Текст книги "Утро псового лая (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 46 страниц)

Россия долгие годы была сырьевым придатком европейских стран, поставляя на Запад свои энергоносители в обмен на готовую продукцию разного рода и не всегда должного качества. Я не склонен доверять паникерам, утверждающим, что нефти на планете осталось на несколько лет. Это, скорее, конъюнктурные прогнозы, цель которых – поднять цены на мировом рынке "черного золота" и обеспечить кому-то сверхприбыли в кратчайшие сроки. Но в любом случае, многим наделенным властью людям здесь, в России, едва ли нравится целиком зависеть от непредсказуемых недр, фактически оказавшихся, к тому же, в руках небольшой группы финансовых воротил, тесно связанных с мафией. Ты должен знать, что за последние годы сельское хозяйство России едва покрывает потребности населения в самых элементарных продуктах питания, большинство заводов кое-как держатся, чудом избегая закрытия, и это относится к самым наукоемким отраслям.

Отставание русских в области электроники, компьютерной техники, с каждым годом становится все опаснее для них самих. Они уже много лет закупают исключительно иностранные компьютеры, не производя ничего своего, хотя в восьмидесятых годах эта отрасль их промышленности была вполне конкурентоспособной, а существовавшие программы ее последующего развития вообще могли поднять русскую электронику на такие высоты, что и представить трудно. Даже в сфере космонавтики, где русские с самого начала были лидерами, вперед вырываются новые игроки, заметно потеснив Россию. Тот же Китай за считанные годы совершил настоящий прорыв, став полноправной космической державой. Думаю, русские власти, те, кто сегодня руководит этой страной, все понимают, и не желают дальше терпеть такой порядок. Именно для восстановления своей экономики, для резкого рывка вперед им и понадобилось взять под свой контроль экспорт нефти.

– И чем это может обернуться для нас? – спросил заинтересовавшийся Миллер, подразумевая, конечно же, свою страну.

– Многие американские, да и не только американские, разумеется, корпорации, потеряют выгодные рынки сбыта своей продукции, если русские действительно восстановят промышленность в своей стране, – предположил Хопкинс, все же отыскавший ключи от своего автомобиля, но не спешивший теперь им воспользоваться.

Вопросы Миллера упали на благодатную почву, и Гарри просто не мог не поделиться с умным собеседником давно созревшими мыслями.

– Кроме того, – уверенно добавил англичанин, – они лишатся возможности по дешевке покупать русское сырье, в том числе, разумеется, и их нефть. Если тот замысел, о котором я говорил, существует, и если он удастся, то Россия не будет больше зависеть так сильно от цен на свое топливо, и русские смогут сократить объемы экспортных поставок, поскольку многое из того, что они получают на эти нефтедоллары, сможет дать им их же индустрия. В этой ситуации дополнительный козырь в отношениях со Штатами получат страны Персидского залива, или, к примеру, Венесуэла, правительство которой тоже не страдает особой любовью к Америке.

Они смогут манипулировать ценами на нефть, оказывая давление на Европу и Соединенные Штаты, в том числе, вероятно, и в интересах исламских фундаменталистов, стремящихся получить больше власти в арабском мире. По сути, все эти Аравии и Ираны смогут поставить Америку на колени, принудив ее либо принять их требования, либо ввязаться в новую бессмысленную войну в этом регионе.

Гарри воздел вверх указательный палец, словно предупреждая кого-то:

– Нет, вовсе не со стороны русских нашим соотечественникам нужно бояться нефтяного шантажа! Россия вовсе не такая дикая страна, какой ее представляют у нас, здесь достаточно умных и осмотрительных людей, знающих меру во всем, – серьезно заметил журналист, и Миллер только кивнул в знак согласия. – Опасаться нужно полубезумных мусульманских вожаков, готовых ради торжества своей веры вырезать целые страны, именно они могут, пользуясь складывающейся ситуацией, нанести удар по Америке, применив оружие много более мощное, чем любая термоядерная бомба.

– Выходит, наше правительство не допустит тех изменений, о которых ты рассуждаешь, чтобы Россия по-прежнему вынуждена была продавать свою нефть, – сделал вывод Миллер. – Ты это имеешь в виду? Ведь восстанавливая собственную промышленность, русские косвенно создают угрозу национальной безопасности Штатов, так?

– Примерно так, – подтвердил догадки приятеля Гарри. – Россия, разумеется, крупный поставщик нефти, но далеко не единственный, да и запасы нефти на ее территории не такие уж и большие. И Штатам она нужна скорее как противовес азиатским государствам, не более того.

В России большинство серьезных месторождений расположено в Сибири, в той части страны, где условия для работы далеко не самые приятные, если не сказать больше. Суровый климат, вечная мерзлота, порой полнейшее отсутствие инфраструктуры, словом, все прелести. На разработку новых скважин и эксплуатацию уже действующих уйдет много средств, и в результате себестоимость русской нефти будет довольно высока, гораздо выше, чем, к примеру, кувейтской. С точки зрения чистой экономики русская нефть не особенно и важна для Америки и даже для европейцев, но если рассматривать ситуацию с политической стороны, то Западу жизненно важно, чтобы Россия по-прежнему существовала только за счет продажи минерального сырья, и потому модернизация ее промышленности в ближайшем будущем недопустима.

– И как же далеко могут пойти наши правители, чтобы сохранить статус-кво, – спросил Рой, которому сильно не нравились предположения его приятеля, скорее всего, при этом бывшие абсолютно реальными. – На что они могут решиться?

– Боюсь, очень на многое, – вздохнул мрачный Хопкинс. – Те, кто стоит у власти в Америке, слишком привыкли опираться только на силу, причем прежде такой расчет, как правило, оправдывал себя полностью, и в сложившейся ситуации они могут сделать очень опрометчивый шаг. Им не нужна русская нефть, как таковая, но им нужно иметь, образно выражаясь "запасной аэродром" на случай, если пойдут разногласия с партнерами в Азии.

И, в конце концов, чтобы не переплачивать русским, покупая у них эту самую нефть, наши правители могут решить, что лучше добывать ее самим, не тратя доллары на посредников. Говорят, в этой стране самая низкая в Европе производительность труда, что абсолютно верно, но ведь и цена рабочей силы здесь сравнительно мала, и это тоже немаловажно, когда вопрос идет об экономии миллиардов. Те, кто сейчас сосредоточил в своих руках всю полноту власти там, за океаном, рано или поздно могут осознать это. И тогда может произойти все, что угодно.

– Думаешь, наши решатся применить силу, – взволнованно спросил Миллер. – Неужели они пойдут на это? Все же, Россия – это не Сербия и не Ирак, – с явным сомнением в голосе произнес американец. – Никому не нужна ядерная зима на половине земного шара, а ведь такой исход, по-моему, все еще остается одним из наиболее вероятных в случае прямого конфликта.

– Возможно, достаточно будет только угроз, – пожал плечами Хопкинс, распахивая дверцу своего седана. – Но здесь я уже ничего не могу предсказать, мой друг. Однако если позволишь, я дам тебе совет – убирайся из этой страны куда угодно, пока здесь еще царит мир, и никто не убивает американцев прямо на улице только за то, что они – американцы.

Хопкинс уехал в свою редакцию, вслед за ним покинул прилегающую к офису "Росэнергии" территорию и Миллер, которому его газета оплачивала квартиру на окраине Москвы, в спокойном районе. Прочие журналисты тоже разъехались, и стоянка перед зданием корпорации вскоре опустела. На ней остались лишь немногочисленные служебные автомобили сотрудников компании, несмотря на позднее время, все еще находившихся на рабочем месте.

Вадим Захаров, закончив конференцию, тоже не сразу уехал к себе домой, поднявшись в рабочий кабинет на последнем, десятом, этаже нового здания. Там он, наконец, позволил себе расслабиться, буквально рухнув в кресло, и залпом выпив рюмку коньяка. Расслабив узел галстука, Вадим откинулся на спинку кресла, уставившись в потолок. Он не стал включать свет, не зажег даже настольную лампу, и в просторном помещении царил полумрак. Но его уединение внезапно прервал писк селектора.

– Слушаю, – недовольно буркнул Захаров в микрофон, нажав кнопку приема.

– Вадим Георгиевич, – раздался голос его секретаря, чуть искаженный динамиком. – К вам Громов, говорит, что срочно. Примете его?

– Да, разумеется, – немедленно отозвался Захаров, сбрасывая с себя расслабленность, напрягаясь, точно спринтер перед стартом.

Громов никогда не явился бы по пустяку, это Вадим уже понял, хотя работал с Максимом всего пару месяцев. Жесткий, непоколебимый, четко исполняющий любые поручения, Громов успел зарекомендовать себя настоящим профессионалом, и Захаров поручал ему довольно щекотливые дела. Этот человек с первых дней проникся идеей, которой прежде самого Захарова заразил президент, и отныне служил именно высокой цели, а не правительству, и уже тем более не золотому тельцы, который привлекал на государственную службу столь многих.

Максим Громов был профессионалом, привыкшим решать свои проблемы самостоятельно, для чего он имел все, и знания, и ресурсы, и неутолимую жажду действия, что было самым важным. И поздний визит помощника главы "Росэнергии" говорил о том, что возникли некие трудности, весьма серьезные, и Захаров не собирался упускать время лишь из-за своей усталости.

– Вадим Георгиевич, – Максим, как всегда безупречно выглядевший, бодрый и свежий, быстро пересек кабинет, пожав руку неловко поднявшемуся на ноги Захарову. Подтянутый, стройный, коротко стриженный, он являл собой разительный контраст со своим шефом, будучи вторым в "Росэнергии" после Захарова человеком, не по формальной табели о рангах, а просто по своей роли в деятельности новой корпорации. – Мне сказали, что вы еще здесь, и я решил не откладывать встречу на завтра.

– Конечно, – Вадим кивком указал своему подчиненному на свободное кресло. – Присаживайся, Максим. Выпьешь? – предложил Захаров. – Есть хороший коньяк, армянский. Как насчет того, чтобы составить мне компанию?

– Простите, Вадим Георгиевич, – чуть виновато помотал головой Громов. – Вы знаете – на работе предпочитаю иметь трезвую голову.

Громов с явным удовольствием опустился в обитое кожей кресло с высокой спинкой, стоявшее напротив хозяина кабинета.

– Как прошла встреча с буржуями, – улыбаясь, спросил соратник главы "Россэнергии", удобно устроившийся напротив шефа. – Не съели вас эти акулы пера?

– Почти, – вернул ему усмешку Захаров, убирая почти целую бутылку в шкаф. – Они любого проглотят со всеми потрохами и косточками. Но, как видишь, все обошлось, а они еще и остались довольны. Ну а ты с чем пожаловал? Думаю, дело важное, раз ты примчался сюда в такую пору.

– Да, Вадим Георгиевич, – кивнул Максим, положив на журнальный столик возле себя тонкую папку. – Это касается "Нефтьпрома".

– Что такое? – Захаров сразу насторожился. Усталость и расслабленное состояние сразу были забыты – Вадим знал, что если Громов сам не смог разобраться с возникшими проблемами, они, как минимум, заслуживают того, чтобы он, Захаров, ознакомился с их сутью. – Поясни.

Приобретение принадлежащей Гоги Берквадзе корпорации, настоящего гиганта, государства в государстве, имевшего свой бюджет, вполне сопоставимый с казной страны, и даже вооруженные силы в виде исключительно грамотной и хорошо оснащенной службы безопасности, было важным этапом в плане, рожденном некогда Алексеем Швецовым. На совершение этой сделки были брошены все ресурсы, и не напрасно курировать ее и вести переговоры Захаров назначил Максима Громова, лишний раз подчеркнув его деловые качества.

– После моего визита Берквадзе тотчас улетел на виллу к Сайфуллину, – пояснил Громов. – Вероятно, он надеялся получить его поддержку, чтобы противостоять нам сообща, но Ринат к тому моменту уже принял наши требования. Однако там Берквадзе встретился с неким Рональдом Говардом, якобы представляющим "Юнайтед Петролеум", мощную западную корпорацию. Не известно, о чем они договорились, но уже на следующий день офис "Нефтьпрома" посетила группа американцев, также работающих на эту фирму, и явились они не с пустыми руками. Был собран весь директорат, то есть, по сути, держатели девяноста процентов акций "Нефтьпрома". Переговоры шли при повышенных мерах безопасности, и мы, к сожалению, не знаем до сих пор деталей этой встречи, хотя ясно пока одно – к окончательному соглашению стороны не пришли, но это – вопрос считанных дней.

– Рональд Говард, – задумчиво, словно пробуя это имя на вкус, произнес Захаров. – Он действительно работает на эту нефтяную компанию, или его связь с "Ю Пи" – только прикрытие?

– Этот человек уже попадал в поле зрения наших людей несколько раз, – ответил Громов. – Говард действительно имеет отношение к "Юнайтед Петролеум", входит в число ее высшего менеджмента, но он работает не только на данную корпорацию. Явно этот тип связан с американским правительством, вернее, с их разведывательным сообществом. По крайней мере, в Лэнгли у него друзей хватает. Полагаю, его появление – ответная реакция Вашингтона на начавшийся процесс монополизации в России экспорта нефти. Он пытался найти подходы к руководителям и владельцам приобретенных нами компаний, но пока терпел неудачу. Предъявленные нами аргументы оказывались слишком весомыми, чтобы рисковать из-за этого союзом с какими-то непонятными американцами. Сайфуллина этот Говард тоже обхаживал, но, как известно, безрезультатно. – Максим пожал плечами: – Возможно, просто не сошлись в цене, но может быть, причиной неудачного завершения этих переговоров послужило и что-то иное, более серьезное.

– Выходит, Берквадзе нашим словам не поверил, – мрачно усмехнулся Вадим, кивая сам себе. – Решил найти себе импортных покровителей и думает, что так сможет защититься от нас?

– Вероятно, так оно и есть, – кивнул Максим. – Как нам стало известно, эмиссары "Ю Пи", не только Говард, но и еще кое-кто, предлагали бизнесменам, с которыми входил в контакт, влиться в их концерн, оказавшись, таким образом, как бы под защитой американских законов. Пока это предложения приняла только одна небольшая компания, которую мы в свое время посчитали слишком незначительной, чтобы раньше времени оглашать свои намерения.

– Выходит, мы ошиблись?

– Не думаю, – помотал головой Максим. – Эта сделка нам никакого ущерба не принесла, а вот у американцев появилась лишняя головная боль. Но "Нефтьпром" упускать никак нельзя.

– Да, это ценный приз, и за него стоит побороться, – согласился Захаров. – У тебя есть предложения?

– Только одно – ознакомить Берквадзе и его команду с некоторыми имеющимися у нас документами, и недвусмысленно предостеречь их от дальнейших контактов с американцами. Я не думаю, что сейчас имеет смысл оглашать известные нам факты, это привлечет ненужное внимание, но ознакомить с материалами "Нефтьпром" следует как можно скорее. Думаю, увидев, что мы не голословны, они проникнутся пониманием и не станут совершать опрометчивые поступки.

– Да, так и следует поступить, – произнес в ответ Захаров. – Ты прав, Максим, шум нам сейчас не нужен, но и уступать янки мы не будем. Ты уже занимался этим делом, так что придется тебе вновь побывать в "Нефтьпроме", но уже не с пустыми руками. Будь убедительным, и ничего не бойся, когда станешь разъяснять им ситуацию, – напутствовал своего помощника глава "Росэнергии". – За этим Берквадзе немало грехов, и он должен согласиться, он просто не может поступить иначе.

– Не беспокойтесь, Вадим Георгиевич, – серьезно ответил Громов, легко поднимаясь из глубокого кресла. – Думаю, я смогу быть достаточно убедительным, чтобы в "Нефтьпроме" мне поверили и вовремя одумались делать разные глупости. – С этими словами Максим пожал руку привставшему Захарову и покинул кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Вадим несколько секунд смотрел вослед своему помощнику, затем, резко выдохнув, открыл дверцу шкафа и вновь втащил оттуда бутылку коньяка и рюмку. Взвесив на половину пустой сосуд в руке, Захаров, точно простой работяга после тяжелого трудового дня, вдруг опрокинул бутылку, отхлебнув прямо из горлышка, точно это был не благородный напиток, а обычная водка, даже не закусывая, а лишь занюхав, по давней русской традиции, рукавом.

– Ну, Макс, удачи тебе, – вполголоса пробормотал Вадим, с силой припечатав заметно опустевшую бутылку к полированной столешнице. – Дай тебе Бог, сынок.

Глава 8
Верные друзья

Ленинградская область, Россия

28 марта

Застолье вступило в ту самую стадию, когда все громкие тосты произнесены, спиртного выпито уже изрядно, но все же недостаточно для того, чтобы сломить крепкие мужские организмы, ввергнув разум в забытье. Наступило время спокойных разговоров, чуточку резких и грубоватых слов, когда языки сами собой развязываются, а оказавшиеся за одним столом люди перестают замечать разницу в возрасте, чинах и рангах. Теперь вокруг богатого стола сидели не министры и генералы – просто чуть захмелевшие тертые жизнью мужики.

В этот раз местом очередного застолья, не сказать, чтобы случавшегося особенно часто, была выбрана баня, точнее, ее предбанник, где было достаточно тепло, но при том не настолько жарко, чтобы принятая на грудь водка шла бы во вред. Сама баня, добротное бревенчатое сооружение, сложенное по старинным канонам, находилась возле похожего на княжеский терем из русских былин особняка в небольшом поселке под Петербургом.

Этот поселок, затерянный в девственных, несмотря на близость огромного города, лесах, был настоящим островком покоя в окружающем мире, вход куда был открыт далеко не всякому. И за тем, чтобы никто посторонний не нарушал отдых выбравшихся в это тихое местечко из своих душных кабинетов гостей, следила не только бдительная, но неприметная охрана, а и сама природа, окружившая заимку густыми лесами, которые прорезала единственна дорога не лучшего качества. Это тоже было на руку тем, кто время от времени уединялся здесь, сбегая от повседневных забот и трудов, бывало, что на считанные часы.

Собравшиеся за низким деревянным столом, словно бы сошедшим со страниц исторического романа о русском средневековье, люди, полдюжины мужчин, не слишком молодых, но еще далеко не старых, имели право, и, что более важно, возможность, пользоваться время от времени услугами затерянного в северных лесах поселка. Они съехались сюда с разных концов огромной страны, а кое-кто прибыл даже из-за ее пределов. Они были старыми приятелями, если не сказать больше, и могли позволить себе пренебречь своими делами ради нескольких часов в узком кругу друзей.

Стол, собранный по случаю встречи, надо сказать, был более чем шикарным, хотя на первый взгляд на нем и не было никаких редких деликатесов и изысканных вин. Все было намного скромнее, но при этом чувствовалась щедрость того, кто собрал этот стол к приезду гостей, принеся разнообразие и экзотику в жертву изобилию.

Обычная водка, разумеется, занимала здесь почетное место, но те, кто сел сегодня за стол, не были такими уж большими любителями крепких напитков, употребляя сорокаградусную жидкость, почитаемую на Руси, скорее, как дань традициям, ну и еще чтобы чуть-чуть расслабиться. Водку, как и следовало, дополняла закуска, не казавшаяся изысканной, но такая, которой были вполне довольны те, кто воздавал сегодня ей честь за этим столом. На блюдечках лежали соленые и маринованные огурчики, крепенькие, только недавно извлеченные из пузатых кадушек. Высились аппетитной горкой соленые грибы, все как на подбор аккуратные, такие, при виде которых рот сам собой наполняется тягучей слюной. Хватало и мяса в разных его формах и проявлениях – сервелат, нарезанная тонкими ломтиками грудинка, обычная копченая колбаса. Словом, лучшего желать было бы уже похоже на кощунство.

Вольготно расположившиеся за столом люди и не требовали большего. Собственно, и водка и все многообразие закуски были нужны им не столько для насыщения, сколько для создания своего рода фона для неспешных серьезных разговоров.

Все они уже успели вдоволь напариться, насладившись целительным теплом русской бани, и сейчас пребывали в расслабленном и умиротворенном состоянии. В отличие от многих сильных мира сего, эти люди, хотя все они и были мужчинами в рассвете сил, далеко еще не дряхлыми, в этот раз, как в прочем, и всегда, предпочли обойтись без женского общества, хотя доставить сюда готовых скрасить им досуг девиц было бы просто. Но эти мужчины, воспитанные во времена совсем иные, и до сих пор не избывшие в себе старых привычек, не слишком благосклонно смотрели на подобные развлечения, тем более, что беседа, которую они вели, едва ли была предназначена для чужих ушей.

Вероятно, узнай об этом месте пронырливые журналисты, они отдали бы очень многое, чтобы незамеченными оказаться здесь и узнать, чем дышат сильные мира сего, или, хотя бы, этой страны. Однако отлично обученная охрана получала свои далеко не маленькие оклады именно за то, чтобы в радиусе нескольких километров от небольшой заимки не было посторонних глаз и ушей. Здесь не было случайных людей, и даже последний истопник, обслуживавший баню, перед тем, как оказаться в этом месте, проходил проверку не менее тщательную, чем офицеры, сидящие в бункерах управления ядерными ракетами.

– Ну, мужики, давайте выпьем за Бориса, – наполнив граненый стакан, гулким голосом произнес один из сидевших за столом мужчин.

Сейчас в этом крупном немолодом мужике, распаренном и румяном, из одежды имевшем на себе, как, в прочем, и все остальные, обмотанное вокруг бедер полотенце, трудно было бы узнать вечно чопорного, словно потомственный английский лорд, и такого же лощеного Аркадия Самойлова, премьер-министра страны.

– За твое новое звание, Боря, – Самойлов приветственно поднял до краев наполненный стакан, обернувшись к сидевшему слева от него худощавому коротко стриженому мужчине, на груди которого синели развода татуировки. – Удачи тебе и, как говорится, семь футов под килем!

– За тебя, Боря, – согласно отозвались все остальные, и по тесному помещению разнесся звон сталкивавшихся стаканов. – За удачу!

– Эх, хорошо, – довольно крякнул сидевший напротив премьер-министра мускулистый мужчина, несмотря на свой уже немалый возраст, производивший впечатление настоящего богатыря. В отличие от самого премьера, он был все еще в отличной форме, и его бицепсы, украшенные полустершейся татуировкой, перекатывались под кожей стальными шарами. – Хорошо пошла!

– Спасибо, ребята, – чуть смущенно произнес виновник торжества, ради которого сегодня и собрались здесь все эти наделенные властью люди. – Как доберусь до места, поосвоюсь там малость, и тогда милости прошу порыбачить.

– А как рыбачить будем? – хитро усмехнулся сидевший лицом к лицу с премьер-министром, размеренно жуя маринованный грибочек.

Генерал Строгов, уже шесть лет командовавший воздушно-десантными войсками, привык делать все спокойно и уверенно, и даже закусывал сейчас в своей привычной манере. С первого взгляда он казался этаким медлительным увальнем, но те, кто собрался здесь сейчас, знали его очень хорошо, и уже давно убедились в ошибочности такого мнения. Василий Строгов мог в критический момент действовать очень быстро, а думать – еще быстрее, и это было известно всякому, кто служил когда-то под его началом, не только на просторах Союза, но даже и в Европе.

– Ну, придумаем чего-нибудь, – смутился Борис, чувствуя, что Строгов приготовил какую-то шутку. Борис Макаров всего лишь день назад получил звание адмирала и должность командующего Северным флотом и теперь готовился из Кронштадта отправиться на север, чтобы там взять под свое командование эскадру во главе с атомным ракетным крейсером "Петр Великий". И хотя время поджимало, он все же сумел выкроить несколько часов, чтобы по давней традиции обмыть новые звезды со своими приятелями. – На катере пойдем, к примеру.

– А может лучше, как в молодости, глушить, – довольно осклабился Строгов. – Подгонишь нам эсминец какой-нибудь, и глубинными бомбами ее, рыбу эту!

– Точно, – засмеялись все остальные, радуясь удачной шутке. – А давай лучше торпедами, да с подводной лодки!

– Да ну вас, вечно хохмите, – отмахнулся Макаров, вдоволь насмеявшись над самим собой.

В этой компании все были равны, не взирая на чины, звания и должности. Избавившись на краткие часы от мундиров и строгих костюмов, эти люди также сбрасывали с себя неизбежный груз ответственности, на время выходя за рамки правил, которым обычно была подчинена вся их жизнь.

Такой порядок был заведен давно, и никто из присутствующих не собирался менять его. Потом, когда истекут эти краткие часы, каждый из них вновь окажется во власти субординации и иерархи, скованный правилами этикета и протоколом. Пока же можно было позволить пошутить, в том числе и над самим собой, и ничего зазорного в этом никто не видел, напротив, в этом кругу такое поведение считалось нормой.

– А ты, Вася, кстати, нам еще не рассказывал, как на испытания съездил, – вдруг вспомнил премьер-министр. – Как вообще, интересно было, или, как всегда, пыль в глаза пускали?

– Этот их полковник, Басов, кажется, мужик толковый, – ответил Строгов, вспоминая недавнее посещение затерянного под Москвой полигона. – Он там такое представление устроил, американцы со своим Голливудом отдыхают! Хотел стрелять по танку черт-те знает из чего, оставив экипаж внутри! – Василий от нахлынувших эмоций хлопнул по столу широкой ладонью так, что подпрыгнули стаканы.

– Ну, точно, сумасшедший, – удивленно произнес молодой, явно моложе всех остальных своих товарищей лет на пять, мужчина, в обычной жизни являвшийся министром экономического развития. – Он же так мог людей угробить!

– Но не угробил же, – возразил ему вдруг вставший на сторону Басова главком десантных войск. – Нет, это мужик крутой, жесткий, я сразу понял, – с неожиданным уважением заметил Строгов. – И за собственную шкуру не трясется, не то, что иные наши генералы. С самим министром спорить не побоялся. Я даже подумал, что он его и по матушке пошлет, это полковник-то – министра обороны!

– Ну а вообще как все прошло? – поинтересовался, наливая себе новую стопку, премьер-министр. – Швецов на эти испытания сделал крупную ставку, как я понял, хотя даже меня он во все детали не посвятил. Но на столе у него уже лежит приказ о начале серийного производства этого новейшего танка, это я знаю точно.

– Надо же, – потянул Борис, подцепляя вилкой с блюдечка кружок копченой колбасы. – А с чего вдруг такое недоверие?

– Думаю, это просто не мое дело, – пожал плечами Аркадий. – У меня другие заботы – скоро лететь в Берлин, на Евросовет, а это покруче, чем танки по полигону катать.

– Не иначе наш президент решил как раз европейцев и попугать новым чудом техники, – усмехнулся Строгов. – Нет, вещь, конечно, впечатляющая, скрывать не стану, но это все уже каменный век, раритеты, чтоб им пусто было!

– С чего ты решил? – спросил Борис, почувствовавший, что разговор переходит в профессиональное русло. Он, конечно, был моряком, но это вовсе не означало, что проблемы сухопутчиков для него были чужды. – Армия нам, вроде бы, еще иногда пригождается, и вооружать ее все же стоит.

– Ну а с кем нам воевать, Боря? По серьезному, я имею в виду, – повернулся к нему Строгов, забыв на время о полном стакане водки. Василий вовсе не был еще пьян, да и не собирался он напиваться, а потому с легкостью предпочел беседу на грани спора выпивке. – Сам подумай, для чего нам теперь тысячи танков? Америка и их прихвостни, конечно, нам вовсе не друзья, но для того, чтобы успокоить их, если вдруг станут бузить, нужны не танки, раскатывающие по Европе, а несколько десятков ядерных боеголовок. Будут ракеты – никто нам слова грубого не скажет. – Строгов от избытка чувств ударил по столу кулаком так сильно, что Самойлов едва успел спасти свой стакан, чуть было не опрокинувшийся. – В крайнем случае, словами все и ограничится. Танки – оружие тактическое, они нужны на поле боя. Но ведь если наши солдаты и янки начнут стрелять друг по другу из автоматов и пушек, политики обеих сторон будут готовы отдать приказ и выпустить ракеты.

Это только у Клэнси в его сказочках война от начала и до конца ведется обычным оружием, а на самом деле все будет иначе. Да и, сказать честно, в обычной войне нам не устоять перед американцами и их союзниками. У них крылатые ракеты, всякие там "умные" бомбы, спутниковая разведка и еще куча всякого барахла, а у нас – восемнадцатилетние пацаны, едва научившиеся обращаться с простым "калашом". Нет, войны с использованием обычного оружия не будет никогда – или мы станем жить в мире, или устроим друг у друга радиоактивную пустыню.

– Ты говоришь так, словно воевать нам придется только со Штатами, – заметил Вячеслав Климов, министр экономики, тоже с интересом слушавший завязавшуюся беседу. Он хотя и отвечал в новом правительстве за вопросы сугубо мирные, тоже, как и все мужчины, не был чужд оружия, не говоря уже о срочной службе, проходил которую Климов как раз в танковых войсках. – Возьми тот же Кавказ – там каждый месяц духи что-нибудь творят. Вроде бы и нет там войны, а гробы так и идут в Россию, тонким ручейком, так сказать.

– Это совсем другое дело, – усмехнулся Строгов, приготовившись поучить жизни дилетанта. – Там война иная, и не танки там нужны. Немцы в свое время тоже с партизанами воевали, и им их танки помогли мало. Что творится на Кавказе, я знаю не понаслышке, сам там бывал не раз, и тебе скажу так – там самое место моим десантникам.

Воевать с абреками надо так – заметили банду, накрыли с воздуха, а затем сбросили роту десанта для зачистки, пленных повязать или недобитков выкурить из щелей. Вместо того чтобы клепать эти никому не нужные танки, лучше бы Швецов дал больше средств нам, силам быстрого реагирования. В тех же Штатах, куда от них денешься, сейчас холят и лелеют морпехов, рейнджеров и им подобных. Вспомните хотя бы про командование Силами специальных операций, которому как раз подчинены все их "коммандос", не важно, сухопутные или морские. Там уже вовсю снимают с вооружения тяжелую технику, а вместо нее поставляют в войска легкие колесные машины типа наших бронетранспортеров. И такие подразделения можно перебросить в любую точку мира за считанные часы на любых самолетах, а танк не всякий транспортник в воздух поднимет.

– Куда же ты собрался своих парашютистов перебрасывать, – с иронией спросил Борис Макаров. – Решил вымыть сапоги в Индийском океане?