Текст книги "Древолюция (СИ)"

Автор книги: Андрей Прусаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– А если еще раз волк явится – пристрелю! – пообещал Вожаков.

– Не надо–о! – в голос заревела Танька, и Николай смягчился. Что плохого в том, что она зверей жалеет?

– Ладно, не плачь. Не буду стрелять. Пусть только он не приходит.

– Я ему скажу–у, – заикаясь от плача, промолвила дочка. Николай звучно выдохнул:

– Твою мать…

Однажды одна из женщин обварила руку. Боль была страшной, даже мужчины с содроганием смотрели на раздувшееся, покрытое жуткими волдырями предплечье. Женщина громко кричала, имевшееся у дымовцев обезболивающее не помогало. Врач–терапевт, поглядев на руку, покачала головой и, отозвав Вожакова в сторону, сказала:

– Я не знаю, что ей поможет. Наверно, только ампутация. Но я, наверно, не смогу, я же не хирург…

И тогда появилась Инна. Девушка заставила раненую встать с постели и повела к дендроиду. Женщина плакала, упиралась, но Инна была настойчива. Когда туда прибежал Николай, она попросила помочь. Он кивнул, подумав, что согласен отвести ее куда угодно, лишь бы не ампутировать руку. Вместе с любопытными горожанами они подвели пострадавшую к мутанту.

– Обними его, – сказала Инна. – Хорошо обними, как маму. Оно поможет.

Плача от боли, та кое‑как подняла обожженную руку и неловко дотронулась до заиндевевшего ствола. Инна помогла ей, поддерживая руку. Обхватить дерево полностью все равно не вышло бы – мутант был толщиной не меньше метра, но Инну это не смутило. Она встала с противоположной стороны, прижимая ладони раненой к стволу.

– Подожди, оно поможет, – повторила девушка, – постой так.

Женщина стояла, стеная от боли, а Инна уткнулась в дендроида головой с другой стороны ствола и что‑то шептала. Шли минуты. Вожаков терял терпение и собрался прекратить балаган, но вдруг плач стих, и Николай заметил, как здоровая рука женщины стиснула гладкий лоснящийся ствол.

– Вот, – сказала Инна, улыбаясь. – Оно ей помогло. Пусть она будет здесь.

И никто ей не возразил, видя, как изменилось лицо женщины. Гримаса боли почти исчезла, и все присутствующие поняли, что наблюдают настоящее чудо.

– Мне хорошо, – прошептала больная, облизывая обветренные губы. – Я останусь здесь.

Вечером ее отвели в дом, и ночью боль вернулась. Женщина отправилась к дендроиду снова, чтобы снять ее. А еще через неделю лишь несколько шрамов на руке напоминали о былом кошмаре. Врач изумленно развела руками:

– Не понимаю, – сказала она.

После этого случая дымовцы стали считать дендроида едва ли не членом общины, часто говорили о нем, и дети украшали ветки мутанта лентами…

Все эти, казалось бы, мелочи производили на Вожакова неизгладимое впечатление. И, в отличие от Петра Ильича и остальных, с оживленным любопытством принимавших новые открытия, Николай все больше сомневался. Ему казалось, что за видимой безобидностью и «лояльностью» псевдодеревьев таится нечто иное. Странная, необъяснимая сеть дендроидов, накрывшая Землю, несла в себе неопределенную, но от этого еще более пугающую угрозу…

* * *

– Привет, выпить нет?

Картавин остановился на лестнице, изумленно глядя на фигуру в спортивном костюме, сидящую на подоконнике рядом с его букетом. Это был Поборцев, лжелесник, чертов журналюга!

– А–а, ты здесь! – проговорил Картавин, поднимаясь на площадку. – Приехал?

Поборцев соскочил с подоконника.

– Приехал.

– Зачем?

– Затем.

Они стояли напротив друг друга, напряженные и злые. Алекс подумал вдруг, что в жизни все так банально, по статистике девушек больше, чем парней, однако мужчинам на статистику почему‑то наплевать, они предпочитают убить друг друга из‑за одной девчонки, чем пойти и поискать себе другую…

– Вали, ты ей не нужен! – сказал Павел.

– А, по–моему, ты ей не нужен! – ответил Алекс.

– Ты – сволочь, Поборцев! – сказал Павел. – Хочешь выудить из нее сведения, содержащие государственную тайну, а потом она под суд пойдет, а ты хорошо заработаешь, да? Так?

– спокойно сказал Поборцев., – Этого не будет

– А что будет, что? – крикнул Картавин. Звук его голоса прокатился по пустынной лестнице, и Алекс подумал, что хорошо, если никто не выйдет на лестницу из‑за этих криков.

– Мне не нужны никакие сведения.

– А что тебе нужно?

– Она.

Светлана открыла дверь квартиры, вытащила объемистую дорожную сумку на площадку и закрыла дверь. И увидела Павла, стоявшего напротив Поборцева. Она на секунду замедлила шаг, потом так же медленно стала спускаться к ним. Почему Павел вернулся? И что теперь будет? Она почувствовала страх и с волненьем поглядела на Алекса. Может быть, он что‑то придумает? В любом случае дороги назад у нее нет!

Павел заметил ее сумку и крикнул:

– Света, разве ты не знаешь, что тебе запрещено выезжать из Москвы!

– Я плевать хотела на твои запрещения! – она спустилась к ним и поставила сумку на землю. – Я устала от всего этого, Паша. Я уезжаю.

– Ты никуда не поедешь! Тем более с ним! За твоим домом ведется наблюдение, понимаешь? Ты не уедешь никуда, тебя сразу же арестуют!

– Ты тоже за ней следишь? – спросил Алекс.

Вопрос попал в цель. Картавин замешкался с ответом, и этого было достаточно. Света презрительно взглянула на него:

– Эх, Паша! – она подняла сумку и стала спускаться вниз.

Картавин покраснел и вытащил мобильный телефон:

– Никуда вы не уйдете! Один звонок – и все, конец! Но я не хочу этого, Света, пойми, я хочу по–хорошему! Давай договоримся: он уходит, а мы с тобой остаемся, навсегда! Пусть все будет как раньше!

– Никогда не будет, как раньше, – ответила Света. – Я вообще не хочу тебя видеть! Пойдем, Саша.

– Ты не понимаешь, Светик! Я ведь давно знаю про вас, все знаю, но все равно люблю тебя, понимаешь! Ты знаешь, что я не стал докладывать о твоих встречах в службу безопасности, потому что я тебя люблю! Я прощаю тебя! И все для тебя сделаю! Думаешь, мне легко? Думаешь, я не рискую сейчас?!

Света вновь опустила сумку:

– Я никогда не говорила, что ты не любишь меня, Паша. Прости меня, если можешь, но я не останусь. И если любишь меня, дай мне уехать.

– Нет! Именно поэтому не дам! – он нажал на телефоне несколько кнопок. – Сейчас я позвоню и скажу, чтобы его задержа…

Поборцев не стал ждать и ударил по руке Павла. Не ожидавший удара Картавин выпустил трубку, она запрыгала по ступенькам и ухнула в лестничный пролет. Послышался звук удара и треск.

– Тогда я сам! – произнес Картавин и побежал вниз. Алекс успел схватить его за плащ, развернул, и они сцепились в отчаянной борьбе. Света осталась в роли зрителя, с ужасом наблюдая, как двое мужчин ожесточенно дерутся из‑за нее. Павел был едва ли слабее Поборцева, к тому же плотнее и тяжелее, так что Алексу пришлось нелегко. И все же он ухитрился поставить Павлу подножку, они грохнулись на пол, перекатившись через несколько ступенек. Павел давил массой, выкручивал руки, но Алексу удалось увернуться и вдобавок пару раз удачно пнуть противника коленом в бок. Взвинченные до крайнего предела нервы и бьющий в виски адреналин удесятеряли силы, но и Картавин не собирался отступать. Ему удалось подмять Алекса под себя и вцепиться в горло. Ощущения были не из приятных, Алексу показалось, что вот–вот кадык свернется куда‑то набок, и горло треснет, как полая трубка. Он ударил Картавина в лицо, но из‑за длины рук Павла приложиться как следует не получалось, а ведь в юности Алекс занимался боксом и знал, куда надо бить…

Воздух кончался. Вдруг что‑то мелькнуло в воздухе, и Картавин покачнулся, ослабив хватку. Этой секунды хватило, чтобы нанести точный удар в подбородок. Павел опрокинулся навзничь. Алекс быстро поднялся на ноги, потирая шею. Горло болело, как будто на него наступили, но времени на хныканье нет. Счастье, что во время драки никто из жильцов не вышел на лестницу.

– Как ты, Алекс? – спросила Света.

– Нормально. Как выйти, если за домом следят? – ответил он, глядя на лежавшего без сознания Павла. Решение было простым и дерзким. Через минуту Поборцев стоял, облаченный в картавинский плащ и шляпу.

– Он на машине приехал?

– Да.

– Значит, должны быть ключи, – Поборцев порылся в карманах плаща и нащупал брелок сигнализации. – Нашел! Пошли.

Он схватил ее сумку, но Света стояла, как в ступоре. Это был шок от случившегося.

– Света, нам надо идти! – потянул ее за руку Алекс. – Соберись, Света!

Ей было страшно спускаться вниз. Если они что‑то заподозрили, ей грозит тюрьма. И вдруг Света поняла: надо просто собраться и выйти, просто сделать это. Потому что никто, кроме нее, не сможет преодолеть этот страх. Просто закрыть глаза и прыгнуть, как прыгают с трамплина в первый раз, а потом посмеяться над собой и страхом. Но только если прыгнешь…

Еще она поняла, что Алекс даже не спросил, о чем она говорила с Картавиным, почему стояла с ним у своего подъезда, откуда цветы? Он не мог этого не заметить – но совершенно не ревновал. Потому что не любил? Или потому что любил и доверял?

Они вместе вышли из дома. Как нельзя, кстати, на улице заморосил дождик, и Светлана тут же раскрыла зонт, закрывая себя и Поборцева от посторонних глаз. Алекс поднял воротник плаща и поглубже нахлобучил шляпу. Главное, чтобы эти наблюдатели не обнаружили подмену. Ростом с Павлом он был практически одного. Вот только вместо брюк из‑под плаща Поборцева виднелся краешек спортивных штанов с кроссовками. А у Павла были черные брюки и такого же цвета ботинки. Но Алекс не стал раздевать противника – еще этого не хватало! Надеюсь, они не заостряли внимание на обуви Картавина, подумал журналист, осматривая полупустую улицу. Редкие прохожие торопились, не желая промокать.

– Они где‑то здесь, – сказала она, глядя на Алекса. Она так давно не видела его. Поборцев был слегка небрит и казался значительно старше.

– Понятно. Где его машина?

– Вот стоит. Светло–коричневая.

Он нажал кнопку на брелке. Фары новенького «Опеля» мигнули. Поборцев подержал над дамой зонт, пока она садилась, потом обошел машину, прикрываясь зонтиком, будто от дождя, и сел за руль.

Они выехали из переулка, и в зеркало заднего вида Алекс заметил вырулившую вслед за ними неприметную серую «Волгу».

– Вижу. Едут за нами, – сказал он негромко. – Не оборачивайся.

Поборцев знал, что в городе мало шансов уйти от преследования. Надо действовать, пока они думают, что за рулем Картавин. Как только слежка почует неладное – обложат со всех сторон и перехватят. Но Алекс не был бы самим собой, если бы не придумал рискованный, но неожиданный для противника шаг. Только бы быстрей стемнело! Тогда получится! Темнота – друг молодежи.

Поборцев достал мобильник.

– Але, Паша? Ты на месте? Жди, мы будем через минуту.

Он стал разгоняться. Следовавшая за ними «Волга» не отставала. Скорей всего, в обычной на вид машине стоял форсированный двигатель. Но Алекс не собирался отрываться от погони, просто проверял. Ну, ладно, поездили и хватит. Он свернул к автомойке.

Белые ворота поднялись, и автомобиль въехал в помещение мойки. Ворота закрылись.

– Выходи, быстрее!

Они выскочили из машины, и Алекс протащил Светлану через неприметную дверь в углу мойки. Они оказались в ремзоне. Туда–сюда сновали рабочие, где‑то жужжала болгарка, на многочисленных подъемниках висели неисправные машины.

– Сюда!

Они нырнули в подъехавшую «Ауди» с тонированными стеклами. За рулем сидел незнакомый Ольхиной мужчина. Солидный, с аккуратными усиками. Не говоря ни слова, он подъехал к воротам. Один из рабочих нажал на кнопку. Ворота поднялись, и машина ринулась в ночь.

Водитель довез их до какого‑то парка, молча пожал Поборцеву руку и уехал. Вокруг ни одной машины. Это место Поборцев выбрал специально, чтобы окончательно удостоверится в отсутствии слежки.

– А дальше куда? – спросила Светлана.

– Здесь недалеко.

Поборцев поставил машину так, чтобы она была не заметна с дороги, в то же время ее можно было найти даже ночью. В этом ему помог ориентир – рекламный щит, стоявший неподалеку и хорошо видимый с дороги. Шоссе, скудно освещенное несколькими фонарями, они пересекли бегом. Вокруг ни души. Сразу за дорогой парк продолжался, и здесь, за кустами, он оставил свой джип.

Больше всего Алекс опасался, что с машиной что‑то случится. Залезут угонщики или еще что‑нибудь в этом роде, но опасения, слава Богу, не оправдались. Удача покровительствует смелым, вспомнил латинское изречение Алекс и устало, но радостно улыбнулся. Он открыл машину.

– Залезай, – сказал он Свете, – там, на заднем сидении, новая одежда, переоденься.

Поборцев обошел машину и сел за руль.

– Как ты? – обернулся он к копошащейся на заднем сидении Светлане.

– Холодно что‑то. От волнения, наверно…

– Замерзла? Ничего, надевай на себя все, что там есть. Вот, возьми, – он вытащил из «бардачка» и протянул ей фляжку. – Выпей пару глотков.

– Что это? – руки ее тоже дрожали. «Ничего, главное ушли от них, – подумал он. – Почти уш‑ли…»

– Водка. Согреешься и расслабишься.

Он стронул машину с места и вырулил на шоссе. Этот путь он изучил досконально. Сейчас вырулим на дорогу, а там по кольцевой… Воздух в джипе заметно нагрелся, стало хорошо. И плохо. Потому что от усталости потянуло в сон. Только не сейчас, прежде всего, надо выехать из города! Их наверняка уже ищут.

Света глотнула и закашлялась. Горло обожгло, но водка согревающей струей скользнула внутрь. Света протянула флягу обратно:

– Спасибо. А ты?

– Я за рулем, – машинально ответил Поборцев и усмехнулся. До того ли ему сейчас! А нервы успокоить не мешает. Он взял из ее рук флягу и сделал хороший глоток. Плевать на гаишников, надо успокоить бурлящий в венах адреналин. Все, только глоток, больше он пить не будет. Нужна трезвая голова.

Машина неслась сквозь ночь, разминаясь с редкими встречными автомобилями. Москва была позади. Осталось проехать каких‑то две тысячи километров.

* * *

Курмаев задумчиво глядел в иллюминатор оторвавшегося от земли самолета. Москва осталась внизу, в кольце из огня и дыма. Огромный мегаполис сдался дендроидам, и мутанты медленно растекались по его опустевшим улицам. Сверху представитель президента видел вереницы машин, покидающих город. Но куда им деваться? С тех пор, как дендроиды невероятным образом объявились за Стеной, они стремительно распространились по западной части России. Армия оказалась бессильна. Военные физически не могли контролировать многочисленные леса, в глубине которых вызревали все новые мутанты. Россия гибла.

Президент похудел и даже сорвал голос на одном из заседаний. Множество иностранных представительств, заводов и посольств по стране свернули деятельность и выехали. Россию ожидало трудное время, жестокая зима и, возможно, голод.

Проклятые деревья не зацикливались на осаде Москвы, Петербурга и других крупных городов. Они обтекали их, как временное препятствие, и двигались дальше. Они не знали усталости, не нуждались в продовольствии и оружии, могли двигаться и днем и ночью, пусть медленно, но неудержимо. «Как же мы не поняли, не оценили этот чудовищный потенциал? – думал Курмаев, поднимаясь над столицей. – Не рассчитали степень опасности…» Теперь он понимал, что человечество могла спасти одна сброшенная на Дымов ядерная бомба, которая наверняка бы выжгла эту заразу. Что там жизни нескольких тысяч по сравнению с тем, что творится сейчас! Но время упущено.

Достаточно лесистые Украина, Белоруссия и государства Прибалтики, несмотря на меры превентивного характера, ковровые бомбардировки и укрепрубежи, одними из первых пали под ударами деревянных армий. Орды дендроидов, подобно монголам и гуннам, хлынули в Восточную Европу. Ожесточенное сопротивление властей Евросоюза привело к полномасштабной войне с настоящей линией фронта, которая на сегодняшний день проходит от Средиземного моря до Балтики. Число беженцев растет. Многие люди перебираются за океан, надеясь, что там безопасней. Война с деревьями до неузнаваемости изменила ухоженную Европу. Суета, паника, всеобщая истерия овладевали людьми. Даже могущественный альянс НАТО не мог справиться с деревьями. Но это обстоятельство едва ли могло подсластить горечь поражения.

Любопытная ситуация сложилась в Скандинавии. Как известно, большая часть ее густо покрыта лесами, тем не менее вторгшихся туда дендроидов не так много, как в остальной Европе. В граничащей с нами Финляндии мало разрушений, и на основании этих данных некоторые специалисты утверждают, что активность живых деревьев напрямую зависит от экологической обстановки в регионе.

Курмаев смотрел на желто–черные аллеи уходящего вниз города и вспомнил содержание доклада воздушной разведки. С воздуха прослеживались любопытнейшие вещи: на «завоеванных» территориях дендроиды выстраивались в странные линии, сплетавшиеся в огромную сеть. Вблизи эти линии рассмотреть невозможно, ибо застывшие дендроиды, составлявшие ее, располагались на расстоянии нескольких километров друг от друга. Но с воздуха, и особенно на открытой местности, летчики наблюдали поразительную, идеально ровную сеть, покрывшую захваченную мутантами территорию. Ячейки гигантской сети имели форму вытянутого ромба, причем своими острыми углами, как стрелка компаса, указывавшими точно на юг и север. Но эта сеть не была однородной. В местах геопатогенных зон и разломов дендроиды не останавливались…

Были другие места, где деревья–завоеватели выстраивались в маленькие и большие круги. Это происходило вокруг ядерных могильников, обширных городских свалок, закрытых зон, где хоронили токсические отходы. Огромное количество дендроидов скопилось в Братске вокруг известного на всю страну алюминиевого комбината. Жуткая «зона» вокруг него, покрытая высохшими от вредных испарений деревьями, давно была притчей во языцех. Люди в Братске болели и умирали, наверно, чаще, чем где бы то ни было по стране, дети росли с гнилыми пеньками вместо зубов… Теперь комбинат не работал, и живые деревья окружили его черным плотным кольцом, различимым даже с самолета. Тысячи дендроидов оккупировали Дзержинск, Норильск, Волгоград, республику Коми, Кольский полуостров – самые экологически неблагополучные области России.

И главное: живые деревья яростно атаковали замаскированные пусковые площадки и шахты с ядерным оружием, ядерные электростанции. Щит, защищавший страну от внешних агрессоров, медленно, но верно разваливался. Некоторые военные части с ядерным оружием успели эвакуировать, но многие просто перестали существовать, оттуда не было никаких известий, как, например, из пусковых шахт под пресловутым Дымовым. Ситуация складывалась катастрофическая. На чрезвычайном заседании Совета Безопасности было решено десантировать в такие районы отряды из военных и специалистов, которые смогли бы, в зависимости от характера повреждений, законсервировать шахты с ракетами, уничтожить или, наоборот, оставить их под новой охраной. От этого зависела безопасность России.

По донесению разведки, в одной из воинских частей РВСН, расположенной под Кировом, почти никто не пострадал. Деревья появились внезапно, выстроились вокруг пусковой шахты и замерли. Офицеры смогли беспрепятственно законсервировать шахту и покинуть опасную зону. Дендроиды им не мешали, и в деревья никто не стрелял.

Все‑таки прав тот журналюга оказался! Деревья действительно не нападали, если не стрелять в них первыми и не мешать им. Курмаев внимательно ознакомился со статьей и видеоматериалами из Интернета, доставленными его сотрудниками. К сожалению, адрес этого послания определили слишком поздно. Автор успел скрыться вместе с сотрудницей закрытого института Светланой Ольхиной, объявленной в розыск. Это показал новый директор закрытой лаборатории по изучению мутантов Картавин.

За Ольхиной вели наблюдение. После работы она села в автомобиль директора исследовательского центра Картавина, и каким‑то образом им удалось скрыться от наблюдения. Через несколько часов Картавин сделал заявление, что его избили и угнали машину, и сделал это не кто иной, как Поборцев. Снова он!

Курмаев приказал перекрыть все выезды из Москвы, но беглецов не обнаружили. Если Поборцев и Ольхина спаслись, то они успели бежать из города, а искать их в охваченной хаосом стране бесполезно.

Да и зачем? Что это может изменить, думал Курмаев, пропустив болезненный удар по самолюбию. Журналист Поборцев выиграл у него, у чиновника, на которого работает могущественная государственная машина, он оказался дальновиднее и хитрее. Самое обидное в том, что в основном он все‑таки прав. Прав, что война с дендроидами изначально обречена на провал, что и видно по положению России. И прав в том, что надо было уступить, отдать малое, не теряя большого, ограничиться относительно легко восстановимыми потерями, а не развязывать полномасштабную войну.

«Но тогда как, – возражал Курмаев сам себе, – как можно взять и просто отдать дендроидам власть в стране, позволить никому неизвестным мутантам творить, что заблагорассудится?! И тем более уничтожить ядерный щит! Ведь, несмотря на все их удивительные способности, дендроиды – всего лишь мутанты, стоящие явно ниже человека, – думал Курмаев. – У них нет даже примитивных орудий труда, нет иерархии, ни одного признака цивилизованности! Человечество не может, не должно покоряться каким‑то растениям! Пускай Россия исчезнет с политической карты, но неужели и весь мир ждет такая же участь? Даже если дендроиды будут уничтожены, Россия не оправится. Из мировой державы мы превратимся в сырьевой придаток, нас разорвут, растащат на части. Если только дендроиды не захватят весь остальной мир…»

В настоящее время хорошо защищенными от дендроидов можно считать государства, отделенные от Евразии океаном. Эту естественную преграду живые деревья преодолеть пока не могут. Пока. Но, кто знает, на что еще способны эти мутанты? Представитель президента по национальной безопасности задумчиво пробежал глазами уже прочитанные ранее совершенно секретные донесения…

Правительство Соединенных Штатов присылало соболезнования и тревожилось происходящим в России. На самом деле оно тревожилось собственной безопасностью. Сенат принял решение о биологическом карантине. Будут тщательно досматриваться все приходящие в страну грузы, корабли и самолеты, чтобы не допустить заражения деревьев внутри страны. Несколько сухопутных дивизий и сил быстрого реагирования, оснащенных по последнему слову техники, стянуты на границы с Мексикой и Канадой.

«То, что заражение деревьев происходит при непосредственном контакте с мутантами, значительно облегчает борьбу с ними, – заявил известный биолог, доктор Броган, один из ведущих специалистов института живой природы США. – При совместных действиях и консолидации усилий человечества, мы в состоянии пресечь распространение дендроидов по планете и уничтожить их. Эта новая чума двадцать первого века может быть побеждена!»

Да, Штаты наверняка вовсю работали в этом направлении, но результатами исследований делиться не спешили, в то время как русские рассекретили и передали в Совет Безопасности ООН все наработанные данные по мутантам. Почти все. Кое‑что Курмаев решил придержать. Еще не время.

Американцы не знают, что уже поздно. Что российские спецслужбы давно перебросили на их территорию контейнеры с личинками дендроидов. Меньше чем через месяц они заявят о себе. Соединенные Штаты и Канада оставались последними государствами, не пострадавшими от нашествия мутантов. И Америка вообразила себя Ноевым ковчегом для избранных. Придется их разочаровать.

Любопытная ситуация в Индии… Курмаев хмыкнул, презрительно поджав губы. Множество индусов посчитали живые деревья олицетворением Вишну и поклоняются им. В связи с чем между Индией и Пакистаном разгорелся новый конфликт, так как власти Пакистана не собираются пропускать мутантов через свою территорию и убивают их.

Но больше всех пострадала, конечно, Россия. По разным данным, потери в войне с дендроидами составили порядка двадцати тысяч убитых и пропавших без вести среди военных. Среди гражданских лиц это число достигало миллиона, и почти столько же людей покинуло страну. А сколько еще покинет?

Курмаев раздраженно отбросил бумаги с высшим грифом секретности, словно бульварные газеты. К черту Индию и Европу! Гораздо важнее, что будет теперь с ним! Проклятые мутанты!

Он ненавидел их! До появления дендроидов его карьера медленно, но неуклонно шла вверх. Его служебное рвение и лояльность отмечали многие. Он умел чувствовал настроение непосредственного начальства, демонстрируя хваткий ум и дисциплину, а когда было необходимо, прикидывался простым и недалеким парнем. В среде чиновников он плавал уверенно, как акула, никого не боясь, но все примечая. Курмаев был рожден управлять, и вот прекрасно складывавшуюся карьеру прервало нашествие мутантов! Почему они выбрали именно Россию, почему не другую страну?

Но затем Курмаев оценил выпавший ему уникальный шанс. Он был человеком, в руки которого стекалась вся информация по псевдодеревьям. И когда шагающие гиганты почти уничтожили Россию и замахнулись на весь мир, куратор понял, что владеет настоящим сокровищем: информацией о тех, кто в скором времени станет хозяевами Земли!

Александр Муслимович понимал: вот–вот страну, да и весь мир тоже, охватит настоящий хаос, и тогда потребуется человек, который создаст новый порядок, который знает, как это сделать. Человек, не замешанный в ошибках существующей власти, а главное, знающий все о дендроидах! Курмаев и был таким человеком. Несмотря на все просчеты, он до сих пор оставался в тени, в отличие от президента и высшего генералитета, вчистую проигравшего войну мутантам. В среде высших государственных чиновников он был самым информированным о дендроидах, и чувствовал потенциальную мощь этих знаний! Да, и военная разведка кое‑что знала, но у них не было исследовательского центра, подчинявшегося лично Курмаеву. Впрочем, лаборатория почти исчерпала себя. Это уже не козырь. А козырь находится в Дымове! Журналист Поборцев просчитался, демонстрируя необычайные способности девушки Инны. Да, он осторожничал, снимая улицы Дымова, может быть, надеялся, что никто не узнает. Но Курмаев узнал. Не так давно он приезжал туда, чтобы забыть этот самобытный городок. Кто бы мог подумать, что придется вернуться туда еще раз…

Самолет набрал высоту и взял курс на восток.

* * *

По дороге в Дымов Света рассказала о последних событиях в лаборатории и о Галееве. Как профессор пытался повернуть исследования дендроидов в иное русло, чем вызвал неудовольствие курирующего лабораторию Курмаева. Как Галеева уволили и вместо него назначили Картавина, как профессор вывез личинки, фактически вызвав тем самым падение Стены. Света сказала, что направила Галеева в Дымов, и он пообещал ей приехать. Но прошло довольно много времени, и вот она сама здесь, а Ильфат Махмудович так и не появился…

Алекс рассказывал ей о Дымове и людях, которые стали одной большой семьей. О дяде–леснике, знающем природу так, как не знает ни один академик. О Вожакове, сумевшем сплотить и буквально заразить верой в счастливое будущее беженцев, населяющих Дымов. Об Инне, ставшей их главным чудом и главной надеждой. Ольхина слушала это, как сказку, веря и не веря.

– Понимаешь, Алекс, все это здорово, но… Пусть твоя Инна – уникум, пусть она понимает деревья, но… Она же сумасшедшая, как можно верить такой информации, как можно серьезно опираться на рассказы сумасшедшей?

– Инна – не сумасшедшая! – резко возразил Поборцев. – Она умственно отсталая, а это существенная разница. У ней никогда не было никаких фантазий! Кроме того, умственно отсталые не способны притворяться. Кажется, не способны… – поправился он. – Да ей это и не нужно! Когда мы приедем, ты посмотришь на нее и все поймешь! Она влюблена в деревья, в природу – это не подделать!

Биолог с сожалением подумала, что нет с ними Галеева, чтобы оценить весь потенциал возможного контакта между людьми и дендроидами.

– Знаешь, Саша, у меня нет уверенности, что кто‑то наверху поверит ее словам, – честно призналась она.

– А вот посмотрим, – совсем не обиделся Алекс. – И потом: главное – не слова, а то, что она делает…

Наконец, они приехали. Света увидела Дымов, и город показался ей родным и знакомым – так четко и с любовью описывал его Алекс. Теперь она ходила по улицам Дымова вместе с Алексом, с гордостью показывавшим ей все, что община сделала в городе, а также к чему он лично приложил руку. Порядка двухсот человек жили теперь в Дымове, и жили хорошо. Близилась зима, но люди ее не боялись. Центральное отопление отсутствовало, но несколько домов, где поселились дымовцы, отапливались автономной котельной; скоро настроят дизельный генератор, чтобы был свет, вот только солярки не так много.

В общине есть два врача, рассказывал Алекс Свете, учитель, правда, только один, но и детишек не так много. Все одеты, обуты, есть столовая. Люди пообвыкли, каждый при деле, и не ради денег – они тут ничего не стоят, ради себя и детей своих работают, и работают на совесть.

Лишь одно угнетает людей, говорил Алекс – недостаток информации. Нет ни техники, ни специалистов починить и поставить на место упавшую «радиобашню» местного мобильного оператора, телевизионного сигнала тоже не было. О происходящем в стране узнавали в основном от Поборцева, неоднократно пробиравшегося за Стену. Какие‑то новости приносил Вожаков или лесник, бывавшие в окрестных селах и городах. И «новенькой» Светлане пришлось устроить «политинформацию», несколько часов рассказывая дымовцам буквально обо всем, начиная от цен в Москве и заканчивая событиями в мире.

Экскурсия по Дымову и многочисленные знакомства сильно ее утомили. Но Светлана терпеливо улыбалась людям и старалась отвечать на многочисленные вопросы приветливых и любопытных горожан. Поздним вечером Алекс привел ее в свою квартиру.

Закрыв двери, они поняли, чего им так не хватало в последнее время: остаться наедине. Только она и он.

– А сауна здесь есть? – улыбнулась Света.

– Есть баня, – ответил Алекс, – только сейчас уже поздно. Завтра сможем помыться.

– Жаль. А я хотела кое‑что узнать…

– Спрашивай, – он не понял ее иронию.

– Здесь нельзя, – сурово ответила она. – Такие серьезные вопросы можно обсуждать только в сауне и только в голом виде!

– Хорошо! – согласился Алекс. – Тогда завтра соберем военный совет в бане. Буду я, ты, Вожаков, дядю Петю можно пригласить…

– Ты извращенец, Поборцев, – засмеялась Света. Алекс обнял ее и прижал к себе:

– В какой‑то мере.

На второй день пребывания в Дымове Светлана, наконец, познакомилась с Инной. На первый взгляд, девушка не производила впечатления чего‑то необычного и тем более уникального. Просто большой ребенок, обожающий вкусно покушать и поиграть с ребятишками, самый старший из которых был младше ее лет на десять.