Текст книги "Столовая Гора"

Автор книги: Андрей Хуснутдинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Клапрот попросил разрешения зайти во двор, закрыл за собой калитку и подал Аяксу открытую коробку – вместо конфет в ней были четыре новеньких снаряженных магазина и изъятый служебный кольт Аякса.

– Значит, все-таки ваши, – вздохнул Аякс, взяв пистолет.

Клапрот сгреб в горсть обоймы и, отдуваясь, затолкал пустую коробку в мусорную урну. Аякс молча смотрел на него.

– Это спецпатроны. – Сержант встряхнул обоймами и заставил Аякса взять их. – Пули со стальными сердечниками. Бьют навылет любой бронежилет.

Аякс развел полными руками:

– Зачем?

– Они нападают с наступлением темноты.

– Кто?

Клапрот, оглянувшись, покачал головой.

– Ваш дом – ваша крепость, агент. У нас в участке вы будете куда более уязвимы. Я не шучу.

– А если я попрошу защиты официально?

– Не стоит вам этого делать, поверьте.

Обронив один магазин, Аякс, как бы нехотя, наклонился и подобрал его.

– Но вы же… полиция.

– А вы – контрразведка, – сказал Клапрот, козырнув на прощание.

Поднявшись в дом, Аякс выглянул в окно спальни на втором этаже. К пикапу на противоположной стороне улицы присоединилась еще одна машина. Человек в спортивном костюме и зеркальных очках курил с беззаботным видом, привалившись к фонарному столбу у перекрестка.

Аякс запер и забаррикадировал все двери, в том числе дверь в подвал, разложил на журнальном столике в гостиной пистолеты – личный и служебный – с боеприпасами, после чего зарядил диск Хассельблада в проигрыватель.

* * *

Небритый, в рваной майке и потертых шортах, Хассельблад сидел на складном стульчике перед объективом камеры, в поле зрения которой оказалась та же гостиная, где сейчас находился Аякс. В руках Хассельблад держал мятую бумажку с записями и нарисованной от руки схемой. Он не столько обращался к камере, сколько читал вслух написанное на листке:

– …Горы делится на три касты. Низшая – те, кто живут в городе меньше десяти лет. Без соединения с Горой и не имеющие права входить в нее, дома их соответственно не прилегают к склону. Средняя каста – живущие больше десяти лет, кенотафы, имеющие соединение с Горой, но не имеющие права входа в нее, жилища их прилегают к склону. Высшая каста – посвященные, не имеющие соединения с Горой, но обладающие правом входить в нее. Есть еще и четвертая, так называемая «каста змея». «Змеи» располагают как соединением с Горой, так и правом входа в нее. Но эта каста многими рассматривается как миф и легенда: «змеев», согласно той же легенде, не может знать никто, кроме самих «змеев». Если в ком-то признают «змея», то сбрасывают в пропасть. По мнению «высших», «змеи» – пятая колонна в городе, выродившиеся потомки хозяев Горы, не приносящие никакой пользы ни городу, ни Горе, и потому подлежащие истреблению. В то же время, согласно преданию, когда в Столовой Горе не останется «змеев» – которые являются хранителями некоего храма, мистической первоосновы Горы – она перестанет существовать. Вопрос: как можно опознать «змея»? Ответ: встретить «низшего» или кенотафа в Горе. Тут отчасти кроется секрет мифичности «змеев»: любой может оказаться «змеем» – то есть мертвым, – если проникнет в Гору, не имея на то прав. Несмотря ни на что, границы между кастами не есть непреодолимая преграда. «Низший» может стать кенотафом после десяти лет безвыездного пребывания в Горе, либо в случае его насильственной (только – насильственной) смерти в среднюю касту переходит один из прямых наследников. Кенотаф при жизни не может стать «высшим», однако, как и в «низшей» касте, в случае его насильственной смерти (так называемый «случай крови») в высшую касту переходит один из прямых наследников, а сам он должен быть погребен по «высшему» разряду. Штатным секретом Полишинеля в городе является план-схема разреза Горы с прилегающими к домам штольнями: считается, что такими схемами обладают только «высшие», но на деле обладают почти все. Тем не менее, передача полной схемы Горы постороннему или чужаку «высшими» приравнивается к смертному приговору. Краеугольный момент: если благодаря «среднему» чужак получает схему, оба подлежат смерти, но если передача схемы состоялась, а сама схема так и не попала к чужаку, то это тот самый «случай крови» – наследник кенотафа становится «высшим». Еще: гибель кенотафа не есть «случай крови», если исполнитель приговора не принадлежит к «высшей касте» или к «змеям», таким образом исключается подстрекательство к убийству заинтересованных наследников. В городе «высшие» составляют около двадцати процентов, то есть тысячу с небольшим человек. Боевое крыло – не более пятисот человек. Это одновременно наставники и солдаты, у них есть что-то вроде штаба, но нет четко выраженной командной вертикали. Каждый обладает правом голоса, и любое решение принимается в ходе простого голосования. В последние несколько лет в этом боевом крыле выделилась группа так называемых легатов, которые трактуют внутрикастовую дисциплину чрезвычайно жестко. Влияние легатов внутри крыла и внутри Горы растет год от года, численность варьируется в пределах от тридцати до пятидесяти человек. Поэтому главную оперативную задачу агентства относительно Столовой Горы я сформулировал бы как нейтрализацию – полную, либо частичную с условием скрытого внешнего управления – данной, пока что еще немногочисленной группы…

Во время своего монолога Хассельблад несколько раз отходил от камеры, тайком, из-за штор, выглядывал во двор и безуспешно набирал какой-то номер на сотовом телефоне. В конце обращения, скомкав листок, он было начал объяснять «идиотскую ситуацию, в которой оказался из-за…», но осекся, махнул рукой:

– …Если бы в городе разместилась вся наша контора – вся целиком, с

оперативным отделом и артиллерией, – через год от нее остались бы рожки да ножки, прокисший студень, который можно спускать в унитаз. Вот как меня сейчас.

Перед тем как запись оборвалась, раздался стук в дверь, Хассельблад – с пистолетом наизготовку – отпер ее, и Аякс успел рассмотреть на пороге свою старую новую знакомую, Эдит.

Он выключил проигрыватель, посмотрел в окно, опять набрал номер Эстер, но так и не донес трубку до уха, поймав себя на мысли, что делает практически то же самое, что Хассельблад перед камерой.

* * *

С наступлением темноты на дом обрушился град пуль. Атака совпала по времени с очередным похоронным салютом. Сначала брызнули снежными фонтанчиками окна в гостиной и столовой, затем стекло посыпалось и на втором этаже. По комнатам, взрывая штукатурку и расщепляя мебель, как будто застучали десятки молотков. Стрельба велась из бесшумного оружия. Атакующих Аякс увидел лишь в ту минуту, когда они проникли в дом. Это были люди в мантиях с капюшонами. Отстреливаясь, Аякс взялся отступать к подвалу, пока не понял, что его намеренно загоняют сюда. Прорваться обратно в комнаты ему удалось лишь после того как, вспомнив о пулях со стальными сердечниками, он убил выстрелами через стены троих нападавших. Отдача этих спецпатронов оказалась такой силы, что, едва удержав подскочивший после первого выстрела пистолет, Аяксу пришлось взять его обеими руками. Расправиться с тремя остальными налетчиками для него, прошедшего школу диверсионной подготовки, не составило особого труда. Правда, после боя его не покидало чувство, что нападавшие в какой-то момент будто решили сыграть в поддавки. Ни один из его противников не ушел даже за пределы дома.

Со стороны кладовой послышались глухие удары. Кто-то пытался открыть изнутри дверь подвала.

Аякс, спустившись в кладовую и отперев дверь, едва успел одернуть себя, чтобы не выстрелить в Эстер. Под мышкой у нее болтался бесшумный пистолет-пулемет – того же типа, что использовали нападавшие, на одежде блестела кровь. Она была легко ранена. В подвале разило сероводородом. На месте дальней стены помещения зиял пустой проем. Это был вход в штольню.

– Сколько их было? – спросила Эстер про нападавших. – Никто не ушел? Сам-то цел?

Сбитый с толку, Аякс только прокашлянул. Вместе с Эстер они перетащили тела в штольню, где оказались еще три трупа в мантиях. Эстер, пачкаясь чужой кровью и не замечая ее, обшарила карманы убитых. По штольне со стороны обрыва двое человек в спецовках подкатили тележки и принялись грузить на них тела. Эстер, с тех пор как Аякс помог ей перетащить трупы в подвал, как будто перестала замечать его. Люди в спецовках посматривали на нее с подчиненным видом. Она не только не собиралась комментировать происходящее, но даже не попрощалась с Аяксом, перед тем как закрыть за собой железобетонную заслонку штольни.

Грязный, оборванный, Аякс недолго бродил по разгромленным комнатам, потом вышел из дома и отправился куда глаза глядят. Возвращавшиеся с панихиды горожане почтительно здоровались с ним, но никто словно не замечал ни крови на его одежде, ни пистолета в его руке.

* * *

Сняв комнату в отеле и приняв душ, он спустился в гостиничный ресторан.

Торжество по случаю похорон здесь уже было в разгаре. Аякс взял столик в дальнем углу и заказал большой графин водки. Напившись, он присоединился к поминкам. Раззадоренные красные лица, олеографии с изображением Столовой Горы, глиняные кружки с пивом, индикаторы избыточного веса, змеиные туловища с человеческими головами, окровавленные тела на тележках и трупы на черно-белых фотографиях – все это плыло мимо него сплошной и стремительной пестрой лентой.

Ночью, проснувшись в номере, он увидел рядом с собой в постели Эстер. Она спала, как ни в чем не бывало подоткнув под голову его руку. От нее пахло йодом, на ее предплечье горела огнестрельная ссадина. Аякс осторожно встал с кровати, вспоминая, где он находится и где может находиться уборная, но, так и не успев толком выпрямиться, больно запнулся ногой обо что-то на полу. Он сел обратно на кровать, пошарил по полу и подобрал тяжелый, холодный, перепачканный землей пистолет-пулемет с глушителем.

* * *

Днем в радоновом бассейне он спросил ее:

– Ты имеешь отношение к касте змея?

Вопрос вызвал у Эстер улыбку раздражения:

– А ты глупее, чем кажешься, агент ноль-ноль-ноль.

– И именно поэтому я тебе и понадобился? – сказал Аякс.

– Понадобился – для чего?

– Девица, которая работает в архиве и санатории, Эдит – ты знаешь ее?

– Не твое дело.

– Значит, знаешь.

– И что с того?

– А то, что сюда меня выписали, как выясняется, совсем не для того, чтобы принять дела Хассельблада и найти его.

– А для чего?

– А для того! – заорал вне себя Аякс, распугивая старух, которые тотчас начали вылезать из бассейна. – Для того чтобы помочь тебе и твоей чертовой подружке разобраться с легатами! Только для этого! Но попросить меня в открытую ни ты, ни подруга твоя не могли! Конечно! Зачем раскрываться, когда можно попросить через Хассельблада и даже более того – устами самого покойника?! Он собирал информацию – или собирал то, что вы ему сливали, какая разница! – и его время пришло, когда он отказался стрелять по вашей указке или понял, что вы использовали его! После чего на сцене является куда более подходящая кандидатура – идиот с опытом диверсионной работы! Костолом с куриными мозгами, который подтверждает свою репутацию на первом же спектакле у обрыва – сволочи в мантиях обижают маленькую девочку! Такого кадра упускать никак нельзя! Все средства хороши, а лучшее – подписка о невыезде! А чтобы перед стрельбой у него наверняка сговнялись мозги, не говорить ему ничего о том, что имеет место на самом деле, кормить чушью про змей на золоте и город на унитазе!

Эстер дала Аяксу затрещину, размахнулась снова, но Аякс перехватил ее руку. Он едва сдержался, чтобы не ударить в ответ.

– Нужно было пристрелить меня еще в подвале, – сказал он сквозь зубы. – И спустить в унитаз тогда же, с легатами. Теперь, дорогая, придется заказывать у Мариотта и домовину, и землю рядом с Хассельбладом.

Эстер вырвала руку.

– Знать тебя больше не хочу.

Аякс потер горящую щеку.

– Конечно. Мавр сделал свое дело…

Эстер ушла. Аякс погрузился в дымящуюся воду, задержал дыхание, насколько хватило сил, затем, вынырнув, в приступе ярости попытался отломать поручни лестницы. Старухи, перешептываясь, в ужасе подглядывали за ним из-за дверей соседнего зала.

В раздевалке, еще не одевшись, он заметил, что секция шкафчиков, которая служила прикрытием лазейки Арона, оказалась несколько сдвинута со своего места. Прилегавшая к шкафчикам стена вокруг проема – как и тыльная поверхность самой секции – пестрила от почерневших отпечатков окровавленных пальцев. Добротные каменные ступени с обломками кованых перил вели вниз, в большое, темное и грязное подвальное помещение лечебницы. Не сделав и трех шагов, Аякс поскользнулся на рваном пластмассовом контейнере с кровяными сгустками и поднял его. Точно такой пакет ему однажды приходилось извлекать из стиральной машины в подвале своей служебной квартиры. Он хотел вернуться в раздевалку за пистолетом, однако пошел в противоположную сторону, привлеченный грохотом посыпавшейся металлической утвари и незлобивой бранью. В одной из комнат, которая в отличие от прочих была хорошо освещена, он увидел отца Арона. Сгребая ногой разбросанный хирургический инструмент на полу, главный врач санатория держал за подбородок и поворачивал из стороны в сторону голову голого молодого мужчины, чей труп был прикреплен ремнями к ржавому операционному столу. Изголовье стола, подобно плечу рычажных качелей, было наклонено к полу, противоположная часть смотрела в потолок. Из вены в рассеченной шее трупа выходила и пропадала в горловине трехлитровой стеклянной банки – уже до половины заполненной темной кровью – тонкая эластичная трубка. Продолжая подгребать ногой упавший инструмент, отец Арона уже не ругался, а насвистывал песенку. У дальней стены под клеенчатыми попонами на медицинских тележках лежали еще семь мертвых тел. На восьмой тележке, в самом углу, накрывшись куском картона, блаженно посапывал Арон. Аякс беззвучно попятился от порога, так и не решившись войти.

* * *

С вечера зарядил дождь, который шел без малого неделю. Вершина горы окуталась не то плотным туманом, не то тучей. На весь период ненастья въезд на плато был заблокирован полицейским постом, фуникулер не работал. Омывавшая предгорье река сделалась бурным потоком, который иногда перехлестывал через мост.

Аякс коротал время в гостинице и лишь однажды покинул ее, чтобы проведать свою служебную квартиру.

Поначалу он всерьез решил, что ошибся адресом: в доме был сделан капитальный ремонт, исчезли малейшие следы крови и пуль, в комнатах появилась новая мебель, стены были заново окрашены, и даже в тайнике с пультом видеонаблюдения находилось новое записывающее устройство. Обескураженный, Аякс выглянул в окно, где, кажется, сама природа пыталась взять свое, смыть с горного склона всяческие следы человеческого присутствия. Ливневая канализация едва справлялась с потоками воды, густо заправленными опавшей листвой. У ворот дома топталась одинокая фигура в дождевике и, как будто сбившись с пути, смотрела по сторонам.

– Сумма геологии и амнезии, – зябко прошептал Аякс, закуривая. – Черт бы вас всех тут побрал…

По дороге в архив он заметил на обочине того самого человека в плаще, что топтался у ворот, остановил джип и позвал бедолагу садиться в машину. Когда, рассыпаясь в благодарностях, тот оказался на пассажирском сиденье и сбил с головы капюшон, Аякс с удивлением узнал в своем попутчике капрала Вернера.

– Жена выгнала? – пошутил Аякс.

– Простите? – не понял Вернер.

– Куда вас – домой, в участок, к любовнице?

– В какой участок?

– Значит, к любовнице, – кивнул Аякс, трогаясь с места.

После короткого молчания он поймал на себе недоуменный взгляд пассажира и расправил пальцы на руле:

– Что?

– Мы знакомы? – последовал вопрос.

Озадаченный, Аякс не нашелся с ответом.

– Куда вас? – повторил он.

Вернер задумчиво шмыгнул носом.

– В гостиницу, если можно. Знаете недорогую?

Аякс подъехал к отелю, в котором у него самого был снят номер. Вернер сначала направился не в ту сторону, спутав здание гостиницы с магазином одежды. Аякс, посигналив клаксоном, указал жестом нужное направление. Вернер благодарно кивнул в ответ, и едва не упал, поскользнувшись на мокрой мостовой. Его нелепую, напоминавшую покалеченную птицу, фигуру в дождевике Аякс провожал взглядом до тех пор, пока Вернер не скрылся за дверьми гостиницы. На пассажирском сиденье заодно с рассыпанной мелочью остался лежать использованный железнодорожный билет. Аякс подобрал намокшую бумажку – дата и время прибытия соответствовали сегодняшнему утреннему рейсу в Столовую Гору.

* * *

Эдит в архиве он не застал. Замещавший ее прыщавый практикант с важным видом сообщил Аяксу, что «хранительница» в отпуску.

Аякс спросил у молодого человека папку с налоговой отчетностью предприятий сферы обслуживания за прошлый год. Выяснилось, что все страницы с метками Хассельблада – так же, как и служебные апартаменты после перестрелки – оказались обновлены. Между страницами белой бумаги в папке был засунут голубой листок с напечатанным на лазерном принтере текстом: «Взгляни на стадо, что пасется неподалеку – оно не знает, что такое вчера, оно не знает, что такое сегодня, оно скачет, жует траву, отдыхает, переваривает пищу, снова скачет, и так спозаранку до темноты и день ото дня, прибитое в своем наслаждении и в своей боли к столбу мгновения и поэтому не знающее ни печали, ни пресыщения».

Аякс уложил голубой листок на стол перед практикантом.

– Это не ваш комментарий?

Молодой подался к бумажке с осторожностью, как к опасному насекомому:

– «Взгляни на стадо…» Нет, что вы…

* * *

Первый погожий день после недели ненастья принес как будто и хорошие новости: лейтенант Бунзен официально заявил Аяксу о прекращении следствия по его делу и об аннулировании подписки о невыезде. По завершении необходимых формальностей в полицейском участке Аякс получил на руки копию постановления окружного суда и свой паспорт.

– Значит, теперь я свободный человек, – заключил Аякс.

Бунзен закрыл сейф.

– В каком-то смысле.

Аякс встряхнул своим паспортом.

– Простите?

– Пересечение административной черты города фактически будет равняться для вас пересечению порога тюремной камеры, – пояснил следователь.

– Вы опять пытаетесь говорить за мое начальство.

– Ваше начальство уже разрабатывает соответствующую операцию.

– Хорошо, лейтенант. – Аякс сунул документы в карман. – А почему вы так уверены, что они не постараются взять меня здесь, в городе?

– Я в этом не уверен.

– Но уверены, что операцию по перехвату вне пределов города уже готовят?

Бунзен сел за стол.

– Конвой – или как там у вас называются подобные экспедиции – они пришлют уже в ближайшее время, можете не сомневаться. Но будут стараться договориться с вами по-мирному. В противном случае может возникнуть юридический нонсенс. Да, собственно говоря, он уже возник.

Подвинув себе стул, Аякс сел против следователя.

– Что еще за юридический нонсенс?

– В вашу контору муниципалитетом отправлено письмо о принципиальной возможности сотрудничества с вами. Своего рода верительная грамота.

– Первый раз слышу, чтобы должность представителя федерального агентства безопасности требовала согласования с местными властями.

– В Столовой Горе такое согласование требуется. – Бунзен взял трубку настольного телефона и, сверившись с бумажкой, набрал какой-то номер.

– Тем не менее, по мою душу выписан конвой.

– Ваши порядки вам должны быть известны лучше… Алло.

– А вы о них как будто понятия не имеете?

Бунзен подул в трубку и бросил ее.

– В самых общих чертах.

– Вы не хуже моего знаете, лейтенант, что все это полный абсурд, околесица, – сказал Аякс.

– Почему?

– По сути, вы даете согласие на сотрудничество с преступником.

– Город, – сказал с назидательным видом следователь, – окружной департамент прокурорского надзора и муниципалитет – сделал то, что от него требовалось. Город провел следствие по известному вам делу и сообщил о своем решении вашему начальству. Ваша кандидатура на пост представителя федерального агентства безопасности город устраивает. Вам это кажется абсурдным, городу – нет. Со своей конторой и конвоями разбирайтесь как-нибудь сами. Знайте одно: решение муниципалитета ограничивает возможность законного маневра для ваших будущих конвоиров весьма и весьма значительно, по большому счету сводит его на нет.

– Иными словами, кануть в Лету, как Хассельбладу, вы мне не дадите, – заключил Аякс.

– Вот именно.

– Благодарствую.

Бунзен помассировал натертую переносицу под очками.

– Я не шучу, агент.

– Тогда какого черта я дался вам?

– В каком смысле?

Аякс подобрался на стуле.

– В прямом, лейтенант. В самом прямом.

– То есть?

– Кого, скажите, еще нужно подстрелить в Горе, но так, чтобы на самой Горе и на мэрии не осталось ни пятнышка? Я в полном вашем распоряжении.

Бунзен подтолкнул пальцем хрустальную пепельницу на столе.

– Вы в своем уме?

– Да будет вам, – махнул рукой Аякс. – Джамперы как основная проблема города… Вы сами-то верите в эту чепуху?

Следователь устало потер запястье и взглянул на настенные часы.

– А вы желаете заявить о чем-то?

Аякс, передразнивая собеседника, тоже посмотрел на часы.

– Ага. Признаться в убийстве человек двенадцати-четырнадцати. Точное количество, к сожалению, сообщить не могу.

– Почему?

– Потому что не помню.

– Имеете в виду материалы по своему закрытому делу? – невозмутимо уточнил Бунзен.

– Нет. По еще не открытому.

– Агент, теперь я спрашиваю вас совершенно серьезно – вы в своем уме?

– А вы хотите завербовать еще одного психа?

– Вы о чем?

– Об Ароне.

– Что?

Аякс молча глядел на следователя. Улыбнувшись, тот отвернулся к окну. В эту минуту в дверь кабинета постучали.

– Да, – отозвался Бунзен.

В комнату зашел Мариотт. Небрежно кивнув Аяксу и угодливо поздоровавшись с лейтенантом, владелец похоронного бюро положил на стол прозрачный файл с какими-то бланками и ретировался без лишних слов. Бунзен убрал файл в сейф.

– Я отвечу на первую часть вашего вопроса, – обратился он к Аяксу, не глядя на него. – Вас вербовать я не собираюсь. Будьте покойны.

– Почему нет?

– Во-первых, это не в моей компетенции. Во-вторых… – Бунзен осекся.

– А во-вторых? – насторожился Аякс.

– А во-вторых, будет с вас и «во-первых», – попробовал отшутиться Бунзен.

Аякс выставил открытую ладонь:

– Попробую угадать ваши крамольные основания, лейтенант. А во-вторых: я и без того принимаю участие в половом цикле анютиных глазок. Так?

Следователь не ответил.

Аякс, встряхнувшись, кивнул на сейф:

– Бронированный?

Бунзен непонимающе обернулся.

– Что?

– Судя по маркировке, бронированный, – ответил на свой вопрос Аякс, достал из кобуры кольт и передернул затвор.

Следователь отстранился к стене.

– Да вы что?

– Хотите знать, в своем ли я уме? – улыбнулся Аякс. – Сейчас посмотрим… – С этими словами он выстрелил в сейф.

На звук выстрела в кабинет вбежал сержант Клапрот. Аякс поприветствовал дежурного взмахом пистолета и подошел к сейфу. Около замка в дверце чернело пулевое отверстие. Гадать, пробила пуля металлический шкаф или застряла в нем, не было нужды – стена позади сейфа окуталась облачком штукатурной взвеси.

– Пули со стальным сердечником, – объявил во всеуслышание Аякс, сел на свое место и бросил оружие на стол. – Лейтенант, прежде чем вам снова станет интересно, в своем ли я уме, я требую, чтобы сержант Клапрот прямо тут, при мне, объяснил, каким образом боеприпасы специального назначения могли оказаться у штатного полицейского в заштатном городке.

Клапрот перевел взгляд с Аякса на Бунзена, который нервно пристукивал по столешнице хрустальной пепельницей. Из-за распахнутой двери в кабинет опасливо заглянул Мариотт. Аякс подобрал с пола стреляную гильзу, подул в нее и поставил фланцем на стол.

– Вы свободны, – обратился Бунзен к Клапроту.

Полицейский вышел и закрыл за собой дверь.

– Пуля со стальным сердечником этот сейф не пробила бы, – сказал Бунзен. – Навылет, во всяком случае.

Аякс придвинул к себе хрустальную пепельницу, бросил взгляд на табличку с перечеркнутой курительной трубкой и сунул в зубы сигарету.

– А какая пробила бы?

Следователь сдул с рукава пылинку.

– Матрешка.

Аякс не донес зажигалку до сигареты.

– Что?

– Пуля с комплексным наполнителем, – сообщил Бунзен.

– С каким еще комплексным наполнителем?

– Под медной рубашкой в такой пуле находится мантия из обедненного урана. Внутри мантии заключено вольфрамовое ядро. Точнее, стрела.

Аякс закурил.

– Лейтенант, можно личный вопрос?

– Пожалуйста.

– Вы в своем уме?

– А вы не пробовали на вес свои новые патроны? – спросил Бунзен.

– Нет.

– Ну так попробуйте.

– Как-нибудь потом. – Аякс взял стреляную гильзу, покатал ее в пальцах и опустил в пепельницу. – Хорошо… Допустим, что эти ваши патроны со стрелами действительно существуют в природе. Но откуда они могли взяться в окружной прокуратуре?

– Это конфискованный материал.

– Конфискованный – у кого? У джамперов, цыган, министерства обороны?

– Нет.

– У легатов?

Бунзен, устало жмурясь, снял очки, подышал на стекла и тщательно протер их салфеткой.

– Не знаю.

– Вы что, работаете с закрытыми глазами?

Следователь водрузил очки обратно на нос.

– Патроны были найдены в промзоне. Пиротехниками. В тайнике. Совершенно случайно.

– Да зачем кому-то в Горе могли понадобиться эти чертовы пули? У вас тут военный полигон, что ли?

– Ну, вам-то они пригодились?

Аякс посмотрел на пулевую пробоину в сейфе.

– Вот, значит, в чем дело.

– Дело в том, что мы слышим об этих пулях давно. Имеем даже образцы материалов со следами их применения. Это с одной стороны… – Бунзен, замерев на мгновенье, поднес к лицу руку и понюхал пальцы. – С другой – официальные ответы на наши запросы в Министерство обороны и в ваше почтенное заведение.

– И что вам ответили в моем почтенном заведении?

– Что ничего подобного не существует в природе.

– А что вы слышали об этих пулях, пока не нашли их?

– Немного.

– И все-таки?

– Их второе название, например.

– Какое название?

– «Рентген».

– Фонят, что ли? – предположил Аякс.

– Нет. Пока не сделан выстрел, практически не фонят.

– Почему же тогда – «рентген»?

– Ну, может быть, потому что использовать такие боеприпасы в закрытых помещениях со сложной планировкой, с большим количеством оборудования и прочими, так сказать, пуленепробиваемыми препятствиями – все равно, что применять обычные патроны в чистом поле. Металлоконструкции, – Бунзен оглянулся на сейф, – мебель, кирпичные стены, даже не слишком толстые бетонные перекрытия – все это для наших несуществующих пуль составляет такую же примерно помеху, как для рентгеновского луча.

– Закрытые помещения со сложной планировкой и оборудованием, – уточнил Аякс, – вы имеете в виду шахты?

Следователь, задумавшись, ответил не сразу.

– Да, что-то в этом роде. Аякс затушил окурок в пепельнице и взял взамен него стреляную гильзу.

– Я смотрю, у вас тут бурная подпольная активность.

Бунзен вытряхнул содержимое пепельницы в мусорное ведро и поставил ее не обратно на стол, а на сейф.

– Вам видней. – Куском пластыря следователь заклеил пулевое отверстие и, откинувшись в кресле, указал Аяксу на его пистолет: – А вы, как я посмотрю, остаетесь верны себе.

Аякс убрал кольт со стола и спрятал его в кобуру.

– Colt Double Eagle, – сказал Бунзен с расстановкой. – Сорок пятый калибр. Восемь патронов в магазине. Нержавеющая сталь. Ударно-спусковой механизм двойного действия. Фигурная скоба. Красота.

– Что вы хотите сказать? – спросил Аякс.

Бунзен надул щеки.

– Ничего. Ну, разве только, что наши волшебные пули отливаются исключительно под автоматический патрон Кольта сорок пятого калибра.

– Патрон Кольта сорок пятого калибра отливается не только для «Двуглавого орла», – возразил Аякс.

Следователь отвалился на спинку стула.

– Нет, я вовсе не имею в виду, что этот патрон предназначен исключительно для модели вашего пистолета.

– А что вы имеете в виду?

– Во-первых, составная конструкция «матрешки» изначально обусловила выбор большого диаметра пули. Выбор, который по понятным причинам пал не на «заоблачный» пятидесятый, а на сорок пятый калибр…

– Минуту, лейтенант. Вы же говорили, что получили официальные уведомления о том, что ничего подобного не существует в природе. А рассуждаете сейчас, простите, как оружейный конструктор.

– Вот именно. Официальные уведомления.

Аякс приподнял руки:

– Хорошо. «Во-первых» – сорок пятый калибр… А – «во-вторых»?

– А во-вторых, – продолжил Бунзен, – возросшая масса пули потребовала увеличения мощности порохового заряда и усиления конструкции пистолета в целом. В первую очередь, ствола и затвора.

Аякс слегка наклонил голову.

– И…?

– И именно таким образом на белый свет появляется наш – а вернее сказать, ваш – «Двуглавый орел», – деланным торжественным тоном объявил Бунзен. – Пистолет, способный стрелять как обычными пулями, так и «матрешками». Модель, по мнению специалистов, неудачная, чересчур тяжелая и потому довольно быстро снятая с производства.

– Да почему неудачная?

– Потому что нельзя совершенствовать что-то одно, не жертвуя чем-то другим. И по той простой причине, что никто не докладывал специалистам об истинной двойной природе «орла».

Аякс распустил воротник.

– Лейтенант, послушайте, я хорошо понимаю: все эти ноу-хау, урановые мантии и прочая баллистика… то есть ясно, что все это только скрытый намек – уже который по счету – на мою секретную миссию в Горе. Настолько секретную, что и сам я о ней без понятия. Я ценю вашу настойчивость, однако не проще ли играть в открытую? Чего вы хотите от меня?

– Служебного соответствия, – ответил Бунзен. – Только и всего.

– И именно по этой причине подбросили мне контейнеры с кровью в стиральную машину? – спросил Аякс, прищурившись, будто смотрел вдаль.

– Уверяю вас, что я тут ни при чем, – заверил следователь.

– Если ни при чем, то откуда вам было сразу известно, что кровь бычья?

– А я и до сих пор не уверен, что кровь бычья.

– Но что следы ее ведут в лечебницу, сочли нужным намекнуть?

– Да, не без этого.

Аякс кивнул на настольный телефон:

– Зачем Арон ворует сведения о пациентах старше сорока лет?

– Спросите об этом у Арона.

– Но ведь он это делает для вас?

– Нет, не для нас, представьте, – ответил с вызовом Бунзен. – Вернее, не только для нас.

– А для кого ж еще?

– Нам Арон передает лишь имена тех пациентов, чьи выписки из истории болезни он таскает под землю.

– Куда? – опешил Аякс.

– Вы слышали, куда. И это не обязательно пациенты старше сорока. Как правило – старше сорока. Но не только.

– Тогда что это за люди?

– Больные с прогнозом жизни не более трех лет.

– Кто?

Бунзен нервно поддернул под собой стул.

– Кандидаты на продвижение по лестнице Якова.