Текст книги "Заговорщик"

Автор книги: Андрей Шаганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Сейчас их еще нет на складе…

– Ничего, как только появятся, вы не забудьте обо мне. Договорились?

– Ну, хорошо.

Беседуя таким образом, мы приближались к обрыву, вздымающемуся над океаном. Вид, который открывался нам с высоты более ста метров, был великолепен. Стена светлых скал, изрезанных причудливыми трещинами, испиленных ветром и волнами, была похожа на театральный занавес. Океан катил огромные валы прямо, казалось, нам под ноги, и соленые брызги то и дело долетали до нас и оседали пылью на коже.

– Боже мой! – воскликнул я. – Как же здесь входить в воду? Тут и к берегу подходить небезопасно!

– Не беспокойтесь, у нас здесь есть укромное местечко.

Мы спустились по пологой ложбинке вниз. Котловина, где располагалась усадьба, осталась слева. Оттуда доносились звуки, скорее напоминающие о работе большого механического завода, чем небольшой фермы. Но за скалистым гребнем решительно ничего не было видно. Лишь только раз мне удалось мельком увидеть стоящий посередине площадки прополочный комбайн. Наполовину разобранный, он почему-то напомнил мне бронетранспортер.

В самом конце спуска нашим глазам открылась маленькая, уютная бухточка. Вода в ней волновалась, но не кипела так устрашающе, как совсем неподалеку на побережье.

– Вот здесь вы можете получить удовольствие, о котором мечтали, – гостеприимно повел рукой фермер.

– Спасибо.

– Только учтите, здесь глубоко. Плавать умеете?

– Разумеется.

– А сами-то вы с какой планеты?

– С Марса.

– Там нет ни морей, ни рек?

– В недавнем прошлом это была совершенно мертвая планета. Но у нас там есть, и бассейны, и спортзалы.

– А притяжение у вас там такое же, как и здесь?

– Приблизительно.

– Ну хорошо, купайтесь. Я подожду.

– А вы?

– Мне сейчас не до этого. Готовим технику, в любой момент может понадобиться моя консультация.

И в тот же момент его рация ожила.

– Босс, куда перегнать танки? Не можем проехать…

– Уберите пока под навес.

– Танки? – Я уже было начал раздеваться, но замер в неудобной позе, услышав столь грозное слово. Танками уже давно ничего другого не называли, кроме как боевые машины.

– Да, танки, – кивнул фермер. – Топливные танки, заправщики.

– Знаете, как-то все это подозрительно…

– Что? – почти искренне удивился он.

– Танки, ремонт…

– Ну что вы! – Судя по его взгляду, он едва сдерживался. – Все у нас по закону. А что до ремонта, то к каждой планете надо приспособиться и нам, и технике. Это не первая моя ферма.

– Так вы не местный уроженец?

– Неужели я похож на аборигенов? – почти обиделся он.

– Нисколько. Вы скорее похожи на рейнджера…

– Благодарю за комплимент. – Он бросил взгляд за мою спину, словно примерялся столкнуть меня в воду. – Но вы, по-моему, хотели искупаться.

У меня в голове мелькнула мысль о том, что выйти обратно на берег мне не придется, если я неосторожно ступлю в воду.

– Знаете, что-то я раздумал…

Взгляд его стал еще более подозрительным, но на этот раз он ничего не сказал, только пожал плечами, повернулся и двинулся вверх по тропинке. Я наскоро застегнулся и двинулся следом.

Очень скоро я снова сидел за рулем своего автомобиля и старался стереть из памяти неприятный эпизод. Честно говоря, эта поездка надолго отбила у меня охоту к подобным визитам. Так я был наказан за отлынивание от своих прямых обязанностей.

Вернувшись в офис, я снова с головой погрузился в работу, и, думаю, Виски не в чем было меня упрекнуть.

Помимо всего перечисленного, нас иногда начинали заедать бытовые проблемы, с которыми мне раньше не приходилось сталкиваться. Временами дом просто лихорадило: то вдруг пересохнут трубы – водоснабжение здесь было централизованное, то начинает «прыгать» напряжение в электросети, то сваливаются еще Бог знает какие проблемы.

Заниматься всем этим приходилось мне – как-то так получилось, что я взял на себя по совместительству обязанности администратора.

К чести местных служб можно сказать, что специалисты коммунального управления возникали в дверях нашего офиса ровно через минуту после звонка. Это снова и снова были прелестные женщины, которые, впрочем, очень хорошо знали свое дело. Как правило, такие визиты сопровождались довольно откровенными взглядами и прозрачными намеками, но я – не примите за хвастовство – ни разу не поддался и не клюнул на довольно соблазнительную приманку. Я помнил совет более опытного в таких делах Виски не бросаться на что попало.

После каждого визита посторонних я находил в нашем доме с полдюжины «жучков». У меня и в мыслях не было, что какая-то организация могла целенаправленно запускать к нам всех этих «насекомых». Ведь подобное оборудование можно было приобрести в любом магазине бытовой техники. А женщины, как я имел случай неоднократно убедиться, очень любопытные существа. Иначе зачем они установили в ванной три телекамеры и восемь микрофонов? Подозреваю, правда, что далеко не все эти технические новинки были мной выловлены, но существенного вреда они нам в любом случае не нанесли.

Найденные микрофоны и телекамеры я не без удовольствия топил в специально приобретенном для этой цели аквариуме. И очень скоро его дно было засыпано слоем шпионского оборудования.

Была у нашей жизни и более приятная сторона. Здесь, как и в любой другой провинции, постоянно присутствовал неизбывный интерес к приезжим. Даже если вы прибыли из такого же заштатного городка, как этот, но отстоящего хотя бы на сто километров, вы становились центром всеобщего внимания как минимум на неделю. Это я почувствовал на себе, разъезжая по окрестным поселениям. Там я был «человеком из столицы» и поставщиком всех новостей, хотя радио и телевидение доносило все то же самое.

Чего же стоили в таком случае два «марсианина»! В столице нас приглашали едва ли не в каждый дом. Ни один прием или светский раут не обходился без нас. Ежедневные фуршеты, коктейли и банкеты поневоле очень скоро укрепили нас во мнении, что мы здесь очень важные персоны. Очень скоро мы свели знакомство едва ли не со всеми жителями столицы и на улице раскланивались, наверное, с каждым вторым.

Единственное, что несколько тяготило нас, – это принимать ответные визиты новых знакомых. Наше обиталище казалось теперь слишком скромным, поскольку уже пятьдесят человек чувствовали себя в гостиной несколько стесненно. Но и с этой проблемой мы справились, обустроив для приемов наш весьма обширный сад. Это, кстати, оказалось открытием для жителей столицы и некоторое время было очень модно. Здешнюю публику интересовало решительно все, что происходит на других планетах, а мы, прибывшие «аж за шестнадцать парсеков», казались им настоящими Магелланами.

Доходы от туризма на Хеинве составляли очень небольшую часть в государственном бюджете – слишком далеко от регулярных линий находилась планета. К тому же приглашать туристов на приемы было как-то не принято. Сами же аборигены предпочитали путешествовать по собственной планете, благо «белых пятен» на ее карте было более чем достаточно. Именно поэтому мы всегда оставались в центре всех событий, тем более что постоянного представительства Земли здесь до той поры не было. Мы были окружены постоянным вниманием и благоговеющими слушателями.

Нередко я становился невольным свидетелем диалогов вроде такого:

– Этот рыжий просто прелесть. Я никогда раньше не видела ничего подобного! – слышался голос одной из женщин.

– Хочешь улучшить породу? – со смешком спрашивала другая.

– А почему бы и нет?

– Тогда тебе придется, встать в очередь. Даже в этом зале желающих – через одну.

– Но я слышала, что он никому не отказывает.

– Подумаешь! Ты же знаешь, что желания мужчины далеко не всегда совпадают с его возможностями.

– Я могу пригласить его на уик-энд.

– Ну, это будет еще не скоро. Он просто завален такими приглашениями.

– А как бы его все же соблазнить?

– Попробуй предложить какую-нибудь экзотику. Но не забывай, если ты действительно хочешь улучшить породу, а не просто поразвлечься, то его сначала надо выдержать как минимум дня три.

– В чем же дело?

– Да тебя просто разорвут другие желающие. Лучше попробуй второго. Он хоть и не так хорош, но пока свободен. Говорят, что его еще никому не удалось увлечь.

– Может, он болен? Нормальный мужчина никогда не отказывает женщине.

– Он скорее всего переполнен предрассудками. Такое еще бывает на отдаленных планетах.

Ну и так далее. Можете представить себе, что я чувствовал в такой ситуации? Тем более что дамы, как правило, очень быстро переходили от слов к делу. Я знал, что нам не будет ни в чем отказа, и это шокировало меня более всего.

На этой благодатной почве пороки Виски взросли столь же пышно, сколь стремительно. За вечер он умудрялся наврать столько, что я просто уставал смеяться. А уж сводить мимолетные знакомства он насобачился так хорошо, что иной раз его постель оставалась неразобранной неделями. При этом никогда нельзя было с уверенностью сказать, у какой из своих пассий он пребывает. Однако по утрам ровно в восемь, с точностью до минуты, он возникал в нашем офисе, и мне не в чем было его упрекнуть. Тем более что я и сам, по выражению Виски, «завел шашни». Поначалу я был менее удачлив, чем мой приятель, и не мог похвалиться столь многочисленными победами, но сами знаете – быть у воды и остаться сухим очень трудно. Мой роман был не столь скоротечен, но за прочность этого союза, не вмешайся в мои планы злой рок, я мог бы поручиться с самого начала.

Мы познакомились на одном из многочисленных приемов, который давала политический советник президента не столько в нашу честь, сколько в честь того загадочного чувства, что имеет место в человеческой душе и именуется любопытством. Те, кто о нас с Виски только слышал, хотели увидеть своими глазами «отважных путешественников». К тому же мой приятель, как уже говорилось, был довольно красив собой и вызывал вполне естественный интерес прекрасного пола. Вокруг него всегда собирался плотный кружок восторженных почитательниц. Виски в тот день был в ударе, поэтому, пока внимание публики сосредоточилось на нем, мне удалось ускользнуть через обширную веранду в сад – неизменное украшение каждого дома.

Мне, привыкшему к тишине и уединению маленького кабинета, было несколько утомительно проводить едва ли не каждый вечер в компании шумно веселящихся людей. Великолепные наряды, ослепительные молодые дамы, оркестр (здесь предпочитали «живую» музыку электронной) – все это через некоторое время начинало раздражать меня. Но не подумайте, что я этакий бука и нелюдим. Просто я считаю, что человеку время от времени необходимо побыть одному, чтобы не потерять лицо. Ведь людям, имеющим о вас собственное мнение и разделяющим это мнение между собой, очень легко убедить вас в том, что вы всегда заблуждались в своих самооценках, и вы не успеете заметить, как станете человеком совершенно отличным от себя прежнего. К тому времени с Виски это несчастье уже случилось – он совершенно серьезно считал себя светским львом и звездой планетного масштаба, – но я ничего не мог с этим поделать, и мне оставалось только беречься самому.

Итак, я вышел в сад. Помимо желания побыть немного одному, мной двигала еще одна страсть – неожиданно для себя здесь, на Хеинве, я увлекся коллекционированием. В свое оправдание могу сказать лишь то, что предметом моего увлечения стало доселе не виданное мной искусство – садовые фонтаны. Эти сооружения встречались на планете на каждом шагу. Да что и говорить, в жаркий солнечный день приятно посидеть возле сияющих на солнце пенных струй и вдохнуть их приятную прохладу.

Искусство это было, по всей видимости, очень древним, поэтому зодчие Хеинвы достигли в нем такого совершенства. Водные струи, подчиненные человеческому гению, создавали объемные, легко узнаваемые фигуры, их компоновали со всевозможными скульптурными группами, световыми эффектами, растениями. Иной раз каскад фонтанов мог занимать целый сад, создавая причудливое, фантастическое зрелище. Разумеется, я коллекционировал не сами фонтаны, а их миниатюрные, объемные действующие копии. Но и они рождали у зрителя чувство восторга, которое возникает возле со вкусом созданного оригинала. Жемчужиной моей коллекции был фонтан в саду президентского дворца. Он был оборудован лазерной подсветкой, звуковыми эффектами и статуями-роботами, каждый час разыгрывающими маленький спектакль на темы античной мифологии. Все это, происходящее в буйстве пенных струй, оставляло неизгладимое впечатление у зрителя.

Коллекционирование фонтанов давно уже было едва ли не самым модным хобби, и практически в каждом доме можно было увидеть спроецированную через головизор копию. Популярность того или иного фонтана могла прославить его владельца, поэтому каждый хозяин такого сооружения старался заботиться о желающих запечатлеть предмет его гордости. Для удобства гостей устанавливали шезлонги, тенты, скамьи и специальные тумбы для камер. Ведь далеко не всегда можно принести с собой штатив, а для экспонирования требуется довольно значительное время. Некоторые коллекционеры даже оставляют свои камеры на сутки, чтобы потом выбрать наилучшее освещение. Выбранная мной тумба оказалась уже занятой, и я огляделся в поисках собрата по увлечению.

Она полулежала на шезлонге и, держа в руке раскрытую книгу, смотрела на исполненный совершенства, сверкающий водяной шар фонтана, увенчанный, словно короной, кольцом кипящих струй. С первого взгляда она показалась мне подростком – настолько мала она была по сравнению с соотечественницами. Потом я подумал, что она приезжая, не жительница Хеинвы. В отличие от большинства она была темной шатенкой, если не брюнеткой, с узким лицом, острым подбородком и карими глазами. Полные губки ее, красивые, как на рекламном проспекте, были чуть приоткрыты, и почему-то именно они в первый момент произвели на меня самое большое впечатление. Она была одета в длинное золотистое вечернее платье, перехваченное у талии пояском, а туфельки, выглядывающие из-под подола, показались мне удивительно маленькими и изящными. В глазах ее было такое выражение, словно она только что спала и, проснувшись, еще не поняла, где находится, все еще пребывая в мире своих видений. Но, несмотря на расслабленную позу, во всей ее тонкой фигуре чувствовалась такая внутренняя сила, что в своем золотистом платье она напоминала сувенирный кинжал – такой красивый, но все же остающийся оружием. Впоследствии мое первое впечатление оказалось самым верным.

Приблизившись, я привлек ее внимание легким покашливанием. Она медленно перевела свой задумчивый взгляд с фонтана на возмутителя спокойствия и некоторое время смотрела куда-то сквозь меня. В груди моей непонятно почему прокатилась холодная волна, а голове стало жарко. Но ослабить галстук я не решился, хотя казалось, вот-вот задохнусь.

– Не припоминаю, – наконец промолвила она. – Где мы могли с вами встречаться? Вы не были на балу у мэра города пару дней назад?

– Был, – ответил я, хотя это было неправдой.

– Возможно, нас там даже знакомили. – Она с непередаваемой грацией приложила указательный палец виску. – Но не могу припомнить, извините…

– Меня зовут Иваном.

– Ах да, конечно! Ваше имя настолько необычно, что я просто обязана была его запомнить. Еще раз извините!

– Я принимаю ваши извинения, – входя в роль светского льва, ответил я. – Но и вы примите мои…

– Я напомню, – она сразу поняла, в чем дело, – меня зовут Нолли.

– Очень приятно. – Мне подумалось, что при этом принято целовать даме руку, но Моя новая знакомая не сделала никакого движения, а я, смущенный ее пристальным взглядом, не решился проявить инициативу.

Однако она не дала повиснуть неловкой паузе, неизбежной в таких случаях.

– О! Вы тоже коллекционер! – воскликнула Нолли, увидев камеру в моей руке. – И как велика ваша коллекция?

– Я совсем недавно начал этим заниматься, поэтому думаю, что не смогу рассказать вам ничего нового.

– Ну что вы! Двум одинаково «больным» людям всегда есть о чем поговорить. У вас есть фонтан из сада возле президентского дворца?

– Есть, мы недавно были там на приеме, и я сумел выкроить время на съемку. Но при первой возможности постараюсь все же переснять в другом освещении.

– А внутренний фонтан в здании парламента?

– Честно говоря, я от него не в восторге, но для пополнения коллекции он вполне пригоден.

– Чем же он вам не нравится?

– Он не имеет четких очертаний, слишком абстрактно.

– А как вы находите большой фонтан в Аандеке?

– Где? – не понял я.

– О! Это самый большой каскад, какой только существует, – пояснила Нолли. – По крайней мере из функционирующих. Это километров двести на северо-запад отсюда.

– Нет, так далеко забираться мне пока не приходилось…

– Вы много потеряли, а впрочем… У меня очень большая коллекция, и я живу здесь недалеко…

– Не знаю, право, могу ли я принять ваше предложение, – смутился я под слишком уж откровенным взглядом ее глаз.

– Оставьте ваши предрассудки! – сказала она, грациозно поднимаясь с шезлонга. – Быть может, на своей планете вы, поступая таким образом, были бы и правы, но не здесь.

– Вы знаете, – вырвалось у меня, – по-моему, на этой планете сильный пол выглядит несколько иначе…

– Вот именно, – жестко сказала она, переходя на почти оскорбительный тон, – здесь все по-другому.

Ее можно было понять приблизительно так «Здесь сейчас распоряжаюсь я, а твое дело – подчиняться!» Не знаю, как на подобное обращение реагировал бы абориген, но от меня она добилась только бурного протеста, которому, впрочем, я не позволил вылиться наружу. Однако тон мой стал довольно сух и холоден.

– Извините, Нолли, но я все же останусь здесь. Прием, конечно, неофициальный, но будет просто невежливо уйти столь внезапно и не попрощавшись. Благодарю вас за ваше любезное предложение. Я обязательно воспользуюсь им, но только в другой раз. До свидания!

Я повернулся и направился к дому.

– Подождите! – Я не без удивления заметил в этом возгласе нотки покорности, чего в принципе невозможно было ожидать от местной уроженки. – Извините, – она пересекла разделяющее нас расстояние, – быть может, я действительно была несколько несдержанна. Но и вы по нашим меркам довольно необычны.

– Разве? – удивился я, уже не зная, то ли уйти, то ли остаться.

Дело в том, что до того момента мне ни разу не приходилось сходиться с туземками в приватной беседе. Встречи на приемах можно не брать в расчет – там можно разговаривать с несколькими десятками людей подряд и ни одного из них не запомнить.

– Наши мужчины, – продолжала Нолли, – как вы уже наверняка убедились, нежны и покорны. Неподчинение женщине считается дурным тоном или издержками воспитания. Они при этом весьма любвеобильны и совершенно не агрессивны. Для того чтобы создать семью, нужно выбрать юношу, долго ухаживать за ним, исполнять все его прихоти, баловать, что в большинстве случаев не очень сложно. Интеллектуально они развиты слабо. Ваш избранник, как правило, благосклонно принимает знаки внимания, а уж сдержать свои животные инстинкты большинство из них практически не способны. Поэтому их почти не видно на приемах или на улицах. Любая улыбка может быть истолкована ими как приглашение, а мы ведь женщины, мы тоже способны ревновать… Так что мужчина у нас не отказывает женщине. Только в очень редких случаях можно получить отказ. Но тогда можно применить и силу… убеждения.

– Что за дикость! – возмутился я.

– Что? – не поняла она.

– Нет, ничего, извините. Продолжайте!

– А у вас? Как все это происходит на других планетах?

В глазах ее светился искренний интерес.

– Ну-у, – протянул я, не в силах признаться в собственной неопытности. – У нас вообще-то все это происходит с точностью до наоборот.

– Как же это? Мужчина ухаживает за женщиной? Ублажает, дарит подарки, носит ее, как маленькую, на руках?

– Да, у вас получилось очень точно, – кивнул я, довольный, что не пришлось вдаваться в подробности. – Пропорции в размерах мужчин и женщин у нас несколько иные, и если на вашей планете я далеко не каждую смог бы приподнять хотя бы на дюйм, то у себя на Марсе я могу проделать это практически с каждой. Наши женщины маленькие и изящные, вроде вас. Поэтому мужчина и берет на себя инициативу, это традиционно. Ну и равноправие полов, разумеется, играет далеко не последнюю роль.

– То есть, не нарушая норм приличия, женщина тоже может активно действовать?

– Само собой, до известных пределов, конечно. А в основном, как я уже говорил, инициатива принадлежит мужчине. Это ведь повелось с древнейших времен, и ваши предки жили точно так же.

– Вы считаете, что мне нечего будет возразить? – улыбнулась она. – Между прочим, в истории Земли был период, когда женщины главенствовали. Кажется, это называлось матриархатом. И я считаю, что это было верно. Женщина – мать. Она несет в себе генетический код вида, а мужчина лишь помогает выбрать один из вариантов. Впрочем, как вы, наверное, знаете, и это за последнее время стало совсем не обязательным условием. Современная медицина может очень многое, но…

– …искусственное размножение не приносит такого удовольствия, как природный процесс, – продолжил за нее внезапно появившийся Виски. – Извините, что встрял в вашу беседу. Джо, у нас тут намечается прогулка на лоно природы. Ты не хочешь составить нам компанию?

– Нет, его вечер уже занят! – отрезала Нолли.

Я не стал возражать, поскольку бесконечные загородные пикники к тому времени уже утомили меня своим однообразием. Виски не без доли удивления посмотрел на меня.

– Ну а ты-то? Ты сам что скажешь?

В его голосе сквозило желание поддеть меня по поводу такой уступчивости, но я проигнорировал его.

– То же самое – вечер у меня сегодня занят.

– Ну, как хочешь, – махнул он рукой, по всей видимости, не желая вступать в пикировку. – Увидимся утром. Желаю приятно провести время.

Он подмигнул, повернулся и скорым шагом двинулся по аллее. Буквально через несколько мгновений он скрылся в глубине темного сада. Через короткое время можно было услышать громкий смех и гул мощного автомобиля, тронувшегося со стоянки.

– Нехорошо получилось. – Мне действительно было как-то не по себе, тревожило какое-то предчувствие. – Зачем я ему наврал?

– Все еще поправимо, – сказала Нолли, положив руки мне на плечи и заглядывая в глаза.

– Каким образом?

– Я займу твой вечер. Начнем с небольшой прогулки по городу и знакомства с достопримечательностями, продолжим моей коллекцией, а там…

– Я даже не знаю, – застеснялся я, чувствуя себя преглупейшим образом.

Вся инициатива исходила от Нолли, а я вел себя совершенно так же, как и местные уроженцы, хотя всем своим существом противился этому. Мне даже казалось, что я становлюсь похожим на этих жалких маленьких существ.

– Ну, малыш, – она ласково обвила мою шею руками, – какой ты несговорчивый. Я же не принуждаю тебя делать что-то скверное. Мы просто покатаемся по городу, где-нибудь посидим, а?

– Хорошо, только на моей машине, – попробовал я взять все в свои руки, хотя это скорее выглядело капризом. – И поедем туда, куда мне захочется.

– Ну разумеется! Какие могут быть возражения!

Мы прошли по аллее, по которой совсем недавно прошел Виски, и направились к стоянке. Только на официальных приемах прощание с хозяевами было обязательным, в остальных же случаях гости тихо, по-английски, удалялись и никто не считал себя оскорбленным. Некоторое время мы катались по вечерним улицам, освещенным желтым, теплым светом фонарей. Нолли, как и обещала, подробно рассказывала мне о местных достопримечательностях, которые в большинстве своем были оставлены прежней цивилизацией. Многое из сказанного было для меня не в новинку – в свободное от работы время я путешествовал по городу и любопытствовал по мере сил. Но я благосклонно внимал вдохновенным речам моей спутницы, дабы не портить впечатления от поездки. У меня вообще сложилось мнение, что Нолли в тот вечер поставила себе целью заговорить меня, загипнотизировать звуком своего голоса, и я с удовольствием поддался ее влиянию.

Наконец мы остановились у небольшого кафе неподалеку от космопорта. Вряд ли я смогу сказать точно, чем оно мне приглянулось, хотя, очевидно, меня привлекла сюда компания пилотов, возле которых я надеялся почувствовать себя не таким одиноким посреди этого девичника. Они являлись как бы поддержкой, доказательством того, что мужчины бывают не только такие, как аборигены. Как и большинство подобных заведений, кафе целиком находилось под открытым небом. Зонтики, защищающие днем посетителей от лучей тропического солнца, были уже убраны. Гирлянды разноцветных фонариков, протянувшиеся вдоль и поперек площадки, бросали мягкий, уютный свет на пустые столики и создавали романтический настрой. Они отгораживали кафе от темного неба, и лишь кое-где в прогалинах меж огоньков можно было увидеть какую-нибудь особенно яркую звезду. Цветные блики играли на сервировке и загорались искрами в хрустале.

Мы заняли столик в самом центре, возле журчащего фонтана. Едва ли не в ту же секунду появился робот-официант.

– Какие будут пожелания?

На его груди вспыхнул экран и высветилось меню. Я еще плохо ориентировался в названиях местных блюд, поэтому выбрал несколько общеизвестных закусок и шампанское местного розлива. Индикаторы робота мигнули, камеры растерянно метнулись к Нолли, но она сделала неопределенный жест, и робот исчез.

– В чем дело? – забеспокоился я. – Что-нибудь не так?

– Нет-нет, все в порядке, – поспешила ответить она.

– Может быть, заказывать следовало вам?

– Тебе, – поправила Нолли, – тебе, хоть мы еще и не пили брудершафта.

– По-моему, он был в замешательстве, – не отставал я. – И вам… извини, тебе это понятно.

– Давай сейчас опустим этот вопрос, а если захочешь, мы обсудим его потом, а? Ну, не будь занудой!

– Хорошо.

– Ваш заказ! – пророкотал электронный голос, и передо мной стали одна за другой появляться тарелки.

– Стоп-стоп-стоп! – воскликнул я, хватая робота за манипулятор. – Сначала подают даме!

Робот на мгновение замер, потом в корпусе его что-то громко щелкнуло, и манипулятор рухнул на стол, едва не переколотив сервировку.

– Ну что же ты делаешь! – вскричала Нолли. – Это же примитивный робот. Он запрограммирован так, что не может перестраиваться на ходу и подает сначала мужчине, как существу хрупкому и нежному, а только потом – женщине. Здесь повсюду так принято, не так, как у вас.

– Мне на это наплевать! – заявил я. – Я сделаю так, как требует этого мое воспитание. И вот еще что. Если ты хочешь сохранить между нами хорошие отношения, никогда не смей повышать на меня голос.

– Хорошо, – ответила Нолли, опуская глаза долу.

Я сложил расставленные тарелки обратно на поднос и после этого установил их в той последовательности, которую считал правильной. Покончив с этим, я переключил робота на аварийный режим, и он, как мне показалось, укоризненно поскрипывая, удалился в ремонтный блок

Но не успели мы притронуться к предложенным яствам, как за столиком, где сидели космолетчики, загремел магнитофон и один из пилотов, поднявшись со стула, нетвердыми шагами направился к нам.

– Эй, ты! Ты не возражаешь, если я потанцую с твоей девушкой? – По всей видимости, он для этой фразы собрал всю наличную вежливость, но дальше его понесло. – А! Конечно, нет! Идем со мной, куколка, я покажу тебе настоящую любовь, не то что ваши ханурики!

Краем глаза я заметил, как напряглась Нолли, и понял – если она еще и хулигана поколотит, то мне не отмыться от этого позора до конца моих дней.

– Слушай, ты! – Я вскочил, и легкий пластмассовый стульчик, загремев, отлетел далеко в сторону. – Гуляй отсюда! И ищи красоток в другом месте, а эта – занята! Все понял?!

– Ах ты сопля! Да я ж тебя как муху!.. Возможно, меня спасло то, что он был сильно пьян. А может быть, в экстремальной ситуации открылись некие резервы, но, поймав его на бедро, я так ловко швырнул противника, что он, сшибая на своем пути мебель, прокатился едва ли не через все кафе. На том все и кончилось. Пилоты с хохотом извлекли своего товарища из-под груды стульев и настолько его успокоили, что через пять минут он сам подошел с извинениями, которые были нами с радостью приняты.

Однако оставаться здесь далее не было никакого желания, и мы, расплатившись, уехали.

– И все же, – вспомнил я об обещанном разъяснении, – что я сделал не так? Может, я нарушил некий ритуал?

– В определенном смысле да, – ответила Нолли, совершенно беззастенчиво разглядывая меня улыбающимися глазами.

– И что конкретно?

– В наших кафе мужчина делает заказ только после того, как женщина предоставит ему эту возможность, а подают сначала…

– Мужчине, – перебил я. – То есть с точностью до наоборот.

– Кстати, и цветы у нас тоже дарит женщина.

– Нет, я к этому никогда не привыкну, у нас все иначе.

– Для того чтобы все это понять, надо родиться здесь и впитать с воздухом отношение к женщине как защитнице и кормилице. Я думаю, ваши дети именно так относятся к своим матерям, независимо от своего пола.

– Ну разумеется, до определенного возраста. Потом мальчики учатся от отцов отношению к женщинам как к драгоценному, очень хрупкому дару небес. А такое поведение, которое вы здесь пропагандируете, считается инфантилизмом.

– То есть ты имеешь в виду торможение в развитии?

– Да, полную остановку на ранней стадии. Некоторое время она молчала, глядя в окно, а потом спросила:

– Куда мы едем?

– Ко мне. Ты же знаешь, что Виски не появится до утра.

– Кто, прости?

– Мой коллега, он подходил к нам в парке.

– Ах, да! – Она прелестным жестом коснулась пальцем виска, словно и в самом деле приложила усилие, чтобы вспомнить. – И что же мы будем делать? – лукаво блеснув карими глазами, невинно осведомилась Нолли.

– То, что нам понравится. Обоим, – улыбнулся я и обнял ее за плечи. – И еще то, на что хватит выдумки…

…В восемь часов утра заверещал будильник, и я проснулся с удивительно ясной головой, но с полной неспособностью двинуть хотя бы одним членом. Нолли уже не было. Она оставила приклеенную возле самого моего носа записку и ушла. В записке было только два слова: «Ты прелесть!»

– Виски! – заорал я, неосмотрительно расходуя последние силы.

Дверь немедленно распахнулась, и ворвавшийся в спальню робот принес мне стаканчик янтарного бурбона.

– Ты что? – вскричал я, но тут же опомнился. – Кофе и диагност. И посмотри, что там делает Джон.

– Он еще не приходил, сэр, – проскрипел робот и удалился.

Через минуту вкатился диагност – наш домашний доктор. На верхней плоскости его корпуса дымилась чашка кофе.

Роботы у нас в доме все были с норовом. Как-то раз мы взялись за изменение их программ, что было, собственно, не более чем элементарной тягой к оригинальности. К примеру, дворецкий, с которым я уже имел беседу, был вреден и ленив. Чтобы подразнить меня, Виски настроил его так, что стоило мне назвать своего коллегу не по имени, а по институтскому прозвищу, как робот тотчас тащил мне бурбон, который я терпеть не мог. Вдобавок робот обладал очень тонким слухом и мог появиться со своим стаканом в самый неподходящий момент. Я же в отместку заложил в программу диагноста чувство юмора и полное нежелание выполнять чужие обязанности. Вдобавок к перечисленному оба робота могли часами нести всякую околесицу, ругаясь друг с другом, пока кто-нибудь не разведет их в разные стороны.