Текст книги "Заговорщик"
Автор книги: Андрей Шаганов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
– Это отвлекающий маневр, он что-то задумал, – ответила Джонс, передвигая регулятор бластера в боевое положение. – Нельзя идти у него на поводу, даже если это кажется нам выгодным.
И, обращаясь к роботу, она спросила:
– Каким образом ты хочешь этого достигнуть?
– Я могу вложить в ваш мозг сразу весь курс…
– Да пошел ты!.. – выразила общее мнение Джонс и оглянулась на нас, как бы говоря: «Вот видите!»
В ответ на эту реплику в зале погас свет. Кромешный мрак, не пронизываемый ни одним лучиком света, окутал нас. Не скажу, что это было для меня полной неожиданностью – я ждал и боялся чего-то похожего. Одновременно снова появился запах газа. По всей видимости, Лабиринт сумел застраховаться от агрессивных действий Джонс и теперь решил перейти в наступление. Он не мог и не хотел выпускать нас. Теперь мы были в ловушке. Ведь даже в хорошо освещенных коридорах было далеко не безопасно. Тем не менее Джонс продолжала уверенно двигаться к одной ей известной цели. Она, словно кошка, видела в темноте. Протянув руку вперед, я нащупал ее плечо, точнее, предплечье, ближе к локтю, и, проделав то же движение назад, поймал за руку Нолли. Некоторое время мы, задерживая дыхание, двигались таким образом, как слепцы за поводырем.
– Закройте глаза, – предупредила Джонс.
В наполненном гнусным запахом помещении голос ее звучал глухо. Насколько я понял, Лабиринт, в силу неизвестных мне обстоятельств – возможно, мы все же нанесли ему ощутимый урон, – не смог синтезировать газ, безусловно смертельный для нас. Поэтому он просто «отравлял нам жизнь» отвратительнейшим зловонием. Не исключено, конечно, что, пробудь мы в этой атмосфере дольше, ему все же удалось бы убить нас с помощью этого оружия, но мы не предоставили ему такой возможности.
Ослепительным белым пламенем вспыхнула очередная дверь, и мы наконец вырвались из зала. Дальше было намного легче дышать. К тому же во всех коридорах горели цепочки аварийных светильников. Создатели Лабиринта оказались честнее своего детища. Свет был тусклым и мертвенно-бледным, но и он был для нас надеждой на избавление, как звезды для древних мореплавателей.
Джонс, по-прежнему не замедляя шага, дошла до середины коридора и в нетерпении оглянулась.
– Вы можете двигаться быстрее?
– А в чем дело? – спросила Нолли.
– Я думаю, что он не захочет выпустить нас отсюда, но я знаю верное средство. Он не сможет его предусмотреть, поскольку никто до нас к нему не прибегал. Но все же учтите, что у него еще полно «примочек» для нас.
Мы встали на люк, обнялись, и Джонс нажала на кнопку, возле которой я успел заметить знак, напоминающий черный гарпун, направленный острием вниз. Люк растворился, и мы стали быстро проваливаться все глубже и глубже, сжимая друг друга в объятиях. Не могу сказать точно, сколько этажей мы проследовали таким образом, но, несмотря на довольно продолжительное время полета, приземлились мы почти мягко в колодце с водой. Здесь я успел заметить, что Лабиринт уже начал откачивать воду, но не успел.
Джонс, как всегда, была права – нам следовало поторопиться. Впрочем, она и не отступала от своего решения. Не дав нам даже опомниться, она буквально за шиворот выволокла меня и Нолли из воды и, не оглядываясь, пустилась бегом вдоль нового коридора. Чтобы не отстать и не потерять сержанта из виду, мы вынуждены были последовать ее примеру. Несколько минут мы двигались в таком темпе, перепрыгивая через вдруг открывающиеся люки, из которых исходил страшный жар.
– Так. – Джонс внезапно резко остановилась, и мы налетели на ее спину.
– Так, – повторила она. – Сейчас вы оба начнете подниматься по этой лестнице. – Она указала на скобы, укрепленные на стене шахты, ведущей вверх. – Когда она кончится, отыщите еще одну, но уже нормальную, поднимитесь на один пролет… Только на один! Дверь, перед которой вы окажетесь, – выход.
– Так просто! – вырвалось у меня.
– Далеко не просто, – презрительно прищурилась Джонс. – И раньше мы не могли этого сделать.
– Но почему же?
– Хотя бы потому, что она, – сержант ткнула острым подбородком в сторону Нолли, – погибла бы, а вся эта гнусность – осталась. Теперь будет наоборот.
– Не понимаю, что изменилось, – осталось ответить мне.
– Сейчас не время рассуждать! Двигайте!
– А ты? – вдруг спросила Нолли. – Ты – не с нами?
– Я догоню, – пряча глаза, ответила Джонс. – Надо кое-что здесь закончить. Не возвращаться же! Ну, двигайте! Время дорого!
Под взглядом голубых пронзительных глаз сержанта Нолли как загипнотизированная повернулась к стене и начала взбираться наверх. Когда она поднялась метров на пять, я тоже протянул было руку к скобе, но Джонс остановила меня, ухватив за плечо. Я в недоумении обернулся к ней.
– Прости меня, если что, – вдруг сказала она и, пригнувшись, поцеловала меня, едва коснувшись губами щеки.
Я ожидал от нее чего угодно, но только не этого. Желание ответить чем-то на этот прекрасный порыв подвигло меня обнять ее, но Джонс резким движением отбросила мои руки…
– Двигай, и побыстрее…
– Пойдем вместе. – К тому моменту я уже понял, что она собиралась сделать. – Черт с ним, с Лабиринтом! Пришлем экспедицию и уничтожим его! С нашей информацией…
– Раньше они убьют нас, – устало ответила Джонс. Лабиринт тоже не будет бездействовать. Он уже давно поддерживает контакты с оппозицией и своими сторонниками. Уничтожение этого сооружения им не выгодно… А информация…
Она достала из кармана блок памяти, выломанный ею из компьютера, и взвесила его на ладони.
– Ты со своей девочкой и без этой информации слишком опасны для многих. Понял?
Мне оставалось только кивнуть.
– Ну вот и двигай. – Она еще раз взвесила на ладони блок памяти. – Знаешь, что? Возьми-ка его себе. Но смотри не потеряй! Может, он нам еще пригодится…
Она отвернулась, но потом все же бросила через плечо:
– Если что, я тебя найду даже у черта в заднице.
Джонс еще секунду постояла, а потом сорвалась с месга и сбежала вниз по ступенькам лестницы. Вспышка света, вырвавшаяся оттуда, говорила о том, что сержант выжгла еще одну дверь,
Я начал подъем, хотя сердце мое рвалось вниз, к Джонс.
Нолли успела пройти значительную часть пути, и я догнал ее у самого верха шахты. Высота составляла этажей десять, и последние скобы, как мне показалось, были удалены друг от друга намного больше, чем нижние Приходилось часто отдыхать. Силы уже совсем оставляли меня, когда далеко вверху проступил светло-серый квадрат. На его фоне можно было различить неясное шевелящееся пятнышко – Нолли. Дно же колодца к тому времени уже давно скрылось из виду. У меня создавалось впечатление, что ни начала, ни конца нет у этой шахты. Словно модель нашей жизни, она скрывала будущее и размывала, растворяла во мраке контуры прошлого, оставляя только настоящее – скобы, поддерживающие меня в некоем среднем положении. И становилось ясно, что, сколько бы я ни лез вверх, достижение конечной цели будет эфемерно, пока я сам не решу, что достиг ее. Впрочем, мысли мои в тот момент путались от перенапряжения и голода. Может быть, я думал о чем-нибудь другом.
И вдруг! До меня донеслись сначала неясные голоса. Затаив дыхание, я прислушался. Трудно сказать наверняка, долетел ли до меня благодаря акустическим свойствам шахты обрывок последней фразы, или я уже потом придумал его, но мне кажется, что я услышал приблизительно следующее
– …в будущем мы могли бы сотрудничать, – вещал голос.
– У тебя нет будущего, – ответила Джонс звенящим от ненависти голосом, и стало тихо.
Потом раздался грохот, потрясший Лабиринт до самого основания. Воздушная волна со страшной силой ударила снизу, оторвала меня от скоб и швырнула вверх. Кувыркаясь, как соринка в трубе пылесоса, я пролетел по сложной траектории и врезался в стену. Но сознание, как это ни странно, не оставило меня. В свете внезапно вспыхнувших панелей я увидел лежащую неподалеку от меня Нолли. Подхватив ее на руки, я бросился вверх по лестничному пролету, оказавшемуся совсем рядом.
Джонс волновалась напрасно. Я, даже если бы захотел, не прошел бы мимо двери, в щель которой во мрак подземелья врывался багровый луч заходящего солнца.
Но дверь была открыта не до конца. Возможно, Джонс каким-то образом принудила Лабиринт открыть ее; а он выполнил это требование едва лишь на четверть. А может, взрывная волна, вышвырнувшая меня сюда, просто отбросила тяжелую створку и заклинила ее в таком положении. Так или иначе, но первое, что я испытал, подойдя к этой двери, были разочарование и испуг, а не радость. Щель была настолько узка, что я усомнился в самой возможности пролезть сквозь нее. Открыть же многотонную бронированную створку не хватило бы сил и у десятерых. Но другого выхода не было. Поэтому я, сдирая кожу со спины и груди, не без труда протиснулся на свободу и помог уже начавшей приходить в себя Нолли.
Мы оказались на небольшой заросшей травой площадке, высокой террасой нависающей над живописной долиной. Над нами снова было огромное, безоблачное небо, которое мы не чаяли больше увидеть. Солнце садилось. Красным шаром оно лежало на чернеющем горизонте и посылало свои прощальные лучи всему живому. Воздух был настолько чист и прозрачен, что хотелось взмахнуть руками, как птица крыльями, и полететь над долиной, простирающейся внизу…
Низкий гул, донесшийся из недр Лабиринта, вернул нас к действительности и напомнил, что мы не можем чувствовать себя в безопасности, пока находимся рядом с этим монстром. Из только что покинутого нами помещения повалил густой сизый дым, в мгновение ока окутавший все вокруг. В наступившем красноватом от лучей заката сумраке чувствовалось какое-то движение, заставившее нас вспомнить об опасности.
Нолли среагировала первой. Она схватила меня за руку и потащила прочь от приоткрытой двери.
Мы успели отбежать всего метров на сто, когда страшный взрыв потряс окрестности. Тяжелая бронированная створка вдруг сорвалась с места и подобно комете взмыла вверх, волоча за собой пучок размочаленных кабелей. Яркое оранжевое пламя многометровым столбом вскинулось на миг и пропало, оставив после себя в предвечернем небе дымный след.
От сильного сотрясения почвы площадка, на которой мы стояли, вдруг сдвинулась с места и стала съезжать вниз, обнажая полированную поверхность корпуса Лабиринта. Набирая скорость, пласт земли двинулся в долину, не теряя, однако, формы и остойчивости. Грунт, связанный великим множеством переплетенных между собой корней, еще некоторое время двигался по крутому склону, пока не остановился, ударившись о какое-то невидимое препятствие.
Но, видимо, очень сильно мы обидели бога Лабиринта – он и в этот раз не пожелал принять нас в свои райские кущи. Нам снова повезло – прокатившись по дерну, мы слетели с полянки и упали в протекающий здесь ручей…
ЭПИЛОГ
Вот, собственно, и все, что я могу рассказать о своих приключениях на планете Хеинва.
Нас подобрал одинокий фермер, пришедший полюбопытствовать на пепелище. Окруженные его заботой, мы с Нолли очень быстро пришли в норму. Однако, чтобы не вызывать излишнего любопытства, мы назвались туристами, отставшими от группы. Не знаю, поверил ли он в это, но вопросов больше не задавал. Спустя неделю мы распрощались с гостеприимным хозяином и отправились в ближайший город. Там Нолли сумела незаметно снять деньги с наших счетов, и буквально на следующий день мы под вымышленными именами покинули Хеинву
Жизнь на уединенной ферме в глухих лесах пришлась нам по вкусу, и после недолгого обсуждения мы остановили свой выбор на планете Ухмылок – такой же аграрной и малонаселенной, как и Хеинва. Приобрести здесь участок плодородной земли оказалось совсем не сложно.
Наше хозяйство находится в глубине Гринфилдских прерий. Оно совсем маленькое – всего лишь три десятка гектаров. Знаете ли, немного полей, немного лугов, небольшая роща, которую мы сами сажали, тщательно выбирая породы деревьев. У самого дома мы выкопали неглубокий пруд. Дом мы постарались выстроить такой же, какой у нас был в Молулу, – очень много воспоминаний будили в нас эти стены. Он точно такой же, с той только разницей, что вместо офиса мы сделали гостиную, а в двух комнатах наверху – детские.
Наши двойняшки-первенцы с утра до вечера играют в саду, и только вчера Нолли сообщила мне, что нам следует готовиться к новому прибавлению в семействе, чем несказанно обрадовала меня. Надеюсь, что в этот раз родится девочка.
Наше благосостояние обеспечивают почти такие же сельскохозяйственные роботы, какими я в свое время торговал на Хеинве. С той только разницей, что эти мирные машины невозможно заставить воевать. Наезжающие изредка соседи уговаривают меня взять какого-нибудь компаньона, чтобы внести свежую струю в наше уединение, но мы с Нолли категорически отказываемся. При этом на лице моей жены бродит загадочное выражение, значение которого, мне кажется, я знаю.
Может быть, найдется человек, который скажет, что подобная идиллия во времена освоения космического пространства – дезертирство, но я не соглашусь с ним. Я считаю, что на долю человека должно выпасть ровно столько приключений и переживаний, чтобы он смог остаться самим собой и не вздрагивать от шума открывающейся двери. Мы с Нолли, побывав в аду еще при жизни, заслужили свой покой и не променяем его на соблазны дальних странствий.
Виски, насколько мне известно, был оправдан Верховным судом Земли и, сменив профессию, скрылся где-то в сонмище космических бродяг, бороздящих Галактику в поисках наживы и приключений. Когда-нибудь и он, пресытившись беспокойной жизнью, найдет свою тихую гавань. А пока пусть набирается впечатлений, рискует головой – это его право. Каждый должен пройти свой Лабиринт.
Кстати, о Лабиринте. Огромный шар горел почти целый год. Пламя, бушевавшее у него внутри, своим жаром уничтожило постепенно все живое в радиусе полукилометра. Услышав это сообщение, мы очень волновались за доброго фермера, который приютил нас тогда. Через выбитые взрывом вход и выходы гигантского сооружения валил дым, черный шлейф которого простирался почти на сотню километров, прежде чем рассеяться или выпасть зловонными осадками. Попытки потушить внутренний пожар не увенчались успехом. Лабиринт погас сам, когда внешняя оболочка его расплавилась и в одну ночь обрушилась внутрь. В ежедневных новостях то и дело мелькали кадры с места катастрофы, но мне более всего запомнилась ночная съемка с орбиты. Посреди черных полей и лесов пламенел огненный круг, словно потухающий глаз чудовища, исполненный предсмертной тоски. Комиссия, изучавшая последствия пожара, обнаружила на пепелище сильное радиоактивное заражение и постановила закрыть район. Позже был изготовлен бетонный саркофаг, который в свою очередь погребли под целой горой насыпного грунта. Таким образом, местность приобрела почти что прежний вид, но теперь уже под горой не сидел кровожадный монстр, способный и готовый поглотить целую цивилизацию.
Тяжело вспоминать о Джонс. Мой злой гений, преследовавший меня и едва не убивший, с течением времени обрел ореол мученицы и спасительницы. Почему в памяти моей особо запечатлелась только та минута? Минута прощания. Почему я жалею о ее гибели более, чем о гибели всех других, сложивших головы под сводами Лабиринта? Мой личный враг, она никогда не спускала с меня глаз, сначала для того, чтобы способствовать моей гибели, а потом – спасению. Ее глаза встают передо мной, стоит только вспомнить хоть что-нибудь, связанное с Хеинвой, а прощальная ее грубость звучит в ушах столь явственно, что порой я вздрагиваю. Нет, что ни говори, а женщина – это загадка, и никому не разгадать ее до конца. Казалось бы, я должен забыть, выбросить из головы сам ее образ, но с течением времени он проступает все отчетливее и отчетливее, и мне уже начинает мерещиться ее голос, шаги…
Вот и сейчас. Шаги. Кто-то идет к беседке, где я, по выражению Нолли, «творю свой опус». Сквозь заросли хмеля и плюща мне не видно, кто это, но может, это все же Джонс?
