Текст книги "Николай I. Освободитель (СИ)"
Автор книги: Андрей Савинков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– И? – Не понял, к чему я клоню, Константин.
– И когда французы возьмут Вену, – Александр отчетливо хмыкнул, его всегда веселило, как низко я оцениваю боеспособность австрийской армии, – Франц чтобы отдать поменьше земли будет согласен на любой брак любой своей дочери хоть с самим чертом лысым. И вот тогда может так получиться, что воевать России придется не только с Францией, но и с Австрией. А там и Фридрих Вильгельм может захотеть вернуть часть своих земель, которые по Тильзиту отошли России. Не зря же нам Наполеон Белосток и Сувалки напарил – заранее такой вариант предусмотрел.
В столовой вновь повисла звенящая тишина. С этой стороны возможную женитьбу французского императора тут явно никто не рассматривал.
– Да я скорее за последнего истопника пойду, чем за корсиканское чудовище! – Не вытерпевшая такого меркантильного обсуждения своей судьбы Екатерина подхватилась и выбежала из столовой.
– Ну что вы рады?! – Бросила мамА и помчалась вслед за дочкой.
– Вот и обсудили, – пробормотал я, прикидывая, получится ли у Александра продавить этот брак. По всему выходило что нет, слишком уж брат был инфантилен во всем что касалось семьи.
Так впоследствии и получилось. МамА встала насмерть, и уже осенью того же того же года Екатерину спешно выдали за Георга Ольденбургского. Оставался еще вариант с Анной, однако ей в 1808 году было еще только 13 лет и очевидно, что еще года-три четыре никто замуж ее не отдаст. А значит мне опять не удалось столкнуть поезд истории с намеченной колеи которая вела к вторжению Наполеона в Россию и сожжению Москвы.
Из важного, что произошло во второй половине 1808 года – стартовала кампания по поголовной вакцинации жителей Петербурга коровьей оспой. До этого была проделана просто грандиозная подготовительная работа, по набору статистики, обучению медицинского персонала и народному просвещению.
Специальные команды ездили по домам Санкт-Петербурга и в добровольно-принудительном порядке – добровольно, потому что за это выплачивалось десять копеек, а принудительно – потому что за отказ от хмурого неразговорчивого пехотного капрала можно было легко получить кулаком в зубы – прививали буквально всех.
Императорская семья – даже те, кто уже был привит ранее – показательно сделали себе прививку, соорудив из этого мероприятия настоящее шоу. Тут без ложной скромности скажу, что идея принадлежала мне и сработала она на все сто десять процентов. После Романовых – мы все по очереди в большом тронном зале в присутствии кучи высшего дворянства позволили привить себе коровью болячку, после чего демонстративно получили по десять копеек и расписались в учетной книге – придворным буквально не оставалось ничего иного как последовать нашему примеру. А дальше было совсем просто: сословное общество в этом плане имеет свои плюсы. Естественно, многочисленные графы, князья и прочие бароны столицы не могли допустить, поставив прививку себе, чтобы их слуги, дворовые и прочие причастные от этой обязанности уклонились. А дальше и мелкопоместное дворянство с мещанами подтянулось, чтобы, говоря языком двадцать первого века, быть в тренде.
Сложнее всего было с городскими низами, но там уже в свою очередь возможность заработать «забесплатно» лишние десять копеек сыграла важную роль. Ну и капральские кулаки – не без того.
Конечно же ста процентов охвата достичь не удалось, никто на такие показатели, собственно и не рассчитывал, однако по нашим – вернее чиновников от Министерства общественного здоровья – прикидкам, процентов семьдесят населения города за три месяца вакцинировать удалось, после чего специально сформированные команды из военных, казначеев и врачей отправились по окрестным селам и городкам, разбросанным вокруг столицы, чтобы, так сказать, закрепить успех.
Во что все это выльется, сказать не взялся бы даже под дулом пистолета – не слишком у нас люди доверяют государству и врачам – однако движение в любом случае было начато в правильную сторону. На 1809 год у нас была запланирована кампания в Москве, а потом в Нижнем Новгороде, который славился своей ярмаркой и куда каждый год стекалось большое количество людей, что естественно увеличивало риск распространения болезней.
Что касается моей деятельности на ниве частного предпринимательства, то тут тоже все было в целом хорошо. Активно развивалось химическое производство: было запущено свое производство серной и азотных кислот. Наращивалось свечное производство: спустя год экспериментов наконец удалось сделать нормальный фитиль, который сгорал полностью и его не нужно было подрезать. В товарных объемах изготавливали гремучую ртуть для капсюлей и пироксилин для моих ракетных экспериментов. С последним правда пока не сильно торопились: не было заказов от государства на подобную продукцию.
Маленькая мастерская, под руководством Кулибина выросла за три года уже в достаточно серьезное производство. Сразу после окончания войны со шведами мы получили заказ от военного ведомства на переделку двадцати тысяч ружей под капсюль и производство полусотни полевых кухонь для гвардейских конных полков. Если с капсюлями я был уверен, что эта новинка приживется, то с кухнями на колесах такой уверенности не было: мало ли отличных новинок было зарублено нашими бюрократами? И то, что они имеют на плечах погоны – вернее эполеты по нынешнему времени – не делало их меньшими бюрократами. Возможно даже большими: армейская твердолобость она не в двадцатом веке появилась.
Кроме этого, мы продолжали делать застежки-молнии, постепенно автоматизируя процесс и увеличивая объемы выпускаемой продукции, освоили папки-скоросшиватели и простейшие «кнопки». Шла работа над скрепками, но вручную такую мелочевку делать естественно было невыгодно, а соответствующий станок Иван Петрович обещал довести до ума только в следующем году.
Ну и шоколадный проект тоже потихоньку развивался, упираясь в первую очередь в дороговизну сырья и оттого в малый рынок.
Я был крайне далек от мысли о своих гениальные коммерческих талантах, и не меньше половины успеха – в 1808 году чистая прибыль со всех моих предприятий превысила сто тысяч рублей – заключалась в удачном рождении в императорской семье. Доступный начальный капитал и мощнейшие связи, отсутствие бюрократических препон и «наездов» от всяких контролирующих и проверяющих организаций, ну и конечно послезнание делали ведение бизнеса настолько легким, насколько это вообще было возможно в этом времени. Но все равно, когда я увидел в строке «ИТОГО» сумму с пятью нулями, было приятно.
Вот только деньги для меня тут были совсем не целью, а лишь средством, а на «главных направлениях» успехи были совсем не столь впечатляющие.
Глава 21
Весной 1809 года Александр с подачи Сперанского подписал несколько указов, вызвавших настоящий переполох в верхах Российской империи. Первый упразднял придворные звания, заменяя их военными или гражданскими, а второй вводил образовательный ценз для получения чинов коллежского асессора и статского советника, которые давали личное и потомственное дворянство соответственно. Теперь для их получения требовалось иметь высшее университетское образование либо сдать экзамен.
С одной стороны такие реформы напрашивались и были вполне в духе времени, с другой – положение в государстве оставалось достаточно нестабильным и лишний раз «шатать лодку» было, с какой стороны не посмотри, чревато. Тем не менее, передышку в несколько мирных лет требовалось использовать по полной, и мы со Сперанским работая «в четыре руки» – не смотря на то, что видение будущего государственного устройства у нас с ним совпадало далеко не на сто процентов – окружили императора, и взяв измором заставили подписать еще пачку указов несколько облегчающих положение крестьян в центральных губерниях, ставшие логичным развитием идей заложенных еще в указе «о вольных хлебопашцах».
Так было законодательно запрещена передача государственных крестьян в частное владение. Запрещена ссылка крестьян в Сибирь и продажа крепостных отдельно от земли. Вернее, была как бы вообще запрещена продажа крепостных: подразумевалось, что помещик покупает или продает землю, а крепостные к ней просто прикреплены. Так же был запрещен перевод крестьян в дворовые. Ну и как развитие этих идей была запрещена сдача в аренду государственных земель с прикрепленными к ним крепостными, что достаточно широко применялось особенно в западных губерниях. Особой пользы государству в денежном плане эта практика не приносила, а вот положение простых людей ухудшала очень существенно.
Кроме того – это уже было чисто моей новацией – любой крепостной крестьянин мог освободиться от крепости самостоятельно, вне рекрутского набора записавшись в армию или согласившись на переселение Урал.
Первым документом я хотел устранить несправедливость, о которой нам еще в школе рассказывали. Когда попавшие в ополчение крестьяне после окончания войны двенадцатого года были возвращены помещикам без всякого, что называется «спасибо». Опять же учитывая срок службы в двадцать пять лет – полнейшая глупость, делающая невозможным государству накопить какой-никакой резерв – далеко не каждый согласится уйти от помещика в армию. Только если там совсем уже страх и ужас. То же самое с переселением в Сибирь, которой тут разве что младенцев не пугали.
Что же касается моей непосредственной работы в «комиссии по переселению», то стартовала она с изучения документов и законодательства России, в том числе налогового. И пришел я к парадоксальному выводу, что в нынешних условиях, государству при наличии 80 % крестьянских хозяйств, которые едва-едва могли прокормить себя, было абсолютно без разницы, считались эти крестьяне крепостными или нет. Все равно подати собираются не с выращенного крестьянином – там нечего собирать – а подушно. И в такой ситуации абсолютно не важно собирать этот налог будут с крепостного или с лично свободного. Вернее, они как бы и считались лично свободными, но при этом были не свободны и прикреплены к земле. Полнейший бред с точки зрения юриста из двадцать первого века, однако приходилось работать с тем, что есть.
Так что начать свою чиновничью деятельность мне пришлось отнюдь не с работы «в поле» а с подготовки нормативной базы. Казалось бы, Россия должна была быть заинтересована в том, чтобы ее крестьяне переселялись на свободные территории и вводили в сельхоз оборот новые поля. Однако с практической точки зрения все было сделано, чтобы такого переселения не допустить. Например, только погрузившись в вопрос с головой – пришлось нанять на работу пару юристов, иначе бы я совсем утонул в нормативке – я обнаружил, что в голой донецкой степи, где леса вообще нет, зато есть легкодоступный уголь, переселившийся туда крестьянин этот самый уголь копать права не имел. На это нужно было получать официальную лицензию. Как должны в такой ситуации выживать местные, государство не волновало совершенно. Одно это приводило к злоупотреблениям на местах – греться же все равно нужно чем-то зимой – разрушало саму систему законности и делало практически невозможным переселение в этот богатый углем и рудой край, который в будущем должен был стать промышленным сердцем Российской империи.
Как говорил один из моих преподавателей по теории государства и права в будущем: «самое плохое, что может сделать правитель, это издавать такие законы, которые заведомо не будут выполняться, при отсутсвии возможности проконтролировать их выполнение и наказать нарушителей». Эта сентенция мне глубоко въелась в подкорку, и сейчас я старался в своей деятельности приводить нормы права в соответствии с реальным положением вещей.
– Добрый день, господа, присаживайтесь, – к весне 1809 года работа комиссии наконец вошла более-менее в размеренную колею. Если поначалу чиновники в нее входящие считали все это то ли розыгрышем, то ли игрой и позволяли себе разговаривать со мной в покровительственном тоне, выполняя поставленные им задачи через раз, то уже спустя пару месяцев, собранным из разных ведомств бюрократам стало понятно, что тут все серьезно. – Давайте сегодня быстро пробежимся по текущим делам, к сожалению, очень мало времени. Кто начнет? Степан Сергеевич?
Я окинул взглядом присутствующих. В комиссию определили по представителю от МВД, от министерства юстиции, финансов и общественного здоровья. Собственно деятельность этого органа по большей части затрагивала область ответственности именно МВД, а все остальные, были как бы сторонними экспертами.
– Да, ваше императорское высочество, – подскочил на ноги представитель министерства юстиции Богданов, невысокий лысоватый мужичок с вечно постным выражением лица. – Как вы и приказывали, нами был составлен проект указа об отмене лицензирования добычи угля в южных регионах империи для частных лиц. Кроме того, прошу ознакомиться с вот этим перечнем нормативно-правовых актов и нашими по ним замечаниями. Да-с… Провели, немалую работу нужно сказать. Предложенные изменения позволят существенно облегчить перемещение крестьян на новые земли, убрать большую часть законодательных препон. Да-с… И вообще будут идти в русле осуществляемой императором политики.
Если высшее дворянство мгновенно включило режим сопротивления внедряемым «либеральным», как их тут называли, реформам, то чиновничество среднего уровня, почувствовав изменение генерального курса, мгновенно начало приспосабливаться.
Вообще, вот эта способность отечественной – впрочем, наверное, не только – бюрократии приспосабливаться к любым условиям меня немало восхищала. Наверно после ядерной войны, буде такая случится, выживут только тараканы и бюрократы…
– Отлично, большое вам спасибо, Степан Сергеевич. Ознакомлюсь, сообщу о принятом решении настолько быстро насколько это возможно, – Богданов кивнул, с первого заседания я поставил цель начать переселенческую кампанию в конце зимы следующего 1810 года и пока мы вроде в сроки укладывались, хоть мне и приходилось регулярно «пинать» моих комиссионеров, что они не расслаблялись. – Что по определению участков земли пригодных для ведения земледельческого хозяйства?
При всем богатстве выбора, как говориться, так просто отправлять крестьян на юг было невозможно. Может чернозёмы на Украине и прекрасные, а вот с обеспечением водой всегда были проблемы, поэтому первым делом я поставил задачу чиновникам из министерства внутренних дел совместно с минфином, который ведал госсобственностью определиться с районами переселения и заранее нарезать участки исходя из нормы в десять десятин, не считая неудобий, на одного взрослого мужчину. Самое смешное, что мне долго пытались доказать, дескать десять – это слишком много, и достаточно будет вдовое меньшей площади. Закончилось все тем, что я вспылил, обложил твердолобых чинуш по матушке и задал резонный вопрос – им что жалко? У нас на юге страны лежит сотни тысяч потенциально пригодных для земледелия десятин, а они жмут выделить переселенцу лишку! В общем и с этим разобрались постепенно.
– Работаем, ваше императорское высочество, – ответил Скворцов Иван Васильевич, чиновник из структуры министерства финансов, надворный советник, на секундочку, не хухры-мухры. По внешности он был прямой противоположностью предыдущего оратора. Высокий, толстый и вообще весь такой из себя монументальный. И говорил он соответствующе – неторопливо и вдумчиво. – Третьего дня выехала на юга команда землемеров. Поставлена задача разметить и нанести на планы двадцать тысяч участков.
– Двадцать тысяч! – Поперхнулся МВДшник Розов, которому предстояло эту толпу физически перевезти за тысячу верст.
– Ну так, чтоб с запасом, как Николай Павлович и велел, – пожал плечами Скворцов. – Работа это не быстрая, не на один день, однако, думаю к осени управятся. В любом случае, о ходе работ я буду отчитываться.
Я кивнул, мне Иван Васильевич нравился хотя бы тем, что выполнял указания в точности, не пытаясь их как-то она ходу переосмыслить.
– Ну а вы чем нас обрадуете? – Я обернулся к Павлу Анисимовичу Розову, представителю МВД.
МВД, которая заведовала в том числе и большей частью статистики империи должна была отобрать первых потенциальных переселенцев, которые уже в следующем году отправятся колонизировать новые земли на юге страны. Критерии я для отбора я поставил достаточно четкие: это должны быть в первую очередь русские и православные – с переселением католиков-поляков я решил разбираться отдельно уже поле окончания войны – малоземельные и по возможности бездетные молодые семьи. Таким срываться в дальний путь будет проще всего, поскольку их на месте не держит большое хозяйство и семеро детей по лавкам, которых еще попробуй перевезти, не загубив при этом.
Освободившаяся земля одновременно с этим должна была перераспределяться между оставшимися крестьянами на старом месте, что потенциально должно было усилить желание общины выдавливать из своих рядов вот такие едва сформировавшиеся внутри нее ячейки общества.
Была у меня еще задумка о введении такого себе неделимого участка, минимальной земельной единицы, которую нельзя дробить на мелкие куски, что на длинной дистанции помогло бы побороть чересполосицу, сформировать какой-никакой рынок земли в стране и ускорить отток крестьян в города, которые просто задыхались от нехватки дешёвой рабочей силы. У меня в голове это выглядело так: берем условное село, в котором живет сто семей. Общей пахотной земли на них при этом приходится пятьсот десятин. Мы устанавливаем минимальный размер надела в десять десятин, половину населения отправляем на юг и восток, а освободившуюся землю делим среди местных, вводя систему неделимого майората. Соответственно семья будет, с одной стороны, обладать достаточной посевной площадью чтобы себя прокормить, и при этом все младшие дети будут вынуждены уезжать либо в города, либо на новые земли. Ну и естественно эта система предполагала обретение государственными крестьянами личной свободы.
Пока что предлагать такую систему я не торопился, прорабатывая детали и выискивая подводные камни, но как магистральный проект на будущее в голове держал.
– Особого ажиотажа предложение о возможном переселении, как и было предсказано, не вызвало, – встав по въевшейся в подкорку военной привычке по стойке смирно, принялся докладывать Розов. Он был отставным подполковником, получившим лет десять назад черкесскую пулю в колено и с тех пор заметно хромавший на правую ногу. Особых талантов не имел, но сумел как-то прижиться в структуре МВД и с тех пор исправно тянул лямку. – Пока нами был составлен список из шести сотен семей, подходящих по установленным критериям. Как вы, Николай Павлович и приказывали, начали со Смоленской губернии. В качестве основного пути прорабатываем возможный маршрут с использованием водного транспорта – по Днепру в основном. В целом, перевести отдельную семью – проблема невелика, однако боюсь, что на отладку процесса в случае… Двадцати тысяч семей… Уйдет немало времени.
И подобного рода заседания, иногда с привлечением сторонних специалистов у нас проходили раз в две недели. Работа понемногу шла, хоть и не столь быстро как хотелось бы. Впрочем, я изначально на многое не рассчитывал, понимая, что главный затык в крестьянском вопросе, как это не парадоксально, заключался не в самих крестьянах, а в государственных доходах, которые у нас всегда были меньше, чем расходы.
С другой стороны, думается мне, что в этой истории финансовое состояние России должно было быть несколько лучше, чем в той, которую я знал. Во-первых, войны с Турцией и Персией не опустошали казну, шведскую кампанию опять же закончили в три раза быстрее, а последнюю войну с Францией завершили с меньшими потерями. Плюс с англичанами тут не поссориться получилось. Хоть война и была формально объявлена, торговля через Архангельск шла во всю, не смотря на редкие окрики из Парижа. Французы опять же по Тильзитскому договору часть нашего экспорта на себя взяли. Так что все было не так уж страшно, как могло было быть.
Европейская же политика тем временем катилась своим чередом. В Швеции свергли Густава IV, поставив вместо него немощного уже Карла XIII, который на политику государства никак повлиять в следствии своего физического состояния не мог. При этом, кто станет его наследником – у короля не было законных детей – стало абсолютно не ясно, ведь Бернадот, оторвавший у шведов Сконе, в этом варианте истории явно пролетал мимо шведского трона.
Примерно в те же сроки – весной 1809 года, – которые я знал из прошлой жизни началась война пятой коалиции. Видя, что Наполеон завяз в Испании Австрия решила еще раз проверить корсиканца на прочность. Тот не подвел, в своем стиле мгновенно собрав войска, и в нескольких приграничных сражениях отбросил эрцгерцога Карла вглубь австрийской территории.
В начале июня французы захватили Вену, однако на этот раз австрияки были полны решимости воевать дальше. Одновременно они дипломатическим путем пытались склонить к вступлению в войну Пруссию и Россию. Пруссаки, успевшие два года назад вовремя сдаться, сумели сохранить немалую часть армии и за это время довели ее численность до ста с лишним тысяч человек. Это была та соломинка, которая вполне могла сломить хребет корсиканскому верблюду.
Что же касается России, то Александр – еще до начала войны, но в момент, когда ее начало было уже очевидным – передал в Вену неофициальное послание, что он, верный союзническому долгу, будет обязан объявить австриякам войну. Активные боевые действия при этом он вести не собирается. Русский император пообещал своему немецкому коллеге, что дальше Лемберга его войска не пойдут, а в случае, если Карл сможет одолеть Бонапарта, то и эти территории будут возвращены.
Попытка Наполеона сразу после взятия Вены переправиться через Дунай, чтобы догнать отошедшую за реку армию, привела с страшной бойне, в которой обе стороны потеряли под тридцать тысяч человек, не достигнув в итоге никакого результата. Это было воспринято в Европе как большая победа австрийского оружия, однако я не обольщался, поскольку знал хоть и без подробностей, что ничем хорошим эта война для них не закончится.
И вот тут все карты мне спутал Фридрих Вильгельм, который прошлый раз сумел удержать свой генералитет за штаны, а тут, видимо, нет. В начале июня Пруссия вступила в войну и скорым маршем через Саксонию направилась на соединение с австрийской армией все так же удерживающей позицию по берегу Дуная. История, накопив критическую массу изменений, вильнула в сторону и неожиданно выскочила из известной мне колеи.
ЗЫ Дамы и господа, писать в таком темпе чтобы выкладывать по главе каждый день – не просто. Если вам нравится, то что я делаю, просьба прожать лайк, написать соответствующий комментарий. Вам не сложно а мне приятно)
