Текст книги "Нерушимая клятва"
Автор книги: Андреа Кремер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Глава 27
С карниза над окнами библиотеки сорвалась стая испуганных голубей. Внезапно услышав шорох крыльев и увидев мелькающие тени за разноцветными стеклами, я вскочила и опрокинула стул.
Шей зевнул и потянулся.
– Калла, не нужно вести себя, как человек, у которого случился припадок, каждый раз, когда раздается какой-то звук.
– Да я просто соблюдаю осторожность, – сказала я, поднимая стул и ожидая, пока успокоится сердце.
– Хорошо, что мы пришли сюда, – поделился своими мыслями Шей, переворачивая страницу.
– Если найдем что-нибудь стоящее, я даже скажу, что это была гениальная идея.
Я изучала оглавление книги «Знаки и символы в культуре народов разных стран».
– Я уже начинаю терять надежду: ни один из крестов, попавшихся мне в этой книге, не напоминает твою татуировку.
Мы оба посмотрели на стол, заставленный стопками книг. Ничего. Мы не можем ничего найти. Все зря. Испытывая усталость и отчаяние, я поставила локти на стол и положила подбородок на руки.
– Да, как в игре, вернулись на первую клетку, – согласился Шей, захлопывая объемную книгу по истории искусства.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я, поворачиваясь к нему.
– Нужно вернуться к переводу книги Хранителей.
Он отложил трактат об искусстве и придвинул к себе «Войну всех против всех».
– Ты, наверное, прав, – согласилась я, качая головой, чтобы размять шейные позвонки. – Может быть, стоит пропустить часть и продвинуться вперед?
– В смысле? – спросил Шей, шурша страницами.
– Может быть, стоит продолжить с конца, а не с начала, – пояснила я. – Ты сказал, что женщина в пещере пропела тебе последние строки из книги и закончила фразой «Здесь покоится Халдис». Может быть, стоит детально разобраться с последней частью книги, оставив начало на потом. Ты сказал, что последняя часть – самая короткая. По крайней мере, быстрей закончишь.
– Неплохая мысль, – согласился Шей, открывая книгу на последней странице.
Я вернулась к книге, лежавшей у меня на коленях, и продолжила разглядывать страницу с изображением разнообразных средневековых крестов.
Шей откашлялся. Я подняла голову и посмотрела на него, но он не отрывал глаз от книги.
– Я хотел задать тебе один вопрос.
Я нахмурилась, услышав ноту фальши в его голосе. Шей явно пытался сделать вид, что ответ на вопрос его не слишком интересует.
– Слушаю.
– В школе я слышал много разговоров о каком-то событии, которое называется Кровавой Луной, – сказал он, беря в руки латинский словарь. Я видела, что он перелистывает страницы только для вида; на самом деле в книгу Шей не смотрел. – Я так понимаю, что это событие произойдет через несколько дней.
– Ага.
Не ходи туда, Шей. Пожалуйста, не ходи.
– Так в чем там дело? – спросил он, откидываясь на спинку кресла.
– А, – сказала я, чувствуя некоторое облегчение. – Ну, скажем так: полностью это событие называется Бал Кровавой Луны, но все говорят Кровавая Луна, потому что так короче. Довольно странное мероприятие – смесь первого бала и вечеринки на Хэллоуин. На бал приезжают родители ребят, я имею в виду, из числа людей, живущих при школе. После бала ребята разъезжаются на осенние каникулы. Там всегда играет камерный оркестр и много пьют, и предъявлять удостоверение личности не требуется. Дурацкое мероприятие, но, как правило, веселое. Если ты имеешь отношение к нашей школе, не важно, ученик ты или родитель ученика, ты можешь туда прийти. Во время бала ученики безудержно пьют и танцуют в дурацких одеждах, которые никогда бы не стали надевать в повседневной жизни.
– А почему эта вечеринка называется Кровавой Луной? – спросил Шей.
Я растопырила пальцы, как карты в руке игрока.
– Потому что оно проводится в день первого полнолуния после сбора урожая. Это полнолуние так и называется – кровавая луна.
Он встал, подошел к окну и стал следить за тем, как листья падают с деревьев.
– Но почему кровавая?
– Потому что в полнолуние в это время года лучше всего ходить на охоту. В лесу светло, почти как днем.
Руки и ноги задрожали, когда я подумала об охоте.
– Время Большой охоты. Кровавую луну иногда называют охотничьей луной. В этом году полнолуние случится тридцать первого октября. Обычно оно бывает раньше, но так уж есть.
Он обернулся и посмотрел на меня.
– Не проще было назвать ее балом на Хэллоуин? Или ваши господа что-то имеют против большого количества сладостей и тому подобного?
Я отвлеклась на минуту и попыталась представить себе, кем может нарядиться Логан, учитывая его странный вкус и садистские выходки.
– Нет. Помнишь, я говорила тебе, что мы празднуем Самайн. Хэллоуин не настоящий праздник. Хранители всегда отличались консерватизмом, уважали традиции и то, что было изобретено много веков назад. Поэтому бал и называют Кровавой Луной, ведь так было всегда.
Когда я упомянула о традициях, в животе стало как-то нехорошо.
– И туда все приходят? Не только люди? – сказал он, будучи, очевидно, не в силах скрывать волнение.
Я кивнула и с тревогой посмотрела на него, гадая о причине его нервозности.
– Это хорошая вечеринка, туда все приходят. Кровавая Луна и выпускной бал – это фактически единственные мероприятия, на которых могут встретиться все ученики школы. Я думаю, они и проводятся только для того, чтобы придать видимость нормальности всему происходящему для учеников-людей.
Шей коротко, ритмично постучал руками по крышке стола, а потом, решившись, продолжил:
– Ну, надеюсь, ты простишь меня за то, что до вечеринки осталось так мало времени, но я – обычный парень, а обычные парни забывают подумать об этом заранее. Могу я предложить тебе пойти на бал со мной?
Мое сердце ушло в пятки. Случилось то, чего я больше всего боялась.
– Калла?
Я не хотела на него смотреть.
– Ты мне что-нибудь ответишь?
– Я не могу, – сказала я тихо, решившись, наконец, взглянуть на него.
Он нагнулся ко мне через стол. На лице его появилась недружелюбная улыбка.
– Почему?
– Я пойду туда с Реном. Вернее, мы зайдем туда, но только на два часа. Бал проводится в день заключения нашего союза.
Я отвела глаза и сделала вид, что внимательно разглядываю иллюстрацию в книге.
– Забудь об этом.
– Да не могу я всерьез воспринимать ваш «союз», Кэл, – сказал он отрывисто. – Сама посуди: ты и твой волчий принц соединяете ваши жизни на веки вечные. И только по той причине, что кто-то сказал вам, что так должно быть. Да это чушь собачья, и ты прекрасно знаешь об этом. А Рену даже некогда задуматься о том, как ему повезло, что ему досталась ты, потому что он слишком занят укладыванием в постель других девчонок из нашей школы.
– Да ничего подобного! Может, оставишь Рена в покое?
Я выпрямилась и сердито посмотрела на Шея.
– Ты болтаешься с нами почти каждый день, и он относится к тебе с уважением, даже несмотря на то, что ты выкинул в баре и какими щенячьими глазами ты постоянно на меня смотришь.
– Щенячьими глазами?! – выпалил Шей, вскакивая на ноги. Он отбросил в сторону стул и принялся запихивать книги в рюкзак.
– Шей… – начала я, заламывая руки и чувствуя, что мне снова очень нехорошо.
– Ну, теперь я хотя бы знаю твои истинные чувства ко мне, – сказал он дрожащим от ярости голосом и резко застегнул молнию на рюкзаке.
Я вскочила на ноги, подбежала к нему и накрыла его руки своими.
– Пожалуйста, прекрати. Это не так, на самом деле я тебя…
Я закашлялась, понимая, что никогда не смогу сказать то, что чуть было не вырвалось у меня.
– Что ты меня? – спросил он, хватая меня за руку и притягивая к себе. Другой рукой он взял меня за подбородок и погладил большим пальцем по щеке. Под кожей тут же загорелся знакомый огонь. Я отстранилась и отбежала, исступленно мотая головой.
– Пожалуйста, не надо. Я не могу.
Я выругалась и вытерла горячие слезы, которые внезапно потекли по лицу. Я себя не узнавала: раньше никогда не плакала, а теперь то и дело приходилось напрягать все силы, чтобы не разрыдаться.
– Калла.
Я посмотрела на него и увидела, как он испугался моих слез.
– Боже мой, прости меня. Я не должен был ничего говорить.
Мы вернулись к работе, храня напряженное молчание. Шей надел наушники и включил музыку так громко, что я слышала гитарные пассажи, даже не напрягая слух.
Небо за окнами совсем почернело, когда Шей резким движением выдернул наушники. Я вопросительно посмотрела на него.
– Союз будет заключен вечером в день Самайна? – спросил он. – В тот же вечер будет школьный бал?
– Перестань, Шей, – попросила я, потирая виски. – Я просто не в состоянии уже об этом говорить.
– Нет, я сейчас не о тебе, – пояснил он, указывая на книгу Хранителей. – Я о дате.
– Да, союз будет заключен в день Самайна, – ответила я, нахмурившись. – Тридцать первого октября.
Он сдвинул брови еще сильней.
– И почему церемония назначена на этот день?
– Это один из восьми языческих праздников, – пояснила я. – В эти дни усиливается власть Хранителей. Самайн считается одним из самых важных дней в году.
Он постучал пальцем по странице.
– «Когда занавес между мирами становится тоньше». Я помню, ты об этом уже рассказывала.
Я кивнула, а он заглянул в свои записи. На лице его появилось тревожное выражение.
– В чем дело?
– В этом есть какая-то ирония. Здесь описан некий ритуал, в котором участвует отпрыск. И проходит он в день Самайна. Я не совсем понял, в чем он заключается, но, похоже, есть глава, полностью ему посвященная. Называется она «Praenuntiatio volubilis». Есть слово, смысл которого я никак не могу понять. Оно может означать «подарок» или что-то в этом роде. Употребляется в очень странном контексте.
– Подарок? – спросила я.
– Да, или что-то в этом роде, – подтвердил он, снова залезая в словарь. – Что бы оно ни значило, мне совершенно ясно, что отпрыск имеет отношение к вашему празднику.
– Это не совсем мой праздник, Шей, – сказала я. – Скорее, это день, который Хранители избрали для заключения союза. И что? В книге написано, что ты тоже там будешь?
– Да, в этом вся и загвоздка. В том месте, которое я сейчас перевожу, говорится, похоже, не о союзе. Я пока не понимаю, в чем тут дело, – сказал он. – Тут много чего написано о двух мирах и тьме. И есть несколько упоминаний отпрыска. А также некого сборища, которое имеет отношение к «подарку», но общий смысл этого места мне как раз и не понятен.
– И как нам в этом разобраться? – спросила я.
– Наверное, тебе стоит бросить поиски креста и почитать что-нибудь о Самайне. Узнай, какие еще ритуалы производятся в этот день, кроме вашего дорогого союза.
– Рен рассказал о Самайне нечто интересное на прошлой неделе, – сказала я.
Шей посмотрел на меня.
– А, так мы теперь делимся информацией с Реном?
– Нет, по крайней мере, не в рамках наше го… Нашего проекта. Я просто пыталась выяснить что-нибудь о самом празднике, – ответила я. – Мне казалось, что я собираюсь отправиться на церемонию, ну словно с закрытыми глазами. И мне, естественно, это не нравилось. Как бы там ни было, он сказал, что это опасное время. Проявления мира духов непредсказуемы, так как занавес между мирами в эту ночь становится предельно тонким.
– А откуда Рену вообще это известно? – спросил Шей ворчливо.
– Перестань, – потребовала я. – Его мать убили Ищейки во время атаки, которая произошла в день Самайна. Поэтому он и знает.
– Ой, прости, – сказал он, постучав ручкой по столу. – Ищейки убили мать Рена?
– Да.
– Сколько ему было лет?
– Ему как раз исполнился один год. Именно в этот день.
– Вот черт, – сказал Шей. – Хотя это его совершенно не характеризует.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ничего, – быстро ответил он, вставая из-за стола и направляясь к стеллажам. – Давай вернемся к работе.
Глава 28
На следующий день Шей вошел в аудиторию с затравленным выражением на лице. Когда прозвенел звонок, я жестом отослала Брин и направилась к Шею. Он остался на своем месте и теперь сидел, ожидая, пока я подойду.
– Привет, Кэл.
Под глазами его я увидела темные крути; похоже, он не ложился спать.
– Могу я попросить тебя прогулять следующий урок?
– Да, если это важно, – ответила я, чувствуя внутреннюю дрожь от приближения чего-то ужасного.
Мы вместе прошли в комнату отдыха для учеников. Там было пусто и тихо. Он сел и придвинул поближе стул для меня. Когда я тоже села, он закрыл лицо руками и некоторое время молчал.
– Что случилось? – спросила я почти беззвучно.
– Помнишь, ты рассказывала мне, что Ищейки убили мать Рена во время атаки?
Я кивнула.
– Да.
Зачем он меня об этом спрашивает?
Шей плотно сжал зубы, словно готовясь рассказать что-то крайне неприятное.
– Я нашел в Анналах Халдиса книгу с записями событий того года, когда родился Рен. Мне нужно было узнать подробности той атаки.
Я молчала и смотрела на него, чувствуя, что меня немного задело то, с какой легкостью он проигнорировал мое требование не трогать книги с хрониками, но мне было интересно, что ему удалось узнать.
– Не было никакой атаки, – сказал он тихо. – Коринну Ларош казнили.
Мне показалось, что время замедлило ход и стало душно, словно из комнаты откачали воздух. Реагировать на слова Шея в такой обстановке было решительно невозможно.
Шей продолжил вполголоса:
– Это правда, Калла. Она и кое-кто еще из Бэйнов планировали устроить переворот, направленный против Хранителей. Ищейки ей помогали. Хранителям стало известно о заговоре, и ее наказали.
Тело понемногу возвращалось к жизни. Мышцы рефлекторно подергивались.
– Они убили ее, Калла, – сказал Шей. – А для Ищеек устроили западню. Они пытались прийти на помощь Коринне и другим повстанцам. Когда появились Ищейки, они попали в руки превосходящих сил, собранных Хранителями, и почти все были перебиты.
– Но Рен… – закашлялась я; сил, чтобы окончить фразу, у меня не хватило.
– Они сказали Рену неправду о том, что произошло, – добавил Шей так же бесстрастно и тихо, словно ему было не лучше, чем мне. – Из того, что написано в статье, посвященной восстанию, можно понять, что они обманули всех волков, не принимавших участия в заговоре, и уничтожили тех, кто был причастен.
– Этого не может быть.
– Более того, – сказал Шей, взяв меня за руку. – Я просмотрел текст книги Хранителей в поисках исторических свидетельств о других восстаниях. И тогда мне стала понятна история Воинов. Я имею в виду настоящую историю.
Я не чувствовала руки, хотя она была сжата горячими пальцами Шея.
– Что ты подразумеваешь под «настоящей историей»?
– Я перевел окончание главы «De proelio», в ней описано самое значительное событие Колдовской войны, которое ты называешь Великой Пашней.
– Но мне известно все, что касается этого события, – сказала я, нахмурившись. – Это было время кровопролитных сражений; погибло огромное количество Воинов, но для Хранителей оно закончилось безоговорочной победой. Мы почти полностью разбили силы Ищеек.
– Нет, Калла. Все было не так, – сказал Шей, взяв меня за вторую руку, чтобы я посмотрела ему в глаза. – Большая Пашня – не победа над Ищейками. На самом деле Хранители тогда подавили крупнейшее восстание Воинов. Ищейки пытались оказать помощь восставшим, но Хранители организовали массированную контратаку. Ищейки и Воины погибали вместе. Хранителям удалось создать новое оружие, благодаря которому в войне произошел коренной перелом. Я не знаю, какое именно, в книге оно называется Покинутым. Что бы это ни было, но в результате его применения восстание оказалось обреченным на поражение. Немногочисленным уцелевшим Воинам и Ищейкам пришлось прятаться.
Я отняла у него руки и крепко обхватила себя.
– После восстания было решено изменить политику воспитания новых Воинов, – продолжал Шей, глядя мне в глаза. – Стаи стали меньше, людей перестали обращать в Воинов, были изданы новые суровые правила, за любое неподчинение членов стай безжалостно наказывали. Хранители стали развивать в Воинах обостренное чувство семьи, чтобы свести на нет вероятность новых восстаний. Они решили, что Воины не станут рисковать своими семьями, даже ради такой веской причины.
– Какой причины, Шей? Почему же так много восстаний случилось за последнее столетие? – спросила я, не веря своим ушам.
– Причина – свобода, – отчеканил он. – Воины бунтовали, потому что не хотели быть рабами.
– Мы не рабы, – прошептала я, впиваясь ногтями в кожу на ребрах. – Воины – преданные солдаты Хранителей. Мы им служим, а они заботятся о нас, добывают для нас все необходимое – деньги, дома. Учат нас.
– Раскрой глаза, Калла, – прорычал Шей и начал бегать по комнате. – Это называется гегемонией. Антонио Грамси. Сама посуди. Система, при которой подавляемый класс убежден в том, что необходимо поддерживать систему, которая его подавляет; считает, что необходимо вкладывать в нее свои силы, верить в нее. Но если внимательно разобраться, оказывается, что ты и другие Воины – рабы.
– Я тебе не верю, – сказала я, закрыв глаза и горестно раскачиваясь на стуле. – Я не могу поверить в то, что ты рассказываешь.
– Прости, – сказал он тихо. – Но ты и сама можешь прочесть о том, что случилось с матерью Рена, когда придешь в поместье в следующий раз. Что касается всего остального…
Я услышала шорох бумаги. Когда я открыла глаза, Шей держал в руках пачку листов, вырванных из блокнота.
– Я знал, что тебе будет трудно поверить в это, и не ложился спать всю ночь, пока не переписал всю главу слово в слово, чтобы ты могла прочесть все сама. Я говорю правду.
Я подняла руку.
– Я не могу взять это. Пусть будет у тебя.
– С какой стати я стал бы лгать, когда дело касается таких вещей? – сказал Шей, и глаза его загорелись от гнева.
Он снова сделал попытку сунуть мне в руки стопку бумаги.
– Мы уже знаем, что они казнили мать Рена. Это твои Хранители, Калла, и вот что они делают.
Я открыла рот, чтобы закричать на него, но в тот же момент разрыдалась.
– Я знаю, что ты говоришь правду, Шей.
Он присел на колени рядом со мной, обнял меня и притянул к себе. По щекам катились обильные слезы, тело била крупная дрожь. Шей приложил мою голову к груди и гладил мои сотрясающиеся от рыданий плечи. Он нежно прижался губами к моим волосам.
– Все будет хорошо, Калла. Я найду способ избавить тебя от всего этого. Я обещаю.
Я прижалась лицом к его шее и снова заплакала. Он крепче обнял меня.
– Интересно, что это здесь происходит? – раздался голос Ланы Флинн от двери, ведущей в коридор.
Кровь застыла в моих жилах, когда она внимательно оглядела мое заплаканное лицо и перевела взгляд на Шея. Вопреки моим опасениям, он не опустил глаза и смотрел на медсестру с безмятежным спокойствием. Он поднялся, как бы случайно загородив меня от взгляда Ланы Флинн, откашлялся и обратился к ней.
– Простите, медсестра Флинн. У нас произошла ссора. Она обещала кому-то пойти вместе на Кровавую Луну, а я не смог достойно отреагировать на эту ситуацию. Теперь мне остается только извиниться перед Каллой.
Я моргнула от изумления, услышав, как ловко он солгал.
Губы медсестры приоткрылись в улыбке, которая свидетельствовала о том, что она получает удовольствие, наблюдая, как люди ссорятся.
– О да, неразделенная любовь – такая мучительная штука. Неудивительно, что ты не позволяешь лишнего Ренье. Впрочем, поцелуй, который я наблюдала, был достаточно пикантен… Страсти молодости столь прекрасны!
Кровь отхлынула от моих щек, когда я наблюдала реакцию Шея на ее слова. Лана Флинн заулыбалась еще шире, увидев, как забилась жилка на его шее.
Меня охватил страх. Не меняй обличье, Шей. Пожалуйста, не меняй. Она медленно подошла к нам, встала напротив Шея и провела длинным ногтем по его щеке, горлу, а затем, уже всей рукой, по груди и животу. Я еле сдержалась и чудом не вскрикнула, когда она поддела пальцем ремень на джинсах и дернула за него, притягивая юношу к себе. Притянув его так, что между их телами не прошел бы и лист бумаги, она снова улыбнулась.
– Не волнуйся, мой прекрасный золотой мальчик. Тебя в этом месте ожидает еще много чего хорошего.
Шей и бровью не повел, и медсестра Флинн повернулась ко мне.
– Логан узнает об этом, Калла. Девушка твоего положения должна вести себя скромнее.
Она отпустила Шея и удалилась в коридор. Он с шумом выдохнул воздух.
– Она же не просто школьная медсестра, правда?
Я покачала головой.
– Нет. Я вообще не знаю, кто она. Сабина однажды сказала, что она специалист по заклинаниям, но я не очень хорошо понимаю, что это значит.
Я подошла ближе, и Шей напрягся.
– Ты никогда не говорила, что Рен целует тебя.
– Я также никогда не говорила Рену, что ты целуешь меня, – вздохнула я. – Что ты хочешь мне сказать? Или действительно намерен устроить ссору, о которой рассказал Флинн?
– Нет, – сказал он с тихим смехом. – Может быть, позже.
– Согласна.
Он повернулся и посмотрел на меня. Глаза у него были встревоженные, но добрые.
– Что ты будешь делать?
Я покачала головой.
– Понятия не имею. Но бросить стаю я не могу.
– Но тебе нельзя здесь оставаться, – возразил Шей.
– Кто такие Ищейки? – спросила я.
В голове теснилось столько вопросов, сколько у меня не было за всю жизнь.
– Не знаю.
Он прошелся по комнате, отбрасывая ногой попадавшиеся на пути стулья.
– Ясно, что они поддерживали Воинов, решившихся вступить на путь восстания, и что они помогали матери Рена; оба раза им пришлось заплатить высокую цену за участие в заговоре против Хранителей, но я так и не понял, кто они такие и чего хотят. Но мне кажется, они тебе не враги, Кэл, – добавил он. – Да, они враги Хранителей, но не ваши.
– Сейчас я не очень хорошо понимаю, кто кому враг, – сказала я, поежившись. – Я убила одного из них. Враги Хранителей всегда были и моими врагами. Может быть, уже поздно что-то менять.
– Никогда не поздно сделать что-то важное, – заметил он, стукнув по столу кулаком так, что крышка раскололась. – В книге наверняка есть ответы на все вопросы! Я должен понять, о чем последняя глава. Там идет речь о вариантности, возможности изменений. Я думаю, в этом и заключается разгадка.
Я следила за тем, как над его плечами, словно развевающийся на ветру плащ, реет тень его волчьей формы.
– Мы будем пытаться ее найти, – сказала я, положив руку ему на грудь и наслаждаясь его ароматом, к сладости которого примешивался сильный волчий запах. – Дыши глубже, Шей. Загони волка назад. Ты слишком близок к тому, чтобы сменить обличье.
– Я не знаю, как с этим справиться, – прорычал он.
– Дыши глубже. – Я положила руку ему на шею и стала ждать, пока наши сердца перестанут отбивать бешеный ритм. – Сегодня и завтра. Я приду к тебе домой, и мы поработаем вместе.
Он погладил меня по спине. Ну почему нельзя, чтобы так было всегда? Чтобы были только мы, и больше никого. Чтобы никто не мог нарушить наш покой.
– А потом? Что с заключением союза?
От его вопроса в груди возникла боль.
– Не знаю, – сказала я, чувствуя, что это не единственный вопрос, на который у меня нет ответа.
Я изо всех сил старалась сдерживаться, входя в лабораторию, где меня ждал очередной эксперимент по органической химии. Я чувствовала себя подавленной и злой. Мне очень хотелось контролировать хотя бы часть своей жизни. Новые и ужасные подробности истории Воинов и Хранителей изменили мое отношение ко всему, что было раньше понятным и простым. Теперь я не знала, каково мое место в мире. Судьба матери Рена, ложь, которой были опутаны мы все, – я не смогла бы выдержать тяжкий груз всех этих мыслей, если бы мы с Реном остались наедине накануне заключения союза. Как мне вообще скрыть мое состояние от Рена? Задача была для меня непосильной.
– Сегодня повторяем пройденный материал, – сказал Рен, указывая в тетрадь, лежавшую перед ним. – Мисс Форис в хорошем настроении. Хотя, возможно, ей просто не хочется рисковать оборудованием, которое снова может стать жертвой твоего гнева.
Он улыбнулся мне. Я стояла и гадала, удастся ли мне претворить в жизнь мой план. Потом некстати вспомнила о том, как он вонзал клыки в мою глотку.
– Рен, я хочу отменить наше свидание завтра вечером.
– Это почему?
Я крепко сцепила пальцы обеих рук, чтобы он не заметил, как они дрожат.
– Я не могу поужинать с тобой и пойти потом на бал. Времени будет недостаточно.
Он повернулся и посмотрел на меня. В глазах его читалась тревога.
– Почему это у нас будет недостаточно времени? Мы сами им распоряжаемся.
– Брин очень хочет помочь мне приготовиться к церемонии. Ну, ты понимаешь, все эти женские штучки, она от них без ума. Мама – тоже, ты знаешь ее пристрастия, – сказала я, притворно вздохнув, изображая скуку. – Мне кажется, вес это займет так много времени, что на танцы его совершенно не останется.
– Хочешь просто отправиться на церемонию с остальными ребятами? – спросил он, скручивая тетрадь с такой силой, что она начала рваться.
Мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не начать лебезить перед ним. Я продолжала говорить, лихорадочно подыскивая подходящее разумное объяснение.
– Да, давай встретимся завтра прямо на горе? Ты живешь на противоположной стороне, и тебе будет неудобно заезжать за мной, а мне еще надо поработать с Шеем в библиотеке после уроков.
Рот Рена искривился от злости.
– Ты будешь встречаться с ним накануне заключения союза? Вместо того чтобы поужинать со мной?
Я постаралась ответить таким жалобным тоном, на который я только была способна.
– Мне очень жаль, но Логан сказал, что мальчик должен быть счастлив, а он был ужасно расстроен тем, что я отклонила его приглашение пойти на бал со мной. Я подумала, что мое согласие побыть с ним накануне вечеринки поможет немного сгладить ситуацию.
Рен побледнел, глаза его блеснули, как будто в их глубине кто-то зажег холодный серебристый свет.
– Он попросил тебя пойти с ним на Кровавую Луну?
Рен произнес каждое слово этой фразы так тихо, что я едва расслышала, что он сказал.
Я осознала свой грандиозный просчет слишком поздно. Кровь застыла в жилах и, казалось, совсем заледенела. Рен отскочил от стола и был в начале аудитории раньше, чем я успела открыть рот, чтобы ответить. Я слышала звуки ударов и приглушенный визг учеников, когда обернулась, чтобы отыскать Рена взглядом.
Табурет, на котором сидел Шей, валялся возле стола. Рен прижал юношу к парте и навис над ним. Я не слышала, что он говорил, но видела, как быстро двигаются его губы. Два партнера Шея по лабораторным работам прятались за углом стола, присев на корточки и стараясь не привлекать к себе внимание Рена. Но смотрели они не на него. Широко распахнув глаза, они наблюдали за Шеем, видя его силу, чувствуя опасное животное, прятавшееся за его человеческим обличьем. Они все поняли. Если я что-то немедленно не предприму, знать будут все.
Мисс Форис стояла возле стола вне себя от ужаса. Рукой она прикрывала рот, глаза вылезли на лоб; она была потрясена тем, что ее лаборатория внезапно превратилась в поле битвы. Несколько учеников из числа людей от страха выскочили в коридор. Хранители обменялись встревоженными взглядами, облокотились на парту и стали шептаться.
Я подбежала к столу. Я стояла и не могла вздохнуть, видя, что Рен вот-вот потеряет контроль. Темно-серый волк, его звериное обличье, призраком витал над ним. Он сжимал плечи Шея, угрожая ему острыми, как бритва, клыками, и прижимал его к столу все сильнее. Шей изо всех сил вцепился в его руки, стараясь разжать их. Он совершенно не испугался, только разозлился. Тень его волчьего обличья лежала на столе, вытянувшись вдоль его тела. Я задержала дыхание, надеясь, что Рен слишком сильно ослеплен гневом и ничего не заметит. До момента, когда на их месте окажутся два волка, вцепившихся друг другу в глотки, оставались доли секунды.
– Рен, нет! – крикнула я, рванулась вперед и обхватила Рена за грудь. Мне понадобилась вся моя сила, чтобы оторвать его от Шея.
Шей вскочил на ноги и сжал кулаки, приготовившись к схватке. Рот его искривился, в глубине сверкнули острые клыки. Я втянула в себя воздух и в отчаянии замотала головой. Если бы он потерял контроль и обернулся волком, нам бы пришел конец.
– Не двигайся, – зашипела на него я. – Немедленно успокойся.
Мышцы его подергивались, шея напряглась, но он остался на месте. Я следила за тем, как он загонял гнев внутрь. Я развернула Рена лицом к себе, продолжая изо всех сил прижимать его к груди. Его сердце бешено стучало, а изнутри рвался низкий угрожающий рык.
– Пожалуйста, Рен. Логан, ты должен помнить о Логане, – повторяла я, притягивая его к себе все крепче и крепче. Сказав это, я прижалась щекой к железным мышцам на его груди.
Рен зарычал последний раз и затих. Я слышала, как успокаивается его дыхание и сердце замедляет свой бешеный ритм.
– Пойдем, Лилия.
Услышав свою кличку, я поняла, что его гнев стих. Я ослабила хватку и выпустила Рена. Мышцы мои неистово сжимались и болели; я держала вожака руками так сильно, что свело бицепсы, и теперь они медленно расслаблялись, нить за нитью. Рен посмотрел на меня с высоты своего роста, и я увидела, что огонь в его черных глазах постепенно угасает. Он даже не взглянул на Шея, просто развернулся и вышел из лаборатории.
Я перевела дух, грудь моя все еще тяжело вздымалась.
– Какой хороший мальчик, – сказал Шей.
Внезапно я рассвирепела от его неуместной шутки. Он был всецело виноват в том, что произошло. В моей жизни все шло своим чередом, пока я не спасла ему жизнь. Теперь все разваливалось буквально на глазах.
Звук пощечины оказался сухим и резким. Глаза его расширились, он прикоснулся руками к тому месту, где остался отпечаток моей руки, сиявший на его щеке ярко-красным пятном. Не произнося ни единого слова, я развернулась и последовала тем же путем, которым за минуту до меня прошел Рен.
Я не обнаружила следов его пребывания ни в коридорах, ни в раздевалке, ни в столовой. Вероятно, он покинул здание школы, подумала я. Потрясенная и огорченная, я медленно пошла к своему шкафчику, смутно надеясь, что он вернется и присоединится к нам в столовой за завтраком. Когда я подошла к дверце, оказалось, что в прорезь, предназначенную для вентиляции, кто-то всунул свернутую трубочкой записку. Развернув ее, я закусила губу. Судя по тому, что Рен нажимал на ручку так, что чуть не порвал бумагу, было ясно, что он все еще вне себя от ярости.
«Калла. Меня не будет в школе ни сегодня, ни завтра. Встретимся на церемонии».
Я села, поджав ноги и прислонившись к холодной стальной поверхности, и сидела, пока не прозвучал звонок. Я насильно заставила себя пойти в столовую, даже не забрав из шкафчика пакет с едой. Все спокойно сидели и ели, прошло минут десять, пока Ансель не нахмурился и не обратился ко мне с вопросом.
– Эй, а где Рен? И Шей?
Настроение у меня было настолько плохое, что с момента начала завтрака я так и не осознала, что за столом нет обоих. Остальные члены стаи зашевелились, внезапно почувствовав себя не в своей тарелке. Естественно, они тоже были удивлены отсутствием своего вожака, да и человека, к которому они уже успели привыкнуть. Я огляделась. Шея не было среди людей. Хранители сидели тесным кружком, склонив головы друг к другу. Логана я среди них не заметила. С того самого момента, как Логан и Эфрон ездили на расследование в пещеру Халдис, молодые Хранители начали вести себя странно. Едкий запах тревоги, исходящий от них, наполнял мои ноздри всякий раз, когда мне случалось пройти мимо них в холлах или аудиториях.
