Текст книги "Призрак Карфагена"
Автор книги: Андрей Посняков
Жанры:
Альтернативная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
При этих произнесенных радостным тоном словах Саша чуть было не поперхнулся вином:
– Вот так радость! Понос теперь точно обеспечен. На что нам сдались эти сливы?
– На… что, мой вождь?
– Я спрашиваю – зачем?
– Ну, ты же сам искал попутный груз – так вот он! Хоть сейчас забирай. И ничего с ним не сделается, я узнавал: до Цезареи по морю ходу меньше чем полдня.
– Да, но сливы…
– Их можно выгодно продать. Я думаю, слегка скинув цену, мы уступим нашу долю посреднику… Ну, тому, кто придет в порт. И это будет… – Гислольд зашевелил губами. – По денарию за корзину – почти четыреста денариев, то есть десять золотых солидов! А портовый сбор, я узнавал, два солида.
– Ничего себе! – удивленно присвистнул Саша. – Ловко же ты подсчитал, словно всю жизнь торговлей занимался.
Гислольд отмахнулся:
– Это не я, вождь, это все тот купец, Ашкензи.
– С чего б это он такой доброхот?
– В придачу к сливам и смоквам он дает своих девок. Заодно уж!
Саша только головой покачал: вот уж час от часу не легче!
– И на что нам девки?
– Продадим! А без них Ашкензи нас со своим братцем не сведет. Ну с тем, у кого сливы и смоквы.
Подумав, Александр согласился: в конце концов, деньги были нужны, а долго торчать в этой дыре не хотелось. Девки так девки, тоже товар!
Конечно же, купец Ашкензи продал девчонок не задешево. Из полученной перевозчиками прибыли цезарейский посредник должен был вычесть за юных рабынь изрядную сумму.
Гита, узнав об этой сделке, долго смеялась. Потом, пока грузили сливы, принялась о чем-то шептаться с рабынями. Так и шепталась в течение всего пути, благо плыть было недалеко.
Уже к вечеру «Голубой дельфин» встал у причала Цезареи, некогда пышной столицы одной из двух римских Мавританий. Впрочем, город и сейчас сохранял царственный вид, даже несмотря на когда-то разрушенные варварами стены.
Какие там были дворцы! Какие храмы! На мощеных улицах еще сохранились мраморные статуи, в тени многочисленных портиков и пальм неспешно прогуливались горожане, а рынок шумел, словно море!
Быстро уладив все дела с посредником, хевдинг получил всю оговоренную сумму, естественно, за вычетом стоимости рабынь, которых Александр намеревался продать здесь же, на рынке… И продал бы, пусть и прогадав немного, если б не Гита.
Она, едва корабль пришвартовался, отвела Сашу в сторону:
– Помнишь, мой господин, ты говорил о том, что я могу выбрать, где жить и чем заниматься?
– Да. – Александр кивнул с некоторым удивлением: с чего Гита именно сейчас об этом вспомнила? Понравилась Цезарея? А! Она же как-то упоминала, что у нее есть здесь знакомые.
– Эти рабыни, – мечтательно улыбаясь, продолжала девушка. – Отдай их мне, вождь!
– Тебе? Но зачем? Выгодно ты их здесь не продашь, можешь и не пытаться.
– Я не буду их продавать, господин. Я открою лупанарий!
– Что?! – Вот тут молодой человек по-настоящему удивился.
Ну ничего себе придумала. Открыть публичный дом в христианской или считающей себя христианской стране!
– А епископа местного не боишься?
– Нет! Я ведь сама из Цезареи и многих знаю, – Гита расхохоталась. – Девушки согласны. Поработают на меня год, а там кто не захочет – может уйти, а кто останется – прогонять не буду.
– Лупанарий… – покачал головой Саша. – Однако… Девки-то точно согласны?
– Конечно! И очень того ждут. Нам бы только немножко серебра для обзаведения.
– Получите, – тут же заверил хевдинг и, помявшись, добавил уже куда более ласковей: – Мы все обязаны тебе, Гита. Думаю, парни отвалят немало монет, каждый из своей доли.
Так и случилось. Прощание было кратким, но трогательным: Гита крепко перецеловала всех, всплакнула, улыбнулась и, прихватив девчонок и деньги, зашагала по причалу в город.
– Славная девушка, – грустно вздохнул Фредегар. – И очень красивая.
– Да, – Оффа Лошадиная Челюсть согласно кивнул. – Серебра для такой не жаль.
– Это уж точно, – хором добавили Рутбальд и Гислольд.
– Эй, парни, она что-то кричит… Желает, чтоб Господь всегда помогал нам!
– И тебе удачи, Гита! И помни: в случае чего мы рады будем тебе помочь. Если, правда, когда-нибудь сюда вернемся.
Последнюю фразу Оффа произнес очень тихо, так, что слышали только свои.
Александр улыбнулся: в чем-то эти варвары смешны и наивны, как дети. А вот Гита их, можно сказать, легко раздоила. И правильно сделала, очень правильно!
– Удачи тебе, Гита, удачи и счастья вам всем, девчонки.
Уличный торговец, худенький, с большим кувшином за спиной, подбежал к сходням:
– Прохладная вода, самая лучшая! Выпейте на дорожку.
– Ну, раз самая лучшая – давай. Стой… Что это у тебя за фляжка такая? Дай-ка взглянуть!
– Только верните! – Помявшись, мальчишка вытащил из-за пояса… пластиковую бутылку с надписью «Пепси-кола».
– Да-а… – пытаясь унять волнение, протянул Александр. – Хорошая фляжечка. И где ты ее взял?
– А прямо тут, в гавани, – Водонос улыбнулся. – Три дня назад. Ее прибило вон к тем камням!
– Три дня назад, говоришь?
Молодой человек улыбался: вот оно! Вот подтверждение того, что он на верном пути, что «Тремелус» никуда не делся, не повернул на север, а идет прямым курсом… в Карфаген? Или куда-то дальше?
– Там еще крышечка была, да я ее потерял, – похвастал разносчик. – Красненькая такая. А внутри записка!
– Записка?! – Александр так и застыл. Потом резко схватил парня за плечи, чуть не затряс. – Что за записка? Где она?
– Да она сразу же и размокла, – Водонос посмотрел на Сашу с явным испугом. – Клянусь святым Иаковом!
– Но ты хоть что-то прочел? – грозно вопросил молодой вождь.
– Я не умею читать, господин – Мальчишка уже чуть не плакал, но даже не пытался вырваться, слишком устрашающе выглядели эти варвары.
Вырвешься, побежишь, а они стрелу пустят или нож метнут… Или даже секиру!
– А что там были за буквы? Латынь или какой-то другой язык?
– Не знаю, господин, правда не знаю. Отпусти меня ради всех святых. Можешь даже забрать себе эту чертову флягу.
Юный водонос скрючился, зашмыгал носом, и Саша махнул рукой:
– Ладно, иди. Фляжку оставь себе. Пользуйся!
Ага, как же! Едва почувствовав свободу парнишка поклонился и тут же дал деру, позабыв про бутылку.
– Ну и ладно. – Пожав плечами, молодой человек хотел было выбросить бутылку за борт, да потом передумал – незачем тут мусорить. Усмехнулся, обернулся, махнул рукой – Поднимаем паруса, господа! Ютовые – на ют, баковые – на бак. Отдать швартовы!
Глава 11
Осень 454 года. Гиппон
Тринадцатое письмо
Город Гиппон, Гиппон Регий, будущая Бизерта, вызвал в душе Александра самые противоречивые чувства. Когда-то он, начав с нуля, добился здесь всего: положения в обществе, славы и денег. С тех пор по местному времени прошло около тринадцати лег. Это, конечно, большой срок, но могли остаться (да и, конечно же, остались) знакомые, с кем когда-то вел дела, пировал, встречался на улицах и в храмах. Могли узнать? Вряд ли, Саша-то не слишком изменился, а здесь ему должно быть чуть за сорок – возраст по этим временам чрезвычайно солидный. В Средневековье мало кто до таких лет доживал: болезни, голод, нашествия…
Наверняка все здесь его уже позабыли. Все, кроме верных друзей. Бертульф, Эрлоин… Ингульф, конечно же, верный друг и побратим! Сколько сейчас лет этому парню? Пожалуй, под тридцать – самый подходящий возраст для вождя!
Александр усмехнулся своим мыслям: интересно получается. Выходит, они с Ингульфом теперь почти ровесники? Обоим около тридцати, только Саше слегка «за», а его другу – немного «до».
Ингульф, Ингульф… Жив ли, бродяга? Был бы жив, было бы легче. Впрочем, всегда стоит надеяться только на себя самого! Ну и на верную дружину. И еще – на Господа. На древних богов, как считали язычники-дружинники. Язычники…
Саша вдруг подумал, что хорошо бы окрестить всех своих друзей, так, как учил когда-то епископ Арий, провозглашенный католиками еретиком. Вандалы как раз и являлись арианами.
Ладно, о крещении своих верных людей нужно будет подумать. Захотят ли они креститься? А почему бы и нет? Чем больше богов – тем лучше.
Хевдинг не тешил себя пустыми надеждами на то, что его варвары вдруг станут добрыми христианами. Соблюсти внешние приличия – чего же больше-то?
Александр стоял на корме, опираясь на фальшборт, и смотрел на город. Чуть дальше, у соседнего пирса, когда-то покачивался на волнах верный керкур «Амикус». Судно, на котором Саша с Катей и профессором Арно вернулись в свое время, а потом продали киношникам.
Что ж, «Голубой дельфин» ничем не хуже «Амикуса», хоть и чуть меньше. Добрый корабль, что и говорить. И добрая дружина, которая скоро начнет скучать без настоящего дела. А настоящее дело для варвара – это грабеж и война.
Гислольд, правда, чуть поотесаннее других, Оффа – себе на уме, а Фредегар с Рутбальдом хоть сейчас пошли бы махать мечами! Как, впрочем, и Оффа с Гислольдом. Вряд ли удастся их приспособить к какому-нибудь мирному делу.
Затянувшаяся месть «дракону моря» наверняка уже наскучила этим парням, а ничего другого хевдинг им предложить пока не мог. И этим очень тяготился! Все же Саша чувствовал ответственность за этих доверившихся ему людей, без лишних вопросов притащившихся за ним аж в Африку!
Не только из-за мести, о нет! Честолюбие, желание славы – все это вело варваров в Вандальское море ничуть не меньше, а пожалуй, и больше. Ну кто не слышал о славном короле Гейзерихе? О его мощном флоте, о его воинах и вождях? При таком короле можно весело жить, красиво умереть и прославиться на века!
Александр очень хорошо понимал все это. Как понимал и то, что своих воинов нужно ободрить.
Вот и сейчас обернулся:
– Что заскучали, парни? Готовьте мечи и секиры! Недолго нам здесь стоять.
– Слава хевдингу! – оживившись, вскричали дружинники. – Александру-хевдингу слава! Да здравствует Александр Рус!
– Пойду в город, уплачу портовый взнос и, может быть, увижу кого-то из старых друзей.
– Мы с тобой, вождь!
– Нет, мои славные воины. Лучше охраняйте корабль: здесь может найтись немало охотников на такую добычу. Оффа, брат, остаешься за старшего. Надеюсь на тебя.
Лошадиная Челюсть горделиво расправил плечи:
– Не беспокойся, хевдинг, ни одна береговая крыса не проберется на корабль, клянусь всеми богами! И все же возьми с собой хотя бы двоих – негоже вождю ходить совсем уж без свиты.
И действительно, негоже.
Пожав плечами, Саша махнул рукой:
– Фредегар, Гислольд, приоденьтесь.
– О, вождь! – Парни явно обрадовались, вмиг накинули плащи. – Мы готовы!
Александр хохотнул:
– Ну, раз готовы – пошли.
Да, не зря он взял с собой парней! При виде трех статных молодцов с подвешенными к поясам мечами даже самые бесшабашные портовые гопники молча уступали дорогу, и лишь когда вся троица оказывалась далеко, обменивались задумчивыми фразами: кто, мол, такие? Откуда? К кому?
Уплатив портовый взнос в специальной конторе рядом с причалами, Саша и сопровождающие его воины вышли на набережную и резко повернули влево. Именно там находился постоялый двор, некогда принадлежавший Александру.
Да, он был на месте, только вывеску уже сменили, повесив вместо красно-белой «Кока-колы» какую-то длинную полузмею-полурыбину. Все-таки это была рыба: харчевня при постоялом дворе называлась «Скользкий угорь». Туда и зашли. Саша особенно не таился. Зачем? Вряд ли кто узнал бы.
– Что угодно уважаемым господам? – У стола тут же нарисовался слуга, молодой, лет чуть за двадцать, парень, тощий, но с круглым, угодливо улыбающимся лицом.
Подобные типы вызывали у варваров лишь презрение: есть лишь одно приличествующее настоящему мужчине дело – война! А все остальное даже не стоит слов.
– Неси вина! И рыбу. – На стол полетела серебряха, подпрыгнула, покатилась.
Слуга ловко ее подхватил.
Все заказанное появилось тут же, не прошло и пары минут. Жареная рыба с соусом, плошка маринованных оливок, тушеные дрозды, сыр. И конечно же, вино в высоком, с тоненьким горлом кувшине.
– Вам разбавлять?
– Нет, не надо. Хорошая харчевня! Здесь всегда так пусто?
– О, еще ведь очень рано, мой господин. Ближе к обеду подтянутся рыбаки, затем, после полудня, торговцы с рынка, разносчики. Важные господа сюда тоже заходят, и очень часто.
– А кому принадлежит эта таверна? Кто хозяин, спрашиваю?
– О, наш хозяин… – Парнишка оглянулся и понизил голос. – Наш хозяин… один господин из Карфагена.
– Из Карфагена?
– Да-да, именно так! Из самой столицы. Очень важный человек при дворе нашего благочестивого короля Гейзериха!
– Так-та-а-ак.. – задумчиво протянул Александр. – Вот оно что. А до важного господина кто владел этой таверной и постоялым двором?
– Кто владел? – Служка испуганно оглянулся, но вовремя брошенный денарий тут же развязал ему язык.
Парень наклонился почти к самому уху хевдинга и быстро прошептал:
– Прежде всем эти владели мятежники, мой господин.
– Мятежники?
– Ну те, кто десять, нет, уже двенадцать лет назад подняли мятеж против государя. Низкие и подлые люди, надо сказать! Вот их всех и…
– Имена! Ты помнишь их имена?
– Откуда, господин? – Парень с сожалением развел руками. – Я тогда еще был, увы, слишком мал.
– А постарше тебя здесь никого нет?
– Есть, но они не здешние.
– Понятно.
Саша снова задумался: похоже, искать кого-то из старых знакомых было бы сейчас опасно. Шутка ли – участвовали в мятеже! Такое и через десятки лет не прощается. Тем более не простит такой человек, как Гейзерих, прославившийся своей расчетливой жестокостью.
Они уже собрались уходить, как Гислольд вдруг придержал хевдинга за рукав:
– Посмотри-ка туда, мой вождь!
Александр оглянулся… И округлил глаза, увидев на полке с посудой среди прочих кувшинов пластиковую бутылочку из-под пепси! С пробкой…
– Эй, слуга, что это у вас?
– Кувшины, мой господин.
– Я вижу, что кувшины. Вот это вот, разноцветное – что?
– А, это просто фляжка. Кто-то из рыбаков вчера притащил. Сказал, нашел на отливе.
Открутив пробочку, Александр понюхал. Свежая.
– А никакой…
Хотел спросить про записку, да осекся – незачем корчемному слуге знать.
– Красивая фляжка. И какая необычная, легкая. Я б не отказался от такой. Продашь за два денария?
– За три! Бери, господин. Очень, очень удобная фляжечка. Только ее надобно получше вымыть.
– Знаешь, о чем я еще тебя попрошу, – хитро прищурился Саша. – Я бы купил и еще таких фляжек, именно таких или наподобие. Если рыбаки вдруг принесут…
– По три денария, мой господин, – слуга алчно осклабился и поклонился. – Сегодня к вечеру придут рыбаки, и ты, уважаемый, тоже можешь зайти… Или завтра.
– Зайду завтра.
– Как угодно, мой господин! Всегда жду.
Он проводил гостей до самых дверей, этот тощий круглолицый парень, все улыбался, кланялся:
– Если вдруг меня не найдешь, мой господин, так попроси позвать Гелевка Умбонца – это я и есть.
– Я запомнил, Гелевк Умбонец!
~~~
Купив на рынке всякой снеди, они вернулись на корабль. Впереди шел хевдинг, за ним важные донельзя Фредегар с Гислольдом, а за теми носильщики с плетеными корзинами на плечах. За носильщиками бежали мальчишки-разносчики. Вот обогнали, закричали, запрыгали, предлагая купить лепешек и воду.
– Воду свою сами пейте! – отмахнулся от них Фредегар. – Мы уж, слава богам, как-нибудь и вином обойдемся!
– Хорошо сказал! – Гислольд весело засмеялся и, нагоняя хевдинга, прибавил шагу. – Куда мы так спешим, вождь? Здесь столько всего интересного! Все эти люди… Торговцы, рабы, женщины… Город! Какой огромный город! Да, хевдинг, как мы славно сделали, что пошли за тобой без всяких раздумий!
– Да-да! – согласно закивал Фредегар, серые глаза его горели огнем любопытства и какого-то непонятного азарта. – Здесь славно, поистине это место куда лучше вонючих фризских болот!
– И куда лучше Галлии!
Александр расхохотался и обнял парней:
– Рад, что вам понравилось! Вне всяких сомнений, вы обретете здесь все, что пожелаете: бурную, полную схваток и подвигов жизнь, славу и достойную смерть… Или даже богатство. Почему бы и нет? Думаю, куда лучше быть здоровым, но богатым, чем бедным, но больным!
Гислольд довольно кивнул:
– Мудро, мой вождь! Поистине мудро сказано.
Осеннее солнце, по-африкански яркое, отражалось в белых стенах домов и базилик. Повсюду, на углах улиц и в садах, росли смоковницы, дубы и пальмы. На бескрайних полях за городом, золотясь, созреем урожай. Синее море казалось белым от парусов рыбачьих лодок.
Житница! Имперская житница. Вне всяких сомнений, за такую богатую землю стоило побороться!
~~~
Не то чтобы Александр очень надеялся на бутылки. Но все же использовал любую возможность хоть что-то узнать. Именно поэтому и явился назавтра в «Скользкий угорь» один, рано утром – не хотелось привлекать внимание свитой.
Солнце едва встало и еще не набрало дневную силу, впрочем, вполне смягчавшуюся морем. Сейчас умиротворенное светило казалось ангельским личиком, симпатичным мохнатым одуванчиком, просящимся в венок к какой-нибудь местной деве. Славное выдалось утро: в меру прохладное, в меру теплое, с легким бризом, что гнал по светло-синему небу белые редкие облачка.
Народу на улицах было уже довольно много, в эту эпоху люди вставали рано. Покрикивая на возчиков, спешили на рынок солидные купцы, их обгоняли мелкие торговцы, тащившие свой нехитрый товар прямо на плечах, в больших плетеных коробах. Не теряя времени даром, продавцы деловито выкрикивали, как бы мы сейчас выразились, рекламные слоганы:
– А вот зелень, зелень – укроп-седьдерей, петрушка-лук-порей!
– Сыр, сыр, сыр – мыши не проели до дыр!
– Спеши-налетай, воду свежую покупай!
– Рыба-рыбка, налетай, покуда дешево!
Проходивший мимо люд: артельщики, портовые рабочие, месильщики глины, каменотесы, носильщики, мальчишки, спешившие на рынок служанки, степенные, сидевшие на высоких возах крестьяне – на рекламу ловился мало, больше подшучивал.
– Эй, Гарпигона! А у тебя рыба-то снулая!
– Сам ты снулый! Глаза б на тебя не смотрели, ну надо же, такое сказать! Тьфу!
– Разносчик! Водоно-ос!
– Ай?
– Водица-то у тебя откуда, парень?
– С горных вершин!
– А судя по запаху – с болота! Сам такую пей, оборвыш!
Артельщики, несущие пилы, стамески, топоры, довольно смеялись. Мальчишка-водонос, ничуть не обидевшись, показал им язык и побежал далеко вперед, нагоняя зеленщика и чернявую служанку с большой корзиной.
– А вот водичка! Угостись-ка, матрона!
– Сам ты матрона! – Возмущенная служанка едва не огрела парнишку корзиной. – А я девушка честная.
– Таких девушек, поди, на том свете заждались! – грубо скалили зубы возчики. – Юбку-то подбери, чего подолом пыль собираешь?
– Ой! – Служанка, дебелая, лет тридцати девица, наклонилась…
К смеющимся возчикам тут же присоединились купцы и все остальные:
– Ай, не ловилась бы ты на их удочку, девка!
– Зеленщик, эй, зеленщик… Да что ты так спешишь-то? Много ли за укроп возьмешь?
– Два денария пучок!
– Нет, ну вы слышали? Совсем, что ли, сбрендил?! Креста на тебе нет, хапуга! А вот я тебя сейчас угощу корзинкой… Ах ты, змей!
Змей-зеленщик стыдливо отвернулся и юркнул в ближайшую подворотню.
– Вы только посмотрите на него, люди добрые! Вот так зеленщик!
Чертов зеленщик шагал позади Саши, невольно привлекая внимание к столь важному господину. Хотя, конечно, хевдинг замаскировался как мог, надев длинную, с капюшоном, пенулу. Кстати, точно такую же, как вот у этого рвача-зеленщика.
– Ну дает Гарпигона! – одобрительно восклицали возчики. – Лихо ты этого торгаша отделала!
– Будет в следующий раз знать, как цены задирать! Не наш он, я его раньше не видела.
– Мало ль ты кого раньше не видела, Гарпигона!
– Лихо отбрила!
Гарпигона, коренастая старуха с темным лицом и горбатым носом, довольно щурилась и, ухмыляясь, приговаривала:
– Не наш этот зеленщик, не наш!
В свежем утреннем воздухе, казалось, еще висели дрожащие звуки не так давно отзвонивших заутреню колоколов. Дул почти невесомый бриз. Финиковые пальмы и кипарисы ласково шелестели кронами. На углах повара уже начинали разжигать жаровни, и восхитительный запах жареных каштанов плыл, казалось, над всем городом.
Саша замедлил шаг и, сглотнув слюну, обернулся:
– Каштаны у тебя почем, парень?
– За дюжину медяху дай, господин!
– За дюжину – медяху? Годится!
Довольный, хевдинг прикупил только что зажаренных каштанов, заботливо завернутых продавцом в лопух, подкинул один на ладони… Горячо! Очистил…
Поблизости снова мелькнул зеленщик в пенуле, опасливо высунул из подворотни нос. Видать, побаивается острой на язык рыбницы Гарпигоны.
Доев каштаны, молодой человек свернул к харчевне, где с порога увидавший его служка уже тащил кувшинчик с вином:
– Выпьешь, мой господин? Отличное вино. Разбавлять, как видно, не надо?
– Не надо, – усевшись за стол, ухмыльнулся Саша.
Только отпил…
– А вот укроп-сельдерей, петрушка, лук-порей… Не надобно ли?
Зеленщик! И зачем он приперся? Думает, здесь его товар задорого купят? Вот уж вряд ли, трактирщики – люди ушлые, наверняка все берут оптом.
Неприятный тип этот торговец: вон как сверкнули под капюшоном глаза! А лица не видно – в тени.
– А, это ты! – Гелевк Умбонец обрадовался зеленщику, как родному. – Заходи, заходи… Что на этот раз принес? Лучок-чесночок? Купим! Давай проходи на кухню…
Обернувшись, Гелевк сделал виноватое лицо: мол, что поделать, придется подождать, уважаемый господин, зеленщик этот так некстати приперся.
Саша махнул рукой – ладно уж, подожду.
Парень явился уже минут через пять… С двумя бутылками из-под пепси на деревянном подносе. С поклоном поставил поднос на стол:
– Как ты и просил, мой господин. Про цену уговор не забыл?
– Не забыл, – Александр полез в висевший на поясе кошель и быстро вынул деньги. – На вот, возьми.
Первая бутылка оказалась пустой, зато вторая…
Дрожащими от нетерпения руками молодой человек вытащил свернутый в трубочку листок в мелкую клетку, видать, вырванный из блокнота.
Это уже тринадцатое мое письмо, милый.
Господи!
Саша даже закрыл глаза, посидел немного, словно бы опасаясь, что написанная до боли знакомым почерком записка вдруг растворится, исчезнет.
Нет! Не исчезла!
Брюно (он здесь за главного, на редкость неприятный тип) после Гибралтара разрешил нам с профессором гулять на палубе, правда под бдительным присмотром охраны, Я кидаю бутылки в море около каждой гавани. Хотя надежды мало, но все же пусть лучше она есть, чем нет. Идем быстро, и днем и ночью. «Тремелус» – это не баржа, а слегка переделанный траулер. Профессор должен завершить на нем какие-то важные работы, связанные с генератором, но позже, сейчас они куда-то очень спешат. Куда – не знаю, но все предвкушают какой-то жирный куш. До Гибралтара нас держали взаперти, со мной беседовал Брюно, сказал, что я должна повлиять на профессора, что это в моих интересах. Я согласилась для вида. Писать тебе не боюсь – здесь никто не знает русский. Теперь главное: меня похитили люди жестокие и готовые на все. Все местные суда расстреливают при первом же приближении. Экипаж – человек тридцать, у многих автоматы Калашникова, гранаты. Еще есть четыре крупнокалиберных пулемета и небольшая скорострельная пушка, Наверное, имеются и базуки или что-нибудь подобное. Кроме Брюно (он обмолвился профессору про Гибралтар) командуют еще Аристид и Эмиль – все трое, судя по выправке, военные, бывшие офицеры. На том заканчиваю, надеюсь, мы скоро увидимся, милый. Верю в тебя, с приветом,
Катя
С приветом, Катя!
Ну надо же! Она жива! Господи, вот так удача! Это же надо – вдруг получить весточку от самого милого, самого любимого человека.
– Господин… – Ушлый приказчик вновь возник за спиной. – Один мой знакомый рыбак… У него есть одна такая фляжка… он сегодня не смог принести, сказал – завтра. Уважаемый, ты зайдешь сам? Или я принесу, куда скажешь.
– Я загляну сам! – Молодой человек быстро поднялся на ноги. – Этот рыбак явится утром?
– Именно утром, мой господин! Вот как сейчас, даже чуть раньше.
Еще одно письмо!
Хотя, может быть, и пустышка. А вдруг в бутылке какие-то новости? Вдруг злодеи невзначай проболтались о своих конкретных планах? Нет, надо завтра прийти. И искать, искать этот чертов «Тремелус». Где вот только искать-то? Верная дружина уже скоро осатанеет, ежели срочно не пристроить ее к делу. Вернее, самому надо выйти на дело: набрать людей и отправиться в лихой набег на какое-нибудь селение.
Кстати, портовый служитель уже намекнул, что в этом случае надо будет заранее все обговорить именно с ним и потом, по возвращении, поделиться добычей. Ловко у них все поставлено, ничего не скажешь! Настоящая пиратская мафия – все кругом повязаны, все!
Ладно… Надо отправить завтра к служителю Оффу с Гислольдом – пусть договариваются, все хоть какое-то дело. А самому тем временем сходить в харчевню. Может, и на этот раз – не пустышка?
Хевдинг чувствовал азарт, азарт охотника и сладостное чувство удачной погони, когда вот-вот, когда осталось совсем чуть-чуть…
Он едва дождался утра, все не спал, ворочался, многократно перечитывая записку в тусклом сиянии светильника.
А утром, набросив плащ, вновь зашагал в «Скользкий угорь».
Как и вчера, у порога его дожидался трактирщик. Довольно ухмылялся: еще бы, небось не ждал, не гадал этак легко заработать!
Поклонился угодливо:
– Прошу, господин… Подожди вон за тем столом.
Народу в трактире было уже много, все дюжие загорелые мужики с мускулами-буграми. У лавок аккуратно сложены топоры.
– Это плотники, мой господин, – с улыбкой пояснил Гелевк. – Хозяин нанял их для ремонта. Хотим пристроить открытую залу.
Понятно, тоже хорошо – расширяют дело.
– Сейчас… я сейчас, господин…
Приказчик обернулся на удивление быстро: снова принес бутылочку на подносе…
Александр нетерпеливо скрутил пробку…
Записка!
Ну надо же, снова повезло!
Осторожно вытянул свернутый кусочек пергамента. Латынь! Что за черт!!!
– Сидеть! – разорвал тишину чей-то громкий повелительный голос.
Хевдинг резко обернулся: зеленщик! Тот самый, в пенуле. Только сейчас он откинул капюшон. А мускулистые мужики – никакие не плотники! Ишь ощерились топорами! Того и гляди зарубят. Да-а, это ж надо – попался! Но пока совсем непонятно – кому и по какой причине.
– Теперь медленно заведи руки за спину! – скомандовал от дверей лжезеленщик, за спиной которого угадывались лучник и копьеносец. – Я сказал, медленно! Так… А ну вяжи его, парни!
