Текст книги "Утро псового лая (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 46 страниц)

– Какие шаги предпримет ваше правительство в ответ на это преступление, – едва только Герданишвили умолк, переводя дыхание, спросил кто-то из журналистов. – Вы планируете какие-либо дипломатически ходы?

– Русские в очередной раз попытались показать нам свою силу, – сурово и уверенно ответил Зураб Герданишвили, смело взглянув в глаза каждому из стоявших перед ним корреспондентов. – Они пытались вселить в наши сердца ужас, но лишь пробудили готовность до последней капли крови сражаться за свою свободу, во имя торжества демократии и общечеловеческих ценностей во всем мире. Что бы ни предприняли русские далее, нашу решимость и уверенность в себе им не поколебать.

Что же касается дипломатических ответных шагов, то уже сегодня русскому послу будет направлена нота протеста. Кроме того, мы подадим жалобы в международные организации с требованием осудить тех, кто отдавал приказы, приведшие к гибели десятков женщин и детей, и тех, кто выполнял их, как военных преступников.

Мы будем требовать, чтобы русским генералам, одобрившим это ужасное убийство, было предъявлено обвинение в геноциде, и чтобы они понесли заслуженную кару. И для этого мы готовы принять на своей земле комиссию из независимых экспертов, которые смогут подтвердить нашу правоту в любом международном трибунале. Мы не оставим безнаказанной гибель наших соотечественников, наших матерей, детей и сестер.

– По некоторым данным, вашим военным удалось уничтожить один из русских самолетов, бомбивших Верхний Чохор. Соответствуют ли эти слухи истине, господин президент?

– К сожалению, воздушные пираты, палачи, на руках которых – кровь десятков ни в чем не повинных граждан моей страны, остались безнаказанными, – с болью в голосе ответил помрачневший, словно от тяжких воспоминаний, грузинский лидер. – У нас нет средств, чтобы на равных бороться с отлично вооруженной русской армией, оснащенной самой современной техникой.

Мы никогда не стремились накапливать вооружения, увеличивать наш военный потенциал, всегда рассчитывая на честность своих соседей. Грузия не стремилась к войне с кем-либо, не желаем мы этого и сейчас, но реалии заставляют нас думать иначе. И я клянусь своим братьям, всем грузинам, что приложу любые усилия, лишь бы кошмар, поразивший эту деревню, никогда больше не повторился. Мы сделаем все для защиты наших рубежей от жестоких и кровожадных соседей, не гнушающихся ничем для достижения своих целей в этом регионе.

Тем временем несколько санитаров, плечистых, небритых, больше похожих на разрубщиков в мясной лавке, чем на медиков, принялись упаковывать изуродованные тела погибших в пластиковые мешки, выгруженные из машин "скорой помощи". Толпа местных жителей, с новой силой запричитав в один голос, обступила теперь уже людей в белых халатах, горестными криками провожая каждое помещенное в пластик тело.

Президент Герданишвили, по-прежнему сопровождаемый множеством корреспондентов и вооруженными до зубов телохранителями, приблизился к месту событий, и цифровые видеокамеры запечатлели навернувшиеся у него на глаза слезы. Тяжело вздохнув, грузинский лидер опустил голову, пряча лицо от посторонних взглядов, и так стоял, пока не исчезло в санитарной машине последнее упакованное в американский пластиковый мешок тело.

Вслед за грузинами подошли к месту трагедии и русские офицеры, по-прежнему чутко опекаемые президентским охранниками. Русские настороженно озирались по сторонам, словно опасаясь, что не расходившаяся толпа местных жителей, прорвав кольцо сотрудников грузинской службы безопасности, ринется на них, чтобы растерзать на месте.

– Давай-ка, Билли, поговорим с этими парнями, – Хопкинс решительно направился к стоявшим чуть в стороне офицерам, уверенно шагая прямо на вооруженных грузин, которые, похоже, сами чувствовали себя не в своей тарелке. – Пусть и противоположная сторона конфликта получит шанс высказаться. Все же мы живем в мире, где свобода слова ценится превыше всего.

– Говорят, будто убийцы часто приходят на похороны своих жертв, – усмехнувшись, как бы невзначай заметил Бойз, покорно следуя за Хопкинсом в сторону русских военных.

– Не думаю, что эти ребята приехали просто полюбоваться на дело своих рук, – возразил Гарри. – Это было бы просто глупо. Похоже, они сами толком еще не знают, что здесь произошло, и нам это на руку. Если русские станут с нами разговаривать, из их догадок и недоговоренностей мы узнаем больше, чем из официальных заявлений, сто раз перечитанных и профильтрованных цензурой или контрразведкой.

Увидев приближающихся к ним репортеров, русские как-то сразу подобрались, быстро что-то сказав друг другу. Грузины, попытавшиеся остановить Хопкинс и его оператора, не решились применить силу к иностранцам, а потому вынуждены были пропустить журналистов к охраняемым персонам.

– Господа, будьте любезны, представьтесь, пожалуйста, – Гарри говорил по-русски почти без акцента, в совершенстве овладев этим сложным языком за годы своего пребывания в России. – Я – Гарри Хопкинс, корреспондент телекомпании "Би-Би-Си". Если вас не затруднит, джентльмены, я хотел бы взять у вас интервью.

– Генерал-майор Колмогоров, – сквозь зубы настороженно произнес один из офицеров, крупный высокий мужчина в потертом камуфляже, на котором действительно были генеральские погоны и эмблема мотострелковых войск. Его сопровождал еще один полковник с "крылышками" ВВС и два пехотных офицера в чине майоров, державшиеся в стороне, но при этом цепкими взглядами обшаривавшие окрестности. – Я военный атташе России в Тбилиси, и мы прибыли сюда, чтобы своими глазами увидеть то, в чем нас обвинили власти этой страны.

– Так вы готовы ответить на несколько моих вопросов? – поинтересовался Гарри.

– Нам нечего скрывать, и поэтом мы ответим на все ваши вопросы, господин Хопкинс, – спокойно произнес Колмогоров, настороженность которого чуть ослабела.

– Прежде всего, генерал, вы признаете, что русская авиация нанесла удар по селению Верхний Чохор, как утверждают грузины?

– Разумеется, нет, – помотал головой генерал-майор. – Это наглая ложь, преследующая неясные нам цели.

– Но ваши самолеты вторгались в воздушное пространство Грузии, – продолжал напирать на русских Гарри. – Это вы тоже будете отрицать?

– Нет, такой факт имел место, но целью наших пилотов вовсе не была бомбежка этой деревни, – спокойно произнес Колмогоров, глядя прямо в объектив. – В ходе операции по окружению прорвавшихся в Чечню бандформирований часть боевиков пыталась уйти на территорию Грузии, при этом по позициям наших подразделений, блокировавших бандитов на перевалах, был открыт артиллерийский огонь с сопредельной территории.

Мы пока не можем утверждать, были ли это регулярные грузинские части, или чеченские террористы завладели тяжелыми орудиями, но как только по нашим солдатам начали стрелять, командующий операцией генерал-полковник Буров приказал уничтожить батареи противника, что и было выполнено в кратчайшие сроки. Самолеты фронтовой авиации действительно пересекли воздушную границу Грузии и нанесли бомбовый удар по позициям этих неопознанных артиллерийских батарей, но это было в нескольких десятках километров отсюда, и на Верхний Чохор не было сброшено ни единой бомбы.

Слушая спокойную речь Колмогорова, британец, успевший получить огромный опыт общения с военными из разных стран, в том числе и с русскими офицерами, понял, что перед ним не дубоватый служака с большими звездами, а настоящий дипломат. Он говорил четко и уверенно, не испытывая ни малейшего волнения или смятения, и даже если русский генерал лгал, что было вполне нормально, и в этом Гарри отдавал себе отчет, уличить его в неискренности было невозможно.

Производя внешне впечатление туповатого солдафона, русский атташе был на самом деле в чем-то сродни офицерам еще императорской русской армии, интеллектуалам, владеющим несколькими иностранными языками, и при этом способными повести своих солдат в атаку, грудью идя на пулеметы.

– То, о чем вы рассказали – тоже грубое нарушение международного права, – заметил Хопкинс. – И это преступление тоже заслуживает кары.

– А как можно расценивать присутствие на грузинской территории десятков лагерей, где проходят военную подготовку вербуемые в среде чеченских беженцев, осевших в этой стране, боевики, – возразил Колмогоров. – Разве это не является преступлением, также заслуживающим наказания?

Кроме того, мы имеем доказательства того, что в ходе последней вылазки террористов грузинские войска оказывали им непосредственную поддержку, в частности, снабжая разведывательной информацией. Наша авиация уничтожила возле границы, в российском воздушном пространстве, неопознанный беспилотный самолет-разведчик, скорее всего, принадлежавший именно Грузии. Вероятно, он использовался для корректировки огня тех самых гаубичных батарей, по которым и нанесли удар наши бомбардировщики. Мы готовы предоставить то, что осталось от этого беспилотного самолета, в качестве доказательства наших слов.

– В вашей истории, господин генерал, слишком много всего неопознанного, – усмехнулся Хопкинс. – С ваших слов получается, что против русских войск действовала практически равноценная армия, имеющая в своем распоряжении артиллерию и беспилотные самолеты.

– Это и есть армия, – хмуро буркнул Колмогоров. – Они прекрасно вооружены и имеют великолепную подготовку. По части средств связи и разведки чеченские террористы, не оставляющие свои попытки дестабилизировать обстановку в регионе, даже превосходят наши регулярные подразделения, а это уже говорит о солидном финансировании. Та банда, которую ценой гибели десятков наших солдат удалось остановить и практически полностью уничтожить, имела на вооружении переносные зенитно-ракетные комплексы, отличные снайперские винтовки австрийского и американского производства, и многое другое, что может себе позволить только настоящая армия. И мы готовы и впредь применять против нее все имеющиеся у нас средства, что бы и кто бы по этому поводу не говорил. И если боевиков будут поддерживать с территории любого сопредельного государства, по этой стране будет нанесен мгновенный удар.

– Это очень смелое заявление, сэр, – заметил британец. – Его пристало делать не простому офицеру, пусть и с генеральскими погонами, а, по меньшей мере, главе министерства иностранных дел.

– И этому придет свой черед, – решительно произнес генерал Колмогоров, в упор глядя на Хопкинса. – Сейчас наши дипломаты и мы, военные, едины, как никогда. Мы устали бессильно наблюдать, как наши соседи, те, кто на публике горячо клянется в своей честности, верности нормам международного права, приверженности демократическим ценностям, в действительности привечает у себя самых настоящих преступников, убийц и насильников, устраивая для них тренировочные лагеря и даже санатории, где могут зализывать раны пострадавшие во время очередного рейда на наши города боевики. И если дипломатические средства не меняют ситуацию, в ход будет пущен совсем иной арсенал.

– Так все же не было ли происшедшее здесь, в Верхнем Чохоре, демонстрацией вашей решимости? – спросил Гарри вновь с изрядной долей ехидства. – Ведь это хорошая иллюстрация вашим собственным словам, господин генерал.

– То, что случилось здесь – провокация, инсценировка, ради достоверности которой грузинские власти позволили принести в жертву десятки своих граждан, – отрицательно качнул головой Колмогоров. – Мы намерены впредь уничтожать террористов и их пособников, всюду, где бы они не пытались прятаться от справедливого возмездия. Но никогда русский солдат не станет воевать с беззащитными женщинами и стариками, никогда наши пилоты не сбросят бомбы на больницы и роддома, которые именно наши враги в течение долгих лет считали главными целями своих ударов.

Я уверен, то, что вы можете здесь видеть, просто призвано вызвать в сердцах всех грузин, и не только их, ненависть к "русским палачам". Но мы готовы принять у себя, в России, независимую следственную группу, если таково будет желание грузинских властей. Нам нечего скрывать, никто из русских военных не причастен к тому, что произошло в этом поселке, и мы сумеем доказать всему миру свою правоту, указав заодно и истинных убийц, а также тех, по чьей изуверской воле было совершено это злодеяние.

Пока англичане, единственные из всего множества журналистов, беседовали с оказавшимися неожиданно разговорчивыми русскими, грузинский лидер, которого сопровождал целый сонм цивильно одетых грузин и европейцев, бродил по развалинам сельской больницы. Репортеры, окружившие разрушенное прямым попаданием мощной бомбы здание, ловили каждый жест, каждое слово грузинского президента. Камеры запечатлели во всех подробностях тот момент, когда Герданишвили наклонился и вытащил из-под осколков кирпича закопченную куклу, и со слезами на глазах поднес ее к лицу.

– Вот что сделали изверги, смеющие называть себя цивилизованными людьми, – с болью в голосе и яростной гримасой на лице лидер Грузии повернулся к представителям прессы, которых его телохранители сдерживали на почтительном расстоянии. Руины больницы превратились для Зураб Герданишвили в трибуну, а отсутствие многочисленных зрителей с лихвой компенсировали камеры и диктофоны журналистов.

– Русские в очередной раз показали, что ради своей выгоды они готовы на все, в том числе и на убийство детей, – отважно взирая в объективы полудюжины телекамер, произнес президент Грузии. – Им не должно быть места в цивилизованном мире, этим варварам, забрасывающим напалмом и вакуумными бомбами мирные чеченские селения, а теперь еще и убивающим граждан тех стран, которые осмелились оказать помощь несчастному народу вайнахов. Позор и вечное забвение на головы всех русских!

Из группы сопровождавших президента Герданишвили людей, державшихся за спиной грузинского правителя, выступил невысокий пухлощекий человечек, известный большинству присутствовавших здесь журналистов, по крайней мере, тем из них, кто постоянно работал в Грузии, как американский посол в этой горной республике. Разумеется, стоило ему только выделиться из толпы, все внимание прессы переключилось именно на американца.

– То, что мы увидели здесь, нельзя назвать ничем иным, кроме геноцида, – чеканил фразы посол Кертисс, голос которого от негодования начинал дрожать. – Международная общественность не оставит случившееся здесь без внимания. Русскому правительству будет предъявлено официальное обвинение в военных преступлениях и терроризме, поскольку мы с вами можем наблюдать именно последствия террористического акта, целью которого было запугать грузинский народ.

Здесь нет, и не было военных объектов, что позволило бы русским хоть как-то оправдать воздушный налет на это село, и то, что открылось нашим взорам – это не военная операция, а самый настоящий террористический акт, циничное, не имеющее оправданий убийство. И моя страна, мое правительство, будет настаивать на создании специального международного трибунала для суда над русскими офицерами-убийцами и теми, кто направлял их действия, теми, кто отдавал приказы. Мы не позволим так грубо, так цинично попирать международные нормы, общечеловеческие ценности.

Русские называют себя цивилизованной страной, так пусть и ответят за свои поступки перед мировой цивилизацией. Также я хочу здесь и сейчас заявить, что Соединенными Штатами будет оказана любая помощь Грузии, все, о чем попросит нас президент Герданишвили. Мы готовы предоставить Грузии средства на восстановление разрушенного поселка, а также принять на своей земле, в лучших клиниках США тех, кто пострадал от этого пиратского налета, и это лишь малая часть того, что мы готовы сделать. Америка никогда не оставит в беде тех, кто пострадал от столь бесчеловечных действий.

Русские офицеры, прекрасно слышавшие речь американского посла, переглядывались, мрачно усмехаясь. Они поняли, что попали на политическое шоу, где руины и трупы служили лишь декорациями.

– Ублюдки, – буркнул Колмогоров, с презрением глядя на распалявшегося американца, мало не угрожавшего России войной. – Точно вороны над трупом.

– Кто-то хорошо потрудился, чтобы у янки и их прихвостней была тема для громких выступлений, – полковник Румянцев, начальник разведки группы российских войск в Закавказье, так же презрительно смотревший на американцев и подпевавших им грузин, сплюнул под ноги, стараясь, чтобы его поступок остался незамеченным для журналистов. – Им дали отличный повод для истеричных выступлений.

– Кто, хотел бы я знать, – Колмогоров взглянул на Румянцева. – Вы уверены, что наши здесь не при чем? Ведь могли и вправду отбомбиться, при родном-то разгильдяйстве!

– Нет, это исключено, товарищ генерал, – энергично помотал головой полковник. – По пути сюда я запросил Ханкалу, они дали однозначный ответ. Наша авиация не углублялась на территорию Грузии дальше, чем на двадцать километров, а отсюда до границы – почти пятьдесят. Но то, что по селу действительно нанесли бомбовый удар, сомнений не вызывает.

Офицеры, находившиеся на одной из российских баз в этом районе, узнали о случившемся в Верхнем Чохоре не по дипломатическим каналам, и даже не от разведки, а из истеричных выступлений по местному радио. Спешно собранная делегация, едва сумевшая добиться разрешения на проезд по грузинской территории, нагнала президентский кортеж уже возле самого поселка. У всех, включая Колмогорова и его начальника разведки, сложилось впечатление, что разыгранный здесь спектакль был предназначен именно для иностранной прессы, которая действовала сейчас крайне расторопно. Еще не успели умолкнуть грузинские журналисты, первыми сообщившие на всю страну о постигшем горный поселок несчастии, а иностранные корреспонденты уже были на пути в Верхний Чохор. При этом официальных представителей России уведомили о случившемся как раз в тот момент, когда Герданишвили со свитой въехал в разрушенную деревню.

Но все же, несмотря на спешку, за время пути офицеры, первыми из представителей обвиненной в агрессии стороны посетившие место событий, успели выяснить хотя бы часть интересовавшей их информации, и сейчас они были уверены в том, что любые обвинения попросту беспочвенны. Поэтому Колмогоров откровенно рассказал британцам о полетах бомбардировщиков в небе Грузии.

– Кто же тогда, – недоуменно произнес генерал, еще раз окинув взглядом то, что осталось от местной больницы, в которой, если верить грузинам, погибло несколько десятков человек. – Кто и зачем принес в жертву столько людей?

– Точно, это не сами грузины, – не глядя на генерала, произнес разведчик. – Я получил данные о полетах их авиации за последние сутки, и уверен, что ни один самолет или вертолет здесь не пролетал. "Вертушки", сопровождавшие президентский эскорт – первые летательные аппараты, появившиеся здесь за последние три дня. Думаю, кому-то нужно устроить громкий скандал, – предположил Румянцев. – Чеченцам, что сунулись на север, наваляли так, что они не скоро опомнятся. Остатки их банд так и не вышли с перевала, которым пытались вернуться в Грузию, и это явно спутало чьи-то планы. Не сумев добиться своих целей с помощью диверсий, кто-то решил прибегнуть к политическим средствам, и, боюсь, в этом может преуспеть.

– Да уж, – кивнул Колмогоров. – Шумиха из всего этого выйдет знатная, и я думаю, что наши заявления, какими бы неопровержимыми доказательствами их не подкрепляли, никто не станет брать во внимание. Если уж русский посол узнает о том, что русская же авиация нанесла бомбовый удар по грузинскому селу позже, чем всякие западные писаки и телевизионщики, это о многом говорит.

– Я бы предложил вам, товарищ генерал, пока привести в повышенную боевую готовность наши подразделения здесь, – заметил начальник разведки. – И пусть солдаты остаются в казармах, во избежание, так сказать.

– Опасаетесь провокаций? – криво ухмыльнулся генерал. – Что ж, я вас понимаю, – кивнул он. – Те, кто это спланировал, вполне могут попытаться устроить что-нибудь, чтобы заставить наших бойцов открыть огонь или хотя бы дать по морде какому-нибудь грузину. А уж раздуть из этого попытку оккупации страны для опытных "пиарщиков" дело техники. И я отдам необходимые приказы, будьте уверены. На нас и так косо смотрят в последнее время, не хватало еще стать поводом для международного скандала.

– И все же, сдается мне, здесь не все так чисто, – полковник Румянцев внимательно осматривал оцепленные телохранителями грузинского президента остовы разрушенных зданий. – Я бы с радостью полазал среди камней, поискал бы осколки бомб, которые сбросили будто бы наши самолеты.

– Думаете разглядеть на них маркировку на английском языке? – понимающе хмыкнул генерал. – Да, учитывая активность натовцев в этом районе в последние дни, пока в Чечне громили "духов", я бы тоже не стал исключать такую возможность. Вот только никто нас туда, полковник, не пустит, пока все там основательно не вычистят, – покачал головой Колмогоров, добавив: – Да еще и осколки русских бомб притащат, для достоверности.

Офицеры проводили взглядами покинувшего руины Герданишвили, передвигавшегося по-прежнему в плотном кольце ощетинившихся стволами во все стороны телохранителей. Казалось, что грузинский лидер находится не в своей стране, а в тылу врага, где нападение может последовать в любой момент. Рука об руку с грузинским лидером, выглядевшим подавленным и мрачным, следовал посол Кертисс, что-то горячо втолковывавший грузину на ухо.

– Господин президент, – Алан Кертис говорил торопливо, сверкая глазами, и его собеседник, словно загипнотизированный, внимал каждому слову американца. – Мое правительство готово оказать вам любую помощь, какую вы только запросите. Сейчас русские уничтожили одно селение, но если они поймут, что не добились желаемого результата, то могут пойти гораздо дальше. И вам, как главе государства, должно побеспокоиться о безопасности своих сограждан.

– Что вы имеете в виду, посол? – грузинский президент непонимающе уставился на американца.

– Русские могут прибегнуть к разным способам влияния на ваш народ, – сделав суровое лицо, ответил Кертис. – И бомбовый удар по Тбилиси будет не самым худшим из возможного. Россия обладает огромными запасами химического и биологического оружия, они могут устроить такие эпидемии, что за считанные дни вымрет полстраны.

– Господин президент, – сопровождавший президента Герданишвили министр обороны Гиви Джапаридзе, взволнованно взглянул на главу государства, – господин Кертисс прав. Русские могут решиться на более жесткие действия, если поймут, что проведенная здесь демонстрация силы не возымела должного действия. Но наши вооруженные силы плохо оснащены, солдаты и офицеры не имеют должной подготовки. Я не уверен, что мы сумеем отразить масштабную агрессию, если уж оказались бессильны против пары бомбардировщиков.

Президент Грузии направился к автомобилям, находившимся под присмотром многочисленных охранников. Десяток телохранителей взял в кольцо Герданишвили и его спутников, которые могли беседовать, не опасаясь, что разговор станет достоянием ушей тех, для кого он не был предназначен.

– Но я не могу оставаться в бездействии, когда возникает такая угроза, – сверкнул глазами грузинский лидер. – Что делать, если уж мой министр обороны признается в полном бессилии?

– Думаю, нужно обратиться к нашим американским друзьям, – предложил Джапаридзе. Он был одним из немногих людей в стране, точно знавших, что скрывается за недавним сообщением о взрыве на артиллерийском полигоне в Аджарии, унесшем жизни десятков солдат. Лишь единицы в грузинском Генштабе знали, что на самом деле эти солдаты погибли под русскими бомбами, когда вели огонь через границу по окружившим чеченских боевиков десантникам. Джапаридзе отлично выполнил первую часть своего задания, сделав все аккуратно, в обстановке строжайшей секретности, а теперь он должен был убедить своего президента сделать именно тот шаг, которого так ждали за океаном. И министр старался вовсю, зная, что в случае успеха его ожидает более чем щедрая награда.

– Вам нужно встретиться с президентом США, – посоветовал посол. – Вы уже доказали свою приверженность демократическим ценностям и общечеловеческим идеалам, и такой человек, как Джозеф Мердок, не бросит вас. Попросите о помощи, и я вас уверяю, что вы получите все, что угодно. На Кавказе должен наступить мир, и если придется, мы пошлем сюда войска, которые живым щитом станут между вами и русскими. Подумайте об этом, господин президент, и если что-то решите, дайте мне знать. Я устрою вам встречу с президентом, и он выслушает вас.

Пресса, после того, как поселок покинули официальные лица, также стала собираться в обратный путь. Кое-кто пытался брать интервью с местными жителями, но здесь сказывалось плохое знание языка, и то, что большинство местных сами пребывали в подавленном состоянии не только от бомбежки, но еще и от появления президента. Убедившись, что сделать из бессвязных рыданий и брани горцев качественный материал не получится, даже самый упорные из представителей "пятой власти" оставили эти попытки, принявшись сворачивать свое оборудование.

– Так что же, черт возьми, здесь произошло, – Бойз, пакуя камеру, дабы та не повредилась во время обратного пути по ухабистой горной дороге, еще раз взглянул на селение, по которому все так же бродили охваченные горем местные жители. – Кому и какого дьявола понадобилось бомбить эту глухомань?

– Знаешь, Билли, для того, чтобы устроить грандиозный пожар, порой достаточно одной искры, – задумчиво пробормотал Хопкинс, смотря при этом куда-то мимо своего собеседника. – И я боюсь, что именно нам с тобой в числе прочих довелось стать свидетелями того, как разгорается пламя из этой искры.

– Думаешь, будут серьезные последствия?

– А ты сомневаешься, – иронично произнес Гарри, покачав головой. – При таком уровне организации глупо думать, что все это – разовое событие. Нас вытащили сюда аж из самой Москвы, потратив уйму денег на один только фрахт самолета, да и прочие наши коллеги, похоже, собирались в большой спешке. И при этом мы появились едва ли не раньше официальных лиц, тем более опередив русских.

Нет, все это неспроста, уж поверь мне. Скоро из Тбилиси на весь мир зазвучат панические вопли их бесноватого президента, подхваченные толпой этих дикарей, и у Москвы возникнут большие проблемы. Здесь в ход пойдут не факты и доказательства, а эмоции, а их у горцев в избытке. И оправдаться русским будет ой как не просто, тем более, наверняка Грузию поддержат и европейцы, да и Штаты, как обычно, не будут стоять в стороне.

Британцы, встав у своего джипа, за рулем которого сидел, затягиваясь сигаретой, флегматичный водитель-грузин, молча провожали взглядами своих коллег. Колонна из полудюжины автомобилей разных марок и цветов, украшенных эмблемами известных телекомпаний или просто лаконичным сочетанием букв TV, покидала разрушенный поселок, оставляя жителей Верхнего Чохора наедине со своим горем. Журналисты, достаточно отсняв и увидев, спешили подготовить и скорее выдать в эфир сенсационный материал, обличающий зверства русской военщины.

Следом за машинами с прессой убрались из поселка и санитарные микроавтобусы, сейчас битком забитые трупами погибших грузин, упакованными в стандартные пластиковые мешки. По полной воспользовавшись трагическими событиями, и получив все, что хотели, заинтересованные стороны теперь спешили вернуться к цивилизации, дабы в полной мере реализовать результата дальней поездки. Жители же Верхнего Чохора вновь оказались предоставлены самим себе и теперь оставались наедине со своим горем. О них забыли так же быстро, как и вспомнили.