Текст книги "Столовая Гора"

Автор книги: Андрей Хуснутдинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– А на что я имею право?

– На все остальное вы имеете право. – Бунзен приподнял за край пустую папку, на которой Аякс увидел свое имя. – Имеете даже право не отвечать на вопросы следствия по собственному делу.

– Послушайте, это не мера пресечения, а какой-то курорт.

– Так и есть, – ответил лейтенант, читая бумаги. – Не бывали еще в наших термальных ваннах?

При воспоминании о мутной зловонной воде Аякса передернуло.

– Как там вообще кто-то бывает?

– Дело привычки. Ваш вот предшественник, помнится, не брезговал.

– А мой предшественник не находился, часом, под подпиской о невыезде?

Бунзен отвлекся от чтения.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, может, кто-то чего-то не рассчитал, когда хотел его напугать, – пояснил Аякс, – и напугал до смерти?

– Может, и так. Но под подпиской о невыезде он не находился точно.

– Где же, в таком случае, находится дело о его исчезновении?

– Такого дела у нас нет вообще, – сказал Бунзен.

– Нет тела – нет дела. У вас, куда ни посмотришь, всюду курорт.

– Вы можете изъясняться конкретней?

– Могу, – кивнул Аякс. – Как может человек раствориться в воздухе, а в прокуратуре не оказаться дела о его исчезновении?

– Не вижу никакого противоречия, – ответил Бунзен. – Наша юрисдикция ограничена нашим районом. Вот и все. Если бы поступило заявление о пропаже кого-нибудь из жителей Горы или приезжих, да – открыть дело мы были бы должны немедленно. Но что, если кто-нибудь инкогнито приехал в Гору, бросился в рудник и не оставил после себя, образно выражаясь, ни тела, ни заявления о пропаже?

– Понятно.

– Понятно? А теперь скажите, как быть с представителем вашего заведения, с контрразведчиком, если интересоваться его местопребыванием и перемещениями – значит едва ли не посягать на государственную тайну?

Аякс побарабанил ногтем по пустому стакану:

– Вы что, так и не получали заявления о его пропаже из Управления?

– А вы догадайтесь сами, получали или нет. А когда догадаетесь, спросите себя: кому больше нужно, чтобы дело об исчезновении федерального агента так и не было никогда заведено – нам или федералам?

– Ну, вам-то это точно не нужно.

– Да, не нужно, – согласился следователь. – Но, если б имелось заявление, мы тот же час были бы должны начать расследование, объявить пропавшего в розыск. Нравится нам это или нет.

Аякс переставил стакан с места на место.

– Послушайте, так значит, если я сейчас пропаду пропадом, вы сразу объявите меня в розыск?

Бунзен поправил очки.

– Разумеется.

– И опять же, как славно все получается, – продолжал Аякс. – Несмотря на то что я продолжаю находиться в своей штатной должности, ваш интерес к моему местопребыванию и перемещениям больше не может считаться посягательством на государственную тайну. Красота.

– Минуту. – Лейтенант с усмешкой похлопал ладонью по папке. – Позвольте закончить вашу глубокую мысль: местная прокуратура угробила агента Хассельблада из-за того, что не могла отслеживать его перемещения, а вас подставила, потому что хочет иметь в Горе подконтрольного представителя Управления – так?

– В общих чертах – да.

– Но почему, скажите на милость, в случае с контрразведчиком Хассельбладом мы так до сих пор и не имеем заявления о пропаже – от его всезнающей организации? И почему в случае контрразведчиком Аяксом так легко добились согласия Управления на то, чтобы задержать его? Не кажется вам более логичным сначала разобраться со своими внутренними дрязгами, прежде чем разбрасываться обвинениями направо и налево? Нет?

* * *

По выходе из участка Аякса ждал капрал Вернер, который предложил подбросить его до оружейной лавки.

В безлюдном магазине просторные стеллажи, перемежавшиеся чучелами диких животных, ломились от оружия. Тут было все – от пневматических пистолетов до ручных пулеметов. За прилавком стоял отрешенно пританцовывающий юнец с акустическими наушниками на голове. Аякс, недолго думая, выбрал восьмизарядную модель Кольта сорок пятого калибра. Он был не в силах скрыть усмешки – с точно таким же изделием он расстался несколько минут назад в кабинете Бунзена. Рассчитав его, юнец нажал кнопку пульта под прилавком – в глубине зала при этом бесшумно открылась дверь – и проорал голосом глухого: «Прошу!»

– Тир, – пояснил капрал Вернер.

Переступив порог стрельбища, Аякс невольно присвистнул: широкий коридор со сводчатым потолком имел около полусотни метров в длину. Но еще более смутил его вид мишени – замотанная в глухой плащ фигура свирепо скалящегося урода с киркой наперевес. Из-за того, что по основной длине тира не горело ни одной лампы, освещенная фигура казалась парящей в темноте.

Аякс кивнул в сторону мишени:

– Уходит внутрь склона?

– Да, – ответил Вернер. – Вентиляционная штольня. Незавершенная. Тупик. Промахнулись в расчетах.

Аякс зарядил пистолет и надел наушники со звукоизоляцией – по виду такие же, как у юнца за прилавком. Вернер накрыл уши ладонями.

Не торопясь расстреляв обойму, Аякс включил привод транспортера. Фигура в плаще устремилась к нему в темноте – словно летела по воздуху. Когда мишень замерла на линии огня, Вернер принялся считать количество попаданий. Аякс рассматривал перекошенное от злобы нарисованное лицо.

– Все восемь! – подвел итог Вернер. – Для такой дистанции неплохо. Три в голову, два в шею, два в грудь и одно в руку. Вот – вы выбили у него кирку.

Аякс указал разряженным пистолетом на мишень:

– А кто это вообще?

– Это? – Вернер, улыбаясь, посмотрел на уродца. – Что-то вроде нашего местного буки. Черный рудокоп.

Аякс разобрал пистолет и заглянул в ствол.

– Детей, значит, пугать…

– Придет Черный рудокоп и киркой ударит в лоб. – Капрал бросил стреляной гильзой в мишень. – Это старая легенда. Я сколько себя помню, столько и Черного рудокопа. Если плохо себя ведешь, Черный рудокоп может утащить тебя в штольню и превратить в камень – то ли в точильный, то ли просто в каменного истукана для битья. Ну и прочая чепуха в этом духе.

– Черный рудокоп – значит нелегальный рудокоп? – спросил Аякс. – Тот, кто добывает золото незаконно?

– Так точно. Но все это было в незапамятные времена. Когда рудник только начал давать руду в промышленном масштабе. В те времена черные рудокопы, говорят, были настоящим проклятием для компании. И когда их ловили, то особо, конечно, не церемонились. Или в рудник сбрасывали, или в кипящей смоле топили – кстати, может, отсюда и повелось, что черные. Однако им в руки тоже лучше было не попадаться. Попал – пропал. Веселое, короче говоря, было время.

Аякс собрал пистолет и снова зарядил его.

Вернер, отерев потный лоб, махнул платком на мишень:

– Еще?

– Нет. – Аякс спрятал пистолет в кобуру под мышкой. – Хватит на сегодня страшных историй.

Они вышли из тира. Аякс кивнул продавцу, однако юнец в наушниках, облокотившись на прилавок и качая в такт мелодии опущенной головой, не замечал вокруг себя ничего ровным счетом.

– Вас куда-нибудь подвезти? – спросил Вернер Аякса.

– На рудник, если не трудно.

* * *

На улицах Столовой Горы чувствовалось оживление. Фасады большинства зданий были украшены разноцветными флажками и искусственными цветами. Между домами сновали распаренные домохозяйки и галдящие дети. Из открытых окон доносилась музыка.

Аякс посмотрел дату на своих часах.

– Сегодня какой-то праздник?

– В некотором роде, – улыбнулся Вернер. – Сверхплановый.

– Как так – сверхплановый?

– Сами увидите…

На плато Аякс подошел к месту у обрыва, где еще вчера днем лежал накрытый пластиком труп Иосифа. Теперь о преступлении напоминали только разметанные островки песка, которым засыпали кровь.

Бросив монетку в бинокль на станке, он посмотрел через мутноватые заляпанные окуляры в рудничный ствол. Отвесные скалистые стены уходили в дымчатую, как будто дышащую, живую тьму. Когда шторка со стуком перекрыла поле зрения, Аякс опустил в кассовую щель еще одну монетку, нацелился на заброшенные мастерские и склады на противоположной стороне обрыва, однако уже не столько вглядывался в них, сколько ждал, когда снова упадет шторка.

После вчерашнего визита в водолечебницу он больше не чувствовал запаха сероводорода, и поэтому решил пообедать тут же, в «Золотой Жиле». Опередив свою напарницу, к нему подлетела официантка, что обслуживала его накануне. Поздоровавшись, она прихлопнула себя по груди с именной табличкой: «Мария». В петлицу ее форменной блузки была вставлена алая гвоздика. Аякс, представившись, спросил светлого пива и чего-нибудь мясного.

– Возьмите бифштекс из телятины, – предложила девушка. – У нас новый повар. Эти котлеты ему удаются лучше всего.

– Так котлеты или бифштексы? – улыбнулся Аякс.

Мария, округлив глаза, накрыла рот блокнотом для записи заказов:

– Я сказала – «котлеты»?

– Будь по-вашему, – согласился Аякс. – Бифштекс.

– Хорошо прожаренный? С кровью? – уточнила официантка.

На мгновенье перед Аяксом мелькнула картинка залитой кровью стиральной машины и его одежды.

– Так, прожаренный? С кровью? – повторила Мария. – Какой гарнир?

– Хорошо прожаренный, – улыбнулся Аякс. – С овощами.

Минуту спустя девушка принесла пива.

– А где ваш ресторан закупает мясо? – спросил Аякс.

– Не знаю, – развела руками Мария. – Фермер, кажется, какой-то приезжает. Раз в два дня, по-моему. Может, у него?

Отпив, пива Аякс вытер пену с губ.

– Он привозит мясо или живых телят?

– А какая разница?

– Никакой. Просто интересно.

Еще несколько минут спустя – заодно с бифштексом – Мария доставила известия, которые ей удалось раздобыть на кухне:

– Фермер развозит фасованное мясо, но раз в две недели привозит живого теленка для диетической столовой.

– А где находится диетическая столовая?

– В лечебнице, где ж еще.

Аякс вспомнил обглоданную кость на дне сухого бассейна и опустил на край стола кулак с зажатой вилкой.

– Только где они там его держат? – недоуменно поджала губы Мария.

– Кого? – спросил Аякс.

– Теленка.

– В бассейне.

– Где?

Аякс, улыбнувшись, выписал вилкой в воздухе замысловатую фигуру, давая понять, что отвлекся. Мария пожелала ему приятного аппетита.

* * *

Спускаясь с плато фуникулером, на полпути Аякс услышал трехкратный ружейный залп и полюбопытствовал у вагоновожатого, что это было. Водитель проехал еще немного, остановил вагон и молча указал на боковую улицу.

По усыпанной цветочными лепестками мостовой Аякс вошел в небольшой, запруженный праздничной толпой парк. В воздухе густо пахло ванильным печеньем и порохом. У чугунной парковой ограды четверо молодых солдат уплетали мороженое в стаканчиках. На солдатах была замысловатая красочная форма старинного покроя. Их карабины с примкнутыми штыками стояли тут же, прислоненные к ограде. У передвижной будки мороженщика еще один солдат – с красным взмокшим лицом и в расстегнутом кителе – сидел на корточках и что-то объяснял маленькому мальчику, держа перед ним духовую трубу. Начищенная медь горела на солнце, мальчик, улучив момент, сорвал с трубы мундштук, что есть силы дунул в него и закашлялся. Музыкант со смехом похлопал его по спине. Прошло еще несколько минут, прежде чем Аякс понял, что он оказался на кладбище и что окружавшие его нарядные люди, из-за которых почти не видно было надгробий – участники похоронной процессии.

У застеленной алым бархатом могильной ямы на высоком помосте находился роскошный полированный гроб с телом Иосифа. Поодаль, за приземистым столиком, забранным все тем же алым бархатом, сидели его домочадцы, взрослые дочь и сын, и вдова, которую Аякс узнал с трудом – еще позавчера это была сырая заплаканная женщина, а теперь дама вполне представительного, светского вида. Она была в дорогом платье, на шее горело бриллиантовое колье, кончики пальцев из-за маникюра казались обмакнутыми в кровь. Единственная траурная деталь во вдовьем туалете была едва заметна – тонкая, больше похожая на бахрому, полоса темной вуали на широкополой шляпе.

Желавшие проститься с покойным стояли в очереди, парами подходили к гробу и ненадолго останавливались в изголовье. Замешкавшись, Аякс тоже оказался в этой очереди. Он слишком поздно осознал свое положение. Ретироваться, чтобы не вызвать конфуза, было невозможно – распорядители в парадных кителях образовали живой коридор до самого гроба. Когда наступил черед Аякса, он был вынужден встать так, что профиль Иосифа оказался почти на одной линии между ним и лицом вдовы. Они встретились глазами. Вдова узнала Аякса и, что-то сказав детям, подошла к нему. Аякс, задержав дыхание, ждал пощечины, сцены и слез. Однако вместо всего этого последовало короткое легкое объятье. От вдовы пахло великолепными духами. Аякс почувствовал, как на несколько мгновений свет дня померк для него. С запрокинутой головой, чтобы не задеть его громадными полями шляпы, вдова чуть уловимо улыбнулась, пожала ему запястье и возвратилась за столик.

Аякс пошел обратно в толпу, хотел закурить, но, увидев, как дрожат руки, смял сигарету в кулаке. Кто-то из распорядителей предложил ему стакан воды. Духовой оркестр почему-то заиграл туш, тотчас у ворот раздался взрыв смеха и детский визг. Аякс прогуливался со стаканом по пустой аллейке между могилами. За его ногой тянулся обрывок серпантина. Неожиданно прозвучала военная команда, и воздух оглушительно треснул от троекратного залпа ружей. У Аякса заложило уши. Со стороны ворот поверх толпы плыло пороховое облако.

Открывая и закрывая рот, Аякс продолжал прогуливаться вдоль могил. На одном из надгробий он прочел имя Хассельблада и с усмешкой прошел мимо. Может быть, звон в ушах, а может, пустая мысль о том, насколько тесен мир, позволили ему сделать еще несколько рассеянных шагов. Затем он вернулся к надгробию, поставил на него пустой стакан и прочел выбитое в камне имя и дату смерти чуть не по буквам, водя по плите пальцем, как школьник по букварю. У него по-прежнему были заложены уши и шумело в голове, но, открыв на этот раз рот, он замер с отвисшим подбородком: перед ним находилась могила агента Хассельблада.

* * *

Он был потрясен настолько, что сел не в тот вагончик, что ехал вниз, а в тот, который поднимался на плато. Но сейчас ему было все равно, куда идти. Он остался на руднике допоздна и прогуливался вдоль обрыва. Из долины дул пронизывающий ветер. Около десяти часов на плато погасли все фонари. В одном из шезлонгов у обрыва курил закутанный в плед незнакомец. Возникавший и пропадавший в темноте точечный красный глазок был похож на габаритный огонек самолета. Со стороны заброшенной промзоны доносился мерный стук, словно на ветру бился кусок железной кровли. Когда Аякс снова прошел мимо незнакомца, тот, прокашлявшись, казенным старческим голосом, будто читал инструкцию, сказал ему:

– Подходить к обрыву в темноте – опасно для жизни.

Аякс остановился.

– Что, простите?

Незнакомец бросил окурок в пропасть, но из-за встречного потока воздуха тот описал крутую дугу и, рассыпая искры, упал у стационарного бинокля.

Аякс, чтобы хоть немного защититься от ветра, поднял воротник пиджака, скрестил руки на груди.

Мерный стук со стороны промзоны то усиливался, накатывая, то затихал.

– Знаете, что получится, если сложить геологию с амнезией? – неожиданно спросил незнакомец.

Аякс вопросительно оглянулся.

Незнакомец, опять прокашлявшись, ответил:

– Столовая Гора.

* * *

В город Аякс возвратился пешком. Он был разбит от усталости, у него слипались глаза, но и сейчас вспоминать надгробие Хассельблада он мог не иначе, как тяжелое, оставленное без ответа оскорбление. Минуя нарядные, похожие на гигантские рождественские подарки дома, он сжимал в карманах кулаки.

На ратушной площади гуляние было в самом разгаре. Аякс встал в тени дома на углу улицы. Посреди площади были накрыты столы, на примыкающих к ратуше деревянных подмостках гремел электронный оркестр. Из гуляющих кто пел, размахивая пивной кружкой, кто танцевал, спотыкаясь о булыжники мостовой, кто попросту насыщался за столом. Аякс подумал, что не понимает этого города – так же, как, наверное, был не в состоянии понять умалишенного или марсианина.

В свою служебную квартиру, памятуя о вчерашнем выстреле в стену, он решил не возвращаться и снять на день-другой гостиничный номер. Мозаичное зарево и тяжелый раскат салюта застали его у самого входа в гостиницу. Он обернулся к небу, в котором, будто на экране, возникали из ничего и, переливаясь, рассыпались мириадами звезд громадные соцветия геометрических разрывов. Со стороны площади донесся слабый гвалт приветствия. Салют производился с плато, скорее всего из промзоны, но Аякс почему-то был уверен, что покойнику так салютует сама бездна.

* * *

Утром в полицейском участке, куда он заехал для контрольной отметки, оказался только один дежурный, сержант Кавендиш. На приветствие Аякса Кавендиш ответил вялым кивком и молча подал ему книгу учета, раскрытую на нужной странице. Рядом с журналом регистрации происшествий стоял стакан с пузырящейся от растворимой таблетки водой.

По пути домой Аякс купил три дверных замка высшей категории защиты, забрал из домоуправления слесаря, и, пока тот врезал новые замки, заделал цементом дыру от пули в стене спальни.

Слесаря звали Исаем. Он был небрит, медлителен и осторожен в движениях, и от него сильно пахло лимонным освежителем рта. Аякс вынес ему к калитке бутылочку воды и спросил, как прошел праздник. Исай жадно выпил воду, дрожащей рукой поставил бутылочку на землю, а в ответ на вопрос лишь неопределенно взмахнул автоматической отверткой.

– Что, гуляли всем городом? – улыбнулся Аякс.

– Ну, почти что.

– И всех у вас так, интересно, поминают?

Исай хотел что-то сказать, но, отвлекшись, сорвал отвертку с винта и ударился кистью о металлический торец замка.

– Поминки дома-то были. А это… – Слесарь пососал ссадину. – Так.

– Как – так? – спросил Аякс.

– Ну, как обычно.

– Как обычно – как это? Не пойму.

Исай почесал в затылке. Чтобы не мешать ему сосредоточиться, Аякс с деланной заботой заглянул в почтовый ящик и вытащил через контрольное окошко часть засохшего кленового листа. Лист рассыпался у него в пальцах прахом. По дороге мимо дома, натужно гудя мотором, полз в гору севший на рессоры фургончик. На кузове лоснилась заветревшаяся надпись «Мясо». Водитель проводил Аякса и слесаря безучастным взглядом невыспавшегося человека.

– Ну, как же иначе, – пробормотал Исай и пристукнул отверткой по замку, – чтоб не поздравить фиделя и ну, чтоб в чин его?

– Кого – поздравить? – не понял Аякс.

– Фиделя, кого.

Отряхнув ладони, Аякс со вздохом указал слесарю на замок, снова обернулся к почтовому ящику и зачем-то подул в приемную щель под забралом. Из контрольного окошка его обдало трухой.

* * *

В водолечебнице вместо молодой медсестры, с которой он говорил позавчера, к нему вышел пожилой врач.

Аякс, надеясь увидеть девушку внутри здания, сказал, что хочет принять минеральную ванну. Поглядывая на отдыхающих среди безруких статуй полубессознательных, завернутых в полотенца старух, он старался дышать ртом.

– Какую ванну? – уточнил врач. – Вы вчера принимали алкоголь?

Аякс потерялся только на долю секунды:

– В третьем зале.

Врач нехотя отпер тяжелую парадную дверь:

– Прошу.

Они миновали два зала с сероводородными бассейнами. Стоявшие в мутной дымящейся воде старухи в плавательных шапочках и очках были похожи на гигантских головастиков. Как завороженные, они смотрели на Аякса, поворачивали к нему слепые забрызганные стекла очков-консервов. Задержав дыхание, Аякс улыбнулся им и даже поприветствовал коротким движением кисти. На старух это не произвело никакого впечатления. Они как будто оценивали безопасное расстояние до него. Аякс снова улыбнулся – на этот раз не столько старухам, сколько своей давешней мысли о марсианах.

Над притолокой входа в третий зал находилась рельефная табличка белого камня, на которую прежде он почему-то не обратил внимания: «Реактор».

Бассейн, где позавчера валялась обглоданная кость, оказался заполнен радоновой водой. В нем парили две старухи. Аякс зачерпнул воды у бортика и поднес ее в пригоршне к лицу. Насыщенная углекислотой радоновая вода показалась ему совершенно лишенной запаха.

– Медицинскую справку принесли? – спросил врач.

Вместо справки Аякс предъявил ему свое служебное удостоверение. Врач равнодушно поджал рот и указал карандашом на дверь раздевалки.

– Во вторник здесь была молодая сестра, – сказал Аякс, – Эдит, кажется. С ней можно поговорить?

– В следующий вторник, – ответил врач, глядя в сторону.

Аякс спрятал удостоверение в карман.

– У вас есть столовая?

– Для тех, кто проходит курсовое лечение… – Врач вращал в пальцах карандашом. – Хотите записаться?

– Нет. А бойня?

– Какая еще бойня?

– Во вторник на дне бассейна, – Аякс не глядя кивнул на старух, – валялась говяжья кость. Медсестра сказала, что собаки затащили…

Врач сверил время на своих наручных часах с настенными, обратился взглядом к одной из старух и постучал карандашом по запястью. Старуха сразу принялась выбираться из бассейна.

– Вы видели в городе хоть одну собаку? – спросил врач у Аякса.

– Не помню, – нахмурился Аякс. – А что?

– У вас пятнадцать минут.

– Что, простите?

Направившись к дверям, врач на ходу снова постучал себя по запястью:

– Время процедуры – пятнадцать минут. Не бултыхаться.

Аякс поначалу тоже пошел к двери, но вспомнил фотографию агента Хассельблада в бассейне и, раздумав, повернул к мужской раздевалке.

Через несколько минут он стоял по грудь в горячей, пощипывавшей кожу воде и старался не двигаться – волна, вызванная его погружением, едва не накрыла с головой старуху, которой вода и без того достигала подбородка.

– Никакие это не собаки, – вдруг сказала старуха, сплюнула и задрала очки на лоб. – Нашли, у кого спрашивать.

Аякс вопросительно посмотрел на нее.

– Вы спрашивали про кость, – пояснила старуха, снизив голос. – Так вот никакие это не собаки, а это Аронка, черт.

– Кто?

– Арон, сын эскулапа нашего. – Старуха повертела у виска пальцем. – Наградил, как говорится, бог.

– А откуда он взял кость?

– Известно, откуда. С кухни. Забил теленка, разделал, а потом покуролесить моча ударила. Не впервой. Хорошо еще, в пустую ванну бросил. А когда на одну из наших череп рогатый из шкапа упал? Чуть не околела на месте. И разве это не бесовство? Вы знаете, как он телят этих бедных называет?

– Как?

– Золотыми тельцами.

– Почему – золотыми? – спросил Аякс.

– Потому что вообразил себя, черт, не иначе как Моисеем. Который этого самого золотого тельца, идола, в прах истолок. – Старуха водрузила очки обратно на глаза. – И разве не бесовство?

Войдя после процедуры в раздевалку, Аякс замер на месте: у его раскрытого настежь шкафчика с одеждой стоял дебелый детина в грязном кургузом комбинезоне на голое тело и в кедах на босу ногу. Из приоткрытого рта детины на подбородок пролегла дорожка слюны, из встрепанной шевелюры торчала солома, а в вытянутых руках подрагивал кольт Аякса. Пистолетом детина с восхищенным видом поводил из стороны в сторону и, потрясая им, будто при отдаче, что-то «расстреливал» на стенах. На вошедшего он не обратил внимания, попросту не увидел его. Аякс, заметив взведенный курок, как ни в чем не бывало снял со стены полотенце, сел на скамью и принялся промокать сухие волосы.

– Как ты сюда вошел, Арон? – спросил он беззаботным тоном.

Детина, не слыша его, продолжал с восхищенным видом «расстреливать» стены. Один из этих «выстрелов» пришелся Аяксу точно в лицо. Аякс расправил полотенце на коленях, решив ничего не предпринимать, попросту ждать.

Минуту спустя, наигравшись, Арон вложил пистолет в кобуру, подвесил кобуру за ремень на крючок, запер дверцу и спутал цифры в окошке кодового замка. Раздевалку он покинул через тайный ход, сдвинув прикрывающую его секцию шкафчиков в противоположной стене.

Аякс отпер свой шкаф, проверил количество патронов в заряженной обойме и в запасной. Одевшись, он попытался сдвинуть секцию, которую только что сдвигал Арон, но безуспешно – шкафчики словно приросли к стене.

Арона он нашел во внутреннем дворе санатория у прачечной. Бубня песенку, Арон перебрасывал тяжелые, напитанные водой полотенца из цинкового ящика на тележке куда-то внутрь прачечной через квадратный люк.

Аякс закурил в стороне. Арон, шумно потирая руки о комбинезон, тотчас подбежал к нему и попросил замысловатым жестом сигарету. Аякс сначала протянул сигарету, потом зажженную спичку. Арон закурил с выражением совершенного блаженства.

– Что сегодня на обед, Арон? – спросил Аякс.

Арон жадно затянулся и, выдохнув дым, только пожал плечом.

– …Это ты разделываешь золотого тельца?

Арон покивал со счастливой улыбкой.

– …А откуда ты знаешь, что он золотой?

Арон снова пожал плечом. Аякс хотел спросить еще о чем-то, но закашлялся, и ровно в ту секунду, когда он был готов заключить, что имеет дело не просто с сумасшедшим, а с немым сумасшедшим, Арон ответил басом:

– Он не золотой. Это ведьмы придумали, что он золотой.

– Кто придумал?

– Ну, эти… – Арон махнул сигаретой в сторону главного корпуса.

– Пациентки? – уточнил Аякс.

Арон засмеялся до слез.

– Думаете, от чего тут воняет?

– От сероводорода.

– От сероводорода… – продолжал смеяться Арон.

– А от чего?

– А от того, что они в воду пердят. Тем же самым тельцом.

– Чем?

– Чистой телятиной! – Арон склонил голову, вздрогнул всем телом и, поджав толстые губы, вдруг заплакал. – Думаете, мне не жалко его?

– Кого?

– Бычка! Я за ним хожу, как его привозят. Как за дитём. Сплю с ним в стойле. Я что, могу его зарезать?

– А кто его режет? – Аякс заметил у себя на руках беловатый налет – по-видимому, осадок после ванны, – попытался стереть его, но тщетно.

Арон утер слезы.

– Я режу.

Аякс бросил окурок на землю и наступил на него.

– Понятно.

– Но не я убиваю его, – сказал убежденно Арон, тряся головой. – Нет. Ни за что.

– А кто убивает? – спросил Аякс.

– Никто.

– Он что, умирает сам по себе?

– Нет.

– А от чего тогда?

Арон высосал сигарету до фильтра, закинул окурок в люк прачечной, почесал голову, достал из волос соломинку, сунул ее в зубы и принялся возить подошвой кеда по земле.

– А вы никому не скажете?

– Никому.

Арон помахал перед лицом ладонью.

– Даете честное слово?

– Даю честное слово, – пообещал Аякс.

– Он умирает от ужаса.

Аякс взглянул на грязный кед, которым Арон продолжал возить по земле, опять попытался стереть с руки беловатый налет и молча пошел к машине.

* * *

В городском архиве, надеясь узнать что-нибудь новое по истории рудника, он добрый час рылся в подшивках газет и в обгоревших амбарных книгах. Архивариус, все это время исподтишка наблюдавший за ним со своего места, присел с краю стола, за которым Аякс пролистывал очередную подшивку, поставил у лампы кружку горячего молока и с благодушным видом сложил перед собой руки.

– Мне кажется, – сказал старик, – ваша детективная метода в местных условиях не очень эффективна.

– Впервые слышу о своей детективной методе. – Аякс сделал вид, что поглощен чтением. – Как, кстати, ваша пещера?

– Какая пещера? – удивленно переспросил архивариус.

– Которую нужно заполнить золотом.

– Ах, это. – Архивариус оглянулся на компьютер и пошевелил в воздухе раздутыми подагрическими пальцами. – Так, суета и томление духа. В условиях нашей скуки, доложу вам, и не до того доходит.

– Говорите о вчерашних похоронах?

– Вы были там? И как вам понравилось?

– Производит впечатление. – Аккуратно, чтобы не поднимать пыли, Аякс сложил подшивку. – И размах, и настроение. И… – Перед его мысленным взором встало надгробие могилы Хассельблада. – И вообще.

– Вы о чем?

Аякс потер о столешницу ребром ладони.

– Я о своем предшественнике, агенте Хассельбладе. В Столовой Горе я как раз расследовал его исчезновение, пока…

– Пока – что?

– Пока вчера на кладбище не обнаружил его могилу.

– Вот поэтому… – Архивариус погрозил Аяксу пальцем, взял кружку и сделал глоток. – Вот поэтому, молодой человек, я и считаю вашу детективную методу не вполне эффективной в условиях нашего болота.

– Почему – поэтому? – уточнил Аякс.

– Если бы вы позавчера удосужились задать мне вопрос о вашем агенте – как его? – вы бы тогда же получили от меня исчерпывающий ответ, где его искать.

– А почему вы должны знать об этом?

– А почему нет? – удивленно выпучился старик.

– Хорошо. – Аякс откинулся на спинку стула. – Почему, в таком случае, когда я интересовался пропавшим в полиции, мне не дали вразумительного ответа? Почему я должен интересоваться пропавшим без вести у архивариуса?

– Мы снова и снова возвращаемся к вопросу о вашей детективной методе.

– И в чем главный недостаток моей методы?

– А в том, – архивариус несильно прибил подшивку кулаком, – что вы пытаетесь взять гору с одного наскока. Вы даже сейчас пытаетесь это делать.

– Вот как?

– Именно так. Вы думаете, что когда обнаружили надгробие пропавшего, вы обнаружили его самого?

Аякс устало зажмурился и помассировал глазные яблоки.

– Вы внимательно рассмотрели плиту? – поинтересовался архивариус. – Хотя бы прочли все надписи на ней?

– Ну, да, – ответил Аякс неуверенно.

– А такое видели? Вверху справа? – Архивариус достал из кармана перьевую ручку, вырвал из подшивки кусок желтой бумаги, что-то написал на нем и положил перед Аяксом. – Видели?

Аякс прочел написанное по слогам:

– Cenotaph?

– Именно! – взмахнул ручкой архивариус.

– Что такое кенотаф?

– Пустая могила.

– Что? – удивился Аякс.

– Когда воин погибал в дальнем походе и его останки не могли быть доставлены на родину, родственники ставили памятник на пустой могиле. Это древний обычай, но он частично сохранился до наших дней.

– Вы хотите сказать, что Хассельблад родился в Столовой Горе?

Архивариус с сожалением покачал головой.

– Ну откуда, скажите ради бога, в вас эта… детективщина? Почему ваш несчастный Хассельблад должен был родиться в Столовой Горе? Ну почему?

– А почему тогда этот… – Аякс заглянул в листок. – Кенто… его пустая могила находится здесь?

– А почему в Столовой Горе находятся другие пустые могилы? – осведомился в ответ архивариус.

– Понял, – сказал Аякс. – Вы имеете в виду рудник. Рабочие падали в пропасть, гибли под завалами, и все в этом роде.

Архивариус допил молоко и промокнул платком лоб.

– Можно сказать и так. – Приподняв руку, он снова пошевелил пальцами. – У меня больные суставы, но я продолжаю играть в эту чертову игру, давить на одни и те же кнопки. У вас страдает логика, но вы, по сути, делаете то же самое.

Тут Аякса осенило:

– Постойте, так значит, у Хассельблада в Столовой Горе есть родственники? Кто они? И откуда им известно, что Хассельблад мертв?

Архивариус ответил вопросом:

– Что вы хотите знать о руднике?

Аякс сдвинул подшивку на угол стола.

– Чем больше, тем лучше.

– Полагаю, – сказал архивариус, прочистив горло, – вы в курсе, что история рудника начиналась с обычной старательской артели?