание не считается обязательным для выполнения.

–Это что – шутка какая-то? – растерянно спросил он севшим голосом.

–Нет, не шутка, – сказала я, небрежно проводя рукой по волосам и грустно глядя из-под полуопущенных ресниц. – Это вопрос жизни и смерти.

–Ладно, – кивнул он, не зная, куда деть свои длинные руки. Я вцепилась в его грязную майку обломанными ногтями:

–Не облажайся, пожалуйста! Просто поверь, что очень сильно меня любишь, и жить без меня не можешь!

–Да я и так верю, – ответил Женя, как-то слишком честно для очевидного вранья. Но времени разбираться, откуда возникла такая уверенность, уже не было – из-за поворота показался "Ланос", белый дьявол. Я толкнула своего парня в грудь, и он послушно отступил назад, замерев у самого бордюра. Отсюда мы просматриваемся идеально. Макс точно не сможет проехать мимо такой картины.

–Поцелуй меня!

–Что? – округлил он глаза, да поздно. Я уже обнимала его, прижималась к груди, не обращая внимания на грязную одежду. Его губы сопротивлялись, тревожно сжатые, сухие, твёрдые. Я закрыла глаза, пытаясь определить на слух: сработало, или нет? Сработало, кажется. Ладно, хватит.

Женя потянулся следом за ускользающим поцелуем, как ребёнок за соской. Хорошего понемножку, подумала я, украдкой выглядывая из-за его плеча. Стоит "Ланос", стоит, родимый! Стекло опущено до упора, в пол. А сам Макс сидит, постукивая пальцами по оплётке руля, и выглядит, как школьник, пытающийся вспомнить нужную формулу. Задачка-то оказалась сложнее, чем выглядела.

–Эй, молодёжь, я вас не отвлекаю?

–Поворачиваемся тихо и медленно, – прошептала я страшным шёпотом. – Я тебе потом всё объясню.

Женя повернулся следом за мной, с грацией и изяществом Буратино. По его лицу было видно, что парень окончательно сбит с толку.

–А, это вы, Максим Павлович? – Надо же сделать вид, что я только что его заметила. Можно даже немного смутиться, потупить зелёные глаза и самую малость покраснеть. – А мне показалось, что вы уже уехали...

–А я не уехал, – многозначительно сказал Макс. – А это – кто?

–Да это мой парень – я же вам рассказывала. Женя! – Я повернулась к Роналду, который таращился на Макса, как на новые ворота, и взяла его под локоть. – Познакомься – это Максим Павлович, мой тренер по туризму.

–Ж-женя, – произнёс мой кавалер, протягивая грязную ладонь. – Очень рад знакомству, Максим Павлович, я много хорошего про вас слышал.

–А чего это он у тебя грязный такой? – спросил Максим, проигнорировав протянутую руку.

–В футбол играл. Он футболом занимается.

–Да? – Макс заинтересованно оглядел длинную нескладную фигуру, как будто до этого на месте Жени находилась пустота. – А мне сказали, что ты занимаешься туристическим многоборьем.

Женя покосился на меня, а я, прижавшись к любимому плотнее, разрешающе кивнула ему. Вроде незаметно.

–Да... Занимаюсь... И футболом, и многоборьем.

–Женя, ну зачем врёшь? – проворковала я, поглаживая его мокрые от пота пальцы. – Ты же бросил многоборье.

–Да? – Парень сглотнул слюну. Как он ещё не сбежал, подумала я. – Бросил, да. Но иногда прихожу на тренировки.

–Молодец! – восхищённо сказал Макс. – Ну, футбол ладно: у нас пока ещё ни одного Пеле не случилось. А вот за многоборье – уважаю!

С этими словами Макс крепко пожал протянутую ладонь – словно только что её заметил. Вовремя: она начала дрожать от напряжения.

–Ух... – произнёс Женя. – Крепкая у вас рука!

–У нас с тобой много общего, – продолжил Максим, задумчиво поглаживая подбородок. – Я тоже многоборьем занимался. Ты к кому ходил?

Женя покосился на меня. Пора брать игру в свои руки.

–Максим Павлович, он...

Я замолчала, наткнувшись на отсутствие в своей подкорке нужной информации. А у кого он занимался? Чью фамилию я назвала десять минут назад? Блин, чью? Ну, как можно было это забыть?

–Рябинина, а я не с тобой сейчас говорю, – сухо произнёс Максим Павлович, заглушив движок. – Что он, сам за себя не может ответить?

Вот и конец. Мой сапожок пошевелил опавшие листья: может, под ними есть какая-нибудь яма, или портал в другой мир? Очень хотелось просто взять и исчезнуть.

–Я занимался у...

Ну, что ты мямлишь – безразлично подумала я. Всё равно не угадаешь... Эх, а какая была идея! И ведь почти же...

–...у Колесникова.

Надо признать, я была ошарашена. С таким же успехом можно было поверить в то, что нужную фамилию произнесло, разлепив корявые губы, вот это раскидистое дерево.

–А-а, – понимающе покивал головой Макс, сложив губы трубочкой. – Да, я слышал, у Толи есть пара хороших ребят.

–Это что, проверка какая-то? – уже спокойно спросил Женя и приобнял меня за талию. Освоился, паразит, даром, что придурок. – Он не Толя. Он Владимир Ильич. Да его все Лениным называют – вы должны знать.

–Да – да – да, – защёлкал пальцами Макс. – Точно... Я же про другого Колесникова! Вы где находитесь, возле аэропорта?

–Нет, в Заводском.

–Ну да, правильно. Это Толя Колесников со своими ребятами как раз – возле аэропорта. А Ленин – это другой Колесников. Ты с Рифатом знаком?

–С Якуповым?

–С Якуповым. Он теперь у меня. А ты, значит, подзавязал? Зря.

–Да некогда особо... Работа, учёба...

–Слушай, – перебил Макс, как-то сразу потерявший интерес к многоборью. – А вы с Мариной давно? Она раньше про тебя не рассказывала.

Пока Женя собирался с мыслями, я выпалила:

–Двадцать третьего сентября у нас год будет. О свадьбе мы пока не думали, конечно – рано. Мне сначала нужно на инструктора выучиться.

Нежно прижавшись щекой к костлявому плечу, пахнущему потом и землёй, я добавила в картину завершающий мазок, совершенно спонтанный:

–Помнишь, как ты мне на наши полгода двадцать три розы подарил? Мне так приятно было... м-м-м... малыш.

–Угу, – неуверенно кивнул он, следя за движением моих глаз, прищуренных от нахлынувшей нежности. – Помню. Тебе приятно было.

Судя по выражению лица Макса, ему приятно не было.

–Ладно, милуйтесь, – разрешил он, заводя двигатель. – Кстати, а про поход Марина тебе что-нибудь говорила?

Ловкий ход, направленный на то, чтобы вбить между нами клин. Это просто замечательно: значит, поверил, старый козёл. Я посмотрела на стремительно впадающего в ступор Женю. Что же ты не киваешь, когда надо?

–Да говорила я ему, не переживайте, Максим Павлович...

–И ты что, отпускаешь её одну? Не боишься, что уведут?

–Я ей доверяю, – очень серьёзно произнёс Женя, поглаживая мою ладонь. Я закусила губу и улыбнулась чуть виноватой улыбкой. Максим наблюдал за нами, даже не считая нужным скрывать чувство брезгливости. Примерно так смотрят на совокупляющихся собак.

–Это правильно. Если любишь – надо верить, – сказал он, рассеянно настраивая зеркало заднего вида. – Я вот Марине говорю: бери своего жениха с нами, а она говорит, что ты не хочешь. Зря, я считаю.

–У него на работе завал. – Я начала плести какую-то отсебятину. – И ещё бабушка, инвалид, лежачая.

–Бабушка – это причина, конечно, – согласился Макс. – Но ты всё-таки подумай. Сформулирую это так: тебя приглашаю я, лично.

–Да я не претендую, – скромно ответил Женя. – Я давно не занимался. Всё уже забыл, наверное...

Вжился в роль, надо же. Врёт, и не краснеет. Хотя надо бы немного, а то весь бледный, как смерть, вот как нервничает. Ну, хорошо хоть, под грязью не так заметно.

–Ну, если ты хотя бы вполовину хорош, как твой друг Рифат, то всё будет нормально. А он, между прочим, в прошлом году третье место занял...

–Да, я знаю. Только не друг он мне. Так, занимались вместе...

–Ну вот, значит, будет время подружиться. Если надумаешь – позвони мне сегодня. И продиктуй свои паспортные данные.

–Мы подумаем, – сказала я. – Да, малыш?

–До свидания, – вежливо попрощался Женя, но Максим Павлович уже опустил стекло и рванул с места, с прокрутом. Тридцать шесть лет – а туда же, пижонить. Я вытерла со лба пот и полезла в сумку за сигаретами.

–Спасибо, Жень. Ты даже не представляешь, как ты меня выручил.

–Пожалуйста, – он чуть помедлил, словно пробуя моё имя на вкус. – Пожалуйста, Марина.