Текст книги "Космические бродяги"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)

Это не могло не вызывать тревогу. Работа в поле могла оказаться непосильно тяжелой. А религиозный фанатизм представлял собой самую настоящую опасность – худшую, чем любая естественная опасность на любой планете. У свободных торговцев и верования были свободными. Их космополитическое происхождение и деятельность немало способствовали большой терпимости по отношению к людям и идеям. «Ведающий Дух» на родной планете Милани, уничтоженной во время войны, признавался его почитателями в качестве доброй и снисходительной силы. А узкие жесткие рамки, в которые люди заключали свою религию, превращали ее в силу, это было так же опасно для чужаков, попавших в их среду, как бластер в руках врагов. Так что зловещее напоминание Козберга-младшего об «обучении» напугало Нейла. Если же спросить об этом... Тогда он рисковал привлечь к себе ненужное внимание, тем более что вопросы относительно религии и целей внутри фанатичной общины чаще всего были запретными даже для своих. Нет, лучше смотреть, слушать и пытаться соединять обрывки сведений.

Повозка свернула с дороги и остановилась возле ворот в стене из кольев. Она казалась значительно выше полевых изгородей и, по всей вероятности, была воздвигнута для защиты, а не просто для отделения одного участка от другого. Их появление было встречено лаем. Пять-шесть собак, достаточно похожих на земных, чтобы их можно было так назвать, бегали и прыгали за вольером, изо всех сил стараясь привлечь внимание прибывших. Ренфо невольно задумался: какая угроза заставила жителей участков, находящихся в тени видимого теперь леса, держать такую свору? Может быть – по спине Нейла пробежал холодок,– они караулили рабочих?

Повозка въехала на пустую площадь, окруженную домами, и Нейл мигом забыл о собаках, с удивлением уставившись на главный дом участка. Этот... эта штуковина такой же высоты, как двухэтажные бараки в Диппле, была просто стволом дерева, положенным набок, с прорубленными в нем двумя рядами окон и широкой дверью, сохранившей еще остатки коры. Ну и ну! Его удивили своими размерами пни на полях, значит, это были остатки молодой поросли. Так вот из каких деревьев состоит лес Януса!

 3. СОКРОВИЩЕ

Нейл стоял, опираясь руками на длинную рукоять большого топора. По его обнаженному до пояса телу, покрытому серебристой пылью, струйками сбегал пот. Солнце, показавшееся ему в первый день таким бледным, теперь выказывало всю свою силу волнами жара. Юноша повернул голову – он часто так делал в течение последних недель – к холодной зелени леса, который они атаковали. Как это похоже на водоем, куда можно было бы нырнуть и охладить вспотевшее, опаленное лучами солнца тело!

Козберг начал с того, что рассказал своим новым рабочим об ужасных опасностях лесистой местности. И самая большая таилась в одинокой полуразрушенной хижине, которая стояла как раз посередине полоски леса, вклинившейся в очищенные с великим трудом акры будущего поля. Проклятое место, которое никто не смеет тревожить. Эта хижина – они смотрели на нее с безопасного расстояния – была и будет могилой грешного человека, который так страшно оскорбил небо, что был поражен зеленой лихорадкой.

Религиозные фанатики не убивали, они просто отправляли в холодное одиночество леса тех, кто подхватывал эту неизлечимую болезнь, разумеется посланную в наказание за грехи. Может ли выжить человек, оставленный в дикой местности без ухода, с высокой температурой, характерной для первой стадии болезни? И кто знает, какие еще опасности подстерегают людей в тени гигантских деревьев? Время от времени там видели чудовищ – ранним утром до восхода солнца или в сумерках.

Что касается этих чудовищ... Нейл задумался. Рассказы домочадцев Козберга всегда отличались странностями, но описание существ явно было рождено живым воображением. Причем все истории объединяло только то, что неизвестное существо своим цветом не отличалось от окружающей его растительности, а также наличием четырех конечностей.

Первые опасения Нейла относительно особенностей общества на Янусе полностью подтвердились. Вера «любимцев небес» была узкой и жестоко реакционной, а основной чертой характера – отсутствие в их душах добра и сочувствия. Можно сказать, что жители участков шагнули назад на тысячу лет, в прошлое своего рода. У них не было желания узнать что-нибудь о природе Януса, они лишь упорно, день за днем приспосабливали ее к образу жизни покинутой ими родины, подходя к дереву не иначе как с топором, ножом или лопатой, и жаждали только рубить, обдирать, выкапывать.

– Эй, Ренфо, наклоняй его! – крикнул Ласья, давний работник Козберга, взявший на себя обязанность подгонять новичков.

Следом за ним шел Тейлос с ведром грязной воды, всем своим видом демонстрируя, какое усилие он для этого прикладывает. Бывший воришка старался использовать все хитрости, каким он научился в своем темном прошлом, чтобы облегчить себе жизнь. В первый день расчистки его вернули обратно в усадьбу с распухшей лодыжкой, и Ренфо показалось, что неудачное обращение с корчевальным крюком было преднамеренным. Демонстративно прихрамывая при ходьбе, Сэм добивался расположения на кухне и в ткацкой. Его лукавый язык был столь же быстр, сколь медлительны в работе руки. В конце концов женское население дома Козберга приняло его в помощники. Так он избавился от полевых работ. Правда, Нейл, слыша резкий голос хозяйки, сомневался, что Тейлос выбрал лучшую участь.

Сейчас Сэм наклонился над стволом поваленного дерева и глупо ухмылялся за широкой спиной Ласьи, подмигивая Нейлу, в то время как тот начал размахивать топором.

– Ну, видел каких-нибудь чудовищ? – спросил Тейлос, когда Ренфо сделал паузу, чтобы напиться воды,– Полагаю, что за их шкуру можно получить хорошую цену в порту, но до сих пор никому не пришло в голову взять с собой пару собак и немножко поохотиться.

Его полунамек указывал на мысль, которая бродила в сознании всех новичков: организовать самостоятельную торговлю, открыть кредит в порту и в один прекрасный день, пусть не скоро, получить свободу.

Ласья все понял и нахмурился.

– Даже не мечтай! Никакой торговли у тебя никогда не будет. Все, что ты добудешь или найдешь, принадлежит хозяину участка, не забывай об этом! Не хочешь ли ты, чтобы тебя осудили как грешника первой степени и Говорящий с Небом покарал тебя?

Нейл уставился на говорившего через край деревянного ковша.

– Что здесь можно добыть или найти такого, что неугодно Говорящему с Небом?

Ласья нахмурился еще больше.

– Греховные вещи,– пробормотал он.

Ренфо опустил ковш в бадью. Он заметил, что Тейлос вздрогнул и застыл в ожидании. Так как Ласья не продолжил, Сэм задал вопрос, ответ на который хотел получить как Нейл, так и он сам:

– Греховные вещи, вот как? И какие они, Ласья? Мы не хотим иметь дело с Говорящим с Небом, так что расскажи нам, чего не поднимать, если мы что-то найдем. А то мы еще влезем в неприятности и тогда заявим, что нам не говорили. Козберг – двуногий ужас, это уж точно, но он наверняка поверит нам.

Тейлос не лгал. Хозяин участка действительно был справедливым – но, конечно, не милосердным. Ласья замер с поднятым топором.

– Ладно-ладно! – Он резко опустил топор.– Иной раз люди, работающие на расчистке, находят вещи...

– Какие вещи? – перебил его Ренфо.

Замешательство Ласьи возрастало.

– Вещи... ну, можно сказать, вроде сокровищ...

– Сокровища? – воскликнул Тейлос, и в его сузившихся глазах блеснул жадный интерес.

– Что еще за сокровища? – допытывался Нейл.

– Не знаю... ну, предметы... по виду как драгоценности...

– И что делают с ними? – Сэм хищно облизнул губы.

– Во имя Говорящего с Небом их разбивают на куски и сжигают.

– Зачем? – удивился Нейл.

– Потому что они прокляты – вот почему! И всякий, кто их коснется, проклят тоже!

Тейлос усмехнулся.

– Драгоценности, значит. Пусть себе будут прокляты, лишь бы мы их нашли. Их можно отнести в порт и там обменять или продать. Зачем же их ломать? Может, они и здесь окажутся полезными – что, если это машины, каких у нас нет, а мы надрываемся, валя деревья и выкорчевывая пни.

Ласья поднял на него тяжелый взгляд.

– «Любимцы небес» не пользуются машинами. А что касается тебя – не очень-то ты надрываешься, Тейлос. И ты ничего не продашь в порту. Такому, как ты, не позволят идти туда, пока не убедятся, что на тебе нет ничего, кроме штанов на голой заднице. Во всяком случае, если кто-нибудь попытается взять сокровища и об этом узнают, его выгонят туда,– он ткнул большим пальцем в сторону леса,– одного, без еды, без инструментов, без всего. Одним словом, эти сокровища не для того, чтобы их брать. Так что, если найдете, кричите, и достаточно громко.

– Откуда они появились? Я думал, на этой планете нет местной расы,– сказал Ренфо.

– Конечно нет. Здесь никогда не встречали людей. Я как-то слышал, что эта планета известна уже более ста лет – по планетному времени. Угольный синдикат купил ее на первом аукционе Инспекции – для перепродажи. Это было задолго до войны. Но Синдикат просто занес Янус в свои списки и послал две экспедиции, которые ничего здесь не нашли,– я имею в виду полезные ископаемые, по крайней мере в таком количестве, чтобы имело смысл их добывать. На планете вообще нет ничего, кроме леса и пары неглубоких морей. Когда это выяснилось, Синдикат решил избавиться от невыгодной планеты и продать ее поселенцам. Эти «любимцы небес» раньше жили на каком-то клочке неплодородной земли на сверхсухой планете, изо всех сил стараясь превратить ее в нечто более приспособленное для обитания. Каким-то образом они сумели собрать нужную сумму для уплаты аванса Синдикату и отправились сюда. Началась война. Акции Синдиката оказались у врага и обесценились, так что никто больше не являлся сюда требовать свою собственность. У «любимцев небес» есть для продажи латтамус и кора – этого вполне достаточно, чтобы держать открытым космопорт и быть отмеченным на торговых картах. Вот и вся история. И здесь не было и признаков аборигенов, никаких памятников, могил, развалин – ничего. Не находили и следов посадки кораблей. «Любимцы небес» решили, что сокровища насаждает темная сила, желающая ввести людей в грех, и пока невозможно доказать, что это утверждение неверно.

Сэм презрительно фыркнул.

– Глупо так рассуждать!

– Может быть, но они здесь хозяева,– предупредил Ласья.

– А ты сам когда-нибудь видел эти сокровища? – спросил Нейл, возвращаясь к своей обычной работе.

– Один раз, на участке Моргейма – он следующий к югу. И нашел его хозяйский сын. Сразу позвали Говорящего с Небом и собрали нас, чтобы молиться и уничтожить находку. Однако им это не очень помогло...

– Почему?

– Ровно через неделю этот парень заболел зеленой лихорадкой. Пришлось вывезти его в лес. Я был одним из его сторожей.

– А зачем его было сторожить?

– Больной зеленой лихорадкой ничего не соображает, бегает где попало, на человека не похож. Его нельзя подпускать к людям, потому что тот, кого он коснется, заболеет. Так что, если он пытается сбежать, его привязывают к дереву.

– И оставляют умирать! – Ренфо уставился на Ласью.

– А что тут поделаешь, болезнь неизлечимая. Врач из порта сказал, что мы все можем ею заразиться. Иногда родня дает больному сонное питье, чтобы он умер во сне, но Говорящий с Небом утверждает, что это неправильно: человек должен сознавать, какой он грешник,– Ласья ударил по дереву,– Зеленая лихорадка нападает на тех, кто нарушил какие-нибудь правила или был с чем-то не согласен. А этого Моргейма отец два раза учил – тот неправильно работал. Так что если он заболел, значит, получил по заслугам.

– Ты веришь этому? – спросил Нейл.

Ласья пожал плечами.

– Когда видишь, как это происходит, или слышишь о таких случаях... Все, кого поразила зеленая лихорадка, в чем-то обязательно провинились. Была одна девушка, вроде слегка свихнутая – все ходила в лес, говорила, что очень любит деревья. Ей здорово доставалось за бродяжничество. Однажды ночью у нее начался жар, так ее и увезли прямо в лес. Она так кричала! А ее мать – вторая жена Козберга – просто была не в себе. Старик запер ее на две недели, пока не удостоверился, что все прошло.

Ренфо с трудом скрыл свое возмущение:

– Почему же ее просто не убили? Это было бы милосерднее!

Ласья фыркнул.

– Они так не думают. Быть добрыми к ее телу – значит губить душу. Девушка умерла в муках, в соответствии с ее грехом. «Любимцы небес» думают, что если человек умрет «неочищенным», как они это называют, то вечно будет пребывать во тьме. Если на нем большой грех, он должен за него платить: либо принять нелегкую смерть, либо еще что-нибудь. И вообще, лучше с ними не связываться. Они дают выучку всякому, не только своим верующим. Ну, хватит болтовни! Ты, Тейлос, давай проваливай с ведрами! Скажи хозяину участка, что груз у нас почти готов. И не мешкай по дороге.

Сэм, вылив воду, заторопился, пока был в поле зрения работающих. По всей вероятности, его шаги стали гораздо медленнее, когда он скрылся за кустарником. Поскольку обычно молчаливый Ласья сегодня оказался разговорчивым, Нейл решил воспользоваться этим и узнать как можно больше.

– Ласья, здесь кто-нибудь покупал себе свободу?

– Свободу? – Дровосек изумленно уставился на него. Юноша, видимо, прервал его размышления. Он медленно усмехнулся,– Не мучай себя, парень, даже и не думай об этом. Козберг не отпустит ту пару рук, которую он добыл,– пока они еще могут работать, разумеется. Ты не очень силен, но не лодырь, как Тейлос, выполняешь дневную норму. Я был военнопленным в Авалоне. По лагерю ходили и предлагали работу. И я согласился – это лучше, чем оставаться там, взаперти, и потерять разум. Когда я сюда приехал, у меня тоже были идеи насчет того, чтобы выкупить себя. Но только здесь вся земля, каждый кусочек вонючего гнилого дерева принадлежат небу, так они говорят. И только истинно верующий может получить право на участок. Это хитрый трюк в их игре. Истинно верующий должен быть таковым от рождения. Ты здесь, и они зажмут тебя в кулак, если ты возмутишься, тебя проучат, а то и выгонят в лес, причем когда и куда захотят. А теперь давай-ка зачищай здесь. Нам лучше сделать как полагается, когда старик придет нюхать вокруг.

Далеко ли космопорт? День путешествия в повозке, запряженной фэзами. Пешком, наверное, куда больше. Да и можно ли удрать с работы?.. Что, если добраться до этой единственной связи с космосом? Плата за проезд на судне баснословно высокая, а проситься в члены команды бесполезно. Симпатии офицеров всегда будут на стороне хозяина участка, а не рабочего, пытающегося удрать.

И если здесь нет законной системы выкупа своей свободы... Юноша с яростью воткнул топор в твердое дерево. Не хотелось думать, что мрачная информация Ласьи верная, но, похоже, так оно и есть.

Ласья оторвал его от тяжелых раздумий.

– Возьми-ка веревку и вытащи одно из тех бревен. Подтяни его сюда.

Нейл бросил топор и пошел к тому месту, где лежали сваленные за последние два дня деревья. Он все еще был вне зоны основного леса, но начавшие вянуть ветки делали воздух свежим. Юноша импульсивно сорвал горсть шелковистых листьев и поднес их к лицу, вдыхая пряный аромат. Внезапно ему захотелось уйти еще дальше, к деревьям. Что, если какой-то человек полюбит лес? Его отправят в изгнание. Но разве это хуже, чем жизнь на участке?

Ренфо задумался об этом, когда обвязывал ствол веревкой. При первом рывке она больно врезалась ему в плечо – слишком велико оказалось сопротивление. Он встал на колени и увидел, что нижняя ветка воткнулась в мягкую землю и крепко заякорила дерево. Когда юноша стал обрезать ее обдирочным ножом, солнечный свет пробился сквозь листву и зажег в земле блестящую искорку. Нейл зацепил ладонью влажную глину и даже не удивился: рассказ Ласьи подготовил его к подобному зрелищу. На серой земле лежали шар, коробочка, стержень длиной в ладонь и толщиной дюйма в два, а также свернутое кольцом ожерелье из сверкающих зеленых камней, похожих на капельки.

Рука невольно потянулась к трубочке. Ренфо глубоко вздохнул. Сколько уныния, однообразия было в его жизни, и вот у него на ладони настоящее чудо, которому нет названия! Необычный предмет приятно холодил руку, словно весенняя вода, зачерпнутая из ручья, переливался зеленым, золотым, молочно-белым – настоящий драгоценный камень. И он принадлежал ему. Ему!

Движимый инстинктивным страхом, Нейл огляделся вокруг. Разбивают, сжигают – по словам Ласьи, именно так жители Януса поступают с таинственными и столь прекрасными вещами! Точно так же они разрушают красоту леса. У юноши не было ни малейшей надежды сохранить сокровище целиком, но этот стержень, пленивший его своей магической красотой, он ни за что не позволит уничтожить!

Ласья мог подойти в любую минуту, поэтому Ренфо крепко сжал трубочку в кулаке и огляделся в поисках подходящего тайника. Его внимание привлекло дупло в одном из деревьев. Спрятав в него свою находку, Нейл метнулся обратно, быстро накидал земли поверх остальных таинственных предметов и, заметив приближавшегося к нему Ласью, стал тянуть за веревку.

– Пустоголовый дурень! – накинулся на него рабочий.– Чего ты надрываешь брюхо? Подложи под него ветку!

Ласья опустился на одно колено, чтобы копнуть ножом, как только что сделал Нейл, но вдруг отпрыгнул назад, словно наткнулся на ядовитую змею. Он вцепился в Ренфо, оттаскивая его от дерева и при этом громко призывая Козберга. Ласья повиновался закону.

 4. ГРЕШНИК

Тейлос стоял у изголовья койки, сводя и разводя руки, будто хотел схватить что-то невидимое.

– Ты видел что-то, ты видел! Сокровище? Какое сокровище, парень?

Рабочие Козберга спали в одном сарае, и сейчас все они, кроме Ласьи, который остался снаружи как надзиратель, окружили Нейла. Одиннадцать пар глаз уставились на него.

– Ласья его выкопал, потому что дерево зацепилось ветвями. Я тянул веревку, а он копал. Вдруг он оттолкнул меня и позвал Козберга. Я увидел в земле что-то блестящее – вот и все.

– Зачем, ну зачем было звать Козберга? – Сэм обращался ко всей компании.– Отнести клад в порт, и любой торговец оторвет у тебя его с руками и даст цену, достаточную, чтобы можно было уехать отсюда.

– Нет,– сказал, покачав головой, угрюмый Ханноза, он был здешним старожилом.– Ты просто не знаешь, Тейлос. Ни один из торговцев, прибывших на Янус, не станет иметь дел с нами, потому что в противном случае потеряет портовую лицензию.

– Капитан – может быть,– согласился бывший воришка.– Только не надо говорить мне, что кто-то из команды откажется от выгодного дельца на стороне. Послушай, ты, грязный корчевщик, я с Корвара, жил там в большом городе – Тикиле – и знаю, как можно пристроить сокровища. За диковинные вещи дают хорошую цену, достаточно большую, чтобы устраивала всех – от члена команды до продавца в каком-нибудь магазине для богачей.

Ханноза по-прежнему качал головой.

– В любом порту это означает наказание по полной строгости. За последние три года только в этом районе было найдено пять кладов – так, по крайней мере, говорят люди. И со всеми поступили одинаково: уничтожили под тщательным наблюдением Говорящего с Небом.

– Зачем? – спросил Нейл.– Разве они не понимают, что это важные находки?

– Для кого важные? – насмешливо протянул Ханноза.– Для «любимцев небес» нет ничего важнее их веры и образа жизни. Если известия о таких находках дойдут до археологов, придется открыть планету для широкого доступа. Это означает контакт с другими обычаями и верованиями. «Любимцы» небес не хотят этого. Вот и уничтожают таинственные предметы, заявляя, что они – порождение зла.

– Это же глупо! – Сэм с досады стукнул маленьким кулачком по койке.

– Пойди скажи об этом Козбергу,– посоветовал один из рабочих.– А нам пора отдыхать,– и он вытянулся на своей койке, подавая пример другим.

Тейлос направился к окну, хотя что он мог из него увидеть? Нейл откинулся на подушку и закрыл глаза. Все его тело дрожало от сильного возбуждения, и он опасался, как бы остальные в комнате не заметили, в каком он состоянии. Юноша снова явственно видел найденную им трубочку, ощущал кожей ладони ее гладкость. Что это такое? Для чего она предназначена? Кто оставил ее там и зачем? Эти вещи спрятаны про запас или он обнаружил поспешно укрытую добычу? Хотелось бы подробнее расспросить окружающих о других находках, но можно ли это сделать, не выдавая себя?

Вопросы, вопросы... Если ему все-таки удастся сохранить свою находку, то можно ли будет договориться с каким-нибудь членом экипажа, как предлагал Тейлос? И как потом объяснить другим, откуда у него деньги? Впрочем, у него будет время, полно времени, чтобы об этом подумать. Все зависит от того, хорошо ли он спрятал трубку.

Зеленый, золотой, красный, синий и другие цвета, названий которых Ренфо не знал, смешивались, составляя самые разнообразные узоры. Как хотелось бы снова держать трубочку в руках и смотреть на нее не отрываясь... Вот такой, наверное, должна быть красота сама по себе, и даже больше чем красота. Жаль, что ее никогда не увидит Милани... Нейл вертелся на жесткой узкой койке и не мог уснуть.

– Выходи!

Дверь распахнулась, и рабочие немедленно подчинились приказу хозяина.

Во дворе столпилось все население участка. Младенцы протестующе кричали на руках у матерей, ребятишки постарше испуганно жались к родителям. Калло Козберг, держа шапку в руках, стоял поодаль, во главе своего семейства, повернувшись к человеку в длинном сером плаще поверх обычной тусклой одежды поселенца.

Незнакомец был с непокрытой головой, и его всклокоченные волосы мало чем отличались по цвету от плаща, так что трудно было разобрать, где кончаются волосы и начинается ткань. На лице с густой бородой выделяются острый, как клюв, нос и удивительно светлые, с красным ободком глаза. Один глаз все время слезился, слезы капали на широкую бороду и блестели на ней.

– Грешники! – словно кнут, хлестнул голос, такой же повелительный, как и у Козберга. Заметный трепет пробежал по толпе при этом обвинении.– Темная сила пробралась на ваш участок, чтобы поставить свою ловушку. Тьма тянется только ко тьме. Ваше небо закрыто облаками.

Одна из женщин всхлипнула, ее тихий плач поддержали двое малышей. Человек в плаще обратил взор к небу, которое действительно закрывали облака, и запел, вернее захрипел, как ржавая пила. Слова песни были непонятны Ренфо.

По-прежнему уставившись на облака, незнакомец повернулся и тяжелыми шагами направился к лесу. Толпа потянулась за ним – мужчины впереди,– однако Нейл старался держаться подальше от хозяина и проповедника.

Конечно, это было просто совпадение, тем не менее облака сгущались, жара спала, и налетевший неизвестно откуда холодный ветер подгонял людей, пока они шли на поляну, где был найден клад.

Говорящий с Небом трижды обошел лежащие на земле таинственные предметы, взял топор, которым раньше работал Ласья, и протянул его Козбергу. Хозяин участка перевернул инструмент лезвием вверх и обрушил его на сверкающие драгоценности, превращая их в неразличимую массу мелких обломков и пыли, в то время как пение продолжалось. Когда Козберг наконец справился со своей задачей, старик в сером вытащил из-под плаща бластер старого образца и прицелился в груду осколков. Ослепительный луч нашел цель, и зрители попятились от жара вспышки. Затем все, что осталось от клада после жестокой расправы, было закопано в землю. Говорящий с Небом обернулся к Козбергу.

– Вы будете очищаться, будете искупать грех, будете ждать!

Хозяин участка кивнул косматой головой.

– Мы будем очищаться, будем искупать, будем ждать.

Процессия, возглавляемая Говорящим с Небом, вернулась во двор.

Когда рабочие собрались в сарае, первым не выдержал Тейлос. Он обратился к Бринхольду, одному из здешних старожилов:

– Что будет дальше?

– Ляжем спать с пустым брюхом. Ласья, зачем ты рассказал хозяину о находке?

– Да уж,– нестройным хором поддержали его товарищи.– Теперь нам придется поститься, пока они умиротворяют небо!

Ласья пожал плечами.

– Вы же знаете закон. Лучше пару деньков поголодать, чем получить полную выучку.

– Он прав,– поддержал приятеля Ханноза.– Просто нам не повезло, что здесь нашли эти вещи. Около двух лет назад сам Козберг наткнулся на такой клад.

Нейл повернулся к нему.

– В этом лесу?

– Да. Козберг искал свою дочь. Она была странной девочкой и вечно убегала в лес, когда ей удавалось вырваться из дома. Говорили, что у нее голова не в порядке,– Ханноза неприязненно поморщился.– Она здорово отличалась от всего семейства. В моем мире рассказывали легенды о том, что раньше на планете существовала другая раса, которой пришлось спрятаться от захватчиков. И теперь иногда они крадут новорожденных, взамен оставляя своих детей.

– Зачем? – удивился юноша.

Внезапно на него накатила волна странного возбуждения, как и тогда, когда он думал о спрятанной трубочке.

– Кто знает? Может, для обновления крови в их исчезающей расе. Во всяком случае, подменыш, как называли оставленного ребенка, вел себя довольно странно и обычно рано умирал. Эйли, как я уже сказал, вовсе не походила на остальных Козбергов, так что вполне могла быть таким подменышем.

– Да, она и в самом деле была совсем другая,– согласился Ласья.– Не повезло девчонке...

– Что с ней случилось? – поинтересовался Нейл.

– Я же тебе рассказывал, она заболела зеленой лихорадкой, и ее выгнали в лес – так всегда делают. Только, мне кажется, ни к чему было поднимать такой шум насчет того, что она была грешницей. Она никому не причиняла вреда, просто хотела жить по-своему.

– А это здесь грех. В других местах, кстати, тоже.– сказал Ханноза, устраиваясь на своей койке и закрывая глаза.– Отдыхай, парень. Мы не будем ни работать, ни есть, пока не кончится период очищения.

– Это долго?

– Зависит от дара, который Козберг преподнесет Говорящему с Небом. Старый Хайзендер весьма сообразителен и знает, что наш уважаемый хозяин хочет до зимы очистить западные поля, так что они поторгуются.

Они не нашли трубочку, думал Нейл, лежа на койке ранним утром, ее не было среди уничтоженных предметов. Когда он рискнет вернуться к своему тайнику и взять ее? Здравый смысл говорил, что ждать придется долго, но у него едва ли не чесались руки, а желание держать трубочку на ладони было сродни жажде в знойный и душный полдень. Удивленный и напуганный своим состоянием Ренфо обращался к себе с вопросом: почему его так занимает этот артефакт, почему странная вещь так притягивает его? Трубочка дает шанс на освобождение в том случае, если ему удастся отнести ее в порт и продать? Или он просто хочет иметь ее?

Юноша, как мог, боролся с этим сильным влечением. Он устал – душевно и физически – и хотел отдохнуть, но его мозг не успокаивался даже во сне. Поэтому Нейл, щадя его, старался думать о всяких мелочах: шорохе листьев и ароматах цветов, ветре, качающем ветви и кусты, о лесной чаще за вырубкой.

Видимо, ему все-таки удалось заснуть, потому что, когда он открыл глаза, было темно. Все как прежде: вздохи, бормотание кого-то из соседей, неудобная жесткая койка, скрип деревянных стен барака, построенного на участке Козберга, во владении, вырванном у леса людской волей, упрямством и мозолистыми руками. Где же еще он мог быть?

В другом, правильном месте.

Испуганный, Нейл обдумывал это мысленное обращение к нему, пытаясь постигнуть его смысл, а также разобраться в своих эмоциях по этому поводу. Он был где-то, и то место было правильным. Теперь он здесь – это неправильно, словно поставленная не на свое место деталь машины.

Ренфо осторожно поднялся с койки, прислушиваясь, как животное, проникшее на территорию своего врага. Ему хотелось выскочить наружу, в холодную темноту, а затем через поля мчаться к дереву, в дупле которого лежало спрятанное сокровище. У него так тряслись руки, что он прижал их к груди, где дико колотилось сердце. Выйти отсюда – в ночь, на свободу!

Осторожность сдерживала его, но только до тех пор, пока ноги не перенесли его через порог притихшего на ночь барака, а затем захлестнуло бурное ликование и он помчался к лесу.

Пахнет горелым... Юноша миновал то место, где Говорящий с Небом орудовал бластером, чувствуя, что в нем поднимается ярость от осознания того, что случилось здесь несколько часов назад. Позади осталась завеса кустов. Пальцы прикоснулись к коре, словно приветствуя в дружеском рукопожатии...

Он достал трубку из дупла и не удержался от восторженного крика. Вот ключ от двери в его будущее, которую ему наверняка удастся найти!

– Я так и думал, парень. Ты, значит, это сделал.

Нейл, прижав трубку к груди, резко обернулся. Тейлос!

Сэм ухмылялся ему в лицо.

– Сумел урвать от них, Ренфо? Неплохой фокус. Хватит, чтобы покрыть наш долг!

– Нет!

Тейлос никогда не будет иметь той вещи, которую он, Нейл, держит в руках.

– Ну нет, ты не скинешь меня с хвоста, Ренфо. Стоит мне только заорать, как у тебя не останется никакого сокровища. Или ты забыл, что они сделали сегодня с остальными штуковинами?

– Тогда у меня не будет, но и у тебя тоже,– покачал головой юноша.

– Верно. Но я не позволю тебе уйти с ним. Парни говорили, что такие штуки находят здесь второй раз. А может, у тебя и еще есть? И от такого дела Сэма Тейлоса не отгонишь, никакому заморышу из Диппла этого не удастся, вот увидишь!

Ренфо плотно прижался спиной к дереву.

– Нет!

– Нет? – Сэм не повысил голоса, но рука его дернулась. При свете голубовато-зеленой луны Януса блеснуло лезвие ножа.– Здешний народ не приемлет кровопускания, так, по крайней мере, говорили в бараке, но я-то не принадлежу к верующим, да и ты тоже. Отдавай немедленно!

Нож резанул воздух. Теперь Тейлос вовсе не был похож на попрошайку и лодыря, каким казался раньше.

– Вот как! – Из темноты выступили тени: Козберг, его сын и двое рабочих.– Зло все еще здесь, и грешники тоже! Хорошо, что мы следили за бараком в эту ночь. Эндон, хватай коротышку!

Веревочная петля прижала руки Тейлоса к бокам, так что он не мог сопротивляться. Хозяин участка окинул его внимательным взглядом.

– Он не коснулся этого. Намерение – лишь подступ к греху. Его поучат, хорошенько поучат!

Жестокий рывок обрушил Сэма на землю. Вопли о пощаде и попытки оправдаться прекратил пинок Эндона. Так корварскому жулику объяснили, в чем заключается мудрость молчания.

– А ты,– Козберг повернулся к Ренфо,– ты настоящий грешник! Нашел и скрыл! Ты навлек на нас гнев неба!

Его рука стремительно взлетела вверх, и на юношу обрушилась дубина. Невольно вскрикнув, тот рухнул на колени, трубка выпала из его рук и теперь лежала неподалеку, освещенная луной. Но так было лишь одно мгновение. Козберг наступил на нее тяжелым сапогом и раздавил в порошок весь этот блеск, красоту и надежду.