Текст книги "Утро псового лая (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 46 страниц)

Глава 4
Шок

Вена, Австрия

20 марта

Двое мужчин прогуливались по набережной австрийской столицы рука об руку, неспешно беседуя между собой. Немногочисленные прохожие, попадавшиеся им навстречу, окидывали собеседников безразличными взглядами и, не задерживаясь, проходили мимо. Они видели двух добропорядочных бюргеров, степенных, хорошо одетых, словом, практически ничем не выделявшихся из множества таких же в меру респектабельных мужчин и женщин, которых было полно вокруг. Разве что один из этих мужчин, невысокий и стройный, был слишком смуглым для уроженца центральной Европы, но в Вене, как и везде, жило немало выходцев из дальних краев, в том числе и из южных стран, и многие из них трудились не только на стройках или мелких заводиках.

Да, погода сегодня, кажется, далеко не самая приятная, – произнес, покосившись на своего спутника, уроженец полуденных краев. – Я часто бываю здесь, и всякий раз Вена встречает меня примерно одинаково.

Человек, походивший на какого-нибудь аравийского принца, что было очень близко к истине, жаловался просто потому, что того требовал светский этикет. В эти минуты мысли его были далеки от местного климата, и его собеседник это понимал, хотя и не торопил своего спутника, позволяя тому играть пока по своим правилам.

Он выглядел весьма импозантно и несколько интригующе, этот гость из далеких краев. Тонкая бородка и ниточка усов, окаймлявшие его губы, придавали этому человеку некий налет экзотики, хотя в остальном этот мужчина практически не отличался от окружающих. Одет он был в легкое пальто – весна еще не полностью освоилась в австрийской столице, и потому сейчас в Вене было прохладно, к тому же временами начинался моросящий дождь, – отличный, хотя и не казавшийся слишком дорогим костюм, изящные, пошитые на заказ туфли. На запястье этот человек носил массивный "ролекс", а на безымянном пальце правой руки – золотой перстень.

– Мы посчитали излишним оглашать наше предложение на официальном заседании, – человек, похожий на выходца из Азии обратился к своему собеседнику. Он говорил по-английски почти без акцента, при этом не проявлял ни малейшего напряжения, словно этот язык был для него родным. На самом деле это было совсем не так, просто азиат имел обширную практику общения, научившись владеть чужой речью так же вольно и непринужденно, как выходец из Техаса или Эссекса. – Это могло бы вызвать нежелательные для нас на нынешнем этапе последствия, хотя, я уверен, информация о нашей беседе все равно достигнет заинтересованных лиц, но это случится чуть позже, и утечка не будет столь масштабной. По крайней мере, мы успеем принять некоторые контрмеры, – вкрадчивым голосом, в котором послышался звон стали, вернее, лучшего булата, произнес южанин.

– Если вы прибегли к таким мерам предосторожности, могу судить, что ваше предложение по-настоящему серьезно, – собеседник смуглокожего, высокий крупный мужчина, еще не старый, но все же успевший поседеть и начавший лысеть, хотя и не очень интенсивно, вопросительно взглянул на своего спутника. – Так что же заставило вас, Ваше высочество, так настойчиво искать со мной встречи, да еще прибегнув к уловкам из какого-то шпионского фильма, точно Джеймс Бонд?

– Я приложил столько усилий для организации этой встречи не просто так, – согласно кивнул человек с внешностью азиата. – И предстоящий наш с вами разговор стоит тех мер предосторожности, к которым мне пришлось прибегнуть. Если изложить суть его коротко, то от имени правителя эмирата Абу-Даби, Его Величества Амада Бин Халеда я хочу предложить вашей стране вступить в организацию стран-экспортеров нефти на равных с прочими членами нашего картеля правах и при равных же обязанностях, которые могут быть возложены на Россию. – Азиат чуть заметно усмехнулся, увидев в глазах своего собеседника явное замешательство.

Иван Решетников, министр энергетики России, в этот миг действительно пребывал в полнейшем смятении, поскольку, ожидая услышать самые разные речи, он абсолютно не был готов к такому предложению, даже не зная, что сейчас следует сказать в ответ. Наследный принц эмирата Абу-Даби Омар Бин Джавад, представлявший Объединенные Арабские Эмираты на очередном совещании всемирного нефтяного картеля, могущественной организации, известной под англоязычной аббревиатурой ОПЕК, и сейчас непринужденно беседовавший с министром из далекой России, сумел добиться нужного эффекта.

Наследник эмира сделал все, чтобы его нынешний собеседник, российский министр, приглашенный на совещание министров энергетики и нефтяной промышленности крупнейших экспортеров нефти в качестве гостя и, в некоторой степени, наблюдателя, пребывал в томительном ожидании с того самого момента, когда получил просьбу о неофициальной беседе. Принц настаивал, чтобы встреча произошла в отдаленном районе австрийской столицы, где, собственно, и находилась штаб-квартира ОПЕК, в присутствии как можно меньшего числа людей, желательно и вовсе с глазу на глаз без посторонних.

– Наша беседа будет носить сугубо конфиденциальный характер, – сообщил тогда Бин Джавад, по телефону связавшись с гостем из далекой России. – И если о ее предмете станет известно какой-либо третьей стороне, это может вызвать катастрофические последствия, уважаемый господин Решетников.

Также принц просил ничего не сообщать о его просьбе никому из русской делегации, а Решетников прибыл в Австрию, разумеется, не в одиночестве. Все это было довольно загадочно, но министр попытался выполнить поставленные условия как можно добросовестнее.

Сейчас собеседники медленно прогуливались по набережной Дуная, серые волны которого монотонно били в гранитную облицовку берегов. Автомобили, на которых они прибыли сюда, одинаковые строгие седаны с тонированными стеклами, отличавшиеся только марками, но оба рожденные в Германии – "Мерседес" и БМВ, – остались в переулке неподалеку отсюда. Разумеется, каждый из них все же взял с собой на эту встречу сопровождающих, но это были всего лишь водители, охранники, словом, те, кому по долгу службы не положено было вникать в дела их принципалов.

У каждого, кто находился сейчас в непосредственной близости от высоких гостей, стараясь не создавать помех их беседе самим своим присутствием, были вполне определенные обязанности, в том числе эти люди должны были сделать все, чтобы сопровождаемые ими персоны в любой возникшей ситуации не пострадали бы, и тем более не погибли. А с учетом того, что заседания руководящих органов ОПЕК, как и практически любой другой международной организации подобного уровня, сопровождались акциями протеста, всяческими маршами и митингами разного рода антиглобалистов, пацифистов и еще невесть кого, подобная опасность была вполне реальной. Именно поэтому немногочисленной охране приходилось бдеть, пытаясь заметить любую угрозу жизням охраняемых персон.

В настоящий момент за собеседниками с разных сторон наблюдало не менее шести пар настороженных внимательных глаз, зорко следивших за всем, что происходить возле двух внешне ничем не примечательных мужчин. Это были профессионалы, способные действовать в любых условиях и самых разных ситуациях, специалисты, на подготовку которых державы тратили огромные деньги и долгие годы напряженных, изнурительных тренировок. Они взяли охраняемых лиц в полукольцо, основание которого как бы прижималось к набережной, словно ограждая собеседников от всего внешнего мира. При этом охрана каждого из высокопоставленных чиновников, прибывших на встречу, еще и следила за телохранителями его визави, опасаясь с их стороны, по меньшей мере, провокации. И это тоже была специфика их службы, почти незаметной для посторонних, если не происходило ничего экстраординарного, но опасной и требующей постоянного напряжения.

Крепкие молодые люди, примерно тридцати лет, то есть не зеленые пацаны, но еще и далеко не старики с заплывшими жирком одеревеневшими мышцами и изношенными суставами, телохранители обеих высокопоставленных персон двигались в одном с охраняемыми людьми темпе, стараясь слиться с толпой, вернее, с редкими прохожими. В эту раннюю пору, а было ровно десять часов утра, в тихом районе австрийской столицы почти не было видно людей. Те, кто работал на заводах и в офисах, уже находились на своих рабочих местах, а домохозяйки и пожилые люди, проводившие дома большую часть своего времени, пока не покидали свои жилища. Поэтому вид полудюжины коренастых коротко стриженых мужчин, почти одинаково одетых, из которых половина была явными арабами, мог насторожить кого угодно, если учесть, что эти крепыши обшаривали пространство вокруг себя цепкими взглядами, от которых, казалось, не могла укрыться ни одна мелочь.

Однако Решетникову и принцу Бин Джаваду было мало дела до того, что подумают случайные свидетели их встречи, гораздо больше их сейчас заботила возможность присутствия поблизости наблюдателей, следивших за происходящим не из праздного любопытства. Собеседники знали, что существует масса способов узнать, о чем говорят люди, находящиеся от того, кто следит за ними, в нескольких десятках метров, но оба они почти не предприняли никаких мер для противодействия такой скрытой слежке. Думая о том, как обеспечить секретность недолгой беседы, основной расчет принц Бин Джавад, ставший инициатором встречи, делал на внезапность и скрытность, полагая, что при минимуме посвященных в предстоящие события людей сообщить о готовящемся свидании, и тем более упредить его, разместившись где-то поблизости с соответствующей аппаратурой, будет невозможно. И, кажется, этот расчет пока оправдывался, хотя быть в этом уверенным не мог никто.

– Вы это серьезно, принц? – Решетников быстро справился с охватившим его удивлением, все же он был опытным политиком, входившим в кабинет министров несколько лет подряд при разных президентах, да и прежняя работа в большом бизнесе, где нет места эмоциям, и уж тем более, публичному их проявлению, давала о себе знать. – Это ведь очень серьезное предложение. Право же, ничего подобного я и не ожидал услышать от вас, – честно признался русский министр.

– Совершенно серьезно, господин Решетников, – в глазах Бин Джавада невозможно было прочитать никаких эмоций и мыслей, когда он взглянул на своего собеседника, и Иван только лишний раз удивился, как хорошо уроженцы таинственной и загадочной Азии могут владеть собой. – Вы же понимаете, что такими вещами не стоит шутить.

– Хорошо, – министр помотал головой, все еще сомневаясь в реальности происходящего. – Но вы должны понимать, что я такие вопросы не решаю, их никто не решает в одиночку.

– Разумеется, – невозмутимо кивнул араб. – Я лишь надеюсь, что вы передадите мое предложение вашему президенту и тем, кто уполномочен принять подобное решение. У нас нет причин спешить, и потому если вы примете решение в течение ближайшего полугода, до очередной конференции ОПЕК, это всех устроит, – пожал плечами Омар Бин Джавад. – Но не стоит затягивать с решением слишком долго. Всем памятны намерения вашей страны организовать по образцу ОПЕК синдикат экспортеров природного газа вместе с Ираном и Катаром, как памятна и неудача, которой завершились вялые и слишком долгие переговоры при предыдущем вашем президенте.

– Прежняя наша администрация решала внутренние проблемы, на них сосредоточив все усилия и, к слову, добившись желаемых результатов. Поверьте, у России и тогда, и ныне достаточно забот, чтобы уделять геополитике меньше внимания, чем, возможно, следует. Но почему вы делаете сейчас такое предложение, Ваше высочество? Я полагаю, это не личная инициатива вашего эмира, но в таком случае должны быть очень серьезные мотивы. Вступление в вашу организацию России сместит равновесие сил в мире, и последствия этого шага могут быть более чем серьезными.

– Уважаемый министр, – арабский принц, сейчас походивший на персонажа из "Тысячи и одной ночи", усмехнулся, взглянув собеседнику прямо в глаза. – Уважаемый министр, равновесие сил в мире сместилось давно и, кажется, непоправимо. За минувшие два десятилетия произошло много событий, способствовавших этому, и наша организация отчасти тоже приняла участие в разрушении старого мира. Только вот на смену порядку, пусть и основывавшемуся на силе и взаимном страхе, существовавшему почти полвека, так ничего и не пришло. Мир охвачен чередой больших и малых войн, рушатся державы, свергаются президенты, миллионы людей страдают от голода, болезней, или падающих на их дома бомб, принесенных из-за океана, – мрачно произнес Бин Джвад. – Пришла пора сделать что-то по-настоящему серьезное, чтобы не дать нашему миру обратиться в хаос, и те, кого я представляю, беседуя сейчас с вами, полагают, что Россия должна вернуться на мировую арену. Без участия вашей страны мы не сможем очень многое из того, что задумали.

– Не представляю, сколь грандиозны ваши планы, – заметил Решетников, удивление которого и настороженность после весьма странных речей Бин Джавада только усилились. – Но почему именно сейчас? – министр вопрошающе вскинул брови: – Вы могли предложить нам присоединиться к вашей организации и раньше. Чего вы ждали?

– Нам известно о некоторых изменениях, произошедших в вашей стране с приходом к власти президента Швецова, – ответил принц. – Именно это уверило нас, что настал наиболее подходящий момент.

– О чем вы говорите, ваше высочество, – изобразил удивление Решетников. – Какие перемены вы имеете в виду?

– За последние несколько месяцев ряд крупных компаний, занимающихся добычей и экспортом нефти и газа в вашей стране, перешел в собственность государства, а еще нескольким было предложено также расстаться со своими акциями, – едва заметно усмехнувшись, пояснил Бин Джавад. – Причем данные сделки особо не афишируются, и информацию об этом мы получили, признаю, не без труда. Именно это заставило нас перейти от отстраненного наблюдения к более активным действиям. Мы понимаем замысел вашего президента и приветствуем его.

– Какой замысел, – Решетников вновь сделал вид, что ничего не понял. – Вы увидели в том, что происходит в России сейчас нечто необычное?

– Возможно, – не стал вдаваться в подробности принц. – Просто я хотел сказать, что нам всегда удобнее будет разговаривать с государством, единым и неделимым, чем с множеством частных компаний, испытывающих влияние наших, в некотором роде, противников. Именно поэтому мы ждали момента, когда ваши правители придут к единственно верному выводу и сделают именно то, что начал президент Швецов. Сейчас ситуация такова, что он уже может обдумывать наше предложение, забыв о еще принадлежащих частным лицам нефтяных фирмах. Итак, уважаемый министр, я прошу вас как можно скорее сообщить президенту о моем предложении, и надеюсь, что ему не придется долго раздумывать, прежде чем принять решение, – произнес Бин Джавад, смерив своего собеседника испытующим взглядом.

– Разумеется, Ваше высочество, – кивнул Решетников. – Я сообщу в Москву о вас, но ничего не могу обещать. В любом случае, это не то решение, чтобы принимать его второпях.

– Но как раз времени у нас крайне мало, – покачал головой араб. – У всех нас. Грядет передел мира, борьба за ресурсы, которая станет тем более яростной и бескомпромиссной, чем меньше их, ресурсов, будет доступно человечеству. Проблема исчерпания нефти давно перестала быть просто теорией, и есть силы, которые попытаются прибрать к рукам все существующие запасы. И те, кто владеет ими, по воле Господа, или, если угодно, по странной прихоти природы, обречены на поражение – силы слишком неравны.

– Насчет одиночества, – Решетников с сомнением хмыкнул, изобразив скептическую ухмылку. – Это звучит несколько натянуто, мне кажется. Да, запасы нефти исчезают быстрее, чем открываются новые месторождения. Но организация, которую вы представляете, контролирует три пятых мировых ресурсов, и, при желании, вам легко будет проводить согласованную политику, которая заставит умерить свои аппетиты любого агрессора. Только Абу-Даби располагает девятью процентами доказанных запасов, а это очень существенно.

– Но четыре пятых запасов много лучше, чем три пятых, – усмехнулся в ответ Бин Джавад. – Прошу вас, уважаемый, сообщите вашему президенту, передайте ему мои слова, господин министр. Я верю, ваш лидер поймет важность открывающихся перед Россией перспектив, если принять это предложение.

– Я передам. Но ответ последует очень не скоро, и гарантировать что-либо здесь невозможно. Я, по крайней мере, точно не имею полномочий что-то обещать.

– Конечно, – согласился принц. – Но мы и не требуем от вас лично слишком многого. Просто передайте мои слова, и более ничего не нужно. Ваша страна самоустранилась от многих мировых проблем, обрекая себя саму собственным бездействием на безрадостную судьбу в ближайшем будущем. Я многое слышал о президенте Швецове, и рассчитываю, что он предпочтет ожиданию действие сейчас, пока еще не поздно изменить если и не все, то многое. – Омар Бин Джавад, наследник эмирата Абу-Даби, протянул Решетникову руку по европейскому обычаю: – Теперь позвольте оставить вас, господин министр, меня еще ждут дела. И надеюсь встретиться с вами вновь на конференции. Ваше присутствие там очень важно, поверьте мне.

Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. О чем думал аравийский принц, было не известно никому, кроме него, но в голове Ивана Решетникова крутились странные мысли. Араб почти ничего не сказал по существу, но и из его намеков было ясно, что с присоединением России к ОПЕК эта и без того могущественная организация, вызывающая недовольство многих сильных держав, должна стать еще могущественнее. И раз сейчас Соединенные Штаты всеми силами стремились доминировать над миром, устанавливая свои правила игры, обновленная ОПЕК должна была сделаться как минимум равной им, чтобы сдержать амбиции заокеанской сверхдержавы. Но все это, по сути, были лишь догадки, выводы же сделают в Москве, куда информация о странном и неожиданном предложении будет направлена незамедлительно.

День, когда произошла встреча Решетникова с аравийским принцем, предшествовал официальному заседанию Конференции ОПЕК, куда был приглашен и российский министр. Вообще, в этот раз, как решил Иван, на обычно довольно закрытой встрече нефтяных экспортеров присутствовало слишком много посторонних, причем, как было известно министру, многие из них получили приглашение за считанные дни до официальной встречи, что было странно. К числу таких гостей относились представители Евросоюза, прибывшие в Вену за два дня до начала заседания, а также американцы, опередившие европейских дипломатов всего лишь на день.

Делегация, прибывшая из Соединенных Штатов, несмотря на явную спешку, в которой она отправлялась в Вену, выглядела весьма представительно. Ее возглавлял Гордон Саммерс, руководитель министерства энергетики, то есть коллега, равный по статусу Решетникову. Возглавляемая Саммерсом структура, существовала всего чуть более тридцати лет, будучи создана сразу после энергетического кризиса, последовавшего за арабо-израильской войной, прозванной Войной Судного Дня, но при этом считалась очень мощным и влиятельным ведомством. По сути, Саммерс имел не меньшее отношение к национальной безопасности, чем глава Пентагона или шеф Центрального разведывательного управления.

Саммерс прибыл в Вену, разумеется, не один, а в сопровождении нескольких чуть менее известных, но почти столь же влиятельных, как и он сам, лиц. Само собой, к этой группе не относились всевозможные секретари и ассистенты, конечно же, сопровождавшие министра. Прежде всего, из сопровождавших министра энергетики США людей выделялся Дэвид Смит, являвшийся одним из директоров уверенно набиравшего силу нефтяного гиганта "Юнайтед Петролеум", становившегося мощнейшей корпорацией в Штатах, занятой добычей, переработкой и импортом нефти. Объединившая в себе таких гигантов, как "Шеврон" и "Эксон-Мобайл", и добывавшая в год свыше четверти миллиона тонн нефти, "Ю-Пи" становилась лидером нефтяной промышленности в мире, и потому активно развивала свою сырьевую базу, ведя геологические изыскания и разработки в десятках стран мира. Именно эта корпорация получила первые подряды на восстановление нефтедобычи в разоренном Ираке, лишив фирмы из других стран, в том числе и некоторые русские компании, такого лакомого куска. Могущественная корпорация, имевшая обширные связи среди политиков, фактически уже стала официальным представителем правительства США во всех регионах мира, и то, что один из ее боссов, занимавший очень важный пост в иерархии этой корпорации, прибыл в Вену, говорило о той важности, которую имеет нынешняя встреча с представителями ОПЕК.

Один за другим гости и участники конференции, где порой принимались решения поистине судьбоносные, проходили в большой зал, предназначенный специально для таких торжественных и массовых мероприятий. Разумеется, входили они не просто так, а минуя несколько уровней охраны, вышколенной так, что оставалась незаметной для тех, кому было позволено присутствовать здесь, но при этом выполнявшей все необходимые обязанности с наивысшей тщательностью.

Решетников, прибывший на конференцию с несколькими помощниками, в том числе и с людьми из "Росэнегрии", государственной компании, ныне взявшей на себя всю работу по экспорту нефти из страны, заметил, что на встрече почти нет журналистов. Лишь несколько человек с камерами и записывающей аппаратурой присутствовали здесь для ведения протокольной съемки, но это были все те же сотрудники службы безопасности, многократно проверявшиеся своими же коллегами на надежность.

– Господа, – по залу разнесся усиленный мощной акустической аппаратурой голос председателя конференции. – Добрый день. Я рад, что вы все смогли сегодня собраться здесь. – Пабло Веласкес, советник директора эквадорской нефтедобывающей корпорации, впервые возглавлявший конференцию ОПЕК, дождался, пока все присутствующие займут свои места, и только тогда заговорил: – Сегодня нам предстоит решить ряд важнейших для дальнейшей судьбы нашей организации вопросов, и, прежде всего я хочу предоставить слово представителю Саудовской Аравии, изъявившему желание сделать заявление.

Одетый в традиционную куффию и строгий костюм европейского покроя араб, который являлся одним из множества принцев разветвленного королевского семейства Саудовской Аравии, благодарно кивнул Веласкесу и спокойно заговорил. Но слова, произнесенные им, заставили вздрогнуть половину присутствовавших в этом зале.

– Господа, от имени короля Абдаллы я хочу сделать заявление, – Мохаммед Аль Хазри, министр нефтяной промышленности Саудовской Аравии и родственник короля, как и все, кто занимал высшие посты в южном королевстве, был невозмутим и абсолютно спокоен. – Его Величество поручил мне внести на рассмотрение конференции предложение, за которое я предлагаю проголосовать немедленно, как только я его озвучу.

Король Абдалла выражает свою озабоченность инцидентом над Ормузским проливом, произошедшим несколько дней назад, когда над нейтральными водами вступили в бой американские и иранские военные летчики. Насколько известно, обе стороны понесли потери, и только чудо и осмотрительность тех, кто командовал силами обеих сторон, позволили избежать большого кровопролития. Однако, как известно, причиной произошедшего был пролет американского разведывательного самолета над территорией Ирана, совершенный в нарушение любых норм. Эти действия американской стороны раскрывают агрессивные планы Вашингтона в отношение Ирана, лишний раз доказывая, что для администрации США не существует иных правил, кроме тех, которые они создают сами для себя.

Мой король весьма обеспокоен подобными действиями Соединенных Штатов, которые мы всегда считали своим союзником, и заявляет, что не потерпит подобного проявления неуважения к неприкосновенности территории иного государства впредь. Он желает предостеречь американское правительство от необдуманных действий в будущем, и заявляет, что в случае любого акта агрессии против Ирана, в случае любой провокации, осуществленной американскими военными или их союзниками, действующими в регионе, против Соединенных Штатов будет введено эмбарго на поставки нефти. Король Абдалла предлагает всем членам ОПЕК присоединиться к этому заявлению, дабы обеспечить безопасность нашего соседа, участника нашей организации, Исламской республики Иран. Также Его Величество предлагает ввести эмбарго и в случае вооруженной агрессии против любой другой страны, являющейся членом ОПЕК.

Аравийский министр обвел взглядом присутствующих, и продолжил после секундной паузы:

– Итак, господа, прошу поднять руки тех, кто готов присоединиться к нам в этих намерениях.

На несколько мгновений в зале, по которому еще эхом разносились слова аравийского принца, повисла напряженная тишина. Члены делегаций, представлявших разные страны, нервно переглядывались друг с другом, еще не вполне осознав, что именно предложил Аль Хазри.

– Как вы смеете, – побагровевший Гордон Саммерс первым сумел справиться с шоком. Вскочив на ноги, точно подброшенный мощной пружиной, американец рыкнул так, что никакие усилители не нужны были, чтобы услышать его: – Это же настоящий шантаж! Вы грозите прекратить поставки нефти на основании собственных догадок и дезинформации, полученной из Ирана. – Негодование переполняло представителя Соединенных Штатов: – Это глупо, и моя страна не потерпит таких выходок с вашей и чьей-либо иной стороны. Мы ответим адекватно на подобные угрозы, от кого бы они не исходили.

– Догадки, господин Саммерс? – Аль Хазри не смутила горячность американца, напротив, он стал еще более невозмутимым и сосредоточенным. – Три авианосные ударные группы, несколько месяцев подряд курсирующие близь иранского берега – это, по-вашему, догадки? Три атомных авианосца, свыше полутора сотен самолетов – этих сил достаточно для ведения полномасштабной войны против любого из государств Ближнего Востока. Я не считаю при этом свыше двух десятков кораблей эскорта, на борту которых имеется более пятисот крылатых ракет "Томагавк", как не учитываю и, по меньшей мере три атомные подводные лодки, не покидающие позиции у берегов Пакистана, и также вооруженные крылатыми ракетами.

За последние три месяца в Ирак прибыло дополнительно пять тысяч американских военных, доставлено свыше ста танков, а на базах в Турции, якобы для действий в иракском Курдистане, также разместились еще восемь тысяч солдат, причем их количество постоянно увеличивается. Чем можно объяснить это наращивание сил, как не подготовкой к новой войне? А в свете неоднократных выпадов администрации США против Ирана именно эта страна может рассматриваться как наиболее вероятная жертва планируемой агрессии. Король Абдалла не желает иметь войну в непосредственной близости от наших границ, и за отсутствием иных способов воздействия на американские власти, и слышать не желающие о компромиссах, готов пойти на крайние меры, дабы сохранить мир и обеспечить безопасность в регионе. В качестве крайней меры Его Величество допускает размещение на территории Ирана военного контингента Саудовской Аравии, если на это дадут свое согласие власти Ирана. Мы готовы предоставить наших солдат в качестве живого щита.

Сказать, что Саммерс, да и другие члены американской делегации были поражены происходящим – значит чудовищно солгать. Они были в шоке, который медленно уступал место ужасу перед происходящим. Иран и Саудовская Аравия, две мощнейшие державы исламского мира, соперничавшие друг с другом с момента своего основания, хотя и никогда не вступавшие прежде в открытое противостояние… и свыше трети доказанных мировых запасов нефти на планете. И сейчас эти страны, недавние враги, были готовы объединиться вопреки любым прогнозам и предположениям любых аналитиков. У Саммерса не было никаких сомнений, что представители Ирана знали, какое заявление хотят сделать на нынешней конференции саудовцы, знали, и были согласны этим. Происходило нечто немыслимое ранее, просто казавшееся еще мгновение назад невозможным, и очень опасное для Америки, для ее интересов в этом регионе и для безопасности страны. Рушилась в одночасье ставшая давно уже привычной картина мира, и на смену ей приходило нечто, что трудно было пока еще проанализировать, описать словами. Но ясно было одно – эти перемены однозначно не сулили ничего хорошего Соединенным Штатам.

Но сколь бы ни было велико удивление, сколько бы ни был силен шок от услышанного, Саммерс, будучи опытным политиком, искушенным царедворцем, если угодно, быстро справился с эмоциями. Он видел, что для многих представителей стран ОПЕК, собравшихся здесь, слова саудовского министра были такой же неожиданностью, как и для приглашенных из-за океана гостей, а значит, еще был шанс повлиять на их решение, не допустить объединения этой весьма рыхлой организации, посеяв сомнения в умах людей.

– Вы искажаете факты, – Гордон Саммерс пытался придать своему голосу уверенность. Внешне это ему удалось, и никому не дано было знать, что творится у министра в душе в эти мгновения. – Боевые корабли наших военно-морских сил не покидают Персидский залив уже долгое время, но пока мы не предпринимали никаких агрессивных действий против какого-либо государства. Флот нужен нам в этом районе для обеспечения безопасности судоходства и поддержки наших миротворческих сил, действующих непосредственно на территории Ирака. Что же касается переброски дополнительных воинских контингентов и Ирак и Турцию, это связано с ростом активности террористов в Ираке, но никак не с подготовкой гипотетического вторжения в Иран. Американское правительство стремится к установлению мира в регионе, и без того истерзанном многими конфликтами, но не к новой войне. Все ваши домыслы – провокация, преследующая неясные мне, но явно дурные цели, – сказал, как отрезал, американец.

– Судоходству в Персидском заливе ничто не угрожало до последнего времени, – твердо возразил Мохаммед Аль Хазри. – Нет нужды держать там эскадру в двадцать с лишним вымпелов, ведь для нее в этих водах просто не найдется достойного противника, если, конечно, перед командованием вашего флота не стоит задача кого-либо запугивать фактом своего присутствия. И уж тем более смешно выглядят ваши заявления насчет активизации террористов в Ираке. Мой король абсолютно не возражает против присутствия американских войск на территории Ирака, тем более, сложившаяся там ситуация целиком и полностью является результатом агрессивной политики Вашингтона в регионе. Ваша страна должна приложить все усилия, чтобы в Ираке воцарился мир, после чего абсолютно все американские солдаты должны вернуться на родину. Но я не могу понять, как могут быть связаны вылазки террористов в Багдаде и Басре и развертывание в Турции Двадцать четвертой механизированной дивизии Армии США, явно не предназначенной для антитеррористических действий.