Текст книги "Древолюция (СИ)"

Автор книги: Андрей Прусаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

И что‑то похожее на жалость шевельнулось в душе Варенова. То, что он делал сейчас, на мгновение показалось непотребным убийством беззащитных существ. Он почувствовал досаду, как будто вляпался в дерьмо, которое никак не обойти. Но он генерал, и у него есть приказ. И за ним Екатеринбург с миллионом жителей, среди которых его жена и дети. И он не даст мутантам ни единого шанса!

Лязгая и громыхая, танки давили остатки дендроидов, легко расползавшихся под тяжелыми гусеницами. Варенов уничтожил противника, и сражение закончилось полной безоговорочной победой.

* * *

Когда они подъехали к лагерю, стемнело. Николай осторожно вел машину, всматриваясь в лес и дорогу, и глаза болели от напряжения. Свет дальних фар выхватил из тьмы белые лагерные корпуса, с виду ничуть не пострадавшие. Ворота были распахнуты, и машина беспрепятственно въехала внутрь.

Не останавливаясь, Вожаков проехал по территории: надо удостовериться, что здесь нет этих деревьев. Вроде бы никого. Он остановил машину и открыл дверь, опустив на землю уставшие ноги. Все вышли из машины, оглядываясь по сторонам. Лагерь был пуст. Нет, не пуст!

Из‑за корпуса столовой появились двое мужчин. Высокий и пониже. Николай остановился.

– Вы откуда? – спросил высокий.

– Оттуда, – мотнул головой Николай, выходя из машины. – Не смогли проехать. Повсюду эти деревья.

– Ничего себе, – качнул головой второй, – окружили, получается?

– А вы здесь как? – спросила Надя.

– А мы вернулись, – сказал высокий. – Не в лесу же детям спать! Деревья прошли мимо, да и все. И мы вернулись. Здесь хоть крыша над головой есть.

– Сколько вас здесь? – спросил Вожаков.

– Четырнадцать человек.

– А солдаты где?

– А кто их знает? – сказал второй. – Постреляли и разбежались. Говорят, эти деревья пули не берут.

– Поэтому снарядами лупят! – Вожаков рассказал им про артобстрел на дороге.

– Ничего себе, – вновь повторил второй мужчина, – это прямо война получается!

– Нам отдохнуть надо, – сказал Николай. – Где вы разместились?

– В первом корпусе, – сказал высокий. – Пойдем, отведу. Меня Влад зовут.

– Николай, – пожал ему руку Вожаков.

– Меня – Борис.

– Андрей.

Через полчаса новоприбывшие разместились в комнатах первого корпуса.

– Можете спать, мы сегодня дежурим, – сказал Николаю Влад. – Если что – поднимем.

На всякий случай Вожаков тщательно запер машину и активировал секретку. Теперь без него никто ее не заведет. Измученный тяжелым и нервным днем, он почти сразу заснул.

Утром они познакомились с остальными беженцами. Надя даже встретила знакомую – детского врача из дымовской поликлиники, где она часто бывала с Танюшкой. Вместе с ними в лагере было шесть мужчин, восемь женщин и шестеро детей. На кухне оставались запасы муки и крупы, так что о еде на первое время можно было не думать. Вожаков и не думал, потому что утром Влад обнаружил у пруда дендроида.

– Я и не стал вас будить, оно остановилось и стоит, – говорил Влад. Он заметно сутулился, но выглядел крепким. Его руки с широченными огрубевшими ладонями знавали тяжелый труд. – Стоял возле него все утро – не шевельнулось.

Мужчины подошли к застывшему у воды гиганту. Дерево было высоким, метров восемь, не меньше. Ветки и листья самые обычные, вот только ствол странный. Совершенно черный, бугристый и упругий на ощупь. Вожаков первым приблизился к мутанту и потрогал его. Он заметил, что угрожающие корни, едва не сломавшие ему ноги в Засекино, были почти полностью погружены в почву, как у обычного дерева, и это прибавило храбрости. После него к дендроиду подошли и остальные мужики.

– Может, это как болезнь? – выдвинул гипотезу Андрей. – Походит дерево немного и остановится. Переболеет – и снова деревом станет.

– То‑то и оно, что это не дерево, – возразил Николай. – Дерево деревянное, а это – как живое…

Один из мужиков осмелел и потянул за ветку. Ветка гнулась неестественно гибко, свернулась в кольцо и не ломалась.

– Осторожней, – предупредил Вожаков, и опыты прекратили.

– Что делать с ним будем? – спросил кто‑то. Мужчины переглядывались, смотрели на дерево и друг на друга.

– Я думаю, лучше его не трогать, – сказал Николай. – Но присматривать за ним обязательно.

На том и порешили. День прошел, за ним другой. Люди жили в лагере, не зная, что происходит в области. Куда шли дендроиды, остановила ли их армия, приедут ли спасатели – никто не знал. Ближайшим городом был Дымов и, может быть, спасатели скорее прибудут туда?

Вожаков решил ехать в Дымов, разведать, что там и как. Возможно, и туда вернулись люди. В горо‑де проще найти еду и все необходимое, тем более что в лагерной столовой кончилось масло и сахар, не говоря уже о рыбе и мясе. Восемьдесят километров до города он рассчитывал преодолеть за пару часов. Плюс время на разведку. Обратно вернется к вечеру. Так он и сказал Наде. Видно было, что жена не очень хочет отпускать его, но ничего не поделаешь. Единственная на весь лагерь машина была у него, и доверять ее кому‑либо не хотелось. Николай взял с собой Влада, с виду самого крепкого из мужиков, и они уехали.

Дорога была страшной и пустынной. Ни людей, ни машин. Они видели воронки от взрывов, разбитую военную технику, поваленные дорожные столбы. Однажды проехали мимо сплющенного, словно гигантской рукой, велосипеда.

«Что же нужно этим тварям, – думал Николай, – зачем они крушат все на своем пути? Вернее, не все, – поправился он, – в лагере вот все корпуса целы, пострадала только котельная да забор, проломленный в нескольких местах. Куда они движутся, и что ими движет?»

В одном месте прямо на дороге, вонзившись в асфальт, стоял черный мутант. Такой же, как в лагере. Почему он остановился именно здесь? Николай не мог постичь логику этих существ, которые то ли были когда‑то деревьями, то ли просто очень похожи на них… Может быть, они – инопланетяне, только с виду похожие на деревья? Или восставшая из глубины веков неизвестная форма жизни? «Девятка» осторожно объехала мутанта и двинулась дальше. Уже подъезжая к городу, на перекрестке с военной бетонкой увидели следы боя: воронки, иссеченный пулями асфальт и перевернутый бронетранспортер в кювете.

В Дымов приехали к часу, как и рассчитывали. Город был безлюден. Ни армии, ни спасателей, никого, лишь брошенные или забытые в спешке собаки бродили по пустынным улицам. Заправка сгорела, а бензина в баке оставалось немного. Николаю даже не хотелось подсчитывать, сколько потребуется топлива для того, чтобы перевезти сюда всех оставшихся в пионерском лагере людей. Не идти же пешком… Надо поездить по городу, поискать – может, найдется брошенная машина, в которой остался бензин.

Николай притормозил возле одного из магазинов. Витрина была разбита, на асфальте лежали какие‑то вещи. Кто‑то не гнушался мародерством, и следовало быть осторожней.

– Где же еще может быть бензин? – подумал вслух Николай, и пассажир тотчас откликнулся:

– Поехали в автобусный парк.

– Точно!

Оставив машину у ворот, Николай и Влад вошли на территорию базы. В обширном дворе стоял лишь один автобус. По–видимому, он был сломан, иначе бы тоже уехал вместе с остальными во время эвакуации. В углу, у бетонной стены, стояли несколько дорожных машин: грузовик с бочкой для мытья улиц, старая «Волга» без колес и насквозь проржавевший фургон.

– Ну, что, давай искать.

В тракторе оказалось немного соляры, и Вожаков во второй раз пожалел, что сменил «копейку» на «девятку». «Жигули» первой модели еще могли ездить на солярке, а вот его машина… В автобусе и фургоне было пусто, а в бензобаке легковушки что‑то плескалось. Вооружившись длинным шлангом, Николай принялся за дело. Едва не глотнув бензина, он направил тоненькую струйку топлива в подставленную канистру. Он никогда бы не подумал, что несколько литров бензина когда‑нибудь станут так важны для него.

Они набрали почти полную канистру и сразу залили в бензобак.

– Странно, – вдруг сказал Влад, – в городе никого, а кажется, что за нами наблюдают.

– Это кажется, – ответил Вожаков. Он тоже чувствовал что‑то похожее. Странно, когда вокруг множество народа, ты не чувствуешь взгляды, направленные на тебя, а сейчас, когда вокруг ни души, чувствуешь, будто за тобой следят. Николай подумал, что неестественная тишина так влияет на их расшатавшиеся нервы.

Они сели в «девятку» и двинулись дальше. Сделав по городу кольцо, Николай направился обратно к шоссе, но Влад попросил остановиться:

– Курить хочется. Вон магазин разбитый, посмотрю сигареты.

Он вышел из машины и вошел в магазин. Вожаков ждал, разглядывая соседний дом. Внезапно над ухом что‑то щелкнуло, и в открытое окно машины въехало дуло охотничьего ружья:

– А ну, выходи! – скомандовал кто‑то. Вожаков повернул голову и увидел мужика средних лет в натянутой на голову матерчатой бейсболке. Николай щелкнул дверным замком, а потом резко схватился за ствол и дернул на себя. Мужик ударился о машину. Возвратным движением Вожаков ударил его в живот прикладом, вырвал ружье и открыл дверь.

– Не балуй! – справа в Николая целился бородатый дядька в камуфляже. – Отдай ружье! Ну!

Вожаков отдал ружье державшемуся за живот противнику.

– Что вы тут делаете? – спросил бородатый.

– Ничего.

В это время из магазина вышел Влад с двумя блоками сигарет в поднятых руках. За ним следовал третий «горожанин». И тоже с ружьем.

– Это называется ничего? – сказал бородатый. На вид ему было около шестидесяти. – Сейчас война идет. А знаете, что в войну с мародерами делали? К стенке ставили – и правильно!

– Мы не мародеры, – сказал Вожаков, – мы беженцы. Живем в лагере в Полесске. Там у нас жены и дети. – Мы просто приехали посмотреть, нельзя ли вернуться, – поддержал его Влад. – Вы чего, мужики? Мы свои, дымовские! Я вам квартиру свою могу показать!

Бородатый дедок чуть опустил ружье:

– Где живешь?

– Добролюбова, семнадцать, квартира восемь, – отчеканил Влад. – Белый дом с красной крышей.

– Хм. А что в лагере делаете?

– Там же пол–Дымова собралось, эвакуированных, – стал рассказывать Влад. – Потом все поехали в Екатеринбург, а мы не смогли. Можно руки опустить?

– Почему не смогли? – спросил мужик в бейсболке, оставляя просьбу без внимания. Третий мужчина залез в «девятку» и шарил там по всем углам, потом залез в багажник, осмотрел и отрицательно помотал головой.

– Машин на всех не хватило.

– А эта откуда?

– А мы задержались в дороге. Машина сломалась. Колонна уехала. Деревья дорогу перекрыли, и я вернулся, – коротко рассказал Вожаков.

– А ты где живешь? – спросил дед у Николая.

– Я не в Дымове жил. В Засекино.

– А ты случайно не у Пильщика работал? – прищурился бородатый.

– Мастером на лесопилке.

– Точно. Признал я тебя, – дед опустил ружье. – Ладно, опустите руки. Я лесник здешний, Поборцев Петр Ильич. Оружия у вас нет, значит, вы не те.

– Кто это «те»? – спросил Николай.

– Мародеры, мать их за ногу! Приезжают и шерстят по магазинам и домам! И ладно бы шерстили, так еще и в людей стреляют! Вот мы их тут и поджидаем.

– Ясно, – сказал Вожаков. – Меня Николай зовут. Так вы здесь не одни?

– Здесь многие собрались, – сказал Петр Ильич, – с окрестных деревень люди, отовсюду. Думают, сюда помощь придет, только забыли наверху про Дымов!

– Мы тоже думали, что здесь спасатели, – сказал Влад. Мужик в бейсболке усмехнулся:

– Мы сами себе спасатели.

– На хрен вообще это государство нужно! – процедил третий мужик, коротко стриженый, небритый и нервный. – Мы сами можем порядок держать! И без ментов.

Вожаков и сам припомнил лесника, иногда приходившего к Кабанову с какими‑то документами. Один раз он услышал, как Пильщик за глаза назвал лесника «старой сволочью». Такую оценку почти всесильного местного авторитета надо было заслужить, и Николай заочно зауважал Петра Поборцева. И вот теперь познакомился.

Влад остался в Дымове, а Петр Ильич с Николаем поехал в Полесок. Бензина на туда и обратно должно было хватить, и лесник обещал достать еще топлива. Надя была так рада, будто Вожаков вернулся с войны, а не съездил в город за восемьдесят километров, что по здешним меркам вовсе не расстояние; и сердце Николая наполнилось давно скрываемой нежностью. Эта война с мутантами, эта жуткая карусель не давала времени для чувств. Все бегали, кричали, суетились… Он постоял, обнявшись с Надей, всего минуту, и за эту минуту понял, что такое счастье.

В тот же день он вывез в Дымов две семьи. Ночь провел в городе, наутро поехал опять. Хорошо разведав дорогу, Николай ехал быстро и уверенно, и к вечеру все беженцы вернулись в Дымов, в котором собралось уже больше сотни человек. Люди жили в своих старых домах и квартирах, а пришедшим из деревень отдали дома по соседству. Мало кто думал, что такая ситуация надолго, все со дня на день ожидали приезда спасателей или хотя бы армейских подразделений. Но никто не приезжал. И никакой связи с миром. Несколько раз над городом с ревом проносились военные самолеты. Люди махали им руками, прыгали и кричали, как папанинцы на льдине, но этим все и заканчивалось. Самолеты пролетали над городом, как над пустым местом, оставляя в душах горечь и тоску. Государство забыло о них. А может, и государства больше нет, думал Николай, может, дендроиды уже в Москве?

Здесь, в глухих сибирских лесах, оставшись без привычных телефона и телевизора, люди вели себя по–разному. Некоторым даже нравилось, они быстро привыкли. Другие хандрили и беспокоились о знакомых и родственниках, не могли без телевизора и свежих новостей.

Но, как ни трудно, надо жить. Зима была не за горами, и те, кто вернулся в Дымов, готовились к холодам. В городской котельной оставались запасы угля, и чтобы не тратить тепло понапрасну, перекрыли трубы в домах, где никто не жил. Многие никак не могли поверить, что предоставлены самим себе, что никакой власти нет, что работать нужно для себя, а не ради денег, которые здесь ничего не стоили. Свобода, внезапно свалившаяся на дымовцев, кружила головы, и Поборцев замечал, как раскрывались в людях незаметные прежде черты. Наверно, их можно было назвать общиной – они действительно имели общие взгляды и общую цель: для начала – пережить эту зиму. Здесь никто никого не принуждал, и Алекс замечал, что люди и без денег работали хорошо и в охотку, зная, что это не для «дяди», но для своих же детей, родных и знакомых…

Дендроидов они не боялись. В городе стояли несколько застывших черных мутантов, и их никто не трогал. Не потому, что опасались, а потому что узнали о них удивительные вещи. Вожаков и сам не мог поверить тому, что рассказывал Петр Поборцев, и вместе с другими «неверующими» сходил к Чертовой Луже. Вернулся оттуда пораженный и обескураженный, впрочем, как и все. Ходячие деревья таили в себе удивительную силу. Магическую мощь, способную за дни сделать такое, что непосильно современным технологиям. Так что же они есть, зло или благо?

Эту загадку лесник решил для себя давно. Он не считал дендроидов инопланетянами и не любил, когда их называли мутантами. «Это силы Земли, – говорил он, – Земля устала от нашей грязи, а они – как санитары, как муравьи. Но муравьев топчем мы, а деревья могут растоптать нас». Вожаков не спорил с ним. Для него важнее было знать, опасны ли эти деревья, и чего от них еще можно ожидать. Новой Земли, ответил тогда Поборцев, и Вожаков недоверчиво улыбнулся. Мир казался устойчивым и незыблемым, и даже ходячие деревья ничего не сделают с ним. Человек все переживал, любые катаклизмы, переживет и это…

И все же во многом Николай верил Поборцеву. Верил не просто, а имея перед глазами живое доказательство его слов. Он ходил с Петром Ильичем по лесам, встречал псевдодеревья, и они действительно не проявляли агрессии. Лесник без страха проходил рядом с ними. Огромные мутанты не трогали человека и не пытались напасть. Вожаков вспомнил, как когда‑то в Засекино набросился на дерево с топором, и согласился с лесником: да, дендроиды не опасны, если их не задевать. И что‑то изменилось в самом Николае. Общаясь с лесником, он стал обращать внимание на многое, чего раньше не замечал, и однажды с удивлением понял, что относится к своей прошлой работе с какой‑то брезгливостью и даже стыдом. Петр Ильич любил природу, всю жизнь берег лес, а он, Вожаков, разделывал трупы деревьев…

Много странных мыслей посещало его тогда. По складу характера Вожаков был скорее прагматиком, и не воспринимал появление дендроидов как нечто чудесное. Чудес не бывает, бывает недостаток информации о чем‑либо, считал он. Если они появились, значит, были какие‑то причины, предпосылки. Ничего не бывает просто так. Так и старик Поборцев говорит. Впрочем, стариком Петра Ильича мог назвать только чужак. Лесник давал фору молодым, успевая везде: то пропадал в лесу, принося корзины грибов и ягод, то помогал кому‑то заселяться в новый дом, налаживал контакты с жителями близлежащих деревень. И для каждого находил понятное и ободряющее слово.

Они близко подружились. От лесника Вожаков узнал, что у того есть племянник, журналист, принимавший участие в научной экспедиции по исследованию дендроидов. Петр Ильич ждал от него известий, но Александр исчез, а связи с внешним миром не было. Никто не видел и не знал, вернулась ли та экспедиция или навсегда пропала в тайге.

Шли недели, но помощь не приходила. Семья Николая устроилась в один из пустующих домов, еды было достаточно, все было, кроме связи с внешним миром. Люди устали жить без информации, никто не знал, что происходит в стране и в мире, и как далеко прошли удивительные деревья. На общем собрании решили, что надо действовать самим и предложили Николаю съездить в Екатеринбург, узнать, что там и как. Вожаков был не против, лишь Надя не хотела отпускать, отговаривала и волновалась. Но он твердо решил, что поедет. Одного его не пустили и дали в напарники приятеля Влада. Вернее, он сам напросился. Собрали деньги, залили полбака – до областного центра должно хватить. Вооружились охотничьими ружьями – на дорогах всякое может случиться, и поехали.

* * *

Кабанов проснулся от какого‑то шума. Голова болела. Вот козлы, еще называют свою водку элитной, подумал Пильщик, морщась от мерзкого привкуса во рту. Он разлепил глаза и поднялся из глубокого кресла. Что там такое? Директор подошел к окну и обомлел. Хмель в голове стремительно испарялся. Такого количества дендроидов он еще не видел!

Все пространство перед предприятием запрудили двигающиеся деревья. Ни парковочной площадки, ни дороги! Казалось, им нет числа, весь лес сошел с ума и движется куда‑то, и стены его завода, как борта корабля, омывают волны живых деревьев. Кабанов бросился вон из комнаты. В конце коридора было окно, выходящее на ворота. Дмитрий Сергеевич высунулся из него и издал разъяренное рычание: твари проломили ворота и хозяйничали во дворе! Его джип разбит, возле тракторов неторопливо прогуливаются псевдодеревья. Обложили, мутанты поганые! Но не вы тут хозяева, а он, Пильщик! И пока он жив…

Кабанов побежал в кабинет и сгреб со стола бутылки с зажигательной смесью. Вас там много – замечательно, будет большой костер! Он свесился из окна, поджег фитили и швырнул пару бутылок в гущу шевелящихся веток и стволов. Знатно полыхнуло! Твари загудели, завертелись. Огонь перекидывался с одного мутанта на другого, и гигантские факела в корчах падали на землю. Директор захохотал, схватил еще горючих «коктейлей» и побежал к другим окнам. Он кидал самодельные гранаты одну за другой, и здание завода окружила высокая стена огня. Мутанты горели, и языки пламени поднимались до окон кабинета. Пламя перекинулось на штабеля пиломатериалов, а через них – на цеха. Через полчаса завод полыхал как один большой костер. Едкая гарь и вонь сожженной плоти вызывали тошноту и удушье. Здание заполнили клубы дыма, и Пильщик слышал, как от жара, или от ударов мутантов, вылетают стекла на первом этаже.

Он отступил в кабинет и окинул взглядом оставшийся арсенал. Бутылки закончились, остался дробовик и патроны. Да еще бензопила. Он схватил со стола недопитую бутылку и опрокинул в рот, жадно глотая содержимое, как простую воду. Ничего, я еще повоюю, подумал Кабанов, вышвырнув в окно опустевшую бутыль. Мне бы только к трактору пробиться!

В задымленном здании заводского управления становилось все труднее дышать. Кабанов повесил дробовик на плечо, взял бензопилу и спустился вниз по лестнице. Снаружи раздавалось гудение пламени и треск рушившихся конструкций. Директор выглянул в разбитое окно и увидел, что путь к одному из тракторов практически свободен – мутанты пятились от охватившего штабеля пиломатериалов пламени. Он выскочил из здания и побежал к машине, лишь через секунду осознав, что деревяшки уходили не зря. Жар во дворе был нестерпимым, казалось, он попал прямиком в ад. Воздух слоился обжигающими струями, и в их размытом течении чудовищными силуэтами расплывались фигуры мутантов.

Пильщик подскочил к трактору, бросил бензопилу и запрыгнул на гусеницу. Надо быстро уезжать! Он упал в водительское кресло и вдруг понял, что забыл в кабинете ключи. Он беспомощно оглянулся и увидел, что пластик на кабине течет, вздуваясь огромными пузырями. Кабанов попытался встать, но расплавившаяся синтетическая кожа сиденья прилипла к штанам. Он рванулся, чувствуя, как от жара вотвот вспыхнут волосы.

Горящий штабель осыпался вниз, и пылающие доски преградили выход. Оставаться в кабине означало испечься живьем, и Пильщик с криком выскочил из нее, изо всех сил высоко подпрыгнув вверх, чтобы перелететь жгучее пламя. Это ему удалось. Он схватил лежащую на земле бензопилу, не чувствуя, как на спине вспыхнула одежда.

Что ж, пробьемся и так! Он никогда не отступал и сейчас не отступит, тем более что отступать‑то и некуда… Пильщик дернул за шнур и завел свое оружие. Вперед! Он побежал к воротам, занеся пилу над головой. Мутанты расступались, опасаясь охваченного огнем человека. Пильщик думал, что они боятся его и, яростно хохоча, рубил пилой во все стороны.

Он прошел через ворота, оказавшись в плотном потоке деревьев. Они проплывали мимо, и он не мог их остановить! Воя от боли, живой факел размахивал бензопилой, но дендроиды не желали сражаться. Они обходили его, сторонясь, как что‑то чужеродное, и потеряв сознание от невыносимой боли, Пильщик рухнул на землю.

* * *

В старые времена из Дымова до Екатеринбурга было двенадцать часов езды на машине. Николай и Влад добирались два дня. Самым сложным оказалось выехать на шоссе, потому что обе дороги, ведущие к нему, были так изувечены артобстрелом, что от дорожного полотна просто ничего не осталось. Огромные воронки и повсюду – останки дендроидов, разорванных снарядами на части. Местами машина застревала в ямах, и мужчины, выбиваясь из сил, толкали ее вперед.

Потом стало легче, и до Нижнего Тагила доехали без проблем, а дальше шла хорошая транзитная дорога прямо к Екатеринбургу. Правда, в самом Тагиле пришлось отбиваться от группы чересчур наглых парней, едва не стащивших оставленные в машине вещи. Двоих Николай серьезно потрепал, остальных вовремя остановил Влад, выстрелив в воздух. Не везде был порядок и мир.

За Тагилом стали попадаться другие автомобили, и товарищи провожали их с изумленной улыбкой, будто встречали не машины, а тарелки инопланетян. Не доезжая нескольких километров, наткнулись на огромное поле, все перепаханное снарядами и бронетехникой. Вожаков живо представил себе, какая страшная битва произошла здесь, потому что вся местность была устлана останками дендроидов.

– Как поле покорежили, – сказал Влад, оглядывая развороченную снарядами пашню. – Что теперь здесь посеешь, что соберешь?

Николай молча согласился. За полем их поджидал контрольно–пропускной пункт. Машину осмотрели, проверили документы, спросили, откуда едут. Вожаков не стал врать, рассказал, что и как. Офицер, проверявший их, покачал головой:

– Не до вас теперь. Они на город прут, еле сдерживаем. На дороге их не видели?

– Нет.

– Повезло вам.

– А к кому можно обратиться? – спросил Николай.

– Не знаю. Попробуй в городскую администрацию.

Ружья у них изъяли. Как не возмущался Влад, как ни упрашивал Вожаков.

– Не положено! – хмуро пояснил офицер. – К тому же разрешения у вас нет. Конфисковываю.

В город въехали вечером. Екатеринбург встречал неласково. Николай заметил, что часть города погружена во мрак – видимо, проблемы со светом. Проезжая мимо какого‑то кафе, через окно заметили работающий телевизор. Телевизор!!!

Николай затормозил. Они закрыли машину и едва не бегом направились к кафе.

– …жители дачного поселка Береговое, что в трех километрах от границы города, совместными силами противостоят нашествию дендроидов, – рассказывала симпатичная кудрявая репортерша. – Они организовали отряд самообороны и уже неделю самостоятельно сдерживают натиск мутантов!

Камера показала противопожарный ров, проходящий между лесом и участками. Во рву и на подступах к нему виднелись многочисленные остовы обугленных и порубленных на части деревьев. Некоторые еще дымились, подняв в воздух скорченные, словно в предсмертных муках, корни. Камера повернулась, и на экране появились несколько угрюмых мужиков в камуфляже. В руках они держали ружья и бензопилы.

– Эти люди сражаются с дендроидами практически врукопашную. Они вооружены лишь охотничьими ружьями и электропилами, но, тем не менее, им удается то, чего подчас не могут сделать регулярные войска – сдержать наступление живых деревьев!

– Вот эти обычные герои! – девушка поднесла микрофон к одному из дачников. – Скажите, пожалуйста, как вам это удается?

Человек самодовольно улыбнулся. По всему было видно, что ему приятно чувствовать такое внимание, и еще приятней ощущать себя победителем.

– А что? Это наша земля и наши дома! И если армия нас защитить не может, так мы сами! Вон, глядите!

Камера вновь продемонстрировала порубленных и пожженных дендроидов. Издалека они были похожи на самые обычные березы и ели, только срубленные и сожженные.

– Это мы их «коктейлем Молотова угостили!» Горели, как свечки! – ухмылялся дачник.

– А вам не страшно? Может быть, лучше пропустить их? – вдруг задала неожиданный вопрос корреспондент. – Может, они пройдут дальше, куда им надо, и где‑нибудь остановятся?

– Ну, да, пропустить! Эти тварюги мне забор поломали! Знаете, сколько он мне стоил? А у соседа машину разбили! Будем рубиться до победного конца! В конце концов, за нами город, цивилизация…

– Цивилизация, – вздохнул Николай, повернувшись к Владу. – Видал цивилизованных?

– Да уж, – проронил тот. – А что здесь поделаешь? Народ у нас простой: кто мне забор поломал – тому глаз вон. Никто не станет думать, почему сломали, возьмут ружье, и будут стрелять.

– Надо объяснять, что к чему, – сказал Вожаков. – Здесь люди больше напуганы телевизором, чем деревьями. Слушают эту болтовню…

Вожаков поначалу и сам с волнением слушал байки о злобе и агрессивности дендроидов, и со страхом – жуткие истории о новых жертвах деревьев–мутантов, рассказываемые беженцами в лагере. Мало того, он ведь сам, лично дрался с ними и хорошо помнил удар топором, нанесенный мутанту, и ответный, едва не сломавший ему ноги. И бегство от них всей семьей. Он сам себе удивлялся: другой на его месте возненавидел бы дендроидов на всю жизнь, но Николай никогда не делал скоропалительных и необдуманных выводов. И общение с лесником Поборцевым на многое открыло глаза.

Вожаков и Влад еле–еле оторвались от телевизора, как губки впитывая в себя все новости. А их хватало. Передавали, что дендроиды замечены на границе с Казахстаном, что в связи с остановками предприятий нефтеперерабатывающей отрасли России поднялись мировые цены на нефть, что нашествием мутантов обеспокоены страны Европы и, разумеется, Соединенные Штаты… Пока Влад досматривал новости, Николай попросил у бармена телефон и сделал один звонок. Петр Поборцев просил его попробовать дозвониться до племянника Александра, журналиста, первым открывшего стране дендроидов. Впоследствии его репортаж признали «уткой», и парень лишился работы. Тогда племянник решился на отчаянный шаг и вместо лесника проник в состав секретной экспедиции, собирающей информацию о дендроидах. С тех пор он не объявлялся. Первый же звонок домой Поборцеву–младшему оказался удачным. Александр был жив и здоров, правда, в голосе его Николай не услышал ни желания что‑то делать, ни энергичности. Вожаков поговорил с журналистом и понял, что тот ни на что не годится. Он им не помощник.

Людей на улицах было мало. И машин. Николай и Влад ехали по полутемному проспекту, и каждый думал о своем. Они оба бывали здесь. Вожаков – когда учился, Влад раньше работал на одном из местных заводов. Некоторые магазины еще были открыты, и посланники Дымова быстро пробегали по заметно опустевшим прилавкам, покупая заказанное женами и детьми. Цены в городе взлетели ужасно, но денег, собранных общиной, пока хватало. А вот с горючим было совсем плохо. Объехав почти все заправки в городе, приятели ужаснулись: бензина не было. Но на последней заправке, когда часы показывали почти полночь, к расстроенным дымовцам подошел неприметный человек в кепке:

– Бензин нужен?

– Да!!

– Сколько? – невозмутимо спросил барыга, и Николай понял, что никакая революция не истребит это племя.

– А сколько есть? – нахально спросил Влад.

– А денег у вас хватит? – поинтересовался перекупщик. Узнав цену, Влад помрачнел и разразился руганью. Николай, заметив, что из припаркованного неподалеку джипа за ними пристально наблюдают, придержал товарища: неприятностей лучше избегать. Ружей у них теперь нет.

Денег хватило на две канистры.

– Ну, сволочи! – ругался Владислав, когда вырулили с заправки. – Что творят, а! Сталина на них нет! Всех бы к стенке поставить, паразитов!

Ночью, конечно, ехать к мэру не следовало. Заночевали в машине, а наутро Вожаков подъехал к зданию городской администрации. Вместе с Владом они поднялись по ступенькам к парадному входу, но у турникета встретил охранник:

– Куда?

– Нам бы мэра увидеть.

– Сегодня не приемный день. В среду, с трех до пяти.

– Мы не можем ждать неделю, – сказал Вожаков. – Мы из Дымова приехали. У нас жены, дети в закрытой зоне остались.

– Мэра нет.

– А когда будет?

– А хрен его знает, он мне не докладывает! – раздраженно ответил милиционер.

Николай и Влад посмотрели друг на друга, одновременно повернулись и пошли вниз. Сволочи, подумал Николай, так я и знал!

Обратная дорога была полегче. Все‑таки знали, где и чего ожидать. Правда, выбираться из города пришлось окольными путями. Там, откуда они приехали, слышалась орудийная канонада – опять шли бои с дендроидами. Влад скрипел зубами – и так бензина не найти, так еще и круги приходится наматывать! Но ждать, когда окончится бой, тоже не хотелось. Их очень ждали в Дымове. «Журналист с нами не поехал – ну и ладно, по крайней мере, скажу леснику, что жив его племянник», – думал Николай.