Текст книги "Фаранг (Дилогия)"

Автор книги: Андрей Валерьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

"Поклонник" вместе с девушкой дошёл до кромки воды, сел на песок и принялся нагребать его в кучу. Рядом присела почти голая Ольга и принялась активно ему помогать.

Это было интересно. Мысль о том, что обгоревшие люди в самое пекло выползли к воде, чтобы построить замок из песка, Катя отвергла сразу.

Виктор повернулся к ней своей широченной спиной и, согнувшись в три погибели и держась руками за живот, пошёл в воду. Следом за ним побежала Оля.

Майку Оли они, конечно, безнадёжно испортили. Ткань не порвалась и швы тоже не разошлись, но фасон «в обтяжечку» превратился в бесформенный балахон. Витя завязал низ майки узлом, а сверху накидал в импровизированный мешок килограмм пятнадцать песка. Лямки он связал бантиком, чтобы потом, на дне, легко развязать мешок и избавиться от песка. До самолёта тяжкий груз тащила девушка, изо всех сил работая ногами. Витя плыл рядом и усиленно дышал. Дышал часто и глубоко до тех пор пока от избытка кислорода не потемнело в глазах. В голове было пусто. С чего он решил, ни с того ни с сего, заделаться ныряльщиком и попытать счастья у самолёта, Виктор не знал. Наверное, это была интуиция. Или у него просто не нашлось других идей, как выбраться из той ямы, в которую он попал.

"Надо шевелиться"

– Всё, Оль, хорош… цепляйся за хвост и жди меня. Не вздумай за мной нырять.

Витька держался одной рукой за горячий металл, а второй еле удерживал мешок. Узел тянул вниз со страшной силой.

Егоров посмотрел на обгоревший нос девчонки, приятельски ей подмигнул и поплыл к середине фюзеляжа – туда, где были открыты аварийные выходы. Всё это Витя делал на полном автопилоте, совершенно не задумываясь о том, что он собирается сделать, ведь за всю свою жизнь Виктор Егоров ни разу по-настоящему не нырял.

Тем более на такую глубину.

Витька дотянул до нужного места, сделал три глубоких вдоха и ушёл под воду.

До крыла самолёта Витька долетел "со свистом". Секунд за пятнадцать и почти ничего не делая. Уши неслабо придавило и прежде чем соваться внутрь, Витя "подавил в нос". Грудь тоже сдавило – будь здоров. А ещё здесь было не так светло, как казалось с поверхности, и очень холодно – вода у самого дна была сильно прохладней, чем наверху.

Всё это Витя отмечал краем сознания, тело действовало само, как автомат. Он положил мешок у самого входа, развязал лямки и лишь потом заплыл внутрь.

"Тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть…"

Прямо в проходе, возле открытого аварийного выхода плавали пакеты и сумочки. Некоторые колыхались под потолком – видимо в них оставался воздух. Решив, что от добра добра не ищут, Егоров подтянул к себе ближайшую спортивную сумку и штуки три плотных целлофановых пакета.

"Пятьдесят два, пятьдесят три, пятьдесят четыре…"

Глаза жгло, но пока умеренно. Вещички, которые зацепил Витька, неожиданно упёрлись и самолёт покидать не захотели. В большой сумке, кроме вещей сейчас было литров сорок воды, да и в пакетах тоже… тянуть такой вес было очень тяжело. Грудь заныла и Витька, сбившись со счёта, выпустил немного воздуха.

"Давайте! Давайте!"

На преодоление пары метров до выхода ушло секунд двадцать. Витя выволок вещи наружу, сложил их на крыло и, выпотрошив мешок, рванул наверх.

Когда Екатерина прибежала к мужчинам и сообщила, что Виктор и Ольга ныряют, Ержан не поверил своим ушам. Мужики бросили выкорчёвывать пальму и порысили на пляж. Точно. В полусотне метров от берега на воде лежал Витёк и судорожно дышал. Хрип и свист из его лёгких был слышен даже на берегу. Голову Вити, чтобы он не захлебнулся, немного поддерживала девушка.

Игорь выматерился.

– Мляяяяаааа! Эй! Баран! Кончай дурью маяться – на берег плыви! Ты слы…

– Игорь, заткнись.

Ержан и остальные мужчины очень недобро смотрели на этого крикуна.

– Заткнись и вали корчевать пальму. – Вожак почуял добычу. Почуял возможность утереть нос "туристам" и стать чуточку равноправнее. – Все кто хорошо плавает – в воду. Возьмите спасжилеты. Помогите ему. Бегом!

"Витя не подведи меня. Ты ведь смог, да?"

А первой, вот что странно, в воду бросилась Екатерина.

Тот, самый первый спуск к самолёту был, по большому счёту, самым бестолковым и самым погано организованным. Что, в общем-то, было неудивительно, потому что опыта в этом деле у Вити не было.

Когда Егоров отдышался и стал способен воспринимать окружающую действительность, то обнаружил вокруг себя множество людей. Кроме Оли здесь была Катя! И сам Ержан. И ещё три парня, тащившие за собой пяток спасжилетов.

Первый груз, лежавший на крыле самолёта, они достали только через час. Сначала пришлось вернуться на берег и выработать план. Нет, не так. ПЛАН. Ержан забрал у Оли её майку, отдав взамен свою рубашку, и принялся набивать её песком. В это время к самолёту уплыли двое мужчин, которые заверили босса, что метров пять в глубину они точно осилят, а сам Ержан приготовил мешок и вопросительно поглядел на Егорова.

До нужного места Витька доплыл налегке, там Ержан вручил ему груз и Виктор снова "упал" на крыло. Помощники кружили на поверхности, ожидая, когда он зацепит сумки и потащит добычу наверх. На половине пути ныряльщика встретили и дружными усилиями вытащили его на поверхность.

Посмотреть на хабар собралось всё население малой земли. Все сорок два человека. Из пакетов и сумки Ержан торжественно достал четыре размокших журнала, одну книгу, убитую косметичку, испорченный ноутбук и женские мелочи.

Витька приуныл, но босс объявил, что, мол, "лиха беда начало" и "то ли ещё будет" и дружески похлопал Егорова по плечу.

– Пойдём, ужин стынет.

А после ужина к ним в гости притопал лично Дима-сан.

– Значит так, Ержан, – Мельников принюхивался к остаткам еды и был чертовски мрачен, – не знаю, как тут у вас дела, а у нас – …опа.

– В смысле?

– В смысле пожрать. За сегодня не поймали вообще ничего. Ловушки пусты. Крабы исчезли. Море пустое. Ныряльщики мои из воды не вылазят, но ни одной рыбёшки не увидели…

Народ встревожено зашушукался. У большинства мужчин, сидевших у костра, на большой земле были семьи или подруги.

– … подстрелили птицу вчера вечером, так она, падла, ещё десять минут по деревьям прыгала. А как орала, скотттттина, – Мельников в сердцах сплюнул, – стая поднялась и адъю! Вот такие дела. Да, ещё пацанята нашли фрукты.

– И?

– Да, млять, хорошо что никто не умер. Двадцать человек лежат, чихнуть боятся. Понос страшенный. А вы тут, я смотрю, в шоколаде.

Ержан задумчиво посмотрел на Диму, потом на невысокого крепыша с красными глазами, сидевшего поодаль – тот покачал головой.

– Меньше рыбы. И вода солонее стала.

Мельников понимающе кивнул.

– Первое. Укрытия всем, в том числе и вашим, мы подняли. Место для лагеря выбрали хорошее, не продуваемое. Так что пока за вещичками мы нырять не будем. Необходимости нет, да и для охоты мне мои ребята нужны.

Второе, отсюда пока никого забирать не будем. С едой у нас туго. Боюсь – не прокормим всех. Так что с нырянием вы уж тут как-нибудь сами, ладно?

Дима забрал ворох пустых пластиковых бутылок и ушёл к проливу, где его ожидал плот.

Следующие четыре дня Виктор Сергеевич Егоров вкалывал так, как ещё никогда в своей жизни, делая за световой день по шесть-семь «боевых вылетов» к семьсот тридцать седьмому. Процесс добычи вещичек сильно упростили, соорудив небольшой плотик и скрутив из распущенной на полоски занавески длинную верёвку. Снова, как и в самом начале, грабежом самолёта занимались только Витя и Оля, которая к этому времени обзавелась неплохим комплектом одежды.

Витька нырял, сразу потрошил мешок и пробирался внутрь авиалайнера, таща конец верёвки за собой. Он настолько освоился, что, набравшись наглости, стал забираться в носовую и хвостовую часть салона. Всего и делов то было – привязать очередную сумку или пакет, дёрнуть верёвку и спокойно ехать "на выход с вещами". Ольга, при всей её внешней хрупкости, таскала грузы – будь здоров!

Работая в большом коллективе и общаясь с огромным количеством человек, Виктор, чтобы не сойти с ума от переизбытка информации, выработал своеобразный защитный механизм. Он выдавал и получал в ответ информацию только по делу. Витька никогда не трепался с мужиками в курилке (в том числе и потому, что он табак терпеть не мог), не ходил с коллегами на обеденный перерыв и не старался заводить с кем-либо из сотрудников приятельские отношения. Егорова всегда искренне поражало умение охранников, водителей и заядлых курильщиков РАЗГОВАРИВАТЬ. Эти мужики балаболили без остановки, день за днём, месяц за месяцем, год за годом. И ведь они постоянно находили какие-то темы! Каждое утро, проходя мимо курилки к своему офису, Виктор напрягал слух, пытаясь понять, о чём же все эти годы они могут болтать? Несколько раз Егоров предпринимал героические попытки остановиться и принять участие в разговоре, но всякий раз это заканчивалось провалом. То темы были неинтересны, то просто не получалось вставить ни словечка.

Так случилось и здесь.

Витьку приняли. После первого удачного подъёма его социальный статус резко изменился и последние четыре дня Витя был сыт, обут и одет. Но вот влиться в сложившуюся компанию, стать своим, у него не получалось. Егоров молча ел за общим столом, молча вставал и уходил под свой навес, стоявший на отшибе. Так же молча валился на спину и засыпал.

Сегодня Виктору не спалось. Он выбрался из своего укрытия на пляж, постелил под себя свежедобытое одеяло и принялся разглядывать звёзды. Удивительно, но ветра не было – стояла непривычная тишина и от этого особенно хорошо думалось.

"Как там родители? Наверное, с ума сходят"

Настроение из нейтрально-благодушного состояния стремительно покатилось вниз. В…

Затем Витя подумал о том, что уже четыре дня не видел Катю – муж уволок её и сына к мысу, на старую стоянку "туристов", и помрачнел ещё больше.

"Да и ужин, блин…"

С едой дела действительно обстояли неважно. Сегодня все, включая босса, включая немногочисленных женщин и детей, остались без ужина. Пловцы, пытавшиеся бить острогами рыбу на дальних отмелях, вернулись ни с чем. Правда, удалось поймать трёх ящерок, но таких микроскопических, что их пришлось отпустить, чтобы не дразнить желудки.

"Тьфу ты! Надо думать позитивно. Вот что ты сегодня сделал хорошего?"

Егоров довольно улыбнулся. Сегодня был очень удачный, с точки зрения грабежа, день. Гора чемоданчиков и сумок из ручной клади под пальмами выглядела очень солидно. Собрав за первые два дня всё, что валялось в открытом доступе на креслах и в проходе, Витька принялся потрошить багажные полки. Вот там был просто Клондайк.

Лекарства в герметичных упаковках, крема, мази от загара. Масса одежды, обувь, очки и даже пара зонтиков. Ещё Витя добыл общим счётом пятьдесят три литра крепкого алкоголя и чёртову уйму швейцарского шоколада в герметично запаянной упаковке. Наши туристы, отправляясь на отдых в Турцию, особой фантазией не блистали, активно закупая в дьюти-фри водку (коньяк) и шоколад.

Егоров ободрал все шторы из салона, забрал использованные пластиковые наборы для обеда и выдрал из заднего туалета прекрасное зеркало. В маленьком отсеке позади туалетов, под самым потолком был довольно большой воздушный мешок, который здорово выручил ныряльщика, так что хвостовую часть самолёта Виктор обобрал особенно тщательно.

– Аааааа.

Витька зевнул и посмотрел на часы. Zenith ему вернули, а одежду – нет. Его костюм и рубашка уехали вместе с женщинами на большую землю.

"Полночь, наверное… надо спать. Завтра снова нырять"

Егоров подтянул чужие джинсы, застегнул молнию на спортивной куртке и, завернувшись в одеяло, заснул.

Глава 5

Игорь деловито собирал пожитки и, дурачась, подначивал Антошку. Тот изображал каратиста, хохотал и висел на шее отца, всем своим видом показывая матери, как ему хорошо. Катя через силу сделала вид, что и она тоже счастлива и помахала рукой сыну.

– Пап! Мам! Смотрите, как я могу!

Антон крутанул колёсико по утрамбованному и влажному песку.

– Растёт парень! – Гоша подмигнул жене и по-хозяйски шлёпнул Катю по мягкому месту.

"Животное"

Женщина отвернулась и тихо заплакала. Ночь была долгой, тяжёлой и унизительной. Игорь делал с ней всё что хотел, а она лишь кусала губы и молчала. Молчала, чтобы не разбудить сына.

– Не сиди, Катька, надо идти. Я Ержану обещал вернуться пораньше и за порядком присмотреть.

"Да. Надо идти"

Катя встала и, с трудом переставляя ноги, пошла вслед за мужем и сыном. Идти было больно и неудобно.

"Сама виновата. Дура!"

Вчера вечером она подкараулила возвращавшегося Диму-сана и прямым текстом попросилась уехать с ним на большой остров. Только она и Антошка. Никакого Игоря. Мельников долго молчал, пристально изучая её тело, а потом нехотя напомнил об очевидных фактах, которые Катя как-то упустила из виду.

– Две луны помнишь? Где мы – не забыла?

Мужик перестал пялиться на её грудь и грустно посмотрел ей в глаза.

– Если не считать детей, подростков и людей старше пятидесяти, то у нас уже сейчас женщин на семь душ больше чем мужчин. Подумай. Ты ведь не одна. У тебя же ещё и ребёнок.

Мельников развернулся и ушёл к плоту, оставив Катю в полнейшем остолбенении. Издали за ней угрюмо наблюдал муж, злобно и многообещающе посверкивая глазами.

Утро было всё таким же солнечным и безоблачным. Самым, что ни на есть, обычным. Но, чёрт возьми, оно было другим – воздух был слаще, блики волн – ярче, а солнце не жгло, а лишь мягко согревало. Причём не только тело, но и душу.

"Солнышко"

Витька изо всех сил козырял своими "новыми" зеркальными очками a-la Сильвестр Сталлоне, "новым" спортивным костюмом и своим местом у общего стола. В тени, под пальмами, среди других женщин и детей суетилась ОНА.

Катю он заметил издалека. За неделю пребывания на тропическом острове жгучая брюнетка с волшебными зелёными глазами обзавелась восхитительным бронзовым загаром и стала выглядеть, на вкус Виктора, совершенно потрясающе. Сам Витька, будучи по природе своей белобрысым и белокожим, мог пока похвастаться лишь малиновыми ожогами, свисающими там и сям лохмотьями кожи и выгоревшей на солнце пшеничного цвета шевелюрой.

В лагерь женщина пришла, держась поодаль от мужа, и это вселило в сердце Егорова робкую надежду.

"А вдруг?"

Идиллия была недолгой. Сначала увлечённо перематывавший верёвку Витя увидел крепкие кроссовки, затем мускулистые волосатые ноги, а потом…

– Слышь, придурок, – Игорь стоял вполоборота и крутил в руках палку, – в последний раз тебя предупреждаю – отвали. Ныряльщик ты или космонавт – мне без разницы. Удавлю, утоплю и скажу, шо так и було. Понял?

Хотя коленки сами собой и задрожали, а в животе похолодело, Виктор, на самом деле, не испугался. Он крепко накрепко сжал зубы, прищурился и уставился Игорю прямо в глаза.

Это было восхитительно! Голова пьянела от чувства опасности и…

"Да. Да. Да!"

… вызова. Он, Витя Егоров, впервые в своей жизни, САМ (!!!) нарывался на драку! Секунды шли, а палка в руках Игоря так и не пошла в ход.

– Ты это… – Игорь ещё по инерции угрожал, но Витька нутром чуял – сейчас тот в драку не полезет. – Ты понял меня?

– Что происходит? Что происходит, спрашиваю!

Чужой голос доходил до сознания медленно, с трудом пробиваясь сквозь шум крови в ушах и гулко бьющееся сердце. Между ними оказался Ержан. Статридцатикилограммовый бугай набычился и сверлил тяжёлым взглядом Гошу, справедливо считая того зачинщиком стычки. Игорь ухмыльнулся, расслабился и кивнул Виктору – давай, мол, жалуйся. Проси защиты. Это было настолько отчётливо написано на его лице, что Егоров лишь скрипнул зубами и помотал головой.

– Ничего. Ничего не происходит. Верёвку сматываю.

Не дождавшись унижения соперника, Игорь сплюнул и быстро ушёл, а Ержан, понимающе похлопав Егорова по плечу, зычным голосом объявил короткое общее собрание.

О чём вещал босс, Витька прослушал. Он повалился на песок, крепко обнял свои костлявые коленки и принялся дышать. Тело тряслось, челюсть прыгала, зубы стучали.

"…ля!"

Запоздалый страх парализовал парня и отбил всякую способность воспринимать окружающих. Рядом суетилась Оля, на заднем плане озабоченно маячил Филиппыч, вдалеке неясным фоном шумел народ.

"Уффф"

Егоров отдышался, успокоился, поднялся на ноги и пошёл решать проблему по имени Игорь.

"А ведь ты, урод, сдался… побоялся меня ударить… я видел… ты сильнее, но ты – трус! Ну погоди, я тебя удивлю. Только зацепи меня ещё раз…"

Витька понёсся сквозь кусты к месту строительства землянки, где он когда-то работал на земляных работах. Само сооружение решили не достраивать, ограничившись навесом и защитой от ветра в виде плетёнки из пальмовых листьев, превратив вырытую менеджером по рекламе яму в отхожее место.

– Я тебя, сучччок, так удивлю…

Виктор добежал до небольшого земляного отвала позади ямы, сморщил нос от запашка и принялся разгребать кучу земли. Четыре дня назад он здесь видел, здесь видел…

– Ага!

Витька качал в руке увесистый овальный булыжник. Как он здесь оказался Витька не знал, но факт есть факт – среди песка и спрессованной коралловой крошки нашёлся один-единственный камень в полкило весом.

– Класс.

Виктор примерился. Булыжник лежал в его немаленькой ладони как влитой. Егоров представил себе, как этот самый каменюка летит в голову… нет, в коленку, Игорю и злобно ощерился. Бросать камни, мячи и, хм… палки у Витьки всегда получалось отлично.

– Пипец тебе, козёл.

Сунув булыжник в карман куртки, Виктор отыскал свою размочаленную палку-копалку и двинул обратно на пляж.

За хлопотами по обустройству на новом старом месте незаметно пролетел час и Катя успокоилась. Она не смирилась со своим положением, но ситуация, в которой она оказалась, требовала взвешенных и продуманных решений. Будь они дома, она давно бы уже вызвала полицию или ребят из службы безопасности фирмы в которой она работала и забыла бы про Игоря, как про страшный сон, но здесь… здесь всё было по другому и уверенная в себе бизнес-леди Екатерина Андреевна впервые почувствовала, что быть женщиной в диком мире – значит быть зависимой.

А уж быть женщиной с ребёнком – значит быть зависимой вдвойне.

Услыхав рёв Ержана, созывающего пятиминутную "планёрку", Катерина злорадно улыбнулась.

"Ничего, скотина, я тебе устрою сладкую жизнь!"

В конце концов, сила слабого пола – в слабости сильного по отношению к слабому. Не так ли?

– Нет, дорогие мои, пока мы никуда не едем. Обустраиваем лагерь, понемногу чистим самолёт и пытаемся добывать еду на отмелях. Там рыбы больше, чем возле большого острова, – Ержан стоял перед четырьмя десятками человек и изо всех сил надрывал горло, – как там всё устроится, обещаю, мы все переправимся на большую землю. А пока, все женщины и… и… и…

Босс отвесил челюсть и потерял мысль. Мужики все, как один сделали то же самое, а женщины возмущённо зашушукались.

На собрание пришла Катя.

Полупрозрачная белая мужская сорочка, завязанная узлом на животе, и ниточка вместо трусиков смотрелись на ней просто сногсшибательно. Гоша немедленно побурел и попытался выдавить из себя пару матерных слов, но не смог. Лицо его приобрело крепкий свекольный цвет, а рот открылся в немом вопросе.

"Какого …?"

– Нравится, милый? – Тон Катерины мог приморозить насмерть, – Твой подарок. Хорош, да?

"Ты же, скот, сам хотел меня всему курорту демонстрировать. Получай!"

Женщина показала всем, как хорошо эти ниточки могут оттягиваться и, как ни в чём не бывало, повернулась к Ержану.

– Продолжайте, прошу вас.

Контрольным выстрелом для всех мужчин стала замысловатая татуировка в самом низу живота женщины. Босс с клацаньем захлопнул рот.

– А… Э…

С горем пополам собрание почти удалось завершить. Ержан раздал всем, включая женщин и детей, задания на день, вслух прикинул перспективы, рассказал, что через недельку (не позже!) они будут жить как в раю, а пока надо потерпеть, и уж совсем было собрался объявить собрание оконченным, как со стороны лагуны показалась лодка.

Солнце висело довольно низко над морем и идущее в рассветных лучах судёнышко люди заметили не сразу. Сначала заорал молодой парень, стоявший дальше всех по берегу, за ним, позабыв о том, что они находятся отнюдь не на Мальдивах, радостно закричали все. Толпа ломанулась по кромке пляжа навстречу кораблику, размахивая руками и вопя во всё горло.

– Сюда, а! Сюда!

– Мы здесь!

– Помогите!

– Спасите!

– Уррррааааа!

Лодка, державшая курс на торчавший из моря хвост самолёта, чуть довернула и пошла прямиком к людям.

Слабый и тёплый ветерок лениво гнал на белоснежный песок пляжа со стороны лагуны волны прибоя и едва двигал шедшую под тёмно-серым парусом лодку по воде. Катя вытянула шею и до рези в глазах смотрела на тёмный силуэт. На первый взгляд лодка была похожа на нечто полинезийское. Высокий нос, высокая корма и балансир-поплавок, державшийся на двух тонких жёрдочках. Треугольный парус был натянут меж двух наклонённых в разные стороны мачт, а на самой лодке маячили три или четыре вполне человеческие фигурки.

Катя выдохнула и вытерла пот со лба.

"Люди. Люди!"

На собрание Витька, конечно опоздал. Тем более что весь народ, к его удивлению, куда-то смылся. На пляже остался лишь роскошный след стада бизонов в виде перепаханного песка, а из-за небольшого мыска, густо заросшего пальмами, раздавался радостный гам.

"Чего там?"

Егоров с отвращением посмотрел на солнышко и нырнул под пальму. До укромной бухточки он добирался короткими перебежками от одного клочка спасительной тени до другого, петляя между деревьями. И на открытый пляж, к остальным людям, Витя тоже решил не выходить, оставшись на "опушке" пальмовой рощицы. Место он себе нашёл очень удачное, немного в стороне, на небольшом, в полтора метра высотой, пупыре. Сначала он увидел Катю. Стройная фигура женщины притягивала его внимание как магнит. Виктор не мог оторвать глаз от её… эээ… ног, спины и того места, где они соединяются.

Витька воодушевился.

"Какая ты красивая!"

Затем он обратил внимание на матерящегося Ержана, отгонявшего народ от воды, затем на то, что собственно кричат люди, а потом…

Фраза, которая сама собой вырвалась из груди тридцатитрёхлетнего менеджера по рекламе, могла бы, наверное, заставить покраснеть любого портового грузчика.

"И… и… инопланетяне???"

Прямо перед восторженно орущими людьми, на волнах прибоя покачивалась большая парусная лодка.

Витька хотел заорать и броситься в кучу малу, поприветствовать аборигенов, но он, почему-то этого не сделал. Егоров вцепился в ствол пальмы, спрятавшись за дерево, и, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце, принялся наблюдать за встречей цивилизаций.

Было страшновато. Виктор всегда был очень осторожным и расчётливым человеком и с тем, что ему было непонятно или неизвестно, предпочитал не связываться. В голове вихрем пролетели мысли об инфекциях, радиации, ментальном сканировании и обычном людоедстве. Если бы у Егорова была возможность, он бы просто убежал подальше, а на прибытие аборигенов с удовольствием посмотрел бы по телевизору. Но с острова бежать было некуда, и Виктор остался.

Лодка, или, вернее, пирога (это название почему-то пришло Егорову на ум) была шести или семи метров в длину, имела высокий нос покрытый резьбой и увенчанный скульптурной головой и две мачты, которые как раз в это время сложились вместе наподобие веера, заодно сложив и спрятав между собой парус. Всех подробностей Виктор не видел, потому что до пироги было метров сто, а вот люди, забравшиеся по пояс в воду, как-то неуверенно замолкли и потихоньку стали выбираться на берег.

Витька насторожился и посмотрел на свою палку. Сук в метр длиной из лёгкой и пористой древесины оружием мог считаться очень условно.

– Ко мне, все ко мне. Не расползаться.

Ержан орал так, что у Вити закладывало уши.

"Во даёт!"

Егоров пригляделся и подпрыгнул на месте от радости. Щупалец у аборигенов не было! Как не было хвостов, когтей и прочей лабуды. На пироге маячили три обычные человеческие фигурки. Две покрупнее, со светлой кожей и одна маленькая, тёмнокожая.

Витя нервно выдохнул.

– У-у-ффф. Люди. Человеки.

От восторга мужчина шарахнул пальму кулаком, поплевал через левое плечо и постучал себя по голове.

– Пронесло.

Когда Катя увидела ЧТО украшает нос лодки, ноги сами собой вынесли её из воды, куда она забралась вместе со всеми. За собой она утащила упирающегося Антошку, который рвался посмотреть на кораблик.

На острое навершие носа лодки была насажена человеческая голова. Женщина присмотрелась. Да. Точно. Голова была самая настоящая. Почерневшее раздутое лицо имело европеоидные черты и жуткую посмертную маску боли и страдания. Катерина тоненько взвизгнула и начала пробиваться сквозь толпу, таща за руку сына.

Ержан, наконец, выгнал пинками всех из воды и, закрыв испуганно примолкшее людское стадо своей широкой спиной, заорал.

– Ко мне, все ко мне. Не расползаться.

С лодки, тем временем, за борт полетели каменные якоря, тяжелогружёный кораблик остановился и с него в воду посыпался экипаж.

Катя, остановившись в последнем ряду, вытянула шею, встала на цыпочки и не поверила своим глазам. На белоснежный песок пляжа из воды, отфыркиваясь и мотая спутанной бородой в разные стороны, выбрался неандерталец.

Люди ахнули.

Верзила в набедренной повязке выглядел точно так же, как это вымершее племя изображали в учебниках по истории и биологии. Высокий, плотный в кости, с могучими плечами и короткой шеей. Маленькие глазки сидели в глубоких колодцах глазниц под чудовищными надбровными дугами. Детина очень по-человечески посмотрел на солнце, зачерпнул ладонью воду и полил себе макушку.

Народ приободрился и зашушукался.

– Голову ему напекло.

"Неандерталец" спокойно стоял напротив толпы "гомо сапиенсов" и ждал, когда на берег выберутся остальные. Вторым на берегу очутился очень щуплый, темнокожий человек, здорово походивший на индуса, а последний абориген оказался помесью первого и второго. На морду он смахивал на рыжеволосого, краснокожего от солнечных ожогов, веснушчатого детину, но был темнее и миниатюрнее "неандертальца". Тот, заметив, что все, наконец, собрались, сделал шаг вперёд, почесал такую же рыжеволосую лохматую грудь и, подняв над головой (Кате стало плохо) чёрное полированное копьё, разразился длинной речью.

Люди двадцать первого века с планеты Земля оцепенело слушали уханье и ыканье первобытного человека и смотрели как он себя бьёт в грудь громадным кулаком. Ражий детина проорался, потряс копьём и выжидающе уставился на стоявшего впереди всех казаха. Ержан почесал коротко стриженный затылок, прокашлялся и торжественно начал.

– От лица Республики Казахстан и от себя лич… Э! Ты! Ты чего дела…

"Полукровка" ни слова ни говоря отряхнулся словно пёс, огляделся и широченными прыжками понёсся к стоявшим в стороне от остальных Ольге и Филиппычу. Схватив обмершую от ужаса девушку за руку, он потащил её в воду.

– Э, баран! Я тебя спрашиваю!

Ержан угрожающе поднял свою дубинку и сделал шаг вперёд, за ним в сторону дикарей дружно подались остальные мужчины.

Всё, что произошло дальше, Катя видела как-будто во сне.

"Неандерталец" не глядя, походя, сунул спешившему за внучкой деду копьё в живот, а затем резко прыгнул вперёд и, вырвав из ножен большой чёрный меч, одним движением снёс Ержану голову.

"Это мне снится. Этого не может быть…"

Обезглавленное тело вожака, фонтанируя кровью, стояло ещё несколько безумно долгих мгновений, в течение которых никто не мог вымолвить ни слова.

Это была такая дикость, такое варварство, что реальность произошедшего просто не укладывалась в голове. Катя, балансируя на грани обморока, закрыла ладонями глаза ребёнку. Вовремя. Рыжий подхватил свой страшный трофей и, подняв голову несчастного пассажира, присосался к обрубку шеи.

Народ завизжал и сломя голову, пихаясь и толкая друг друга, рванул в разные стороны. Катерина не заметила, как руку Антошки у неё вырвал отец. Гоша орал как сумасшедший и нёсся подальше от этого кошмара, роняя и топча менее расторопных.

Четыре десятка человек, из которых половина числилась мужчинами, бежали в полнейшей панике, даже не подумав оказать сопротивление трём дикарям.

Если бы Витька мог, то он бы тоже убежал. Вслед за остальными. Мимо него пробегали визжащие от ужаса люди, а он просто стоял и смотрел, как «полукровка» срывает с Оли одежду и бьёт её ногами в живот. Как корчится на пляже Филиппыч, протягивая к внучке руки. Как за ним по белому песку пляжа тянется тёмный влажный след. Как размазывает кровь по своему лицу рыжий главарь, и в голове его не было ни одной мысли.

Витьке было так страшно, как ещё никогда в жизни. Отпустить ствол пальмы он не мог, потому что просто боялся упасть. Ноги не держали вовсе.

"Полукровка" закончил избивать девушку, схватил её за волосы и потащил в воду. Зрение у Виктора было стопроцентное и он прекрасно видел, как Олю затаскивают на лодку, как откидывают укрывавшую груз плетёную циновку и как девушку бросают к остальным.

"К остальным???"

Витька моментально вспотел. Со своей позиции он чётко видел связанные руки и ноги, выглядывающие из-за края борта лодки. Менеджер по рекламе присмотрелся и волосы его встали дыбом.

Это были детские руки. Тонкие белые пальчики с грязными почерневшими ногтями скребли по тёмному дереву борта. Это было хуже, чем в фильме ужасов, потому что это было по-настоящему. Ста метров не было. Расстояние исчезло. Витя видел всё в мельчайших подробностях, и от этого становилось только хуже.

"Ноготочки обломанные"

У Виктора закружилась голова. Лодка оказалась битком набита маленькими детьми. Егоров посмотрел на свою размочаленную палку-копалку, на пустой пляж, сглотнул и вышел из своего укрытия.

Деда своего Виктор Егоров не помнил. Тот умер, когда Вите исполнилось два годика, но рассказы отца о своём дедушке, мальчик запомнил на всю жизнь. Со временем рассказы о войне, о поднятии целины, о мужестве и о долге, потускнели в памяти золотого студента Витеньки. А после, когда господин Егоров устроился на высокооплачиваемую работу в суперсовременном офисе, он постепенно перестал понимать и своего отца. Виктор был воспитанным сыном и не позволял себе насмехаться над неустроенной жизнью родителей, но в глубине души часто спрашивал себя.

"А зачем?"

Зачем, во имя чего, по какой причине его дед в сорок первом семнадцатилетним мальчишкой ушёл добровольцем на фронт и закончил войну сержантом-артиллеристом под Кенигсбергом. С двумя орденами и двумя медалями. Витька хорошо помнил эти медали. Тяжёлые серые исцарапанные. "За отвагу" и "За боевые заслуги".

Менеджер Егоров искренне не понимал, зачем дед бросил хорошую квартиру в Харькове и уехал с бабушкой поднимать целину. Почему его отец, десантник, полтора года провоевавший в Афганистане и получивший там, "за речкой", тяжелейшее ранение, едва выздоровев, вызвался добровольцем и, оставив жену и сына одних в однокомнатной квартирке, уехал ликвидировать последствия аварии на АЭС. Это хорошо, что обошлось без последствий для здоровья!