Текст книги "Мифология русских войн. Том I"
Автор книги: Андрей Кураев
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
Глава 3
Что считать Россией?
При рассмотрении кейса «агрессивные войны России» есть очевидная трудность в ответе на вопрос – что считать «Россией»? Вбирает ли в себя этот термин все те протогосударственные образования, о которых повествуется в школьном курсе «История Отечества»? История народов и государств, абсорбированных Россией – это история России?
История Якутии, Крыма, Чечни, Татарстана – это история России? С какого времени? Только со времени «мирного присоединения»?
Ведь очерки их истории входят в курсы «Отечественной истории» и начинаются эти очерки все же не со дня присяги московскому царю. Кто из историков готов присягнуть и доказать, что сотни этносов, ныне составляющих Российскую Федерацию, никогда не вели себя агрессивно?
А если курс называется «История Отечества», то должна ли в него входить история Казанского, Сибирского, Крымкого ханств, история дагестанских Шамхальств, ногайской орды, история не всегда мирных переселений калмыцкого и якутского[42]42
Якуты с боями пришли в нынешнюю Якутию, побив и оттеснив автохтонные племена юкагиров и эвенков. «… Согласно записям XIX–XX вв., Тыгын неустанно преследует другие роды и племена, убивает их воинов-богатырей, а также в ряде случаев безжалостно истребляет их жен и детей, захватывает имущество побежденных и предает огню жилища. «Если где-нибудь, хотя бы в отдельных улусах, появлялся сильный богатырь, Тыгын стремился сжить его с белого света. Для этого он посылал сильных ратных людей с приказом доставить богатыря живого или мертвого. Если посланные не имели успеха, то Тыгын отправлялся сам с войсками. Таким образом, он убил много славных богатырей». Подневоленные Тыгыном люди других родов и племен, разумеется, не только боялись, но и ненавидели его. Так возникли, пропитанные горечью поражений, обидой и злобой легенды намцев, борогонцев, вилюйчан и других племен, легенды явно не лишенные оснований. Но, с другой стороны, среди собственных родичей Тыгын достиг величайшего почета, культового преклонения» (Пестерев В.И. История Якутии в лицах. Якутск, 2001. http://kyndeli.narod.ru/peaple_tigin_darxan.htm)
[Закрыть] народов?
Крымские татары неоднократно были как союзниками, так и противниками московских правителей. Некоторые свои войны они вели безотносительно к Москве. Например, совершали набеги на Кабарду, походы на земли адыгов и черкесов.
А история казачества – это история России?
Казаки были большими охотниками сходить в откровенно разбойничий или пиратский поход. Можно вспомнить хотя бы «Тараса Бульбу»). Или – рассказ Боплана:
«Киев. Именно отсюда вышли те отважные люди, которые в настоящее время называются запорожскими казаками. Эти люди, которые часто, почти ежегодно, предпринимают набеги на Понт Эвксинскийи наносят большой вред туркам. Они много раз грабили Крым, принадлежащий Татарии, опустошали Анатолию, разоряли Трапезунд и достигали даже устья Черного моря, в трех милях от Константинополя, откуда, предав все огню и мечу, возвращаются с большой добычей и некоторым [числом] рабов, обыкновенно малых детей, которых оставляют у себя в качестве прислуги или же дарят вельможам своей страны. Пожилых людей они никогда не берут с собой, разве что тогда, когда считают их достаточно богатыми, чтобы заплатить за себя выкуп»[43]43
Гийом Левассер де Боплан. Описание Украины. М., 2004, сс. 152–153
[Закрыть].
Тут просто фиксируем проблему: «История России» не вполне совпадает ни с «историей русских», ни с «Отечественной историей». Она и шире и уже. История татар, башкир, якутов – это часть ««Отечественной истории», но до определенного времени не часть «Истории России». История казаков, литвинов, киевлян – это часть «Отечественной истории», это часть «истории русских», и на определенных этапах – часть «Истории России». Поэтому при анализе формуле «Россия никогда» или «Россия всегда» прежде фактографического рассмотрения уместно задуматься над проблемой субъектности – что, кто и при каких условиях считается в этой формуле субъектом деяния.
Но сосредоточимся только на «русском» майнстриме отечественной истории.
Если банды норманов-варягов – это «Россия» (этимология слова «Рос» говорит в пользу такого отождествления)[44]44
В 1989 г. Д. С. Лихачев предложил на Византийском конгрессе, проходившем в Москве, называть Древнюю Русь «Скандославией».
[Закрыть], то походы киевских князей Святослава и Олега на Царьград – это чистейшая агрессия.
Первая русская летопись первый эпизод национальной истории начинает вовсе не с асадовской «косы»: герои летописи прежде «призвания варягов»[45]45
Вообще это довольно типовая история: тюрки-болгары, придя на Балканы, покорили местные славянские племена. Уральцы-венгры, придя в средний Дунай, покорили славянские племена. Немцы в Саксонии покорили славянские племена.
[Закрыть] их изгнали, «начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом» (Повесть временных лет. 862 год).
За 10 лет до этого в этой летописи стоит первая дата:
«В год 6360 (852), когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с этой поры начнем и числа положим».
Итак, первая зарубка национальной памяти – «приходила Русь на Царьград». Византия напала на Киев? Нет, и близко не подходила. А Русь на Царьград ходила с мечом или с косой? Олегово «Иду на вы» – это самооборона?[46]46
В 907 году щит Олега на вратах невзятого им Цареграда это вовсе не знак победы. Скорее наоборот. Это сложенное и оставленное оружие. Воины отчуждали от себя свое оружие при давании клятв и подписании договоров. «Отказ во время клятвы как от меча – оружия наступательного, так и от щита – оружия оборонительного, означает что на момент клятвы воин оказывался безоружным и беззащитным» (См.: Мусин А. Е. Milites Christi Древней Руси. Воинская культура русского Средневековья в контексте религиозного менталитета. СПб., 2005, сс. 114–118).
[Закрыть]
А о чем говорит древнейшее произведение русской литературы? «Слово о полку Игореве» оплакивает князя, погибшего в отчетливо агрессивном походе 1185 года:
«наплънився ратнаго духа, наведе своя храбрыя плъкы на землю Половецькую… Хощу бо, рече, копие приломити конець поля Половецкаго с вами Русици, хощу главу свою приложити, а любо испити шеломомь Дону».
Далее – в переводе Николая Заболоцкого:
«О Русская земля! Ты уже за холмом… Смяло войско половцев поганых и умчало половецких дев. Захватили золота без счёта, груду аксамитов и шелков… День и ночь над полем незнакомым стрелы половецкие свистят. И настала тяжкая година, поглотила русичей чужбина».
Как видим, первый русский стих воспевает вполне агрессивную войну на чужой земле («за холмом»), правда, оплакивает то, что обернулся тот поход немалой русской кровью. Слезы половецких дев и кровь половцев в расчет не берутся.
Еще один древней русский литературный памятник – «Слово о Законе и Благодати» киевского митрополита Иллариона:
«Похвалим же и мы, по силе нашей, малыми похвалами, великое и дивное сотворившего, нашего учителя и наставника, великого князя земли нашей Владимира, внука старого Игоря, сына же славного Святослава, которые во времена своего владычества мужеством и храбростью прослыли в странах многих и ныне победами и силою поминаются и прославляются. Ибо не в худой и неведомой земле владычество ваше, но в Русской, о которой знают и слышат во всех четырех концах земли».
Упомянутые Игорь и Святослав защищали Киев от нападения «со всех четырех концах земли»? Или эти норманы-Рюриковичи ходили в грабительские походы во все стороны? Повесть временных лет ясно говорит о характере этих походов:
«Пришел Святослав в Переяславец, и затворились болгары в городе. И вышли болгары на битву со Святославом, и была сеча велика, и стали одолевать болгары. И сказал Святослав своим воинам: „Здесь нам и умереть; постоим же мужественно, братья и дружина!“ И к вечеру одолел Святослав, и взял город приступом, и послал к грекам со словами: „Хочу идти на вас и взять столицу вашу, как и этот город“».
(971 год)
После печального для русов Доростольского сидения Святослав заключает договор с императором Цимисхием:
«И никогда не буду замышлять на страну вашу, и не буду собирать на нее воинов, и не наведу иного народа на страну вашу, ни на ту, что находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние, ни на страну Болгарскую».
Стоит отметить односторонность этой формулы: греческий император не берет ответных обязательств не нападать на Киев (по той причине, что это ему и в голову не могло прийти).
И точно ли доброй была слава об этих князьях «в странах многих»? Византийский историк Лев Диакон передает такое мнение:
«Сфендослав (таким именем он назывался у тавров) не в силах был сдержать своих устремлений; возбужденный надеждой получить богатство, видя себя во сне владетелем страны мисян, он, будучи мужем горячим и дерзким, да к тому же отважным и деятельным, поднял на войну все молодое поколение тавров…».
Арабский историк Аль-Масуди (писал в середине X века) сохранил такую память о походах русов:
«После того, как русские суда прибыли к хазарским людям, поставленным при устье рукава, они (Русы) послали к хазарскому царю просить о том, чтоб они могли перейти в его страну, войти в его реку и вступить в Хазарское море – под условием, что они дадут ему половину из всего, что награбят у народов, живущих по этому морю. Он же (царь) согласился на это. Посему они вступили в рукав, достигли устья реки (Дона) и стали подниматься по этой водяной полосе, пока не достигли реки Хазарской (Волги), вошли по ней в город Итиль, прошли его и достигли устья реки и впадения ее в Хазарское (Каспийское) море. И русские суда распространились по этому морю, толпы их бросились на на города Табаристана, на Абаскун, который находится на Джурджанском берегу, на Нефтяную страну и по направлению к Адарбайджану. И Русы проливали кровь, брали в плен женщин и детей, грабили имущество, распускали всадников (для нападений) и жгли. Народы, обитавшие около этого моря с ужасом возопили, ибо им не случалось с древнейшего времени, чтоб враг ударил на них здесь, а прибывали сюда только суда купцов и рыболовов. Русы же воевали с Джилем, Дайлемом и с военачальником у Ибн-абис-Саджа и достигли до Нефтяного берега в области Ширвана, известного под названием Баку. При возвращении своем из прибрежных стран Русы поворотили на острова, близкие к Нафте, на расстояние нескольких миль от нее. И жители вооружились, сели на корабли и купеческие суда и отправились к этим островам; но русы устремились на них и тысячи мусульман были умерщвлены и потоплены. Многие месяцы Русы оставались на этом море в таком положении; никто из тамошних народов не имел возможности подступать к ним на этом море, а все они укреплялись и были на страже от них, ибо море это обитаемо вокруг народами. После того, как они награбили и им надоела эта жизнь, отправились они к устью Хазарской реки и истечению ее, послали к царю хазарскому и понесли ему деньги и добычу по их уговору»[47]47
Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII в. до конца X века по Р. Х.). СПб., 1870, с. 132.
https://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/X/Garkavi_mus_pis/11.htm
[Закрыть].
И сами киевляне четко понимали – кто какую войну ведет:
«(965). Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар, и столицу их и Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов… (967 год) Пошел Святослав на Дунай на болгар. И бились обе стороны, и одолел Святослав болгар, и взял городов их 80 по Дунаю, и сел княжить там в Переяславце, беря дань с греков. В год 6476 (968). Пришли впервые печенеги на Русскую землю. И послали киевляне к Святославу со словами: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих».
Но стоит вернуться к похвальбе митрополита Илариона: «Похвалим же и мы Игоря и славного Святослава, которые прослыли в странах многих и ныне победами и силою поминаются и прославляются». Первый русский (по национальности) киевский митрополит не стыдится разбойной славы своих князей…
Русь Изначальная это верхнее и среднее Поднепровье. И было два врага у нее заклятых – Степь и Лес. Хазарско-печенежско-половецкая степь и финно-угорский лес[48]48
Очень точно у Александра Галича:
На степные урочища,На лесные берлогиШли Олеговы полчищаПо дремучей дороге.
[Закрыть].
И если про первого соседа остались хотя бы былины, то про колонизацию «финно-угорского леса» массовое сознание узнаёт лишь, когда задает вопрос о значении и происхождении имени «Москва».
В 1451 году юный наследник Василия Второго Иван Васильевич и татарский царевич Якуб на Кокшенге расправляются с кокшарами – «градкы их поимаша, а землю всю поплениша и в полон поведоша». Уйдя с Андреевых селищ и Галишны на реку Городишну, приток Сухоны, далее на Сухону, Селенгу и, наконец, на Кокшенгу (ее верховья близки к Сухоне) Иван Васильевич «город Кокшенскои взял, а кокшаров секл множество»[49]49
Устюжская летопись (ПСРЛ. Т. 37. С. 89); Никаноровская летопись (ПСРЛ Т. 27. С. 118).
[Закрыть]. Великокняжеская рать дошла до устья Ваги и Осинова Поля и вернулась «со многим пленом и великою корыстью»[50]50
Вологодско-Пермская летопись // ПСРЛ. Т. 26. С. 212
[Закрыть]. А кто такие кокшары? Наверно, одно из марийских племен. Но вот коснулся их своим дыханием «русский мир» – и спалил к своей «великой корысти»…
Глава 4
Русские против русских
Утверждение «мы никогда ни на кого не нападали» проверяется постановкой простого и горького вопроса – а на самих себя нападали? Княжеские междоусобицы, дворцовые перевороты, народные восстания и их подавления, гражданские войны это общеизвестные страницы нашей национальной истории. Но это все виды агрессии, хотя и против «своих».
Впрочем, тут опять вопрос – а кто в какие века и кем считался «своим»?
Пропускаем «Киевскую Русь».
И где же «Россия» средних веков – в Москве, Киеве, Вильно, Твери, Новгороде?
Вот читаем мы на госпатриотических ресурсах:
«15 июля – Памятная дата военной истории России. В этот день в 1410 году русские войска и их союзники – литовцы, чехи и поляки – одержали победу над немецкими рыцарями в Грюнвальдской битве. Смоленские полки выдержали натиск рыцарей Тевтонского ордена, предрешив исход битвы».
Но какую страну представляли «смоленские полки»? Кто ими командовал? Не вели ли эти самые смоленские полки войну и с Москвой в близкие к тому годы?[51]51
Тема «миф о смоленских полках» поставлена тут: Гагуа Р. Б. Грюнвальд в источниках: «Хроника конфликта Владислава, короля Польши, с крестоносцами в год Христов 1410». – Пинск: ПолесГУ, 2009. http://pawet.net/files/grunvald_gagua.pdf
[Закрыть]
Во время походов литовского князя Ольгерда на Москву (1368, 1370) он получал военную помощь от смоленского князя Святослава Ивановича. 1408 год – это «стояние на Угре». Тогда и там смоленские полки стояли не на московской стороне. Угорский договор 1408 года окончательно установил границу между двумя великими княжествами и признавал принадлежность к Великому княжеству Литовскому Смоленской земли и Верховских княжеств (в составе Литвы с 1402 года и до 1514). В ходе новой русско-литовской войны 1500–1503 русское войско безуспешно осаждало Смоленск в 1502 году.
Конечно, военная история анти-московского Смоленска это часть русской истории (как и литовской и польской). Но только при условии отказа от жесткой москво-центричной схемы. Очень не хватает общего учебника восточно-европейской истории. Правда, этот учебник был бы очень мизантропическим, ибо из главы в главу рассказывал бы о многовековой войне всех против всех с бесконечными предательствами.
Патриарх Кирилл уверяет – «Россия просто стремится сохранить свою самобытность, свою веру, свою систему ценностей. А разве не за это сражался святой благоверный князь Александр Невский? Разве не за это сражались наши великие предшественники на Куликовом поле?».
Нет, не за это. И не только потому, что «система ценностей» князя Александра ни на йоту не отличалась от «системы ценностей» других его феодальных коллег и соперников хоть на Западе, хоть на Востоке. Но и по той причине, что ни Александр Невский, ни Дмитрий Донской еще не знали такого термина как «Россия» и вовсе не испытывали чувства идентичности с жителями Твери или Рязани.
Еще в XII–XIII веках русские князья воспринимали Новгород как некое самостоятельное государство, а не Русь. Ипатьевская летопись говорит: «1178 г. Прислаша новгородцы мужей своих ко Мьстиславу Ростиславичу, зовучи его к Новгороду Великому. Он же нехотяше ити из Русской земли… Хотя страдати за отчину, хотя исполнити отечествие свое. Мужи свои рекуче ему: брате, аще зовут тя с честью, иди. Он же рекучи: А тамо ци не наша отцина»[52]52
Ипатьевская летопись // Русские юридические древности. СПб., 1896. Т. II. С. 345
[Закрыть].
Первая Новгородская Летопись про события 1142 года говорит так:
«Епископъ и купьце и слы новгородьскыя не пущаху из Руси, и они не хотяху иного князя, раз†Святопълка».
Там же про события 1193 года:
«Новгородьци же съ княземь Ярославомь и съ игумены и съ софьяны и съ попы съдумавъше, изволиша богомь избрана Мартурия, и послаша по нь, и приведоша из Русѣ, и посадиша и въ епископии».
1211 год:
«Приде Дмитръ Якуниць из Руси, и съступися Твьрдиславъ посадничьства по своеи воли старЂишю себе: тъгда же даша посадничьство Дъмитру Якуничю». «В лето 6765 [1257]. Приде весть изъ Руси зла, яко хотять Татарове тамгы и десятины на Новьгороде».
«Русью» новгородские летописи называют суздальцев (северо-восточную Русь). Описывая события 1170 года «Слово похвальное Знамению Пресвятой Богородицы», вошедшее в состав «Сказания о битве новгородцев с суздальцами» – новгородского памятника середины XIV века – говорит:
«Князь Андрей разгневался на Новгород и послал сына своего Романа на Новгород со всем войском суздальским, а с ним пошли князь Мстислав со смолянами, а со своими князьями торопчане, муромцы, рязанцы, переславцы, и со всеми князьями вся земля Русская. И было всех князей семьдесят два… И пришли к Новгороду суздальцы со всеми князьями земли Русской… И вот, когда наступил шестой час, начали наступать на город все русские полки… Тогда Господь Бог наш умилосердился над городом нашим по молитвам святой Богородицы: обрушил гнев свой на все полки русские, и покрыла их тьма»[53]53
Памятники литературы Древней Руси. XIV – середина XV века. М., 1981. сс. 448–453.
[Закрыть].
«Воспоминание о Знамении», описывая ту же осаду, говорит «вои различных стран» [54]54
Публ.: Агафонов И. С. Воспоминание о Знамении пресвятой Богородицы // Язык и текст. 2016. Том 3. № 2.: http://psyjournals.ru/langpsy/2016/n2/Agafonov.shtml
[Закрыть] .
Единое Отечество? О таком тогда не помышляли. «Отечество» для того княжеского слоя и времен означала отчину-вотчину, т. е. «отчии владения» – те города и веси, которыми владел отец или иной предок. Это родовые права на некое имущество, которое вполне подлежало и разделам и продажам. Им владели, а не ему служили.
История появления в русском языке понятия «родина» аналогична истории слова «отечество».
Фасмер отмечает, что впервые термин «родина» в значении «родная страна» встречается у Державина.
Однако основное значения слова «родина» (которое писалось с маленькой буквы) в XVIII веке – место рождения, место проживания семьи, родителей, дворянское гнездо.
Читаем у Д. И. Фонвизина: «В церкви он был с двумя сыновьями, возвратившимися на сих днях на свою родину после двадцатипятилетней воинской службы». В записках С. Н. Глинки: «по выходе из тогдашнего сухопутного кадетского корпуса отправился я на родину, в Духовщинский уезд». И у Пушкина в "Дубровском": «Он смотрел вокруг себя с волнением неописанным. Двенадцать лет не видел он своей родины. Березки, которые при нем были только что посажены около забора, выросли и стали теперь высокими ветвистыми деревьями».
Ну, а если не было слов, то не могло быть и осознанной ценности переживаний, выражаемых этими словами.
Русские города и князья (Рюриковичи) веками спорят между собой за право быть «собирателями земель русских». И с этой целью они эти земли опустошают, вырезают, выжигают…
В 1171 году св. князь Андрей Боголюбский посылает рать на Новгород. «И пришедше в землю их много зла сотвориша, села вся взяша и пожгоша, а люди изсекоша, а жены и дети и скоты поимаша»[56]56
Воскресенская летопись, лето 6678 // ПСРЛ т.7. с. 86.
[Закрыть].
1315 год. Поведение тверского князя Михаила Ярославича сохранилось в «Повести о разорении Торжка».
Первая редакция:
«Бе бо в то время владеющу Торжком князю Афанасию, и поби князь Михаил Тверский весь град Торжок и церкви божия разори, инокинь же и девиц оскверни, имения от ту живущих поимав, град же огню предав, обитель же сию до основания разори, настоятеля же и братию погуби, утварь церковную и монастырское строение во Тверь отпровади».
Вторая редакция:
«Последи же злая пагуба содеяся граду Торшку от князя Михаила Тверского в лета 6823 году. Князь Михаил собра своя воя и прииде ко граду Торшку ратию. Князь же Афанасие выехав против ево с черными людми и с ноугородцы на поле. И бысть бой велик и победи князь же Михаил. Таково бо жестокосердие тогда содеяся на град и на люди. Аще бо едина вера бяше, но злобою горши показася, понеже бо людей тех во граде огню предаде, а иныя в реце потопи, инии младенца остави, но всех поби мужеский пол и женский и смерти предаст, черноризець же и девиц обнажати повеле, потом же их и убивати. И имение града того все пограби и церкви разори и святыя иконы и книги церковныя все поймал. Потом же град весь и святыя обители града того все огнем попали. И тогда град Торжек и обители быша от него в конечном запустении»[57]57
http://lib2.pushkinskijdom.ru/Media/Default/PDF/TODRL/16_tom/Budovnic/Budovnic.pdf
[Закрыть].
Этими же словами из «Повести о разорении Торжка» 1315 года описывает Симеоновская летопись позднейший второй разгром Торжка в 1373 году внуком упомянутого князя Михаила Ярославича – Михаилом Александровичем, князем Тверским-Микулинским:
«Князь же Михаило, събравъ воя многы, прииде ратью къ городу къ Торжьку и взя городъ и огнемъ пожже городъ весь, и бысть пагуба велика христианомъ, овы огнемъ погореша въ дворе надъ животы, а друзии выбежа въ церковь въ святыи Спасъ, и ту издахошася, и огнемъ изгореша много множество, инии же бежачи отъ огня въ реце во Тферци истопоша, и добрыя жены и девица видяще надъ собою лупление отъ Тферичь, а они одираху до последнеи наготы, егоже погании не творять, како те отъ срамоты и беды въ воде утопоша чернци и черници, и все до наготы излупльше. И кто, братие, о семъ не плачется, кто ся осталъ живыхъ видевыи, како они нужную и горкую смерть подъяша, и святыи церкви пожжени и городъ весь отъинудь пустъ, еже ни отъ поганыхъ не бывало таковаго зла Торжьку. И церкви и манастыри огнемъ погореша»
Этот тверской князь Михаил – в лике святых[59]59
«О святителю Божий и чудотворче Николае! Призри на смиренное моление нас грешных и умоли Владыку нашего и Господа низпослати на ны великия и богатыя милости, и да исполнит его верных богомольцев своих, и да сподобятся они милостей Божиих молитвами Пречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, благоверных князей Михаила Тверскаго и Михаила Микулинскаго и всех святых в земле тверстей просиявших. Аминь». http://spas.tvcom.ru/st_nik.html https://mospat.ru/calendar/sobor1/tver.html
[Закрыть]. Но неудивительно, что до революции в Торжке не было ни одной иконы Михаила Тверского, о чем сообщает архиепископ Димитрий Самбикин.
1386 год. «Смоленское побоище». Смоленский князь Святослав пошел к Мстиславлю, который прежде принадлежал смоленским князьям, а потом был отнят у них литовцами. Мстиславль это древнерусское Мстиславское княжество, которое выделилось из Смоленского. И население там было в основном православным.
Никоновская летопись так описывает обращение с единоплеменными единоверцами:
«Того же лета князь великы Святослав Иванович Смоленский, и з детми своими Святославичи, з Глебом и с Юрьем, со многыми силами собрався, поиде ратью ко Мстиславлю граду, егоже отняша у него Литва, он же хотяще его к себе взятии. И много зла, идуще учиниша земле Литовьской, воюя землю Литовьскую. Иных Литовьских мужей Смолняне, изымавше, мучаху различными муками и убиваху; а иных мужей и жен и младенцов, во избах запирающе, зажигаху. А других, стену развед храмины от высоты и до земли, меж бревен рукы въкладываху, ото угла до угла стисняху человеки; и пониже тех других повешев, межи бревен руки въклаше, стисняху такоже от угла до угла; и тако висяху человецы; такоже тем образом и до верху по всем четырем стенам сотворяху; и тако по многым храминам сотвориша и зажигающе огнем во мнозе ярости. А младенци на копие возстыкаху, а другых, лысты процепивше, вешаху на жердех, аки полти, стремглав; нечеловечьне без милости мучаху»[60]60
ПСРЛ Т. 11. с. 91. Т. 25. С. 260; Т. 27. С. 106.
[Закрыть].
Новгородская I летопись младшего извода согласна:
«и святыя церкви пожьжены, и город всь отинуд пустъ: понеже бо ни от поганых не бывало такового зла».
В том же году св. Дмитрий Донской, собрав рати 29 городов, двинулся на Новгород:
«Поход был предпринят зимой перед праздником Рождества Христова в 1386 году. Великий князь двинулся со всеми своими ратями, на пути сжигая и разоряя села новгородской земли. Новгородцы выслали к нему своих послов просить мира. Димитрий не хотел их слушать, шел далее и в начале января 1387 года расположился за пятнадцать верст от Новгорода. Новгородцы в отчаянии зажгли около города посады. Сгорело 24 монастыря. Новгород положил заплатить 8000 рублей. Великий князь повернул назад, но его посещение тяжело отозвалось на всей новгородской земле: много мужчин, женщин и детей увели москвичи в неволю; много ограбленных ратными людьми и выгнанных из своих пепелищ новгородцев погибло от стужи»
(Н. И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Великий князь Дмитрий Иванович Донской)[61]61
«Дмитрий Донской даже после Куликовской битвы не мыслил в общерусских государственных понятиях. Перед смертью он честно, по княжеским понятиям, разделил собранные вокруг Москвы земли между своими сыновьями, чем создал классическую возможность для новых, к счастью, не последовавших усобиц» (Успенский Л. А. Богословие иконы православной Церкви. – Париж, 1989. с.232).
[Закрыть].
Летописи говорят о забытых битвах св. Дмитрия Донского:
1362 год – «ходи князь Дмитрий Иванович на Галицкого князя Дмитрея и прогнаша и, а княгиню полонил» (Троицкая летопись).
1363 год – «князь Дмитрий Иванович ходи ратью на Суждаль» (Троицкая летопись).
Никоновская летопись описывает, как в 1368 году, св. князь Дмитрий Иванович вместе со своим духовным отцом св. митрополитом Алексием «зазваша любовию к себе на Москву князя Михаила Александровича Тверского, и потом составиша с ним речи, таже потом бысть им суд на третей[62]62
Третейский суд.
[Закрыть] на миру в правде: да (потом) его изымали, а что были бояре около его, тех всех поимали и розно развели и держаше их в изтомлении велице».
Однако, слухи о приближении трех послов из Орды заставили святых московских правителей отпустить Тверского князя на свободу. Тот отчего-то обиделся: «Князь же Михайло Тверский о том велми сжалися и не любезно бысть ему сие и положи то в измену. Гневашася же наипаче на митрополита, глаголя: «колику любовь и веру имех паче всех к митрополиту сему, и он толико мя посрами и поруга!». Вскоре по требованию московского князя св. Алексий наложит на тверского князя анафему, которую придется снять после протеста вселенского патриарха…
Весной 1370 г. великий московский князь Дмитрий Иванович «посылалъ воевать Брянска» Рогожский летописец)[63]63
ПСРЛ т.15. ч. 2. Стб. стб. 92.
[Закрыть]. Должно быть, именно в результате этого похода московские войска взяли литовские крепости Калугу и Мценск.
1371 год – «князь Дмитрий Иванович посла рать на Рязань». (Троицкая летопись). 1375 год – Димитрий, взяв Микулин, осадил Тверь. «Все области князя Михаила были разорены Московскими Воеводами, города взяты, люди отведены в плен, скот истреблен, хлеб потоптан; ни церкви, ни монастыри не уцелели» (Карамзин. История т.5. Князь Димитрий Иванович). Отметим, что по ходу войны двух святых князей монастыри и храмы выгорают и грабятся.
1437 год. События «Белевщины». Московский князь Василий Васильевич отправляет войска в поход на татарского царька Улу-Мухаммеда, зимующего в Белеве под Тулой. Во главе войск поставлены были князья Дмитрий Юрьевич Шемяка и Дмитрий Юрьевич Красный. По дороге от Москвы к Туле москвичи не преминули заняться грабежом: «все пограбиша у своего же православного христьянства, и мучаху людей из добытка, и животину бьюще, назад себе отсылаху, а ни с чим же не разоидяхуся, все грабяху и неподобная и скверная деяху»[64]64
ПСРЛ. Т. 26. сс. 192–193. ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 260; Т. 8. М., 2001. С. 107; Т. 12. М., 2000. С. 24–25; Т. 18. М., 2007. С. 188–190; Т. 27. М., 2007. С. 106–107; Иоасафовская летопись. М., 1957. С. 28–29.
[Закрыть]. Путь от Москвы до Белева шел через Серпухов, Тарусу, Лисин и Калугу. После разгрома татарами остатки московской дружины были добиты ранее ограбенными ими русскими крестьянами: «а инех бесчисленое множество побьено бысть и от своих хрестьян, которых, идучи к бою тому, грабили»[65]65
Ермолинская летопись // ПСРЛ. Т. 23. М., 2004. С. 149–150
[Закрыть].
В 1535 году московские воеводы вернулись с большим «полоном» («наполнися земля вся Руская полону литовского»[66]66
Псковская I летопись // Псковские Летописи. Вып. 1. С. 106
[Закрыть]), оставив за собой сожженные села и посады, но не удержав ни пяди земли.
Вычеркиваем все это из истории России?
