Текст книги "Ория (сборник)"

Автор книги: Андрей Валентинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 71 страниц)

Он схватил Алану за плечи, прижал, и вдруг его охватило желание – бешеное, неудержимое. Девушка молча билась, пытаясь вырваться, но его руки сжимались все сильнее, в голове мутилось, в горле застыл крик. Он никогда не хотел так Алану. Еще миг – и он повалит ее на ковер – как Падалку, рванет вышитый ворот богатого платья…

Навко отшатнулся, схватил себя за горло и резко сдавил – до боли, до желтых пятен в глазах. Алана быстро поправляла платье. Навко заметил, что губы девушки мелко дрожат, и он вдруг понял, что если бы не Улад… Он облегченно вздохнул. Хвала Матери Болот! Алана бы его не простила! Она ведь не сенная девка, привыкшая ложиться под каждого «газду»!

– А-а! Вы здесь!

Улад быстро вошел в комнату, кивнул Навко и повернулся к девушке:

– Я зайду к тебе попозже. Иди.

Алана поклонилась и, не сказав ни слова, вышла. За эти мгновенья Навко пришел в себя. Потом – все потом. Сейчас – Рыжий Волчонок…

– Садись, Ивор!

Улад присел к столу и кивнул на мапу:

– Поговорим?

– Да, Кей! – Навко постарался усмехнуться– спокойно, уверенно. Он готов.

– Только, п-понимаешь…

Пальцы, унизанные тяжелыми перстнями, застучали по столу. Навко уже знал: если Кей начал заикаться, добра не жди. Впрочем, он понимал, в чем дело.

– Старшему кмету Прожаду не нравится мой план?

– Н-ну…– Улад поморщился, нелепые усики дернулись. – Б-боюсь, он прав.

Навко вспомнил нелепого парня Кошика:

– Если Кей изволит выслушать… Я не стал говорить Прожаду всего. Некоторые вещи должен знать лишь ты.

План излагался легко. Навко продумал его досконально, и теперь ему казалось, что никакого Кошика и не было, он придумал все сам. И это – и то, о чем он Рыжему Волчонку не скажет.

Лицо Улада менялось. Настороженность сменилась интересом, затем – откровенной радостью.

– Хорошо! В-вот это хорошо, Ивор! Ты прав, ведьма не б-бросит свой Коростень! Он вскочил, быстро прошелся по комнате, затем резко взмахнул рукой:

– Надо спешить! Сегодня утром прибыл гонец – Сварг вошел в Савмат!

Навко кивнул. Этого и следовало ожидать после того, как три дня назад пришла потрясшая всех весть о гибели Рацимира.

– Прожад говорит… Он считает, – Улад вновь поморщился, – что н-нам будет трудно разбить Сварга. Мы… Я надеялся, что кто бы из них ни победил, его войско б-будет ослаблено… Но битвы не было!

Навко вновь кивнул и еле удержался, чтобы не усмехнуться. Волчонок сам вел разговор, куда следовало.

– Лантах, – негромко напомнил он, – твой Кобник, Кей. Самое время попросить его…

– Да-да! – Улад резко выпрямился. – К-конеч-но! Он же обещал! Ты… Ты сможешь поехать к нему? Я п-понимаю, это опасно…

– Я готов, Кей!

Навко поклонился, радуясь, что все идет как надо. Все – кроме Аланы.

– Он д-должен, должен помочь, Ивор! Когдая войду в Савмат… Скажи, волотичи покорятся?

– Нет, – даже не думая, ответил Навко.

– Н-нет… А если уб-бить Велгу? Навко замер.

– Поздно, Кей, – осторожно проговорил он. – Это надо было делать сразу.

Улад помрачнел, пальцы вновь застучали по столу.

– Я п-понимаю, Ивор, ты – волотич. Скажи, почему из всех Кеям не покоряетесь только вы?

Навко не нашелся, что сказать, но Улад, похоже, и не ждал ответа.

– Велга говорила, что война б-будет продолжаться сто лет… А я думаю, все будет иначе. Я кое-что придумал, Ивор!

Улад внезапно засмеялся.

– Мой отец до этого не додумался. И б-брат тоже… Когда я начну войну с Велгой, то не стану спешить. Завоюю село или город – и ост-танов-люсь. П-построю там крепость и поселю сполотов. А в-волотичей выселю – на полночь, в Оль-мин. К-кто будет сопротивляться – того на кол. Д-детей, самых здоровых, отберем у родителей и отдадим в сполотские семьи. За год очистим кусок, затем д-другой. Леса вырубим, через болота выстроим гати. Волотичей трудно переварить целиком, но по частям м-можно…

Навко слушал не перебивая. Только бы Волчонок не взглянул ему в глаза! Что за бред! Но бред страшный. Сполотов больше, они смогут отрывать от Края кусок за куском… Кем же считает его Улад, если рассказывает такое ему – волотичу!

– Х-хороших волотичей мы не т-тронем! Не бойся! – Кей вновь улыбнулся. – Когда возьмем Савмат, сразу же начнем разрабатывать план. Но это потом… Поезжай, Ивор! Скажи Кобнику, что я жду помощи. Обещай ему все, что попросит. Д-даже Коростень.

– Слушаюсь, Кей.

Навко поклонился и шагнул к порогу.

– П-погоди! Спроси у него, нет ли другого человека, который мог бы открыть Д-дверь? Сейчас это нам не надо, но потом… Спросишь?

Навко остановил коня возле огромного серого валуна, покрытого желтым лишайником. Где-то здесь граница, земля улебов осталась за спиной. Он дома…

Мапа осталась в Валине, но места и так были знакомы. Скоро – перекресток. Две дороги, одна ведет прямо в Коростень, другая – на полночь, в обход. Именно по ней надо ехать, чтобы попасть в берлогу Лантаха…

В последнюю ночь перед отъездом Падалка вновь пришла к нему. Вначале Навко хотел отослать ее, но потом вспомнил Алану, ее равнодушный холодный взгляд – и велел холопке остаться. Кажется, Падалка была удивлена его пылом и даже попросила обождать, когда он в очередной раз накинулся на нее. Навко не слушал. Он нарочно старался быть грубым, очень грубым, чтобы этой наглой девке было как можно больнее. В конце концов она испугалась, стала отталкивать его, запросила пощады. Тогда Навко снял со стены плеть. Он был готов избить ее до полусмерти – просто так, чтобы холопка помнила свое место. Если бы девушка сопротивлялась, кричала, ей пришлось бы плохо. Но при виде плети Падалка побелела, на глаза навернулись слезы, она вся сжалась, прикрывая руками голую грудь в ожидании первого удара. И Навко опомнился. Что же он делает?

В конце концов он успокоил девушку, даже приласкал, и долго ждал, пока она перестанет плакать. Теперь Падалка не казалась наглой и самоуверенной. Бедная девушка, перепуганная насмерть, которая даже не посмеет жаловаться, если дворцовый палатин изобьет ее до крови. Когда Падалка наконец-то улыбнулась, Навко решил поговорить с ней о том, что мучало, не давало покоя

– об Алане.

Конечно, он и не думал говорить правды. Навко пожаловался, что, по слухам, Кеева подруга невзлюбила его. Как помочь беде?

Падалка долго думала, а потом нерешительно заметила, что дело это – трудное. В последнее время Кей и Алана, как говорили, живут душа в душу. Он к ней очень привязан. И она тоже любит Улада.

Навко едва удержался, чтобы не ударить ничего не подозревавшую девушку. Сцепив зубы, он подождал, пока схлынет гнев, и спокойно спросил, как может пленница полюбить врага своего народа. Падалка очень удивилась. По ее мнению, любовь посылают боги. Ведь любит же она своего «газду», хотя тот почему-то невзлюбил бедную Падалку…

После этого разговора Навко окончательно убедился, что прав. Пора было кончать. Шкура Ивора начала прирастать к коже. Даже сейчас ему жалко покидать Валин. Но ведь дело не только в нем! После того, что он услышал от Улада, от проклятого Рыжего Волчонка! Нет, он докажет, что Баюр солгал! Он, Навко, – не изменник!

На душе сразу стало спокойно, и Навко легко вскочил на коня. Скоро перекресток, и его дорога – прямая. До Коростеня три дня пути, но он не пожалеет гнедого и будет там послезавтра.

– Рада тебя видеть, сотник! – Велга улыбнулась и кивнула на скамью. – Садись, поговорим!

Сесть Навко не решился. Так и остался стоять, переминаясь с ноги на ногу. Он упустил нужный миг. Следовало сразу, как только он увидел Правительницу, упасть на колени – и рассказать все. Он опоздал – странная нерешительность не давала сделать последний шаг.

– Рада, что ты жив, Навко! – Велга вновь усмехнулась, отчего ее лицо сразу помолодело. – Кто-то уже наболтал, будто тебя убили под Савматом. К сожалению, такие слухи чаще оказываются правдой… Что стоишь, сотник? Садись!

Надо было говорить, признаваться, но страшно было представить, как гневом блеснут серые глаза Правительницы, как побелеют тонкие губы. Велга верила ему, она была рада, что храбрый сотник не погиб в безумном походе, затеянном тысячником Гудом…

– Правительница! Я… Я приехал из Валина! Сразу же стало легче. Навко перевел дух. Теперь – главное:

– Рыжий Волчонок начинает войну против своего брата. Его войска ударят на полночи, но это – ложный удар. Затем его отряд пойдет на Коростень. Но это – тоже ложный удар. Правительница! Рыжий Волчонок поведет войско по двум дорогам по полдне.

– Так…

Повисло молчание – тяжелое, невыносимое. Велга нахмурилась, шрам на щеке начал наливаться краской. Правительница медленно подошла к столу, начала разворачивать мапу…

– Я покажу!

Навко помог развернуть толстую бересту и принялся объяснять. С каждым словом на душе становилось спокойнее. Он свое дело сделал! Никто – даже Баюр, будь он проклят, не назовет его предателем!

Велга слушала внимательно, не говоря ни слова. Затем кивнула:

– Умно… Улад начинает воевать как настоящий полководец! Откуда ты узнал об этом, сотник?

Этого вопроса Навко ждал – и был готов. Сейчас он скажет! Ради этого он и спешил в Коростень.

– Я… Я решил… Мне удалось подкупить одного десятника. Его зовут Лапак, он близок к Ивору, новому палатину Улада. Это план Ивора, но придумал он не сам, ему помог один парень – Кошик. Он очень толковый, но во дворце его не ценят…

Навко замолчал, ужаснувшись тому, что сказал. Мать Болот, он ведь хотел рассказать правду! Как ясе язык повернулся! Ведь теперь обратной дороги нет! Он солгал! Солгал Правительнице, солгал самой Велге!

– Значит, Рыжий Волчонок не нападет на Коростень?

– Сейчас – нет, – Навко облегченно вздохнул: можно не лгать. – Но потом он собирается воевать всерьез. Он думает заселить Край сполотами…

Велга дернула плечом:

– Да, он ненавидит нас. Но потом – это потом. Если сейчас он хочет воевать с братом… Что ж, пусть Волчонок сцепится с Волком! Мы не станем мешать.

– Почему?

Надежды рушились. Навко думал, что Велга не упустит возможности отомстить Уладу. И тогда он попросит отряд – чтобы спасти Алану. Бойцов можно переодеть в сполотские доспехи, тот же Лапак поможет проникнуть в лагерь…

– Все Кеи – враги Края, сотник! Но для нас опаснее тот, кто сильнее. Рацимир был сильнее, и мы помогали Сваргу. Теперь же… Улад станет слабым Светлым. Я не боюсь войны с Волчонком.

Велга говорила спокойно, веско, продумывая каждое слово. Навко понял – Государыня права.

И ему уже не увидеть Аланы. Разве что очень повезет. Или…

– Правительница! У меня есть возможность вернуться в Валин. Я смогу проследить за Уладом. Если его войска все же повернут на Коростень, я пришлю гонца.

– Правда? – серые глаза блеснули. – Ты храбрый волотич, Навко! Я горжусь, что у меня есть такие сотники.

Навко ощутил гордость – и одновременно стыд. Да, он не трус. Но разве он герой? Предатели не могут быть героями! Но ведь он не предатель!

На душе стало совсем скверно, и, словно пытаясь оправдаться, Навко заговорил быстро, сбиваясь:

– Правительница! Улад ищет помощи у Лантаха-кобника! Он послал к нему… гонца. И еще. У Кобника есть брат, рахман Ямас. Он очень опасный человек…

– Ямас? – Велга удивленно подняла брови. – Я его знаю. Успокойся, Навко, он нам не враг. А Лантах… Ты помнишь, что было в Коростене? Пусть Улад надеется…

Вспомнились слова рахмана – тайное братство помогает волотичам. Но Велга не знает о Двери, о Ключе! Рассказать? Но какой смысл? Ключа уже нет, а славы это не прибавит. Ведь он скрыл важнейшую тайну…

– Иди, сотник Навко! – Велга улыбнулась и протянула тонкую сильную руку. – Да пребудет с тобой Мать Болот! И будь осторожен в Валине! Я помолюсь за тебя.

…Лицо горело, ноги подкашивались, мысли смешались в какой-то жуткий комок, и Навко так и не смог понять, что он сделал. Он хотел покаяться, рассказать правду – но солгал. Нет, не солгал, но полуправда иногда хуже лжи! Но ведь главное он рассказал, а что за дело Правительнице до Аланы, невесты простого сотника? Это его забота! В конце концов, Велга сама приказала ему вернуться в Валин! Но это почему-то не успокаивало.

В Валин ехать было рано. Улад послал его к Кобнику, значит, сначала следовало заехать на знакомый зимовник. Для верности Навко взял с собой десяток конников. Безопаснее, кроме того, к Велге надо будет послать гонца. Правительница должна знать, что замышляет пегобородый чаклун. Постепенно Навко успокоился. Он все делает правильно. Если в чем и виноват, то лишь в любви к Алане. Именно поэтому ему надо вернуться к Уладу. Из-за Аланы, а не из-за палатинства, сана дедича и… Падалки. Но любит ли его Алана? Если нет, тогда зачем все это?

Кобник просто места не находил от радости. Он подпрыгивал, тряс бороденкой и все повторял, что рад, рад, рад, счастлив, счастлив, счастлив, ведь Кей не забыл о нем! А ему плохо, плохо, плохо, злые повстанцы уже заходили в село, его спрашивали, а коли найдут – смерть ему, Кобнику, настанет…

Навко снисходительно выслушивал скороговорку хозяина, кивал и осторожно осматривал знакомый дом. На этот раз Кобник был один. Отсутствие Ямаса почему-то обрадовало. О чем было говорить с рахманом? Он выполнил, что обещал. А выслушивать благодарность за уничтоженную Калачку не хотелось.

Кобник между тем все твердил, что времени даром не тратил, не тратил, не тратил, он копал, копал, копал, много копал, разрыл девять могил и только в десятой нашел, нашел, нашел… В конце концов Навко и слушать перестал. Ну что может этот болтун? Велга права – Улад напрасно надеется на Кобника. Обычный мелкий чаклун, разве, что приворотное зелье сварить сможет…

Навко замер. Приворотное зелье! Алана больше не любит его! А если и любит, то почему-то не верит…

Спешить не следовало. Навко выслушал длинный рассказ о какой-то древней могиле, в которой неугасимо горят двенадцать свечей, а посреди стоит котел, а в котле том лежит сам Кей Порей, но к тому котлу он, Кобник, и подходить не стал, потому как Кеево золото заговорено на двенадцать голов, а у входа лишь девять сиротеют. Затем похвалил хозяйскую стряпню (на этот раз его угощали ухой). И только когда Кобник выдохся, пообещав все досказать и, главное, показать завтра, словно бы невзначай поинтересовался, не сотворит ли достопочтимый Лантах приворотного зелья? Ежели вообще возможно такое.

И тут случилось неожиданное – чаклун попросту растерялся.

– Господин Ивор! – маленькие глазки мигнули. – Это опасно… Очень, очень опасно! Опасно зелье варить, опасно зелье давать!

Навко развеселился. Ну, чаклунишко, объяснил! Видать, совсем плохи у Кобника дела!

– Опасно, опасно, – повторил Лантах. – Сварить легко, угадать трудно! Не так угадаешь, беда будет. Любовь богами посылается, ее не вызвать, вызвать желание можно, а вот чего пожелать,, не каждый знает, не каждый ведает…

Навко невольно почесал затылок. Темнит, бродяга! А интересно, чего он, Навко, хочет?

– Почтенный Лантах! Можно сделать так, чтобы девушка… Нет, чтобы женщина замужняя полюбила… ну, другого?

Кобник вздохнул:

– Не труден приворот, трудны его деточки! Желание – как огонь в лесу, как мертвяк заложный…

Навко невольно скривился: эк, разболтался. Почему-то вспомнился Баюр.

– …Желание лосей по весне на смертную битву гонит, камни разрывает, рыбу на берег выбрасывает. Опасно это, очень, очень… На тебя ли приворот делать?

Хотелось ответить: «Да», но внезапно охватила странная робость.

– Ну…– Навко махнул рукой и решился. – На меня! Ее зовут…

– Нет, нет! – замахал руками Кобник. – Имя знать не хочу, опасно мне это! После душа ко мне явится, покоя не будет, сна не будет… Сделаю как велишь, господин Ивор.

Кобник вновь вздохнул, долго чесал лохматый затылок, затем вдруг забегал по дому, доставая из темных углов какие-то мешочки, узелки. Кое-что тут же бросалось прямо на затоптанный земляной пол. Наконец Лантах сложил несколько узелков на столе, покачал головой и взял в руки хлебный нож. Навко лишь посмеивался. Ну и чаклун! Да любая бабка-ворожея любовное зелье сварит, с места не сходя! Между тем Кобник аккуратно отрезал кусочек хлеба и нерешительно шагнул к гостю, держа нож в руке.

– Кровь нужна, господин Ивор. Немножко, немножко… Ночью на Извир-болото пойду, костер разложу, варить буду.

Навко покосился на нож и окончательно пожалел, что связался с этим неумехой. Такое еще сварит! Но отступать было стыдно. Не боится же он в самом деле!

Хлебный нож Кобника выглядел еще хуже хозяина – грязный, с пятнами ржавчины. Навко достал кинжал и сделал маленький надрез на руке. Кровь капнула на краюху. Кобник кивнул, быстро убрал хлеб и что-то забормотал. Было слышно лишь: «Месяц на небе, мертвец в могиле, ржа мертвеца ест…». Дальше пошло совсем непонятное, но когда Навко взглянул на руку, от пореза не осталось и следа…

Ночевать пришлось одному. Вернее, вдвоем с филином, который весь день проспал, сидя в дальнем углу. Когда стемнело, желтые глаза открылись, и Навко почувствовал легкий страх. Взял бы Кобник его с собою, что ли! Но филин вел себя смирно, и Навко в конце концов заснул, решив, что утро вечера мудренее.

Проспал он недолго. Разбудил странный звук. Навко дернулся, не открывая глаз нащупал лежавший рядом кинжал.

– Угу! Угу! Угу!

Филин! Вот проклятый! Навко открыл глаза, хотел сказать: «Кыш!» – и замер. Рядом с ним кто-то сидел. Не Кобник.

– Не пугайся, Ивор.

По коже пробежали мурашки. Ямас! Все-таки явился!

– Я не здесь, – понял его рахман. – Я далеко, но хотелось поговорить. Это несложно, даже мой брат раньше умел такое. Правильно, что ты отослал его этой ночью.

Навко перевел дух. Проклятые чаклуны! Этак и до смерти напугать можно!

– Я отогнал от тебя страшный сон. Кто такой Баюр? Почему ему не сидится в Ирии?

Страх вернулся. Навко собрался с силами и неохотно ответил:

– Предатель. Я убил его.

– Ясно… Кстати, не пользуйся тем, что приготовит для тебя мой брат. Навко невольно хмыкнул:

– Он такой плохой чаклун?

– Нет. Он очень хороший чаклун. Поэтому лучше такого избегать… Как я понял, Кей Улад ждет помощи?

Об Уладе говорить особенно не хотелось, но деваться было некуда.

– Он готовит поход через землю волотичей. Наверное, думает, что твой брат может напустить туман… Или что-то подобное.

Темный силуэт качнулся, и Навко вдруг понял, что это просто сгусток тьмы, слегка похожий на сидящего человека.

– А ты как думаешь, Ивор? Вспомнился разговор с Велгой. Волотичи не будут нападать…

– Это не нужно. Но Улад собирается воевать со своим братом…

– …А Рыжий Волк – хороший полководец. Понимаю… Скажешь Уладу, что как только он подойдет к Савмату, в городе начнется мятеж. Это я беру на себя.

– Но почему? – не выдержал Навко. – Ты же говорил, что рахманы – враги Кеям!

Послышался тихий смех.

– Не понимаешь? Кеи разбудили собственную смерть. Двоих уже нет. Улад разобьет Сварга, но и сам не уцелеет. Пусть идет на Савмат…

– А что потом? Кто будет править Краем? Вы, рахманы?

Ямас ответил не сразу. Наконец темный силуэт чуть заметно дрогнул.

– Не пойму тебя, Ивор! Ты затеял страшную игру, чтобы спасти свою невесту. Ради этого ты обманываешь всех – Улада, Велгу, моего брата, меня. Что тебе за дело до Края? Или тебе хочется чего-то другого? Тогда скажи, мы договоримся.

И вновь вернулся страх. Чаклун все знает! Конечно, если он умеет даже заглядывать в чужие сны! Договориться? Но что действительно надо ему, Навко?

– Может, ты сам хочешь править Краем? Навко резко привстал. Будь рядом человек, а не черная тень, он вцепился бы ему в горло. Он – воин Велги! Но гнев тут же прошел. Он не воин Велги – он обманул Правительницу. Он – палатин Улада… Но ведь он предал и Кея!

– Что тебе надо, Ямас? Ты хотел, чтобы я перебил целую деревню? Я это сделал!

– …И спас этим тысячи и тысячи невинных. Боюсь только, если б я велел

перебить вдесятеро больше просто так, не ради уничтожения Ключа – ты бы тоже согласился. Сделай и сейчас, что я говорю. Подари Уладу Савмат. За это он отдаст тебе не только твою девушку.

Навко хотел возразить, но темная фигура медленно встала. Что-то, напоминающее руку, простерлось над его головой:

– И не спорь! Опасно спорить с рахманами. А сейчас – спи! Я отгоню душу Баюра.

Неведомая сила отбросила назад, обволокла, лишая воли, не давая открыть глаза. И тут же накатило темное забвение.

…Баюр в эту ночь не тревожил его. Навко видел во сне Падалку – растерянную, жалкую, не похожую на себя. Девушка плакала и все просила своего «газду» не убивать ее, бедную холопку. Ведь она, Падалка, ничего плохого «газде» Ивору не сделала, просто любила его, как могла. А то, что просила иногда помочь, так в этом ничего плохого нет, просто лестно ей было такого видного парня ласкать и беседы с ним умные вести. Навко хотел успокоить ее, объяснить, что у него и в мыслях такого нет, но Падалка все плакала, и наконец Навко сообразил, что держит в руке нож – тот, которым зарезал Баюра. Он хотел его бросить, но рукоять словно приросла к ладони…

Наутро Навко с трудом заставил себя дождаться Кобника. Суетливый чаклун был ему уже не нужен, более того, опасен. Мелькнула даже мысль сделать так, чтобы Лантах замолчал навеки. Колдун помогал Рыжему Волку, теперь собирается помочь Уладу. Он предатель, и кроме того, слишком много знает о палатине Иворе. Но вспомнился Ямас, и Навко решил не трогать Кобника. И тут же поймал себя на мысли, что вновь готов убить человека. Впрочем, какого человека? Жалкого предателя! Повстанцы давно повесили бы его на осине!

Кобник прибежал весь запыхавшийся, долго пил воду, а затем торжественно вручил Навко маленькую круглую шкатулочку. Навко удивленно повертел ее в руке. В таких красны девицы румяна держат! Все еще удивляясь, открыл – и поразился еще более. Там лежала нитка – тонкая, но длинная.

– Это что? Приворотное зелье? Кобник покачал головой:

– Зелье пить надо, не каждому зелье в чашу нальешь! Эта нить кровью пропитана, словами заговорена, самим Извиром притоптана! Когда увидишь ту, что люба тебе, то нить эту узлом завяжи, да о своей зазнобе подумай. И пока узелок тот будет, дотоле и любить она тебя станет. Развяжешь узелок – и любовь пройдет! Только нить не сжигай, не рви, не выбрасывай! Нить эта теперь ее душу держит…

Навко удивился, а потом едва сдержал смех. Ну и выдумал, чаклун! Какая-то нитка! Но спорить не стал, а поблагодарил и достал из-за пояса кошель.

Но Кобник замахал руками, уверяя, что серебра ему от господина Ивора не нужно, а нужно ему, чтобы тот поклонился от него Кею Уладу. Поклонился низко-низко и попросил бы у Кея для него, Кобника, село. Небольшое, дворов на десять. Но в том селе чтобы для него, Кобника, дом был, да жили там не селяне вольные, с которых спроса нет, а холопы, и чтобы на тех холопов была на него, Кобника, дарственная составлена. И чтобы было там девок пригожих две, еще лучше – три. И село это должно быть не в земле волотичей, где его, Кобника, злые люди очень-очень обидеть хотят, а под городом Савматом, а ежели нет, то в Валине. А больше ему, Кобнику, и не нужно ничего, и серебра не нужно, и Коростеня, который он по дурости у Кея Сварга выпросил…

И вновь Навко едва не засмеялся. Верно чаклун себя ценит! Хотя и село для такого – много. Жаль, Уладу нельзя рассказать правды!

Похоже, Лантах что-то почувствовал, поскольку заспешил, засуетился и достал из-под старой рассохшейся лавки мешок.

– Вот! Вот! Это я для Кея! Для Кея Улада! Скороговорка чаклуна стала совсем неразборчивой, и Навко с трудом уловил, что «это» Кобник нашел как раз в той могиле, где Кей Порей в котле лежит. Лежит – не мертвый, не живой, часа своего дожидается. А час его придет, когда Великая Битва настанет, и братья Куры вновь на братьев Пандов пойдут. И для битвы этой Кей Порей бережет оружие всякое. Иное и в руки взять страшно, но «это» он, Кобник, взять не побоялся, потому как не для себя, а для Кея Улада. А он, Кобник, Кею Уладу слуга верный, только бы Кей про село не забыл, и господин Ивор не забыл…

Про село Навко понял, а насчет всего остального только головой покачал. Между тем Кобник торжественно выложил из мешка что-то непонятное, ржавое и очень грязное, после чего с торжеством во взоре повернулся к Навко:

– Вот, вот, господин Ивор! Изволь, изволь взглянуть!

Пришлось заняться находкой. Навко отогнал суетящегося Кобника в сторону, чтоб свет не закрывал, и осторожно взялся за тяжелый железный брусок. Нет, не брусок – две пластины, поперек – еще одна, сбоку – ворот… Ко всему этому приставлялось что-то деревянное, но от дерева осталась лишь труха. Навко попытался понять: ворот, конечно, для того, чтобы его крутить. Очевидно, тут была тетива… Да это же самострел! Навко недоуменно взглянул на Кобника, но решил не спешить. Чаклун все-таки неглуп и не станет дарить Кею такое.

Самострел был странный. Прежде всего Навко попытался представить стрелу. Нет, стрела не войдет – или она должна быть очень короткой и толстой. Взгляд скользнул по лавке, где лежал пустой мешок. Там было еще что-то – небольшое, круглое. Навко взвесил в руке странный предмет. Шарик – но не круглый, как показалось, а продолговатый, вроде капли. И очень тяжелый – не железо, но и не золото. Неужели этим стреляли? Но ведь такая капля недалеко улетит!

Кобник продолжал толковать что-то про Кея Аргаджуна да про Кея Рамая, которым боги оружие даровали, да не простое, а божественное, и что оружие то спрятано по сей день, а вот как найти его, про то он, Кобник, не знает, но узнать попытается. Навко криво усмехнулся: Ямас, похоже, не откровенничал с братом. Железный самострел не удивил, но, подумав, Навко решил прихватить его е собой. Вдруг пригодится!

Прощаясь с Кобником, Навко на всякий случай предупредил, дабы тот и думать забыл покидать свой зимовник. Встречаться чаклуну с Уладом нельзя, иначе тот может сболтнуть о Ямасе. Для верности Навко рассказал о десятке конных повстанцев, которые заехали погостить в деревню. Кобника задергало от страха, а Навко прикинул, что одного из этих парней следует немедленно послать к Велге. Правительница должна знать о мятеже в Савмате. И вновь странная мысль посетила его: кому все же он, Навко-подкидыш, служит? И кого предает?

Уже у самого порога он остановился. Что-то не давало покоя. Не будущая встреча с Уладом, не Велга и даже не Алана. Еще одна мысль, даже не мысль – мыслишка. Странненькая мыслишка. И страшненькая. Навко обернулся и самым наивным тоном поинтересовался у хозяина, правда ли, что не всякого чаклуна можно убить. Кей Улад очень интересовался – Сваргу, как говорят, служит один злой колдун.

Кобник взволновался чрезвычайно. Он задергался, закивал пегой бородкой. Посыпалась привычная скороговорка. Да, да, да, господин Ивор прав. Чаклуны, конечно, тоже люди, но сильный чаклун о себе заботится, себя бережет. Он и удар заранее почувствует, нож в сторону отведет, и стрелу отведет, и меч. А нужен против злого чаклуна нож не простой, а заговоренный – на крови заложной да на свежей могиле, а иначе злого чаклуна никак не убить. И доброму-доброму Кею Уладу надо заранее озаботиться, ибо дело это долгое, дело это опасное…

Навко, все еще колеблясь (уж больно страшноватой была мыслишка), не спеша достал из-за пояса нож, бросил его на стол и, кивнув на прощание, вышел не оглядываясь.

Валин встретил его шумом. На улицах и площадях собирались толпы, люди громко разговаривали, даже кричали, вовсю шла бойкая торговля. Навко прислушался и понял: война! Кей Улад собирает войско. Точнее, войско уже собрано, оно стоит в лесах за Валином, но Кею нужны новые кметы, и в город со всех сторон сходились молодые парни – со всей земли улебской. Во дворце же с утра собрались валинские дедичи и о чем-то беседуют с наместником. О чем – говорили разное, но все соглашались, что не иначе – о войне.

Все оказалось правдой. Встреченный у входа во дворец Лапак, дыхнув перегаром, доложил, что совет идет уже не первый час, в Кеевы покои никого не пускают, даже страже ведено уйти. Навко немного подумал и рассудил, что сейчас к Уладу идти не стоит. Длинные бороды валинских дедичей, носивших, как и Антомир, большие лохматые шубы даже в летнюю жару, его раздражали. В толпе разговора с Кеем не будет, кроме того, Навко скакал всю ночь, все утро и здорово устал.

Не успел он зайти и сбросить плащ, как в дверь постучали. Даже не постучали – поскреблись. Навко вздохнул – от Падалки не спрячешься!

– Ты приехал! Ты вернулся, мой газда! – девушка даже засмеялась от радости и деловито принялась снимать с Навко сапоги. Затем помогла умыться, переодеться и принесла свежего кваса. Навко глядел на суетящуюся Падалку и думал, что девушка всем хороша – красива, умна, его любит. Холопка? Так ведь и он из холопов! И страшная мысль вновь посетила его, но уже не во сне, а наяву. Зачем ему Алана? Что ему надо от девушки? Может, ей с Упадом и не так плохо. Может, совсем неплохо…

Падалка между тем рассказывала «своему газде» новости. Несмотря на усталость, Навко заставил себя слушать. Впрочем, ничего тревожного не было. Прожад уехал к войску. Кей Улад несколько раз спрашивал, не вернулся ли палатин Ивор, да не просто спрашивал, а с нетерпением. Об Алане известно лишь, что в последнее время девушка грустна, а вот отчего, никто не знает. Переспрашивать Навко не решился.

– Ты устал, газда! – Падалка покачала головой и принялась взбивать подушки. – Сейчас ты будешь спать. А потом я зайду к тебе, и ты будешь любить меня всю ночь…

Навко не возражал, но сейчас хотелось спать, и он махнул рукой, прося оставить его в покое. Но Падалка не ушла. Сев рядом, она стала гладить Навко по голове, приговаривая, что ее «газда» сейчас уснет, будет видеть хорошие сны и проснется веселым. Голос девушки становился все тише, все дальше, и вдруг послышался другой – громкий и немного удивленный:

– Ивор?! Т-ты уже вернулся? Чолом! Сон сгинул. Навко открыл глаза, привстал, затем вскочил, накидывая плащ:

– Чолом, Кей!

– Мне д-доложили, что ты вернулся… Но я, кажется, помешал? Кто ты?

Последнее относилось к Падалке. Побелевшая от страха девушка еле слышно пробормотала свое имя. Похоже, Кей не расслышал, но переспрашивать не стал.

– Мы можем п-поговорить сейчас, палатин? Или тебе надо отдохнуть?

Улад улыбался, и Навко понял, что у Кея хорошее настроение. Он улыбнулся в ответ:

– Отдохну потом. Падалка!

Девушка, испуганно поглядев на Кея, поклонилась и поспешила исчезнуть. Улад проводил ее взглядом:

– Завидую! А я и не знал, что у меня служат такие к-красотки… Почему ты не пришел сразу ко мне?

– У тебя было слишком людно, Кей. Улад кивнул:

– Д-да… Пришлось кое-кого д-долго уговаривать… Ну что?

Навко на миг задумался. С чего начать?

– Можешь начинать поход, Кей! Велга не уйдет из-под Коростеня.

– Что? – Улад даже привстал. – Она… Навко усмехнулся: