Текст книги "Фаранг (Дилогия)"

Автор книги: Андрей Валерьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Распорядок, установившийся на острове за последние две недели, не изменился ни на йоту. Больные продолжали лечиться, успешно проедая запасы бирманцев и поглощая лекарства и витамины, которые им давали врачи. Те, кто мог работать, в основном занимались рыбалкой и собирательством. Бирманцы на рыбную ловлю смотрели сквозь пальцы, жёстко контролируя бухту и стоявшие в ней суда. В целом отношение бирманцев к землянам было нейтрально-равнодушным. С одной стороны солдаты неоднократно помогали своим пленникам, а с другой – наказывали за малейшую провинность. Впрочем, охаживали палками только мужчин. Женщин и детей солдаты не трогали, наказывая за их провинности опять-таки мужчин.

– Я думал. Я решил.

Аун, впервые на памяти Вити, закрыл глаза. Егоров поёрзал – очередной разговор начинался как-то не так.

– Я обещаю тебе, Виктор, твоей женщине и твоим друзьям, на которых ты укажешь, особое положение. Достойную жизнь в моём, – полковник помедлил, собираясь с духом, а затем, решившись, кивнул своим мыслям, – в моём государстве. Если ты пообещаешь мне…

'Медальон?'

– … НЕ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ медальоном до тех пор, пока я тебе не скажу.

Аун Тан открыл глаза и посмотрел на Егорова так, что тот понял.

Или-или.

Или он отвечает 'да'.

Или его прямо сейчас вынесут вперёд ногами.

Не чуя под собою земли, Витька встал и низко поклонился господину Аун Тану, ставшему ему отныне сюзереном.

– Хорошо, – бирманец ощутимо расслабился и неофициально махнул рукой, мол, садись, нечего тут стоять, – я рад, что ты меня понял. Твой друг, с которым ты пришёл в этот мир, уже дал своё согласие. Он много знает и умеет и я рад этому. Мне нужны такие люди. Новой стране, которая начнёт свою историю здесь, на севере, нужны такие люди. Нужны их знания и умения. А ещё нам нужен металл. От, – полковник прищурился, – 'Боинга'.

'Блин!'

Витька ошарашено покрутил головой. Мало того, что Аун свободно ориентировался в терминах и названиях из другого мира, так он ещё и успел прошерстить пленных на предмет их профессиональных навыков.

'Когда ж он всё успел?'

В принципе, действия Ауна были понятны. Используя мозги землян, руки своих рабочих, мечи своих солдат и железо с затонувшего самолёта, он вполне мог рассчитывать на то, что далёкий форпост Империи, объявивший о своей независимости, выживет и сможет развиться в нечто большее, чем захудалый порт у чёрта на куличках.

Дядюшка Билли, переведя последнюю фразу, расплылся в довольной улыбке. Будущее было ясно и безоблачно.

Аун хлопнул ладонью и переводчик, поперхнувшись, вновь стал серьёзным.

– А ты, Виктор Сергеевич…

'А. Хре. Неть!'

– … запомни…

ГОСПОДИН Тан наклонился и посмотрел на прижухшего двухметрового землянина сверху вниз.

– … я смотрел на тебя и я слушал тебя. Как и что ты говоришь. Ты сильный человек Виктор. И я никогда не буду задавать тебе вопросы о медальоне и не буду у тебя его требовать. Ваш мир меня… пугает. И я не хочу этого мира здесь, но… я хочу быть уверен в том, что…

Полковник наклонился так близко, что Витька чувствовал горячее дыхание бирманца на своём лице.

– … что ты меня не подведёшь и не обманешь. Ты. Меня. Понял?

Егоров сложил ладони так, как это делал Кхап при их расставании и поклонился.

– Да, господин.

'А я, значит, твоя последняя страховка, Ваше Величество… ну-ну…'

Витька, согнувшись в три погибели, внимательно рассматривал плетение циновки, на которой он сидел. Врать тем, кого он считал врагами, у опытного офисного интригана Егорова всегда получалось очень хорошо.

'Ну-ну…'

Наутро в посёлке началась кутерьма. Явившиеся в полной боевой выкладке солдаты выволокли на пустырь перед восстановленной столовой всех без исключения землян, включая 'лежачих' больных. Выстроив пленных в некое подобие строя, полковник произнёс короткую зажигательную речь, выслушанную землянами с показным вниманием.

Слухи о том, что им предстоит далёкий путь на юг, в более прохладные и приветливые места, дошли до всех. Правда в одном люди не сошлись – в каком качестве они туда поедут. Большинство оптимистично потирало руки и уверяло скептиков из меньшинства, что такие оте жаксы адамдар, как они, среди этих папуасов будут цениться на вес золота. Скептики напоминали о плётках, порке и деревянных бирках, висевших на шеях землян. Десяток человек, которые по своим профессиональным навыкам подошли бирманцам и с которыми Аун Тан говорил лично, на этот счёт помалкивали, не желая получить плетей за длинный язык и все, все ждали, что скажет Егоров.

Витька молчал, как рыба.

Вопреки всеобщему ожиданию перевода речи не последовало, зато солдаты как с цепи сорвались. Орудуя боевыми плетями и древками копий, они живо разогнали толпу на несколько орущих благим матом компаний. Причём делали они это не наобум а по команде сержантов, которые стоя со списками в руках, просто называли номера, вырезанные на личных бирках пленных.

– Витя!

Катя взвизгнула и, прижав к себе Антошку, зажмурилась от страха. Мимо нёсся квадратный десятник размахивая дубинкой.

– Спокойно, Катя, спокойно.

Егоров, на всякий случай задвинул Катерину с ребёнком за спину. В принципе он был уверен в том, что его не тронут, но сердце всё равно предательски ёкнуло. Так и получилось – Витька, Катя и Антон оказались единственными людьми, которые не попали ни в одну из компаний. Самым поганым было то, что одна из групп была целиком собрана из вопящих от страха детей и подростков. Их родители, раскиданные по другим командам, орали как резанные, не обращая внимания на сыплющиеся удары бичей.

– Молчать!

Сначала на манмарском взревел полковник.

– Молчать!

На английском подхватил дед. Витька зажмурился, сделал шаг вперёд и во всю силу своих лёгких тоже самое проорал по-русски.

– Мооооолчаааать!

Аун одобрительно похлопал Виктора по спине, собственноручно содрал с шеи Егорова рабскую бирку и, глядя на притихших людей, коротко описал их будущее.

Те женщины, кто добровольно пожелает, останутся здесь, на острове. Они будут жить в специально возведённом доме и работать в лагере бирманцев, одновременно присматривая за детьми, которые также останутся в посёлке.

– Те, кто решит пойти на службу в доблестную армию Империи Манмар, получит крышу над головой, горячее питание, все свои вещи и обеспеченное и безопасное будущее. Дети, которые будут жить здесь же, работать не будут. Их будут кормить. О них будут заботиться!

Витька переводил речь Билла на русский, старательно избегая обращённых на него испепеляющих взглядов. Олег, Йилмаз, Сенсей, Макс, Дима-кореец и все остальные, с кем он бился плечом к плечу, кого водил в атаку на дикарей, смотрели на него, как…

'Полицай… полицай…'

Егоров скосил глаза. Катя, с посеревшим лицом, стояла рядом ни жива ни мертва.

'Прости, так надо…'

– Дети. В безопасности!

Кроме трёх десятков детей, всех остальных поделили по состоянию здоровья. В одну группу бирманцы определили тех, кто был способен на тяжёлый физический труд. Не важно – мужчина это или женщина. Эти люди должны были отправиться к затонувшему самолёту и с помощью солдат достать со дна моря железную машину.

Третья и самая многочисленная группа долечивающихся людей остаётся в посёлке и 'через не могу' занимается добычей пропитания.

Всё.

Витька пролаял речь, резко, на пятках, развернулся и потащил безвольную Катю и упиравшегося Антона под свой навес.

– Тссс… тихо. Молчи и слушай.

Витя шептал на ухо Катюше, одним глазом зорко следя за тем, чтобы зарёванный мальчишка не сбежал вслед за отцом, которого угнали к морю.

– Я сделаю всё, чтобы с тобой и с ним ничего не случилось…

– Не такой ценой!

– Тссс! Молчи! Просто верь мне. Я знаю, что делаю и знаю, что нужно сделать… Ты. Меня. Поняла?

Витька иронично повторил слова полковника, улыбнулся краешком рта и подмигнул. Зелёные глазищи недоверчиво распахнулись, а на щёки вернулся румянец.

– Ты…

– Мгм…

– А…

– Тсссс… веди себя… ээээ… естественно, милая. Можешь мне скандал устроить, чтобы все видели или…

Бац!

От звонкой пощёчины в голове зазвенело.

– Егоров! – В зелёных глазах плескался гнев и невероятное облегчение. – Да как же ты мог?! Ссссскотина!

Глава 9

– Докладывай.

– Да, господин. Я приставил к нему двух лучших своих людей.

– Он не должен знать, что за ним следят. Ты понял?

– Да, господин. – Старший десятник низко поклонился и, помявшись, неуверенно добавил. – Осмелюсь спросить, Великий, почему мы просто…

– Хм.

Аун самодовольно улыбнулся. Конечно, любого другого за столь наглый вопрос он бы просто приказал запороть плетьми, но, во-первых, со старшиной он служил уже тридцать лет, а во-вторых…

'Великий…'

Так могли именоваться лишь особы королевской крови.

– Я отвечу на твой вопрос. В первый и в последний раз.

– Да, Великий.

Казалось, спина старшего десятника сейчас затрещит.

– Я не хочу рисковать. При себе он медальон не держит. Женщина, с которой он живёт – не его жена. Мальчик – не его сын. Твой осведомитель докладывал, что отношения у них не ладятся и надавить на него через них, у нас не получится. Друзей у него здесь не осталось. Уже два месяца он ни с кем не общается.

Старшина поднял голову и красноречиво показал глазами на нож.

Аун поморщился.

– А если он не скажет? Такое случается. Редко, но случается.

Полковник задумался, но затем отрицательно покачал головой.

– Нет. Рисковать не будем. Срок подходит. Насколько я разбираюсь в людях, он обязательно попробует сбежать. Подождём.

В то, что полковник ему полностью доверяет, Егоров не верил совсем. Громадная практика игры в покер и бессчётное количество часов, проведённое на переговорах с клиентами, позволили Виктору сыграть свою роль верного, но гордого вассала почти идеально, хотя интуиция у него выла тревожной сиреной – бирманец не купился.

За всё время, прошедшее после памятного разговора с полковником и публичного предательства, он так и не смог засечь за собой слежку. Земляне комфортную палатку с шезлонгами и раскладным столиком обходили по широкой дуге, а бирманцы на Витьку вообще внимания не обращали. В принципе, это Витю устраивало, позволяя ему проводить с Катей больше времени наедине, но… но, но, но…

'Играть' в любовь было очень опасно. Для всех в округе Катя была жертвой "мерзавца" Витьки, которую он принуждал угрозами и побоями жить вместе с ним. Для этого пришлось устроить несколько показательных скандалов и даже драк.

При воспоминании о том, как по настоянию Катюши, пришлось поставить ей синяк под глазом, у Вити холодело в животе. В остальном дела шли неплохо – Егоров жил комфортной и ненапряжной жизнью курортника, столуясь у самого господина полковника. Все его обязанности нынче сводились к долгим и очень обстоятельным рассказам о том мире, откуда он пришёл и изучению манмарского языка под руководством дядюшки Билли.

С Катей и Антоном получилось всё наоборот. Мальчишка вообще перестал с ним разговаривать, недобро посверкивая глазёнками и изредка огрызаясь матом.

'У… волчонок растёт'

А Катя всё время, кроме ночей, проводила среди остатков поселенцев, работая наравне со всеми. Их с каждым днём, здесь, на Новой земле, оставалось всё меньше и меньше. Люди постепенно выздоравливали и, вместе с провиантом, отправлялись на Малую землю, где в самом разгаре было строительство гигантского ворота.

Да и ночью, когда любопытных глаз не было видно, приходилось себя контролировать, чтобы не выдать того безумства, что овладевало ими.

– Тише, тише, любимая…

– Витенька, я так больше не могу, – смуглое, почти невидимое в темноте палатки тело Кати била крупная дрожь, – пусть всё скорее закончится…

– Обещаю, скоро мы уйдём, – Виктор целовал мокрое от слёз лицо любимой и едва слышно шептал ей на ушко, – запомни, милая, никому, слышишь – никому не верь! И никому ничего не говори и не намекай. Даже Антону.

Витя провёл ладонью по горячему телу Катеньки, чувствуя, как она расслабляется и успокаивается.

– Завтра, – выдох был еле слышен, – ты пойдёшь с рыбаками на берег. Возьмёшь с собой Антона. Сегодня к самолёту ещё пять человек отправили, так что скажешь, что тебе есть нечего, и ты теперь будешь работать с ними.

– Хорошо.

'Вот как это у тебя получается? Подпольщица ты моя…'

Первый же день Катиной «рыбалки» принёс долгожданную поклёвку. Вернувшись вечером с берега, женщина сообщила, что у моря, помимо дежурной смены моряков, следивших за кораблями, ошивался ещё один бирманский солдат.

– Дима очень удивился, – Катя старательно делала вид, что наводит порядок на столике, – сказал, что впервые видит солдата, который просто так пришёл поболтать с часовыми. Я сделала вид, что не слышала.

– Умница.

С души, как-будто, упал камень. Недостающая часть мозаики появилась и упорядочила картину окружающего мира. Враг есть враг – каким бы милым и ласковым он не прикидывался.

'Мда… Как это называется? Стокгольмский синдром?'

Витька криво усмехнулся.

'Ага! Прям разбежался!'

Держать слово, данное врагу, Егоров не собирался и совесть его на эту тему не мучила.

Ещё одного соглядатая вычислила Катя. Одна из женщин, решивших 'пойти на службу', свободное от основной работы время тоже проводила среди рыбаков. К громадному удивлению Виктора 'подстилок', как их презрительно назвала Катя, оказалось довольно много. Похлебав пару недель обильную, но не слишком нажористую баланду и повкалывав на работах по подъёму самолёта, большинство одиноких и неприкаянных женщин решило вернуться на Новую землю, сменив тяжёлый труд на вполне комфортное и сытное существование. Долечивающиеся земляне общались с ними сморщив носы, но всё же гораздо доброжелательнее, чем с 'полицаем' Егоровым.

– В подружки набивается. Посмотрела на мой фингал и на следующее утро тоже с фонарём пришла. Жаловаться и вас, мужиков, материть. – Катя фыркнула. – Пришлось пожалеть и сказать, что ты, милый…

– Стоп! Дальше не надо!

Витька только головой покачал. 'Фонарь' был настолько грубым и неуклюжим поводом для начала приятельских отношений, что это не лезло ни в какие ворота. Насколько Егоров знал, рукоприкладство в бирманском лагере не практиковалось. Ударить палкой – пожалуйста, а вот в глаз кулаком… да тем более женщину. Да тем более состоящую на действительной службе во вспомогательных войсках…

– Ладно, – мужчина махнул рукой, – только не переиграй.

Расклад был ясен – за ним смотрят. Смотрят внимательно и плотно, контролируя каждый шаг не только его самого, но Кати. И, может быть, даже, Антошки.

– Слушаюсь, мой господин, – Катя стрельнула глазами по сторонам и шутливо откозыряла, – и повинуюсь.

Витя закряхтел и тоже огляделся. Как назло между пальм, в пределах видимости, мельтешили и земляне и солдаты. А у его ног сидела такая женщина! Красивая, желанная, любимая и любящая.

– Катя!

– Молчу-молчу…

Длиннющие ресницы захлопали вокруг зелёных глаз и Егоров, не в силах оторвать взгляд, залюбовался своей женщиной. Тёмная, обветренная, огрубевшая под солнцем кожа, мозоли на узких ладошках и короткая 'практичная' стрижка её совсем не портили. Вернее, Витька этого просто не замечал, предпочитая смотреть в сияющие от счастья глаза любимой.

– Мельниковых послезавтра на Малую землю переводят.

– А? Что? – Витька вздрогнул и выпал из романтичного настроения. Расставаться с Сенсеем в планы Витьки не входило. – А… а их дети?

Катя замерла.

– Пока с ними. Рыбачат.

Егоров улыбнулся.

– Кать, а твои часы ещё фурычат?

Когда Витька рубил просеку от спрятанной лодки до ближайшей к посёлку опушки джунглей, то в голове у него вертелись банальные картинки про ночной побег. Обязательно в грозу и под ливнем. Ещё перед глазами махающего тесаком Егорова мелькали яркие пятна факелов, а в ушах стоял лай гончих, вой собаки Баскервилей и крики абстрактных преследователей.

Ату его! Он трус!

Жизнь, естественно, во всю эту лабуду внесла свои коррективы. Удрать втроём из палатки ночью, в принципе, было возможно, но, включив, наконец, мозги и обдумав свои дальнейшие действия, Егоров этот вариант забраковал.

"Убежим, и что дальше?"

Витька представил себе неудачную попытку вывезти на "большую землю" Катю и Антона и чуть не подавился. Как быть и что делать в этом случае – было совершенно непонятно. Возвращение назад, на остров, означало полную капитуляцию со всеми вытекающими последствиями. Конечно, Аун производил впечатление адекватного человека, но в том, что жестокая кара обязательно последует, он не сомневался.

"Чур меня! Тьфу-тьфу-тьфу!"

Уйти, бросив Катю на озере одну?

Ошарашенный такой крамольной мыслью, сгорающий от стыда Егоров сам себе залепилпощёчину, которая, как ни странно, помогла ему собрать мозги в кучку. Решение пришло само собой.

Из посёлка Витька внаглую ушёл неспешным прогулочным шагом. По плану сегодня утром у него были занятия с шаманом, но Егоров, припомнив школу, схватился за живот, и отпросился, соврав, что у него понос. Дед, которому ранние подъёмы были как серпом по одному месту, согласно промычал нечто нечленораздельное и снова завалился на свою подстилку. Идти согнувшись и держаться обеими руками за живот пришлось по-настоящему – под рваной рубашкой были спрятаны деньги. Восемнадцать пачек были туго замотаны в тряпицу и привязаны веревочкой к тощему Витькиному животу. Собирая мужа в дорогу Катерина нарочито бодро заметила, что в будущей счастливой и комфортной жизни им пригодятся все три доли, которые она хранила у себя после дележа сумки Йилмаза.

Катя плотно позавтракала сама и молча влепив подзатыльник сыну, заставила позавтракать и его. А потом крепко поцеловав и перекрестив на всякий случай своего мужчину, ушла с Антоном на пляж. За манипуляциями с деньгами и церемонией расставания мальчишка наблюдал вытаращив глазёнки и открыв рот. Было видно, что его так и подмывает задать кучу вопросов, но, по старой памяти, с дядей Витей он не разговаривал.

Дальше было шоу одного актёра. Егоров не сомневался, что за ним наблюдают, а потому изобразил подготовку к учёбе – раз. И внезапный поход в "уборную" – два.

На самом деле живот у Витьки от волнения разболелся по настоящему и забег в кусты, с соответствующим звуковым сопровождением, у него получился чересчур реалистичным. Затем Егоров нарочито заметно выставил сушиться под первыми лучами солнца свои выстиранные ботинки и, согнувшись в три погибели, босиком поплёлся в шалаш к деду.

Виктор очень надеялся, что на те два часа, что он каждое утро проводил за учёбой у Билла, соглядатаи теряют бдительность. Так и случилось – скрючившийся Витька успел доползти до джунглей, стоявших сплошной зелёной стеной в полукилометре от жилища старика, когда между редкими и тонкими стволами пальмовой рощи замелькали маленькие смуглые фигурки.

– А вот хрен вам!

Витька выпрямился и, щурясь от солнца, пригляделся. Преследователей было двое и, вроде бы, оба они были без доспехов. Егоров вытащил из-за пазухи увесистый свёрток и рванул в ближайшие заросли.

– Да ё…! Ё! Ё! Ё! Твою…!!!

Витька ломился сквозь буйные и временами жутко колючие заросли, словно лось во время гона. Или, скорее, как атакующий носорог – вижу цель, не вижу препятствий. Пока что до цели, которая ждала своего часа в укромной бухточке, было три километра да всё лесом. Побарахтавшись с минуту в лианах и густом кустарнике, он, наконец, выбрался на свою тропу.

То, что убежать у него не получится, Витька понял сразу. За три прошедших месяца просека немного заросла. Это было бы не страшно, будь на нём обувь и плотный камуфляж, но… чего не было – того не было.

– Муууудааак! Перестраховщик …уев!

Егоров смог пройти только несколько метров, вусмерть исколов себе ноги острыми пеньками и молодой колючей порослью. От боли и злобы на свою глупость хотелось в голос материться, но получалось лишь плакать – пятки кололо так, что слёзы брызгали сами собой.

"Бараааан!"

Выстиранный Катенькой камуфляж висел рядом с такими же мокрыми ботинками возле его палатки. "Умная" мысль об усыплении бдительности, пришедшая ему в голову вчера вечером, на поверку оказалась сущим бредом.

Витька вытер слёзы, зло сплюнул и коротко выматерился – встревоженные голоса преследователей уже пробивались сквозь шум ветра, листвы и веток.

"Сам, дурак, виноват"

Дубинок вокруг не наблюдалось. Камней и просто увесистых палок, почему-то, тоже.

"Это неправильные джунгли, в которых дохнут неправильные люди…"

Вдали раздался хруст веток и злобные мяукающие голоса бирманцев. Виктор Сергеевич облегчённо выдохнул – оба преследователя решились идти за ним а не бежать за подмогой. То, что придётся драться, Егоров понял, как только утёр слёзы и сопли. Странно, но от понимания этого простого факта весь страх и желание БЕЖАТЬ полностью исчезло. Витя спокойно прикинул в руке вес тугого свёртка и без единой мысли в голове уставился на зелёную стену кустарника у начала узкой просеки.

Страх накрыл Виктора Егорова своей мутной тошнотворной и липкой волной сильно позже, когда он на карачках отполз от места схватки шагов на сто. Ладонь, которой он опирался на землю, укололо и Витька замер. Перед глазами всё плыло, а к горлу подкатил ком. Последней мыслью, перед тем, как его стошнило, было – «завтрак!».

Очухался Витя через пару минут, вывернув, при этом, желудок наизнанку. Сразу стало сильно легче. Зрение собралось в кучку, а мозги окончательно проветрились и заработали на всю катушку. Тихонько матерясь от боли в ногах, Виктор поднялся. Пошатывать – пошатывало, но в меру. Егоров посмотрел себе под ноги, вздохнул, и на цыпочках пошёл обратно к месту схватки.

За обувью.

Ему повезло ровно два раза. У бирманцев с собой были лишь ножи и дубинки. Копий или, не дай бог, дротиков у них не было. Как не было и доспехов – на соглядатаях были лишь набедренные повязки и…

– Да твою жеж мать!

Егоров сплюнул. Обуви на этих жмурах отсутствовала!

Вторым везением было то, что первым, поперёк батьки в пекло, на тропу выбрался совсем молодой парнишка. Следом за ним сквозь кусты лез здоровенный мужик, который увидев Виктора предостерегающе закричал, но "молодой", издав торжествующий вопль, поднял над головой дубинку и понёсся вперёд – убивать беглеца.

Егоров отстранённо смотрел, как дёрнулась уколотая нога солдата, как зацепилась за свисающую ветку дубинка и спокойно, как на тренировке, сделал шаг вперёд и со всей мочи заехал пяткой по колену опорной ноги бирманца. Прямой удар сверху вышел на славу – нога солдата жутко хрустнула, выгнулась в обратную сторону и солдатик, завопив, рухнул под ноги спешащему ему на помощь ветерану. Тот споткнулся, но устоял, неуклюже взмахнув руками и наклонив голову.

Витя не остановился. Он сделал ещё один шаг вперёд и, подойдя вплотную ко второму преследователю, без затей долбанул его обоими кулаками по макушке. Что он делал дальше Витька не помнил. Да и глядя на истерзанные и окровавленные лета солдат, не хотел вспоминать. Размочаленные вдрызг кулаки жгло огнём так, что боли в исколотых ногах он просто не замечал.

– Тьфу. Я ж, – Егоров содрал с ветерана набедренную повязку, – я ж говорил, что здесь… уффф… дохнут неправильные люди.

За последние полгода Виктор видел много крови. Ему самому приходилось убивать. Стрелять из пистолета, колоть копьём или рубить топором. Но чтобы вот так замесить живых людей голыми руками…

Стараясь не смотреть на убитых солдат и дыша ртом через раз, Егоров намотал на ступни одежду бирманцев и, посмотрев на Катины часы, побежал к лодке.

До контрольного срока оставался ровно час.

«– Кать, а твои часы ещё фурычат? Сходи и сверь их с Димкиными, ладно? А потом отдай их мне…»

К схрону Витька выполз на четвереньках – портянки путешествия через джунгли не осилили и отвалились на середине пути, так что со ступнями была просто беда. Егоров честно заставлял себя не смотреть вниз и просто пёр вперёд, словно танк, побив все рекорды скорости. Лодка нашлась на своём месте и в полном порядке. Её даже не пришлось подкачивать. Витя, с сомнением потыкав пальцем в вяловатый бок судёнышка, всё же решил, что давления достаточно. Споро порезав тент на широкие полосы и мысленно порадовавшись своей запасливости, Витька соорудил себе новые портянки и, вцепившись в верёвку, поволок лодку к воде.

«– Сверила? Умница. Давай их сюда. А теперь запоминай. Держись рядом с Димой. Ровно в девять двадцать соберитесь вместе и лезьте в воду и плывите. Плывите что есть мочи – я выскочу на моторке из-за мыса и заберу вас…»

Как назло сегодня за ними увязалась Вероника. 'Доброволец', соглядатай и просто озлобленный на весь мир человек. Катя зло сощурилась – как же не вовремя она вздумала пойти за водорослями!

'Дура набитая…'

Катерина изо всех сил старалась выглядеть естественно, но получалось это плохо. Обычно женщина бродила по мелководью бухты в одиночестве, собирая моллюсков и кое-какие водоросли и лишь изредка выбираясь на берег, чтобы сложить добычу в корзинку. Сейчас, против своей воли, ноги сами собой принесли её к семье Мельниковых. Дима и Надя удивлённо посмотрели на одетую Катю, но промолчали. Ещё больше их удивил Антон. Он не убежал, как обычно, к пацанам, которые ныряли за креветками с небольшого плотика, а тоже, по примеру матери, залез в воду в одежде и принялся имитировать поиск моллюсков.

– Катя, – Сенсей настороженно огляделся. Вроде бы, всё было в порядке – два десятка землян расползлись по берегу в поисках пищи, а бирманцев не было видно, – случилось что?

Горло у женщины пересохло, и она в ответ лишь кивнула.

– Сколь… ко? Времени.

Дима медленно выпрямился и посмотрел на Надю и детей. В его глазах постепенно разгорался огонёк понимания, сомнения и надежды. Вчерашний визит Екатерины с часами стал обретать смысл.

– Витя?

– Да. В девять двадцать. Только…

Катя стрельнула глазами в сторону осведомителя. Вероника брела по пояс в воде, делая вид, что осматривает дно, но голова у неё была вывернута так, чтобы лучше слышать негромкий разговор соседей. Дима легко кивнул и, прихрамывая на повреждённую ногу, выбрался на песок пляжа. Бирманских солдат не было видно, но они были совсем рядом – за высокой песчаной косой, у затона, где стояли корабли.

Один крик Вероники и они будут здесь.

– Вичка, иди сюда, покажу что…

Мельников вытащил из груды вещей, сложенных на пляже, свои старенькие часы и приложил их к уху.

'Идут, родимые…'

– Что?

'Девять часов девятнадцать минут'

– Да вот, часы подарить тебе хочу.

Вероника растерялась.

– Мне? Ой, спа…

– Да не за что!

Дима улыбнулся и коротким ударом в челюсть погрузил женщину в сон. В этот самый момент из-за мыса донёсся звук лодочного мотора.

Двигатель, собака такая, завёлся 'с полпинка'. Выжатый, словно лимон, Витя побросал в лодку канистры с бензином и со стоном рухнул на прорезиненное дно. Усталость и боль в искалеченных ступнях и кистях сыграли с ним дурную шутку, напрочь выключив мозги. Егоров дополз до румпеля, нацепил на руку шнурок ключа и, озабоченно посмотрев на часы, выжал полный газ. 'Ямахи' оглушительно взревели, и лодка рванула вперёд под очередную порцию злобных Витькиных воплей – низко нависавшие над входом в бухту ветки кустарника больно хлестнули мужчину по лицу.

– Да ё…

Крик застрял в горле. Рюкзак, лежавший у его ног, светился! Светился мертвенным, синим светом, начисто перебивая яркие утренние лучи восходящего солнца.

– Суууукааааааа!

Тело моментально онемело. Лодка неслась вперёд с бешеной скоростью – чёртов палец, вдавивший до упора кнопку акселератора, тоже онемел и никак не желал разгибаться. Всё это произошло настолько быстро и неожиданно, что до Витьки даже не дошёл весь ужас ситуации – он 'уходил' прямо сейчас, бросив на произвол судьбы свою женщину.

Ему опять повезло. Летевшая вперёд лодка за несколько секунд преодолела спокойную заводь и выскочила в открытое море, врезавшись носом в высокую и пенную волну прибоя. Егоров даже не успел ахнуть – лёгкий нос судёнышка подбросило, затем гребень волны ударил по днищу, и Витьку просто-напросто катапультировало из лодки, оторвав, наконец, пальцы от злосчастного акселератора. Перед глазами мелькнуло небо, потом далеко внизу – подозрительно маленькая лодочка, а потом Витька ударился мордой о белую шипящую воду.

В общем, получилось всё как обычно – через одно мягкое место.

За заглохшей лодкой, которую мотыляло по волнам вверх и вниз, вдоволь наглотавшийся морской водички Витька гонялся вплавь несколько минут. Догнать беглянку получилось, когда не осталось ни физических, ни моральных сил. Егоров уже смирился с поражением и собирался тихо-мирно утонуть, как нежданная волна преподнесла ему лодку на блюдечке с голубой каёмочкой, ткнув мягким прорезиненным бортом прямо Витьке в лоб.

Егоров с трудом перевалил через надувной валик, проблевался и трясущимися руками вставил в замыкатель стоп-ключ, болтавшийся на шнурке. Оба двигателя послушно заурчали и Виктор, поудобнее устроившись на пластиковом сиденье, не спеша направил лодку вдоль берега.

Почему то самым жутким была тишина. Ни один из рыбаков не издал ни звука, когда Дима вырубил Веронику и аккуратно положил её на песок. Даже дети вели себя очень серьёзно и спокойно, глядя на то, как несколько человек прямо в одежде поплыли в открытое море.

Антон легко и размашисто плыл впереди, опережая всех на несколько метров, следом за ним плыла Надя, приглядывающая за детьми. Плыть в одежде и в обуви было и непривычно и тяжело, но Катя старалась не отставать, работая руками и ногами изо всех сил – так, как это ей и велел делать Витя. Когда сквозь плеск волн и шум ветра в уши пробился стрёкот далёкого мотора, женщина обернулась и увидела, как в воду, прихрамывая и держа узел с вещами над головой, бежит Дима, а за ним, как по команде, абсолютно молча, все остальные люди.

Он успел впритык. Лодка обогнула мыс, опоздав всего на одну минуту, и Витька, высматривающий своих пловцов, схватился за голову. Плыли ВСЕ. Впереди небольшой группой плыли Мельниковы и Катя с Антоном, а позади них, отставая на каких-нибудь полсотни метров, широкой дугой плыли остальные люди.

'Ёлы-палы!'

Егоров сбросил газ и остановился. Первым до лодки доплыл Антон, но наверх он не торопился, ожидая мать. Витя втащил на борт детей, затем помог взобраться на лодку Наде.

– Катюша, быстрей!

Любимую, хрипя и отплёвываясь от воды, нагонял ещё, как минимум пяток пловцов, среди которых был и Дима. Егоров, краем глаза заметивший возникшие на берегу фигурки встревоженных солдат, скрипнул зубами – увезти отсюда всех, даже при всём желании он не мог.

– Быстрей! Мама, быстрей!

Антошка уже влез на лодку и кричал во всё горло, подгоняя мать.

– Я здесь, милая, – Виктор одним плавным движением вытянул из воды Катю и бросился к рулю. Двигатели фыркнули и лодка, описав дугу, обошла группу ближайших пловцов, подойдя к плывущему последним Сенсею. Затягивать такую тушу на борт, теряя время и рискуя заполучить ещё нескольких пассажиров, Витя не стал, просто бросив Диме верёвку.