Текст книги "Перерождение (СИ)"

Автор книги: Андрей Назаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

   «Мельничный! – Снорре удивился не столько наличию духа, сколько его силе и своим ощущениям. – Так просто выйти из тонкого мира, толкнуть меня и быстро скрыться!? Хм. Должно быть старый, очень старый и мощный дух. Наконец-то повезло!».

   Молодой чародей давно не встречал действительно сильных духов и, конечно, при первой же возможности хотел снова попытаться приручить его – сделать своим духом-оберегом или духом-покровителем. В голове у Снорре лихорадочно замелькали способы вызвать и привязать духа, которыми он пользовался раньше, но все они были никуда не годны: «Так, если не получалось с более слабыми, то уж с этим точно не пройдет. Думай, Снорре, думай!!!»

   Он немного походил взад-вперед. Облокотился на подоконник открытого окна, выходящего на реку и другой берег, поросший ивами. Вдохнул свежий ночной воздух. Вдали ухнула неясыть. «Ладно, завтра почитаю, что про это пишет Фоки Эдвинетт. Прям, как чувствовал, что надо было захватить пару книг по теме, – заулыбался себе Снорре и, натягивая одеяло под подбородок, снова растянулся на кровати. – Нет, ну, а быстрый же, засранец...Ммм, надо его подкормить, что ли...» Спустя пять минут он захрапел. В дальнем тёмном углу взвилась мучная крошка, и во тьме медленно открылись зелёные, немного печальные глаза. Волосинки на руках и голове у Снорре снова начали подниматься, но он крепко спал.

  ***

   – Слушай, Гуно, мне вчера ночью твой дружочек совсем не по-дружески откровенного пинка отвесил.

   Умытый и довольно ухмыляющийся Снорре уплетал ещё шипящую от жара яичницу. Мельник вразвалочку сидел рядом и допивал из глиняной кружки молоко, только что принесённое соседкой.

   – Это что за дружок? – не понял он.

  – Да мельничный твой, неужто не догадался?

  Гуно помолчал. Покачал головой.

  – Не думал, что так скоро выйдет. Да и зачем ему? Послушай, этот дух с нашим родом уже третье столетье. Как мой прадед построил эту мельницу, так, говорят, он сразу тут и поселился. По всему южному Левэру такого не сыскать. Да и Левэра в те времена ещё не было, а дух мой был. Вот с тех пор он нам и помогает. За порядком на мельнице следит.

  – А где больше появляется?

  – В омуте под мельничным колесом живет. Да зачем тебе? Ты его не трогай, и он тебя не тронет. С гонором он. Понимаешь? Я как пьяный по молоду возвращался-то на мельницу, так он мне каверзы ещё те устраивал. Ууууй... Молоть по ночам не давал. То будто жернова заклинит, то муку раскидает, бывало и гостей пужал до обморока. Но щас всё у нас по-доброму. Помощник он.

  Снорре кивнул.

  – Это хорошо. Я почувствовал очень мощную энергию. Мельничный должно быть действительно с годами набрался силы. Гуно, ты же знаешь, что волхвы могут приручать духов, близких к людям. Я хочу попробовать поговорить с ним. Не могу сказать, что у меня получится, но если выйдет, он может сильно помочь мне. Помочь в борьбе с Культом. От тебя не убудет.

  – Не знаю. А как это будеть-то? Не уйдёт от меня мой мельничный?

  – Нет. Если получится приручить, дух-хранитель будет приходить ко мне только на время, если я его вызову, – Снорре встретил недоверчивый взгляд мельника. – Ну не буду я его вызывать, чтобы за пивом в харчевню сбегать, Гуно. Таким не злоупотребляют. Духи как бы перемещаются к своему «побратиму» и помогают в трудную минуту. Понимаешь? Тот же принцип когда гномы вызывают чуров – своих предков. Но чур может прийти один раз, а духи приходят когда позовут...Ну, пока сами не передумают. Бывает несколько раз за жизнь, а бывает, обидятся и не приходят больше. Сам знаешь, какие они «тонкие натуры».

  – Хорошо, господин волхв, – мельник ударил ладонями по коленям и встал. – Коли мой мельничный признает тебя, примет за хорошего человека, да послужить будет готов, тому и быть. Пусть он и решает.

  Гуно встал и пошёл собираться на рынок. Был день, когда завозили с других деревень свежее мясо, которое жители Медовых Зориц часто выменивали на мёд и рыбу.

  Снорре услышал, как уходя Гуно всё ещё бубнил себе под нос: «Надо ж чего удумали, приручать духов. Интересно, конечно...»

  Весь день волхв готовился к тому, как бы выйти на контакт с духом. Он достал свежий хлеб и сало, молоко и пирожки, чтобы подкормить мельничного. А главное вычитал у известного в прошлом колдуна и заклинателя джинов Фоки Эдвинетта, что лучший способ – обваляться с ног до головы в муке и из той же баклашки при удобном случае сыпануть мукой на духа. Так мельничный может принять человека за своего и не скроется сразу. После этого надо было, прочитав пару лёгких наговоров, постараться остановить духа, приблизиться к нему и быстро произнести короткое заклинание-просьбу быть помощником в беде, а самому взамен пообещать оказывать помощь всем мельничным хозяйствам, которые будут встречаться на пути.

  «Хм, вроде всё просто», – думал Снорре. Решено было не откладывать дело и этим же вечером осуществить задумку по всем канонам достопочтенного Фоки. Для начала Снорре набрал полное ведро муки и подвесил прямо над входом на второй этаж, где располагались жернова, отверстия для засыпки зерна и его кровать. Теперь, если кто-то вошел бы внутрь, то на него сразу бы упало ведро с мукой.

  Был уже вечер. Снорре крикнул мельнику из окна пожелания доброго сна и показал рукой, что, мол, все он уже подготовил и беспокоиться не надо. Сам же вернулся на свою кровать, зажег лучину, надел очки и погрузился в чтение, время от времени прислушиваясь к звукам работающей мельницы. За окном поднимался ветерок. Волхв вспомнил, что слышал ближе к полудню как лес шумел без ветра – к дождю. «Ночка похоже выдастся прохладной», – подумал он и закутался в одеяло. Первый день у мельника пролетел быстро за разговорами с хозяином, рыбалкой на реке и приятными заботами вокруг небольшого хозяйства мельника, и Снорре было немного жаль, что уезжать придётся так скоро.

  «Приступим», – Снорре обсыпал себя мукой, как рекомендовалось в книге, и начал ждать. Прошел час с небольшим, как он услышал шаги. Кто-то медленно поднимался по лестнице. Снорре крадучись подошёл к двери и притаился. Он обострил чувства и ощутил еле уловимое особое движение маны, которое заставило его призадуматься. Это была не совсем человеческая аура, но как будто бы и не аура, которую источает дух. Что-то было не совсем так, но Снорре не знал, как на это среагировать. Дверь начала открываться, и ему оставалось только наблюдать и надеяться, что способ Фоки Эдвинетта сработает.

  Стоя в засаде, волхв смог заметить только высокий тёмный силуэт входящего. Когда полное ведро муки со звоном шмякнулось о голову гостя, надежда волхва на удачу снова загорелась. Но где-то на середине между сразу последовавшим после удара комментарием «Твою ж мать!» и «Совсем ах...л, что-ли!», надежда начала угасать. Снорре уже совсем не хотелось хватать чертыхающегося и пытающего отряхнуться от муки гостя и тем более шептать ему на ухо мольбу быть помощником в беде, ну или предложить срочно отведать припасённой подкормки – молочка с ватрушкой.

  Волхв осторожно зажег лучину, поднял руку и вгляделся в ночного гостя. Тот тоже, наконец, протёр глаза и уставился на Снорре, обсыпанного мукой с ног до головы. Прошли секунды.

  – Я – Ратко Гой... А ты должно быть долбанутый волхв. – выдавил гость и протянул руку для рукопожатия.

  Снорре ничего не оставалось, как молча встретить протянутую пятерню.

  Облачко муки взвилось от крепкого рукопожатия двух мужчин.

  ***

  – Кто это у Вас так гогочет в избе? – любопытная Злата, зашедшая, как обычно, с утра за мукой, покосилась в сторону дома.

  – Это гости мои. С недельку назад гонцы самого городничего из столицы приезжали, просили разместить этих следопытов. Да и монетой не обидели... Ведуницу искать идут. Может и найдут, а, Злата?

  Женщина попыталась скрыть пробуждающееся любопытство.

  – А мне почём знать? Коли голова есть на плечах, так с помощью Семиликих и найти можно. Только я тебе вот что скажу, Гуно. Если даже её найдешь, то без колдовства-то не одолеть, иначе она морок наведёт, ооой-йооо! Костей не соберём потом по болотам.

  – Да есть тут один...Хм-хм, – закашлялся Гуно. – Всё хочет моего мельничного приручить, да что-то, хм-хм, силёнок что-ли маловато.

  Мельник помог взвалить мешок с мукой на повозку Златы и стукнул широкой ладонью по крупу лошади: «Но! Пошла!» Злата заулыбалась и помахала ему на прощанье рукой.

  На Гуно давно поглядывали как на завидного жениха. Конечно, он был уже не молод, зато держал себя в потрясающей форме и вёл хозяйство стабильно – хлеб и рыба в доме всегда были. Однако, после того, как ушла жена и исчезла дочь, Гуно в деревню особо не заглядывал. Жил уединённо, хотя и не был угрюм или озлоблен на мир.

  Мельник проводил повозку взглядом и вернулся в дом. Там всё еще ржали Снорре и Ратко, вспоминая вчерашний случай. Ратко особо веселился.

  – Не, Снорре, я говорю ему: «Мельник, ты мне скажи, где волхв разместился? Я хоть отчитаюсь, что прибыл». А он мне спросонья в сторону мельницы машет рукой-то «там, мол, иди».

  Гуно, проходя мимо, проворчал в их сторону.

   – Да мне рази упомнить было, что там господин Снорре задумал. Я уже третий сон видел, когда Вы пожаловали.

  – Ладно, Гуно, не твоя вина, – Снорре поднес ко рту горячую чашку со сбитнем. – Мы всё уладили. Видать не судьба мне твоего мельничного заарканить.

  Волхв вздохнул и добавил.

  – И вообще мы же с тобой на «ты» перешли. Давай без «господина».

  На этом они решили закрыть тему духов и, пока доедали завтрак, больше болтали о житейских пустяках. Осталось дождаться ещё двоих, и на это у охотников на ведьму была пара дней. На рассвете четвёртых суток путники решили, как бы не сложились обстоятельства, отправляться в путь. Вскоре к мельнику была доставлена депеша от Торчина. Он торопил экспедицию вперёд, отмечая, что в столице становится неспокойно. Нел с Верховным Титулом удалились из столицы в загородную резиденцию Верховного, и уже вот как неделю оттуда нет вестей. Сенат до резиденции не пускали. Это было не что иное, как очередной знак ослабления реальной власти сенаторов. В письме Торчин выражал беспокойство, что в стране грядут перемены в верхах власти и как предлог, чтобы сместить его с поста мэра, могут воспользоваться отсутствием результатов миссии.

   Снорре решил расспросить Ратко о ситуации в столице, и тот подтвердил волнения в верхах власти и напряженность в городе. Сокх уже давно добрался туда и теперь разъедал низы общества, а городские дружинники, следящие за порядком, ничего не могли предпринять, потому что источник наркотика не был известен. Всё что знала разведка – это, что искать его надо на юге, в Савошских топях или на юго-востоке в лесах эльфийской Ливеллии.

  На второй день, ближе к вечеру, прибыл Яробуд Ретивый. Голубоглазый, широкоплечий блондин. Он был примерно того же роста, что и Снорре – чуть выше среднего, но в ширину и по массе мускулатуры ему не было равных. Видимо, поэтому он приволок с собой лабрис – тяжеленный двусторонний боевой топор, которым богатырь орудовал как пушинкой. Весь вечер Снорре с удовольствием следил, как Яробуд и Ратко тренируются на лужайке у реки, недалеко от мельницы. Сам же он решил ограничиться получасом упражнений, безуспешно пытаясь всё это время отбиваться от лабриса Яробуда и двух кописов Ратко – изогнутых небольших мечей около семидесяти сантиметров длиной. Бой на мечах не был его коньком, и он это знал, но послушать советы настоящих рубак было действительно полезно. По тому, что наблюдал Снорре, было видно, как невероятно быстр Ратко. Немного сутулый, с чёрными слипшимися волосами до плеч, Ратко удивительно ловко уворачивался от мощных рубящих ударов Ретивого. Блондин уже начинал злиться. Весь в поту, он всё больше и больше вкладывал силы в свои, уже перестающие быть такими уж «тренировочными», удары, но никак не мог настигнуть воина из Изыхской Стыни. Ратко, не смотря на свой высокий рост, – а был он почти на голову выше Снорре и Яробуда, – пружинистыми шагами, иногда даже перекатами через голову, уходил от свистящего лабриса и уже два раза плашмя легонько касался лезвием своих кописов сначала плеча, потом и шеи раскрасневшегося Яробуда. Да, как и рассказывал Торчин дэ Лилль, Гой бился, не моргая и даже не щуря глаза. Он как будто ни секунды не терял даром, рассчитывая каждое движение. Каждый взмах руки, поворот тела или неудобное положение ступней противника он видел и старался использовать для контратаки. Его стиль боя можно было бы назвать сверхатакующим, если бы ни большое количество обманных движений и уходов в полузащиту, из которой он опять атаковал.

  В конце концов, совсем обессилевший Яробуд плюхнулся на землю и вытер пот, обильно стекающий со лба.

  – Хорошь, Ратко. Уффф... Не помню, чтобы меня так кто-то уделывал.

  Ратко Гой только усмехнулся, крутанул мечами в воздухе и молниеносным движением загнал их в ножны за плечами. Шмыгнул своим большим, немного горбатым носом и завязал растрепавшиеся пакли в хвост синей лентой с орнаментом.

  – Чернокнижник, а ты кроме меча, чем ещё в бою похвастать можешь? – спросил Яробуд.

  – Хе, а мечом он может похвастать? – сделал изумлённую гримасу Гой. – А я думал, он им от комаров отмахивался.

  Волхв решил пропустить очередной подкол Ратко.

  – Видишь ли, – он отложил книгу и встал. – При желании могу поморозить.

  – Попробуем? – Яробуд неожиданно встал и быстрым шагом пошёл на Снорре, раскачивая лабрисом. – Вот, к примеру, на тебя неожиданно нападают. У тебя несколько секунд!

  Волхв хоть и не ожидал атаки, но ему было достаточно пары секунд, чтобы произнести в уме мантры для создания минимального эффекта заморозки. Впрочем, этого должно было быть достаточно, чтобы остудить пыл нападавшего. Снорре присел на колено и быстро выбросил руки ладонями вперед. В этот момент Яробуд Ретивый уже начал поднимать топор над своей головой. Конечно, он не собирался рубить. Здоровяк хотел только припугнуть, остановив секиру прямо у шеи волхва, но... Изо рта вояки вместе с дыханием вдруг вырвался пар, как будто он только что вышел из хорошо протопленной избы на мороз... Лабрис задрожал в руках, так полностью и не поднявшись.

  – Аааау! – закричал Яробуд, отступая на шаг назад и быстрыми массирующими движениями потирая себе руки и грудь. Его кожа приобрела синий цвет, а местами и покрылась лёгким инеем, на ресницах начали таять льдинки. – Это что за херня!?

  Снорре встал, отряхивая колени от земли. Он сам немного не ожидал такого эффекта. Так как бывший лесоруб напал внезапно, волхв просто не успел соразмерить силы. Даже очки, которые он не успел снять, теперь запотели с внутренней стороны.

  – Ты же просил продемонстрировать. Вот научно выражаясь, трансформация маны – магической эссенции – в силу холода. Моя основная страсть, можно сказать, ну и способность.

  Он потряс рукой, которой направлял заклинания.

  Яробуд всё никак не мог согреться, прыгая с ноги на ногу.

  – Д-д-д-д. А эт-т-о надолго?

  – Не могу сказать, – почесал затылок Снорре. – Думаю пару часов.

  Ретивый, стуча зубами и чертыхаясь, поплёлся греться в избу, благо дымок из трубы ясно говорил – Гуно что-то готовит на ужин, а значит, у печки тепло.

  Волхв снова встряхнул руками, снимая небольшую онемелость. Сам принцип магии почти у всех колдунов заключался в том, что получая извне и преобразуя ману в ту или иную форму заклинания, человеку приходилось и «отдавать» или другими словам платить за магию. Например, при заклинании заморозки средней силы у Снорре немела рука, направляющая чары. Ну а если заклинание было действительно мощное, могло занеметь и пол тела. Этот принцип баланса распространялся на всё вокруг, ведь за всё надо было платить: если ты накануне сильно пьянствовал местную медовуху под незамысловатым названием «Зорицы», то к утру у тебя обязательно будет трещать по швам голова, если ты не жалея сил скосил весь луг, то к вечеру будет ломить спина. Ну, а ежели сильно баловался магией, будь добр, жди самых разнообразных эффектов. Всё зависело от обстоятельств и силы чародея.

   На третий день Снорре и Ратко снова прошлись по деревне, опрашивая местных старожил о случаях бешенства или пропажи людей, но никто ничего нового так им и не рассказал. Да, люди пропадают чаще. Да, некоторых сводит с ума сокх. Но ни ведьмы, ни её приспешников никто толком не видел. Вечерело. Несмотря на начало лета, после захода солнца было прохладно. В основном из-за северо-восточного ветра. Ветер шевелил кронами кипарисов и диких черешен. Вдали на тёмно-синем небе, почти не двигаясь, парил коршун, как будто он заснул на высоте или кто-то остановил время. Снорре снова невольно подумалось о том, что он мог бы, наверное, остаться здесь надолго... Когда-нибудь после. После того, о чём он сам ещё не ведал.

   Той ночью он заснул почти сразу. Ему ничего не снилось, но было непривычно холодно. Не прошло и часа, как он проснулся и поёжился под тонким пледом. «А ещё силами стужи владеешь», – подумал он, недовольный холодом. Он приподнялся на локте, поискал глазами, чем бы ещё накрыться, и тут же замер – на углу его кровати тихо сидел высокий и худой старик с седой бородой и длинными белыми волосами, почти скрывающими тускло светящиеся зеленые глаза. Голова была чуть опущена в задумчивости, будто он ждал чего-то и задремал. Всё его тело, голова, одежда, как и та половина кровати, на которой он сидел, были обсыпаны мукой. В руке он держал длинный посох с железным набалдашником в виде клюва ворона. Не поворачивая головы, старик заговорил.

  – Волхв, – голос был сух, короток, пуст. Изо рта выбилось облачко муки. – Ты искал... Тебе нужен дух-хранитель.

  Снорре сел на кровати. Он медленно соображал, был ли это вопрос или утверждение. Маг чувствовал силу духа и ещё он чувствовал, что мана, исходящая от духа, была «доброй». От мельничного не исходила агрессия или зло. Снорре попытался сообразить, что ответить, но дух продолжил.

  – Твое дело... Важен путь твой, – только сейчас дух повернул голову, и глаза их встретились. – Но я не буду служить тебе, если хозяину мельницы ты услугу не окажешь. Услугу для хозяина... Для Гуно.

  – Какую... какую услугу? – тихо, осторожно подал голос Снорре.

  – Ты узнаешь. Но ты не должен слышать сейчас. Хозяин гниёт изнутри тоской, – мельничный медленно встал. Сейчас его глаза не отрывались от волхва. – Помоги ему. И я послужу тебе... Собери муки в бутыль, чтобы носить с собой плоть мою. Плоть оживет, как только ты рассыплешь щепотку из бутыли. Если кончится мука, заезжай сюда и наполняй снова. Но прежде – сделай дело своё! Как только поможешь Гуно, узнай у него имя моё.

   В долю секунды – сразу после того, как старик договорил «моё» – его не стало. Только лишь мука на секунду зависла в воздухе в форме фигуры высокого старика с посохом и тут же осыпалась вниз на пол.

  Снорре сразу почувствовал, как воздух снова стал теплеть. Он прилёг и еще долго думал, чем же таким он может помочь мельнику, но в голову ничего путного не приходило. «Ладно, чего гадать. Завтра спрошу напрямую, хоть он этой темы и не любит», – подумал волхв и перевернулся на бок. После ветреного дня ночь оказалось на удивление тихой. На утро решили отправятся в путь, уже не дожидаясь Драгана Болеславовича – третьего из охраны, обещанного Торчином дэ Лиллем. Надо было спешить.

  Как только рассвело, они шумно засобирались. Хозяин тоже уже был на ногах и готовил им в дорогу немного мяса, сыра и хлеба с зеленью. Они быстро перекусили и вышли из дома, держа лошадей под уздцы. Гуно пошел их немного проводить и на ходу давал наставления, как быстрее пройти к болотам. У околицы деревни все четверо остановились: прощаться. В сторонке стояли несколько зевак, которые пришли поглазеть, как бойцы отправляются в странствие. Не каждый день в Медовых Зорицах видишь настоящего волхва и искусных воинов. Конечно, хождения Снорре по деревне да его расспросы не остались не замечены. Любопытные соседи тут же под предлогом закупки муки заглядывали к Гуно в гости и начинали выспрашивать, что за люд диковинный к нему пожаловал. Мельник не стал ничего скрывать. Вот и пошёл по деревне слух быстрее пожара во время засухи. Через пару дней и стар и млад знал, что путники идут избавить народ от того зла, что приходит с болот.

  Пришедшие провожать были немного возбуждены и тихо между собой перешептывались. Несколько женщин передали в путь липового мёда и пирожков.

  – Уж вы возвращайтесь целёхоньки, солдатики. Не сгиньте в болотах-то, – говорили одни.

  – Да вы хлавное в глаза, в глаза ейные не смотрите. Ооой, заколдует, касатики, – качали головой другие.

  Волхв тронул Ратко за плечо.

  – Вы идите пока, я сейчас догоню. Мне с Гуно кое о чём поговорить надо.

  – Ясно, – Ратко, почесал в бороде, одернул свой неизменный чёрный плащ, обрезанный у колен, и накинул капюшон на голову.

  Снорре же отвел в сторонку мельника.

  – Гуно, я знаю, эта тема тебе не по душе, но ко мне вчера приходил твой мельничный. Он согласен стать моим духом-покровителем, если я сослужу тебе службу, – Снорре наблюдал за реакцией Гуно. Это было важно для него настолько, что он даже подключил свои способности и начал вслушиваться с биение сердца мельника. – Чем я могу тебе помочь, Гуно? Мельничный мне не сказал ничего конкретного.

  Сердце мельника встрепенулось на пару биений громче обычного и потом снова застучало ровно, без колебаний. Гуно Манчак был спокоен.

  – Не могу сказать, господин волхв. Жизнь моя вот уже пару лет течет ровно. Желаний особых нет. Никуда не бегу, да и не отстаю от остальных-то. Своё дело мельничное знаю, – он поднял немного грустные глаза на Снорре. – Ты вот что... отомсти за нас ей...

  – Гуно.

  – Иди. Пусть за тобой присмотрят Семиликие.

  – До свидания, Гуно, – проговорил Снорре и взобрался на коня.

  Он понимал, что мельник говорит правду и сам не знает, что имел в виду дух: «Ладно, надеюсь, дело действительно в мести. Свернем шею старухе и увидим. Как же не просто с этими мельничными». Снорре пришпорил коня и поскакал догонять Ратко с Яробудом.

  После вспаханных полей пошли рощи редко стоящих раскидистых вширь дубов, увешанных гирляндами лишайника, называемого в пяти королевствах «левэрский мох». Дубы были старые и вместе с покачивающимися на ветру прядями мха напоминали древних старцев. Влажность в этих местах особенно летом была высокая. Через десять минут Снорре пришлось снять накидку с плечей и остаться в одной льняной рубахе. Он уже догонял товарищей, пустивших лошадей неспешным шагом, когда услышал отдалённый топот копыт. Кто-то приближался. Он обострил слух. «Всадник. Один. Спешит. Минут через пять-семь должен поравняться с нами», – подумал волхв и потянул вправо поводья, разворачивая коня.

  – Стооой, – крикнул волхв Ратко и Яробуду, шедшим чуть впереди. – У нас гости. Вернее, гость. Будет через минуту. Явно за нами. Постоим – подождём.

  Остальные были не против. Они подъехали к Снорре и усиленно вглядывались в дорогу, петлявшую между разросшимися дубами и кедрами.

  – О, я сейчас тоже слышу, – пробормотал Яробуд. – Несётся прямо, ты смотри.

  Всадник низко припал к белому скакуну, красиво идущему галопом по едва намеченной дороге. Он ловко обходил или перепрыгивал встречающиеся на пути поваленные ветви деревьев. Всадник был в лёгких доспехах. Даже издалека поблескивали его нагрудные пластины, посаженные на чёрный кожаный панцирь. Увидев, что путники его ждут, он сбавил бег и уже лёгкой рысцой приблизился к выехавшему вперед Снорре.

  – Доброго дня! – приветствовал всадник, распрямляя плечи и откидывая назад плащ. На правом металлическом наплечнике, как и полагается всем знатным рыцарям, был выбит родовой герб – горностай держит в лапах пойманную птицу. На груди герб Республики Левэр. Судя по лицу ему не было ещё и тридцати. По серым глазам с прищуром и широким скулам можно было назвать лицо волевым. Таким лицом должен обладать человек решительный, знающий себе цену.

  – И Вам того же, достопочтенный! – Снорре ограничился приветствием и дал незнакомцу самому озвучить цель приезда, хотя волхв уже догадывался, кто это мог быть.

  – Я – Драган Болеславович. Второй сын рыцаря Болеслава Экко – командующего западной армией. Смею предложить Вам свою помощь в поимке ведуницы из Савошских болот. Торчин должен был предупредить.

  – Предупреждал. Только мы ждали Вас, как и было условлено, – три дня.

  – Знаю и прошу извинить. – Драган подъехал поближе к волхву. – Были неотложные дела в столице. Сейчас там чёрт знает что творится.

  Они неспешно тронулись в путь. Снорре представился и представил остальных путников.

  – Что сейчас в столице? – повернулся к Драгану Яробуд.

  – Я давно не видел отца, чтобы рассказать более точные сведения, так скажем, из первых уст. Из того, что слышал и видел, могу сказать, что на востоке стоят наши лучшие войска. Основная армия мобилизована. На верхах поговаривают, что Верховный меньше месяца назад принял гонца из эльфийского Айнах Ад"Дира. Горные эльфы явно пришли не с хорошими новостями, потому что после их аудиенции началась мобилизация. Сейчас же Верховный с Нелом заперлись в своей норке «Лунный Серп» – любимой резиденции нашего владыки. Хм... Никогда меня туда не приглашали... Говорят, Верховный ценит приватность своей семьи и мало с кем заводит близкие контакты. Ну, а сенат, как обычно, в стороне. Они уже вряд ли что-то решают. Мне кажется, они там теперь только и делают, что философствуют, да выдвигают дурацкие инициативы, типа отправлять пойманных контрабандистов на реабилитацию в лагеря или запретить ввоз целебных рогов, срезанных с бесов из Эльневара, потому что они, якобы, подрывают торговлю местных знахарей.

  – Торчин мне писал, что Вы хорошо знаете Верховного Титула. – Снорре попробовал попрощупывать рыцаря, посмотреть, не лукавит ли он. Лёгкие сбои в движеньях сердца, ускорение ритма – всё может дать намек на эмоциональное состояние человека. Волхву было нужно лишь послушать сердцебиенье Драгана, чтобы уловить правду он говорит или врёт, и Снорре был в этом хорош. Но на этот раз сердце рыцаря не изменило скорость бега.

  – Должно быть, господин дэ Лилль допустил небольшие домыслы и рано пришел к выводам. Да, я знаю Верховного, но не часто его вижу. Раз в полгода на военных маневрах, когда он проводит смотр войск. Мой отец, напротив, по долгу службы общается с ним лично довольно часто.

  – Понятно...И всё же почему Вы решили пойти с нами? Экспедиция не то чтобы лёгкая и безопасная.

  – Вы знаете, – задумался Драган. – дух приключений, наверно. И, конечно, хочется попробовать себя в настоящей схватке. В наше мирное время... Да что говорить, воевали мы в последний раз лет двести назад – скучно, знаете ли. Я уверен, что и это стояние на восточных границах – всего лишь недоразумение. Ну не орки же перешли Долину вепря, обрушили все замки Айнах Ад"Дира и ломятся к нам.

  – Это вряд ли, – крякнул сзади Яробуд. – Если бы эльфы пали, это бы точно не на раз-два случилось. Тут бы война такая разошлася. Уууу! Мы бы уж давно на передовой куковали.

  – Есть ли слухи из союзных королевств? – продолжал интересоваться Снорре.

  – Из других краёв знаю только, что на севере продолжается сильный голод. Говорят этой зимой на западе Бурых гор несколько деревень полувымерло, другие переселились поближе к столичному Фъяндхайму, который получал провизию из Драбанта. Гномам совсем туго пришлось.

  Так за неспешными разговорами всадники прошли добрую половину дня. Снорре кратко ещё раз рассказал их план двигаться на юг по указанному мельником пути вплоть до заброшенной деревни. Там они должны были отклониться немного на восток и еще через полтора дня пути уже высматривать обитель ведьмы. Волхв заверил товарищей, что через обострение чувств он должен засечь источник тёмной маны. Обычно ведьмы оставляют за несколько вёрст предупреждающие знаки. Найти их будет не так сложно.

  Сам же Снорре надеялся на немного другой сценарий.

  Из рассказов местных жителей, которых они успели опросить за три дня, у него, конечно, было примерное представление о том, в каком месте может находиться жилище ведьмы. Основное направление – на юг. Там, где кончаются дубы с кедрами и начинаются кипарисы причудливых форм. Там, где простираются болота, по ночам можно слышать, как поют девы-трясавицы, а тяжелый мрак озаряется мерцанием зеленых светлячков, будто кто-то рассыпал волшебные изумрудные бусы, камешки которых все еще плавают в воздухе, так и не найдя место, где бы упасть. Там начинается царство той самой ведуницы, которая, как утверждают местные, крадёт людей и напускает морок.

  Однако больше он надеялся на то, что кто-то из его свиты всё же окажется замешанным в тёмных делах Культа. Наверняка, если кто и был приверженцем культа, то его задачей является отвести охотников за ведьмой как можно дальше от места её обитания. Он должен либо настаивать на другом пути, либо, если это не удастся, просто выдать себя, проявив сильное волнение при приближении к жилищу ведьмы. Он должен нервничать, планировать, чувствовать опасность или приближение битвы. Что угодно. А Снорре уловит всплеск адреналина. Услышит через обострение чувств учащённое сердцебиение или почует усиливающийся запах пота и страха. «Надо только уловить момент, – думал волхв. – На развилке дорог, на перепутье. Задать им правильный вопрос – качнуть весы выбора в ту или иную сторону и почувствовать реакцию каждого на этот выбор».

  Все трое были пока не совсем понятны. Драгана он уже поверхностно проверил – он не врал про Верховного. Храбрый малый. Оказался серьёзным, вдумчивым собеседником. Похоже, он достиг почти всего, что хотел. Отличная карьера. Понятное дело, не хватало приключений. Ратко был немногословен. В основном только с ним. Был часто мрачен, но иногда любил и сальную шутку выдать или подколоть. Матерился от души. Снорре не почувствовал в нем и тени тревоги или других эмоциональных колебаний. Яробуд наоборот, говорил много. Но видно было, что он чего-то опасается. Если сказать просто – скорее всего, он боялся встречи с неизвестной лесной ворожеей. Этот страх был понятен. С другой стороны, был ли это страх ведьмы или страх чего-то другого? Почему другие не выказывали тревоги?

  «Ладно. Рано еще задавать вопросы. Поглядим. Послушаем», – решил про себя Снорре, оглядывая окрестности.

  К вечеру добрались до покинутой эльфийской деревни. Гуно говорил, она была разрушена во времена Великой Войны, то есть ещё до создания Союза Пяти Королевств. В разгар войны люди сожгли её почти всю. Эльфы бросились на восток, в те земли, которые потом стали называться Ливеллией. Здешние места уже тогда, триста лет назад, были заболочены, поэтому даже после заключения пакта о ненападении и Вечного Союза королевств никто не стремился туда возвращаться. Да и возвращаться было не к чему. Чёрные бока сараев с торчащими к небу балками были похожи на обуглившиеся скелеты. Повалившиеся заборы. Заросшие папоротником и хвощом огороды.