Текст книги "Древолюция (СИ)"

Автор книги: Андрей Прусаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Домофона в парадной не наблюдалось, и Поборцев пешком поднялся на нужный этаж. Позвонил в квартиру семнадцать. Тишина. Но через минуту щелкнул замок, и дверь открылась. На пороге стояла худощавая женщина неопределенного возраста, похожая на последнюю классную руководительницу Поборцева Наталью Кузьминичну. Женщина смотрела настороженно и молчала.

– Я звонил вам. Я приехал поговорить с Инной. Я журналист, моя фамилия Поборцев. Если нужны документы, пожалуйста, – он полез в задний карман джинсов, в котором лежало удостоверение сотрудника издательства, в котором он уже не работал.

– Не надо, проходите, – сказала хозяйка. В ее голосе слышался характерный украинский акцент. – Инна, иди сюда.

Из комнаты появилась девушка. Рослая, ростом не ниже Поборцева, она остановилась в коридоре и, улыбаясь, смотрела на гостя. Из‑под цветастого домашнего халата, обтягивавшего внушительный животик и полную грудь, выглядывали толстые икры в полосатых вязаных носках. Курносый нос и полные румяные щеки дополняли портрет русской красавицы, весящей не менее ста килограмм. «Бедная девушка, – подумал Алекс, – мало того, что слабоумная, так еще и бесформенная, как мешок с картошкой… У нее и парней, наверно, никогда не было и не будет. А впрочем, не мое это дело и не это сейчас главное»…

– Меня зовут Алекс, – представился он. – Александр.

Девушка молчала, разглядывая Поборцева.

– Она стесняется, – сказала мать.

Поборцев подумал, что нормальный человек, когда смущен, обычно дергается, не зная, куда себя деть, шевелит руками, отводит взгляд. Азы психологии. А Инна стояла неподвижно, опустив руки вдоль бочкообразного тела. А грудь у нее четвертого размера, не меньше, зорким взглядом подметил Алекс. Он улыбнулся:

– Привет, Инна!

Надо налаживать контакт. Интересно, как?

– Инночка, мужчина хочет поговорить с тобой об этих деревьях.

Чадо безмолвствовало.

– А давайте‑ка чайку попьем! – засуетилась мама. Алекс невольно улыбнулся: учись, психолог! Самый доступный способ знакомства – это чай. Он пожалел, что не купил ничего, даже тортика. А ведь в гости пришел, обругал себя Поборцев. Ему стало стыдно.

– Проходите!

Он нагнулся, чтобы снять ботинки.

– Не, не, не, не! – запротестовала хозяйка. – Идите так.

Алекс вошел на крохотную кухню. Маленький стол, холодильник, плита – для людей места почти не оставалось, но, слава Хрущеву, как‑то поместились.

– Попьем чайку, она к вам привыкнет и все вам расскажет, – говорила мама, зажигая спичку под синим эмалированным чайником.

Его усадили за стол напротив Инны, смущенно потиравшей пухлые сосиски пальцев. «Ей ведь всего восемнадцать, – подумал Поборцев, – скинула бы килограммов сорок, глядишь, такой красавицей бы стала! Рост высокий, длинные волосы… А ведь это мне надо, – вдруг заметил он, – и миру, погрязшему в сомнительных ценностях. А ей? Ей это надо? Ведь и калека может чувствовать себя счастливым, только здоровые не поймут его счастья».

Он размышлял, а тем временем на столе явился чай в чашках на блюдечках и десяток бутербродов с дешевой вареной колбасой. Увенчала стол вазочка со сливовым вареньем. Есть Поборцеву не хотелось, но он не стал отказываться и съел один бутерброд.

Инна преспокойно умяла шесть, стыдливо потупив глаза в кружку.

– Она стесняется, когда кушает, – пояснила мама. – Все ей говорят, что много вредно, но она любит.

– А кто же не любит хорошо поесть? – улыбнулся Алекс. Он решил поддержать девушку. – Я тоже люблю!

– Чего ж так мало скушали? – простодушно удивилась хозяйка, и Поборцев осознал истину, что слово – не воробей. Пришлось проглотить еще один бутерброд.

– Инна, я приехал издалека по очень важному делу, – наконец начал он. – Мне сказали, что ты можешь говорить с денд… с деревьями. Я…

Девушка оторвала глаза от тарелки и посмотрела на него:

– Ты любишь деревья? Они живые!

– Да, живые, – согласился он. – Я их люблю и не хочу, чтобы их убивали.

Голос у нее был не грудной, как почему‑то ожидал Алекс, а, напротив, высокий и звонкий. Надо разговорить ее, подумал он. Поборцев мог уболтать любую девушку, но здесь все его наработки были бессильны. Она ведь не такая, как все.

– Ты разговаривала с ними?

– Да. Когда они пришли.

– Я сама это видела, – вмешалась мать. – Я дворником здесь работаю. Мусор вывожу, а Инна иногда мне помогает.

– И что вы видели?

– Видела это дерево ходячее, о которых по телевизору говорят. Оно из леса пришло; да их много поначалу было, а наш сосед с приятелями его убить хотел. Так Инна заступилась, разогнала их, уж сама не знаю как, а там и я подбежала. Смотрю: а они стоят в обнимку.

– Как в обнимку? – не понял Поборцев. Обнималась с «живым» дендроидом?! Даже лесник не решался на такое!

– Она и дерево. И говорит мне: никому не дам его трогать, оно со мной разговаривает! Вот я и рассказала об этом брату, а уж он, наверно, вам. Да многие здесь это видели.

– И что ты ему говорила? – спросил Алекс, но девушка вдруг вскочила из‑за стола, едва не опрокинув стул:

– Они убили его! Мое дерево! Ночью срубили его!

Из глаз ее хлынули слезы, и она убежала.

– Инна не хотела его оставлять, как чувствовала. Насилу ее домой притащила. Утром, говорю, придешь.

Женщина вздохнула:

– Утром пришли, а дерева и нет. Только обрубки по двору разбросаны. Инна очень плакала и собирала эти кусочки. Потом зарыла во дворе. Страшное это дерево, конечно, но ведь никому не мешало, никого не трогало. И в нашем дворе ничего не поломало. Зачем срубили?

Поборцев молчал. Простая и дерьмовая история. Из соседней комнаты доносились рыдания Инны. Попробуй теперь, разговори ее! Мать пошла к ней, а Поборцев задумался. Какие же мы все‑таки сволочи! И трусы! Паука боимся – раздавить, гада! Мышка пробежала – отравить, гниду, как бы заразу не занесла! Собака лает – пристрелить, может, бешеная! Мы же цари природы! А точнее – трусливые царьки…

Мама вернулась на кухню.

– Ничего, она быстро успокаивается, – сказала она, улыбаясь.

– а вот мне сказали, что она как‑то… управляла ими, что ли? Это правда?, – Скажите, пожалуйста, – спросил Поборцев

– А вы в газете про нее напишете? – спросила хозяйка. Алекс замялся, не зная, что ответить. Решил не врать, внутренним чутьем почувствовав, что с этими людьми надо держаться просто, как со своей семьей. И тогда все получится.

– Нет, – ответил он.

– А зачем тогда спрашиваете?

– Я хочу прекратить войну. Ведь никому от нее хорошо не стало, верно? – он выжидающе посмотрел на женщину. – И доказать, что деревья не опасны.

– Вот как, – хозяйка стояла у окна, сложив не по–женски жилистые руки на животе. – Это хорошо. Я знаю, что Инна никогда не разговаривает с плохими людьми. Она видит, кто плохой, а кто хороший. С вами она говорит.

Поборцев молчал. Наверно, он услышал самый странный комплимент в своей жизни.

– И она бы никогда не подошла к этим деревьям, – продолжила женщина, – если бы они чем‑то ей угрожали. Хоть и страшные они, не приведи Господь! Но моя девочка никогда не ошибается. Знаете, еще в детстве она выбирала, с кем будет дружить, а с кем нет. Как, что она видит – не знаю, но только ребята, которые ей не понравились, почти все беспутными стали: кто в тюрьме, кто где…

– А как она деревьями управляет? – задал Алекс жгущий язык вопрос.

– Не знаю, кто вам сказал это. Я ничего такого не видела. Может, кто другой видел, но я почти всегда с ней… Когда они через город шли, Инна мне на улице помогала. Смотрим: идут эти деревья, и люди бегут. Все очень испугались тогда. А одно дерево в нашем дворе остановилось. Сосед с третьего этажа хотел стрелять в него, а Инна не дала. Я сама испугалась, когда она к этому страшилищу подошла. Сосед кричит: отойди, стрелять буду, а она говорит: не дам. И обняла его…

Она помолчала. Поборцев слушал, пытаясь скрыть разочарование. Значит, управлять ими она не может. Жалко, очень жалко! А может, и поездка его была напрасной? Мало ли что говорит слабоумная девушка? Если бы даже он поверил ей, поверят ли другие люди, не говоря уже о правительстве…

– Она такая счастливая была, вы бы видели… Подождите‑ка, знаю я, о чем вы говорите! – вспомнила хозяйка. – Через неделю другое дерево появилось – и на то же самое место встало! Я тогда подумала: ну, все, и его срубят. Мне‑то все равно, а дочке – нет. Очень она плакала, когда то, первое, срубили. Хоть самой часовым становись. Инна сразу туда побежала, и как с тем, в обнимку встала. Долго стояла. А потом, смотрю, дерево с места сошло, да и уползло куда‑то. Вот кто‑то и сказал, что деревья ее слушаются. Не знаю я…

Алекс повеселел. Это совсем другое дело! Пусть Инна не управляет ими, но какой‑то контакт между ними определенно существует! Иначе с чего дендроид вдруг снялся с места и ушел? О таком Поборцев еще не слыхивал.

– А что Инна говорит? – спросил он.

– Говорит, что попросила его спрятаться от плохих людей.

– Понятно, – пробормотал Алекс. Ничего себе!

– А больше ничего не было, – закончила женщина. – Не понимаю только, как то дерево дало себя срубить? Ведь по телевизору говорят, что они очень опасны и легко могут человека убить…

– У вас телевизор есть? – спросил Алекс.

– Есть, работает.

– Смотрите?

– Как же не смотреть? Такое ведь происходит! Вы не знаете, надолго это? Когда все закончится? – спросила хозяйка, доверчиво глядя на Поборцева. – Вы же оттуда, знаете, наверно.

Это «оттуда» покоробило Поборцева, но он не подал вида. Теперь вся страна разделилась на две части. Одна изо всех сил сопротивлялась дендроидам, строила рвы и минные заграждения, взрывала и жгла надвигавшиеся полчища мутантов. Другая была брошена на произвол судьбы, оставлена, как оставляют выжженную территорию врагу. Где‑то жизнь не особенно отличалась от той, что была раньше, а где‑то было, как на войне: жертвы, паника, мародерство и анархия. Цены на продукты росли с каждым днем, и Алекс понимал, чем это грозит оставшимся по ту сторону баррикад. Правительство просто бросило миллионы своих граждан, непродуманной, преступной политикой осуждая на гибель. МЧС не справлялась с таким объемом работы, ведь в помощи нуждался не городок, пострадавший от наводнения, а половина страны! Эвакуация все еще проводилась, но многие люди просто не могли и не хотели ехать в никуда. Как эта женщина.

– Это никогда не закончится, – зло сказал Алекс. – Я имею в виду, что деревья шли и будут идти, пока их не оставят в покое! Только тогда все закончится. Но власть в Кремле не понимает этого, просто не хочет понять! – Поборцев осекся, понимая, что своими выкриками напугает бедную женщину. – Извините, я сорвался. Вот что. Я приехал не просто так. Я предлагаю вам с дочкой переселиться в Дымов. Вы сможете там спокойно жить, я обещаю вам и жилье, и питание. Мы изучаем деревья, и нам очень нужна Инна! Вернее, ее способность общаться с деревьями. Если мы сможем понять их мотивы, понять, куда они движутся и зачем… Тогда станет возможно остановить все это, остановить войну, вы понимаете?

Хозяйка молчала.

– Ну, что вы тут теряете, подумайте? Люди уезжают, с продуктами плохо, правительство вас бросило. Поедемте со мной. Вы и Инна.

Хозяйка молчала. Поборцев почувствовал, что чего‑то не хватает, чтобы она согласилась. Какого‑то штриха, какого‑то слова.

– В Дымове гораздо лучше, у нас хорошие люди, вам там понравится! Едем? – еще раз спросил он.

– Я не знаю, – пролепетала женщина. Поборцев видел, как тяжело ей принять такое решение, пусть даже оно трижды очевидно. Инерция. То, из‑за чего человечество уже лет пятьдесят топчется на месте, довольствуясь давно открытым и понятным. Придумывают сотни моделей автомашин в год, а, по сути, ничего нового, меняется лишь дизайн. Лучшее – враг хорошего.

Алекс хотел привезти Инну в Дымов как можно скорее. Ему не терпелось увидеть, как она говорит с дендроидами, и если это правда, он поедет в Москву не только с фотографиями Чертовой Лужи. Да, он рискует, ведь разговоры про способности девушки пока остаются разговорами. Он сам ничего не увидел, но верил эти людям. В таком положении хватаются и за соломинку, а Инна больше чем соломинка. Она – надежда.

Пауза слишком затянулась, и Поборцев понял, что с хозяйкой он ничего не решит. Надо расшевелить саму Инну, ее надо просить. Пусть даже через мамину голову.

– Инна! – громко сказал он, обращаясь к спрятавшейся где‑то в глубине квартиры девушке. – Инна! Поедем со мной! Много деревьев погибнет и много людей, если ты не поможешь! А ты можешь помочь! Помоги нам!

По линолеуму зашаркали тапочки, и в проеме двери появилась Инна.

– Я поеду! – сказала она. – Мама, я поеду!

– Куда ты поедешь? – встрепенулась мать. – Ты что?

– Мама, я поеду! – твердо повторила Инна, и Алекс понял, что выиграл.

* * *

Профессор Галеев вошел в кабинет и замер на пороге: в его кресле за рабочим столом восседал Курмаев. Представитель президента поднял голову от бумаг и улыбнулся:

– Проходите, садитесь.

– Вы сидите на моем месте, – сказал Галеев. Профессор сразу понял, что Курмаев сидит там неспроста.

– Ильдар Махмудович, – сказал Курмаев, игнорируя справедливое замечание профессора, – вы предоставили мне данные о том, что дендроиды каким‑то образом могут влиять на экологически неблагополучные зоны. По моим сведениям, исследования на эту тему в лаборатории не проводились. Откуда у вас эта информация?

Галеев стоял, не присаживаясь. Это был его кабинет, и сидеть он будет лишь на своем месте! В последнее время отношения с Курмаевым заметно обострились. У ученого складывалось впечатление, что главного куратора не интересует ничего, кроме уязвимости и потенциальной опасности дендроидов и всего, что с этим связано. Остальную информацию он попросту игнорировал. Куратор–прокуратор…

– Так откуда? – нежно вопросил Курмаев.

– Да, эти сведения не есть результат исследований. Но некоторые косвенные данные указывают, что это возможно.

– Вы не расслышали мой вопрос? Откуда у вас эта информация?

– К одному из моих сотрудников приехал родственник. Беженец с… другой стороны. Он это утверждал.

– И вы поверили? Вы – светило биологии, вы должны полагаться на результаты исследований, а не на досужие разговоры! Вам известно, что я консультирую президента по вопросам, связанным с дендроидами, а вы подсовываете мне какие‑то байки!

– Это не байки…

– Фамилия сотрудника! – потребовал Курмаев.

Галеев молчал.

– Я вижу, вы не желаете мне помогать, – сказал Курмаев. – Хорошо…

Это «хорошо» прозвучало достаточно зловеще.

– Освободите мое место, мне нужно работать! – потребовал Галеев.

– Это место уже не ваше. С сегодняшнего дня вы уволены, и это кресло займет более лояльный сотрудник. Я думаю, Картавин – подходящая кандидатура.

– Почему Картавин? – Профессор изумился этому даже больше, чем своему увольнению, которого в душе все‑таки ожидал. – У меня есть заместитель Игорь Нефедов. Он прекрасный специалист, он участвовал в организованной вами экспедиции…

– Картавин тоже участвовал. И я не собираюсь с вами спорить, потому что вы здесь уже никто! – Курмаев победно посмотрел на Галеева.

– Я обращусь к президенту, – пообещал профессор.

– Вы ничего не сделаете, если я этого не захочу, – ответил Курмаев. – И мой вам совет: уйдите тихо, спокойно, не осложняйте себе жизнь.

Профессор повернулся и вышел, чувствуя, как щемит под сердцем. В кабинете остался пузырек с валидолом, но он не собирался туда возвращаться.

Представитель президента усмехнулся и задрал ноги на профессорский стол. Уничтожение противника всегда доставляло ему особое удовольствие. Теперь во главе лаборатории встанет человек, не задающий лишних вопросов. Картавин молод и амбициозен, и это хорошо. Он направит исследования дендроидов в необходимое русло.

В последнее время президент все чаще прислушивается к Курмаеву, и вес Александра Муслимовича в Кремле значительно вырос. И многие это почуяли. Курмаев уже имел несколько встреч с представителями нефтяных, металлургических и газовых олигархов, которые желали, чтобы война с деревьями не только не прекращалась, но усиливалась. Они беспокоились, что большая часть их активов и имущества находится на неподконтрольной войсками территории, они терпят огромные убытки и готовы заплатить сколько угодно за уничтожение мутантов.

В правительстве муссируются слухи, что за Стеной не так уж и плохо, что живые деревья не убивают оставшихся людей и не столь опасны. Эти данные предоставляет военная разведка, но Курмаев не собирался уступать конкурентам. Тем более что на кону стоят огромные деньги и власть. Президент часто вызывает его для консультаций, и здесь Курмаев способен направить решения главы России туда, куда ему выгодно.

* * *

В понедельник Светлана узнала, что Галеев уволен с должности начальника лаборатории. Еще больше она изумилась, когда объявили, что новым начальником станет Павел Картавин. Павла она не видела, на его месте уже трудился новый сотрудник.

Галеева в институте никто не видел, говорили, что он ушел еще в пятницу. В столовой, желая узнать хоть что‑то, она села рядом с Нефедовым:

– Игорь, почему Галеева уволили?

– Темное дело, не знаю, – сказал Нефедов. Он тоже выглядел невеселым, и Света догадывалась, почему. Галеев не скрывал, что в будущем хотел сделать Игоря своим преемником. Но не вышло. Наверху посчитали подругому. Но почему Картавин? Да, он талантлив, но у него нет опыта руководства. Не говоря уже о жизненном опыте, подумала Светлана. Она спросила об этом Нефедова.

– Им не нужен руководитель, как ты не понимаешь, – ответил Игорь. – Им нужен надсмотрщик, доносчик, кто угодно, только не руководитель! Руководить они будут сами.

– Павел не доносчик, – возразила она.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю! – Света помнила, что Картавин не пошел и не донес на нее, хотя мог. Этого она не забудет.

– Не переживай, Игорь, – сказала она, – Если Галеев ушел, или его «ушли», то не просто так. Может, и хорошо, что ты остался на своем месте.

– Да я не переживаю, – сказал Игорь, но Света не поверила ему.

В середине рабочего дня все начальники отделов лаборатории были вызваны в кабинет нового начальника, где Картавин объявил, что с этого момента исследования дендроидов пойдут в несколько ином направлении. Так как они представляют несомненную опасность для людей, решено основной упор исследований сделать на выявление слабых мест у живых деревьев. То есть исследовать их на уязвимость всеми известными средствами. Для этой цели в самое ближайшее время в лабораторный комплекс будут доставлены новые мутанты. Узнав об этом, Светлана поняла, почему ушел Галеев.

Придя с работы, она разделась и поставила чайник. Очень хотелось пить. Света прошла в комнату, и тут же зазвонил телефон.

– Света? – спросил знакомый голос.

– Ильдар Махмудович? – удивилась она.

– Да, я, – сказал профессор. – Есть разговор. Давайте встретимся.

Неполный чайник быстро засвистел, напоминая, что пора снимать с плиты.

– Давайте. А что случилось?

– При встрече поговорим. Вы сейчас что делаете?

– Чай пить собралась.

– Вот попьете, и выходите на улицу. Я вас буду ждать.

– Да я сейчас выйду, Ильдар Махмудович, – заторопилась Светлана.

– Не нужно. Попейте чаю и выходите, – спокойно, но настойчиво сказал профессор. Чайник истошно свистел, как гнавшийся за преступником городовой.

Спокойно пить чай она все равно не могла. Галеева уволили – раз, вместо него поставили Картавина – два, и теперь профессор хочет с ней встретиться – три. Причин для волнения более чем достаточно. Светлана обожгла губу и, оставив почти нетронутую чашку на столе, выскочила из квартиры.

Во дворе Галеева не было. Московская осень уныло опадала мокрыми листьями на асфальт, отражавший яркие огни расположенного по соседству ресторана. Там громко играла музыка – надо же, люди еще могут веселиться. Конечно, ведь Свердловская область далеко… Светлана прошлась по двору к улице, и тут же рядом притормозила машина. За рулем сидел профессор. Он махнул ей рукой, приглашая садиться. Света открыла дверь и села на переднее сиденье. Машина тронулась с места.

– Здравствуйте, Ильдар Махмудович. А куда мы едем?

– Никуда, – ответил Галеев. – Просто прокатимся вокруг. И поговорим.

– Что случилось, почему вас уволили? – спросила она. Вопрос был животрепещущим, об этом спорила вся лаборатория, но никто не знал точного ответа.

– Кое–кому не нравятся мои выводы по отношению к… нашим исследованиям.

Светлана молчала, переваривая услышанное.

– А почему вместо вас назначили Павла?

– Куратор сказал, что ему нужны лояльные сотрудники, – профессор выглядел удивительно спокойным, уверенно ведя машину. Будто никто его не увольнял, и вообще все было в полном порядке.

– И как же вы теперь? – спросила Светлана. Вопрос вышел каким‑то жалостливым, и она тут же пожалела, что задала его. Профессор Галеев никогда не был и не будет жалким и невостребованным. В этом она не сомневалась.

– Помните наш разговор, Света? – спросил он. На перекрестке он неожиданно затормозил и резко повернул влево.

– Помню.

– Я просил вас быть осторожней. А теперь не знаю, как и сказать… Я не могу оставить все так, как осталось. Нашего куратора не интересует ни наука, ни научная этика. Вы думаете, лабораторию и вас привезли в Москву для, так сказать, повышения в ранге? Все не так. Сначала они внедряют в лабораторию своих сотрудников, половина из которых ни черта не смыслит в биологии, теперь сместили меня… Я всю жизнь работал на военных, но никогда со мной так не обращались! – он резко крутанул руль вправо, и машина, заскрипев резиной, накренилась. Света немного испугалась, но профессор внезапно остановил автомобиль и повернулся к ней:

– Они хотят воевать с дендроидами до победного конца! Эти высоколобые чинуши не сознают, что война давно проиграна! В тот самый миг, когда появилось первое живое дерево. Я проанализировал все данные и понял: люди должны уступить дендроидам или погибнуть в войне! Потому что выиграть мы не сможем!

– Говорят, что Стена сдерживает их, – сказала Светлана.

– Ты – ученый! Не слушай пропаганду, а полагайся на факты, и думай, думай! Что будет, если дендроиды заразят хотя бы половину деревьев в Сибири? А ведь мы с тобой знаем, что это реально! Уничтожить их всех? Хорошо, а дышать мы чем будем? Еще раз говорю: я спрогнозировал ситуацию на нашем компьютере… Длительная война в любом случае приведет к поражению человечества, потому что мы не сможем истребить все деревья на планете. Даже если их останется половина, это не возместит недостаток кислорода в атмосфере. Мы станем задыхаться, а парниковый эффект вызовет глобальные катаклизмы. Ситуация пострашнее ядерной войны, потому что мы будем умирать медленно…

Светлана молчала, с трудом представляя мрачную картину, нарисованную профессором. Все это было слишком невероятно и страшно, но она не могла найти ни единого довода против. А сердце будоражилось и кипело, ей хотелось крикнуть Галееву, что он трижды прав, что похожее говорит и Алекс Поборцев, что есть люди, которые живут в мирном соседстве с дендроидами, и их очень много…

– Но мои расчеты никто не принимает всерьез. Не хотят верить, что время людей заканчивается. Наступает эра деревьев, – медленно проговорил Галеев. – Я долго размышлял и пришел к выводу, что дендроиды станут доминирующим видом на планете, хотим мы этого или нет. Но это не значит, что человечество исчезнет. Нет! Мы не исчезнем, если научимся жить правильно, не губить землю, которая дает нам все.

Он помолчал, о чем‑то задумавшись.

– Ильдар Махмудович, – сказал Света. – Я думаю, вам лучше уехать туда, где вы действительно будете нужны. За Стену. Я знаю людей, которые с удовольствием примут вас!

– Я уеду. Я так и сделаю. Но сначала сделаю кое–кому сюрприз! – Галеев сунул руку куда‑то на заднее сиденье и вытащил сумку. Расстегнул молнию и приоткрыл. Светлана невольно открыла рот: на дне сумки лежали знакомые лабораторные контейнеры, и под прозрачным пластиком шевелились плавающие в специальном органическом растворе личинки.

– Вы… вытащили их из института? Как?

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – слабо улыбнулся Галеев. Света видела, что профессор очень устал, осунулся и будто постарел после того, что случилось. Наверняка, это решение не далось ему просто. И тем более не будет простым исполнение.

– Я хочу, чтобы все быстрее закончилось. Ты поможешь мне?

– Конечно! – Свету взбудоражили открывшиеся возможности. Поборцев даже не мечтал получить в свое распоряжение живые личинки, а теперь, теоретически, они могут отвезти их в любую точку мира!

– Но их же хватятся! – обеспокоено сказала она. – Они же все сосчитаны!

– Не пойманный – не вор, – прищурился Галеев. – А вообще, вы же знаете, у нас они хранятся в двадцати четырех таких контейнерах, по десять штук в каждом. Я просто вытащил из нескольких контейнеров по одной личинке. Не думаю, что разницу заметят. Тем более что скоро по акту их должны уничтожить, ты же знаешь… Но все равно хорошо бы избавиться от улик. Как думаешь, с какого парка начать?

– Вы хотите выпустить их в Москве? – изумилась Света.

– Разумеется! Чтобы наверху поняли бесполезность войны! Только так.

– Подождите, – сказала она. – Мне кажется, лучше всего будет вывезти их за границу, распространить по всему миру! Здесь они рано или поздно все равно будут.

– Мысль хорошая, – ответил профессор, – но есть серьезные «но»! Во–первых, нам с вами никто не даст выехать, тем более с таким грузом. Во–вторых, и вы это знаете: органический раствор не способен поддерживать существование личинок вечно. У нас есть максимум двое суток.

Светлана сжала кулаки: все верно, как она про это забыла! Можно попробовать позвонить Алексу, но пока он доберется сюда, личинки умрут. Значит, остается действовать самим.

– Ильдар Махмудович, вы обязательно должны перебраться через Стену и приехать в Дымов! Там живут люди, которые знают о дендроидах не меньше нас, я вам рассказывала. Вы бы очень помогли им, а они расскажут вам то, что видели!

– Пожалуй, я так и сделаю. За границу меня все равно не выпустят, – согласился Галеев, – а бросать исследования… Ни один ученый не оставил бы такой материал!

– Вам надо ехать за Москву, – сказала Света. – В городе дендроидов слишком рано обнаружат. Их просто уничтожат, и весь ваш план провалится. Надо сделать так, чтобы до естественного размножения зараженные деревья нельзя было обнаружить. Надо ехать за город и выпустить их в глухих местах, чтобы они спокойно размножались.

– Разумно. Но тогда вам придется остаться здесь. Меня не хватятся – я уволен, а вот вы запросто попадете под подозрение, если завтра опоздаете на работу. Я все сделаю сам. Отправлюсь прямо сейчас.

– Ильдар Махмудович!

– Что, Света?

– Я не подумала… А если среди них не окажется ни одной матки?

Галеев молча посмотрел на нее и улыбнулся так, что она догадалась.

– Вы думаете…

– Я уверен, что все они станут матками. Они размножаются, когда это действительно необходимо. С самого начала исследований я не сомневался, что они поддерживают связь друг с другом.

Ольхина смотрела на профессора, восторгаясь его умом, мужеством и волей. Он принимал трудное, опасное решение, но не сомневался и выглядел уверенным в себе. Настоящий мужчина, несмотря на лысину, морщины и совсем не атлетическую фигуру, подумала она.

– Пожалуйста, будьте осторожны.

– Постараюсь. И вы будьте осторожны, Света. До свидания.

– До свидания. Ильдар Махмудович! – она вылезла из машины и остановилась, не закрывая дверь.

– Да?

– Как вы думаете, они – инопланетяне?

– Нет, – качнул головой Галеев. – Теперь не думаю.

– Значит – мутанты?

– Тоже нет. Знаете, ведь дерево или древо и слово «древний» имеют один корень…

Он захлопнул дверь, а Светлана стояла, вдумываясь в его слова. Профессор помигал ей фарами, развернулся и исчез в ночи. Ольхина медленно побрела домой, думая, что надо срочно увидеться с Алексом и рассказать о последних событиях.

* * *

Инну и ее маму Поборцев привез в Дымов не без приключений. Шоссе в сторону Дымова неожиданно оказалось перегорожено забором из досок с приколоченными к ним листами жести. За странной конструкцией виднелись головы людей. Алекс притормозил и остановился, не доезжая метров тридцати.

– Военные, что ли? – спросил он сам себя вслух. Но головы за щитами были без касок и фуражек, да и место для КПП странное: ни перекрестков, ни населенных пунктов – глухие леса да болота вокруг. Очень подозрительно. Неужели мародеры?

Его заметили. Из‑за щита показался человек. В брезентовой куртке и сапогах, как одевается большинство местного народа. За плечами человека виднелось черное дуло винтовки. Алекс уже собрался развернуться и уезжать подобру–поздорову. С вооруженными людьми хорошо разговаривать, тоже имея при себе ствол. Тогда разговор, скорее всего, будет продуктивным. Поборцев открыл «бардачок» и вытащил пневматический «Макаров» – точную копию настоящего. Пару раз пистолет помогал ему в непростых ситуациях, но стрелять из него ни разу не пришлось. В Дымов можно проехать только этой дорогой, так что придется рискнуть.

Мужик с ружьем подошел совсем близко. Ствол он с плеча не снимал, демонстрируя намерение договориться.

– Проехать желаете? – ухмыльнулся он.

– Желаю, – сказал Поборцев. Он полностью опустил стекло и высунул из окна джипа голову. – А чего дорога перегорожена?

– Это чтобы за проезд платили, – не мудрствуя, прямо ответил мужик. Вот оно что! Не мародеры, а татары подорожные…

– Ничего себе! – деланно удивился Алекс. – Это, что, платная дорога?

– Теперь платная.

– Слушай, я живу в Дымове, домой еду, – разыгрывая простака, заговорил Поборцев. – Туда ехал – не было ничего, обратно еду – уже платная дорога. Пропустите, мужики, я же свой, не какой‑нибудь…

– А в машине кто? – не обращая внимания на слова Алекса, спросил мужик.

– Жена и теща, – мигом ответил Поборцев.

– Ага. Значит, так, с человека – бутылка водки и блок сигарет. А за машину… – «татарин» окинул оценивающим взглядом черный «Опель Фронтеру» и задумчиво пожевал губы.

– У меня нет ни сигарет, ни водки, – сокрушенно признался Алекс.

– А что есть?

– Жена и теща.

Человек с ружьем заглянул в окно, разглядывая сидящих на заднем сидении, и сказал:

– Тогда езжай назад!

Он уже хотел выпрямиться, как Поборцев ткнул пистолетом ему в живот:

– Стой спокойно, а то пристрелю! – Мужик испуганно замер, не сводя глаз с вороненого ствола. Алекс тихонько двинул машину, заставляя дорожного татя идти рядом. – Открывай ворота!

Тот кивнул. Поборцев беспокойно оглянулся назад: «теща» была очень напугана, и он сделал ей успокаивающий жест, на секунду отпустив руль. Инна же ничего не заметила, разглядывая лес через стекло. Тем лучше. Они подъехали к импровизированной баррикаде, и мужик крикнул: