Текст книги " А.Н.О.М.А.Л.И.Я. Дилогия"
Автор книги: Андрей Лестер
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)
Вдруг в просвете я увидел нацеленный на нас арбалет.
– Смирнов! – крикнул я, поворачиваясь к детям и сбивая их с ног на пол.
Смирнов нажал на курок.
Раздался оглушительный треск автоматной очереди. Над головами со свистом полетели щепки и куски отколотых пулями кирпичей.
– Идиот! – заорал я. – Куда стреляешь?
Но когда я взглянул через плечо в сторону входа, арбалета уже видно не было.
– Вперед! – прокричал я и ломанулся через столы в проход.
14
На земле перед домом распластались, накрыв головы руками, человек шесть бойцов. Некоторые успели заползти за брошенное бревно. Один из бойцов, возможно, тот, что целился из арбалета, лежал лицом вниз на пороге. Затылка у него практически не было. А была вместо него каша из крови и мозгов. Чуть в стороне на спине лежал тот парень, что бледнел, когда убивали Тэга. Он прижимал руки к кровавому пятну на животе и широко открывал рот, как будто ему не хватало воздуха.
– Фликр! – крикнул я.
А может быть, и не крикнул. Может быть, этот крик раздался только в моей голове. С этого момента все происходило так быстро, что местами я не успевал осознавать.
– Дядя Ваня! – закричал Гриша. Этот крик был реальным. Это точно.
Я оглянулся – метрах в семи справа, стоя на колене, Ратмир с резаной раной на лице целился в меня из электрического футляра. Я вскинул автомат, но не мог нажать на курок. Пальцы не слушались.
И вдруг футляр исчез из рук Ратмира! И в то же мгновение появился в вытоптанной траве у меня под ногами. Я едва не споткнулся об него. Я сделал два шага вперед по направлению к Ратмиру, понимая, что надо стрелять, но по‑прежнему просто не мог этого сделать. Передо мной был безоружный человек.
Однако в следующую секунду обожженный выхватил из ножен тесак, и я нажал на курок. Мое тело дернулось от отдачи, а тело Ратмира – от нескольких кусков металла, влетевших в него почти в упор.
– Дядя Ваня! Дядя Ваня!
Каким‑то боковым зрением я видел Гришу и Мишу, пытавшихся растормошить меня и сдвинуть с места, но не мог оторвать взгляда от тела Ратмира, неловко вывернутого на земле в нескольких шагах от меня.
– Дядя Ваня! Туда! – крикнул еще раз Миша, и я очнулся и побежал к ближней избе.
Это была изба Смирновых. И сам Смирнов уже взбегал по ступенькам на галерею. Охранников на галерее не было. Ни перед избой Смирновых, ни перед Катиной, ни перед камерой Дивайса.
«Убежали?» – подумал я.
– Дядя Ваня! Они внутри! Солдаты внутри! – кричал Миша.
Смирнов вскинул автомат.
– Стой! – закричал я, бросился к нему и сбил его с ног.
У него было совершенно безумное лицо, и я прыгнул ему на грудь, схватил за рубашку на груди – пуговицы полетели в стороны – и несколько раз встряхнул.
– Стой! Не стреляй! Не стре‑ляй! Понял? Там твоя жена! Ребенок! Ты что?
В глазах Смирнова появился свет понимания, и я отпустил его.
И тогда стал слышен голос изнутри.
– Бросайте оружие! – крикнул мужчина. – Иначе мы убьем их.
– Убьем! – раздался крик и из соседней избы, где находились Катя с Ирочкой.
Нужно было подумать. Я оглянулся, не бегут ли к нам другие бойцы. Но никого не увидел. Двор инкубатора будто вымер. У ворот за телегами прятались те, кто охранял вход. Где были остальные, я не знал, да и гадать об этом было некогда.
– Тронете хоть пальцем, – крикнул я, – разделаю на бифтешкс!
В ответ раздался жестокий стальной хохот. Мне показалось, я узнал голос. Смеялся тот самый блондин с квадратными плечами и ледяным взглядом. Неужели это он каких‑то полчаса назад сообщил Пете способ, каким мальчишки могли во много раз увеличить свои способности?
– Тронешься с места, вырежу сердце у младенца! – прозвучало в ответ. Да, это был голос квадратного блондина.
– Убью! Сволочь! – закричал Смирнов.
– Что делать, пацаны? – спросил я тихо.
И буквально в следующее мгновение на галерее раздался дробный стук. На доски настила прямо из воздуха посыпались ножи, арбалеты и несколько стальных дротиков. Дети переместили оружие из рук охранников с тем же успехом, с которым Миша удивлял меня исчезновением пластиковых шашечек.
– А теперь – приготовьтесь, дядя Ваня! У вас несколько секунд, – сказал Миша, выводя Гришу вперед. – Сейчас мы откроем дверь, и охранники будут улыбаться, как будто им подарили нового плюшевого мишку. Постарайтесь успеть, пока они будут чувствовать, что оказались дома.
– Стрелять в тихих? – не поверил я своим ушам.
– Это только видимость, – сказал Петя.
– Да, но… – Однако я не стал вдаваться в философскую подоплеку этого вопроса, а просто подозвал Смирнова, и мы заняли позицию.
– Раз… Два… Три! – посчитал Миша, и двери в избу Смирновых распахнулись.
Мы рванули вперед. У дальней стены комнаты стояли двое охранников. Блондин держал перед собой дочку Смирнова, завернутую в розовое одеяльце, а второй боец прикрывался от нас смертельно бледной Жанной. Оба охранника блаженно улыбались. На наших глазах второй снял руку с шеи Жанны, а блондин протянул ей сверток с ребенком.
Как только Жанна взяла ребенка, Смирнов кинулся к блондину и раздробил ему зубы прикладом автомата.
Никогда не забуду этого удара в лицо человека, улыбавшегося улыбкой святого.
Я подскочил ко второму из охранников и стянул ему руки за спиной сорванной с кровати простыней. В этот момент сидевший на полу блондин пришел в себя, зарычал, пуская кровавые пузыри, и бросился на меня. Очередь из автомата Смирнова остановила его.
– Я же говорил, сволочь… Я же говорил, убью! Сволочь! Я же говорил! – повторял Смирнов, вытирая слезы.
– Пошли! – потянул я его за рукав. – А ты, Жанна, останься пока здесь. Закрой дверь. На, надень это! – Через голову я стащил с себя бронежилет и отдал его женщине.
Мы выбросили труп блондина на улицу и потащили туда же второго охранника. В дверях он укусил меня за ногу. Я ударил его в голову кулаком, но он не отпускал. Тогда я поступил по методу Смирнова, то есть попросту воспользовался прикладом автомата. Спустив затем связанного со ступенек, на всякий случай я еще пару раз ударил его в лицо той самой ногой, которую он пытался прокусить.
Приблизительно так же мы освободили и Катю с Ирочкой. Не буду описывать ход своих мыслей на этот раз, хотя бы потому, что не очень хорошо его помню, но, вытащив охранников из камеры Кати, я дождался, пока улыбка сойдет с их лиц, и, стиснув зубы, прошил их очередью. Вполне возможно, я не хотел, чтобы кто‑нибудь из них развязал руки и бросил мне в спину армейский нож. А может быть, просто ярость захлестнула меня.
С Дивайсом все оказалось и проще, и сложнее. Когда мы ворвались, он и двое охранников лежали в куче на полу. Наверное, когда бойцы Бура лишились оружия, Дивайс бросился в драку, которая ему, по всей видимости, дорого обошлась.
– Папа! – кинулся к нему Петя.
Из громадного кровоподтека на месте правого глаза у Дивайса текла кровь и какая‑то неприятная жижа. Охранники, лежавшие рядом, не так широко улыбались, как предыдущие, видно было, что им хорошо досталось, а тихие не меньше дерганых страдают от боли. Даже временные, так сказать, ложные тихие.
– Молодец, хвастун! – похвалил его я, вытирая тыльной стороной ладони пот и кровь со своего лица. – Беги к Кате, бери ее с Ирочкой, и сидите все вместе у Смирновых. Стрелять умеешь? Петя, отдай ему автомат.
Петя снял с шеи своего «калашникова» и не без сожаления протянул отцу.
– Не расстраивайся! На вот тебе! – Я вытащил из‑за пояса ПМ, отнятый у Мураховского. – Теперь за Анфисой, и будем пробиваться на выход.
Гриша посмотрел на дом, в котором прожил несколько лет, и побледнел.
15
Легко сказать, берем Анфису и пробиваемся к выходу.
Но как ее взять? И начнем с того, где она? Я понимал, что в особняке, но особняк большой, у него наверняка есть подвал и чердак, а может быть, и потайные комнаты, из которых подземный ход мог вполне вести в любое место инкубатора.
И где сейчас Бур?
Последний раз я видел его, когда он выходил к Светлане из Кругляша. Следовало предположить, что через несколько минут он вернулся, обнаружил наше отсутствие и дал команду ломать двери в подземный ход и вместе с тем преследовать нас по поверхности. А вот что он сделал после этого? Куда направился?
Бойцы у ворот выглядывали из‑за груженных бревнами телег, но ничего не предпринимали. Мы оглянулись по сторонам и больше нигде никого не увидели. На втором этаже особняка в одном из окон мирно колыхались занавески. Навалилась такая тишина, что было слышно, как стонет вдалеке раненый Фликр.
– Надо идти в дом, – сказал я, переводя дыхание. – Это очень опасно. Фокус с превращением человека в тихого, как нам известно, на полковника не действует.
«Включить мобильники и деморализовать охрану особняка так, как это сделала весной Анжела? Но мобильников ни у кого нет. Вот почему Бур под страхом смерти запрещал их в инкубаторе! – лихорадочно соображал я. – И даже если ребята вытащат из особняка все оружие, в чем я сомневаюсь, полковник и его верные псы в закоулках и тесноте коридоров и комнат смогут справиться с нами и голыми руками».
– Вы сможете продлить этот эффект? – спросил я у мальчишек, гримасой изображая блаженную улыбку и растерянность. – Тридцати секунд мало. Нам потребуется намного больше времени, чтобы обыскать весь дом.
– Мы н‑не знаем, – сказал Гриша, заикаясь от волнения.
– Послушай, – сказал я ему, – может быть, останешься здесь, внизу?
– Вы знаете, – сказал Гриша, – моя мать умерла три года назад. У нее была запущенная пневмония. В Секторе не оказалось лекарств, а в Тихой Москве они были, но отец не захотел обратиться к тихим… Я пойду с вами.
– Слушай, а как ты выманил отца из Кругляша? – спросил я мальчика, чтобы хоть как‑нибудь, хоть на мгновение отвлечь его.
– Я Светлане отправил записку, – Гриша сделал попытку улыбнуться, – что в мастерской отец прячет от нее работающий ай‑под с самыми свежими записями. Сестру обычно запирают в комнате на втором этаже. Ну, наверное, она разбила окно и выпрыгнула…
– А где же твои друзья? – подал голос Смирнов. – Адамов и другие. Почему они не помогают нам?
– Помогут, не переживай! – ответил я уверенно, а сам подумал: «Хотелось бы и мне знать, где они!»
Вдруг откуда‑то слева, с той стороны особняка, которая была не видна нам, со свистом, одна за другой, вылетело несколько стрел, обмотанных горящей паклей. Они воткнулись в крышу и стены избушек. С пакли капала какая‑то воспламеняющая жидкость, и бревна на наших глазах начали гореть.
Смирнов метнулся было в сторону начинающегося пожара, но я остановил его.
– Если что, Дивайс их выведет, а ты должен свою семью отсюда прикрывать! Опасность здесь, понимаешь?
Он понимал, но оставаться на месте ему было очень тяжело.
– Тогда вперед? – Он побежал к особняку и открыл чугунную калитку.
В это же мгновение стрела, пущенная из арбалета, сбила его с ног.
– Вот так вот, – сказал сиплый бас Бура, усиленный мегафоном. – А теперь, Иван, отпусти детей. Пусть они зайдут в дом. Без оружия, естественно.
– Дети, за мной! – крикнул я и, прикрывая мальчишек своим телом, подбежал с ними к стене особняка, где мы были защищены карнизом.
Смирнов поднял голову и на локтях пополз к нам. По‑видимому, бронежилеты помогают не только от пуль.
– Иван! – повторил полковник. – Я не шучу. Неужели ты хочешь, чтобы я начал отрезать кусочки от Анфисы? Не слышу!
– У Адамова есть новое оружие, о котором вам неизвестно! – закричал я в ответ.
Все‑таки моя профессия – рюкзачник. А рюкзачнику тяжело заработать, если не умеешь хитрить и изворачиваться.
– И что? – спросил полковник.
– А то, что никакой Щит от этого вам не поможет! Я уполномочен провести переговоры. Но вначале хочу увидеть Анфису. Сейчас положу оружие на виду и войду в дом!
Ну что ж, пан или пропал. Не дожидаясь ответа, я вышел на открытое место и положил на землю автомат. Мне показалось, что в одном из окон мелькнула тень.
Потом я вывернул карманы, поднял вверх полы куртки и повернулся кругом.
– Ну что? – крикнул я. – Вхожу?
– Входи, – ответил полковник.
Проходя мимо Миши, я быстро сказал, глядя себе под ноги:
– Когда закричу, сделай так, чтобы пистолет оказался у меня в руке.
16
Войдя в дом, я оказался в просторном холле с камином, диванами и концертным роялем, отблескивающим черным лаком. Справа наверх уходила широкая лестница из темного дерева, устланная ковровой дорожкой, притянутой к ступеням бронзовыми штангами. Слева располагался арочный проем, в котором виднелся довольно длинный коридор. В углу темнела дверь с бронзовой ручкой.
– Ну и куда мне? – крикнул я.
– Поднимайся наверх, – ответил сиплый бас полковника.
Я три раза глубоко вдохнул и выдохнул. Это помогло очень мало, а точнее – совсем не помогло. «Взявшийся за руки плуга», – сказал себе я и стал подниматься по лестнице, оставляя на ковре следы грязи и крови.
– Сюда, – донесся голос из‑за ближней двери, когда я оказался на втором этаже.
Я толкнул дверь. В комнате было почти темно. Окно закрывали жалюзи, тускло отблескивающие металлом. Я не сразу разглядел Бура.
Он сидел за тяжелым письменным столом в кресле с высокой черной спинкой, а перед ним, между его расставленных ног, почти полностью закрывая полковника от меня, стояла Анфиса. В сарафане.
– Входи! – сказал Бур. – И не бойся. То есть бойся, конечно. Но входи. Правильно я говорю? – Железной рукой он повернул голову Анфисы к себе, словно это была голова куклы в кукольном театре.
Анфиса плюнула ему в лицо. Бур спокойно вытер лицо рукавом ее сарафана.
В это время на улице поднялся страшный шум – крики, удары по дереву, топот ног. Выстрелов слышно не было. Спина у меня похолодела, а на затылок будто легла чья‑то ледяная рука.
– Не всегда всё идет по плану? Да, Иван? – ухмыльнулся полковник. – Подними руки и медленно подойди.
Он сжал рукой подбородок Анфисы.
– Если, конечно, не хочешь, чтобы у нее нечаянно не сломались шейные позвонки.
Я поднял руки и сделал шаг вперед. Шум на улице усилился. В соседних комнатах тоже послышался звон разбитого стекла, крики и стук, как от падения тяжелых предметов. Но выражение лица полковника не изменилось. Я сделал еще один шаг.
– Живее! – сказал Бур.
Я не представлял, как смогу попасть в полковника, не ранив Анфису, но понимал, что еще секунда – и будет поздно. И закричал. В то же мгновение в моей поднятой руке появился пистолет.
– Полковник! – неожиданно крикнул кто‑то сзади.
Я обернулся и выстрелил в человека, бежавшего на меня. Потом повернулся к полковнику, но опоздал. Его не было в кресле. Анфиса стояла у стола и кричала «Ваня!», а полковника не было. Спустя какую‑то мельчайшую долю секунды я увидел его справа от меня, однако отреагировать не успел, и Бур выхватил пистолет из моей руки.
– Отлично! – сказал он в веселом возбуждении. – Отлично! Заткнись, сука! – Попятившись, он схватил Анфису за волосы и рванул к себе.
– Сюда! – приказал он мне.
Я подошел. Полковник был громаден. Зрачки его сузились и расширились.
– А теперь смотри в глаза! Поиграем.
Он приставил пистолет к моему виску.
– Как ты думаешь? Выстрелит? – спросил он. – С одной стороны, я очень плохой человек. Даже спички не двигались, если я оставался с ДЕТЬМИ один. То есть может и не выстрелить. Но с другой стороны, стреляю‑то не я, а кто‑то из ДЕТЕЙ. И вроде бы никто из них не видит, что пистолет уже у меня. Думают, что это ты, Иван, с оружием в руках освобождаешь принцессу. А значит, должны сделать так, чтобы он стрелял. Да‑а… Вопрос… А сейчас мы узнаем на него ответ…
Не успев договорить, Бур дернулся и издал такой звук, как будто рванул без разминки штангу весом килограммов в двести. На меня брызнула кровь.
Приблизительно на уровне моих глаз в шее полковника торчала ложка с заточенной ручкой.
– Это ты сука! – крикнула Анфиса, пытаясь провернуть ложку. – Ты, а не я!
Бур махнул своей медвежьей лапой, и девчонка отлетела к окну, ударившись затылком о подоконник. В этот же момент он рванул меня к себе, обхватил мою шею рукой и едва не переломил ее.
– Так что, Иван, попробуем? – зарычал он, снова приставляя пистолет к моей голове. Голос его звучал, как‑то булькая, словно он разговаривал, полоща горло.
Я закрыл глаза, стиснул зубы, пытался вспомнить какую‑нибудь молитву, но не мог.
– Адамов! – вдруг прорычал полковник.
Я открыл глаза. В комнату входил широкий страшный человек с тяжелым взглядом, в котором я не сразу узнал мужа Надиной подруги.
– Брось его, Витася, – тихо сказал Адамов, приближаясь.
Бур вскинул пистолет, но я изо всех сил ударил по его огромной руке, и прозвучавший выстрел расколол стенку шкафа метрах в полутора левее Адамова. Почти одновременно с этим, не успев понять, что произошло, я ударился об стол с такой силой, будто выпал на него со второго этажа, а в комнате раздался рев, звук глухих ударов и стон титанических усилий. Приподняв голову, в полутьме комнаты я увидел сплетение тел на полу, потом мимо мелькнула светлая тень сарафана: Анфиса наклонилась, подняла что‑то с пола, – и раздался еще один выстрел.
Через секунду, опираясь на руку, в сторону отползал Адамов. Бур стоял на коленях и, тяжело дыша, сжимал в правой руке окровавленную ложку, вырванную им из своей шеи.
– Не надо! – крикнул Адамов.
Но Анфиса не послушалась. Она обошла полковника спереди и несколько раз выстрелила ему в грудь. Убедившись, что патроны закончились, девчонка бросила пистолет на ковер. Потом зачем‑то начала быстро‑быстро расчесывать свои волосы пальцами.
Я выпрямился, но голова сильно кружилась. Подошел к Анфисе и положил руку ей на плечо. Она вздрогнула, но руку не сняла.
Бур лежал на боку. Широкий человек стоял над ним.
– Адамов, – прохрипел еле слышно Бур, – ил черный, очень черный… И очень тяжелый…
Потом зрачки его расширились и остались такими уже навсегда.
– А где мальчишки? – спросил я.
17
По распоряжению Адамова полковника вынесли на улицу.
За ним на второй этаж поднялись трое здоровенных парней, одного из которых я видел в прошлое воскресенье в доме Чагина. Тогда он остановил меня на лестничной площадке и не хотел пропускать. На этот раз здоровяк с уважением протянул мне руку и спросил:
– Ну как ты, братишка?
– Нормально, – ответил я, слегка покачиваясь.
Они завернули тело в брезент, наклонились и крякнули: «Тяжелый!»
– Не поможешь? – обратился ко мне один из парней.
– Нет, – твердо ответил я. – Не хочу. Я достаточно с ним обнимался.
– Понимаю, братишка, – сказал мой знакомый. – Ничего, братишка, отдыхай…
На улице было жуткое и вместе с тем радостное оживление. Пылали избы, в которых полковник держал гражданских, что называется, на развод. Бойцы из Тихой протянули шланги и ручным насосом гнали воду из резервуаров рядом с баней, заливая пожар. Им удалось отсечь пламя от столовой и большого деревянного дома, над которым еще час назад развевался синий флаг с красной полосой по диагонали. Теперь флага не было.
Бойцы из Тихой выводили пленных, запрягали лошадей в телеги, разбирали какие‑то завалы перед мастерскими.
– Дядя Ваня! – крикнул откуда‑то Миша и тут же появился из‑за Кругляша, помчавшись ко мне с такой скоростью, что я испугался, что мальчишка запутается в собственных ногах.
Он подбежал, и я на ходу подхватил его под мышки и поднял вверх и прижал к себе.
– Спасибо, малыш! – говорил я ему.
– Дядя Ваня! – говорил он мне, одновременно плача и смеясь.
– А где Гриша и Петя? – спросил я его.
– Они там, с Анжелой, – показал Миша, немного успокоившись. – Пойдем туда?
– Пойдем, – сказал я. – Только давай‑ка я вначале найду Анфису. Я обещал привести ее в Москву за руку, понимаешь… Как бы она опять куда не сбежала. Она шустрая.
18
Катя и Жанна сидели на бревнах со своими детьми. Жанну за плечи обнимал Смирнов, бывший Инстаграм. Неподалеку Анфиса накладывала повязку на глаз Дивайса.
– Куда они теперь? – спросил я, ковыряя бревно ногой.
– Заберем в Тихую, – сказал Адамов.
– А дети?
– И детей, конечно, заберем.
– И Гришу?
– И Гришу.
– Тяжело ему будет.
– Тяжело ему сейчас. А будет нормально, – ответил Адамов.
– А можно мне Мишу к себе взять?
– Если он согласен, какие могут быть возражения? Ты что, успел забыть, по каким законам люди в Тихой живут?
– Наверное, да, успел, – сказал я, глядя на дым, путающийся в верхушках огромных тисов. – А это правда, что вокруг этого инкубатора Щит?
– Правда.
– И вы никак не могли с ним совладать?
– Никак, – ответил Адамов.
– И что, никакие сигналы, ничто не проходит? Воздействие, Антивоздействие и все такое?
– Никакие. Анжела была удивлена.
– Надо его изучить, этот ил.
– Может, и надо, – ответил Адамов. – А может, и нет. Пусть Анжела решает. И дети. Им виднее.
– А как вы нас нашли? Вам Надя позвонила?
– Нет, меня нашел Чагин. После того как ты от него ушел, он почему‑то об Анфисе вспомнил. И совесть его заела. Стал ее искать, попали на Надю, она сказала, что ты уехал в Орехово‑Зуево. А мне этот городок знаком, – улыбнулся Адамов. – Я его когда‑то, много лет назад, взорвать хотел. Шутка, конечно. Хотя, может быть, и зря не взорвал? Что ты так смотришь? Я же это, как его… Не в прямом смысле, а…
– Фигурально?
– Вот‑вот, фигурально. Старость уже, склероз, слова забываю, пора найти занятие поспокойней… Я, друг мой, сразу догадался, где Анфиса, но искали‑то мы не только ее, поэтому немного задержались в Орехово. Тебе, кстати, привет от местной молодежи! Они сразу тебя вспомнили. Приглашают на Клязьму налима ловить. Я пообещал, что ты приедешь. Приедешь?
– Приеду. А как вы потом догадались, что нужно в инкубатор войти? Почему заложниками, нами то есть, рискнуть решили? И как вошли?
– А очень просто всё. Увидели пожар и услышали стрельбу. Значит, пора. Бояться уже нечего. Только того, что опоздаем. А вошли с помощью Анжелы и Леши. Хорошо, что Чагин Лешу с собой взял. Одна бы Анжела не смогла. А так у них вместе эта, как ее…
– Синергия?
– Точно! Синергия. Вот они и состряпали человека, который подошел к воротам, стукнул в них, охранники без разговоров и открыли.
– Какого человека? Как это «состряпали»?
– А такого… кого они из здешних бойцов знали. Вон он! – И Адамов показал в сторону Кругляша.
Весело беседуя с каким‑то парнем из отряда Адамова, в нашу сторону шел квадратный блондин. Только глаза у него были не ледяные, а теплые. Богатырь улыбался широкой светлой улыбкой и поправлял на широченных плечах груз арбалетов, луков и колчанов. Земля качнулась под моими ногами.
– Но он же…
– Ты не переживай. Это же, как тебе сказать… Это копия.
– Так что же, – начал я и осекся.
– Так что же что? – спросил Адамов.
– Так что же с ним теперь делать? – едва выговорил я, и все неразрешимые вопросы последних дней завертелись у меня в голове каруселью. Карусель все набирала и набирала скорость, все предметы и люди, страхи и надежды, угрозы и обещания утратили резкость, слились в одном потоке, – и я потерял сознание.
19
Пришел я в себя в какой‑то повозке. Довольно приличной и чистой. Ну, диваны, конечно, были не в светлой коже, как у Бура в его катафалке, и лошади не такие белые, зато удобно и по‑человечески. Я лежал на широком и длинном сиденье, головой в сторону движения, словно заснул в метро. Напротив покачивались на взгорках и ухабах Анфиса и Чагин.
У Анфисы под глазом был небольшой, но красивый синяк. Я засмеялся.
– Чего? – возмутилась Анфиса. – Не нравится?
– Нравится! – сказал я.
– Блин! – толкнула она Никиту локтем. – В кои‑то веки мужик нормальный попался, и тот с неправильным чувством юмора.
«Мужик!.. Братишка! – вспомнил я. – Неужели это обо мне?»
– Хочешь абрикосовки? – спросил Чагин, откручивая крышку армейской фляги. – Сам гнал! В этом году у нас такой урожай абрикосов, что девать некуда.
Я не отвечал.
– Ты, Чагин, его обидел, – сказала Анфиса. – Сто пудов. Я тебя знаю.
– Ну, было дело, – признался Никита. – Прости! Прости, слышишь? Дурак я был.
– Да ладно, – сказал я, поднимаясь. – Давай сюда свою абрикосовку!
– Держи. Только не разлей. Опа! Видишь, как болтает…
Я взял из рук Чагина маленький стаканчик и в два глотка выпил чистую обжигающую жидкость.
– Хорошо? – спросила Анфиса.
– Хорошо! – ответил я.
– Ну что, простил? – спросил Чагин.
– Да говорю же, ерунда.
– Ну, тогда и я выпью, – сказал он, наливая. – За Ваню! И хочу сказать, что давно не пил с таким удовольствием!.. Я не слишком многословен? – спросил Никита.
И мы все засмеялись.
– Где это мы? – спросил я, оглядываясь на лес вдоль дороги.
– К Орехово подъезжаем.
– А сколько сейчас времени? – обеспокоился я. – На электричку успеем?
– А зачем нам электричка? Нам и так хорошо, – сказал Чагин. – Едем себе.
– Никита, ты все‑таки бесчувственный, бестактный человек, – сказала Анфиса. – Он же к Наде торопится. Обидно, конечно. Со мной даже под угрозой смерти не захотел, а к некоторым готов из «скорой помощи» вылезти и пешком побежать!
И мы снова засмеялись.
Но Анфиса была права. Я спешил. И если была хоть малейшая возможность приблизить тот момент, когда я увижу Надю, я хотел ею воспользоваться. Впервые со дня Переворота я пожалел, что больше не летают самолеты.
Коротая время, мы разговорились.
– Что будешь теперь делать? – спросил Чагин. – Не завяжешь с рюкзаками?
– Завяжу. А что делать, пока не знаю. Хочу вот Мишу к себе взять. – И тут я вспомнил обещание, которое давал себе в инкубаторе. Про ребенка и про родителей. – А еще заведем с Надей ребенка, – сказал я, – и потом вчетвером, с Мишей, поедем к моим родителям в Астрахань. А может, наоборот, съездим к родителям, а потом ребенка. Хотя… Можно ведь и по дороге… В общем, запутали вы меня.
Чагин с Анфисой посмеялись надо мной, потом Анфиса выпила полстаканчика абрикосовки, крякнула по‑матросски, поставила локти на колени и посмотрела мне прямо в глаза.
– А как же твоя бабушка? – спросила вдруг она. – И мои родители? Не хочешь поискать, куда они делись? А, Кошкин?
