Текст книги "Фаранг (Дилогия)"

Автор книги: Андрей Валерьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Витя, успешно откосив от службы в армии и добившись за пару лет такого уровня материального благополучия, которого не добились за всю свою жизнь его дед и отец, как то раз набрался храбрости и спросил папу.

"А зачем?"

Тогда он не понял разочарованного взгляда отца. Папа посмотрел на него, растеряно улыбнулся и ответил.

Витя держался за эту грёбаную пальму, смотрел на пустой пляж, на котором умирал Филиппыч и в голове его набатом стучал ответ отца.

А кто, если не мы, сынок?

"Папа, мне так страшно!"

Внук своего деда, сын своего отца, Виктор Сергеевич Егоров посмотрел на воинов, занявших его пляж, посмотрел на своё, так сказать, "оружие" и пошёл вперёд.

Странно, но вихляющая походка исчезла уже через десяток шагов, а ещё через десяток ноги обрели твёрдость и свалиться на землю Егоров уже не опасался. Вытянув вперёд, на манер шпаги, правую руку с палкой, Виктор бочком, приставными шагами приближался к дикарям. Его заметили сразу. Рыжий выбросил голову и замахал рукой, мол, иди, иди сюда. «Полукровка» раздал несколько тумаков на лодке и тоже направился к берегу, а мелкий «индус» очень по-человечески упёрся ладонями в коленки и, согнувшись в поясе, захохотал. Смеялся он так заразительно и открыто, что губы у Виктора сами собой растянулись в жалком подобии улыбки.

"Да хрена ли ты, сука, ржёшь? Падла…"

Левая рука гладила в кармане круглый бок каменюки и от ощущения шершавой поверхности булыжника в ладони постепенно приходила уверенность. Витя судорожно вздохнул и продолжил свой путь. Страх никуда не исчез и будь у него возможность отсюда удрать, он бы так и сделал, но… но с острова бежать было некуда.

"Ёханый помпей! Вот уж…"

Даже мысленно голос у Егорова дрожал и заикался.

"… точно – велика Россия, а отступать, блин, некуда…"

"Неандерталец" похохотал вместе с мелким и ещё раз приглашающее махнул. На этот раз тем самым большим чёрным мечом, которым он отрубил голову Ержану.

Витя прикинул свои шансы, честно оценил их в одну миллионную и… перестал дрожать.

– Тьфу! Да, иду я, иду! Твою мать…

Ноги у Кати отказали у первой же пальмы. Женщина спряталась за дерево и обессилено сползла спиной по стволу. В ушах метались панические вопли пассажиров и пронзительные крики сына.

– Папа, отпусти! Там мама осталась! Папа!

Игорь уволок Антошку вглубь рощи со скоростью породистого скакуна. С пляжа донеслись стоны деда и очередная порция хохота убийц. Что-то их явно развеселило. Переборов свой страх, Катя выглянула из-за дерева и обомлела. Прямо на дикарей, вытянув вперёд палку, медленно шёл Витя.

– А…

Женщина хотела закричать, но тут из зарослей на песок пляжа выбрался ещё один человек. Катя не знала, как зовут этого невысокого жилистого парня, который был лучшим добытчиком рыбы в группе Ержана, но цель его появления была вполне ясна. Парень шёл чуть позади Виктора, изредка бросая на долговязую фигуру ныряльщика внимательные взгляды, будто опасаясь, что тот передумает и отвернёт.

Егоров отворачивать не собирался, а всё так же осторожно шёл вперёд. Катя протёрла глаза. В левой руке Виктора, которую он держал за спиной, лежал большой серый камень.

"А ведь у него есть план…"

Слёзы у Кати высохли в одно мгновение. Сердце застучало с силой молота, а высокая грудь заходила ходуном.

"Мужчины. Настоящие мужчины!"

Главный дикарь помахал мечом и перед глазами женщины взорвались цветными пятнами картинки. Вот воин уклоняется от камня. Вот дикарь выбивает палку из рук Виктора. А вот он снова рубит голову.

Дальше в дело вступила женская интуиция.

То, что он не один, Витя понял по тому, как подобрались аборигены. «Полукровка» и мелкий тут же отошли в сторону и, обнажив свои деревянные мечи, приглашающе заухмылялись. Егоров оглянулся и встретился глазами с незнакомым парнем, который шёл за ним с палкой в руке. Лицо его было покрыто бисеринками пота, но взгляд был упрям и решителен. Парень ободряюще кивнул и повернул к паре воинов пожиже, оставив Вите право разбираться с самым большим громилой.

"Ай, спасибо, дорогой!"

Настроение, не пойми с чего, круто пошло вверх. Идти на смерть в одиночку было совсем грустно. А в хорошей компании – так это совсем другое дело!

"Ой, да заткнись ты! А этот то, готов…"

"Неандерталец" был расслаблен, но очень внимателен. Витя это почувствовал и понял, что камень ему не поможет. Воин его наверняка или отобьёт своим жутким деревянным мечом или просто увернётся. А потом…

Вонь от мокрого дикаря сшибала с ног за десять шагов. У Витьки засвербило в носу, стали слезиться глаза и он невольно ускорился, желая закончить все дела побыстрей. Без всякого плана, что же делать дальше Егоров рванул в атаку и, уже отведя для замаха левую руку, на долю секунды встретился глазами с рыжим. И тут он понял, что сейчас умрёт. Воин был готов к любым неожиданностям.

– Ааааааа!

Когда до дикаря оставалось метра четыре Витька со всей своей дури, помноженной на отчаяние, метнул тяжёлый камень, целясь в лицо врага. И попал!

Это было, как в замедленном кино. "Неандерталец" на миллионную долю секунды отвёл глаза, посмотрев куда-то за плечо Вите, и промедлил. Он не успел ни отвести удар мечом, ни увернуться. Только слегка повернул голову, но этого хватило.

Бац!

Булыжник с жутким хрустом врезался в массивную нижнюю челюсть дикаря и та, страшно треснув, утащила Витькину жертву за собой. Изо рта улетающего вдаль "неандертальца" вылетел целый фонтан крови и зубов, а сам он, сверкнув перед носом бегущего на него Виктора, чёрными от грязи пятками, грохнулся на песок. Меч, пребывающий в глубоком нокауте дикарь, из руки так и не выпустил, а вот копьё отлетело в сторону. Действуя на полном автомате, Егоров подхватил оружие врага и, совершенно ни о чём не думая, просто воткнул его между лопаток дикаря.

Хрясь!

Древко оказалось настолько тяжёлым, что Вите показалось, что он держит в руках стальной лом. Широкий, размером с ладонь наконечник легко пробил незащищенную спину "неандертальца", тот резко дёрнулся, выгнувшись дугой и наконечник, щёлкнув, сломался.

То, что она сделала дальше, Екатерина не смогла бы вообразить себе в самых страшных кошмарах. Потомственная отличница и хорошая девочка Катя выскочила на пляж вслед за Виктором, на ходу срывая с себя одежду, легко догнала еле ползущего мужчину и, в тот самый момент, когда он замахнулся камнем, выскочила из-за его спины, пронзительно крикнула и вызывающе схватила себя между ног.

Это сработало. Громила, который убил Ержана, отвлёкся и пропустил удар камнем, а "полукровка" неловко махнул дубинкой и слегка попортил шкуру напарника. "Индус" заверещал и принялся ругаться, позабыв о бежавшем к ним парне.

Рыжий попробовал встать. Изо рта его сплошным потоком текла чёрная кровь, из груди торчало острие наконечника, а нижняя половина лица представляло собой полнейшее месиво. Витя не дал врагу ни единого шанса. Тяжёлое древко гулко свистнуло, рассекая воздух, и врезалось в затылок дикарю. Удар был страшен. Череп громилы раскололся и лопнул, разбрасывая широким веером кусочки кости и мозга.

Витя не чувствовал ничего. Ни боевого азарта, ни ненависти, ни страха. Он просто делал дело, которое должен был делать. Быстро, просто, эффективно.

"Ещё двое"

Егоров перехватил древко поудобнеуе и резко развернулся в сторону врага.

Странно, но тот парень, что шёл за ним следом, был ещё жив. Мало того, он был ого-го, как жив! Он вертелся юлой, размахивая руками и ногами, крутился на месте, иногда проводя такие жуткие удары пяткой в челюсти, что Витя удивился, как у этих долбанных дикарей ещё не поотлетали головы?

Впрочем, бойцами они были не слабыми, и всякий раз поднимались с песка, продолжая атаковать. А вот это было хреново. Палка, которой парень блокировал удары деревянных мечей, сломалась, а проклятые дикари всё наседали и наседали.

"Я сейчас, погоди"

Каратист засветил мелкому с разворота в живот и тот отлетел прямо под ноги Виктору, который, недолго думая, просто размозжил "тайцу" голову. "Полукровка" отчаянно закричал и, махая мечом направо-налево, попёр к воде.

"Ага. Щаззз!"

Древко копья было в три раза длинней, чем меч и дикарь рухнул с перебитыми ногами, а Егоров так же примитивно и просто, коротким тычком копья, проломил ему висок.

Раскалённый песок жёг задницу сквозь джинсы и Виктор, дёрнувшись, пришёл в себя. Вокруг лежали трупы. Много трупов. И большинство трупов убил он.

"Тьфу! Как можно убить труп? Ты думай-то, когда думаешь!"

Витя посмотрел на обломанный конец копья, которое он до сих пор сжимал в руках, увидел прилипшие к кожаной обмотке клочки волос и сгустки крови и его вырвало.

Стало легче. Сильно-сильно легче. Руки перестали трястись, а из головы исчез противный зуммер. Витя бросил копьё и пополз к морю. После ныряния самочувствие окончательно пришло в норму и Егоров, довольно отфыркиваясь, наконец, огляделся.

– Катя? Катя?!

Абсолютно голая Катя сидела на песке с посеревшим лицом. Тело её тряслось, словно в припадке, а в глазах горело что-то эдакое… Витю пробил озноб… безумное.

– Мама! Маааам!

Из рощи к ним бежал мальчишка, размазывая сопли, слёзы и на ходу подбирая мамины вещи.

– Мам, мам, мам…

Витька снова хлопнулся на задницу. Он понял, на кого и почему, отвлёкся главарь. И кому он отныне обязан своей жизнью.

– Всё в порядке, малыш. С ней всё хорошо.

Мальчишка ревел дурниной, тормоша мать и подсовывая ей вещи.

– Мам, одень, мам, пойдёооооом…

Катя очнулась, подскочила и по-девчоночьи запищав, побежала в пальмовую рощу. Следом за ней бежал её ребёнок.

За спиной кого-то начало рвать. Витька вспомнил о соратнике и обернулся – тот, скрючившись в три погибели, сидел у воды и мотал головой.

– Ты как?

– Э… порядок.

Парень умыл лицо, кое-как поднялся и протянул руку.

– Олег.

Так в жизни Витьки Егорова появился первый настоящий друг.

Глава 6

Олега полоскало ещё минут пять. Как только его взгляд цеплялся за лежавшие на песке тела, парень бледнел, зеленел и снова полз к воде "освежиться". Вида крови он, похоже, не переносил. Виктор равнодушно посмотрел на трупы, испытал мимолётное сожаление о Ержане, полный пофигизм при виде тела Филиппыча и удовлетворение от разбрызганных мозгов налётчиков.

– Ты как? В порядке?

Сам Витя чувствовал себя на все сто, если не считать горевшей на солнце кожи.

– Угу. – Олег отдышался, прополоскал рот морской водой и, сморщившись, сплюнул. – А ты?

– Я?

Витька растерялся. Из кинофильмов и книг он знал, что сейчас ему должно быть, как минимум, нелегко. Он должен мучиться и страдать от одной мысли, что совершил убийство.

"Ну совершил. И чего? Заявление в полицию на меня напишут?"

Егоров поразился собственному самообладанию и пожал плечами.

– Я? Да нормалёк. Вставай, пошли, посмотрим, кто там в лодке лежит.

Он вывернул из каменной ладони "неандертальца" его чудовищный деревянный меч и полез в воду.

«Нет. Не может этого быть. Померещились они мне. Откуда у них белые дети? Это я перегрелся малость…»

Виктор брёл по пояс в воде к кораблику и всячески убеждал себя в том, что в лодке только Ольга. Он отчаянно не хотел идти к судну налётчиков, страшась увидеть то, о чём ему давно сообщил трезвый и расчётливый разум.

"Только бы они были живые!"

Витька ещё сильнее сбавил ход и вперёд, с криком "Оля, я иду!", вырвался напарник.

Вонь на лодке стояла зверская. Ещё хуже, чем та, что разила от дикарей. Егоров подобрался к чёрному боку лодки, взялся за край борта и с громким воплем отдёрнул руку. Всё дерево было покрыто толстым слоем немыслимо вонючей слизи, которая немедленно налипла на ладонь. Олег тоже страшно разматерился, но скорости не сбросил, шустро перевалив через невысокий борт.

– Оля, я… ё… т… … …!

Парень, несколько минут тому назад не побоявшийся выйти с голыми руками против двух вооружённых воинов, взвизгнул почище иной бабы.

Егоров похолодел, сцепил зубы и, уже зная, что его ждёт на лодке дикарей, полез наверх.

Под рваной циновкой вповалку лежали дети. Обыкновенные дети. От совсем маленьких крох лет трёх до подростков лет двенадцати. На них не было никакой одежды или вещей и все они были без сознания, но Виктор понял сразу.

Это наши. То есть свои.

Земные.

Голые тельца были обожжены солнцем, покрыты царапинами, ссадинами и, Витя присмотрелся, и его замутило, потёками крови.

Голова у Егорова закружилась от лютой злобы. Если бы он мог – то убил бы этих животных ещё раз. И ещё. И ещё.

Руки и ноги детей посинели от тугих пут, вдобавок ко всему прямо на детях билась в немой истерике Оля. Тоже крепко связанная и с кляпом во рту.

– Хули замер? Развязывай. Да, блять, не детей, а её!

"Это я сказал?"

Олег икнул, очнулся, вынул кляп и вцепился зубами в кожаные ремни на запястьях девушки, а Витька, молясь всех богам одновременно, принялся поднимать детей.

Олег справился на удивление быстро. Ольга приподнялась над бортом, увидела лежащего на пляже деда, залилась слезами, но в истерику не впала, а стала помогать парням.

"Господи боже мой! Да что же это? Ей же и восьми лет нет! Мамочки! Они ж её…"

Витьку колотил озноб, Олег тихо шипел ругательства, а девушка от ужаса даже перестала плакать, но свою страшную работу люди не бросили. Самый старший из детей, мальчишка лет двенадцати, очнулся, мутно посмотрел на своих спасителей и едва слышно прошептал.

– Wasser.

Девочка умерла у него на руках, когда он нёс её на берег. Виктор вынес маленькое тельце на пляж, положил её на песок и, сняв с себя куртку, укрыл ребёнка. Вместе с ней в эту минуту умерла и часть души Виктора Егорова, превращая его в совсем другого человека.

Остальных детей они спасли. Ольга подавала малышей из лодки, Витя нёс их по глубокой воде, а на мелководье их забирал невысокий Олег, который бежал до ближайшей тени и обратно. Витя работал как автомат. Все эмоции у него давно закончились. Нужно было просто взять… да… вот этого мальчугана со сломанной ручкой, поднять его на вытянутых руках и допереть…

"Да, спасибо, Олег"

Витя не заметил, как перенёс всех и, лишь столкнувшись лицом к лицу в воде с Олей, понял – это всё.

«В лесу раздавался топор дровосека… Ага, хрен там!»

В пальмовой роще стоял такоооой мат, что уши сворачивались в трубочку. Катерина сгоняла всё людское стадо обратно к бухте.

Поручив охающим и причитающим женщинам детей и озадачив нескольких прячущих глаза мужчин прикрыть тела листьями, Виктор снова направился к лодке. Ему срочно требовалось занять свой мозг, своё внимание и свои руки чем-нибудь позитивным. А что может быть более позитивным, чем осмотр и сбор трофеев?

Олег, естественно, увязался следом.

За исключением жуткой отрезанной головы, венчавшей острый нос лодки, трофей мужчин порадовал. Если не обращать внимания на запах, на жирную смазку и на тонкий, хорошо размазанный по днищу слой экскрементов, то добыча была хоть куда.

Пока Витя осматривал корму и размышлял над тем стоит ли поднять якоря и просто выброситься на берег, Олег пробрался на нос судёнышка и с головой закопался в большущий плетёный короб, стоявший перед мачтой.

– Вить, – голос у напарника дрожал от радости, – Вить. Еда!

В плетёном коробе, качеством, размерами и капитальностью больше походившем на сундук, лежали десятки громадных рыбин, каждая из которых была тщательно завёрнута в пальмовые листья.

– А запах!

Егоров покосился на висевшую поблизости голову.

"Плевать!"

Аромат, шедший из сундука, перебивал всё амбре, царившее на лодке. Живот моментально заурчал, а рот наполнился слюной. Рядом с рыбой нашлись две корзинки со странными на вид сине-зелёными плодами, размером с мелкое яблоко и свёрток из тонкой хорошо выделанной кожи.

Витя задавил в себе желание немедленно сожрать всё это богатство и потянулся к увесистому свёртку.

– А здесь у нас что?

Свёрток глухо металлически звякнул и явил на свет ржавый грубо выкованный и сильно выщербленный короткий меч, пару таких же ржавых "убитых" в ноль ножиков и… ракетницу.

Парни переглянулись и принялись лихорадочно обшаривать все закоулки сундука. К сожалению ни одной ракеты они не нашли. За исключением бухты неплохой верёвки, сплетённой из не-пойми-каких волокон, больше на лодке ничего стоящего не нашлось.

Витя примерил в руке меч, помахал им и решил, что больше всего он походит на римский гладий. Очень ржавый и очень щербатый.

– Ладно, – железяка полетела обратно в сундук, – выбираем якоря, хватаем вёсла и к берегу.

Больше всего Дима Мельников сам себе сейчас напоминал актёра Георгия Буркова с его знаменитой фразой из кинофильма «Ирония судьбы».

"Как я мог так ошибиться!"

Каждый из той троицы, что дала отпор дикарям и спасла детей, просился в его группу, а он их всех отшил.

"Ёлки зелёные"

Перед ребятами было стыдно. Виктора он ведь даже слушать не стал, посчитав его совершенно безнадёжным, а Олега…

"Стереотипы долбанные!"

… он выслушал, узнал его имя, возраст, но после того, как парень сообщил ему, что работает дизайнером (эээ?) в рекламном агентстве (ффффуууу, мля, нах!), то просто послал его… далеко-далёко. Да и с Катей нехорошо получилось. Саму женщину Дима ценил очень высоко, считая её решительным и смелым человеком, а вот насчёт Игоря вышла промашка. Мельников был уверен, что тот хоть и говнист характером, но на него можно опереться в трудную минуту. А вышло совсем наоборот. Стальные стержни в душе оказались у тех, на кого бы он подумал в последнюю очередь, а здоровяк Гоша, говорят, унёсся с пляжа первым, снеся и потоптав при этом кучу народа.

"Мда. Что-то я непогрешимым себя считать стал. Рановато"

Дима-сан украдкой вздохнул, расправил могучие плечи и продолжил командным голосом наводить на пляже порядок.

Когда к нему на остров примчался один из студентов Ержана и стал вопить о дикарях и убийстве "Ержан Сакеныча", в лагере Мельникова поднялся страшный переполох. Только ценой невероятных усилий его ребят из турклуба удалось навести минимальное подобие порядка, но на это ушло пять драгоценных минут.

Дальнейшие расспросы парня новой информации не дали. Тот дрожал и твердил как заведённый: "убили, убили, убили".

– Тьфу! А как ты сюда через пролив добрался?

Студент застыл мумией и пролепетал.

– Н-не знаю.

В итоге Дима-сан, Данияр и ещё пятеро самых крепких и надёжных ребят из его компании, прибыли на стоянку ныряльщиков к шапочному разбору. Нсколько мужчин вытягивали на песок пляжа…

Мельников протёр глаза.

… настоящее полинезийское каноэ с балансиром, женщины отпаивали и обтирали влажными тряпками детей, а возле одного из тел, укрытого пальмовыми листьями, рыдала молоденькая девчонка. На прибывшее подкрепление никто не обратил ни малейшего внимания.

– Да расскажет мне кто-нибудь толком, что здесь произошло?!

– Катя. Катя, – голос был тихим и, каким-то, просящим, – Катя. Ты меня слышишь?

Екатерина закончила перевязывать последнего ребёнка – самого старшего мальчика и только тогда поняла, что её кто-то давно и безуспешно зовёт.

"Игорь"

– Что?! – Женщина резко и зло обернулась и осеклась. Перед ней, понурившись, с самым покаянным видом, стоял Витя.

– А. Я. Это…

Витька не чувствовал в себе никакой "крутизны", после этих, как он считал, сомнительных "подвигов", а лишь огромное чувство вины, за то, что он поневоле подверг эту женщину опасности и по собственному недомыслию подставил её под удар, заставляя рисковать жизнью.

– Я. Это.

Витька отвёл глаза, судорожно вздохнул и бросился в омут с головой.

– Прости меня, Катя. И… спасибо тебе.

Видавшая всякое в своей бурной и насыщенной жизни бизнес-леди Екатерина Андреевна застыла, открыв рот и широко распахнув глаза, и впервые не знала что сказать.

"Балбес"

Катя подошла и поцеловала Витю в колючую щёку.

– Даник, что думаешь?

– Да хрен их знает, Дим. Этот – вылитый птеродактиль. А тот – индеец какой-то. А вот этот – помесь.

– Угу. Лодку посмотрел?

– Спрашиваешь. Не круизный лайнер, но по сравнению с нашим плотиком – просто крейсер. И ещё – я ребят послал этих дебилов пособирать, а то разбежались кто куда.

– Дело, – Мельников принюхался и сморщился, – пусть закопают поглубже этих уродцев и как следуют Ержана и Филиппыча похоронят. Да и, – Сенсей показал на судно, – пусть голову похоронят и лодку, как следует, песочком и травой почистят. Воняет – спасу нет. Поставь наших ребят – пусть пинками их стимулируют. Хватит церемониться. Как отмоют – будем всех грузить на борт и уходить.

Данияр хмыкнул.

– На ужин и завтрак припасов с лодки хватит, а потом? Чем всю ораву кормить будем?

Дима промолчал, тяжело посмотрел на друга и пошёл, наконец, разговаривать с Виктором.

Егоров нашёлся под ближайшей пальмой. Нескладный тощий человек сидел, опёршись спиной о ствол дерева, смотрел на прибой и глупо улыбался. Подошедшего к нему Мельникова он, похоже, просто не заметил. Дима постоял с минуту, а потом кашлянул.

– Кхм. Не занято?

– А? А. Нет, конечно, нет. Садитесь.

Витя сначала пододвинулся, затем до него дошло, что он сидит не на скамейке в парке и на пляже полно места, и покраснел.

"Придурррок!"

Затем Витька ещё раз посмотрел на Диму-сана и… удивился.

"А чего это я к нему на "вы"? Он же наверняка моложе меня"

Егоров согнал с лица улыбку и просто кивнул на место по соседству.

Они "поговорили". Витька молчал, слушая, как Мельников, разливаясь соловьём, поёт ему дифирамбы и хвалит его за храбрость, смелость и т. д. и т. п. и медленно зверел. Этот человек, который, вне всякого сомнения, был на порядок сильнее, чем сам Виктор, в эту самую минуту сидел рядом с ним и унижал его, может быть даже, не понимая этого.

Раньше Витя стерпел бы и не подал виду. Но не сейчас. Егоров не стал прерывать снисходительные "похлопывания по плечу", мол, "ничего, молодец, хвалю!" и не стал рассказывать историю про отца и деда, которая потащила его вперёд. Он просто встал и молча ушёл, прервав Сенсея на полуслове и оставив его сидеть на пляже с самым дурацким видом.

"Да кто ты, мать твою, такой, чтобы меня оценивать?"

Виктор Сергеевич Егоров, наконец, повзрослел.

На Большую землю большая часть обитателей малого острова перебралась уже к полудню, оставив за собой пустой лагерь и две аккуратные могилы. Ержана и деда. Налётчиков мужики закопали прямо на пляже, тщательно разровняв место, чтобы и следа от них не осталось.

Под навесом, где Ержан-ага хранил все поднятые Виктором вещи, их осталось всего трое. Сам Витя и Олег с Олей, которые теперь ни на шаг не отходили друг от друга, вызывая у Егорова чувство жгучей зависти. Ребята не устраивали романтической бредятины, а просто держались за руки. Слова им были не нужны.

Витька мысленно порадовался за хороших людей, которые, как он искренне надеялся, станут ему настоящими друзьями и с тоской посмотрел на пустынный берег, по которому Катя, взяв за руку сына, ушла вместе со всеми к проливу.

"Э-эх… хорошо, хоть не с мужем под ручку…"

Олег, отвлекая Ольгу от переживаний из-за гибели деда, заставлял её по второму разу сортировать добытые вещи. Перед своим уходом Дима-сан дал вполне ясные указания. Добытые сумки ополовинить, забрав самые ценные и нужные, с точки зрения выживания всего коллектива, вещи, а остальное – упаковать обратно.

– Отдадим сумки хозяевам. А будут ерепениться, и требовать назад всё – утопим и пусть сами достают!

Вот этим самым пара и занималась.

"Ладно. Пора дело делать…"

Витька поднял тяжёлый чёрный меч, сделанный из древесины немыслимой твёрдости, помолчал минуту, собираясь духом, и пошёл копать могилу.

Девочку, которую он так не успел спасти, Егоров решил похоронить лично. Выбрав место среди пальм, с хорошим видом на море, Витька принялся долбить мечом землю, обливаясь потом и изредка поглядывая на маленькое тельце, завёрнутое в потрёпанную циновку.

– Ты молодец, Витя. Ты…

Егоров обессилено поднял голову и вытер заливавший глаза пот. За пятнадцать минут работы землекопом он вымотался и утратил всякую способность чему-либо удивляться.

"Катя. Вернулась"

Дышать было тяжко. Говорить – тем более.

– Ты. Чего. Тут?

Женщина оглянулась на навес – возле Ольги сидел Антошка и о чём-то с ней говорил.

– Я подумала… мы подумали, что лучше мы подождём лодку здесь. С тобой… – Катя быстро, излишне быстро поправилась. – С вами. Мельников обещал после обеда нас всех отсюда забрать.

Витька обессилено повалился на землю и, мысленно проклиная свой непрезентабельный вид, счастливо улыбнулся.

– А вот это, Катя, очень хорошая мысль.

Женщина ушла к ребёнку, а окрылённый Витя в пять минут закончил свою нелёгкую работу и, позвав на помощь Олега, похоронил ребёнка. На сердце снова навалилась свинцовая тяжесть.

– Слышь, Витя, – напарник тоже был мрачен и подавлен, – надо у детей узнать её имя и крест хотя бы поставить.

– Узнаем. Поставим.

Егоров посмотрел на свои обломанные ногти, на размочаленный об плотную землю меч и принялся рыть ещё одну, совсем маленькую могилку.

Похоронив (не закопав!) голову безымянного европейца, снятую с носа каноэ, Витя счёл свои дела на сегодня исчерпанными, облегчённо вздохнул и, кося глазом на мелькавших между пальм женщин, ринулся в море смывать с себя пот, пыль и усталость.

– Да… твою же мать! Красавец, ёкалэмэнэ!

Голый Витька сидел на мелководье, ругался в полный голос и яростно тёр бока хрустящим от соли песочком. Кожа горела огнём, вдобавок соль сильно кусала царапины, но всё равно – было хорошо.

– Морда битая, сам тощий, небритый… под глазом фингал, нос до сих пор опух… а она…

Егоров застыл, глядя за горизонт, и задумался над точным определением – а какая ОНА?

И опять прошляпил всё на свете.

Витя успел подумать о том, что Катя – совершенно точно лучшая женщина на всех Землях вместе взятых и что он её… но тут за спиной раздался тихий голосок.

– А я…?

Витька от неожиданности вздрогнул и его язык сам собой, отдельно от головного мозга выдал.

– А ты – самая лучшая девушка на свете и я тебя люблю!

Егоров с клацаньем захлопнул рот, покраснел и схватился за голову.

"Что я наделал!"

Потом он вспомнил, что вся одежда, включая трусы, постирана и сушится на горячем песке и он, Виктор Сергеевич, блин, Егоров. Сидит. Перед своей. Да! Чёрт возьми! Любимой. Женщиной! Голый!!!

"Ой-ёооо!"

От стыда хотелось провалиться сквозь землю. За спиной с минуту помолчали.

– Витя.

– А?

– Витя, давай я тебе спину потру.

На женщине не было ничего. Только горячая, несмотря на прохладную морскую воду, бронзовая кожа. И мягкие, податливые и очень солёные губы. И ещё одно море. Море нежности и заботы. Катя тщательно потёрла тощее Витькино тело пучком жёсткой травы и вымыла ему голову. Шампунем и пресной питьевой водой, которую она принесла с собой в бутылке.

– Не говори ничего Егоров. Молчи.

– А…

– Не сейчас. Антон рядом. Не сейчас. Мне пора…

Одуплился Витька минут через десять. Сначала он решил, что ему просто напекло голову, и Катя ему пригрезилась, но стойкий запах шампуня и пустая пластиковая бутылка на берегу доказали обратное.

– Аааааа!

Егоров подскочил и, подражая Тарзану, заорал от счастья, лупя кулаками себя по груди.

«Какое счастье, что вы, тётя Уля, летели этим рейсом!»

Дима выразительно переглянулся с Данияром. Тот возвёл глаза и показал ладони небу.

"Хвала Всевышнему!"

"Аминь!"

Чтобы они делали без татешки, Мельников представлял себе очень смутно. Если с мужчинами он ещё как-то, при помощи своих ребят, совладать мог, то что делать с холёными дамочками, с их непомерными запросами и раздутым самомнением (читай – понтами), Дима-сан и понятия не имел.

Ну не бить же их, в самом деле!

И вот тут то Улжан Галымовна и пригодилась. Отставной полковник МВД взяла всех скандалисток в такой крутой оборот, что те даже пикнуть не смели. Более того, уже через два дня все дамочки посрезали наращенные ногти и начали работать наравне со всеми, обустраивая лагерь и добывая пропитание. А к суровой начальнице они обращались исключительно уважительно – тате, едва не делая при этом книксен.

"Ну тётушка!"

Дима только что прибыл в свой лагерь, перевезя вторым рейсом пятерых последних обитателей Малой земли и груду сумок, пакетов и рюкзаков. Сдав весь алкоголь на хранение супруге, Сенсей осмотрелся. На первый, второй и третий взгляд, всё было в полном порядке. Люди закончили первый за всю неделю пребывания в новом мире, сытный обед, получив по увесистому куску рыбы, и теперь просто лежали под навесами, пережидая дневную жару.

Рыба, которую они нашли на лодке дикарей, была чудо как хороша. Белое мясо сначала было засолено, потом подвялено, а затем, по-видимому, немного подкопчено. Во всяком случае, на вкус это жирное мясо было восхитительным. Дима тоже получил свой кусок и с жадностью вцепился в него зубами.

"Голод – лучший кулинар!"

– Милый, – Надя, убрав три рюкзака с алкоголем в свой шалаш, подошла к мужу, – вот возьми. Это сплошной витамин "ц". По вкусу на лимон похоже.

На маленькой ладошке жены лежала половинка плода, найденного в том же сундуке.

– Угу-м… как там дети?

– Плохо. Маленькие спят. Один без сознания до сих пор. Старшие бредят и всё куда-то рвутся. У всех обезвоживание, тепловые удары и многочисленные ушибы.

У Мельникова кусок застрял в глотке. Его пятилетняя дочка и семилетний сын были здесь же. Он представил, что такое могло произойти с ними и…

"Уббббьюууу!"

Дима-сан отдышался, покрутил головой и, найдя глазами сидящих под навесом Витю и Олега, посмотрел в их сторону с ещё большим уважением.

"Рахмет пацандар!"

Лагерь Мельникова удивил своей основательностью и продуманностью. За несколько дней «туристы» умудрились построить почти настоящий городок. С улицами, центральной площадью и прочими удобствами и достижениями народного хозяйства. Сам «городок» находился у подножия большого, изогнутого подковой холма, который надёжно прикрывал от ветра дующего со стороны открытого моря. Шалаши и навесы стояли ровными рядами среди редких пальм и их ещё более редкой тени. А на самой большой поляне была устроена общественная кухня и большое кострище, вокруг которого люди обычно собирались по вечерам. Единственным минусом было отсутствие в лагере питьевой воды. К источнику, найденному в первый же день, приходилось ходить за километр. Но тут уж ничего поделать было нельзя – другого такого удобного места на всём острове не нашлось. Разведчики прочесали Большую землю «от» и «до». Весь остров был густо покрыт натуральными джунглями и практически весь состоял из крутых холмов, так что стоянка у укромной бухточки под сенью единственной на всём острове пальмовой рощи, была наилучшим вариантом.

Виктор сдал по счёту весь багаж на хранение Данияру и с огромным облегчением повалился под капитальный навес, который ему выделил лично Дима-сан. Рядом, не спрашивая разрешения, уселся Олег, а Оля вместе Катей и Антоном, пошли за своей порцией рыбы.