Текст книги "Мифология русских войн. Том I"
Автор книги: Андрей Кураев
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
4 октября 1853 г. Турция объявила войну России.
18 ноября эскадра под командованием вице-адмирала Нахимова напала на турецкую военно-морскую базу в Синопе.
15 марта 1854 года Великобритания и Франция объявили войну России.
Так кто начал Крымскую войну?
При этом что Крымская война в 19 век, что военные события в Украине в 21 веке показали, что «агрессивная НАТО» была просто не готова к ведению боевых действий прежде всего в силу отсутствия логистики (атрофии тыловых армейских служб после окончания наполеоновских войн) в первом случае и военной индустрии – во втором.
Через 10 лет, в 1863 году Times писала, что если русские захватят Константинополь, то Англия получит право на захват Египта, чтобы обезопасить путь на великий индийский рынок Иными словами: Англия может оставить Константинополь России лишь в том случае, если она получит разрешение России оспаривать претензии Франции на Египет[253]253
Так об этом говорил Карл Маркс, человек, достаточно осведомленный в европейской политике (Речь на общем собрании по случаю четвертой годовщины польского восстания 1863 г., произнесенная в Кембридж-холле, Лондон, 22 января 1867 г. Расшифрована и опубликована в польской газете Głos Wolny10 февраля 1867 г. Дочь Маркса Лаура сделала английскую расшифровку, послужившую основой для французской версии, опубликованной в газете Le Socialisme 15 марта 1908 г.).
https://www.marxists.org/archive/marx/works/1867/01/22.htm
[Закрыть].
…3 мая 2022 патриарх Кирилл, к тому времен уже ославленный папой Франциском как «алтарный мальчик Путина»[254]254
В интервью итальянскому изданию Corriere Della Sera (https://www.corriere.it/cronache/22_maggio_03/intervista-papa-francesco-putin-694c35f0-ca57-11ec-829f-386f144a5eff.shtml) Франциск сказал: «Патриарх не может становиться путинским прислужником» (Il Patriarca non può trasformarsi nel chierichetto di Putin; английский перевод: cannot become Putin's altar boy; https://www.reuters.com/world/europe/pope-says-wants-go-moscow-meet-putin-over-ukraine-paper-2022-05-03/
А как еще сказать о таком проповеднике – «Владимир Владимирович просил передать вам свой привет» (Слово 17 сент. 2023 http://www.patriarchia.ru/db/text/6059962.html). «Что называется, из первых уст, через Патриарха к вам обращаются эти замечательные слова Верховного главнокомандующего. Владимир Владимирович помнит обо всех, заботится. Он живет интересами и судьбой своего народа» (Слово 16 сент. 2023 http://www.patriarchia.ru/db/text/6059668.html) «В нынешнее время мы видим, как внешние силы, хотящие брани, ополчились на Святую Русь, чающе разделити и погубити единый народ ея (молитва о Святой Руси). И сегодня наша особая молитва об Отечестве нашем, о народе нашем, о Главе государства нашего Владимире Владимировиче Путине, вчера отметившем свое 70-летие. Благодаря его личному участию, в сфере церковно-государственных отношений произошли весьма отрадные изменения, ознаменованные созданием уникальной модели сотрудничества, выстраиванием доверительного и взаимополезного диалога. По моему благословению сегодня, в день памяти преподобного Сергия, во всех храмах нашей страны возносятся молитвы о Главе государства Российского, дабы Господь даровал ему здравие и долгоденствие, утвердил в мудрости и духовной крепости». http://www.patriarchia.ru/db/text/5965497.html
[Закрыть], заявил:
Очевидно, до него донеслись реакции людей, потрясенных этим его историческим открытием. И 8 мая патриарх Кирилл, выступая в коричневом мундире в храме цвета хаки, решил добавить подробностей:
«Так сложилось, что страна наша практически никогда не вела агрессивных войн. Было два случая, которые могут поставить нам в пример и сказать: «А как же Первая мировая война? А до нее Балканская война? Ведь вы пошли на Балканы, и армия Самсонова двинулась в Восточную Пруссию – значит, и вы агрессоры». Совсем нет! На Балканы армия наша пошла не для того, чтобы расширить пространство своей страны, не для того, чтобы обогатить страну богатой добычей, не для того, чтобы подчинить другие народы, а для того чтобы спасти от пятисотлетнего рабства болгарский народ. И назовите еще страну, которая пожертвовала тысячами и тысячами своих сынов для того, чтобы помочь другой стране так, как мы помогли болгарам!»[256]256
http://www.patriarchia.ru/db/text/5924172.html Интересно отметить на видеозаписи, что, когда патриарх говорил на военные темы, он стучал сжатым кулаком по воздуху. Когда же он перешел к евангельской теме жен-мироносиц, его рука расслабилась и стала спокойно-бездвижной.
[Закрыть]
И в самом деле – Балканская война началась 12 апреля 1877 года с того, что именно Россия объявила войну Турции.
Петр Шувалов[257]257
Шеф жандармов и начальник Третьего отделения, чрезвычайный и полномочный посол в Великобритании (1874–1879), а потом представитель России на Берлинском конгрессе.
[Закрыть] вспоминал о ее начале: император Александр Николаевич «сначала говорил, что останется чужд войне, потом, желая оказать любезность императрице и получить за то некоторое отпущение грехов личных, стал мирволить косвенному вмешательству, затем после плотного завтрака произнес московскую речь с угрозами в адрес Турции и Англии и, наконец, мечтая о воссоединении утраченной по Парижскому трактату бессарабской территории, заказал три фельдмаршальских жезла (для себя и двух братьев) еще прежде объявления войны»[258]258
Половцов А. А. Дневник государственного секретаря. Т.2.М, 2005 с. 186. Запись от 10 марта 1889.
[Закрыть].
Способ объявления войны был несколько странным: после парада войск в Кишинёве на торжественном молебне епископ Кишинёвский и Хотинский Павел (Лебедев) прочёл Манифест Александра II об объявлении войны Турции.
«Всем Нашим любезным верноподданным известно то живое участие, которое Мы всегда принимали в судьбах угнетенного христианского населения Турции. Желание улучшить и обеспечить положение его разделяет с Нами и весь Русский народ, ныне выражающий готовность свою на новые жертвы для облегчения участи христиан Балканского полуострова. Порта осталась непреклонною в своем решительном отказе от всякого действительного обеспечения безопасности своих христианских подданных и отвергла постановления Константинопольской конференции. Исчерпав до конца миролюбие Наше, мы вынуждены высокомерным упорством Порты приступить к действиям более решительным. Того требует и чувство справедливости и чувство собственного Нашего достоинства. Турция своим отказом поставляет Нас в необходимость обратиться к силе оружия. Глубоко проникнутые убеждением в правоте нашего дела, Мы в смиренном уповании на помощь и милосердие Всевышнего объявляем всем Нашим верноподданным, что наступило время предусмотренное в тех словах Наших, на которые единодушно отозвалась вся Россия. Мы выразили намерение действовать самостоятельно, когда Мы сочтем это нужным и честь России того потребует. Ныне, призывая благословение на доблестные войска Наши, Мы повелели им вступить в пределы Турции»[259]259
Гарковенко П. Е. Война России с Турцией 1877–1878 года: Подробное описание военных подвигов русских войск на обоих театрах войны за веру и свободу. Подвиги русских богатырей нашего времени, их биографии, очерки, рассказы, сцены и проч.– СПб., 1879.
[Закрыть].
Чтобы ограничить круг возможных союзников Турции, царь превентивно заверил в отсутствии территориальных целей у его гуманитарной спецоперации. 21 октября 1876 года он принял английского посла в Петербурге А. Лофтуса и заявил ему об отсутствии у России притязаний на Константинополь и проливы[260]260
История внешней политики России. Вторая половина 19 века (от Парижского мира 1856 г. до русско-французского союза). М., 1999, с. 190.
[Закрыть].
В качестве мотива войны и в самом деле была выставлена помощь угнетаемым славянам. То есть это было открытое вмешательство во «внутренние дела». В том же 19 веке, если Турция решала поддержать восстание кавказских горцев (которых и в самом деле Россия порой геноцидила) – российская пропаганда это называла агрессией и вмешательством в наши внутренние дела. В 20 веке, когда Запад указывал СССР на нарушения прав человека, эти заявления с гневом отметались советским МИДом и пропагандой со ссылкой, что это наши «внутренние дела».
Но сама Россия декларировала не как свое право, а как свой долг вмешательство во внутренние дела других стран. Вот типовая проповедь священника государственной церкви тех лет. Ее автор – дядя будущего философа Сергея Булгакова, священника Андрея Булгакова.
«Теперь, когда Турция упорно отвергла самые миролюбивые настояния об улучшении участи своих христианских населений, мы зрим Благочестивейшего Государя нашего в величии Подвигоположника, начинающего священную брань с нечестивыми агарянами за честь России, за святое дело свободы веры жизни и чести единоверных братий наших, балканских славян»[261]261
Орловские епархиальные ведомости 1877. № 15. сс. 877–879.
[Закрыть].
Но точно ли среди мотивов и целей Балканской войны не было желания России прирасти землицей?
26 июня (8 июля) 1876 года Александр II и Горчаков встретились с императором Австро-Венгрии Францем-Иосифом и Андраши в Рейхштадтском замке в Богемии. В ходе встречи было заключено так называемое Рейхштадтское соглашение, которое предусматривало, что в обмен на поддержку австрийской оккупации Боснии и Герцеговины Россия получит согласие Австрии на возвращение юго-западной Бессарабии (это Измаил и ныне украинские земли между устьями Дуная и Днестра, в том числе знаменитый остров Змеиный), отторгнутой у России по Парижскому мирному договору в 1856 году, и на присоединение порта Батуми на Чёрном море.
Позже, по условиям Сан-Стефанского мирного договора, Россия получала не только Батум, но и Ардаган, Карс, Алашкерт и Баязет.
Кроме того, в этом же договоре Россия так нарезала границы Болгарии, что та получала Македонию и несколько выходов к Средиземному морю – что было нужно для создания там российских военно-морских баз по ту сторону турецких проливов. Это к вопросу об отсутствии у России геополитических интересов в той войне.
И еще: мотивы агрессии могут выставляться самые благородные, но от этого она не перестает быть агрессией (см. ее определение, данное резолюцией ООН).
Отгремела последняя русско-турецкая война, но планы России не изменились.
Посол России в Стамбуле Нелидов писал царю о морском десанте на Босфор и Дарданеллы в 1882 году: «эта подготовка должна быть начата как можно скорее, ведена с крайнею тайною и осторожностью. Разве что при весьма скором и удачном действии, мы успеем не только обеспечить за собою твердую основу на Босфоре, но и проникнуть в Дарданеллы, занять там самые важные позиции. Дипломатической подготовки тут быть не может. Нашей деятельности будет принадлежать лишь, когда все будет готово, найти удобный предлог к войне… Внутренние беспорядки, возмущение одной из национальностей, фанатическое движение мусульман, наконец, смуты и политический переворот в столице или во дворце – все это может служить предлогом для вмешательства или для ограждения наших интересов, или для восстановления порядка, или же, наконец, для защиты христиан и, преимущественно, наших подданных»[262]262
О занятии проливов // Красный Архив т. 46. М.,-Лд., 1931, с. 184
[Закрыть].
В том же году будущий адмирал Макаров сделал картографические съемки Проливов, а в секретной записке от 3 мая 1883 года он писал:
«Если мы спросим Европу о разрешении захватить Константинополь, то она не согласится, но если мы захватим Босфор со всем флотом и через две недели будем иметь 100 тысяч войска для поддержания наших справедливых требований, то Европа, мирящаяся с силой и фактами, не захочет еще более усложнять Восточный вопрос»[263]263
РГАВМФ. Ф. 410. Оп. 2, Д. 3838, Л. 63 об – 64. Публ. в: Кондратенко В. П. Морская политика России 80-х годов XIX века. Спб., 2006. https://history.wikireading.ru/366954
[Закрыть].
Вскоре, 24(12) сентября 1885 г., сам Александр III писал генерал-адъютанту Обручеву:
«По-моему, у нас должна быть одна и главная цель; это – занятие Константинополя, чтобы раз навсегда утвердиться в проливах… Славяне теперь должны сослужить службу России, а не мы им… Что касается собственно проливов, то, конечно, время еще не наступило, но надо нам быть готовыми к этому и приготовлять все средства. Только из-за этого вопроса я соглашусь вести войну на Балканском полуострове, потому что он для России необходим и действительно полезен» [264]264
Публ.: Красный Архив т. 46. М.,-Лд., 1931, сс 181–182
[Закрыть] .
25 июня 1895 г. исполнявший обязанности военного министра генерал-адъютант Обручев обратился к управляющему Морским министерством адмиралу Н. М. Чихачеву с запросом «О готовности к высадке десанта на Черном море». Совещание по проливам состоялось 6 июля 1895 г. Присутствовавшие на нем министры, военный, морской и иностранных дел, а также некоторые высшие государственные чины и посол в Турции А. И. Нелидов под председательством генерал-адмирала Алексея Александровича пришли к единому выводу о возможности захвата проливов, в результате чего «Россия выполнит одну из своих исторических задач, станет хозяином Балканского полуострова, будет держать под постоянным ударом Англию, и ей ничего не будет угрожать со стороны Черного моря. Затем все свои военные силы она сможет тогда сосредоточить на западной границе и на Дальнем Востоке, чтобы утвердить свое господство над Тихим океаном»[265]265
Цит. по: Хевролина В. М, Чиркова Е. А.Проливы во внешней политике России в 80-90-е гг. XIX в. // Россия и Черноморские проливы (XVIII–XX столетия). М., Международные отношения, 1999, с. 239.
[Закрыть].
В 1896 году идея десанта была в одном шаге от реализации[266]266
Проект захвата Босфора в 1896 г. // Красный Архив т. 47–48. М.,-Лд., 1931, сс.50–70.
«Осенью 1914 года (бывший премьер-министр России) Витте производил впечатление загнанного, запуганного ребенка. С растерянным взглядом припухших глаз, с плаксивой гримасой, страшно осунувшийся, полуживой, он ронял своим сиплым мещанским говорком:
– Если бы они знали, что сделали… Если бы они знали, что такое Германия! Не знают… Не ведают… А я знаю… И я вам говорю – запомните – мы погибли!.. Я не доживу. Но вы… Когда-нибудь вы это скажете… Господи! Да почему же я так берег Россию от войны? Для чего было 17 октября? Тогда нас Бог спас… А теперь – накажет… За ложь этих десяти лет… За Столыпина, за все…
Он широко перекрестился, всхлипнул и продолжал:
– Свербеев… Русский посол при Вильгельме – Свербеев… Да с ним Вильгельм и говорить не хотел… А как я умолял послать меня! Разве-ж я допустил-бы! На коленях ползал бы, за фалду уцепился бы… Вильгельм… Вильгельм… Кто его знает в Европе?.. А между тем – судьба мира – в руках этого человека…
На этажерке лежал портрет Вильгельма лицом вниз. Витте взял его, воззрился. На стене висел портрет Николая. Витте задумчиво продолжал:
– Тайна войны – в свойствах этих двух людей… Двух антиподов… Самое искреннее и глубокое, что было в Николае – ненависть к Вильгельму… Эти два человека могли быть закадычными друзьями, а стали смертельными врагами… И вот, человечество платит потоками крови… Говорят, я стремлюсь к власти. Но, разве с ним можно работать? Еще в самом начале царствования он требовал взять Константинополь».
(Баян (Колышко И. И.). Лапсус. // Новости Дня. К., 1918. № 25, 11.10, с. 1)
[Закрыть]. Но Николай предпочел взять Порт-Артур…
Через несколько лет Записка министра иностранных дел России императору Николаю 2 напоминала:
«Действительно ли России необходимо иметь, на случай войны с какою бы то ни было европейскою державою, морскую станцию в бассейне Средиземного моря? По мнению нашего морского министерства, для военного времени угольные станции, конечно, имели бы важное значение, служа базами для действия наших крейсеров и даже эскадр; но, чтобы эти станции могли оказать такую услугу нашему флоту, будет необходимо их укрепить и охранять военною силою, иначе ничем не защищенные станции в самом начале войны станут безнаказанно легкою добычею неприятеля. Создание таких опорных пунктов представляет весьма сложную задачу и вызовет затрату больших денежных сумм. Приведенные соображения, очевидно, в одинаковой степени применимы ко всем другим угольным станциям и не только в Средиземном море, но даже и в бассейне Персидского залива до тех пор, пока последний не будет связан прямым путем с нашею операционною базою в Закавказье или в Средней Азии. Совершенно иное значение имело бы осуществление заветного исторического призвания России – утвердиться на берегах Босфора. Необходимость и неизбежность этого события настолько укоренились в сознании всех, что представляется излишним доказывать выгоды для России обладания проливами. Подвергая самому тщательному изучению этот важный вопрос, подлежащие ведомства прежде всего должны озаботиться выяснением:
1. В чем должны заключаться средства полной подготовки в военном и морском отношениях плана занятия Босфорского пролива;
2. каковы наиболее верные способы благополучного и, в случае надобности, внезапного осуществления этого предприятия.
Нашему послу в Берлине поручено было подготовить почву к соглашению, которое ясно подтверждало бы данное в свое время дедом императора Вильгельма, его родителем и им самим заверение в том, что Германия действительно признает исключительно за Россиею право ограждения, а в случае необходимости, и фактического занятия Босфора».
На полях этой записки имеется помета: «Высочайше одобрено. 25 января 1900 г.»
К дискуссии присоединился военный министр Империи. В своем письме министру иностранных дел России от 16 (29) февраля 1900 г. он сообщал:
«Весьма секретно. Наиболее важною задачею России в настоящем XX веке я признаю прочное военное занятие Босфора. Поэтому все меры, способствующие к выполнению сего важного предприятия, должны быть приняты. Не касаясь мер военного характера, я придаю огромное значение подготовке турецкого правительства к уступке нам Босфора. Первым шагом к тому должно, как мне кажется, служить прекращение турками дальнейшего укрепления берегов Босфора»[267]267
Публ.: Красный архив. т.18 с. 6 см. также: Царское правительство о проблеме проливов в 1896–1911 гг. // Красный архив. т.61. сс. 135–140.
[Закрыть].
Осенью 1902 года в Главном морском штабе прошла военно-стратегическая игра на тему «Занятие русскими силами верхнего Босфора».
Летом 1908 года состоялось Особое совещание, которое получило Высочайшее одобрение. На его основе были составлены оперативные разработки под грифом «совершенно секретно» по организации десантной операции на Босфоре. Там же ставились и основные цели по захвату проливов и объяснялись причины почему этот захват необходим. Вот что говорилось в одном из этих документов:
«В случае благоприятного исхода главной Босфорской операции, обстоятельства военного времени могут вызвать наступления нашего флота совместно с сухопутными силами на Босфор. В высочайше одобренном заключении Особого Совещания 21-го июля 1908 установлено, что политическая обстановка может вынудить нас занять Верхний Босфор. Владение проливами имеет для России тройное значение: Россия получает возможность упростить оборону своего черноморского побережья. Россия получает базу в Средиземном море, как точку опоры, дающую ей возможность проявлять свою мощь, а в некоторых случаях и владычествовать на этом море»[268]268
ЦГАВМФ. Ф. 3, д. 121
[Закрыть].
Тогда российская дипломатия требовала от Турции, чтобы та не возводила укрепления на Босфоре и южном берегу Черного моря, а также не строила железную дорогу вдоль черноморского побережья. Всё вместе было ярчайшим обозначением намерения России напасть на Турцию именно в этих местах. Стоит ли удивляться, что Турция стала на сторону Германии в Первой мировой войне?[269]269
Церковные проекты 1915–1917 годов, связанные с чаемой русской оккупацией Константинополя, были мной приведены в книге «Византия против СССР» (Глава вторая. Военно-епархиальная). А по гражданской линии уже был назначен градоначальник Константинополя («комиссар города») – русский посланник в Белграде Г. Н. Трубецкой. (Тимофеев А. Ю. Февральская революция 1917 г. и Сербия // Вестник МГИМО. 2017, № 3, с. 25).
[Закрыть]
Стоит также заметить, что главным мотивом борьбы за Проливы было то, что без контроля над ними Черноморский флот оказывается запертым в Черном море. Это верно. Но – а зачем и куда ему оттуда ходить? У России есть ее территории которые надо защищать на берегах Средиземного моря? Нет. Значит, все не-мирные экспедиции ЧФ РФ за пределы Черного моря не могут быть чем-то иным, нежели агрессия. А военные суда России, следующие в мирных целях, Турция и так не задерживала.
Кстати, все «стратегические игры» начала 20 века показывали, что при выдвижении ЧФ к Босфору, англичане все равно успевают занять Дарданеллы. То есть через заведомо превосходящий английский флот русский флот дальше двигаться все равно не сможет, а турки за 3–4 недели подтянут свою сухопутную армию и сметут русский плацдарм назад в море.
Как писал А. Ф. Гейден[270]270
Начальник канцелярии Императорской Главной квартиры, флигель-адъютант Николая II; начальник Морской походной канцелярии.
[Закрыть] «до сих пор не установлено окончательно, желаем ли мы только занять верхний Босфор и тем превратить Черное море во внутреннее русское озеро, или мы желаем проложить себе путь в воды Средиземного моря и для того занять Дарданеллы. Эти задачи настолько разнятся друг от друга, что требуют двух разных подготовок, которые в свою очередь отзовутся как на числе, так и на типе кораблей»[271]271
Цит. по: Рыбаченок И. С. Закат великой державы. Внешняя политика России на рубеже XIX–XX вв.: цели, задачи и методы. М., 2012, с.318.
[Закрыть].
В феврале 1913 года Черноморский флот получил приказ быть готовым выступить в Босфор. В штабе начальника отдельного отряда судов Черноморского флота проводились заседания и обсуждались планы операций прорыва через Босфорский пролив, в случае начала войны с Турцией, а также план действий судов Черноморского флота при высадке десанта в Константинополе. Однако под давлением Франции и Британии Россия согласилась не начинать войну с Турцией ценой уступки ею Адрианополя Болгарии.
Военный министр генерал В. А. Сухомлинов тоже опасался неготовности России для проведения десанта на Босфоре: «На основании моих наблюдений, – писал он в своих мемуарах, – на десантном маневре 1903 года, я не мог отказаться от мысли, что наш десант на Босфоре – это дорогая игрушка и, сверх того, может стать опасной забавой – по крайней мере еще в течение долгого времени. В 1913 году я докладывал Государю мою личную точку зрения относительно рискованности самой операции по занятию проливов с технической стороны. Выслушав мой доклад, Император Николай II, видимо, настроенный оптимистично, не отрицая трудности операции с военной точки зрения, дал мне понять, что в этом деле идея и цель всего вопроса имеет такое доминирующее значение, что технические детали отходят на задний план»[272]272
Сухомлинов В. Воспоминания. Берлин, 1924, с. 198.
[Закрыть].
На Особом совещании по вопросу о черноморских проливах в присутствии руководителей дипломатического, армейского и военно-морского ведомств 8/21 февраля 1914 г. начальник Черноморского оперативного сектора Морского Генерального штаба России А. В. Немитц заявил:
«На пути к Проливам мы имеем серьёзных противников в лице не только Германии или Австрии. Как бы ни были успешны наши действия на западном фронте, они не дадут нам Проливов и Константинополя. Их могут занять чужие флоты и армии, пока будет происходить борьба на нашей западной границе… мы должны именно одновременно с операциями на западном фронте занять военною силою Константинополь и Проливы, дабы создать к моменту мирных переговоров совершившийся факт нашего завладения ими. Только в таком случае Европа согласится на разрешение вопроса о Проливах на тех условиях, на которых нам это необходимо»[273]273
Из журнала Особого совещания 8 февраля 1914 г. // Вестник Народного комиссариата по иностранным делам. 1919, № 1. сс. 32–41. Цит. по: Тимофеев А. Ю. Февральская революция 1917 г. и Сербия // Вестник МГИМО. 2017, № 3, с.26.
[Закрыть].
Первая мировая война. Тут агрессора определили победители. Но ее начало было похоже на старт бегунов: они все стоят на стартовой линии и с нетерпением ждут начала забега. Если у кого-то случился фальстарт[274]274
Посол Германии Пурталес так объявлял российскому министру иностранных дел о начале войны:
«Посол, глубоко растроганный, задыхаясь, с трудом выговорил: “В таком случае, господин министр, я уполномочен моим правительством передать вам эту ноту”, и дрожащими руками он передал С. Д. Сазонову ноту с объявлением войны, которая, как оказалось впоследствии, содержала в себе 2 варианта, по оплошности германского посольства в Петербурге соединенные в одном тексте. Эта подробность, впрочем, была замечена лишь впоследствии, так как в самую минуту передачи ноты суть германского заявления была столь ясна, что не в словах было дело. Разговор между послом и министром происходил стоя в большом кабинете, и после вручения ноты граф Пурталес, потерявший всякое самообладание, отошел к окну (первому от угла) и, взявшись за голову, заплакал, говоря: “Никогда бы я не поверил, что покину Петербург при таких обстоятельствах”. При этом он обнял министра и ушел… Баварский посланник барон Грунелиус, видимо, был очень огорчен всем случившимся и весьма недоволен необходимостью покинуть Петербург. Он сказал “Я пришел спросить у вас, что мне делать. Я не имею специальных инструкций от моего правительства, но полагаю, что я должен следовать за германским посольством. Все происходящее очень печально и очень неприятно. Считаете ли вы, что я должен видеться с министром? Я думаю, что в настоящий момент он должен быть очень занят, и что лучше его не беспокоить. Прошу вас сказать ему, что я в отчаянии от всего случившегося”».
(Поденная запись министерства иностранных дел // Красный Архив М.,-Пг., 1923, т.4. сс.39–40)
[Закрыть], это не означает, что остальные участники этого забега были против своего участия в нем. В августе 1914-го пять империй и одна республика одинаково жаждали помериться силами.
Справедливо отмечено, что «в первых числах августа 1914 г., начались несколько долго подготавливаемых войн, каждая со своими причинами и предпосылками, лишь условно объединенные в понятие «европейская война»: 1) сербо-австрийская война за создание великой Сербии, с одной стороны, и за возврат Сербии к статусу 1909 г., с другой; 2) русско-австрийская война за гегемонию на Балканах и Галицию; 3) русско-германская война за Константинополь и Проливы; 4) франко-германская война за Эльзас-Лотарингию и французские колонии; 5) англо-германская война за гегемонию на морях и господство в Северном море. Объединение отдельных конфликтов в один вместе с расширением масштабов войны, произошло после вступления в нее Турции в ноябре 1914 г.»[275]275
Субаев Р. Р. Балканы и Weltpolitik: к вопросу о причинах мировой войны // Первая мировая война и судьбы народов Центральной и Юго-Восточной Европы: очерки истории. М., 2015, с. 29.
[Закрыть].
В январе 1914 года Николай II заявил, что «Путь к Константинополю идет через Берлин» (то есть через войну с Германией)[276]276
Delcasse to MAE 29. I. 1914. AMAE, C. P. Russie N.S. 42. Цит. по: Luntinen Р. French Information on the Russian War Plans. Helsinki: SHS, 1984. P. 202.
[Закрыть].
11 (24) апреля 1914 года Палеолог, французский посол в Петербурге, сообщал своему министру в Париж о беседе императора Николая с министром иностранных дел России Сазоновым. Обсуждая угрозу столкновения между Россией и Германией царь предусматривал также возможность возобновления военных действий между Грецией и Турцией. В этом случае турецкое правительство закроет проливы. «Чтобы вновь открыть проливы, я прибегну к силе», – сказал Николай[277]277
Лунева Ю. В. Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908–1914). – М., 2010, с. 215.
[Закрыть].
Как видим, цель войны обозначена ясно (без сербов), и она носит откровенно агрессивный характер.
12 (25) декабря 1916 года из своей могилевской ставке император Николай II приказом отклонил германское предложение о мирных переговорах и пояснил: «Достижение Россией созданных войной задач, обладание Царьградом и проливами еще не обеспечено. Заключить ныне мир значило бы не использовать плодов русских войск и флота. Священная память погибших на полях доблестных сынов России, не допускают и мысли о мире до окончательной победы над врагом, дерзнувшим мыслить, что если от него зависело начать войну, то от него же зависит в любое время ее окончить». Про сербов в этом приказе не было ни слова[278]278
https://archivogram.top/28080919-listovka_prikaz_gosudarya_imperatora_armii_i_flotu_o_prodolzhenii_voennyh_deystviy?ysclid=lnogvzqdq3223899860
[Закрыть].
Александр Бенуа отметил этот приказ своем дневнике: «Вместо какого-либо шага к миру приказ Государя по войскам с пометкой «Царьград». На кого это может теперь действовать? Кто это ему советует? И как «нетактично» теперь, на третий год несчастной войны, при уже полном истощении всенародно раскрыть ее настоящую подоплеку! Ох, доиграются до катастрофы, ох, допляшутся!» (Запись 28 дек. 1916)[279]279
https://rg.ru/2016/12/27/o-chem-pisali-v-dnevnikah-v-poslednij-novyj-god-pered-revoliuciej.html
[Закрыть].
При этом никакого военного союза, обязывающего Россию выступить в защиту Сербии просто не существовало.
«Решение начать войну принял кайзер Вильгельм, а не Николай. Однако Николай дал весомый повод кайзеру и не уклонился от войны, хотя вполне мог это сделать… Белград отклонил один и самый неприятный пункт ультиматума, который требовал участия австрийских чиновников в расследовании на территории Сербии заговора с целью убийства Франца Фердинанда. Тем самым сербы дали Вене повод объявить войну. Почему Белград сделал это? Еще Милюков писал об очевидном ответе на этот вопрос: Петербург сразу обещал Белграду защиту и тем побудил сербов не принимать полностью ультиматум, предъявленный Веной. При такой поддержке со стороны России сербы ультиматум полностью не приняли, и это открыло путь к общеевропейской войне Царь прекрасно понимал последствия своей позиции в вопросе об ультиматуме и принял их, посчитав, что июльский кризис дает ему возможность решить вековой вопрос о проливах в рамках общеевропейской войны. Говорить о защите Сербии как главной цели Николая II – бессмысленно. В случае большой войны Сербия была обречена на захват Австро-Венгрией и ее союзником в лице Болгарии, имевшей территориальные претензии к Сербии после второй балканской войны. Трудно поверить в то, что царь не понимал невозможности спасти Сербию, которая не имела общих границ с Россией. И действительно, в ходе войны Сербия была захвачена и потеряла треть населения – больше в процентном отношении, чем все другие участники войны. Спасти сербов можно было только мирными переговорами, а для этого надо было лишить Австрию повода для объявления войны, удовлетворив австрийский ультиматум. Пункты ультиматума задевали суверенитет Сербии, но не вели к ее захвату»[280]280
Калашников В. В. Русская революция: ключевые решения. Спб., 2021 сс. 122 и 129–130.
[Закрыть].
Тут стоит сделать уточнения.
Война началась из-за этой фразы сербского ответа на австрийский ультиматум: «что касается участия в этом расследовании австро-венгерских агентов и властей, которые были бы откомандированы с этой целью императорским и королевским правительством, то королевское правительство не может на это согласиться, так как это было бы нарушением конституции и закона об уголовном судопроизводстве».
Незадолго до 1914 года был прецедент, когда сама Россия выдвигала аналогичный ультиматум суверенному государству.
В 1903 году в османской провинции Македония албанскими фанатиками один за другим были убиты два русских консула (в Митровице – Г. Щербина; в Битоли – А. Ростокский). Эскадра из девяти русских военных кораблей подошла к Босфору. Убийца Ростокского тут же был казнен турецкими властями.
Но Россия вместе с Австро-Венгрией предъявила ультиматум Порте – «Мюрцштегскую программу».
Она предполагала учреждение должностей русских и австро-венгерских гражданских агентов для контроля за деятельностью турецких властей, реорганизацию турецкой жандармерии и полиции под руководством иностранных военных инструкторов, утвержденных Россией и Австрией:
«1. Для установления контроля над деятельностью местных турецких властей по приведению в исполнение реформ назначить при Хильми-паше особых гражданских агентов от России и Австро-Венгрии, которые будут обязаны всюду сопровождать главного Инспектора.
2. Реорганизация турецкой жандармерии и полиции является одной из наиболее существенных мер к умиротворению края. Задача реорганизации жандармерии в трех вилайетах будет возложена на генерала иностранной национальности на службе императорского оттоманского правительства, к которому могли бы быть прикомандированы военные чины великих держав; им будут поручены отдельные районы, на пространстве коих они будут действовать как контролеры, инструкторы и организаторы. Таким образом, они вместе с тем в состоянии будут наблюдать за образом действий войск по отношению к населению. Эти офицеры могут, если это им представится необходимым, просить о прикомандировании к ним некоторого числа иностранных офицеров и унтер-офицеров…»[281]281
https://diletant.media/articles/43586493/
[Закрыть]
После месяца раздумий Султан согласился. Через 2 года, в ноябре 1905, корабли пяти великих держав (России, Австрии, Италии, Англии и Франции) высадили десант на острова Лемнос и Лесбос – и Порта продлила срок полномочий Комиссии.
Так что австрийский ультиматум 1914 года по сути повторял ультиматум 1903 года, с которым Россия была согласна.
Аналогично 30 сентября 1912 года болгарское правительство вручило турецкому посланнику в Софии ноту, в которой Турции предписывалось провести реформы в интересах ее христианского населения. В этой ноте указывалось на необходимость введения областной автономии с назначением губернатором бельгийца или швейцарца[282]282
См. Балканская война. 1912–1913 гг. М., 1914.
[Закрыть].
«Младшая сестра» Сербии – Черногория – сама в 1912 г. добивалась присылки австрийских судебных чиновников в Цетинье в силу полной неспособности организовать нормальное судопроизводство[283]283
Субаев Р. Р. Балканы и Weltpolitik: к вопросу о причинах мировой войны // Первая мировая война и судьбы народов Центральной и Юго-Восточной Европы: очерки истории. М., 2015, с.32.
[Закрыть].Так что ничего беспрецедентного и невозможного Вена от Белграда не требовала.
На телеграмме сербского королевича, передающей текст австрийского ультиматума, император Николай начертал резолюцию для министра иностранных дел России Сазонова: «Что ему ответить?»
(26 июля 1914).
Вскоре и.о. посла России в Белграде получил от Сазонова инструкцию:
«Если беспомощное положение Сербии действительно таково, что оно не оставляет сомнения об исходе ее вооруженной борьбы с Австро-Венгрией, было бы, быть может, лучше, если сербы, в случае нападения австрийцев, совсем не пытались им оказывать сопротивления, а отступали, предоставляя неприятелю занять страну без боя, и обратились бы с торжественным призывом к державам. Последним сербы могли бы, вслед за указанием на их тяжелое положение после войны, в течение которой они своей умеренностью заслужили благодарность Европы, сослаться на то, что им невозможно выдержать неравную борьбу и они просят помощи у держав, основанной на чувстве справедливости»[284]284
Штрандтман В. Балканские воспоминания. М., 2014, сс. 277 и 282
[Закрыть].
Но русский посол решил не доводить это предложение до сербов…[285]285
Там же. с. 309.
[Закрыть]
Прими посол другое решение – история тоже могла бы стать другой.
Но посол знал, что сербы уже решились.
Стоит отметить, что у Австрии не было никаких территориальных претензий к Сербии. Она не собиралась вводить туда свои войска. Она потребовала того же, что Россия в 2022 потребовала от Украины: «денацификации», то есть прекращения пропаганды против соседа. «Не допускать никаких публикаций, возбуждающих ненависть и презрение к монархии и проникнутые общей тенденцией, направленной против ее территориальной неприкосновенности. Немедленно закрыть общество, называемое «Народная Одбрана», конфисковать все средства пропаганды этого общества и принять те же меры против других обществ и учреждений в Сербии, занимающихся пропагандой против австро-венгерской монархии. Незамедлительно исключить из действующих в Сербии программ учебных заведений, как в отношении личного состава учащих, так и в отношении способов обучения, все то, что служит или могло бы служить к распространению пропаганды против Австро-Венгрии»[286]286
Эти австрийские требования были напоминанием об обязательствах, которые Сербия взяла на себя в 1881 году и подтвердила в 1889-м. Тогда король Милан подписал тайную конвенцию, согласно которой Вена обещала не сдерживать сербское движение через Македонию к Салоникам (по реке Вардар) в обмен на гарантии Белграда не допускать просербскую пропаганду в сербских окраинах Империи. Интересно, что второе требования Путина к Украине – «демилитаризация» – также имеет аналог в истории Первой Мировой: 2 августа 1914 года германское правительство 2 августа направило Бельгии ультиматум, добиваясь пропуска германских войск через бельгийскую территорию. Не менее провокационные требования были предъявлены Франции. Германское правительство настаивало, чтобы Франция заявила о своем нейтралитете в начавшемся вооруженном конфликте. В подтверждение своего нейтралитета Франция должна была отдать в залог Германии крепости Туль и Верден. Получив отказ, германское правительство 3 августа объявило войну Франции и 4 августа – Бельгии.
[Закрыть].
Российская пропаганда в 1914 году осудила Вену за эти требования с тем, чтобы по сути самой повторить их через сто лет.
Увы, статья 231 послевоенного Версальского договора возложила всю вину на Германию и ее союзников и тем самым освободила Сербию даже от постановки вопроса о доле ее вины[287]287
«Союзные и Объединившиеся Правительства заявляют, а Германия признает, что Германия и ее союзники ответственны за причинение всех потерь и всех убытков, понесенных Союзными и Объединившимися Правительствами и их гражданами вследствие войны, которая была им навязана нападением Германии и ее союзников».
[Закрыть]. А исследование Николая Полетики «Сараевское убийство» вот уже более 90 лет внесено в «индекс запрещенных книг» просербской инквизиции[288]288
Полетика Н. П. Сараевское убийство. Лд., 1930.Его же. Возникновение мировой войны. М. – Л., 1935.
[Закрыть]. «Принципиальное различие между Бельгией и Сербией заключалось в том, что первая, действительно, стала жертвой абсолютно неспровоцированного нападения, а вторая уже в течение месяца была стороной острейшего дипломатического конфликта с великой державой, стремившейся к войне. Если Бельгию не о чем не спрашивали и ничего ей не предлагали (кроме как не препятствовать вторжению), то с Сербией было совсем не так – у нее был выбор, и она его сделала»[289]289
Субаев Р. Р. Балканы и Weltpolitik: к вопросу о причинах мировой войны // Первая мировая война и судьбы народов Центральной и Юго-Восточной Европы: очерки истории. М., 2015, с.34.
[Закрыть].
И не надо говорить, что война все равно разразилась бы. Международная политика тогда была очень подвижна. Отсрочка войны даже на пару месяцев (с августа на октябрь) означала бы ее перенос на год (никто не хотел воевать зимой). За этот год где-то прошли бы выборы. У кого то наметился бы кризис в далекой колонии. Кого-то убили бы террористы. А кто-то научился бы лучше воевать или подготовиться к войне…
Надо сказать, что у Германии вообще не было разработанных планов войны на русском фронте:
«план Шлиффена» касался лишь Западного фронта. В ранних вариантах (1894–1899 годов) плана Шлиффена предполагалось совместными ударами австрийской и германской армий из Галиции и Пруссии срезать польский выступ и окружить русские силы, сосредоточенные в крепостях Варшавского укрепленного района. Но в более поздних вариантах просто нет слова «Россия», как нет и ни одного названия населенного пункта в пределах Российской Империи[290]290
Текст плана Шлиффена: http://germanhistorydocs.ghi-dc.org/sub_document.cfm?document_id=796 «Плана развертывания основных сил на востоке у генерального штаба не оказалось. В официальном германском описании войны говорится: “В течение многих лет в Большом Генеральном штабе производилась разработка двойного стратегического развертывания, отвечавшего двум различным вариантам, причем одновременно с разработкой развертывания больших масс на Западе и небольших сил на Востоке производилась разработка большого развертывания на Востоке… Такая двойная разработка сильно затрудняла железные дороги… Поэтому для гладкого проведения сосредоточения оказалось весьма благоприятным принятое в 1913 г. начальником Большого Генерального штаба решение отменить разработку плана большого стратегического развертывания на Востоке. С этого времени разрабатывался только вариант большого развертывания армий против Франции, с оставлением на восточной границе лишь незначительных сил” (Per Weltkrieg 1914 bis 1918. Die militärischen Operationen zu Lande. Das deutsche Feldeisenbahnwesen. Bearbeitet im rteichsarchiv. Berlin, 1928, В. 1, S. 21)»… У генерального штаба не было плана железнодорожных перевозок и сосредоточения войск на русско-германской границе (Царев Н. Т. От Шлиффена до Гинденбурга. (О провале военной доктрины кайзеровской Германии в 1914–1918 гг.). – М.: Воениздат, 1956, сс.121 и 123)
[Закрыть].
Более поздний план Шлиффена-Мольтке на покорение Франции отводил 39 дней, а на сороковой предполагался поворот на Восток «на помощь Австрии». На протестные вопли из союзной Вены Шлиффен отвечал, что ее судьба решается на Сене, а не на Буге[291]291
Царев Н. Т. От Шлиффена до Гинденбурга. (О провале военной доктрины кайзеровской Германии в 1914–1918 гг.). – М.: Воениздат, 1956. С.94.
[Закрыть].
Тем самым давалась фора России: пока немецкая армия занята маршем на Париж, Россия не будет сдерживаема в своем движении на запад. Немецкий генштаб готов был даже пожертвовать Пруссией в надежде потом оттеснить Россию, оставшуюся без союзников…
Но поскольку нельзя было предугадать – где будут позиции русской армии к моменту завершения западной кампании, то и планы разрабатывать было неуместно.
Впрочем, в случае быстрого поражения Франции Россия могла бы просто не явиться на войну, ибо у нее не было серьезного конфликта интересов с Германией (кроме вопроса о том, кто будет строить железную дорогу в Турции и Персии).
Под наступление на Париж Германия создавала инфраструктуру: Для переброски германских корпусов на запад было подготовлено 13 независимых двухколейных магистралей. Каждому корпусу отводилась отдельная двухколейная магистраль. Для маневрирования вдоль фронта у французской границы можно было использовать четыре мощные рокадные двухколейные магистрали, рассчитанные на перевозку с одного крыла на другое четырех корпусов в течение трех дней. Переброска войск через Рейн обеспечивалась 15 железнодорожными мостами. Ничего похожего не строилось для нужд возможного восточного фронта. Две двухколейные магистрали Восточной Пруссии могли обеспечить развертывание лишь ограниченных сил против России. Для переброски войск с западного фронтана восточный и обратно были подготовлены четыре двухколейные магистрали. Но рокадные магистрали вдоль огромного восточного фронта не строились.
