Текст книги "Боцман знает всё"

Автор книги: Андрей Шманкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

У мамы выходной

Чтобы прекратить всякие прения, отец сказал Димке:

– Как тебе не стыдно! У тебя есть выходной? Есть! И у меня есть. Почему же у мамы не может быть выходного? Побудь с Томкой. Это тебе домашняя нагрузка, – добавил он шёпотом.

– А я ничего не говорю… Идите в театр, если хотите, – не совсем шёпотом заявил отцу Димка. – Только скажите ей, чтобы она не ревела тут без вас…

– Займись с ней чем-нибудь, она и не будет плакать, – тихо сказала мама, надевая пальто.

Но у Томки был очень хороший слух. Она выскочила из своего уголка за диваном, увидала мать в пальто и собралась немедленно зареветь. Но папа сказал строго:

– Тихо! Что это такое? Не маленькая уже… Должна понимать. Сегодня у мамы выходной, мы уходим с ней, дома остаётся Дима. Не реви, слушайся его, тогда он будет с тобой играть.

Пока Томка, хлопая глазами, решала, реветь ей или не реветь, родители ушли, и Димка остался с сестрёнкой один на один. В тот момент, когда в передней захлопывалась дверь, Томка окончательно пришла к выводу, что реветь надо… Димка поморщился, как от зубной боли.

– Чего же ты теперь-то орёшь, когда они уже ушли? Раньше надо было реветь… А теперь бесполезно, в театр они пошли…

Узнав, что папа с мамой ушли без неё в театр, Томка окончательно расстроилась. Она уже знала, что такое театр…

– И я… И я хочу в театр… – заголосила она.

– В Большой или Малый? – насмешливо спросил Димка.

Томка на минуту перестала реветь, прикидывая в уме, какой лучше. Решила остановиться на Большом: Большой, наверно, настоящий…

– В Большой хочу… – затянула она.

Раздался звонок. Это пришёл сосед Вовка звать Димку во двор. В руках у него была проволочная клюшка.

– Не могу… – мрачно сказал Димка. – У мамы выходной, они с папой пошли в театр, а мне оставили вот эту домашнюю нагрузку. И что я с ней буду делать? Тебе хорошо, ты у вас один в семье…

– А чего нагрузка плачет? – поинтересовался Вовка.

– В театр ребёночку захотелось… – пояснил Димка.

– В Большой… – добавила Томка, всхлипывая.

Вовка был человеком удивительно находчивым.

– В театр? – переспросил он. – В Большой? Замечательно! Сейчас ей будет представлен Большой театр на дому…

Он моментально сбросил пальто и шапку, на глазах у изумлённой публики сдёрнул со стола красную бархатную скатерть, завернулся в неё, вскочил на стул и, взъерошив волосы, запел страшным голосом:

 
«Не плачь, дитя! Не плачь напрасно!..»
 

Томка сразу притихла и попятилась в свой угол. А Вовка запел ещё страшнее:

 
«Я тот, кого никто не любит
И всё живущее клянёт…»
 

Ну как? – спросил он.

– Здо́рово, – засмеялся Димка. – У Томки даже мурашки по спине пробежали…

– Ещё! Ещё хочу! – закричала Томка. – А на одной ножке ты играть умеешь?

– Это она Аистёнка видела, – объяснил Димка.

– Хо! На одной ножке… Вот невидаль!.. Я на руках умею… Алле! Гоп-ля!

Вовка стал на руки и прошёлся вверх ногами вокруг стола. Томка завизжала от удовольствия.

– А знаете что? – разошёлся Вовка. – Раз у вашей мамы выходной, а у тебя нагрузка и тебе во двор идти нельзя, давайте играть в цирк и в театр… Пускай Томка будет публика, а мы будем представлять…

– И куклы будут смотреть!.. – закричала Томка.

– И куклы… Третий звонок!.. Прошу занимать места согласно купленным билетам… Домашние нагрузки тоже надо выполнять добросовестно.

И начался театр…

* * *

Вернулись папа с мамой в полночь из настоящего театра и попали… в домашний… Главного актёра в квартире уже не было. У дверей валялась только его проволочная клюшка. Второй актёр, с роскошными фиолетовыми усами, в маминой шляпе и в папиных охотничьих сапогах, похрапывал на диване. Рядом с ним, положив ему голову на руку, спала Томка. Она улыбалась во сне. Когда мать стала раздевать её, она на минутку проснулась.

– Мама… Почему Вовку никто не любит и все жильцы клянут? – спросила она. – А я его очень люблю, особенно когда он на руках ходит… И Димку я люблю… И Большой театр…

Что ответила ей мама, она не слышала, зато хорошо слышала, что сказал ей Кот в сапогах, настоящий кот из сказки, только почему-то папиным голосом:

– И они тебя любят… И они… Спи, доченька, теперь вы уже подросли у нас… Теперь и у мамы будет выходной…

Митя и Витя едут в лагерь

Витя позвонил Мите часов в пять утра. К телефону долго никто не подходил, потом тётя Клава спросила сонным голосом:

– Кого вам?.. – и шумно вздохнула: зевнула, наверно.

– Позовите, пожалуйста, Митю… – шёпотом попросил Витя.

– Что? Говорите громче! Не слышно…

– Позовите, пожалуйста, Митю… – чуть громче попросил Витя и опасливо покосился на дверь второй комнаты.

– Это ты, Витя? – спросила тётя Клава сердито. – Ты что, разучился соображать? Ночь на дворе, а ему Митя понадобился!..

– А у нас уже не ночь, тётя Клава… У нас уже совсем светло, солнышко уже… – начал оправдываться Витя.

– А на часы ты не мог посмотреть?

– Часы у нас во второй комнате, а там папа и мама ещё спят. Я боялся их разбудить…

– Молодец! Ах, какой молодец! Папу с мамой он будить побоялся, а меня нет… Меня можно, значит, будить?.. – совсем рассердилась Митина мама.

– Так я же не вам, тётя Клава, звонил… Я же Мите…

– А я вот же приду сейчас к вам и так оттаскаю тебя за уши!.. Марш в постель и не смей звонить до восьми часов! Понятно?

Витя сказал, что ему понятно, на самом же деле ему было совсем не понятно – как это люди могут спать в такой день? Ведь они сегодня с Митей в лагерь едут. В лагерь!.. Как же это так можно? На дворе день, солнышко светит, а они спят…

– Виктор! – послышался из соседней комнаты голос папы. – Если ты сейчас же не ляжешь, никаких лагерей не будет!

Вот это Вите было понятно. Раз папа говорил, что не будет, значит, не будет. С папой лучше не спорить, и Витя «громко» лёг в постель.

Пока Митя и Витя делают вид, что спят, давайте с ними познакомимся.

Они совсем не похожи друг на друга ни внешне, ни по характеру. Митя – высокий и спокойный, Витя – низенький и беспокойный. У Мити глаза серые, у Вити карие. У Мити волосы белые, у Вити ещё белее, точно ему нечаянно на голову опрокинули кринку с молоком. Живут они в одном доме, на одной лестнице, на одном этаже. Дружат с колясочного возраста, дружат так, что даже после ссор не расстаются друг с другом, а ссорятся они через каждые сорок – сорок пять минут… Они однолетки, учатся в одном классе, сидят за одной партой. Только отметки получают врозь и разные. Например, если на двоих приходится семёрка, то четвёрку получает Митя, а всё остальное Витя…

Если они что-либо затевали, а затевали они всегда только вместе, то идея принадлежала Вите, а делать всё приходилось Мите, и, если бы Витя не мешал Мите, они могли бы наделать очень много важных и полезных дел. Давно уже существовали бы «ножные» фонари, лампочки которых, будучи прикреплёнными к носкам ботинок, освещали пешеходам путь. Кошки носили бы с благодарностью тёмные очки, в которых они так же хорошо видели бы днём, как видят ночью. Караси разыскивали бы по всему пруду крючки системы Мити и Вити, чтобы убедиться, действительно ли на них удобнее ловиться, чем на все другие…

Вот какие это были приятели.

О том, что они отправляются в лагерь, вы уже знаете. Они давно уже и очень тщательно готовились к этому дню, продумали до мелочей, что им надо было захватить с собой. Составили список, но Витин папа сказал, что навряд ли им дадут в поезде специальный вагон для такого багажа, что список придётся немного сократить – процентов на девяносто девять… Один день они потратили на сокращение списка, ещё день – на добавления… Потом опять сокращали… Потом решили поставить в списке крестики и галочки.

То, что помечено было крестиками, должен был взять Митя, что галочками – Витя…

В семь часов снова раздался звонок, но на этот раз уже в квартире Вити. Витя сразу сообразил, что это звонит Митя, и натянул на голову одеяло. Притворился, что спит. Когда папа проходил мимо кровати, он ещё и всхрапнул для большей убедительности…

– Слушаю… – сказал папа сонным голосом.

Витя затаил дыхание.

– Ладно… – сказал папа. – Виктор, ты что-то важное хотел сказать Мите?

– Конечно, важное…

– Тогда иди говори… Приятель твой на проводе…

– Это ты, Митя? – спросил Витя шёпотом.

– Я… А кто же ещё?.. – громко ответил Митя.

– А почему ты так громко кричишь? Ты же разбудишь тётю Клаву, – опять прошептал Витя.

– Сам разбудил, а теперь шипит…

– Так я хотел тогда с тобой шёпотом разговаривать…

– А звонок? Он тоже, по-твоему, шёпотом должен был звонить? Ну ладно… Говори, чего звонил?

Витя наморщил лоб и принялся вспоминать, что он хотел важного сказать Мите.

– Знаешь что?.. Как ты думаешь… Поезд не опоздает?

– Куда?

– На станцию…

– На какую станцию?

– На нашу… Откуда мы поедем…

– Ты умнее ничего не мог придумать? – рассердился Митя.

– Придумай сам, если ты такой умник… Я ещё хотел тебя спросить: не взять ли нам насос?

– Какой насос?

– Тот, что в сарае лежит… Футбольный…

– Какой же это насос, когда там лежит только одна трубка от насоса? – возмутился Митя.

– Ну и что же? – не сдавался Витя. – Мы привезём трубку, а кто-нибудь привезёт поршень, вот и будет у нас насос. Как только мяч спустит, так мы его насосом…

– Вот что, – строго сказал папа. – Положи-ка трубку… И нечего всем нам голову морочить…

Так Витя и не узнал, что думал Митя о насосе.

С восьми до полудня состоялось ещё не меньше десяти телефонных разговоров, шесть раз Витя лично приходил к Мите выяснять всякие важные вопросы, пять раз Митя являлся по вызову Вити. Наконец мамы не выдержали и досрочно повезли их на вокзал.

На перроне Витина мама отвела Митю в сторонку и сказала:

– Я прошу тебя, Митенька, присматривай там за Витей. Ты же знаешь, за ним не присмотри, так он одними компотами будет питаться…

В это время Митина мама говорила Вите:

– Посматривай там, Витя, за моим… Он ведь и на обед может опоздать, и на линейку… Все вещи порастеряет… Заставляй его почаще писать домой…

Перед самой посадкой в вагон Митя спросил:

– Ты грузи́ла не забыл взять?

– Здравствуйте пожалуйста! – возмутился Витя. – Грузила должен был ты взять. Я взял поплавки…

– Да ты что? Смотри сюда. Что здесь стоит? Галочка? Галочка! Значит, ты должен был взять…

– Ничего подобного! Ничего подобного! Галочки твои. Ты должен был галочек брать! – начал кричать Витя.

– Нет, ты… Нет, ты! Всегда ты всё путаешь! Недаром твоя мама просила меня смотреть за тобой…

– Неправда! Это твоя мама просила меня с тобой нянчиться!

Спорить они продолжали и в вагоне до тех пор, пока поезд не тронулся и пока вожатый не сказал им:

– Перестаньте, ребята, спорить. Обе ваши мамы просили меня смотреть за вами. И я буду смотреть за вами в оба. А сейчас давайте-ка лучше споём вместе со всеми.

Вы, ребята, сами знаете, что всех едущих в лагеря не приходится долго уговаривать запеть весёлую песню. Песня хлынула по вагонам, вылетела в открытые окна и поплыла над полями и лесами. Пели одну песню за другой, пели, пока не доехали до своей станции.

– Слыхал, как я здорово пел? – спросил Витя. – Громче всех!

Митя только усмехнулся в ответ: он-то хорошо знал, что лучше всех пел именно он, Митя…

Митя ищет Витю, Витя ищет Митю

На первой же линейке выяснилось, что Мите с Витей иногда придётся разлучаться. Они хотели и в строю стоять рядом, но ничего из этого не получилось. Стали они на правый фланг – смеются ребята: слишком Витя мал. Стали на левый – опять смеются: слишком Митя высок. Стали в середину строя – ещё больше смех: оба не годятся.

– Так нельзя, ребята, – сказал вожатый отряда. – Дружба дружбой, а строй строем. Ты, Митя, становись на правый фланг, а ты, Витя, будешь у нас замыкающим…

«Замыкающий» сразу надул губы. Вожатому он ничего не сказал, зато Мите прошептал сердито:

– Вымахал с телеграфный столб и радуется!..

– Есть надо получше и зарядкой заниматься, тогда и ты подрастёшь, – ответил Митя.

«Окончательно и навсегда» ребята поссорились, когда стали в палате разбирать рюкзаки. Разобрали и убедились: рыбу им ловить было нельзя – лески и поплавки оба привезли, а грузила и крючки остались дома. Не привезли они и сачков, и альбомов для рисования. Всё это должен был привезти Витя, но Витя кричал, что это полагалось по списку везти Мите.

– Галочки твои! Ты должен был о них думать!

– Крестики мои… – спокойно говорил Митя. – Крестики! И я привёз, а ты, как всегда, напутал всё… Путаник ты, вот кто!

– Я – путаник? – взвизгнул Витя. – Хорошо! После этого я с тобой больше не разговариваю!

– Ох, как ты меня этим напугал! – повысил голос Митя. – Я и сам с тобой не буду разговаривать после этого…

Митя гордо поднял голову и вышел из палаты. Но уже через несколько минут он начал думать, что напрасно погорячился. Ну что поделаешь, если друг у него такой путаник? Просто следить за ним надо… Вспомнил Митя и то, что Витина мама просила его следить за Витей. Вспомнил и пошёл искать приятеля.

– Вы не видали Витю? – спрашивал он у всех ребят. – Его мать поручила мне за ним смотреть, а он всё от меня удирает куда-то… За ним не присмотришь, так он одними компотами будет питаться… и домой явится худее скелета…

– Да он только что здесь был, – говорили ребята. – Кажется, к речке пошёл…

А Витя в это время бегал и разыскивал Митю. Он считал себя виноватым и первым хотел помириться.

– Вы Митю не видели? – спрашивал он у всех и добавлял сердито: – Ходи вот, ищи его!.. Мне его мама поручила за ним смотреть… Ведь он может все вещи порастерять и домой явиться в одних трусиках!

– Да он тебя ищет… К речке пошёл… – отвечали ребята.

Потом сами начали расспрашивать:

– Витя, ты Митю видел?

– Нет… Очень он мне нужен, ваш Митя!.. – бурчал Витя.

– Витя, Митю видел? – спрашивали его снова.

И он решил, что ребята его нарочно дразнят, что это Митя их научил.

«Ах, так? Хорошо! Не буду мириться!» – разозлился Витя.

Вдобавок кто-то за душевой в кустах пропищал тоненько, по-птичьему:

– Витя, Митю видел? Витя, Митю видел?

– Ладно, ладно… Дразнитесь, дразнитесь… Вот скажу вожатому, и он покажет вам, как дразниться! – крикнул Витя.

Но в кустах сидел кто-то храбрый. Витина угроза на него не подействовала, и он опять пропищал:

– Витя, Митю видел?.. Витя, Митю видел?..

Витя решил узнать, кто его дразнит, и бросился в кусты.

– Это кто здесь дразнится? – грозно крикнул Витя.

Никто ему не ответил, да и отвечать было некому – за кустами никого не было. Только маленькая сизая птичка сидела на ветке и чистила пёрышки. Она посмотрела на Витю круглым глазом и вдруг деловито спросила:

– Витя, Митю видел?

– Что?.. – прошептал оторопевший Витя.

– Витя, Митю видел? – повторила птичка.

– Нет… А что?.. Он здесь был?

Но птичка, наверно, не расслышала, что он ей ответил, и снова пропищала:

– Витя, Митю видел? Видел? Видел?

Витя так испугался, что бросился прочь из кустов. У душевой он нос к носу столкнулся с Митей. Они так обрадовались друг другу, что и мириться забыли.

– Ты знаешь, Мить, что? Тут у них птицы по-человеческому разговаривают… Меня сейчас спрашивала одна, видел я тебя или нет?

– Я тоже слыхал… – сказал Митя. – Маленькая такая птичка и кричит: «Митя, Витю видел?»

– Нет… Она кричит не «Митя, Витю видел», а «Витя, Митю видел»…

– Опять ты всё путаешь, Витя!.. Она совершенно ясно кричала: «Митя, Витю видел?» Я сам слышал…

– А я не слышал? Да? Глухой я, значит?..

Они, наверно, снова поссорились бы, да тут горн позвал их на обед. В лагере трудно ссориться – некогда…

Митя говорит: «жерех», Витя говорит: «шереспёр»

Сегодня рыба не клевала. То ли у неё аппетита сегодня не было, то ли она в этом месте не водилась…

– Хорошо бы сделать такую трубу: опустил её в воду и посмотрел – есть здесь рыба или нет? – сказал Витя.

– Хорошо бы… – согласился Митя.

– Или бы опуститься на дно в водолазном костюме… – продолжал мечтать Витя.

– А лучше всего ловить в магазине, где продают живую рыбу, – в тон ему сказал Митя. – На серебряный крючок здорово клюёт…

Витя хотел было надуться на Митю, но не успел: ниже того места, где сидели они с удочками, всплеснула большущая рыбина.

– Видал? Щука… – прошептал Витя.

– Не щука, а жерех, – не согласился Митя. – Щука на течении не держится. Она больше по заводинам.

Однако Витя не согласился:

– Ну, значит, шереспёр, если не щука… Жерех совсем не так бьёт, если ты хочешь знать.

Но и Митя не собирался уступить:

– Как бьют твои шереспёры, я не видал, а жерехов я ловил и даже в руках держал… Прошлым летом, когда ты болел корью, дядя Костя брал меня с собой на рыбалку, и мы ловили жерехов.

– Не мог подождать, пока я поправлюсь? – возмутился Витя, но ненадолго: ему хотелось узнать про жерехов. – А как же вы их ловили?

– На тюколку…

– На какую тюколку?

– Да на такую. Один стоит на одном берегу, другой – на противоположном. Удочки у обоих с катушками, лески связаны, на середине подвешен поводок с крючком. Надевают они на крючок жука или стрекозу и тюкают ею по воде, где жерехи бьют…

У Вити сразу глаза заблестели.

– Вот здорово! Давай и мы так попробуем…

– А катушки?

– Обойдёмся и без них. Свяжем все наши лески, и хватит протянуть через речку…

Митя согласился и принялся связывать прочными узлами лески и прилаживать поводок с крючком. Витя в это время гонялся по берегу за стрекозами. Потом он взял стрекоз и свой удильник и переправился на другую сторону речки.

– Давай начинать! – закричал он с того берега.

– Давай, – сказал Митя и тут же сам закричал: – Как же начинать, когда ты не наживил крючка?.. Теперь переправляйся обратно и наживляй…

Пришлось Вите брести обратно, наживлять, потом снова отправляться на свой берег.

– Ты только держи удочку, а тюкать буду я, – сказал ему Митя.

– Почему это ты? Значит, ты будешь тюкать, а я только держать? Я так не ловлю. Давай пополам. Ты двадцать пять раз тюкнешь, потом я…

Митя сразу согласился и принялся за дело. Он покачивал удильником так, что стрекоза «порхала» у него над самой водой и падала на поверхность. Потом тюкать начал Витя. Тюкали они по двадцать пять раз, по пятьдесят, по сто, а рыба всё не клевала. Вите первому надоело такое бесплодное занятие.

– И никто так, наверно, не ловит… – начал он хныкать. – Ты, наверно, сам всё это придумал. Сидели бы на месте, давно бы пескарей надо…

Витя не договорил: в том самом месте, где только что над водой порхала их стрекоза, вывернулась здоровенная рыба, и стрекоза исчезла. Сначала Витя ничего не понял. Он подумал, что это Митя балуется и вырывает у него из рук удочку, но тут снова забурлила вода…

– Отпускай! – закричал ему Митя.

– Я и так не отпускаю… – ответил Витя и изо всех сил стал тянуть леску на себя.

– Что ты делаешь? Бросай удочку в воду…

– Сам бросай! Это я тюкал, мне и тащить, – заявил Витя и так потянул, что леска лопнула у самого его удилища. Он потерял равновесие и сел на песок. – Ушла! Ушла! – закричал он.

Но рыба не ушла. Митя дал ей немного погулять и вытащил её на берег. Витя бросился бегом через реку.

– Вот это жерех! На целое кило потянет, – торжествующе сказал Митя.

– Что ты! Два кило, не меньше… Только это совсем не жерех, а самый настоящий шереспёр…

– Сам ты шереспёр! Жерех это…

– Нет, шереспёр! Ше-ре-спёр!

Они подняли такой крик, что прибежали ребята и вожатый.

– Чего вы крик подняли? Я думал, утонул кто-то, – набросился вожатый на ребят.

– Вот скажи ему, Серёжа… Он говорит, что это жерех, – кинулся к нему Витя. – А какой же это жерех, когда это самый настоящий шереспёр…

– Чудаки вы, а не рыбаки, – засмеялся вожатый, – Жерех и шереспёр – одно и то же… Только поймали вы не жереха, а самого настоящего язя. Тащите его на кухню…

– Слыхал? – сказал Витя Мите. – А ты спорил… Путаник ты…

Митя поёт, Витя подпевает

На двери столовой появилось объявление о том, что скоро в лагере будет проведён праздник песни.

В празднике могли принять участие все, кто хотел и мог петь.

– Знаешь что, Митя? Давай мы тоже выступим и споём что-нибудь хором, – предложил Витя.

– Как это – хором? – не понял Митя.

– Ну что, ты не знаешь, как поют хором… Вместе, значит, вдвоём.

– Это не хором называется, а дуэтом. Хором – это когда весь отряд поёт, – пояснил Митя. – И не спорь, пожалуйста, я в этом деле разбираюсь лучше тебя. У нас есть знакомый артист, Владимир Иванович. Он в настоящем театре поёт. Между прочим, он говорит, что из меня тоже что-нибудь выйдет, что у меня и слух есть, и голос…

– Подумаешь, какая новость! И слух у него есть, и голос… А я что, глухонемой, что ли? – вдруг обиделся Витя. – Да если ты хочешь знать, я слышу, как пищит комар на той стороне речки… А голос у меня такой, что, если я сейчас закричу, сюда весь лагерь сбежится…

– Я тебе совсем не про такой слух и не про такой голос говорю, – засмеялся Митя. – Кричать каждый может, а петь не каждый… Ты вот, например, рисовать умеешь, а до-ре-ми-фа-соль тебе ни за что не спеть.

– А хочешь – спою!: – начал петушиться Витя. – Возьму вот и спою… И туда спою, и обратно…

– Попробуй!.. – подзадорил Митя.

Витя шумно втянул в себя целый кубометр воздуха и запел:

– До, ре, ми, ля, соль, фа, соль… Слыхал? Это я только вверх пел, а сейчас буду вниз…

– Не надо… – остановил его Митя. Он так сморщился от Витиного пения, точно выпил стакан уксуса. – Знаешь, как ты поёшь? Как радиоприёмник, когда его настраивают… Если мы так вот запоём на празднике, так я даже не знаю, что будет… Ведь надо так петь, чтобы ноты поднимались, как по лесенке, на каждой ступеньке по ноте… А у тебя все они или на одном месте топчутся, или сразу через три ступеньки скачут.

– Ну и что же, что скачут? Так быстрее. Я всегда вверх через три ступеньки перескакиваю, а вниз по перилам съезжаю, – заявил Витя.

– Хорошенькая у нас получится песня, если я буду со ступеньки на ступеньку петь, а ты прыгать через три да на перилах спускаться…

Витя приуныл.

– Так теперь что ж? Вы, значит, петь будете, а я молчи? Мне, значит, и рот нельзя открыть?

В голосе его было столько обиды, что Мите стало его жалко.

– Ладно… Может, научишься ещё… Пойдём попробуем, – сказал он.

Для спевок они выбрали берёзовую рощу у реки, подальше от лагеря. По дороге решили разучить песенку о весёлом рыболове.

Первые два часа не принесли никаких результатов, если не считать того, что Витя от чрезмерного старания совершенно охрип. Если раньше он пел, как приёмник при настройке, то теперь шипел, как патефон с тупой иголкой…

– Вот что, – сказал Митя, – тебе надо сначала распеться.

– А как? – просипел Витя.

– Наш Владимир Иванович, когда у него садится голос, поёт всё время одно только слово «химия»… Попробуй и ты…

Два дня ходил Витя по лагерю и неожиданно для всех выкрикивал вдруг: «Химия!» Скоро он совсем остался без голоса.

– Может, ты перепутал? Может, физику надо петь или ботанику? – спрашивал он у Мити.

– Ничего я не перепутал… Поют «химия» потому, что в этом слове два «и» и «я» на конце. А их легче всего петь…

Случайно узнал про беду ребят вожатый отряда.

– Чудаки вы! – сказал он. – Надо было сразу мне сказать, и не пришлось бы вам сипеть… Ладно, сделаем так, что вы оба будете петь на нашем празднике.

И всё получилось как нельзя лучше.

– Песенка «Весёлый рыболов», – объявил ведущий. – Исполняют известные певцы Витя и Митя!

Первым на сцену вышел Витя с удочкой на плече. Он уселся на краю сцены, как на бережку, и забросил удочку в зрительный зал. Для такой ловли не понадобились ни грузила, ни крючки. Потом вышел Митя и запел песенку. Витя молчал и только в том месте, где весёлому рыболову полагается петь: «Тра-ля-ля… Тра-ля-ля…» – он смело открывал рот и пел во весь голос. Но, так как голоса его не было слышно, никто и не замечал, что поёт он через три ступеньки на четвёртую и сверху вниз спускается по перилам.

Песенка всем понравилась, все смеялись над весёлым рыболовом и заставили Митю и Витю повторить свой номер.