Текст книги "Исповедь барыги. Не та дорога"

Автор книги: Андрэ Гаспар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Нужна.

– Базу знаешь?

– Та, что с плакатом фруктов на всю стену? – уточнил я.

– Именно… Семь минут. Время пошло. Больше вариантов не будет, – мент повесил трубку.

– Да они охуели… – буркнул я себе под нос. Я прикинул, что даже если окажусь сейчас за рулем чарджера, прокаченного персонажем «Форсажа», вряд ли успею… но делать было нечего. Как напомнил мне голос в трубке, это надо мне…

Назначенное теперь место находилось всего в паре километров от той точки, где я был сейчас, но нас разделял самый долгий и самый тупой перекресток в городе. Шел бы нахер тот ландшафтный дизайнер вместе с тем архитектором, которые понастроили на этом участке так, что до сих пор непонятно, как можно было создать петли из дорог, больше напоминающие ловец снов, скрещенный с паутиной. Светофоры работали там по девяносто секунд. По-рядок и поток машин постоянно создавал пробки, а пешеходы, особенно в час пик, переходили дорогу так, как им вздумается. Но сегодня мне нужно было больше, чем всем остальным… Сегодня окружающие меня машины везли своих водителей и пасса-жиров на обычный ужин, в их обычный дом, с их обычной работы. Жизнь же водителя моей машины вряд ли можно было назвать обычной. Как живем, так и водим…

Я пролез, как наглый уж. Шипя и брызгая ядом через приспущенное стекло на  проезжающих мимо, проскочил этот конченый участок и, нажав педаль до упора, стрелой полетел к назначенному месту.

Приехав на точку, я увидел одиноко стоящую на площадке перед складом теану. Я знал эту тачку… Эта известная всему городу, тонированная в хлам, тем-но-синяя уникальной американской сборки, «японка» без номеров принадлежала тому самому Фаритову… Подполковник являлся заместителем начальника местного наркоконтроля и по совместительству, если верить городским легендам, был самым коррумпированным мусором, а также крупнейшим барыгой в городе. Я подъехал и припарковался рядом. Пассажирское стекло опустилось, и Саша кивком показал, чтоб я сел в их машину.

Внутри знаменитая на весь город теана была об-тянута кожей бежевого цвета. Салон, как говорится, полный фарш… был напичкан всем, чем только можно. За рулем авто сидел Фаритов, по кличке Фара – в меру упитанный, с легкой небритостью на щеках, с явными татарскими корнями, одетый в джинсы и кожаную черную куртку поверх черной водолазки. Он кинул Саше:

– Проверь!

Тот вышел из машины и сел ко мне на заднее сиденье.

– Куртку сними и достань все из карманов! Я вытащил из кармана ключи от машины и телефон, протянул менту:

– Он выключен. Могу убрать в машину. – Не надо. Куртку снимай! – он продолжал общаться со мной, как надзиратель с заключенным при оформлении.

Я стал снимать куртку.

– И футболку снимай тоже! Джинсы и обувь! И поживее!

– Да нет на мне никакой прослушки… – я начал стаскивать футболку.

– Ну и заебись, что нет. Сейчас убедимся и поговорим…

Я разделся полностью до трусов и носков. Саша поочередно перещупал и перепроверил карманы на всех моих шмотках. Тщательно осмотрел обувь, а затем, после того как провел рукой по волосам, произнес, повернувшись в сторону Фары:

– Чист!

На подлокотнике теаны стоял какой-то электронный прибор со стрелками на оранжевых светящихся панелях, с различными ручками и кнопками. Саша нажал одну из кнопок и покрутил ручку, которая была рядом:

– Теперь и на телефон твой похуй… – вышел из машины и сел обратно рядом с водителем.

Фара дописал что-то в своем мобильном, положил его на приборную панель и повернулся.

– Ну, привет… – он пожал мне руку, сверкнув золотыми часами, потом опять сел ровно и посмотрел на меня через зеркало заднего вида: – Ты, говорят, хотел меня видеть и о чем-то поговорить?

– Да… хотел, – я волновался, словно встретил звезду мирового масштаба.

– Мне передали, что ты и твой друг были чем-то недовольны?! Козыряете моей фамилией как пропуском за кулисы?! Говорите, что вы мне платили?! – приподняв брови, с серьезным видом спросил Фара. – Я не сказал, что тебе конкретно. Но у меня была договоренность с Тузом. Я знаю, что вы с ним общаетесь. Он брал деньги, обещая, что передает их тебе за крышу, – пытался разъяснить я.

– Не передавал он мне ничего… Ни за тебя… ни за друга твоего…

– И как дальше решать будем?

– Хуево у вас все… у обоих… – влез в разговор Саша.

– Насколько? – с интересом спросил я. – Другу твоему точно пизда. У него и хранение больших объемов, и покушение на сбыт. – Да и тебе тоже… – Фаритов глядел на меня через зеркало заднего вида.

– У меня сейчас вы вряд ли что-то найдете… – я старался выглядеть уверенно.

– А нам уже не надо ничего искать. Ты сам нам все оставил… на полке, найденной нашим сотрудником под подвальной лестницей в одном из дворов, по которому вы удирали с Димой… – Саша ухмыльнулся: – Та м на пакете пальцы вас обоих.

– Да и пиздит твой друг дохуя, – влез Фара. – Как только мы ему обрисовали нашу предположительную картину того, с кем он работает и как все происходит, обоссавшись срока, он все подтвердил… С его пока-заниями плюс твоими отпечатками на полке… Пизда тебе, короче. Без шуток…

– Но это не все… я правильно понимаю?.. Оба мента переглянулись между собой, и Саша, достав свой телефон, потыкал в него пальцами и раз-вернул в мою сторону. На дисплее в калькуляторе красовалась цифра один с шестью нулями:

– Три дня, – Саша убрал телефон.

– Я понял… – сделал паузу и спросил: – С Димой что будет?

– По нему тоже сможем решить. Ситуация тяжелая, но варианты есть. Давай сначала разберемся с этим вопросом… а потом уже будем думать про остальное, – серьезно произнес Саша, затем спросил у Фары: – Еще что-то?

– Да… слушай, – снова повернулся ко мне Фаритов. – Тишина от тебя сейчас должна быть. Полная!

Ни сделок… ни общения с ненужными людьми. Сиди дома. И мой тебе совет… с Димой лучше завязывай общаться. Он сейчас твой якорь. Я не могу тебе гарантировать удачный исход его ситуации.

– Но шансы есть?

– Есть. Но в его дела слишком много людей вмешалось. Будем думать, – ответил Фара.

– Все… нам ехать нужно, – влез Саша. – Подробней через три дня поговорим.

– Окей, – я кивнул и, выйдя из их машины, сел в свою.

Теана сорвалась с места, будто ее водитель увидел неподалеку сходящую лавину. Эта тачка всегда так ездила… Для нее не было красного, пешеходов… правил. Без мигалок и даже не участвуя в погонях, этот фраер вел себя на улицах как царь. Видимо, такие привилегии у подполковников в нашей стране. Интересно, что позволено творить чинам, что стоят выше? Полковникам… генералам… Катать пешеходов на капотах в день своего рождения?! Хотя, судя по репортажам новостей, этим они и занимаются…

Сколько бы я ни зарабатывал и сколько бы ситуаций у меня ни случалось, я никогда не умел откладывать на непредвиденные расходы… до этого момента.

Живя одним днем, я проматывал все, что нарубил, не думая, что завтра может случиться такое говно, как это. А оно случилось! Трудновыводимое, вонючее, привлекшее на свой запах множество надоедливых мух. Такое говно не отмывается. Можно очень тщательно намазаться самыми пахучими гелями… тереть изо всех сил, используя различные масла или скрабы. Но лишь стоит подуть ветру в твою сторону, как ты снова почуешь его запах.

Мне не хватало еще четырехсот кусков до заяв-ленной мусорами суммы. Как назло, еще до поезд-ки на Кавказ я никого толком не заряжал. Обзвонив должников с новой болванки, я собрал лишь жалкие пятьдесят косарей. Никто из соратников не горел желанием давать мне денег в сложившейся ситуации. Непонятно как, но в городе начала всплывать информация о нашей с Димасом проблеме. Последний оплот… тот человек, у которого я не любил и не хотел ничего просить, но пришлось, – мама.

Приехав к ней, я наплел ей байку про драку, в ко-торой пострадал человек, и, чтобы подписать с ним мировую, адвокат запросил триста пятьдесят штук. Я выслушал лекцию о поведении в обществе, вытерпел причитания на тему, что у меня в жизни все через одно место, кивнул головой, тем самым согласившись с материнской просьбой сходить в церковь и помолиться. Но в итоге получил свое. Моя мать любит меня больше всего на свете. В любой ситуации она найдет в себе силы понять меня и простить… помочь, если ситуация безвыходная. Будь я заядлым наркоманом, думаю, из такой матери, как моя, мог бы вить веревки и доить, как это делали мои знакомые, перешедшие ту грань совести, которая отвечает за принятие подобных решений.

На следующий день она сняла со сберкнижки нужную мне сумму, оставив себе лишь несколько тысяч. Довез ее до дома, мы обнялись, и я уехал. По ее взгляду понял – она знала, что я ей соврал. Верила, что эти деньги нужны мне, чтобы решить какие-то проблемы, но точно не связанные с той байкой, что ей впарил. Ведь опыт не пропьешь. Будь-то игра в карты, езда на велосипеде, боксирование на ринге или двадцать с лишним лет общения с одним и тем же человеком. Она знала меня как облупленного. Знала и надеялась, что однажды я стану человеком. Хотя бы наполовину таким, каким она мечтала меня видеть.

На следующий день я снова позвонил на номер Саши:

– Привет. Я готов встретиться, как и договаривались.

– Привет. Перезвоню, – он повесил трубку, но уже через десять минут набрал меня: – Там же, в пять.

– Понял. До встречи.

Я подъехал на десять минут раньше – убедиться, стоит ли их машина. Этого было бы достаточно, чтобы понимать, что, если их не будет на месте, мне предстоит, скорей всего, снова покрутиться по городу, дабы уто-лить их паранойю. Но, по всей видимости, покатушек не предвиделось. Лишь только выехав на дорогу к складам, я заприметил ту самую теану. Окно их машины опустилось, и я увидел за рулем и на пассажирском все ту же сладкую парочку. Они переглянулись, затем Саша показал жестом, чтоб я опустил свое стекло, и, убедившись, что его слышно, сказал:

– Паркуйся, закрывай машину и садись. Прокатимся.

Слушая и повинуясь, я заглушил двигатель, выключил фары, вышел из тачки и поставил ее на сигналку. Сел на заднее сиденье теаны и поздоровался. Фара и Саша кивнули мне в ответ.

– Все в порядке? – спросил Фара и, переключив передачу на четвертую, ударил по газам в своей привычной манере, сорвав машину с места, как гончую за зайцем.

– Да, все нормально… собрал нужную… – но не ус-пел я закончить фразу, как Саша меня перебил.

– Позже о делах.

Фара в этот момент летел по шоссе, обгоняя машины. Мы ехали в сторону объездной. Я прикидывал, куда мы можем поехать. Но самым тихим и безлюдным местом была как раз объездная.

– Тебя опять парит прослушка? – обратился я к Фаре. – Да нет никакого хвоста!

– Ну и отлично… сейчас поговорим… Спустя минут семь мы добрались до дороги, ведущей на старый дачный поселок, где, стоя на возвышенности, можно было видеть машины, двигающиеся в обе стороны, на расстоянии нескольких километров. Мы остановились, и Саша повернулся ко мне:

– Доставай всю электронику из карманов и давай мне, – произнес он, натягивая черные кожаные перчатки.

Вынув телефон и пульт сигнализации, я протянул их ему.

– Что еще в карманах? – продолжал допытываться он.

– Деньги и сигареты с зажигалкой.

– Дай пачку и зажигалку, – Саша снова протянул руку.

Фаритов лишь наблюдал за нами краем глаза… Саша тщательно осмотрел пачку сигарет, достал из нее содержимое, засунул обратно… Затем щелкнул не-сколько раз зажигалкой:

– Еще есть что-то, кроме денег?

– Нет.

– Сними куртку и дай мне!

– Бля, опять эта песня… – я с недовольным видом снял куртку и передал ему.

– Футболку подними и повернись! – произнес Саша, ощупывая куртку.

– Неужели до сих пор микрофоны клеят на пузо, как тридцать лет назад? Ничего новее не изобрели? – я поднял куртку и сел вполоборота, повернувшись спиной к Саше.

– Много где клеят… Давай ты шутки свои оставишь при себе! – Фара посмотрел на меня через зеркало.

– Вроде чист, – Саша вернул мне все, и, включив тумблер на глушилке, приказал: – Доставай деньги!

Я достал из кармана толстую пачку пятерок и протянул ему. Саша взял в руки пачку и начал считать. Фара снова включил передачу и нажал на газ. Саша отсчитывал пятерки по двадцать штук и клал на колени.

– Можешь ехать ровнее, – попросил Саша, пытаясь удержать на коленях стопки.

– Да это дорога такая…

Саша тщательно осматривал каждую купюру и, отсчитывая, клал в стопки, шепча себе под нос: «Десять… двадцать… тридцать…»

– Все ровно, – отчитался Саша, дважды пересчитав котлету.

– Отлично! – ответил Фара и завел разговор: – Димас твой долбоеб, понятно?! Вся его грядка… дружки… телка знают, что он там через тебя… как-то-хуяк-то заносил мне бабки. Туз – нарк и стукач мой. Вас он тупо слил, как барыг местных. Работали по тебе, в первую очередь. Когда ты свалил на юг, мы реши-ли, что ты каким-то образом прознал про разработку и съебал. Тогда мы взялись за друга твоего… – Фара повернул на перекрестке и поехал по старой дороге по направлению к овощной базе. – Вот ты хочешь впрячься за друга, но он недолго думал над предложением поехать к тебе домой и закинуть пакет с весом, после чего отправить нам смс, что задача выполнена, и тебя бы сработали той же ночью.

– Но он не сделал этого… – перебил я Фару. – Да… не сделал, – вклинился Саня. – Он лишь отправил смс, что ты сейчас с ним поедешь с весом делать схрон.

– Твоих пальцев на полке… да еще и этого дура-ка… достаточно, – Фара усмехнулся. – Как можно было умудриться так обосраться? Ты сам дал нам все… Но мы сейчас о другом тебе толкуем. Ты бы сел! И лишь потому, что ты решил вывезти вес из дома, он не стал морочиться с пакетом.

– Не друг он тебе, пойми! – снова влез в разговор Саня. – Он проблема твоя. Весь расклад по вашей схеме из Питера он подтвердил. Его сотовый, по которому он решал вопросы, не менялся полгода. Дома у него каждые выходные был притон… Да он слил тебя! Этого достаточно! Че еще тебе надо?!

– Ну а ты бы не слил… когда такой срок шьют?! – Наглый, смотри… – улыбнулся Саня. – Твоя правда… Все всех сливают… но не так быстро, как он. Тебе решать… Но я бы на твоем месте забил на него. Тебе свою жопу спасать нужно.

– Мне это нужно. Совесть чище будет. Я обосрался с Тузом… – ответил я виновато.

– Тоже верно… Смотри сам… – произнес Фара. – Мы посоветуемся и дадим тебе расклад позже.

Теана подъехала к моей машине, Фара припарковался и серьезно сказал:

– Еще раз напоминаю… никакой работы. Сидеть тихо, как мышь, и не высовываться! С Димой не контачить. С прочим палевом тоже обрубить связь.

– И сколько так по времени? – спросил я. – Месяца три, минимум. Смотря как ситуация будет складываться. Может, и больше.

– Пиздец… А жрать на что?!

– Ты ебанутый или как? – резко повернулся ко мне Саня. – Ты че, сесть хочешь? Ты все еще в разработке, баран… или ты этого не понимаешь?! Ты невыездной! На тебе контроль, ведутся оперативно-разыскные! Или ты думаешь, зарядил капусту и можешь теперь наркоту как конфеты раздавать? – заорал он.

– До тебя до сих пор не доходит… но ты в очень плохой ситуации, – снова заговорил Фара. – Сиди тихо и не высовывайся, пока все не утихнет. Понял?

– Понял, – я пожал протянутую им руку и вышел. – Я позвоню на днях. Встретимся… обрисую конкретней, что у вас получается… – произнес Саня мне вслед.

Я сел в машину и закурил. Вдыхая дым чаще обычного, пытался понять, как относиться к той ступени, на которую перешагнул. Можно ли было считать, что завел себе новых друзей, или же логичней было бы предположить, что прибавил себе новых проблем. Возможно, дал бабок людям, которые завтра меня все равно закроют. Не было договора о предоставлении мне услуг от их маленького ООО «Грязный коп». Что мешает им сейчас сделать все наоборот?! Могу ли я дальше спать спокойно или придется по-прежнему прислушиваться к ударам ветра по стеклу, представляя отряд спецназа, проникающий в окна… И входят ли вообще у нас в городе в окна? Все, что я слышал обычно о задержании, строилось вокруг историй, как подозреваемых клали мордой на пол в магазинах, у подъезда, на прогулках с ребенком… Выгуливаю-щих собаку или мирно бухающих в баре… Но если уж придется… то, наверное, я бы хотел, чтоб в моем случае это было бы по всем законам театра. Мотор, камера… экшен!

Не успел я зайти домой, как на болванку, по которой со мной держали связь братки из молодой гвардии бандосов, позвонил мой горячо нелюбимый Лапа.

– Привет, – ответил я на звонок.

– Привет-привет. Ты че шкеришься, друг? – тихим, монотонным голосом спросил Лапа.

– Я не шкерюсь… Я объяснил же тебе, что у меня сейчас проблемы серьезные, – начал оправдываться я.

– Да похуй мне… у всех проблемы. Решай их, но это не отменяет наших условий!

– Нет у меня сейчас бабла… Я выкупал себя и своего человека. Мне че их, напечатать?! Я сейчас даже не двигаюсь. Схуя я их сделаю?!

– Я тебя понял. Ну смотри сам… – сухо кинул Лапа и оборвал связь.

– Уроды, блядь! – проорал я в трубку, хотя на том конце меня уже никто не слышал.

Лиза, услышав мой крик, зашла в коридор.

– Что случилось?

– Одно дерьмо сменилось на другое… – Все плохо? – осторожно поинтересовалась она. – «Торпеды» хуевы вцепились… бараны непонятливые! Чуть начались просадки с выплатами, сожрать готовы!

– Может, ты снова уедешь, раз все так складывается?

– Нельзя мне выезжать, сказали. Сидеть тихо и ждать… Да и на что и куда я поеду? – я понемногу успокаивался.

– Поняла… – Лиза развернулась и собралась идти обратно в спальню, но остановилась и, посмотрев на меня, спросила: – Напьешься сегодня?

– Не знаю… – ответил я, но ее слова оказались волшебным заклинанием, определившим планы на эту ночь…

Прошла неделя. Жрать хотелось неимоверно. Хоть в холодильнике и было что поесть, но я не эту жрачку имел в виду. Желание тратить и жить на полную катушку, словно наркозависимость, грызли изнутри. Привыкший швыряться капустой, я не умел размазывать копеечные суммы на целый месяц, как это умело делали две трети нашей страны, привыкшие существовать на подачки от государства, названные достойной заработной платой. И надо ли вообще обла-дать этими навыками… стремиться ли развивать их?! Хер его знает. Знаю лишь то, что дай любому такому талантливому лям на лапу, он его сольет быстрее, чем я. Потому что голодный. Потому что не видел никогда этого ляма и не имеет опыта с ним обращаться. Треть пропьет, треть проебет, крайняя треть в чужом кармане свое место найдет. Вскормленные на идеологии, сотканной из цитаты: «Не мы такие, жизнь такая!» – и вбив эти понятия себе в голову, мы идем с ними по жизни, как с молитвой. Ропча их себе под нос, когда наши отвыкшие от какого-то нестандартного стремления руки в очередной раз сотворят какую-то болезненную для нашей души хуйню.

Я сидел на диване, рубился в приставку и пытался найти решение, чтобы утолить эту неутолимую жажду. И тут, словно проекция моих размышлений, раздался телефонный звонок Рината на мой сотовый.

– Привет, – произнес я в трубку.

– Как дела? – спросил Ринат. – Вопрос удалось решить?

– Решается вроде. Пока все непонятно, – устало ответил я, шлепая по кнопкам джойстика.

– Заехать хотел… заодно пообщаться… – Ну заскакивай…

Уже через полчаса, пока я продолжал рубиться в «соньку», в дверь позвонили. Поставив игру на паузу, я подошел к двери и спросил:

– Кто там?

– Это Ринат.

Ринат выглядел чуть более подсохшим, чем он был при последней нашей встрече. Интенсивный ежедневный движ, видимо, не позволял набрать массу и сохранять свежесть лица.

– Заходи, – я распахнул дверь.

– Я ненадолго. Пообщаться по делам, – Ринат суетливо жестикулировал, как истинный рэпер.

– Ну, проходи на кухню, покурим… чаю попьем, и все расскажешь, – пригласил я, выдвинув полку коридорного шкафчика: – Телефоны только сюда убери… – и, убедившись, что Ринат скинул две трубы, задвинул полку.

– Тема нужна твоя… та, спидовая… – произнес Ринат, заходя за мной на кухню.

– Да ты присядь… неугомонный! – подколол его я. Ринат улыбнулся и сел на стул.

– Пить… есть? Будешь что-то? Или сразу по делу? – включив чайник, спросил я.

– От кофе не откажусь, – Ринат взял со стола не-большую статуэтку кота и начал крутить ее в руках.

– Кота не мучай, – пошутил я.

– Да… извини. Так че по делам? – продолжал донимать меня Ринат.

– Слушай… сейчас все как-то ебано складывается. Вроде Саня все решает, но пока не ясно. Я подумаю. Мне вообще сейчас не стоит двигаться…

– Да мы втихую. Дай мне веса, так, чтоб я не бегал к тебе каждый день…

– Ты зависнешь… я тебя знаю. Тебе много давать нельзя, – ухмыльнулся я и достал сигарету из пачки: – Ты и так, помнится, торчишь мне.

– Я отдам. Есть куда сливать, и бабки есть в моем нынешнем кругу… с мажорами подвязался с одними. Золотая молодежь местная. Не будет проблем с баблом… бля буду.

– Подумаю… – я насыпал кофе в чашку, налил кипятка и поставил чашку на стол перед ним. – Как там ваша группа? Живая еще? Музло варите?

– Да… варим… но не музло…

– Все так же крокодила?

– И его тоже… – перемешивая сахар, ответил Ринат. Мы выпили по чашке кофе. Выкурили по сигарете, и я проводил Рината, еще раз сказав, что подумаю над

его вопросом.

Думал я недолго. Точнее, делал вид, что думал, но сам еще тогда на кухне решил, что дам ему веса. Говна мне не было жалко. Даже если бы он подвис, как и полагается, часть суммы… мне на это было насрать. Где-то в глубине души я надеялся, что из-за суммы, заряженной мусорам, моя хата пока неприкосновенна. Да и с самим Ринатом Саня был, по его словам, в нормальных отношениях.

Чтобы еще раз убедиться, что пока могу спать спокойно, набрал Санин номер и попросил о встрече. Увидевшись с ним, узнал, что из дела Димаса убрали покушение на сбыт. Также с подобранной полки убрали пальцы и вычеркнули его показания насчет меня. Саня еще раз сообщил мне, чтобы я пока никуда не дергался и вел себя тихо и что, если все получится, Димасу дадут условку.

Этой же ночью я съездил на место схрона и выдернул из общего свертка заранее расфасованные две двадцатьпятки.

На следующий день я набрал номер Рината и при-гласил к себе. Разговор был коротким, я просто передал ему пакет с двадцатью пятью граммами и обозначил, чтобы деньги он привозил частями, каждые три-четыре дня.

Уже через два дня он привез половину, сказав, что народу нравится стаф и что уже совсем скоро он про-даст остаток и нужно будет зарядить его снова.

Он вернулся не через два дня, а на следующий день. С разбитой губой и синяком под глазом.

– Че случилось?! – спросил я.

– Да… бабу не поделили с одним мудаком, – с ух-мылкой ответил Ринат.

– Весело ты тусишь…

– Вот часть суммы. Кусок завис… мне денег торчат, но я быстрее сделаю еще, чем буду ждать возврата долга. Зарядишь?

– Ты уже запустил долговой процесс… не увеличивай сумму.

– Я верну!

– Смотри… – я достал из морозильника второй пакет, – Держи. Жду остаток. И старый долг закрой, – я протер пакет лежавшим на коридорной полке шарфом и протянул ему.

Привезенной за пару дней Ринатом суммы хватило, чтобы я снова смог обрести то чувство, когда в моих возможностях было поехать куда-то и потратить немного бабла. Я позвал Ангела выехать, развеяться, пожрать в ресторане на объездной. Чтобы особо не светиться…

Мы поужинали и уже ехали обратно в город, когда позвонил Ринат:

– Короче, я долг могу отдать сейчас. Тут движ намечается… боюсь проебать бабки. Давай сейчас пересечемся. Ты на колесах? – он явно нервничал и торопился.

– В принципе, да. Давай подъеду. Говори, куда, – я решил не отказываться от встречи, потому что пом-нил, что раньше уже было такое, что он умудрялся промотать полсуммы, добираясь до меня полдня.

– Я у подруги пока сижу… Дом, где магазин «Лето» находится. Подъедешь, набери.

– Лады, – я повесил трубку.

Доехав до места и припарковавшись у магазина, набрал Рината:

– Я на месте.

– Да… хорошо… сейчас уже спускаюсь… – как-то неуверенно ответил Ринат.

Парковочное место, расположенное с торца дома, было окрашено теплым, почти оранжевым светом уличного фонаря. Кроме меня, на парковке никого не было, так как магазин уже был закрыт. Мы с под-ругой обсуждали Рината, Ангел видела его не раз, и он всегда оставлял у нее дурное впечатление суетливого и странного парня. Ее бесили все мои клиенты и товарищи, которых ей доводилось встречать. Кто-то подсаживался в машину, забирая из кармана сиденья заранее приготовленную пачку из-под сигарет с вложенным в нее пакетом с дурью. С кем-то я выходил пообщаться на улицу, и ей приходилось наблюдать, как эти обторканные фикусы дрожащими руками протягивали мне бабки.

Я периодически оглядывался по сторонам в ожидании Рината. Прошло около пяти минут с момента моего звонка ему. Я собирался набрать ему снова и уже занес большой палец над клавишей «звонок», как вдруг к моей машине подъехал черный, тонированный наглухо чайзер, припарковался перед моим капотом, и оттуда вышли двое знакомых мне ребят. Это был Лапа и один из его напарников. Они двигались быстро. Так же быстро, как они двигались, выполняя поставленные мною задачи… Напарник Лапы шел первым. Лапа, не отставая, шел за ним. Лиза, испугавшись, заблокировала свою дверь.

– Закрой свою! – крикнула она. Порой я удивлялся, как быстро она умела реагировать в непонятных и опасных ситуациях. Видимо, переживая больше, чем я, за наши судьбы, она всегда старалась быть на-

чеку… тем более, когда оказывалась на подобного рода встречах.

Я успел блокануть свою дверь буквально перед тем, как напарник Лапы схватился за ручку. Дернув ее резко пару раз, он дотянулся до ручки задней двери и открыл ее. Лапа в это время достал из-за пояса ствол и направил его на меня. «Я щас тебе лицо прострелю, уебок!» – крикнул он через стекло. Напарник, просунувшись наполовину в салон через заднюю дверь, протянул руку к блокиратору на моей двери

и поднял его вверх. Лапа, держа в одной руке пистолет, второй дернул за ручку двери и открыл ее. Они, схватив за грудки и шею, стали вытаскивать меня из машины. Я вцепился в руль и отчаянно старался сопротивляться.

– Руки отпустил, блядь! – крикнул Лапа и ударил меня по пальцам рукояткой пистолета. Я тут же отпустил руль и уже через пару секунд лежал на земле. Напарник поставил мне на грудь колено, а Лапа, опустившись надо мной, влепил мне хорошего леща по левой щеке.

– Ты че, хуило, думаешь, самый умный в городе? – гневно проорал мне в лицо Лапа.

– Вы че гоните… нахуй так делать? – произнес я испуганно.

– Пасть захлопнул! – напарник Лапы сильнее надавил коленом на грудь.

– Уговор был? – не услышав моего ответа, Лапа заорал еще громче: – Был, я спрашиваю?

– Был… – ответил я тихо.

– Так че ж ты мне пиздишь, что не работаешь? А? – Лапа снова отвесил мне леща.

– Перестаньте!.. Я сейчас милицию вызову! – в от-чаянии закричала Лиза.

– Тебе тоже въебать? – повернув голову в ее сторону, угрожающе произнес Лапа.

– Все нормально! Успокойся! Не надо никуда звонить! – крикнул я Лизе.

– У тебя три дня собрать бабки. Ты понял меня? – настойчиво произнес Лапа, снова повернувшись ко мне: – Через три дня ты привезешь сотку. Понял? – он приставил мне пистолет к горлу.

– Понял… – полушепотом ответил я. – Не привезешь бабки, я тебя урою, тварь. Уяснил? – Да… я все понял.

Лапа направился к машине. Его напарник, опершись мне на лоб ладонью и ухмыльнувшись, резко оттолкнулся и встал. Оба беспредельщика запрыгну-ли в свою тачку, и та с диким скрежетом покрышек вылетела с парковки. Я встал с земли. Отряхнулся как ни в чем не бывало, закрыл заднюю дверь и сел обратно за руль. Лицо Лизы отражало истинный испуг, мое же лицо не отражало ничего… Она прислонилась спиной к своей двери и просидела так еще несколько минут, как будто они еще здесь, как будто никуда не ушли и по-прежнему ломятся к нам, направляя ствол то в нее, то в меня.

Я заново стал прокручивать в своей голове все, что произошло: как они схватили меня за грудки и вытащили из машины, как положили на землю, как надавили коленом на грудь, как приставили пушку к моему горлу… классика жанра, хули. Буквально вчера они то же самое проделывали с не-дружелюбной компанией Злого – все так же клали на землю и приставляли пушку к подбородку, сопровождая действия словами: «Если еще раз… мы вас въебем». Еще раз… Вряд ли бы они захотели еще раз пережить такое, да и я подписаться на что-то подобное не соглашусь. Еще раз пережить… Будь это со мной во сне, я бы проснулся еще тогда, ког-да меня вытащили из машины… не желая терять мужского… (да к черту мужское!) человеческого достоинства. Но тут все произошло по-настоящему… тут если и проснешься, то только на том свете. Нет, не подумайте: когда дуло ствола крутилось у моего виска, я не дума л о смерти… Я тогда вообще ни о чем не думал… Мной управлял лишь животный страх, сидящий где-то рядом с инстинктом самосохранения… Такой мерзкий животный страх, который чаще всего обманывает нас, рисуя те картины, которые никогда с нами не произойдут. Вот и в этот раз я прислушался к нему… Да, буквально на секунду поверил в то, что они всадят в меня пулю. Это нетрудно было представить. Достаточно одной миллисекунды на осознание этого, и ты т у т же перестаешь принадлежать самом у себе и превращаешься в трусливое животное. Я бы не хотел посмотреть на себя со стороны – легче убить себя, чем увидеть себя прижатым к земле животным. Ничья гордыня не способна вынести такого, потому что в глазах окружающих мы всегда стараемся вы-глядеть богами… а боги с пушкой у виска, прижатые коленом к земле… разве можно представить такое? Окрыленные своим величием, боги и богини населяют нашу планету, но в подобных ситуациях их приземляют подленькие животные инстинкты, которые постоянно напоминают о том, какие мы все-таки жалкие существа. Сколько бы мы ни старались от них бежать, они нас настигнут, прижмут коленом к земле, а потом скажут: «Я ща тебе лицо прострелю, уебок!» Как бы там ни было, ситуация заставляла меня вновь и вновь смотреть на себя со стороны, но переворачивая ее так, будто ничего не произошло. Более того, я ста л ее приукрашивать: «Хм, а как бы смотрелись Брэд Питт и ли Роберт Де Ниро на моем месте? Миллионы их поклонников наблюдают за тем, как их мутузят враги на протяжении девяноста минут, и никому не придет в голову, что они жалкие и никчемные существа. А чем я хуже Роберта Де Ниро или Брэда Питта, чем мой Ангел хуже Анджелины Джоли, упершейся спиной в свою дверь и принявшей оборонительную позу?» Мы все актеры… все, блядь, боги! Не знаю почему, но, посмотрев на нее и еще раз прокрутив в своей голове все, что произошло, неожиданно для себя я истерически засмеялся.

– Ты больной? Что смешного?!

Плавно мой смех перешел в крик. Я бил руль и подголовник. Лупил себя по голове ладонями и все громче и громче продолжал кричать, будто в меня вселился бес. Как гуру просветления учат своих подопечных выехать куда-то в горы и проораться, выпуска я гнев, точно так же я ора л, сидя в машине. Выражение лица моего Ангела теперь отражало не только злобу, но и панику. Спустя несколько минут вместе с хрипотой в горле появилось и некое спокойствие. Я выдохнул, поправил челку на голове, заглянул в зеркало и, не глядя на подругу, произнес ровным голосом: