Текст книги "Призрак Карфагена"
Автор книги: Андрей Посняков
Жанры:
Альтернативная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– О, только ради бога, не подумайте ничего такого…
– Какого такого?
– Ну, такого… этакого.
– Что ж, – Хевдинг наконец соизволил милостиво махнуть рукой. – Посмотреть город всякому полезно. Тем более такой, как этот.
– Вот-вот, и я про то же говорю, любезнейший господин мой.
– Только имейте в виду: справка о всех ваших безобразиях будет составлена соответствующая! – напоследок предупредил Александр. – Никому поблажек не будет, можете даже не мечтать.
– Так мы и не мечтаем, как можно? Все указанные недостатки немедленно же устраним, не беспокойтесь. Примем все меры! А вечером… хоть вот завтра… давайте с вами и встретимся. Вы где поселились?
– Встретимся у тофета, – ухмыльнулся молодой человек. – Там спокойное место.
– Это вы верно заметили, мой господин, спокойное.
~~~
Вернувшись в королевский дворец, где ему выделили небольшую комнатку, превратившийся в государственного служащего (королевского графа) хевдинг тотчас же принялся сочинять подробнейший рапорт. В меру своего разумения латыни назвал его «Донесение обо всех безобразиях, в таможне беспрестанно творящихся и имеющих место быть». Потрудился изрядно, несколько раз переписывал, присыпал чернила песком…
«Верноподаннейшего Александра из Александрии великому кенигу Гуннериху сыну Гейзериха-рэкса, величайшего из великих, Богом хранимого, о беспорядках в таможне – донос».
Соорудив такую «шапку», Саша быстро накорябал отчет о всех замеченных недостатках, не забыв упомянуть даже самые мелкие, типа прически и длины ногтей. И это еще было далеко не все: «донос» не просто констатировал недостатки, но и предлагал пути их решения.
«Исходя из изложенного, в меру собственных сил и разумения, всеподданнейше полагал бы:
• указанные недостатки к Дню святого Клементия силами начальствующих лиц таможни устранить, о чем доложить немедленно же в канцелярию Господина нашего Гейзериха-рэкса;
• на начальника таможни Марка Сеговия, римлянина на государственной службе, за допущенные нарушения наложить вергельд в размере двухсот солидов, или восьми тысяч денариев;
• означенного римлянина заместителям – вергельд в сто солидов, или четыре тысячи денариев;
• старшим, десятникам и всем подобным – вергельд в пятьдесят солидов, или две тысячи денариев;
• все остальные пусть уплатят в казну по двадцать солидов, что составит восемьсот денариев».
~~~
Сочиненная хевдингом бумага произвела во дворце настоящий фурор. Да такой, что на нового графа сбежались посмотреть все остальные столоначальники, в подавляющем большинстве это были римляне. Собственной племенной бюрократией вандалы еще обзавестись не успели. Да и не было уже племен… Росла и ширилась государственность, первый признак которой – две армии, воинов и чиновников, – уже давно имелся в наличии.
Глава 16
Зима 454–455 годов
Карфаген. «Тобариш»
– Они вернулись, господин Александр! Правда, не все, а только три, самые некрасивые.
Ворвавшийся на кухню Маргон улыбался и довольно потирал руки. От его громкого голоса Саша едва не выронил плошку с только что приготовленным соусом «винегрет»: гранат, немного лимонного сока, сметана, сливки, яйца, горчица, чуть-чуть перца.
– Кто вернулся, друг мой? И что ты так кричишь?
Молодому человеку не очень-то хотелось, чтоб соседи видели его готовящим: для странствующего философа сие занятие, может, не так уж и предосудительно, но для «королевского графа»!.. А именно таковым Александр являлся вот уже больше месяца, с момента памятной встречи с наследником вандальского трона. Потому свои кулинарные опыты старался не афишировать.
– Девки вернулись. – Испуганно понизив голос, Маргон говорил сейчас чуть ли не шепотом. – Ну падшие женщины из лупанария тетушки Галлы.
– При чем тут девки? – Хевдинг или, скорее, уже граф удивленно посмотрел на него.
– Да как же! Сам же велел немедленно доложить, как вернулся.
– Ах да, да, – Саша наконец вспомнил. – Ну, извини, брат, забыл, сам видишь, завертелся – важных гостей жду.
В число этих самых «гостей», конечно же, не входил Гуннерих: слишком было бы много чести простому, недавно назначенному графу. Однако те двое, кого ждал к ужину Александр, имели при дворе наследника немалый вес и во многом могли помочь, а многое могли испортить. С ними обязательно нужно было наладить отношения, ибо «неумеренной прытью своей» новый столоначальник уже вызывал явное неудовольствие многих. А от такого неудовольствия до доноса и казни – лишь один очень маленький шаг.
Вот сейчас «господин граф» и старался, вспоминая рецепты французской кухни. Оба гостя были не дураки поесть и выпить.
Вино Саша приобрел еще вчера, а утром Маргон принес парное мясо и рыбу. Осталось только приготовить, нарезать салаты и смешать соусы. Спаржа, фасоль, морковь, чечевица…
– Значит, вернулись… Что ж, завтра навестим заведение тетушки Галлы.
– Вот и я говорю, давно пора навестить! – радостно оживился парень. – А то все церкви, церкви…
~~~
Приготовленная Александром трапеза гостям очень даже понравилась, оба наперебой хвалили и все спрашивали о поваре.
– Да не знаю я, кто повар. Слуга принес из какой-то харчевни.
– Славная еда, славная.
Один из чиновников как раз ведал снабжением флота… Впрочем, здесь надобно уточнить – этим вопросом (как и любым другим) он занимался не всегда, а лишь по непосредственному указанию правителя. Каких-либо постоянных должностей в королевстве вандалов, как и в любом другом «варварском» государстве, пока еще не было, хотя здесь, в Африке, все к тому шло, и даже как-то слишком быстро.
Саша все искал общие темы для разговора, шутил да подмигивал Маргону, чтобы тот не забывал подливать именитым гостям вина. Пили, по обычаю варваров, неразбавленное, и молодой человек не раз и не два замечал уже, как хитро переглядывались новые его знакомцы. Пить оба умели, это было видно сразу, но не с Сашей им было в этом вопросе тягаться! Даже неразбавленное здешнее вино – не водка, не коньяк, не виски и даже не портвейн. Правда, Александр делал вид, будто пьянел, полагая, что гостям будет приятно, ведь именно этого они и ждут.
Плотный и коренастый Эвдальд был асдингом с круглым, даже добродушным лицом, неожиданно тонкие черты которого указывали на то, что мать этого высокого порученца, вне всяких сомнений, из местных. Саша именовал его про себя Корабельщик, по роду занятий. Манций Антоний, судя по имени и манере держаться, – чистый римлянин, получил кличку Зерно, потому что ведал общественными зерновыми складами.
Эвдальд Корабельщик виделся хевдингу-«графу» этаким сибаритом, человеком широкой, почти что русской души, несомненно, обожавшим жизнь во всех ее проявлениях, даже и самых греховных. Что же касается Манция, то, судя по вечно надменному, с выпяченной нижней губой лицу, это был ханжа, доносчик и неврастеник. С этим следовало быть осторожнее, взвешивать буквально каждое слово.
Александр уже пожалел, что пригласил их вместе – по отдельности бы лучше дело пошло, особенно с Корабельщиком. А с Манцием ухо следовало держать востро, он все допытывался про Александрию.
– Ну, выпьем же, друзья мои! – Александр снова махнул рукой Маргону – мол, наливай – и, пьяно ухмыляясь, продолжил, осторожно нащупывая нужную тему. – Была у меня в Александрии одна женщина… ах! Из-за нее-то я и вынужден был уехать…
– Уехать? – Оба гостя переглянулись и захохотали. – Скажи лучше – бежать! Так ведь дело было, любезнейший Александр?
Саша пожал плечами:
– Ну, так. Ничего-то от вас не скроешь.
– А расскажи-ка нам поподробнее… впрочем, нет. Как-нибудь в другой раз. Нам пора уже, поздно.
Произнесший эту фразу Эвдальд, как говорится, начав «за здравие», кончил «за упокой». И новоявленный «королевский граф» догадывался почему. Ну, ясно – вельможи присматривали друг за другом. Наверняка сам Гуннерих их визит и санкционировал.
Надо с каждым поговорить отдельно! С каждым… Может, кто-то захочет в уборную? В самом деле, сколько уже пьют! Давно пора бы отлить. Неужели вместе туда отправятся?
– Маргон! Плесни-ка еще вина, душа моя!
Выпили. Закусили.
Манций поднялся. Наконец-то!
– Где тут у тебя… А, знаю, под лестницей. Где еще-то в доходном доме?
Едва Зерно удалился, как Корабельщик тут же состроил хитрую гримасу и, – подмигнув, понизил голос:
– Ты Манцию не доверяй, дружище Александр. Сволочь та еще!
Этого слова здесь еще не знали, заменяли другими, но смысл был тот же.
– Завтра же напишет о нашей попойке донос.
– Ну и что? – Саша пожал плечами. – Пускай пишет. Что мы тут такое делаем-то?
– Да ничего, – Эвдальд пожевал губами. – Однако ведь есть какие-то святые праздники, про которые никто и не знает, в какие они дни. Но вино пить возбраняется, веселиться, хохотать… Ну, ты понимаешь, о чем я?
– Угу-угу.
– Так в этих чертовых праздниках сын нашего рэкса Гуннерих, да хранит его Господь, очень хорошо разбирается, как ревностный христианин. А Манций… О! Идет уже! Пойду и я, вернусь скоро. Так ты помни мои слова, Александр!
– Благодарю, – Саша прижал руку к сердцу.
В гостиную вошел Манций, посторонился, пропуская Корабельщика к дверям, ухмыльнулся:
– О чем это вы тут шептались? Поди, о девочках?
– Да что ты, любезнейший друг мой! Мы беседовали о церковных праздниках.
Сказав так, молодой человек вовсе не покривил душой.
– О церковных праздниках? – В карих чувственных глазах гостя вспыхнула искорка недоверия. – Это с Эвдальдом-то? Ты рассказывал о какой-то женщине, может, продолжишь? Больно уж любопытная история.
– Обязательно расскажу, только в другой раз как-нибудь. А сейчас хорошо бы помолиться, верно?
– Вот только не строй из себя святошу! – вдруг расхохотался Манций. – Знаем мы, куда ты посылал своего слугу…
– И куда же?
Вот это уже была неожиданность из разряда куда более крупных, чем обычные неприятности! За ним, оказывается, следили. Что ж, можно было и догадаться.
– Тебе сказать? – Зерно совершенно запанибрата похлопал хевдинга по плечу. – Что ж, изволь: в лупанарий Галлы бегал уже не раз твой слуга! Так?
– Ну, так… – вынужден был признаться Саша.
Гость среагировал неожиданно. Снова хлопнул по плечу, посмотрел на Сашу с явной симпатией:
– Ты, я вижу, парень не промах! Молодец… Знаешь, я совсем не верю в святош; человек, что бы там ни говорили, существо весьма грешное и порочное, у кого-то одна страсть, у кого-то другая. У многих же страстей и грехов великое множество. Так ведь не бывает, чтобы не было, потому что лишь Иисус непорочно чист, да ангелы, да Святая Дева. А все люди… О! – Манций шутливо погрозил пальцем. – Все люди – великие грешники, а тем, кто пытается это скрыть и что-то из себя строить, я не верю! Нет чистых, у каждого свой порок.
– И мой ты уже нашел?
Манций обнял Сашу за плечи, зашептал с неожиданным пылом:
– Пока нет, но скоро найду. Я хорошо знаю тетушку Галлу и всех ее девочек! Только – тсс! Впрочем, кому надо, тем известно, я ведь не особо таюсь, но все-таки надо соблюдать приличия, верно?
– Верно… – Хевдинг напустил на себя рассеянно-пьяный вид.
– А мы ведь с тобой туда сегодня пойдем! – снова погрозил пальцем чиновник. – Нет, не к тетушке Галле… там сейчас девок… Тсс!!!
«А он ведь знает!» – вдруг осенило Сашу.
Тепло, тепло – горячо! Как же теперь узнать, где были девки? Ведь следят, следят и наверняка заинтересуются. И все же надо!
Тем более что прошлый его визит в это веселое заведение вместе с хитрым таможенником Сеговием искомых результатов не дал.
Принесенные Маргоном слухи оказались ложными: уехавшие, как полагал Саша, на обслуживание необычных клиентов девки еще не возвратились, а те, что имелись в наличии, раньше никуда не уезжали. Кстати, хозяйка лупанария тетушка Галла как раз и повезла куда-то «в шатры» очередную партию. Именно так оставшиеся без хозяйского пригляда девчонки и заявили: «в шатры». А что за шатры, где – пояснить не сумели.
В общем, зря тогда сходили. А теперь появился шанс!
– О любезнейший друг мой. – Подняв очередной бокал, Александр улыбнулся – Просто я слышат о заведении Галлы много хорошего, и хотелось бы полюбопытствовать.
– Да ты шалунишка! Ладно – к Галле, так к Галле. Пойдем… – Манций оглянулся на дверь. – Сейчас мы тебя покинем. А ты дома не сиди, подходи к старому тофету, там и встретимся.
Ого! И этот у тофета встречу назначил! Похоже, здесь, в Карфагене, это самое популярное место. Как бы не наткнуться на знакомых, на того же Сеговия или – тьфу-тьфу – на контрабандиста Уммана Сутулого.
– Хорошо… – Саша озабоченно потеребил бородку. – А как же… Ты же говорил – следят!
– Я отпущу всех! – Гость горделиво выпятил грудь. – И сам напишу донесение, как и должен. Знаешь, ни сам Гуннерих, ни уж тем более его батюшка, Гейзерих-рэкс, не верят в людскую непорочность. Так что не переживай, друг мой, на твоей службе наш визит не отразится нисколечки.
– Ну слава богу, – размашисто перекрестился хевдинг.
Едва они успели договориться о встрече, как вернулся Эвдальд. Ухмыльнулся, сел, незаметно подмигнув Саше: мол, смотри, я тебя предупредил.
Выпив на посошок, гости стали прощаться и, провожаемые Александром, спустились по лестнице вниз, во двор, где их ждали кони и слуги.
Обернувшись в седле у самых ворот, Манций махнул рукой: жду!
Не поднимаясь в дом, хевдинг отправил за плащом Маргона – хотелось явиться на место условленной встречи пораньше. Осмотреться и хоть немного побыть одному, подумать.
~~~
«Ну что же, придется идти в лупанарий, нужно попытаться хоть что-то узнать, другой возможности уже не будет», – так рассуждал молодой человек, когда, кутаясь в длинный плащ, шел к тофету, к старым развалинам, свидетелям древней жестокости и кровавой славы пунов.
Моросил дождь, мелкий и нудный, серое небо подслеповато щурилось тучами, сливающимися на горизонте с таким же серым морем. Не так уж было и холодно, градусов десять, но по здешним меркам, конечно, почти мороз. Что и говорить – зима.
Вот и развалины. Старая крепость, серый кусочек гавани меж кипарисами и финиковой пальмой, густые кусты, где когда-то – не так уж и давно – хевдинг встречался с местным криминальным авторитетом Умманом Сутулым. Не следовало бы терять такие связи, старый контрабандист вполне мог еще пригодиться.
– А ты быстро, дружище! – Запахнутый в синий плащ Манций неслышно вынырнул откуда-то из развалин, видать, знал сюда более короткий путь. – Вижу, не терпится! Ну что ж, идем, тут недалеко. Впрочем, ты знаешь.
– Я посылал слугу.
Дующий вдоль улиц ветер плевал холодным дождем в лица редких прохожих. Небо над головой быстро темнело, и таким же темным становилось море. Манций перехватил озабоченный взгляд спутника и улыбнулся:
– Не переживай, друг мой. Да, ночная стража уже совсем скоро перегородит улицы рогатками и цепями. Но мы-то уйдем только утром!
Только утром. Вот так вот! И не откажешься, каким бы верным мужем ни был.
Добирались недолго, уже минут через десять свернули в какую-то подворотню, прошли через портик, спустились с другой стороны во двор. Оглянувшись по сторонам, Манций постучал в неприметную дверцу из крепкой, обитой железными полосами сосны.
– Как, быть может, докладывал тебе слуга, здесь есть и другой вход, через таверну «Золотой череп». Но там сейчас слишком людно. А об этой дверце знают далеко не все.
Дверь распахнулась без всякого скрипа, неожиданно и быстро. Возникшая на пороге фигура в длинной хламиде и с едва различимым в быстро наступающей тьме лицом тихо спросила:
– Кто?
Манций скинул с головы капюшон.
– О, проходи, мой господин, – тут же поклонилась фигура.
Девушка или женщина уже в годах – черт его знает, кто это был? Привратница?
Однако нет!
Как только путники оказались в длинном, освещаемом светильниками коридоре, как на шее женщины золотом вспыхнуло ожерелье. Да нет, не привратница то была – скорее хозяйка. Черные, без всякой седины волосы, смуглое, с резко выступающим носом лицо, пронзительно сверкающие глаза, тщательно подведенные брови. Лет около сорока. Для женщины в эти дремучие времена – самая настоящая старость.
– Не все еще вернулись, мой господин, – останавливаясь у плотной портьеры, негромко произнесла женщина.
Манций лишь отмахнулся:
– Я знаю, Галла. Давай тех, что есть. Мой добрый друг выберет.
– О да – Хозяйка борделя поклонилась хевдингу в пояс. – Прошу вас, любезнейшие господа.
Откинув портьеру, гости вошли в альков, с мраморным, украшенным мозаикой полом и задрапированными дорогой тканью стенами. По углам в высоких светильниках горели свечи, а у левой стены, рядом с неширокой софой, курилась ароматом жаровня.
– Усаживайтесь поудобнее, господа. – Галла улыбнулась и громко хлопнула в ладоши.
Появившаяся словно из воздуха служанка с поклоном поставила на невысокий столик кувшинчик вина, бокалы и фрукты на серебряном блюде.
Снова хлопок в ладоши… Где-то рядом, за портьерой, вдруг заиграла музыка – флейта, тамбурин, арфа. Музыкантов не было видно, и казалось, будто включился магнитофон.
– Начну с самых красивых, – наклонившись, шепнула хозяйка. – Вы увидите, у меня всегда найдется, чем встретить дорогих гостей! А ну-ка!
Хлопок…
Легкое дуновение, возбуждающий желание аромат мускуса и кориандра…
А вот и первая девушка.
Красивой она Саше не показалась: полная, с толстыми ляжками и слишком уж большой, словно коровье вымя, грудью, едва прикрытой тонким покрывалом.
– Что, не нравятся слишком полные? – с усмешкой прошептал Зерно. – Ничего, смотри дальше. Думаю, что-нибудь подберешь.
Тетушка Галла, судя по всему, тонко угадывала все желания гостей. Непонравившуюся девицу сменила другая, впрочем, такая же полная, потом – еще одна и еще. И наконец…
Нет, пожалуй, эта тоже была слишком уж в восточном стиле, где всегда ценились женщины в теле, но очаровательная, подвижная, с большой грудью с крупными розовыми сосками и неожиданно светлой кожей. Настоящая звезда гарема, «Тысяча и одна ночь»! Из одежды на ней не было даже покрывала, лишь тоненькая золотая цепочка на бедрах да массивные браслеты на руках и ногах.
– Ах! – не удержался от одобрительного восклицания Манций. – Вот это красавица! Какая кожа, какая грудь… Господи, да есть ли хоть что-нибудь в мире прекраснее и удивительнее?
Александр улыбнулся: Господа его новый приятель, конечно же, помянул всуе, но в целом мысль о женской красоте выразил очень верно. Действительно, есть ли что в мире прекраснее?
Саше эта девушка тоже очень понравилась. Впрочем, он явился сюда не за этим. Если заказывали тоненьких да стройных, то, несомненно, следовало именно таких и дождаться, ведь кое-кто из них уже возвратился!
Молодой человек повернулся к своему спутнику:
– Чего ж ты ждешь? Бери эту красавицу, а я посмотрю других. Из чистого любопытства, мой любезнейший друг, из чистого любопытства.
– Ты и в самом деле ее не желаешь, это живое воплощение истинной красоты?
– Сказал же: я посмотрю других.
– Тогда…
Манций жестом подозвал хозяйку, что-то шепнул, та кивнула, махнула рукой. Подбежав к гостям, девушка поклонилась:
– Меня зовут Ирсия…
– Ирсия? Красивое имя. Ты тоже красива!
Манций-Зерно и девушка тут же исчезли за портьерой.
И снова – легкий аромат. Хлопок в ладоши. Музыка.
И вот наконец то, что нужно!
Худенькая по сравнению со всеми уже просмотренными красавицами девушка казалась грациозной пантерой. Милое приветливое лицо, темные с медью волосы, синие, широко распахнутые глаза, золотистая кожа. Небольшая, однако с крупными торчащими сосками грудь, которую девушка, по примеру своих товарок, и не скрывала. Вязаные с бисером браслетики на ногах, тоненький поясок из какой-то блестящей ткани, вот и все… Нет, в пупке – не очень крупная жемчужинка. По всему видать, худосочные модели здесь мало ценились: у этой не было никаких особенных украшений, даже на руках. Хотя нет, на левом запястье браслет, и довольно массивный для такого тонкого запястья. И какой-то странный. А ну-ка…
Черт побери! Часы! Наручные часы! Вон как блеснул циферблат… Показалось?
– А ну-ка иди сюда, милая!
Девушка, сразу перестав танцевать, подошла к софе, поклонилась.
Точно! Часы! Никелированные. «Ориент» или что-то вроде.
– Меня зовут Гунна, мой господин.
Гунна… Ну и имечко! Хотя вряд ли у здешних, лупанарских девушек настоящие имена.
– Иди же за мной, господин… – Гунна улыбнулась и протянула руку.
Точно, «Ориент»!
За портьерой оказался коридор с двумя рядами дверей, одна напротив другой. Посетители могли зайти из таверны, а могли и отсюда, явившись инкогнито, тайно.
Тусклый светильник, низкое, покрытое зеленым покрывалом ложе. На прикроватном столике серебряный кувшин с вином и бокалы.
Резко обернувшись, Гунна дерзко сверкнула глазищами и прижала руку гостя к своей теплой и упругой груди. Александр явственно ощутил, как под его ладонью налился твердостью сосок.
– Я тебе действительно нравлюсь, мой господин? – прошептала девушка.
– Да…
Саша поцеловал жрицу любви в губы. Погладил по спине, прижал. Гунна упруго выгнулась, словно ласковая кошка – того гляди заурчит:
– Тогда не будем терять время, господин.
Ну да, логично.
Александр почувствовал, как вдруг нахлынувшее желание накрыло его с головой, как потемнело в глазах, в которых скоро не осталось уже ничего, кроме этих сверкающих, зовущих глаз, опасных, словно два омута. Туда, в омуты эти, молодой человек и нырнул, полностью отдаваясь во власть любовного порыва. В конце концов, он был всего лишь мужчина.
Эти торчащие соски… Грудь… Тонкая талия… Прощупывавшийся под бархатной кожей позвоночник.
Ах, как она стонала, как изгибалась, как закатывала глаза! Саша поначалу думал, притворяется. Однако нет, все было взаправду.
Выпив вина, любовники немного отдохнули и с новыми силами вновь предались страсти, да так, что под их телами громко скрипело ложе.
– Какой ты ласковый, господин… – нежно шептала девушка. – И как мне с тобой хорошо. Ни с кем так не было! Погладь мне спину… так, так… Теперь – грудь… пупок… ниже…
Они насытились друг другом лишь к утру, когда в узенькое окошко под самой крышей уже начинал пробиваться тоненький лучик рассвета. Такой нерешительный, бледный…
– Ты очень красивая, Гунна, – гладя девушку по плечам, негромко сказал Саша.
Гунна и в самом деле была выше всяких похвал.
Юная жрица любви довольно улыбнулась:
– Знаешь, мне не говорят это… часто…
– У тебя красивая грудь, тело… А руки, какие у тебя изящные руки…
– Ах, мой господин!
– Дай тебя погладить, не вырывайся.
– Да я и не думаю.
– Какой у тебя красивый браслет! Никогда таких не видел.
И вот тут девушка напряглась, Александр это почувствовал сразу.
– Уже скоро утро…
– Стой. Не уходи, не надо. – Саша удержал гунну за руку. – Твой браслет… Я бы хотел подарить тебе такой же, только из золота. Где я могу его купить?
– Купи любой, в любой лавке…
В синих глазах гунны вдруг появилась какая-то неприязнь. Или показалось? Да нет… В браслете, в часах все дело. Хм… А ведь никто ей эти часы не дарил! Скорее всего, девчонка их просто украла. То-то и говорить не хочет! Ладно… не мытьем, так катаньем!
– Иди-ка сюда… – Саша ласково погладил девушку по плечам, заглянул в глаза. – А теперь послушай. Внимательно послушай, поняла?
Гунна снова дернулась:
– Да, господин.
– Ты больше этот браслет не носи. Лучше продай, хоть и вижу, что он тебе нравится. Нет, не ерепенься, дослушай! Поверь, я вовсе не желаю тебе зла, наоборот, потому и предупреждаю. Браслетик этот ищут, есть его подробное описание, жалоба… Ты ведь догадываешься, кто я такой?
– Да уж вижу, что не простой человек.
– Вот-вот. Не бойся, я никому не скажу. А от браслетика этого избавься. Купи себе другой… Или я сам тебе куплю, хочешь? – Притянув к себе девушку, Саша ласково чмокнул ее в нос. – Тебе какие украшения больше по душе? Золотые? Серебряные?
– Больше золотые. – Девчонка явно смутилась, не ожидая такого вот исхода. Впрочем, быстро взята себя в руки. – С такими разноцветными камушками.
– Знаю-знаю, – не выдержав, расхохотался хевдинг. – Рубины, изумруды и все такое прочее. Бриллианты – лучшие друзья девушек!
– У рыночной площади есть одна лавка…
– Слушай, а может, ты сама выберешь?
– Ага! Так меня хозяйка и отпустила!
– Понятно… Ладно, я сам.
Александр поднялся с ложа, и Гунна тут же кинулась помогать ему одеваться.
– Ах ты, красавица. – Саша шутя хлопнул девчонку по ягодицам.
– Ой, мой господин!
– Так ты говоришь, прихватила браслетик-то?
– Я? Говорю?
– Ну да, только что сказала. Давай уж теперь договаривай. У кого прихватила? И почему я раньше тебя здесь не видел? Слыхал, здешние девушки уезжали куда-то?
– Уезжали… – Гунна замялась. – Но нам запрещено говорить.
– Ага, запрещено! – Молодой человек снова рассмеялся. – Этакие болтушки да не проговорятся? Тем более не чужому человеку рассказываешь. Будь уверена, ежели что, я тебе во всем помогу, даже не сомневайся.
Саша сказал это таким убедительным тоном, так серьезно посмотрел в синие глаза девушки, что та, похоже, поверила. Да хевдинг вовсе и не собирался ее обманывать!
– Это в шатрах было… Ну, так у нас говорят – «в шатрах». – Гунна наконец сдалась, видимо, строя насчет Саши какие-то пока одной ей ведомые планы. – Это на берегу моря, по дороге в сторону Гадрумета.
– Далеко? – тут же уточнил молодой человек.
– Нас везли полдня на верблюдах. Там глухое место, лес: какие-то кусты, сосны.
– А море? Оно было рядом?
– Море везде рядом, – напомнила девушка. – Но нас к нему не пускали. Мы были в шатрах, они разные: зеленые, синие, желтые. Их охраняли варвары с копьями и мечами. И все тропинки к морю – тоже.
– Ясно, – Хевдинг задумчиво кивнул. – Теперь про ча… про браслетик рассказывай.
Помогая застегнуть фибулу, Гунна пожала плечами:
– Да что там рассказывать-то?! Приходили в шатры какие-то люди… Ну, затем, зачем и сюда приходят, мой господин. И нам, и хозяйке уже кто-то щедро заплатил. Очень странные это были люди!
– Что значит странные? – Александр едва скрыл охватившую его радость: вот ради этого он сюда и шел!
– Белокожие, как ты. И волосы тоже как у тебя, мягкие.
– Таких много среди вандалов, аланов, готов.
– Да, но они не варвары, нет. – Девушка задумалась, видно, ей и самой было интересно разобраться. – Или все же варвары, но чересчур дикие! Говорят на каком-то смешном непонятном языке, латыни не знают вовсе.
– А одеты как?
– Одеты смешно! Туники распашные, на застежках. Под штанами еще какие-то маленькие узенькие штаны… Умора! Башмаки – со смеху помрешь. Странные, очень странные люди. А на шее у некоторых – крест святой! Значит, все же христиане. Католики, скорее всего.
– Почему ж обязательно католики?
– Ну а кто же еще может быть такой странный? Чужие они. Не знаю даже, как и сказать, но я почему-то сразу почувствовала – чужие.
– А много их?
– Дюжины две приходило, может, чуть больше.
«Странные», «чужие» – эти слова здесь не различались.
– А скажи-ка, милая Гунна, вы туда еще будете ездить?
– Хозяйка сказала, что до весны – точно! Не часто, может, раз-два в месяц. Строго-настрого предупредила, чтобы никому не рассказывали, иначе, мол, оборвет языки. Пугает!
– Да ты не бойся!
– Я и не боюсь! Чего мне бояться-то? Ну, ездим и ездим, мало ли? Кому какое дело? А Галла и так знает, что разболтаем. Стращает больше для виду, чтоб уж слишком-то языками не полоскали.
Понятно.
– Я не прощаюсь, Гунна. Давай сюда браслетик… продам. Скоро принесу другой.
– Ох, господин. – Девушка сняла часы с явной неохотой. – Неужто и вправду пожаловались? Вот ведь жадюги!
~~~
«Ориент», отличный «Ориент», настоящий, швейцарский, не из тех, что продают за пять евро подозрительные личности в Париже у «Галери Лафайет». Противоударное стекло, небесно-голубой циферблат, серебристые стрелки…
Конечно, Саша не стал продавать часы, оставил себе, купив Гунне несколько изящных безделушек, вызвавших у бедной девушки бурный восторг.
И задумал уже путешествие по гадруметской дороге. Сначала просто посмотреть, провести, так сказать, рекогносцировку на местности. Где там шатры, где кусты, далеко ли в море стоит «черный корабль» «Тремелус»? Ну и много ли охраны?
Александр собрался идти вдвоем с Маргоном. От всей честной компании, отправившейся в поход во главе с побратимом Оффой, вот уже около двух месяцев не было никаких вестей, что вовсе не расстраивало Сашу. И отнюдь не по причине черствости души – нет, все же эти парни стали для него как братья. А вестей не было, потому что эпоха такая. Телефонов нет, телеграф тоже еще не изобрели, почтовая имперская служба давно уже зачахла, частные письма доставлялись с оказией, а оказии сейчас не было: зима, в море мало кто выходил.
Скорее всего, отправившиеся в поход молодцы, разграбив какое-нибудь побережье, там же и зазимовали, предложив свои услуги в качестве охранителей. Так что вестей от команды Лошадиной Челюсти следовало ожидать не ранее как весной. А может, и их самих – отощавших, но радостных и богатых. Дай-то бог, чтоб так!
Разведкой Саша и надумал заняться в самое ближайшее время, вот в воскресенье.
Но человек предполагает, а Господь смеется над его планами. Не учел Александр, что нынешнее воскресенье выпало на окончание поста – большой церковный праздник, который все истинные ариане почитали куда более других христиан. Кстати, как раз в этот день неподалеку от Александрии родился один из верных сподвижников Ария, некий Гораний, ныне святой.
Наихристианнейший наследник престола Гуннерих пропустить такой момент не мог. Всем было приказано явиться в церковь Святого Феофилакта.
~~~
Процессия была обставлена пышно. Торжественно звонили колокола. Пели рога и трубы. Игриво выглянувшее из-за облачка желтое зимнее солнышко осветило своими лучами большой золоченый крест на синем куполе храма.
Александр даже прищурился – ехавший прямо перед ним на белом коне принц так блеснул кольчугой, что…
Что-то черное мелькнуло вдруг перед глазами хевдинга и – бух! – ударилось к кольчугу Гуннериха. Наследник пошатнулся, однако из седла не выпал. В руках подскочившего начальника охраны оказалась сломанная стрела!
Повезло наследнику, Господь хранил зачем-то… Ох, не зря Гуннерих надел поверх кольчуги узорчатый, в старом римском стиле панцирь, преподнесенный как раз по случаю праздника осчастливленным новым «Уставом» коллективом портовой таможни.
И снова просвистела стрела, ее услышали, когда замер в предчувствии чего-то недоброго людской гомон.
– Стрелок! – громко закричал шагавший рядом с Сашей Эвдальд Корабельщик. – Ловите стрелка! Вон он, на крыше!
– И там! – Манций Зерно показал рукой в совершенно другую сторону. – Смотри, смотри, побежал… Вон он!
– Лови злодея!
Снова грянули колокола, да какое там! Какая церковь, какие молитвы, если вдруг с необыкновенной силой вспыхнул древний инстинкт – ловить, хватать, удержать! Да и преступник-то, казалось, был очень близко, только лови.
