Текст книги "Древолюция (СИ)"

Автор книги: Андрей Прусаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

От страха движения казались неуклюжими и медленными, как во сне. Поборцев развернулся и побежал за остальными, слыша, как ударили по земле мощные корненоги мутанта.

Теперь они мчались, не разбирая дороги. Иногда Сергей останавливался, чтобы выпустить очередь в близко подобравшегося мутанта, но патроны уже кончались. Второй боец остался их прикрывать и тоже пропал. Они слышали вдалеке стрельбу и взрывы, и не знали, сумел ли он выжить. Но они оторвались!

Живых деревьев становилось все меньше, и отряд мог спокойно обегать их, не ввязываясь в бой. Через полчаса Сергей скомандовал привал, и измученные люди повалились на траву. Здесь, кажется, было тихо. Перелесок на склоне холма хорошо просматривался, тут можно чувствовать себя относительно спокойно. Теперь часовых не выставляли. Некого. Сергей был мрачен. За какие‑то тридцать минут он потерял весь личный состав, и никак не мог поверить, что ребята мертвы. Они не были друзьями, эти парни просто поступили в его распоряжение непосредственно перед экспедицией. Но профессионал всегда чувствует профессионала. Они и были профи. И не подвели. Его предупреждали, что экспедиция будет опасной, он был готов ко всему, но надеялся, что до смертей не дойдет. И вот остался один с кучкой дрожащих гражданских. Из них, конечно, никто и в армии не служил. Отмазались. Как же, ценный научный персонал! Посмотрим, как они запоют, когда поймут, что связь с внешним миром исчезла вместе с пропавшим Уземцевым, и теперь предстоит самим выбираться отсюда! Вот и проводник пригодится.

Он осмотрел потрепанный отряд. Да, вояки из них… Разве что лесник выглядит получше городских неженок. Вот что значит – жить на природе!

Уставший Поборцев поболтал по траве натруженными ногами, вспоминая армию и многокилометровые кроссы. Что ж, какой‑то запас прочности у него еще есть. В грязь лицом не ударю, подумал он, не посрамлю дядю. Хотя сердце стучит, как бешеное.

– Связи нет, – сказал командир. – Так что придется выбираться самим. Но… я не знаю, где мы.

Он повернулся к Поборцеву:

– Твое время пришло, проводник. Надеюсь, эти места знаешь?

– Если бы не мчались, куда попало, сказал бы, где мы, – ответил Алекс. – Не думайте, что я здесь каждый куст знаю. Здесь тайга, а не Москва.

– Тогда какой ты, в жопу, проводник? – зло спросил Сергей. – Если не знаешь, куда идти.

– А какой ты, в жопу, командир, если драпаешь без оглядки? – мигом и в тон ответил Поборцев.

– Что ты сказал? – Сергей встал и подошел к леснику. В таких ситуациях надо сразу показывать подчиненным, кто здесь главный. Алекс встал. Взгляд Сергея не предвещал ничего хорошего. «Сейчас он пристрелит меня, – подумал Поборцев. – Хотя нет, свидетелей много. Значит, будет бить». Он сгруппировался, чтобы отразить внезапный удар, но командир произнес:

– В армии служил?

– Служил.

– В каких войсках?

– Какая разница?

– Раз служил, должен знать, что такое субординация. Все понятно?

– Нет! – смело ответил Поборцев. – Я не ваш подчиненный, а наемный работник. Работаю по контракту и в любой момент могу послать всех вас в задницу. Тем более что о таком риске меня не предупреждали.

– Струсил? – понимающе улыбнулся Сергей. – Понимаю.

– Не более чем любой из нас.

– Бросьте ссориться, – сказал Картавин. – Всем нам надо просто выбраться отсюда. Разве нет?

– Ребята, не надо! – поддержала его Света. – Давайте лучше отдохнем.

Воцарилось молчание. Сергей отошел, но Алекс понял, что нажил себе очередного врага. И хрен с ним. Мало ли их было и есть…

Вообще, Поборцев имел свое мнение о врагах, и считал, что человека видно по его недругам. Как говорится, скажи мне, кто твой враг… По друзьям судить глупо, размышлял Поборцев, а вот когда я знаю, кто твой враг… Сразу видно, чего человек стоит. И если в нашем несправедливом мире у тебя нет врагов, значит – никчемный ты человек, трус и соглашатель, всегда остающийся в сторонке.

– Ладно, – сказал Алекс. – Если поднимемся вон на ту сопку, попытаюсь определить, где мы.

– Тогда отдыхаем еще десять минут, – сказал командир, – и идем.

Поборцев из принципа не стал дожидаться приказа встать и поднялся первым. Путь по склону наверх занял не слишком много времени, лишь ныли непривычно натруженные ноги. Алекс представлял, каково сейчас Светлане, до сих пор стойко переносившей все выпавшие на них опасности. Он глянул на нее, но Света смотрела под ноги, не поднимая лица.

Поднявшись наверх, он вгляделся в просвет между редкими соснами и увидел трубу целлюлозного комбината. Ого–го! Идти‑то немало придется. Зато теперь он знает дорогу, вернее, направление. Дорог здесь нет.

– Пелымское озеро там, – показал он Сергею. – Надо двигаться к нему. Там обжитые места начинаются.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДРЕВО ЖИЗНИ

Проводив Александра взглядом, лесник отошел от окна и задумался. Эти деревья и ему не давали покоя. Он встречался с мутантами каждый день. Они двигались куда‑то, причем Поборцев–старший заметил, что почти всегда они шли с востока на запад. Он следовал за ними осторожно, как охотник за зверем, смотрел и удивлялся, как природа могла породить такое. В инопланетян дядя Петя не верил, считал это чушью и полагал, что дендроиды, как их называл племянник, всего лишь какая‑то мутация. Ему приходилось видеть двуглавых змей и телят с шестью ногами, так что он особенно не удивлялся способности деревьев ходить. Он был прагматиком. Если ходят, значит, на то есть причина, и точка. А вот куда они идут и зачем – так то отдельный разговор.

После ухода племянника он отправился в лес. «Мутация мутацией, – рассуждал лесник, – но откуда ей взяться? Нет в области, да и в соседних тоже, никаких химических заводов. Целлюлозный комбинат разве что. Да мало ли таких комбинатов в России… Есть военная часть с ракетами. Там и радиация может быть… Но мутанты не с той стороны пришли, наоборот, туда двигаются». Лесник искал причину и для начала решил пойти к отстойнику.

Среди грибников и охотников отстойник целлюлозно–бумажного комбината носил звучное имя: Чертова Лужа. В последний раз лесник здесь был с год назад, и жуткого вида озеро с гнилыми вонючими берегами произвело на него сильное впечатление. Что там туристы, здесь царил полный беспредел! Тогда он и наказал племяннику написать статью о комбинате, очистные сооружения которого нависали над отстойником, как жуткий некромантский замок. Это было больное место, жуткий нарыв на теле окружавшей комбинат природы. Берега отстойника были забетонированы, но за годы советской власти, и последовавшего за ними десятка лет бесхозяйственности и безответственности они нуждались в срочном ремонте. Но денег, как водится, у директора комбината не было. Бетонные берега дали трещины, трубы и запорная арматура текли. Петр Ильич с болью смотрел на заболоченную отходами местность, а ведь какая‑то толика просачивалась и в речку Гочу. А ведь воду для людей насосная станция в Дымове берет оттуда.

Поход к отстойнику занял несколько часов. Но Петр Ильич не устал. Он двигался по лесу легко и бодро, и мог дать фору любому туристу. Сейчас комбинат не работает. Уже на подходе к нему слышался шум механизмов и гул подъезжавших машин, а теперь тихо. Лесник обогнул унылое серое здание с запыленными, десятилетия не мывшимися окнами, и вышел к очистным сооружениям. Отсюда начиналась длинная металлическая ограда. Она тянулась вдоль разбитой дороги, по которой мало кто ездил – она заканчивалась тупиком – и окружала Чертову Лужу со всех сторон.

Выйдя из леса на дорогу, лесник остановился. Забор безжалостно сметен и раздавлен, а сама лужа закрыта плотным рядом деревьев. Это были дендроиды. Но зачем они здесь, и что делают возле отравленной лужи?

Петр Ильич огляделся. Никакого движения, лишь облака торопливо поспешали за уходящим на восток солнцем. Дендроиды не двигались и не шевелились. Лесник подошел ближе. Яркие, сочного зеленого цвета листики на ветвях мутантов резко контрастировали с чернильной чернотой стволов. Он остановился метрах в десяти, прислушиваясь и вглядываясь в странную живую изгородь, окружившую Чертову Лужу. Солнце выглянуло из‑за тучки, и отблеск воды сверкнул в его глазах живым серебристым лучиком. Что‑то здесь не так.

Петр Ильич сделал несколько шагов и обомлел: за мощными черными стволами проглядывало синее, как небо, озеро. В следующее мгновение он понял, что не чувствует омерзительного гнилостного запаха. Любопытство оказалось сильнее страха, и лесник подошел к мутантам вплотную, отметив, что их «ходячие» корни утоплены в землю, как у обычных деревьев.

Озираясь, лесник прошел меж двух застывших гигантов и оказался на искусственном бетонном берегу. Жуткий вонючий отстойник превратился в открытый бассейн с прозрачной водицей. Исчезли муть и гниль, ржавая пена на берегах, теперь он мог видеть бетонное дно и виднеющиеся в глубине ржавые трубы. Что‑то плеснуло, лесник поднял голову: в прозрачной чистой воде плыла зеленая лягушка. А ведь раньше здесь и мухи не летали!

Петр Ильич нагнулся к воде, и увидел шевельнувшееся за спиной дерево. Лесник отпрянул в сторону, сдергивая с плеча карабин, но дендроиды не шевелились. Секунду спустя он понял, что всему виной рябь на воде и напряженные нервы. Но озеро‑то! Теперь язык не повернется назвать его отстойником, и тем более «Чертовой Лужей»! Что же это? Как такое случилось? И, главное, кто или что причиной? Эх, племянник, не там ты сенсаций ищешь, ушел с экспедицией по тайге гулять! Вот она, сенсация‑то, вот, под ногами!

Лесник посмотрел на деревья, кольцом окружившие искусственное озеро. Что‑то чудес стало много случаться, подумал Петр Ильич, сначала деревья ходить стали, потом отстойник… превратился. И они тут как тут! Может, не случайно? А может, это они и… сделали? Только как? Поборцев–старший знавал одного инженера с комбината, тот говорил, что очистить стоки так, чтобы воду можно было пить, невозможно. Это потребует таких капиталовложений, что здешнее производство придется закрыть как нерентабельное. Не говоря уже о технической стороне вопроса. Вот тебе и деревья! А может, это не они? Тогда что они здесь делают, просто так вокруг выстроились?

Он походил меж дендроидами, осторожно постукал по стволам прикладом и убедился, что они ничем не отличаются от обычных деревьев. Стоят себе и все. Вот только не двигаются и на удары не реагируют. Лишь стволы их были упругими, совершенно не «деревянными», напоминающие живую плоть. Может быть, так они умирают, подумал он. И что будет с ними, когда комбинат снова заработает? Что будет с отстойником? Эта мысль поразила его. Допустить повторное загрязнение никак нельзя! Никак! Но что он может сделать? Стать здесь с ружьем?

Поборцев посмотрел на здание комбината, мысленно сравнивая его и себя: крошечный комочек живой плоти и обветшалые, но еще крепкие стены предприятия, за которым стоят люди, власть, закон… «С тех пор, как живем на Земле, мы только гадим… – подумал Петр Ильич. – И кто призовет нас к ответу?»

* * *

Поредевшие деревья открыли взгляду пологий, поросший густыми зарослями папоротника склон, и там, внизу, возле мерцавшей холодной сталью реки, виднелись несколько приземистых строений.

– Это Холмы, – сказал Поборцев. – Да, кажется, Холмы.

Он узнал это место. Здесь он был лишь однажды, и то давным–давно, еще до армии. Впрочем, ошибиться было трудно: место ничуть не изменилось с тех пор, да и населенных пунктов в этом направлении наперечет.

– Холмы? – переспросил Сергей. – Это где? До Дымова далеко?

– Километров сорок. Точно не могу сказать. Может, и меньше.

Сергей недовольно покрутил головой. Далековато. Конечно, их станут искать, но как подать знак? Никто не предполагал, что они останутся без связи.

– Петя, а люди там живут? – спросила Светлана.

– Раньше жили. А сейчас – не знаю.

– Вот и посмотрим, – сказал Сергей и стал спускаться по склону, но остановился и позвал Алекса:

– Пошли со мной. А вы останьтесь здесь. На всякий случай.

Что означает «на всякий случай», Света не поняла. Если в деревне дендроиды, не спрячутся же они в домах? Здесь, в лесу, она чувствовала себя в большей опасности. Но промолчала. Все‑таки она не одна.

На первый взгляд деревня была оставлена: не лаяли собаки, возле домов никого. Деревня вытянулась вдоль каменистого берега параллельно реке, и почти у каждого дома располагался свой крошечный причал или мостки. Мужчины прошли мимо нескольких домов и ни в одном не увидели света. Никого.

Позади что‑то стукнуло. Сергей и Алекс одновременно повернулись и увидели старушку, стоявшую у забора.

– Здравствуйте! – сказала она.

– Здрасьте, – коротко ответил Сергей и быстро приблизился к бабке:

– В деревне еще кто‑нибудь есть?

– Никого нет, сынок, одна я тут, – сказала бабуля совершенно спокойно. Поборцев даже изумился: одна, старая, в такой глуши – и не боится!

– А вы кто будете?

– Туристы, – ответил командир, многозначительно взглянув на Поборцева. Тот едва не поперхнулся. Конспиратор! Да кому эта старуха что расскажет? Нашел, кого опасаться!

– А у вас переночевать можно? – спросил Алекс.

– Отчего же нельзя? Вон, в тот дом идите. Там никто не живет.

– Сходи, позови остальных, – приказал Сергей.

Алекс вернулся и позвал:

– Э–эй! Давайте сюда!

Через минуту остальные «туристы» спустились вниз. Когда они подошли к дому, командир все еще беседовал с единственной обитательницей Холмов.

– Я и говорю… Здравствуйте, – поздоровалась бабка, косясь на новоприбывших. – Были тут деревья эти живые. Были, да ушли. И наши, кто жил тут, все. Боялись. А я куда пойду? Старая уже.

– Как же вас родственники оставили? – спросил Поборцев.

– Нет у меня никого.

– И деревья вас не тронули? – спросил Картавин.

– Ничего не тронули! – всплеснула руками бабуся. – Я, когда их увидела, сперва испужалась, конечно. Да и перекрестила этих… – Она явно не знала, как называть дендроидов. – Они и ушли! Креста, значит, боятся! Целую ночь потом молилась, чтобы оградил Господь. И только одно такое дерево осталось. И то стоит, не ходит.

– Где стоит? – спросил Сергей.

– Вон там, – махнула старушка, – у реки стоит.

– Пойдем‑ка, посмотрим.

Все пятеро отправились к реке. Едва зашли за последний дом, как увидели мутанта. Лес тут не подступал к воде, и дендроид виднелся как на ладони, как солдат, шагнувший из ряда вон. Приземистый толстый ствол, восемь длинных корней, раскинувшихся по речному песку, словно лучи черной морской звезды. Несомненно, дендроид. Но только неподвижный. Люди приблизились. Не дойдя с десяток шагов, Сергей поднял камень и бросил в дерево. Снаряд ударился в бугристый ствол и отлетел. Дерево не шелохнулось.

– Может, матка? – спросил Нефедов. Он достал фотоаппарат и сделал пару снимков.

– Темнеет уже, плохо видно, – ответил Картавин. – Но непохоже. Помнишь, у матки почти все листья осыпались, а это вон, зеленое. Красавец!

– Тогда почему не двигается? – спросила Света.

– Нас ждет. Когда подойдем поближе, – сказал Поборцев. Он, конечно, шутил, но возражать ни‑кто не стал. Слишком хорошо помнили страшную смерть солдат–охранников.

– Не подходите! – предостерег командир. Но никто и не собирался.

– А может, он от крестного знамения окаменел? – усмехнулся Алекс. – Вот что крест животворящий делает!

– Сейчас не до шуток! – сказал Сергей. – Как мы можем спокойно спать, если эта хреновина стоит под боком? Ладно, у меня осталась одна граната. Отойдите в лес!

– По–моему, оно не опасней любого дерева, – сказал Поборцев. Он вспомнил, как ночью в Дымове подходил к такому же дереву, и оно не тронуло его. Алекс сделал несколько уверенных шагов вперед. Позади тихо ахнула Света, но он уже прикасался рукой к гладкому стволу. Дендроид не реагировал. Алекс несильно надавил на ствол ладонью. Ничего. Тот дендроид тоже почему‑то не двигался, в отличие от своих агрессивных собратьев. И наутро его преспокойно уничтожили солдаты, срубив бензопилой. Мутант не сопротивлялся. Странно.

– Вот видите. И не надо никаких гранат.

Алекс встретил неприязненный взгляд майора, выдержал и махнул рукой остальным:

– Идите сюда!

Картавин осторожно приблизился, но его опередил командир, видимо, не желавший оказаться в последних рядах.

– Может, оно умерло? – сказал он, потыкав пальцем в ствол. – Кажется, ствол потверже, чем был у того.

– Мертвое бы засохло, – возразил Павел, – или упало. А это стоит!

– Странно, – отозвался Нефедов. – Знать бы, отчего оно задеревенело. Надо бы пробы взять.

– Давайте не будем ничего делать, по крайней мере до утра, – сказал Поборцев. – Не буди лихо, пока оно тихо. Мне кажется, если его не трогать, то и оно нас не тронет.

– И правда, – поддержала его Света. – Поздно уже, темно становится. Давайте лучше спать пойдем. Надо отдохнуть.

Она догадывалась, что все устали не меньше нее, но просить о привале у командира стеснялись. А слабому полу не зазорно. Все направились к домам, лишь Света задержалась, поравнявшись с идущим последним Поборцевым.

– Вы, что, совсем ничего не боитесь?

Поборцев посмотрел на нее и улыбнулся:

– Такие вопросы мужчинам не задают. Это все равно, что спросить женщину о возрасте. Кто же признается, что он трус?

– Вы очень смелый человек. Я видела, как вы пытались спасти того парня, и дерево сломало ваше ружье. И теперь не побоялись…

Алекс был польщен похвалой, но понимал, что это был лишь с виду безрассудный поступок. После той ночи в Дымове он знал, что дендроиды иногда становятся как обычные деревья. Конечно, он рисковал, но это была не безрассудная смелость. И еще интуиция.

– Да! Не боюсь ни шагающих деревьев, ни мировой революции, ни черта в ступе! – ответил он.

– Вы интересный человек, Петр. Но всегда ерничаете. Вы можете хоть раз сказать открыто и честно?

– Когда я говорю открыто, это никому не нравится, – усмехнулся Поборцев.

– А вы попробуйте!

– Хм. Знаете, что мне в вас нравится?

– Нет. Что?

– Ваша грудь. Черт, так жалко, что вы носите лифчик!

– Вы сумасшедший, Петр! – засмеялась Света, невольно опустив глаза на рубашку. Таких комплиментов ей слышать не доводилось.

– Теперь могу сказать, что мне в вас не нравится, – проговорил Алекс. Света кивнула:

– Говорите.

– То, что меня на «вы» называете. Не люблю этого.

– И все? – улыбнулась Света.

– И все. В остальном вы совершенны.

Она засмеялась так, что идущий впереди Картавин обернулся и посмотрел на них:

– Чего смешного увидела, Света? – но она не ответила.

Расположились в одном из покинутых домов, на который указала бабка.

– Дежурить будем? – спросил Картавин у командира. Поборцев заранее знал ответ.

– Обязательно. Мало ли что, – тут же отозвался военный. – Я первый заступаю. На два часа, а вы сами решайте, кто когда.

Поборцева разбудил дежуривший за командиром Нефедов.

– Твоя очередь, – пропыхтел ученый, торопливо ложась на устроенную на полу самодельную лежанку. Алекс встал и помотал головой, одновременно протирая глаза. Ух, тяжко. Но надо вставать. Он включил подсветку часов: четыре ночи. С пола донесся храп Нефедова. Алекс вышел наружу и размял плечи, помахав руками в воздухе. Вокруг – необычайная тишина. «А как там наш друг?» – подумал Поборцев и решил сходить к речке.

Мелкие, источенные водой камешки разъезжались и хрустели под ногами. На фоне леса стоящий на берегу дендроид был почти неразличим, но Алекс нашел его довольно быстро. Несмотря на все, что произошло с экспедицией, Поборцев не боялся пришельца. Он видел дендроидов одним из первых, стоял недалеко от них, снимал, и ни одно из деревьев не пыталось его атаковать. Да и зачем им убивать людей? Они же питаются солнечным светом, водой и минералами, как обычные деревья. Так сказали биологи. Но все‑таки люди часто становятся их жертвами. Почему? «Прежде всего, потому, что мы не знаем их цели, – подумал Поборцев, касаясь ствола мутанта руками, – Как они появились, и куда идут?» Ответ на эти вопросы мог закончить противостояние между людьми и живыми деревьями. А возможно, спровоцировать войну. И все равно Алекс хотел это знать.

Он осторожно, не наступая на корни, обошел вокруг дерева, почти не отличавшегося от обычных деревьев, и не отрывал руки от гладкого ствола. Необычайные ощущения: словно гладишь живое существо, но абсолютно голое, без единой шерстинки. Почему дендроид встал здесь и не идет дальше? Почему он остановился именно здесь? Почему он совсем не двигается? Множество «почему» и ни одного предположения. И наши ученые пожимают плечами, с сарказмом подумал Алекс.

Когда он вернулся к дому, было почти шесть. Время дежурства вышло. Лесник на ощупь пробрался к спавшей у окна Светлане, едва не споткнувшись о Картавина. Свет луны лежал на половине лица девушки, и оно казалось вырезанным из желтого мрамора. Лишь один локон, как черная трещина, пересекал ее лоб, скручиваясь в изящный завиток. Поборцев склонился над ней, не решаясь будить. «На это лицо можно смотреть часами, – подумал он, – сейчас оно достойно кисти Тициана или Рембрандта. Почему люди такие красивые, когда спят? Днем она совсем другая».

Решив ее не будить, Алекс отступил назад, но запнулся о ноги командира и грохнулся на пол. Нефедов захрапел еще громче.

– Кто здесь? – вскинулся Сергей. Алекс услышал щелчок затвора и поспешил ответить:

– Это я… – он едва не сказал «Алекс», но вовремя спохватился. – Петр. Споткнулся.

– Смотри под ноги, – пробурчал Сергей.

– Сколько времени? – раздался голос Светланы. Поборцев чертыхнулся про себя. Разбудил.

– Тебе уже пора.

Биолог встала и посмотрела на часы:

– Уже почти семь! Вы… Ты что раньше не разбудил?

– Прогулял нечаянно, – ответил Алекс, довольный, что она не «выкала». – Извини.

* * *

– За проявленную смекалку объявляю благодарность, – сказал майор Дашкову. – А пилы можете бросить, вам оставят по три боекомплекта на человека и гранаты.

– Толку от этих боекомплектов, – сказал лейтенант, – их пули не берут! Гранаты другое дело. А огнеметов нет?

Майор посмотрел на него с интересом:

– Может, еще минометов подкинуть?

– Правда, подкинете? – живо отозвался Дашков.

– Лейтенант, будьте серьезней. Задачу вы поняли?

– Понял.

– Даю вам в поддержку два БТРа. Этого вполне достаточно. Они давят мутантов, как тараканов, сам видел. Так что командуйте. И держите связь.

– Есть.

Майор сел в зеленый армейский «уазик» и уехал. С Дашковым остались одиннадцать человек во главе с сержантом Омельяненко. И две бронемашины.

– Омельяненко, ко мне! – сказал лейтенант. Надо расставить часовых. И познакомиться с командирами машин.

Пилы они все‑таки не бросили, сложили рядом, хотя во многих кончился бензин. Это оружие доказало свою силу и было в сто раз эффективней автомата. Правда, сражаться приходится вплотную к противнику, что очень опасно. Дашков не забыл, как дендроид ударом мощного корня сломал позвоночник одному из солдат. Двое отделались переломами рук и ног. Изобрести бы машину, подумал лейтенант, как в кино у Михалкова. Но она помогла бы на открытом пространстве, а если мутанты будут стоять в лесу? Лес рубить вместе с ними? Или сжечь? Но так Сибирь в пустыню превратится.

До вечера все было спокойно. Но едва Дашков доложился в штаб, примчался часовой:

– Товарищ лейтенант! Деревья идут!

– Где?

– По шоссе.

Дашков бросился к дороге, но бронетранспортеры уже приготовились к встрече. Вспыхнули фары, и загудели приводы башен – стрелки выбирали мишень. Лейтенант расставил бойцов вдоль дорожного полотна, приказав без необходимости не стрелять и тем более не тратить гранаты. Бронемашины и сами справятся. Прибежал Омельяненко:

– Тарщ лейтенант, – скороговоркой выпалил он, – дерева по лесу ползут!

– Вот черт! – Дашков подбежал к ближайшей машине и постучал рукоятью пистолета по броне.

– Действуйте тут без меня! – крикнул он командиру, высунувшемуся на стук из люка. – Задачу знаете!

Командир машины молча кивнул и захлопнул люк. Взревел двигатель. Дашков побежал на пост вслед за сержантом. Пост располагался на бетонке, а часовые были выдвинуты дальше в лес. Бетонка поворачивала за их спинами и через два километра приводила к воинской части. Обойти их посты, в принципе, можно, но там прерывистой грядой тянулись поросшие лесом сопки с крутыми склонами. Дашков рассудил, что дендроиды там вряд ли пройдут, и часовых там не ставил. Да и не было у него столько людей!

Расчет оправдался: шагающие гиганты двигались по пути наименьшего сопротивления, по более–менее ровной местности. Тут неожиданностей не случилось. Волновало другое: сколько их, и сможет ли его отряд сдержать мутантов.

– Должны сдержать! – приказал по рации полковник. – За вами находится часть с ракетами стратегического назначения! Держитесь, я высылаю подкрепления.

Солдаты заняли позиции и стали ждать. Быстро темнело, и затянутое облаками небо только ухудшало видимость. Показавшиеся впереди дендроиды напоминали жуткие шевелящиеся сгустки тьмы. И они подошли очень близко. Со стороны шоссе послышался грохот крупнокалиберного пулемета.

– Огонь! – заорал Дашков, и в следующую секунду взвод брызнул огнем. – Стрелять точнее!

Стрелять точнее было сложно, даже в такие крупные мишени. Дендроиды двигались, то скрываясь, то выступая из‑за растущих деревьев, и попасть в мутантов подчас было просто нереально. Кто‑то швырнул гранату, и осколки взрезали воздух, тупо впиваясь в неподвижные стволы сосен. Стрельба со стороны шоссе усилилась, но им было проще – противник на открытом месте, не то, что здесь.

Лейтенант притаился за деревом, выглянул: два дендроида двигались прямо на него. Дашков отцепил от ремня гранату, вырвал чеку и швырнул в них, вновь спрятавшись за ствол. Громыхнуло здорово. Дашков услышал, как осколки забарабанили по сосне, за которой он стоял, и услышал гулкий шелест и звук падения. Выглянул: один готов. Второй монстр был жив, хотя изрядно покорежился и двигался как‑то боком. Ранен! Офицер прицелился из автомата и выпустил длинную очередь. Мутант вздрогнул и повалился. Ага, значит, берут его пули! Или у него есть уязвимое место. Но радовался лейтенант недолго. Рядом разорвалась брошенная кем‑то граната, Дашков почувствовал боль в сердце и больше ничего уже не видел…

Он не видел, как бежали его солдаты, спасаясь от вездесущих мутантов. Как один из БТРов был загнан дендроидами в придорожный кювет и опрокинулся. Из экипажа спасся только водитель, и то потому, что хватило ума не выбираться из машины. Он просидел внутри всю ночь и вылез только наутро, к концу дня добравшись до своих…

Он никогда не узнает, что ни охрана части РВСН, ни забор под напряжением, ни подошедшие подкрепления не смогли сдержать сотен мутантов. Они прошлись по территории части как смерч, не оставив после себя ни одного целого строения. И несколько черных деревьев, как часовые и памятник их победы, остались стоять вокруг пусковых шахт…

* * *

За верхушками сосен сверкнула водная гладь.

– Вот и озеро! – довольно сказал Алекс. Он гордился собой. Все‑таки он вывел их!

– И куда теперь? – спросил Нефедов. – Направо или налево?

– Налево, вдоль озера, – сказал Алекс, – и через часок будем в Засекино. Это уже недалеко.

– Давайте отдохнем немножко, – попросила Света. – Пойдемте к берегу. Я умыться нормально хочу.

Сергей не возражал, и группа спустилась к озеру. Берег здесь был не пологим, а достаточно крутым, иногда приходилось хвататься за деревья, чтобы не оступиться и не скатиться вниз. Примеру Светланы последовали все и, умывшись, путешественники расположились у воды.

– Интересно, что накопал наш профессор за это время, – проговорил Павел, по примеру Поборцева опустив натруженные ноги в прохладную воду. – Наверно, сплошные сенсации. А мы тут торчим.

– Боишься мимо приза пролететь? – повернулся к нему Нефедов.

– А ты не боишься? Помнишь, полтора года назад Решайло уволился? Слышал эту историю?

– Не болтай чепухи. Решайло сам виноват.

– Но ведь он все придумал, а Галеев использовал. И где теперь Галеев, и где Решайло?

Игорь внимательно посмотрел на коллегу:

– Галеев тебя в лабораторию взял. Кем бы ты был, если б не он?

– Я пробился сам! – сказал Павел. – А Галеев меня взял, потому что ему были нужны молодые специалисты, а я тогда был лучшим. Люди всегда делают то, что им выгодно или удобно.

Эти слова покоробили Свету. Ей хотелось сказать: и со мной ты спишь, потому что выгодно и удобно?

– Не перехвали себя, Паша, – холодно сказала она. – Ты был не единственным лучшим. Меня, например, Галеев тоже взял. Кто еще пришел вместе с нами, напомнить?

– И где они все? Ты да я остались. И разве мы – не лучшие?

– Я расскажу один анекдот. Про лучших, – вдруг сказал Поборцев. – Когда Наполеон умер и оказался на небе, он подошел к Богу и спросил: был ли когда‑нибудь на Земле полководец лучше меня? Бог показывает ему горбатого сапожника, трудящегося в мастерской. Вот величайший полководец всех времен, говорит он. Так он же сапожник! – возмутился Наполеон. – Ему просто не повезло, – ответил Господь.

– Ты это к чему рассказал? – спросил Картавин.

– К тому, что иногда нам только кажется, что кто‑то лучший…

– Ладно, хватит трепаться, пошли, – скомандовал Сергей, и все стали подниматься. Двинулись берегом. Шли с полчаса, и вдруг заметили палатку, стоявшую на крошечном пологом пятачке берега.

– О–па! – сказал Сергей остальным и поднял руку. – Ну‑ка, тише! Кто это здесь расположился?

Он осторожно приблизился к палатке. Не было слышно ни звука, и странно, что туристы в яркий солнечный день вели себя так тихо. А может, они куда‑то ушли, подумала Светлана. Сергей заглянул в палатку и махнул им рукой:

– Идите!

В палатке было пусто. Ни вещей, ни спальников, ничего. Куда же люди делись?

– Сбежали? – озвучил общие мысли Нефедов.

– Наверно, – согласился командир.

Поборцев огляделся и сквозь деревья заметил неестественно ярко–желтое пятно у воды. Он спустился к озеру. У самой воды лежал человек. В тренировочных брюках и желтой футболке. Он лежал ничком, на животе, и руки безвольно разметались по усыпанной хвоей земле. Алекс сразу понял, что человек мертв.

– Идите сюда! – крикнул он товарищам. – Быстрее!

Первым спустился Картавин, за ним Светлана.

– Дендроиды! – сказал Павел. Когда все столпились возле тела, Поборцев перевернул его. На залитой кровью футболке отчетливо виднелись колотые раны.

– Нет, не дендроиды! – проговорил Алекс. – Кое‑кто похуже…

Командир молча присел над телом, осмотрел и так же молча поднялся.

– Надо в милицию сообщить, – сказал ему Нефедов.

– Какая тут милиция? – ответил Сергей. – Здесь закрытая зона. Все, что здесь происходит, спишут на деревья.

– Они‑то тут при чем? – спросил Поборцев.

– Они тут при всем. Если бы не они…

– А я так не думаю! – резко возразил лесник. – Когда люди чувствуют безнаказанность, они показывают свое настоящее лицо. Думаете, такое впервые происходит?