355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Валентинов » Ория (сборник) » Текст книги (страница 5)
Ория (сборник)
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 19:51

Текст книги "Ория (сборник)"


Автор книги: Андрей Валентинов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 71 страниц)

– Антомир, прошу! – Сварг коротко кивнул старику в бобровой шубе. – Объясни нам то, что еще можно объяснить…

На этом совете Антомир, дедич всех волотичей, смотрелся странно. Еще совсем недавно он, богатый, знатный, окруженный почтительной челядью, был первым человеком на этой земле, не считая, конечно, Кея – наместника Светлого. Его, потомка давнего рода, испокон веков, чуть ли не с времен Сдвиг-Земли, владевшего волотичами, не сломил даже приход победоносного войска закованных в железо сполотов. Он остался – и правил. Даже сам Светлый, и покойный Хлуд, дед Улада, и ныне здравствующий отец, считались с этим человеком, И вот он – жалкий беглец, спасший лишь свою старую жизнь – и бобровую шубу, которая смотрелась на нем как-то шутовски. Густой низкий голос человека, привыкшего повелевать, странно контрастировал с испуганным, застывшим взглядом. Старик боялся. Не понимал, не мог объяснить – и боялся.

Вначале Улад с трудом догадывался, о чем говорит Антомир – наречие волотичей сильно отличалось и от сполотского, и от уже привычного говора улебов. Но постепенно смысл начал доходить, и молодой Кей весь обратился в слух. Но ясности не прибавилось, скорее все стало еще непонятнее.

Да, мы ничего не смогли предвидеть, говорил Антомир. Да, еще три месяца назад ничего – абсолютно ничего – не говорило о том, что готовится мятеж. И возможно, его лазутчики не ошибались, поскольку мятеж никто не готовил. Он возник сам – внезапно и страшно, словно пожар в сухом лесу.

Волотичи роптали всегда – с того дня, когда воины Светлого впервые пришли на их землю. Роптали и сейчас – и на полюдье, и на Кеевых кметов, которые берут лишнее и не очень жалуют невинность здешних девиц. Но ропот ропоту рознь. В прежние годы мятеж начинали дедичи – хозяева сел и полей. Но на этот раз дедичи остались верны Кеям – и верность стоила им жизни. Эти жизни взяла Мать Болот…

И вновь молодой Кей перестал понимать то, о чем говорил старший дедич– Мать Болот – кто это? Золотая Личина – чья? Почему ничего нельзя было сделать? И тут внезапно вспомнилось – далекий Савмат, детская, брат Рацимир…

…Тогда, двенадцать лет назад, волотичи тоже бунтовали, и отец сам отправился во главе закованного в железо войска усмирять непокорный Коростень. Война длилась недолго – месяц. И вот отец вернулся, а вместе с ним – и старший брат рацимир, которому тогда уже было восемнадцать и он считался опытным воином. После возвращения Светлый тут же отправился на встречу с хэйканом куда-то на левый берег Денора, а Рацимир, весело отгуляв вместе с друзьями, зашел к младшим братьям. Уладу было всего пять, и чернобородый Рацимир казался ему сказочным альбиром. Старший брат весело смеялся, показывал, как он рубил волотичей (раз-раз – и голова с плеч!), а потом рассказал сказку (что еще поведаешь маленьким братишкам?) о Золотой Бабе. Будто волотичи сполот-ских богов не почитают – ни Золотого Сокола, ни Громовика Дия, ни Матушку Сва. А почитают они какую-то Золотую Бабу, которую называют очень смешно – Мать Болот. Пятилетний Улад и девятилетний Сварг, конечно, посмеялись, а Рацимир добавил, что якобы эта Мать Болот вынырнула, как какая-то лягушка, из самой глубокой топи, и была она вся из золота – и руки, и ноги, и все прочее. Одним словом, Золотая Личина. И весом эта личина, говорят, не меньше чем четыре быка. А может и больше.

Тут уж детские рты раскрылись, заблистали глазенки. Столько золота! И где же эта Золотая Баба? Пропала – со смехом отвечал брат – в болоте потопла. Неужели не искали? Искали, да не нашли. Вот вы подрастете и найдете. Вот так-то, братишки!

Теперь искать не приходилось. Три месяца назад по земле волотичей пронеслось – Мать Болот вновь вернулась к своим детям. Где-то на отдаленном капище вновь объявилось ее золотое подобие. И объявилось не напрасно – быть мятежу. А затем новый слух – призвала Мать Болот некую девушку из Коростеня и дала ей свою силу и свою власть. И объявила свою волю – резать проклятых пришельцев, пока последний из них не погибнет.

Улад потер от волнения лицо – мысли путались. Значит, им приходится, воевать с богиней? Но ведь их боги – боги сполотов – сильнее! Или они сильнее дома, в Савмате, а здесь, на чужой земле…

Не все поверили слуху. Когда девушка, а зовут ее Велга, пришла в одно селение под Коростенем и объявила волю Матери, над нею смеялись, а местный дедич хотел схватить ее и отдать своим холопам на потеху, чтоб дура не болтала зря. Но Мать Болот защитила Велгу, а два десятка молодых парней взяли колья и косы – мечи и копья у волотичей давно отобрали – и пошли в ее войско. И это войско на следующий день ворвалось в Коростень, перебив Ксеву стражу. И тогда вся страна восстала…

Антомир долго рассказывал о том, как один за другим гибли дедичи, пытавшиеся со своими отрядами остановить мятежников, как Велгу пытались подкупить, отравить, напугать… Тщетно – Мать Болот не оставляет свою избранницу, и там, где появляется Велга, ее войска непобедимы. А недавно она передала новую волю богини – освободить родную землю до последней пяди и идти на проклятый Савмат, чтобы сжечь его до основания. По-всюду передавали слова пророчества: «Волку выть на Кеевом Детинце». И новые тысячи пошли в победоносное войско Велги…

Антомир давно уже закончил свой невеселый рассказ, и в шатре стояла мрачная, тяжелая тишина. «Волку выть на Кеевом Детинце»… Даже огры, вековечные враги, уничтожившие Великий Валин, дошедшие до Харпийских гор, не смогли взять Савмат. Золотой Сокол хранил сполотов. А что же теперь? Неужели Мать Болот и эта сумасшедшая девка сильнее огров?

Наконец встал Сварг, холодный, невозмутимый. и еще раз повторил свой приказ: завтра же идти по реке к Белому Плесу. Там их должен ждать Нетвор со своим отрядом и несколькими сотнями ополченцев с полночи – тамошние волотичи не очень жалуют сородичей с полдня. У Белого Плеса быть сражению – а там пусть рассудят боги…

Шатер опустел, и братья молча сидели на дорогих огрских коврах. Неслышно колыхнулся полог, и рядом возникла Порада. Теперь на ней было не скромное белое платье, а цветастое, из дорогой румской ткани. Сварг кивнул, и женщина присела рядом, припав к его плечу.

– Ты знаешь еще не все, – наконец негромко проговорил старший. – Отец болен.

– Что? – Улад подался вперед, не веря.

– Да. Его болезнь скрывают – как и мятеж. Рацимир приехал в Савмат. Если случится беда, он возглавит войско.

Отвечать было нечего – следовало сначала осознать. Отец! Светлый Кей, надежда сполотов и гроза врагов, владыка Ории…

– Плохо, Улад. Но может стать еще хуже…

– Н-нет! – молодой Кей резко выпрямился. – Брат, не может быть! Мы ост-тановим их! М-мы…

Ладонь Сварга, на этот раз не в перчатке, а живая и теплая, легла на его плечо.

– Ты уже взрослый, братишка. Совсем взрослый. Ты – Кей. Ты должен знать… То, что происходит – страшно. Но мы, возможно, не знаем еще всего… Я не о Матери Болот. Каждый раз, когда мы приходим на чужую землю, приходится сражаться не только с людьми, но и с богами. Боги сполотов сильны и не оставят нас. Я не пущу врагов в Савмат, если…

– Если? – Улад вновь подался вперед.

– Если за мятежом не стоит кто-то из нас. Из Кеев.

Улад замер, стараясь понять, верно ли он услышал. Слишком много свалилось на него в этот день – встреча с братом, изуродованные трупы в черной лодье, восставшая из топи Мать Болот, болезнь отца… О чем говорит Сварг? Из каких Кеев?

– Это тоже не ново. Когда-то Жихослав, наш дядя, просил помощи у огров. Понимаешь? Эту Велгу испекли здесь, но замес может быть наш, савматский. Слишком уж не вовремя… Или наоборот, очень вовремя. Для кого-то из нас… Догадываешься?

Нет, Улад не догадывался и не решался строить догадки. Нет, нет, нет! Ведь их четверо – Раци-мир, Валадар, они со Сваргом. И, конечно, Кледа, сестричка… Ах да, еще Войчемир, двоюродный братан, сын дяди Жихослава, о котором только что сказал брат…

– Сварг! Объясни…

Старший дернул плечом – точно как отец.

– Нет. Не сейчас.

Улад невольно посмотрел на Пораду, безмолвно сидевшую рядом с братом, но Сварг покачал головой:

– Не из-за нее. Ей я верю как никому. Все ее родственники убиты. Им не простили,..

Улад испуганно посмотрел на женщину. Убили? За что? За то, что она – подруга брата?

– Ее отец и братья жили в Коростене. То, что у них осталось, было в той, первой, лодье… А объяснять не буду просто потому, что не знаю. Пока… Но вспомни, что отец говорил нам о равновесии. Вспомни – и подумай…

Слева и справа стоял лес, а между зелеными берегами текла река, по которой плыли лодьи. Идти было легко – встречное течение в этих местах еще слабое, а ветер исправно дул в белые паруса из прочного румского полотна. Не пришлось даже браться за весла – лодьи плыли быстро, и до Белого Плеса оставалось не больше двух дней пути.

Улад стоял у высокой мачты, над которой развевался маленький красный флажок – знак, что эта лодья – Кеева. Стяг развернут позже, перед боем. Пока достаточно и флажка – пусть проклятые дикари, выглядывая из своих лесных укрывищ, Дрогнут, догадавшись, кто ведет войско.

Теперь младший плыл на лодье брата. Иначе и не могло быть – ведь столько не виделись, о стольком следовало поговорить! Правда, разговора все не получалось. Сварг был молчалив и часами сидел над берестяной малой, разглядывая разноцветные отметки. Улад старался не мешать и просто смотрел на берег. Там было тихо, только как-то под вечер до плывущих донесся отдаленных стук – ровный, мерный, словно кто-то изо всех сил колотил железным билом о толстую доску. Случайность? Или лазутчики проклятой Велги уже узнали об их походе? Ответить было некому, оставалось надеяться на удачу. Пока же лодьи двигались без помех. Ни днем, ни ночью никто не пытался преградить им путь, и берега оставались пустыми. Дважды вдали замечали небольшие поселки, огороженные частоколом, но каждый раз Сварг приказывал не останавливаться. Остановились они лишь однажды – и совершенно случайно.

Улад, бесцельно глядевший на берег, первым заметил маленькую фигурку. Не заметить было сложно – человек, казавшийся на таком расстоянии не больше паука, бегал взад-вперед по песчаному берегу и размахивал руками– Глядеть на это было смешно, но Улад быстро опомнился. Кто-то подает знак? Может, это друг? Или долгожданный гонец от войска Нетвора?

Пока Улад думал, человечка заметили и другие. Впередсмотрящий поспешил доложить Кею. Сварг долго глядел на берег, затем махнул перчаткой и велел приставать. На всякий случай десяток кметов взяли луки на изготовку, готовые ударить роем стрел по притаившемуся за деревьями врагу. Но волновались напрасно – человечек был один. Вблизи он казался немногим больше – невысокий, сутулый, лысый, с неровной подстриженной бородой – не черной, не белой, а какой-то пегой. Одет он был в совершенное рванье, такое, что и холоп носить не станет. Поначалу его и приняли за холопа, но человечишка упал в ноги Сваргу, безошибочно найдя его среди кметов, и стал частить скороговоркой, что он не холоп, не беглый челядин, а чаклун, кобник, что он человек полезный, нужный. Просил он об одном – взять его, человека полезного, с собой, потому что ему здесь смерть грозит, и выше по реке – тоже смерть, и ниже – ничуть не легче. Сварг скривился и хотел оставить бедолагу на берегу – народу в лодье и так хватало, – но человечишка обхватил красные огрские сапоги Кея и завыл, запричитал, уверяя, что он пригодится сыновьям Светлого, что он чаклун опытный, знающий, что он кобник, кобник, кобник, и он поможет, поможет, поможет… В конце концов Сварг махнул перчаткой и разрешил ему плыть с войском. Человечишка вновь упал в ноги, сначала Сваргу, затем Уладу, после чего быстро взобрался на борт Кеевой лодьи.

Имя свое человечишка, конечно, назвал – как без этого, – но для всех он сразу же стал Кобни-ком. Поначалу его хотели отправить к холопам, что кашеварили на привалах, но случилось так, что Кобник умудрился о чем-то коротко побеседовать со Сваргом, после чего, ко всеобщему удивлению, бродягу переодели во все чистое и велели работой не утруждать. Более того, эти беседы повторялись, а однажды, где-то на третий день, Улад заметил, что Кобник о чем-то говорит с Порадой, которая все это время ни с кем словом не перемолвилась, за исключением, конечно, Сварга. Итак, Кобник пришелся ко двору, но чем эта милость вызвана, никто, даже Улад, не мог понять. Впрочем, о пришлеце говорили мало – не до него было кметам. Река казалась бесконечной, но их путь скоро завершится, а вот победой или чем иным – про то ведают лишь боги.

Итак, молодой Кей стоял у мачты и смотрел на берег. Конечно, отсюда ничего не увидеть. Река стала шире, и теперь даже Кобника заметить было бы затруднительно, случись ему вновь оказаться на пустынном берегу. Зато глядя на безмолвный зеленый простор, начинавшийся прямо за узкой полосой серо-желтого песка, хорошо думалось. А поразмышлять молодому Кею было о чем. Не о бое – о таком лучше заранее не гадать. Равновесие – то, о чем напомнил брат, то, о чем когда-то говорил отец…

Улад, младший в семье, никак не мог дождаться четырнадцатилетия – дня, когда ему торжественно выстригут клок волос у левого виска и опояшут мечом. Его старшие братья уже считались взрослыми и правили своими уделами, выполняя повеления отца. Рацимир управлял волотичами, затем в Коростень послали Сварга, а Рацимиру отец велел ехать к сиверам. Валадар вначале правил в Валине, но потом отец послал его в далекий Ольмин, а оттуда вернулся Войчемир, которому нового удела почему-то не досталось. Улад не очень понимал все эти перемещения, но все равно завидовал братьям – сильным, веселым, носившим сверкавшую на солнце стальную броню, настоящим альбирам, Кеям, потомкам великого Кся Кавада. И когда, наконец, Уладу исполнились заветные четырнадцать. И он получил право носить меч, молодого Кея вызвал Светлый.

Улад уже знал, что отец посылает его в Валин, к улебам, и думал, что речь пойдет о делах скучных, хотя и очень важных – о сборе и доставке податей, о местном ополчении, о правах дедичей, то есть о том, чем и должен заниматься наместник. Но вместо этого отец заговорил совсем о другом. Тон его был необычным. Он не приказывал, как надлежит Светлому, и не шутил, как порою шутит отец. Он скорее размышлял – неторопливо, негромко, делая долгие паузы. Отец говорил о том времени, когда сам был не старше Улада. Тогда было хуже – огры то и дело нападали на Савмат, полдень был в огне из-за почти ежедневных налетов Змеев, и он мечтал быстрее вырасти, чтобы взять меч и рубить, рубить, рубить врагов, как положено альбиру. Ему казалось, что в этом и состоит долг Кея, хозяина этой земли. И только через много лет, потеряв отца, потеряв брата, став, наконец, Светлым и отбив натиск с восхода и полдня, он понял, что долг Кея совсем не в этом. Альбиры рубят врага, и это их обязанность. Но Кей – не просто рубака. Он обязан владеть и мечом, и копьем, и боевым топором, должен уметь водить войско, но все это лишь средство для главного – для поддержания равновесия.

Очевидно, по лицу сына Светлый увидел, что тот не понял, поэтому терпеливо пояснил. Свет держится равновесием. Это равновесие во всем – между богами, между миром живых и миром мертвых, между зверьем, населяющим леса и степи. Равновесие должно быть и между державами. Ему пришлось много воевать, чтобы такое равновесие установилось, наконец, между ними и ограми.

Наверное, все мысли младшего были написаны на его лице, поскольку отец усмехнулся и сказал. что и сам в детстве мечтал сокрушить огров. Не просто разбить – уничтожить, втоптать копытами боевых коней в серую степную землю. Но представим себе, продолжил он, что огрской державы больше нет. Равновесие нарушено, и тогда на место огров придут другие, те, кого войска хэйкана сдерживают у своих границ. С полдня, из-за Змеиного моря – румы, с восхода, от берегов Итля -пайсенаки. Начнется новая схватка, а ведь чтобы разбить огров, понадобятся все силы! Кто тогда станет хозяином степи?

Ответить было нечего, а отец заговорил об ином. Такое же равновесие должно быть в семье, особенно если эта семья – Кеева. Они – владыки Ории, и если начнется разлад, то погибнет и держава. Да, все они братья – и Рацимир, и Валадар, и Сварг, и Улад. Но только один из них станет Светлым. А чтобы это случилось по праву и обычаю, а не в результате кровавой войны, один брат не должен быть сильнее другого. Поэтому он, Светлый Кей, и меняет уделы, чтобы никто из сыновей не смог создать себе маленькое царство.

Улад, совсем растерявшись, начал горячо уверять отца, что ни он, ни Сварг, ни Рацимир… Отец остановил его повелительным жестом широкой ладони и продолжил. Равновесие в семье – это мирно бывает всякое. Уже сейчас ясно, что старшие сыновья, дети Неды, его первой жены, не в ладах со Сваргом. И эта неприязнь перейдет на него, Удала. С этим ничего не сделаешь, надо лишь следить, чтобы неприязнь не переросла во вражду. В Валине найдутся те, кто начнет нашептывать Уладу про его права, про зависть братьев, про необходимость иметь свое войско – пусть маленькое, но свое. Да, это возможно. Можно утаить часть подати собрать новых кметов, но что дальше? Такое не скроешь – другие братья сделают то же самое. д потом? Рацимир пытался сделать такое у волотичей, Валадар – на полдне, у бродников. Их удалось остановить…

Да, об этом говорили в Савмате – тихо, на ушко. Рацимир собрал три сотни кметов в Коросгоне, Валадар подружился с бродягами-бродниками даже усы отрастил, чтобы стать похожим на этих разбойников, прячущихся по прибрежным камышам да песчаным балкам. Улад такому не верил – просто не желал слушать…

А отец почему-то заговорил о хэйкане. Не о том, что сейчас правит за широким Денором, а о его отце. У старого Ишбара было пятнадцать сыновей от четырех жен. Трудно было найти достойного наследника, но отец и не стал делать этого. Он поступил согласно степному обычаю, как и его отец, и его дед. Умирая, он оставил Белый Шатер сильнейшему – тому, кто выживет. Выжило двое – нынешний хэйкан Шету и его младший брат. Все остальные легли среди степного ковыля, и волки растащили их кости. Таков степной обычай. И если Улад, как и его братья, не будет выполнять волю отца, такое же случится у сполотов. Равновесие все равно установится, но цена будет слишкой высокой…

В далеком Валине Улад часто вспоминал этот разговор. Но потом дела – множество дел – заставили думать совсем о другом. Тем более, опасаться было нечего. Никто не нашептывал молодому наместнику коварных советов, не искушал урвать пару мешков с серебряными гривнами собранными с покорных улсбов. Разве что угощали молодого Кея от души – кормили, поили допьяна а порою приводили молоденьких черноглазых красавиц из горных селений. Вначале Улад стеснялся, но потом дружеские советы старших кметов и намеки, что хлебосольные дедичи могут обидеться, сделали свое дело, и Уладу даже понравилось ездить в гости. Но большего он себе не позволял и был уверен, что во всем покорен воле отца. И вот теперь – этот мятеж. Если Сварг считает, что за этим стоит кто-то из своих, из Кеев… Зачем? Но слова отца не забылись, и ответ рождался сам собой – ослабить Сварга, ослабить его, Улада, разорить их земли. А потом? А потом Рацимир собирает войско и… Нет, отец не позволит! Но ведь отец болен! А есть еще брат Валадар со своими бродниками… Что же делать? Конечно, поговорить со Сваргом! Но брат сказал, что пока не желает обсуждать это…

Резкий крик впередсмотрящего заставил Улада вздрогнуть. Ну конечно! Задумался и не заметил, как из-за поворота появилось село. Даже не село – острожек с земляным валом и частоколом, перегородившим высокий мыс. Такой взять будет нелегко – если придется атаковать. Но надо ли? Ведь они спешат к Белому Плесу…

– Готов, братишка? – Сварг незаметно оказался рядом, и Улад заметил, что старший уже надел кольчугу со сверкающим зерцалом и привесил к поясу тяжелый позолоченный чекан. Сердце екнуло – быть бою!

– Мы… атакуем?

– Как выйдет. Если они согласятся дать нам припасов… Антомир говорит, что здешний дедич богат – самый богатый в округе…

Рядом уже суетились кметы, деловито, привычно. Сигнальщик влез на мачту и начал передавать мудреные знаки на соседние лодьи. Две из них ускорили ход и на веслах пошли к берегу. Улад понимал, что происходит. Приплыви они ночью или в тумане, то можно было рискнуть и высаживаться с ходу. Но теперь их, конечно, заметили, а значит, придется действовать по всем правилам. Передовой отряд высаживается на берег, если удастся – начинает переговоры…

Все это тянулось долго, слишком долго для Улада, сгоравшего от нетерпения. Ведь если бой – это будет его первый бой! Но приходилось ждать, молча наблюдая, как лодьи пристают к песчаному берегу, как навстречу им выходят какие-то люди, не поймешь, с оружием или без, как вновь передает свои мудреные знаки сигнальщик. Наконец Сварг удовлетворенно хмыкнул и хлопнул себя по поясу.

– Что? – не понял младший. – Они…

– Согласились… – в голосе Сварга проскользнула нотка разочарования. – А может, оно и к лучшему – нам силы на Велгу нужны…

– Не верь им, Кей!

Голос раздался неожиданно. Братья удивленно переглянулись, а затем посмотрели на того, кто посмел вмешаться в беседу Кеев. Кобник! А ему-то что здесь надо?

– Не верь им, Кей! – пегая борода нахального человечишки возбужденно топорщилась, маленькие глазки светились. – Видел я птиц, что слева пролетали

– быть предательству. Закат вчера красной кровью налился – быть бою…

– Что? – Сварг брезгливо поморщился. – Тебя не спросили! Плетей захотел?

– Бей меня, Кей! Бей, но выслушай! Ты меня от верной смерти спас, одел, накормил, поэтому долг мой – тебе служить. Сон мне был – встречают тебя в воротах, а над воротами – смерть… Девица молодая да красивая кубок золотой подает, а в том кубке – тоже смерть…

– Б-брат… – Улад растерянно поглядел на старшего, но и Сварг явно не знал, как отнестись к услышанному. Уж больно складно говорил Кобник…

– Так… – старший на миг задумался. – Понял. Будешь прав – награжу. Нет

– плети за мной. Все, иди!

Сварг еще немного подумал, окинул внимательным взглядом близкий берег и подозвал старшего кмета…

Ворота были широко раскрыты, а перед ними столпилось с полсотни людей в белых праздничных одеждах. Впереди стояли двое – высокий старик в расшитой серебром безрукавке и высокой шапке с богато украшенным деревянным топориком в руке и девушка с длинными косами, перевитыми цветными лентами. В руках она держала большое блюдо, на котором стояло что-то, сверкавшее ярким золотом. Остальные находились чуть поодаль, молча глядя на приближающихся гостей.

Улад шел рядом с братом. Теперь тяжелый панцирь сидел как влитой – перед высадкой один из опытных кметов помог разобраться с непослушными ремнями. Пояс с мечом был также на месте. По совету того же кмета Улад удлинил ремень ножен, чтобы рукоять находилась как раз под рукой. Теперь он чувствовал себя настоящим воином, и душа жаждала одного – боя. Но пока ничего не говорило об этом. Напротив, люди у ворот были безоружны – не считать же оружием деревянный топорик у старика! Девушка с подносом – дочка или внучка – казалась настоящей красавицей, и Улад невольно вздохнул. Нет, похоже, бродяга-Кобник ошибся. Боя не будет, болтун испробует плетей – и поделом – а их будут угощать старым медом и жареной кабанятиной. Ворота были уже близко, и молодой Кей заметил в проеме небольшую площадь, на которой стоял сбитый из грубых досок стол. Да, так и положено – гостей встречают у ворот, а после сажают за стол. Что это на подносе у девушки? Кубок? Кубок!

На миг вспомнились слова Кобника, но тут девушка улыбнулась, и подозрения мгновенно рассеялись. Так и должно быть – знатным гостям подносят мед, а то, что кубок золотой, то и это верно. Гости не простые, не каждый день и не каждый год в подобную глушь приплывают Кеевы лодьи!

Сварг сделал еле заметный знак рукой, и отряд остановился. Старик, шагнув вперед, отвесил низкий поклон:

– Здоров будь, Кей Сварг, наш повелитель!

Улад ждал, что старик поприветствует и его, однако этого не случилось. Но молодой Кей понимал, что обижаться нечего – Сварга знали, а его не только никогда не видели, но вероятно и не слыхали о том, что у наместника есть брат. Но все же было досадно. Сейчас Сварг выпьет из кубка, затем поцелует девушку… Или нет, девушка поцелует его… Улад вновь вздохнул – уж больна хороша длиннокосая!

В бок что-то толкнуло, и Улад не сразу понял, что это брат подает какой-то знак. Он быстро обернулся, но ничего подозрительного не заметил. Старик что-то говорил на своем малопонятном наречии, а девушка уже склонилась в поклоне. Сейчас брат возьмет кубок…

– Хорош ли твой мед, старик?

Голос Сварга звучал резко и насмешливо. И словно по команде – а может действительно по команде – кметы сомкнули высокие красные щиты.

– Этот мед пил еще твой отец, – лицо дедича оставалось спокойным и невозмутимым, – Но если хочешь, моя дочь выпьет первой. Тумила…

И в этот миг на лице красавицы что-то дрогнуло. Большие светлые глаза потемнели, чуть заметно дернулись губы. Но тут же все исчезло. Девушка улыбнулась и взяла кубок…

– Не утруждай дочь! – рука Сварга в тяжелой латной рукавице легла на поднос. – Выпей сам! Старик замешкался, и теперь даже Улад понял, что Кобник не отведает обещанных плетей,

– Обычай, господин-.. – голос дедича прозвучал хрипло и нерешительно, – Если гость не пьет первым…

И тут толпа, до этого спокойно смотревшая на гостей, начала быстро расступаться, освобождая путь. Кто-то уже побежал вдоль частокола к ближайшему лесу…

– Взять! – голос Сварга прозвучал, как удар бича. Двое кметов схватили старика, еще один один взял за руку Тумилу…

– Вперед!

Отряд, ощетинившись копьями, быстро подошел к раскрытым настежь воротам. Площадь за ними была пуста, лишь накрытый стол манил яствами.

– Двоих сюда!

Кметы вырвали из разбегавшией толпы двоих молодых парней и поставили перед Кеем. Глаза Сварга зло сверкнули.

– Идите! В ворота, быстро.

Уладу вновь вспомнилось: «Над воротами – смерть». Неужели Кобник угадал и это? Или не угадал – знал?

Один из волотичей дернулся, но острия копий заставили его попятиться. Медленно-медленно, озираясь на каждом шагу, парни пошли к воротам. И тут Улад заметил в проеме между створками что-то тонкое, почти неразличимое. Нить? Волос?

Внезапно один из волотичей резко обернулся, что-то крикнул и бросился бежать. Второй замешкался, но удар копья подтолкнул его прямо в ворота. Дальнейшее произошло слишком быстро. Что-то огромное, темное на миг заслонило солнце, и тут же послышался отчаянный крик, который подхватили десятки голосов. И лишь в следующее Мгновенье Улад понял – громадная надвратная балка лежала на земле, придавив обоих. Тот, кто бежал, был еще жив, ему отдавило ноги, и парень отчаянно выл, скребя ногтями землю. Второй, раздавленный насмерть, лежал неподвижно, словно майский жук, попавший под сапог.

– Стрелы!

И вновь Улад опоздал. Стрелы ударили со всех сторон – из-за частокола, из ближнего леса, из большого бревенчатого дома, выходившего высокими окнами на площадь. Те, кто стрелял, знали свою цель – стрелы летели прямо в Кеев. Но кметы уже успели поднять щиты. Нижний ряд стал на колено, верхний шагнул вперед – и перед врагом выросла непробиваемая стена. Улад растерянно оглянулся, рука легла на рукоять меча. Брат! Что делает брат?

Сварг стоял, не двигаясь, рука сжимала чекан, а тонкие губы презрительно кривились. Кей ждал. Улад вспомнил, что рассказывали опытные воины. Стрел никогда не бывает много, важно переждать первую минуту, в крайнем случае – две… Удары о щиты стали реже, сзади послышался сдавленный крик – одна из стрел попала в цель, но Сварг уже поднял руку.

– Сокол! Сокол!

– Сокол! – подхватили десятки глоток. Древний боевой клич сполотов заглушил нестройные крики врага. И тут Улад почувствовал на свом плече тяжелую руку в железной рукавице.

– Давай, братишка!

Кровь ударила в голову. Давай! Брат доверяет ему! Доверяет возглавить приступ!

– Сокол! Сокол! – Улад выхватил меч и обернулся к воинам. – За мной! Слава!

– Слава! Слава! – красные щиты дрогнули, мерно шатнулись копья– Улад хотел броситься вперед, но вовремя вспомнил – на приступ не бегут, на приступ идут, спешить нельзя, иначе строй распадется…

Нога уткнулась во что-то мягкое, и молодой Кей запоздало сообразил, что наступил на мертвого волотича. На миг стало не по себе, но тут горячая кровь застучала в висках. Он на войне! Это его первый бой! Его бой!

– Обходи дом! Слева! Окна! – команды рождались сами собой. Впрочем, кметы и сами знали, что делать. Улад как-то не обратил внимания, что четверо воинов из личной охраны брата обступили его со всех боков, высоко поднимая красные щиты. Откуда-то сбоку послышался свист, один из кметов молча рухнул на пыльную землю, но его место тут же заступил следующий.

Остальное запомнилось плохо. Из большого дома, что выходил на площадь, выскочили люди, над головой взметнулось что-то тяжелое, и Улад, не глядя, взмахнул мечом. Затем еще раз, еще… Нападавший куда-то исчез, но тут сбоку подскочил высокий парень в белом, Улад на миг растерялся, но один из кметов сделал резкий выпад копьем. Затем… Затем наступило странное забытье. Время словно остановилось, звуки исчезли, остался лишь меч, ставший почему-то необыкновенно легким, и фигуры в белом, которые появлялись то справа, то слева, то возникали прямо на пути. И оставалось одно – рубить, рубить, рубить… Перед глазами замелькали ступени, и Улад понял, что поднимается на крыльцо. Из темного дверного проема вылетело копье. Улад ощутил сильный толчок в грудь, но устоял на ногах и в следующий миг был уже в сенях. Меч с размаха вошел во что-то мягкое, ноги скользнули, но молодой Кей вновь удержался и рванулся вперед. Потом были комнаты, ему показалось, что их очень много – десять, а то и двадцать, и в каждой были какие-то люди, которые хотели убить его, Улада. По щеке текла кровь, ныла грудь, но думать об этом было некогда. Вперед, вперед! В последней комнате – самой большой – путь ему преградили двое. Сильный удар по руке едва не заставил выронить меч, но Улад вовремя успел отскочить и ударить наотмашь. Ответный удар по шлему был силен, но прочная сталь выдержала, а еще через мгновенье враги были мертвы, и молодой Кей так и не понял, кто убил их – то ли он, то ли кметы, не отстававшие ни на шаг.

– Слава! Слава! – крик ударил в уши, и Улад понял, что вновь слышит. Кричали со всех сторон, и эти крики сопровождались другими звуками – воплями, стонами, отчаянным женским визгом…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю