Текст книги "Дубликат (СИ)"

Автор книги: Андрей Северский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Марио Лазо был известным кубинским адвокатом. На Кубе мы сошлись с ним и стали хорошими друзьями. Он окончил Корнельский университет и вместе со своим партнером Хорхе Кубасом возглавлял наиболее солидную в Гаване юридическую фирму, представлявшую интересы многих крупных американских компаний, связанных с экономикой Кубы. По мнению Марио Лазо, довольно проницательного политика, Соединенные Штаты могли ужиться с Кубой Кастро.

Однако оказалось, что не могли. Видимо, должно пройти некоторое время, прежде чем в нашем распоряжении окажутся все факты, необходимые для тщательного анализа обстоятельств, приведших к разрыву между США и Кубой после существовавших более полувека самых тесных взаимоотношений между ними. Соединенные Штаты признали новое правительство Кубы, но это не привело к уменьшению потока оскорблений, исходивших от Фиделя Кастро, напротив, этот поток, казалось, все более ширился. Американская ассоциация редакторов газет пригласила Кастро в Соединенные Штаты, но даже эта неофициальная попытка разрядить или улучшить обстановку не дала никаких результатов. Затем произошел разрыв дипломатических отношений, за которым последовал приезд Кастро в Нью-Йорк на заседание Генеральной Ассамблеи ООН. Визит этот можно (было бы воспринять как веселую комедию, если бы глава делегации не представлял одно из важных сопредельных с нами государств: нужно было видеть бородатых кубинцев в помятой форме, несущих цыплят к себе в отель. Среди нью-йоркских небоскребов Кастро и его свита, видимо, чувствовали себя ничуть не хуже, чем в горах Сьерра-Маэстра, где они провели так много месяцев. Но эта картина, наверное, не производила никакого неблагоприятного впечатления на революционеров из других частей света.

Пожалуй, самую глубокую оценку политике Фиделя Кастро в то время дал Роберт Ловет, мудрый государственный деятель, занимавший множество ответственных постов, в том числе посты заместителя государственного секретаря и министра обороны. В качестве члена Совета консультантов по вопросам внешней разведки при президенте во время второго президентства Эйзенхауэра он, естественно, был весьма обеспокоен положением на Кубе. Осенью 1960 года, выслушав пространный доклад ЦРУ, не дававший четкого ответа на вопрос, является ли Кастро коммунистом, Ловет сформулировал вывод в следующих кратких словах: «Ho ведь это не имеет значения. Он действует как коммунист».

По-видимому, как революционер, Фидель Кастро первоначально не имел какой-то определенной политической программы и лишь позже стал коммунистом, получив от коммунистов наибольшую поддержку. Он начал борьбу в горах Кубы, имея относительно немногочисленных сторонников и пользуясь незначительной поддержкой. Он хорошо относился к крестьянам, обещал им то, в чем они нуждались. Он искал поддержки у студентов и завоевывал ее по мере того, как студенты все более разочаровывались в коррумпированном режиме Батисты, усилившем репрессии и террор. Кубинская армия не желала сражаться; гуманно обращаясь с пленными и направляя гнев солдат против офицеров, Кастро в конечном счете сумел преодолеть сопротивление армии.

При Кастро коммунисты, имевшие и до того сильные позиции в его движении, принялись за дело всерьез, заняв многие ключевые посты. Умеренные элементы, первоначально удерживавшие господствующее положение в правительстве, либо сами подали в отставку, возмущенные действиями Кастро, либо были постепенно вытеснены. К 1960 году Куба во всех отношениях стала коммунистической страной.

Перед американским правительством стоял вопрос: что предпринять? Как и прежде, когда коммунисты захватывали власть в какой-либо стране, высказывались надежды на то, что Кастро долго не продержится. Но каждый прожитый день опровергал эти надежды, ибо позиции Кастро усиливались, а власть крепла. Соединенные Штаты, отказавшись от «дипломатии доллара», отвергали также такой путь, как вмешательство во внутренние дела других стран путем силы. Но в (Вашингтоне царило буквально неистовое желание избавиться от Кастро. Представлялось естественным предпринять попытку такого рода с помощью иррегулярных средств – в конце концов и сам Кастро пришел к власти с помощью таких же методов. Если Соединенные Штаты помогут кубинским эмигрантам создать полувоенные формирования, которые смогут высадиться на Кубе, то им, возможно, удастся свергнуть Кастро, как он ранее сверг Батисту.

Так родилась идея операции в заливе Кочинос.

Глава 8. Залив Кочинос

За всю мою службу в разведке больше всего неприятностей как в личном, так и в официальном плане мне доставила злосчастная операция, преследовавшая цель освободить Кубу от коммунизма, которая теперь известна во всем мире как операция в заливе Кочинос. Об этих событиях начиная с апреля 1961 года, когда они прозвучали подобно взрыву, писали много. Артур Шлезингер-младший и Теодор Соренсен посвятили им специальные главы в своих книгах о президенте Кеннеди, излагая точку зрения Белого дома. Лидеры кубинского отряда рассказали об этих событиях в отличной книге «Залив Кочинос», вышедшей под редакцией Хейнса Джонсона. Через несколько месяцев после высадки Чарльз Мэрфи многое, хотя и не все, рассказал об этих событиях в статье, опубликованной в журнале «Форчун», которая была написана на основе многочисленных интервью с участниками операции в заливе Кочинос.

Но, к сожалению, полностью эта операция еще не описывалась никем, а некоторые крайне важные уроки, вытекающие из ее провала, так и не были извлечены. Если говорить о Соединенных Штатах, то это был их серьезный провал. Однако связывать этот провал с каким-то конкретным звеном государственного аппарата – от президента и ниже – или возлагать на него вину нельзя, ибо слишком многочисленными и сложными были вызвавшие его причины, к числу которых относились и такие важные, как меры по укреплению безопасности, разведка, принятие политических решений и операции. Главная же причина провала операции заключалась в непонимании правительством Соединенных Штатов того простого обстоятельства, что оно не сможет осуществить с помощью тайной, иррегулярной деятельности того, чего оно не желало достичь с помощью дипломатии или прямых военных действий.

Коммунисты тоже иногда терпят провал в ходе своих операций, но глава государства ни в коем случае не признает ответственности, государственные органы не занимаются публичным осуждением друг друга, детали провала не смакуются ни в «Правде», ни в «Известиях». С виновными в провале, несомненно, разбираются в спокойной и деловой обстановке, и эти лица либо не повторяют впредь таких ошибок, либо им больше не поручают подобных дел. Перечень потерпевших крах коммунистических операций в ходе холодной войны выглядит довольно внушительно, но это не должно успокаивать нас в связи с частыми срывами наших собственных планов. Неужели мы не должны заниматься тайной деятельностью единственно потому, что другие занимаются ею? Ведь с врагом надо бороться его же оружием.

Первоначальный план освобождения Кубы можно охарактеризовать в двух словах: оказание помощи кубинским эмигрантам в свержении Кастро тем же путем, каким он сверг Батисту. Когда началась разработка плана операции, Кастро находился у власти немногим более года. У нас имелись данные не только о значительной оппозиции к нему со стороны кубинского народа, но также о растущих разногласиях в рядах его сторонников. Рост сил и влияния коммунистов, фанатическая диктатура самого Кастро, безжалостное устранение политических противников отталкивали буквально всех, кроме марксистов и экстремистов из числа Образованных кубинцев, а также тех немногих лиц, которые считали, что сторонники Кастро еще пребывают в состоянии революционного пыла, за которым вскоре должен последовать период умеренности. Революция Кастро импонировала только неимущим, кому он обещал золотые горы. Кастро прилагал большие усилия, чтобы заручиться поддержкой студентов и негров, и ему, несомненно обладавшему способностью внушать симпатию массам, частично удалось добиться этого.

Фидель Кастро в 1959 г.

В 1960 году Кастро объединил свои силы («Движение 26 июля») с коммунистами и революционным директоратом студентов. Он пошел еще дальше, отдав под контроль коммунистов профсоюзное движение. Благосклонность Кастро по отношению к коммунистам все больше отталкивала от него умеренные элементы, являвшиеся прежде сторонниками Кастро в «Движении 26 июля». До высадки в заливе Кочинос не было ни одного значительного события, которое в полной мере раскрыло бы политическую ориентацию Кастро или позволило бы судить, в каком направлении он поведет Кубу. И о нем приходилось судить по совокупности его действий.

Еще долго будут продолжаться споры о том, когда Фидель Кастро стал ортодоксальным марксистом-ленинцем. Те, кто знал его студентом юридического факультета Гаванского университета, говорят, что он тогда был не коммунистом, а революционером, то есть бунтарем, хотевшим свергнуть стоявший у власти режим и взять власть в свои руки.

По свидетельствам многих, Кастро был в Боготе в 1948 году во время работы Межамериканской конференции, когда был убит колумбийский либеральный лидер Хорхе Гаитан. Массовые волнения, последовавшие за убийством, буквально парализовали город. Сообщают, что Кастро принимал участие в волнениях, но нет доказательств того, что он находился там в качестве вождя, коммуниста или еще кого-то другого; он был агитатором, стремившимся наряду со многими другими использовать неожиданное событие для протеста против существующего порядка и для разжигания антиамериканских настроений.

Теодор Дрейпер, занимавшийся изучением коммунизма, Кубы и личности Кастро, сопоставил высказывания Фиделя за ряд лет. Если считать, что Фидель говорил то, что думал, то его высказывания до 1961 года не позволяют считать его последовательным сторонником марксизма.

Кроме политики Кастро, имелись другие многочисленные факторы, под воздействием которых складывалась американская политика в отношении Кубы в 1960 году. Наиболее чувствительные американцы были глубоко потрясены многочисленными казнями, совершенными Кастро уже после того, как он захватил власть. Получение от Соединенных Штатов займов под урожай сахара не мешало ему все более и более ожесточенно выступать против США. Американские нефтяные компании предоставили ему аванс 15 миллионов долларов для пополнения его скудной казны; когда же эти компании отказались от проведения работ по очистке русской нефти, их собственность была конфискована. Захват Кастро американской собственности и капиталовложений на сумму более 1 млрд. долл. переполнил чашу терпения Соединенных Штатов, которые прекратили предоставление ему помощи. Правда, Кастро успел получить более 200 млн. долл.

В военном отношении также имелся ряд тревожных обстоятельств. Большое число кубинцев направлялось в коммунистические страны для обучения военному делу, а на Кубу прибывали многочисленные делегации советских технических специалистов. Поступали сообщения, что Советы обещали Кастро поставить истребители «МиГ» для его военно-воздушных сил, а чехи – обучить кубинских пилотов. По другим данным, становилось очевидно, что все большее число патрульных кораблей направляется на Кубу из Европы. Это были зловещие признаки для тех, кто надеялся увидеть Кубу свободной. Вследствие активизации деятельности кастровской полиции и контрразведки все труднее становилось оказывать поддержку группам Сопротивления на Кубе, ибо истребители нарушали важнейший путь снабжения сил сопротивления – по воздуху; по тем же причинам резко сократился приток эмигрантов с Кубы, так как патрульные корабли отрезали основной путь бегства с острова во Флориду.

В такой обстановке президент Эйзенхауэр разрешил ЦРУ помогать и руководить кубинскими эмигрантами в процессе планирования и подготовки операции по освобождению Кубы от Кастро.

Это была колоссальная задача. В Соединенных Штатах насчитывалось более 200 тысяч кубинских эмигрантов, но условием успешной подготовки и проведения операции могло служить только их стремление избавиться от Кастро. В планировании и осуществлении подобной акции могли участвовать лишь офицеры и солдаты из армии Батисты, так как все прочие эмигранты ненавидели бывших батистовских военнослужащих, и это обстоятельство играло отрицательную роль при подготовке операции.

Хотя в числе кубинских эмигрантов было много бывших политических деятелей, среди них не было политического единства. Существовало более сотни различных эмигрантских групп и организаций, и они постоянно соперничали и интриговали, желая добиться либо более выгодных позиций, либо большей поддержки со стороны Соединенных Штатов. В этих целях лидеры кубинской эмиграции старались пролезть в конгресс, государственный департамент, министерство обороны, ЦРУ и Белый дом.

Эта борьба за поддержку, сама по себе создававшая немалые трудности, имела еще (более вредные побочные последствия. Как вследствие конкурентной борьбы между группами эмигрантов за поддержку, так и в результате их неспособности понять важность абсолютного и полного соблюдения мер безопасности с самого момента появления идеи о проведении операции происходила поистине катастрофическая утечка информации. Одного этого обстоятельства было достаточно, чтобы отказаться от всего замысла. Тот факт, что от него не отказались, просто свидетельствует, насколько сильна была решимость Соединенных Штатов избавиться от Кастро.

Я слышал, как похвалялся один корреспондент, заявляя, что стоит ему один день потолкаться среди эмигрантов в Майами, и он будет знать все, что замышляется против Кубы. Я могу поверить этому с одной лишь оговоркой – полученные им сведения были бы значительно преувеличенными. Если бы каждая эмигрантская группа, утверждавшая, что она в состоянии высадить повстанцев на Кубу, действительно могла бы это сделать, Кастро не имел бы и единого шанса уцелеть.

Безответственная болтовня в кругах эмигрантов имела самые прискорбные последствия для тех свободных кубинцев, кто на свой страх и риск самостоятельно организовывал операции против Кубы, используя при этом зачастую негодные для плавания корабли и оружие, которое им удавалось выпросить, взять взаймы или украсть. Многие из них бессмысленно погибли, так как разговоры об их планах быстро доходили до ушей находившихся в Соединенных Штагах агентов Кастро, направлявших на остров заблаговременные предупреждения.

Но еще более губительные последствия отсутствие секретности имело для операции, подготавливавшейся кубинцами совместно с ЦРУ. Становились известными, просачиваясь в американскую прессу, такие важные сведения, как места расположения аэродромов, используемых для переброски эмигрантов в лагеря для обучения, и даже местонахождение самих этих лагерей. Журналисты действовали так, будто можно было публиковать абсолютно все, что им удавалось узнать, и лишь в немногих случаях пресса воздерживалась от публикации материалов, когда ее представителей убеждали, что разглашение будет противоречить интересам государства.

ЦРУ, конечно, тоже не было безгрешным, весьма редко пресекая болтливость кубинцев и подогревая интерес к операции со стороны прессы. В процессе планирования операции ЦРУ необходимо было быстрее и решительнее брать на себя роль уже не только друга и советчика кубинцев, а органа, направляющего операцию и руководящего ею. Этого требовала обстановка, характеризовавшаяся полной неспособностью различных групп кубинских эмигрантов договориться о плане, целях и методах осуществления операции, о сотрудничестве друг с другом. Чтобы операция состоялась, кто-то должен был действовать. И занимавшиеся операцией сотрудники ЦРУ начали предъявлять кубинцам более жесткие требования. Среди эмигрантов появились недовольные, чаще стали раздаваться безответственные заявления и апелляции к другим правительственным органам в Вашингтоне.

Подготовка кубинских эмигрантов в лагерях ЦРУ

В результате чиновникам в Вашингтоне, с трудом сдерживавшим нажим наседавших на них кубинских эмигрантов, стало еще труднее обеспечивать условия для дальнейшей работы по подготовке операции. Буквально настоящей осаде со стороны кубинцев подвергся министр юстиции Роберт Кеннеди, брат президента. Он сам, а также генерал Максуэлл Тэйлор из аппарата Белого дома, многие ответственные сотрудники министерства обороны, госдепартамента вынуждены были принять и выслушать многих эмигрантов. Те кубинцы, которым удавалось найти какой-либо подход к ЦРУ, использовали и его.

Один из моих близких друзей, также бывший сотрудник ЦРУ, попросил меня приехать в Нью-Йорк для встречи с одним кубинцем, с которым у него были деловые отношения. Я битых три часа выслушивал в номере гостиницы суждения кубинца о том, что все действия ЦРУ неправильны. Разумеется, я не имел права опровергать его точку зрения, так как мой собеседник не принадлежал к числу кубинцев, связанных с операцией, и его нельзя было посвящать в детали. Тем не менее он располагал значительной и точной информацией, так как, очевидно, кто-то из сведущих людей подробно просветил его. В высшей степени критически он высказывался и в отношении политики Соединенных Штатов, но наиболее презрительно отзывался о качестве наших разведданных об обстановке на Кубе. Я выслушал его и пообещал информировать о содержании нашей беседы соответствующих лиц.

Вернувшись в Вашингтон, я написал детальный отчет о встрече с этим кубинцем и направил его руководителю специальной группы, занимавшейся подготовкой операции. Я убежден, что мой доклад тщательно изучили, должным образом использовав всю содержавшуюся в нем полезную информацию. Но я в такой же степени убежден, что, какие бы действия ни предпринимало ЦРУ, они все равно не удовлетворили бы моего кубинца (а если и удовлетворили бы его, то неудовлетворенными наверняка осталось бы немало других его соотечественников-эмигрантов). Я также убежден, что этот кубинец, используя моего друга и всех прочих известных ему лиц, обеспечивавших ему доступ к правительственным чиновникам, стремился навязать свои взгляды как можно большему числу высокопоставленных деятелей правительства – всем, кто соглашался выслушать его.

Специфические трудности создавала и лоббистская деятельность кубинских эмигрантов в конгрессе. Как и в сфере исполнительной власти, кубинцы пытались переговорить с максимальным числом конгрессменов, соглашавшихся выслушать их. Так или иначе, конгрессмены затем передавали содержание своих бесед в форме доклада в госдепартамент или ЦРУ. Некоторые конгрессмены использовали полученные от кубинцев сведения в своих речах, в том числе и для критики политики правительства.

Эмигранты в устной и печатной форме повсюду кричали о том, что происходит на Кубе. Некоторые их сведения были точными, но значительное большинство – тенденциозными. Информация о Кубе поступала от беженцев, прибывавших во Флориду, содержалась в письмах родственников, а также черпалась из телефонных разговоров в тех отдельных случаях, когда можно было поговорить по телефону с Кубой. Немалую роль в формировании информации о Кубе играло богатое воображение кубинцев, исходивших в своих рассказах из того, во что, как им хотелось, должно было поверить правительство Соединенных Штатов. Из тысяч сообщений, поступавших от кубинцев, ни одно не было составлено подготовленным наблюдателем, а нам было прекрасно известно, что представляют собой «способности» обычного человека вести тщательное наблюдение и точно сообщать об увиденном.

Представленный Белому дому первоначальный план операции предусматривал наращивание сил повстанческих групп на Кубе, сражающихся с милицией Кастро, и направление извне небольших групп людей, подготовленных для роли руководителей и организаторов сопротивления. Этот план был одобрен в немалой степени под воздействием того обстоятельства, что большинство занимавшихся операцией руководящих работников ЦРУ служили во время второй мировой войны в УСС и имели большой опыт работы с движением Сопротивления в Европе и Азии. Эти работники не могли не поддаться оптимизму кубинских эмигрантов, полагавших, что они без труда свергнут Фиделя, которому в свое время всего лишь с полутора тысячей партизан удалось победить 40‑тысячную армию Батисты.

Эти аналогии оказались ошибочными. В период второй мировой войны народы оккупированной немцами Европы и оккупированной японцами Азии ради изгнания захватчиков готовы были приложить все силы и даже – что еще важнее – были готовы с риском для жизни обеспечивать продовольствием и укрывать группы Сопротивления. Батиста же на Кубе пал в результате не столько военных побед, одержанных партизанами Кастро в горах, сколько полного разложения его режима и выступления против этого режима абсолютного большинства кубинского народа (90 процентов). Сопротивление Батисте в Гаване и Сантьяго-де-Куба сыграло даже более важную роль в достижении победы Кастро, чем успехи его партизан.

Чтобы победить Кастро его же оружием, те, кто планировал операцию, должны были делать ставку на наращивание сопротивления его режиму. Сопротивление должно было концентрироваться вокруг вернувшихся в страну лидеров. Если бы силы сопротивления оказались в состоянии совершать акты саботажа и устраивать засады, они наращивали бы свои силы с каждой успешно проведенной против милиции операцией. Это в свою очередь способствовало бы усилению сопротивления Кастро по всей стране. А как только началось бы дезертирство из армии и государственного аппарата, окрепшие силы сопротивления, пользующиеся все большей поддержкой крестьян и всего сельского населения страны, могли бы легко свергнуть Фиделя.

К сожалению, эти оптимистические прогнозы развития антикастровского подпольного движения не оправдались. Правительство Фиделя первоначально было популярным, особенно среди рабочих, крестьян, студентов и солдат, которым было обещано все, чего они были лишены раньше. Действительную оппозицию составляли лишь представители имущих классов, но в своем большинстве они бежали с Кубы. Действовавшие силы подполья несли постоянный урон вследствие все большей активности армии и органов безопасности Кастро. В связи с этим забрасывавшиеся извне группы получали значительно меньшую поддержку, чем ожидалось.

В конце 1960 года первоначальный план был изменен. Вместо заброса мелких групп, добивавшихся лишь ограниченных успехов, было решено высадить крупный отряд, который должен был закрепиться на побережье и создать постоянный плацдарм, годный для посадки самолетов. Этот плацдарм явился бы поводом для создания кубинским революционным советом в Майами правительства «свободной Кубы». Предполагалось, что после захвата плацдарма рост оппозиции Кастро приобретет характер лавины, правительство «свободной Кубы» сможет обратиться за помощью к американцам и одновременно призвать под свои знамена все антикастровские элементы на Кубе.

В соответствии с новым планом численность отряда десантников – «кубинской бригады» – пришлось увеличить. Она резко возрастала в последующие месяцы: несколько сот человек – 800 человек – 1443 человека (конечная цифра). В связи с этим широко развернулась работа по вербовке людей, отбор которых производился менее тщательно. Все это несравненно увеличило трудности в области обеспечения безопасности (сохранение операции в тайне).

Если для оснащения мелких групп достаточно было легкого оружия, взрывчатки и переносных раций, то кубинской бригаде требовалось, с одной стороны, гораздо больше оружия, а с другой – более тяжелое вооружение и оборудование: джипы и грузовики, танки и десантные корабли, самолеты и транспортные корабли, базуки и артиллерия. Не представляло труда получить эту технику, но доставить ее в порты погрузки и обеспечить секретность было нелегко.

Нелегко было и обучить состав бригады. Многие кубинцы совсем не имели опыта военной службы, и высказывались серьезные опасения, сумеют ли они быстро овладеть оружием и боевой техникой, чтобы представлять собой грозную силу. Задачу эту отнюдь не облегчали те разногласия, которые имели место в стане кубинцев в учебных лагерях.

Госдепартамент настаивал, чтобы вся работа по обучению кубинцев проводилась за пределами Соединенных Штатов. В свете последовавших затем событий такая установка выглядит неумной и даже глупой, но госдепартамент исходил из предпосылки, что предстоящая операция будет операцией сугубо кубинской, от которой Соединенные Штаты всегда смогут отмежеваться. Представители госдепартамента возражали даже против использования американской Школы войны в джунглях, расположенной в Панаме.

Правительство Гватемалы изъявило готовность смотреть сквозь пальцы на факт создания на ее территории лагеря по подготовке кубинцев, если будут приняты меры по обеспечению безопасности Гватемалы. Одного дружески настроенного плантатора уговорили уступить под территорию лагеря и посадочной полосы часть его владений в отдаленном районе страны.

Первым прибывшим на место кубинцам, как сообщается в книге Хейнса Джонсона, выпало на долю множество испытаний, начавшихся с того, что им пришлось вырубать джунгли и расчищать площадки под лагерь. Кое-кому из них не нравилась дисциплина, и вспыхнул мятеж, подробно расписанный в газетах. В «Вашингтон пост», например, была статья под заголовком: «ЦРУ держит в заключении 12 кубинцев». Медвежью услугу оказала и «Нью-Йорк таймс», направившая на место корреспондента, который написал серию статей о лагерях такого типа. Ирония судьбы такова, что, если бы обучение было организовано на крупной военной базе в США, наверняка удалось бы избежать подобных публикаций в прессе, хотя не исключено, что кто-нибудь из недовольных кубинских эмигрантов все равно раскрыл бы местонахождение американской базы.

В марте 1961 года, выступая в Сан-Франциско, я говорил о распространении коммунизма Кастро в Латинской Америке. Профессор Рональд Хилтон из Стэнфордского университета спросил меня, что я думаю относительно обнаружения учебного лагеря ЦРУ в Гватемале. Желая уйти от ответа на вопрос профессора, я высказал замечания, которые, на мой взгляд, меня ни к чему не обязывали. Я сказал, что любое обнаружение каких бы то ни было тайных действий ЦРУ вызывает сожаление. Тем самым, как тут же заявил профессор, я открыто признал наличие лагерей ЦРУ, и этот вопрос обыгрывался потом в прессе на всем западном побережье Соединенных Штатов.

За всеми этими событиями тщательно наблюдали в Гаване. Перед всем миром Кастро заявлял, что Соединенные Штаты замышляют свергнуть его правительство. Широкое освещение в прессе деятельности эмигрантов еще более распаляло его для новых обвинений. Все это способствовало повышению бдительности его войск и активизации работы его разведки.

В начале апреля ЦРУ решило, что кубинская бригада достаточно подготовлена, и начало требовать санкции на проведение операции. Тщательно изучались два участка для высадки основных сил. Первый участок, которому отдавалось большее предпочтение, находился в районе небольшого города Тринидада на южном побережье Кубы с расположенными неподалеку портовыми сооружениями и небольшим аэродромом. Предполагалось, что этот участок серьезно не обороняется. Кроме того, намеченный участок находился у подножия Эскамбрайских гор, и, если бы операция прошла неудачно и бригаде пришлось бы рассеиваться, в горах легко можно было бы скрыться от преследования.

Объединенный комитет начальников штабов в Пентагоне рассмотрел план и сообщил, что считает его осуществимым. Несговорчивость проявил государственный департамент. Представители госдепартамента считали, что захват города вызовет слишком большой «шум», то есть протесты в ООН и дипломатические демарши, настаивая на том, чтобы был выбран участок, менее привлекавший внимание. Эта позиция госдепартамента, на мой взгляд, является самым очевидным свидетельством того, что в правительстве США не было четкого представления о том, какое внимание привлечет к себе операция и какой будет на нее реакция в мире. Пять крупных десантных кораблей, высаживающих на берег почти 1500 человек, рота парашютистов, сбрасываемая с транспортных самолетов, идущих под прикрытием небольшой эскадрильи бомбардировщиков, – все это должно было привлечь к себе внимание независимо от того, на каком участке побережья Кубы осуществлялась высадка. К этой операции почти целиком подходит характеристика акции, проведенной союзниками вблизи Дьепа на оккупированной немцами территории Франции в 1942 году, – акции слишком крупной, чтобы назвать ее рейдом, и акции недостаточно масштабной, чтобы считать ее вторжением.

Вторым участком, предложенным ЦРУ, был залив Кочинос. Это был малонаселенный участок побережья с отдельными летними коттеджами и деревушками. Берег здесь был удобен для высадки и поблизости имелась взлетная дорожка, однако дальше простиралось болото и было мало дорог.

Предполагалось, что высадка в заливе Кочинос будет осуществлена внезапно и плацдарм на берегу будет захвачен до того, как вооруженные силы Кастро предпримут ответные меры. Планировалось провести отвлекающую высадку в провинции Ориенте, и, как все надеялись, в Гаване не смогут быстро решить, какая из операций является основной. Правда, участку в заливе Кочинос был присущ один важный недостаток. В случае неудачи высадки уходить отсюда было некуда. Уйти через болото было, по существу, невозможно.

Но никто из участников операции не думал о возможном провале. Кубинцы были уверены, что, как только они захватят плацдарм на побережье, соотечественники тут же придут к ним на помощь. Их уверенность в своих силах укрепляло еще одно важное обстоятельство: они были убеждены, что в случае поражения им на помощь придут войска Соединенных Штатов Америки. Какие обещания им давали их американские наставники – навсегда останется невыясненным. Во всяком случае, как утверждали лидеры кубинской бригады, им дали понять, что вооруженные силы США поддержат их; американцы же, ответственные за данную операцию, категорически отрицали это.

После тщательного изучения этого вопроса я пришел к выводу, что истина лежит где-то посередине. Скорее всего, американцы не позволили себе зайти настолько далеко, чтобы обещать высадку на Кубе войск Соединенных Штатов. Вместе с тем вполне обоснованным будет предположение, что в тех условиях эмоционального подъема перед высадкой американцы должны были как-то морально поддержать кубинцев.

Руководившие операцией американцы – как сотрудники ЦРУ, так и военные – явно не ожидали провала. Они были уверены, что перебежчиков из милиции Кастро, а быть может, даже из кубинской армии будет предостаточно. С пренебрежением относясь к боеспособности войск Кастро, они, несомненно, находились под влиянием тех скромных успехов, которых армия Батисты добивалась в свое время в борьбе против повстанцев Сьерра-Маэстры. Далее, они занижали численность войск, которые Кастро мог выставить для борьбы с высадившимся отрядом. Никаких американских вооруженных сил для поддержки кубинцев не предусматривалось, и плана военной интервенции со стороны США не было выработано. Об этом со всей ясностью заявил президент Кеннеди на пресс-конференции 12 апреля 1961 года. Вооруженные силы Соединенных Штатов Америки не будут участвовать в интервенции на Кубе, сказал он.