Текст книги "Перерождение (СИ)"

Автор книги: Андрей Назаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

   Вокруг горели лестницы и эльфы. Те, кто успел взобраться на стену, отчаянно рубились с подоспевшими отрядами меченосцев Ереня Де Брёйне. Ерень был хорош! В своих вороненых латах, отливающих чем-то мрачным и безысходным, он остервенело повел своих людей на стену, как только увидел на ней первую шапку с лисим хвостом. Немногие эльфы, достигшие верхушки стены, дико уставшие от утомительного рейда через канавы и подъёма на стену, оказались лёгкой добычей и были просто изрублены подоспевшими меченосцами.

   На южной же стене Авилеро не оставил шанса никому. Все лестницы были сломаны сброшенными на них камнями или сожжены до того, как первый эльфийский воин смог появиться на вершине стены. Вскоре Авилеро понял промашку нападавших – у них было слишком мало лестниц и слишком много людей. Они слишком торопились взять форт и пойти дальше на север до Угольного тракта и поэтому не потрудились задержаться хотя бы на несколько дней, чтобы соорудить побольше осадных лестниц для массированного штурма. И теперь они снова беспомощно отступали. На этот раз оставляя после себя затихшие окровавленные тела или стонущие, но неизменно окровавленные. Некоторых раненых стрелки форта позволяли оттащить, других же добивали меткими выстрелами. Тех людей, кто добивал, никто не останавливал. Тем, кто сжалился и не стрелял в спины, никто не приказывал продолжать убивать. Защитники Байу стояли на стене с дикими глазами и наблюдали за отступлением. Кто-то улюлюкал вслед, кто-то орал проклятия и угрозы, а другие просто смотрели. Усталость после напряжения боя вдруг стала подкашивать ноги и заставляла руки дрожать.

   – Я же тебе сказал про ухо. Ты чего не перевязал? – Льдинка подошёл к Авилеро.

   Авилеро тронул рукой край уха и зашипел от боли. По щеке на шею струилась кровь.

   – Дай посмотрю, – Блёмер осмотрел рану. – Порвано. Иди в лазарет, зашьют.

   – Хорошо, – ответил эльф. – Подождем немного и схожу.

   Он осмотрел свой отряд и скомандовал:

   – Каждый четвертый по счету от Толстого Ригдара остаётся на стене. Остальные спускайтесь. Кому нужно, в лазарет. Помогите раненым.

  Сам он тоже остался на стене на некоторое время, чтобы удостовериться, что лесные эльфы не возобновят атаку.

  Стоны раненых затихали. Их аккуратно спускали вниз и переносили в лазарет, где уже в поте лица трудился единственный лекарь в форте – магистр Второй гильдии травников объединенной Драбант-Левэрской Академии – уважаемый всеми Зафар Льяхне. В это утро защитники потеряли лишь троих. Одиннадцать были ранены. Двое тяжело. Катапульты противника продолжали стрелять горящими углями и спалили два дома в восточной части форта. В остальном можно было считать, что бой полностью выигран фортом Байу. Удачным выстрелом была сломана одна из катапульт противника. С внешней стороны стены догорали осадные лестницы.

  Ветерок пошевелил волосы Авилеро, выбившиеся из-под кожаной шапки. Это был теплый ветер. «Неужели, наконец, весна», – подумал эльф. Запах весны было сложно перепутать. Он исходил из глубин лесных массивов – свежий, едва уловимый. Нежный аромат как будто шёл над всем этим кровавым ужасом: поверх мертвых тел, минуя смерть, – аромат пока ещё без примеси разложения и тлена.

  Неописуемое умиротворение опустилось на сердце. Авилеро глядел на передвижения эльфийских отрядов, и картина показалась ему красивой и мирной. Адреналин ушел через ноги в древние холодные камни стены-защитницы. Должен ли он чувствовать стыд или сомнения? Ведь он убивал свой народ. Нет. Авилеро не чувствовал ничего, кроме чуть тёплого южного ветерка. «Завтра всё начнется заново... – мысли текли хоть и хаотично, но плавно и размеренно. – Что я защищаю здесь? Дом и друзей! Они приютили меня, когда Ливеллия отвергла. Обучили всему – как работать, как воевать. И плевать на разрез глаз и размер ушей. И плевать, что и здесь я никогда не буду в полной мере своим».

  ***

   Темнота и сырость подвалов донжона уже как много лет не принимали гостей, и поэтому, когда Ясномысл пыхтел над проржавевшим засовом, тот ни в какую не хотел поддаваться. Уже расцарапав себе руки о железные заусенцы, он со злостью ударил обухом топора, чтобы вправить дверь. И только тогда замок, наконец, провернулся два раза. Скрежет металла открываемой двери о каменный пол отправил бесчисленное множество мурашек бегать по коже вошедших в подземелье.

   – Посвети.

   Пламя факела озарило узкий коридор, и тут же по каменным стенам в темные щели метнулись застигнутые врасплох мокрицы размером с человеческий палец. Влажные от сырости камни заиграли желтыми бликами. Нежданные гости долго спускались по лестнице вниз, потом двинулись по туннелю вглубь и через дюжину шагов оказались в более широком помещении. Направо и налево от него расходились ещё два коридора с рядами дверей из толстых железных прутьев. Посередине площадки стоял прогнивший стул и ведро с чем-то мутным. Запахло затхлостью и мышиным пометом.

   – Кроме крыс здесь последние десятки лет никто не пировал... Но мы это исправим, – раздался неприятный голос, и шаги от нескольких пар ног снова глухо зазвучали в полумраке.

   – Кажется, туда и потом направо.

   Следующая толстенная дверь не была заперта. Она висела на боку на одной петле. Ясномысл подумал, что если бы она упала, то грохот разбудил бы добрую половину форта. Хотя, нет. Скорее наоборот. Подземелья были построены таким образом, что ни один даже самый громкий крик не мог быть услышан снаружи. Подвалы главной башни форта Байу с давних пор были оборудованы под тюрьму и пыточные камеры, которых, к слову, было целых две.

  Люди вошли в просторное помещение. По крайней мере, так казалось, судя по менее затхлому воздуху. Огонь заплясал на факелах, откуда-то тянуло небольшим сквознячком.

  – Тута, – прозвучал грубый голос, и тут же последовал звук, будто на землю кинули мешок с костями.

  Кто-то протяжно замычал. В комнату вошли ещё несколько человек с факелами и стало довольно светло, чтобы увидеть стоявшего на коленях эльфа с разбитым, наполовину опухшим лицом и с кляпом во рту. Его обстули пять человек.

  – Ну и мерзость, – сказал один из вошедших то ли по отношению к окружающему его убранству пытошного застенка, то ли смотря на изуродованное лицо эльфа.

  – Выньте ему кляп и позовите капитана, – проговорил Ясномысл. – Будем начинать.

  Один из сопровождавших побежал обратно – звать Кессена Фойердаля для ведения допроса.

  Другой – лысеющий толстяк с дряблым широким лицом – грубо выковырял кляп изо рта узника. Тот даже и не думал кричать – он понимал абсурдность любых попыток позвать на помощь или сбежать. В тусклом свете факелов эльф расширенными покрасневшими глазами смотрел по углам комнаты. Справа от него темнело кресло для пыток с острыми ржавыми шипами и скобами для закрепления рук и ног. «Железная дева» валялась на боку рядом с креслом и представляла собой закрывающуюся камеру в форме женщины и размером со взрослого человека, полную вбитых изнутри гвоздей. На столе, придвинутом к противоположной стене, были разбросаны винтовые рукавицы для дробления костей, грудные когти, несколько воронок, видимо, для вливания раскаленного железа или смолы и ещё несколько предметов, о назначении которых даже не хотелось догадываться.

   Толстяк грубо схватил заключенного за руку и одним рывком поднял на ноги. Второй рукой он довольно ощутимо врезал эльфу под рёбра так, что тот охнул, согнулся пополам, но не упал.

   – Тааак, начнём с пальчиков, – прозвучал грубый голос, принадлежащий другому человеку – это был неопрятно одетый в черную робу мужик с тёмными глазами и розовым шрамом во весь подбородок.

   – П-п-одождите, – взмолился эльф, подняв на него глаза. – Не мучай... Что вам надо? Всё скажу.

   Люди переглянулись. Пленник наотрез отказывался говорить с того самого момента, как очнулся после сильного удара по голове булавой во время боя. Было похоже, что ужасающий вид орудий пыток быстро изменил эльфу настроение.

   – Добро. Сейчас капитан придёть и запоешь.

   Мужик со шрамом прыжком сел на стол и достал из кармана самокрутку. От дыма горькой травы у всех тут же заслезились глаза.

   – Подождал бы уж, Крам. И так дышать мышиной сранью невмоготу. Ещё твоя отрава, – не выдержал Ясномысл, но мужчина с грубым голосом только крякнул и попытался выдыхать дым в другую сторону.

  Эльф опустил голову и молчал. Остальные тоже молча стояли в ожидании, не зная, чем заняться.

   Но вот в глубине туннелей зазвучали шаги, и через некоторое время в камеру вошел Кессен Фойердаль с Военегом.

   – Зараза, негде покурить было? – Были первые слова Военега. – Туши, дубина.

   Крам соскочил со стола и быстро затушил самокрутку, виновато потупив взгляд.

   – Заговорил? – спросил Кессен.

   – Да ведь это ж эльфы, милсдарь капитан. Им одну приблуду покажи, которая пальчики-то ломает, они в обморок и бахаются. Всёё сейчас, паскуда, выложит, – пояснил вновь осмелевший Крам, будто растолковывая ребёнку прописные истины.

   Кессену подали стул, и он сел напротив эльфа.

   – Как тебя зовут?

   – Йомаль Гийова.

   Было видно, как эльфу неприятны слова Крама, но боль уже существующая и возможность её многократного усиления, были идеальным средством, чтобы заглушить обиду.

   – Хорошо, Йомаль.

  Долгий немигающий взгляд Кессена действовал не хуже «крошителя костей».

  – Ответь мне для начала, что ты знаешь о планах вашего воинства.

  Эльф отвечал без запинки.

  – Мы идём через форты Байу и Роспел. Далее на Дорсвиль, – он сглотнул слюну и закашлялся. – Потом соединяемся с основной армией и берем столицу Драбанта – Твердрек.

  – Ха-ха! Так уж и берёте Твердрек! Ишь, какие ловкие! – усмехнулся Крам, но после смачной оплеухи Военега замолчал до самого конца допроса.

  – Так... – продолжил Кессен, – Думаю, у вас будут проблемы со взятием этого форта. Как вы собрались брать остальные? Ладно, другими словами. Вы собираетесь осаждать Байу до последнего или пойдете дальше, как только сойдет снег?

  Эльф сморщился от боли, которую ему продолжали доставлять тяжелые кандалы и открытая рана на голове. Потрескавшиеся губы с запекшейся кровью дрожали.

  – Дайте ему воды и снимите кандалы. Он вряд ли отсюда сбежит, – распорядился Фойердаль.

  Ясномысл ушел за водой, а Йомаль заговорил.

  – Армии Петляющего Леса и Камышового Войска достаточно, чтобы осадить оба форта и Дорсвиль, – он взглянул Кессену прямо в глаза. – Будут ещё катапульты. С нами Сила, мощь которую лучше не испытывать на себе. Достопочтенный, уверяю Вас... Ради Ваших жизней и жизней ваших семей...

  – Что это за Сила? – перебил его Кессен. – Только не говори мне про Гаруццу и божественные воплощения...

  – Нет, – быстро прервал его эльф. – Её здесь нет. Сюда прибыла чародейка не менее сильная.

  – Говори.

  – Я думаю, Вы видели её, прибывшую с Камышовым Войском. Высоченная, с обожженным лицом. Мы зовём её Третья.

  – Третья?

  – Да, знаете эту детскую считалочку? Думаю, она ходила и в этих краях:

  "Первая ведьма лики меняла

  Вторая ведьма на дудке играла"

  Толстяк, всё это время стоявший в углу в тени, вдруг тихо и задумчиво продолжил:

  "Третья ведьма длинной была

  Четвёртая ведьма с внучкой жила

  – Пятая ведьма ушла на покой, – добавил Кессен.

  – Ну а Шестая, – начал Военег.

  – Придёт за тобой, – закончили известную считалочку все хором.

   – Она не называла своего имени, и все прозвали её просто Третья, потому что длиннющая она, – произнёс Йомаль.

  Вернулся Ясномысл и дал эльфу отхлебнуть студёной воды из деревянного черпака. Йомаль впился губами в черпак и не отпускал пока не выпил всё. Кессен поёжился от холода, царившего в катакомбах.

  – Значит, она командует Камышовым воинством.

  – Да, она и Изар сейчас командуют.

  Военег выступил вперёд и, приблизив факел к эльфу, произнес:

  – Что за многорукая тварь?

  На лице Йомаля появилась гримаса отвращения.

  – Это «Шмель». Говорят, его создала Гаруцца из останков жителей одной деревни, несколько лет назад. Он служит ей.

  – Как его остановить?

  – Я не знаю. Это... эта зверюга... мы стараемся не подходить к ней. Она воняет мертвечиной. Спать уходит глубоко в лес. Возвращается только днем... Что вы со мной сделаете? – спросил эльф.

  – Ничего, если расскажешь всё, что знаешь, – продолжил Военег. – Скажи теперь про горных эльфов. Айнах с вами?

  – Мммм, – замычал Йомаль. – Знаю только, что юг Айнах Ад"Дира присоединился к Культу. Это всё, что я знаю. Поверьте мне. Мне не нужна эта война, просто...

  – Культ?

  – Да, так вы его называете. Мы называем это «Дорогой Назад» или «Дорогой Творцов»... – он посмотрел на окружавших его людей, боясь, что они разозлятся от его нравоучений или будут нетерпеливы, но все спокойно стояли, ожидая продолжения: – Мы признали нового возрождённого единого Бога – Гаруццу и её Учение. Этот Путь может привести нас всех назад к гармонии. Подчиняясь...

  – Ладно, – всё-таки не выдержал Кессен. – Что с севером Айнаха?

  После небольшой паузы эльф опустил голову и снова заговорил.

  – Как я сказал, южные земли поддерживают Ливеллию. Мы слышали, что отдельные регионы севера Айнаха не подчинились, включая короля. Столица – город синих кречетов, Шэ д" Иль Фиѐсс и портовый Эрвил не приняли нового учения. Они ответили отказом...

  Йомаль сухо излагал, стараясь не вкладывать эмоции в свои слова. Да и в целом, казалось, что он не был фанатично привержен новому Учению, но всё же верил в него – в силу нового пророка и в окончательную победу, хотя был достаточно умён, чтобы не раздражать окружающих людей демонстрированием этой веры. Эльф понимал, что всё то немногое, о чём он расскажет – всё то, что он знает – не изменит ровным счетом ничего. Ведь форт окружён, и они все обречены на медленную смерть от голода или от меча.

  – И вы не собираетесь воевать с не покорившимся Айнахом? – продолжил пытливый Кессен, стараясь узнать всю расстановку сил.

  – Думаю, нет. Я слышал, мы просто перекроем Угольный тракт Камышовым войском и не дадим им соединиться с Ратью Твердрека. Горняки не пойдут против сильного конного войска на открытой местности. Это равносильно самоубийству. Все знают, что в Камышовом войске одни из лучших наездников во всех пяти королевствах.

  Кессен задумался. Задумались и остальные. Где-то вдали монотонно капала вода. Пищали крысы.

  – Верно, – выдохнул капитан и добавил. – Если только Саиф Рок Ѧдвеллоун не решит бросить к чертям Линию Несвернувшейся Крови и послать на вас Молящих о смерти.

   В наступившей тишине эльф снова поднял голову и тряхнул волосами, слипшимися от запёкшейся крови:

  – Если только Саиф Рок Ѧдвеллоун не решит бросить к чертям Линию Несвернувшейся Крови и не послать на нас Молящих о смерти, – как эхо повторил он.

  Выбравшись из катакомб, все с удовольствием вдохнули свежий воздух. И всё же, настоящая весна не за горами. Кигда зяблика подходила к концу, а уж в следующую кигду – кигду дрозда – солнце просто обязано согнать весь снег с полей. Дай нам дожить до этой благодати, великая Цартэ!

  Люди машинально поглядели на стены и на дозорных – не случилось ли чего, не нападает ли враг? Нет. Фигуры постовых, нахохлившиеся как вороны от холода, выделялись на фоне синеющего предрассветного неба.

  – Задержались мы, – проговорил Кессен. – Всё, что вы там услышали, останется при нас. Никому ни слова.

  Он понимал, что байки про Шмеля и ведьму разлетятся, не успеет и солнце взойти... Ну и пусть. Он просто должен был это сказать.

  – Военег, остальных пленных эльфов туда же. Свободных камер достаточно. Зажгите им пару пламенников. Кормить завтраком и ужином. Всё... Поспите... Разойтись.

  ***

  Кессену снова снились Молящие о смерти – их избавители. Во сне они снова не торопились, хотя он как будто с высоты птичьего полёта уже видел форт в огне. Видел сквозь пламя, как мечутся по залитой кровью земле его люди, обезумевшие от страха и боли. Видел, как многорукое чудовище шагает сквозь развалившиеся стены и ест раненых. А Молящие о смерти... Где-то там... Вдали... За синими, дымящимися предрассветной дымкой горами. Они только собирались в путь. Он как бы видел два места одновременно. Разрывался между ними. Не мог отвести глаз от полыхающего форта, как бы ни хотел, но и не мог не следить за Молящими. Где же они – Молящие о смерти – этот несокрушимый, известный во всех землях отряд эльфов, оберегающий Линию Несвернувшейся Крови уже как более двухсот лет? Закалённый в бесчисленных схватках с орками, прощупывающими из года в год границу, набег за набегом нападающими на Айнах Ад"Дир, но каждый раз покрывающие взгорья холодных скал Горратвелира своими остывшими, обескровленными, выпотрошенными трупами. Капитан всё ворочался, стараясь скинуть тяжелые и страшные видения этих побелённых лиц Молящих, но продолжал быть свидетелем того, как они готовятся к бою, подводя глаза угольными тенями и крася тонкие губы глиной в черный цвет. Их было немного, но сильнее их не было никого. Никого! И почему же они так медлят!? Кессен хотел закричать, и он закричал сотней голосов умирающих жителей Байу, но ни одно побеленное лицо Молящего не повернулось на этот крик. Кессен будто начал задыхаться от дыма пожаров... А воины Айнаха... Воины Айнаха, этот элитный отряд, начал молиться. Они молили Гаара – бога войны – о смерти в бою. Молили уже столько лет! Но он не даровал смерти почти никому из них! Их жизнь была долга и полна страданий, ибо человек может забыть нескончаемую вереницу лиц, но эльф будет помнить лицо каждого живого существа, умирающего в муках от его руки. И поэтому они продолжают молить. Молить Гаара прервать их муки. Но если он этого не сделает сегодня, ничего. Совсем скоро у них будет новый шанс в бою.

  Прошло четыре дня с последнего штурма.

  Капитан Байу в одной ночной рубашке выслушивал торопливый отчет Военега.

  – ... почти готовы, и поэтому, я полагаю, сегодня они предпримут новый штурм. В последние дни они начали стрелять только по воротам Толстого Ригдара. Думают пробить там брешь, но пока безуспешно. Авилеро молодец – глазастый. Сказал мне, что видел, что эльфы сколотили таран. Я думаю так и есть.

  – Значит, сегодня?

  – Да... Все наготове. Думаю, скоро, Кессен. Скоро.

  – Хорошо. Я позавтракаю – скажи Имелику подать – и спущусь. Да, пусть Имелик сам придёт: доложит о состоянии съестного и воды в колодце. Вчера слышал, вода начала сильно убывать.

  Военег не стал комментировать и только кивнул головой:

  – Хорошо, капитан.

  Кессен накинул тёмно-синий бархатный халат, вышитый звёздами и единорогами, – подарок двухлетней давности от любимой жены. Ещё свежий, не затертый. Халат снова вернул его мыслями к жене и детям. Уже несколько дней он размышлял послать тайком гонца вслед за ушедшими с Давошем семьями: «Добрались ли они до Бруни? А что дальше? Что нам это даст? Да, если всё хорошо, это успокоит ребят. Все переживают за семьи. А если не хорошо?» Кессен нахмурился и нервно пробарабанил костяшками пальцев по столу. По каким-то причинам, ему самому не известным, он откладывал это решение.

  Перед тем, как войти, неизменно вежливый Имелик Дзыба постучался. И только выдержав паузу, вошёл, неся с собой поднос.

  – Доброе утро, капитан!

  – Доброе, Имелик. Проходи, не задерживайся. Военег уверен, что сегодня они предпримут второй штурм, так что, возможно, времени мало.

  Имелик поставил поднос на стол, располагавшийся у окна в кабинете Фойердаля. Окно выходило на запад, на простиравшийся до горизонта лес. Сегодня лес стоял серый, хмурый. В снежном покрове уже начали появляться прогалины. Ветра почти не было. Временами было видно лишь слабое колыхание ветвей, сбрасывающих остатки талого снега, как сбрасывает остатки скорлупы родившийся цыплёнок.

  На подносе стояла тарелка с шкварчащей глазуньей, вяленой олениной и кусочками засоленных огурцов, а также кружка с морсом.

  – Огурчики по-прежнему из твоих запасов? – с улыбкой спросил Кессен. От улыбки его и без того широкие скулы разъезжались ещё шире, и он становился похожим на енота за счёт серых глаз, посаженных ближе друг к другу, чем у большинства людей, и тёмной щетины, забивающей всю нижнюю часть лица. Это придавало бы ему скорее комичности, если бы не острый взгляд всё тех же глаз. Умные и где-то мрачные глаза смотрели на собеседника всегда прямо, будто они не только знали все твои секреты, но и принимали их без обвинений или обид.

  – Да, капитан. Две бочки с соленьями ещё не скоро кончаться, – серьезно заверил Имелик.

  – Садись.

  Имелик присел за стол.

  – Что у нас с провиантом и с водой в колодце?

  Бурмистр Байу всегда должен был знать ответы на такие вопросы, а Имелик Дзыба был отличным бурмистром.

  – Капитан, во-первых, если позволите, более срочная информация. Только что сторожевой Джошуа Эжю со Смелого Юма доложил: небольшой конный отряд эльфов обошел форт вокруг. Искали слабые места. Немногим позже их конница – большая часть Камышового войска – вместе с половиной повозок с фуражом снялись с лагеря и двинулись на север.

  – Видать, отправились на Угольный тракт. Поняли, что осада будет небыстрой и решили перекрыть подступы для возможной подмоги нам, – капитан форта призадумался, отправляя в рот кусочек яичницы. – Похоже, это доказывает, что не все горные эльфы встали под флаги Ливеллии, и теперь лесняки торопятся перекрыть связь между Драбантом и Айнахом, чтобы не дать им скоординировать военные силы.

  Кессен грустно посмотрел в окно.

  – Капитан, для нас это ничего не меняет, – заговорил Имелик. – Если позволите, я продолжу.

  Фойердаль кивнул и облокотился на стул.

   – Провианта хватит по моим расчетам до следующей зимы. Если ограничим рацион до двух пайков в день: мясо, овощи, чистая вода, то можно будет продержаться больше. Сейчас большинство запасов размещаются на двух складах – тех, что у башни Смелый Юм. Все погреба в хорошем состоянии.

  – Хорошо. Что с водой?

  – С водой... Мы проверяем чистоту. Участились случаи жалоб на её качество. Но в целом это нормально для весны, так же нормально, как и то, что с наступлением тепла воды прибавится. Пока опасений нет.

  Внизу послышались возбужденные голоса и торопливые шаги. Из окна Кессену не было видно, что происходит, но он сразу все понял.

   Оба поднялись из-за стола как по команде. Недоеденный завтрак остался остывать на подносе.

  ***

  Таран, осыпаемый подожженными стрелами, медленно тащился через поле. Сердце его – ударное бревно – грозно покачивалось на цепях, готовое ожить и забиться. Оно представляло собой не что иное, как ствол сосны-великана, срубленной в здешних вековых лесах. На конец бревна был надет специальный железный наконечник в виде головы бакра* с небольшими, но толстыми рогами-отростками и свирепыми глазами, устремлёнными прямо на цель – главные ворота форта Байу.

  Цепи, на которых висело бревно, крепились к раме в виде огромной остроугольной крыши. Под крышей по прикидкам Военега пыхтели около пятидесяти воинов. Они рывками толкали этот навес на колесах, снятых с повозок, стараясь как можно скорее добраться до ворот. До этого дня со стен форта было хорошо видно, как эльфы валили лес и плотничали, шаг за шагом возводя эту мощную конструкцию.

  По обе стороны от движущегося орудия уже маршировали лучники. Они прикрывали наступающих, не давая защитникам крепости сильно высовываться и долго целиться в надвигающийся таран и наступающих эльфов, которые переносили широкие доски для возведения мостов через волчьи ямы.

   – Грейте смолу и срочно несите к «дырам-убийцам»! – заорал со стены Авилеро.

  _________________

  * Бакр – крупное и опасное создание, похожее на огромного крота с мощной приплюснутой мордой, обитающее под землёй в предгорьях Айнаха, хотя некоторые путешественники утверждают, что видели подобное существо и у западных склонов Бурых гор.

   Эльф уже давно следил за приближающимся соперником и понимал неизбежность подхода тарана к воротам. «Стрелами их не остановить! Только если сожжём. Семиликие дайте нам силы!» – мысли Авилеро метались. Он понимал, что ворота не так крепки, чтобы остановить таран, но они располагались в глубине башни, и чтобы добраться до них надо было пройти под сводами Толстого Ригдара. И это их шанс. Четыре «дыры-убийцы» были готовы: из двух польется кипящая смола – так называемые «смоляные носы», из двух других посыплются камни и стрелы. А пока он стоял за защитными зубцами и наблюдал, как приближаются войска эльфов, и как то отвратительное создание снова выросло вдали за рядами пехоты. Оно не подходило близко к стенам, но было достаточно того, что оно кидало огромные валуны и куски земли.

  Авилеро представил, как сначала атакующие столкнутся с первыми воротами Толстого Ригдара, крепко сколоченными из двух слоёв толстых досок. За этими обычными створчатыми вратами, хоть и обитыми железными перемычками, были опущены вторые – деревянная решетка с обитыми железными концами. «Это будет не так легко, ублюдки!» – Авилеро зашёл в башню проверить, всё ли готово.

  Его восприятие будто бы разделилось надвое. Одно существовало в текущей реальности – двигало тело в правильном направлении. Оно отвечало за отдачу приказов, оценку положения, контроль обороны, за физику движений. Другое же, внутреннее, вело монолог. Авилеро думалось о том, что он уже не так возбужден, как это было при первом штурме; о том, что он уже не медля стрелял и, возможно, отнял пару жизней. Он чувствовал, как нарастает злоба, как он хочет, даже страстно желает сам сесть на коня и изрубить всех на куски... Просто чтобы все кончилось... Кончилось быстрее.

   – Посторонииись! – донеслось сбоку.

  Авилеро отскочил в сторону, пропуская двух здоровых молодцов, которые тащили мешок с камнями. Внутри башни работа кипела, а значит скоро всё будет готово, чтобы встретить надвигающийся таран.

  Он снова вышел наружу, на стену, прикрывая глаза от яркого, но еще холодного солнца. Со всех сторон его вновь обступили звуки. Брань лучников, крики раненых. Это дребезжание стрел в воздухе – какая-то особая вибрация. И еще щелчки от спускаемой тетивы то тут, то там. Громыхание катапульт. И самые страшные, самые громкие – звуки рушащихся на форт ядер. На этот раз эльфы напряглись. Механики и зарядчики на вражеских катапультах неустанно работали. Неподалёку от них стоял многорукий Шмель и тоже метал камни.

  Где-то в западной части форта, ближе ко второй казарме, начался пожар.

  Авилеро вынул стрелу, натянул тетиву до уха и поморщился от боли. Хоть голова и была перевязана, а шов наложили аккуратно, разорванное ухо не прекращало ныть. Вдобавок со дня ранения его периодически посещали болевые приступы от какого-то пищащего звука, то усиливающегося, то затихающего. Он постарался не обращать внимания на вновь вспыхнувшую боль и прицелился.

  Стрела рванулась вперед, вслед за ней полетел взгляд и мысль Авилеро. Попал! Сражённый эльф завалился назад со стрелой в груди и сразу скрылся за спинами отрядов, продолжающих марш.

  Когда кончились колчаны со стрелами, на стену выбежали арбалетчики и повели настильный огонь. Авилеро строго следовал указаниям Военега беречь стрелы. Кто знает, сколько ещё придется держать оборону? Поэтому после того, как отстрелялись арбалетчики, на стене все притихли, прячась за оборонительные зубцы. Арбалетчики спустились со стены и вернулись на прежние позиции. Поодаль мелькнуло потное лицо Четвертака, где-то рядом должен был быть Льдинка. Военег орал приказы, всё больше словами, не употребимыми в обществе дам. Двоих раненых спускали вниз...

  На восточной стене между Братом Шибалой и Сестрицей Огневицей тоже не было спокойно. Если на южной оконечности форта атакующие сконцентрировали силы на пробитии главных ворот, то на востоке эльфы шли широким фронтом, планируя взобраться на стену при помощи лестниц, и на этот раз лестниц было намного больше.

  Таран было не остановить. Он въехал под своды башенной арки, в глубине которой располагались ворота, таким образом скрывшись внутри башни. Бабах!!! Таран врезался в ворота с такой силой, что оставшийся снег осыпался не только с ворот, но, казалось, со всего Толстого Ригдара. На потолке арки открылись дыры-убийцы и через них на осаждающих с шипением полилась смола. Камни загрохотали по крыше таранной конструкции. В нескольких местах камни проломили доски, но не так, чтобы в отверстия можно было хорошо прицелиться из лука.

  – Не лейте всю смолу! Ждите, пока проломим щель побольше! Поджигай! – закричал Авилеро.

  Это было рискованно, но в то же время очень эффективно. Поджечь таран и выкурить оттуда эльфов. Внутри башни стоял оглушительный ор – это кричали эльфы, раскачивающие таран. Авилеро был уверен, что в таком аду они ещё не оказывались. Вокруг на них сыпались стрелы и камни, смола обжигала плечи, руки, ноги, а теперь ещё возник и огонь! Некоторые были уже не в силах сдерживать боль от ожогов и попытались выбежать из-под прикрытия, но тут же были сражены стрелами.

  И всё же эльфы скоординировали атаку.

  – Лестницы!!! – зазвучало вдруг с разных сторон.

  Основные силы эльфов решили поддержать атаку тарана, бросив и на южную стену несколько сот воинов с лестницами. Авилеро выбежал из башни и в ужасе увидел, как лестницы с треском падали на стены и скрипели под тяжестью взбирающихся эльфов. Их лица уже не были похожи на смущенных воинов. Они были по-настоящему наполнены решимостью, злобой, но больше пониманием, что назад дороги нет.

   Военег скомандовал обнажить мечи. На подмогу лучникам на стены снова вбежали арбалетчики-меченосцы. Длинными шестами люди скидывали лестницы и поднимающихся. Те старались цепляться за камни, но с проклятьями летели вниз и становились лёгкой добычей для стрел. Авилеро тоже успел подстрелить дюжину взбирающихся по лестницам эльфов, воспользовавшись прекрасным обзором с вышки. Башня Толстый Ригдар была угловая – фланкирующая – поэтому у лучников на башне был вид сразу на всю юго-восточную стену, что давало отличный шанс для меткого попадания.

  Но вот впервые зазвучал лязг металла. Впервые соприкоснулись мечи: сперва на одном участке стены, потом на другом. Впервые брызнула темная кровь на ещё более тёмный, мокрый от утренней росы, камень. Авилеро увидел, что его люди на стене бросили чаны с кипящей водой и свиным жиром, чтобы биться врукопашную. Он закричал:

  – Не бросать!!! Жгите лестницы! Иначе они так и будут лезть! Жгите, вашу мать!

  У его ног уже катилась оставленная кем-то бочка с кипящей смолой. Рядом оказался Четвертак. Вместе они подхватили горячий чан за деревянные ручки и, склонившись от тяжести, понесли его в сторону, где виднелись выступающие из-за края стены перекладины лестницы. Краем глаза Авилеро уловил стремительно надвигающуюся фигуру с зелёно-серой раскраской камзола, типичную для воинов Петляющего леса. Он не выпустил бочку, а успел только поднять голову и увидеть, как нападавший вдруг дёрнулся, вскинув руки. Стрела вместе с толстой струёй крови вышла у нападавшего эльфа из горла. Второй взобравшийся эльф уже был встречен мечом подоспевшего Ереня Де Брёйне. Вокруг кипел бой. Стоял оглушительный рёв сотен глоток и лязг сотен мечей. Авилеро прекрасно понимал, что это именно тот момент, когда решается судьба форта. В спешке они расплескали смолу себе под ноги, но ни Четвертак, ни Авилеро не бросили чан. С ожогами они разберутся потом...