Текст книги "Современный венгерский детектив"

Автор книги: Андраш Беркеши

Соавторы: Тибор Череш,Ласло Андраш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

3

В дверях стоял Казмер.

– Вы один, папаша?!

Шалго, вздрогнув, оторвался от своих мыслей:

– Один, как Леонов в космосе!

Казмер подошел ближе. Остановился у стола. Сверкнув глазами, он резко сказал старику:

– Ваш приятель полковник подозревает меня в убийстве.

– Он всех подозревает, – возразил Шалго, приоткрывая веки. – Может быть, даже и меня.

– Задает какие-то глупые вопросы…

– Глупые россказни порождают глупые вопросы. Это цитата из «Избранных произведений Шалго».

– Перестаньте хоть на минуту балагурить. Я серьезно говорю.

– Я тоже. То, что я сейчас сказал, – серьезное, мудрое утверждение. С глубоким философским содержанием.

– На живца ловите? Я не клюну.

– Ты только на бутерброды из черствого хлеба клюешь?

– Вы не верите, что я был в тот день в Будапеште?

Шалго подавил зевок, пошарил в карманах в поисках сигары и, не найдя ее, кряхтя, встал. Но Казмер опередил его, подошел к шкафу и, достав коробку с сигарами, протянул старику. Шалго кивком поблагодарил, откусил кончик сигары и закурил.

– Так о чем ты меня спросил? Ах, да. Действительно не верю. Но теперь это не имеет значения. Кара задал тебе несколько обычных в таких случаях вопросов. Но если дело примет серьезный оборот, он задаст куда больше вопросов. Ты ведь умный парень, Казмер, и я уверен, что впредь ты будешь отвечать гораздо умнее.

– Да вы что? Неужели вы и в самом деле поверили, что я убил этого негодяя?!

– Дорогой мой, это не вопрос веры. Ты инженер. Ты ведь тоже не веришь в законы физики, а просто знаешь их. Знаешь, потому что они доказаны. Вот и Кара хочет знать, кто убил Меннеля. И он докажет это. Поэтому не надо, говоря с ним, ходить вокруг да около. Он хочет знать все совершенно точно.

– Пусть спрашивает. Я отвечу. Остальное – его дело. Только я искал бы убийцу не в этом доме.

– Убийцу нужно искать среди знакомых Меннеля.

– Я, например, на месте вашего приятеля разузнал бы, у кого из здешних жителей есть акваланг.

– Ты думаешь, что убийца… – Шалго не докончил фразы, представив себе мысленно остальное: Меннель сидит и загорает в лодке, а сзади к нему подкрадывается некто под водой.

– Вот именно. Сзади схватил его за шею, – подтвердил Казмер. – Так что Меннель даже и защищаться не мог. Убийца задушил его, стащил в воду, утопил, а сам под водой поплыл к берегу. Через камыши он мог потом незаметно улизнуть.

– Это интересная версия. Но Каре ты о ней не говори…

– Почему?

– Потому что у тебя у самого есть акваланг.

– Да оставьте вы меня в покое! – возмущенно крикнул Казмер и выскочил из комнаты.

Из сада доносился голос Лизы, громко разговаривавшей с кем-то. Шалго подошел к двери.

– Интересная молодая дама спрашивает господина Меннеля, – шепнула Лиза и кивнула в сторону калитки.

– Ты сказала ей, что его уже нет в живых?

– Ну что ты, радость моя! Дурочкой меня считаешь? – обиженным тоном возразила Лиза. – Они приехали на машине. Остановились возле кондитерской. Дамочка вышла, а мужчина остался ждать в машине.

– Пригласи ее сюда, – попросил Шалго. – И запиши номер машины. Не сердись, я не хотел тебя обидеть.

Лиза вышла, а Шалго одернул на себе костюм, пригладил волосы.

– Пожалуйста, сюда, барышня, – послышался снова Лизин голос. – Не бойтесь, собака не укусит.

– У вас есть собака?

– Нет, золотко. Потому и не укусит.

Шалго, стоя у двери, с любопытством разглядывал огненно-рыжую девицу, поднимавшуюся вместе с Лизой по ступенькам крыльца на террасу.

– Господин Шалго, – представила его Лиза. – Менеджер господина Меннеля.

– Добрый день, – поздоровалась гостья.

– Здравствуйте, барышня, – ответил Шалго и легким жестом руки показал на плетеное садовое кресло под ярким зонтом, а затем с важностью английского лорда произнес, обращаясь к Лизе: – Спасибо, Лиза, можете идти.

Гостья в коротенькой белой юбочке села в кресло, выставив для всеобщего обозрения стройные загорелые ноги. Дождавшись, когда Шалго тоже усядется, она представилась:

– Меня зовут Беата Кюрти. Мне нужен господин Виктор Меннель.

– А по какому делу вы разыскиваете моего друга Виктора?

Девица достала из сумочки сигареты и, закинув ногу на ногу, закурила.

– Я кузина Виктора Меннеля, – сказала она.

Шалго от изумления так глубоко вдохнул табачный дым, что даже закашлялся. Лицо его побагровело и покрылось капельками пота. Но он воспользовался этой заминкой, чтобы скрыть свое удивление и собраться с мыслями. «А еще говорят, что детективу не нужна удача!» – подумал он.

– Простите, я плохо разобрал ваше имя.

– Беата. Беата Кюрти. – Девица с любопытством обвела взглядом террасу, словно отыскивая Меннеля, и пояснила: – Я получила от Виктора письмо с просьбой навестить его сегодня после полудня.

– Сегодня?

– Ну да. Двадцать шестого. Надеюсь, я не перепутала день? – улыбнувшись, спросила третья.

– Нет, не перепутали. Сегодня двадцать шестое июля, суббота. Интересно… – Шалго умолк и, словно задумавшись, уставился в одну точку. – Выходит, вы и… Виктор… – Он умышленно замялся, ожидая, пока девица сама объяснит ему хитросплетение своих родственных отношений с Меннелем.

– Моя мама – сестра отца Виктора, – подсказала Беата. – Ее девичья фамилия Меннель.

– Да, да… Хотя должен вам заметить, что Виктор не любил распространяться о своей семье, родственниках…

По лицу девушки словно промелькнула тень.

– Его нет дома? – озабоченно спросила она.

– К сожалению, нет, – подтвердил Шалго. – Я обязательно известил бы вас, но у меня не было вашего адреса. Хотя это так важно…

– Он уехал?

Шалго пустил колечки дыма и печальным взглядом посмотрел на гостью:

– Он умер.

Голубые глаза Беаты округлились: она забыла закрыть рот и стала что-то торопливо искать в сумочке.

– Умер? – тихо повторила она.

– Убит. Утром двадцатого июля. Почти неделю назад.

– Умоляю вас, не шутите, – бледная как полотно промолвила Беата.

– Такими вещами мы не шутим, – возразил Шалго, пристально следя за каждым движением девушки. – Убили. Кто-то задушил… или задушили… Но вот кто, почему – неизвестно. Может быть, вы, Беата, могли бы хоть чем-то помочь нам. И с похоронами…

– Убили? – растерянно, почти шепотом повторила девушка, глядя куда-то в пустоту. Она усердно прижимала платок к сухим глазам, словно хотела выдавить из них хоть несколько слезинок для приличия.

– Примите наши соболезнования, барышня.

– Спасибо, – все так же шепотом поблагодарила гостья. – Бедный Виктор!

– Может быть, следовало бы известить вашу маму? – спросил Шалго. – Я охотно помогу вам. Давайте пошлем ей телеграмму!

– Маму? Мою маму?

– Ну да! Полиция уже дала разрешение на погребение умершего.

При упоминании матери девушка словно опомнилась и уже совершенно овладела собой.

– Нет-нет! Маме нельзя сообщать об этом.

– Нет так нет. Я просто думал… Тут из Гамбурга приехал начальник Виктора Меннеля, господин Хубер. Может, ваша матушка захотела бы обсудить с ним вопрос, где хоронить Меннеля: здесь, в Венгрии, или отправить его тело на родину?

Лицо Беаты обрело свой обычный цвет, из глаз исчезли страх и растерянность – видно было, что к девушке вернулось самообладание, и она стала совершенно спокойной, постигнув безвозвратность потери и смирясь с ней.

– Господин Шалго… – медленно, с расстановкой выговаривая слова, начала она. – Этот случай поставил меня в весьма неприятное положение. Я даже не знаю, как вам все это объяснить. – Последовал глубокий вздох, и Беата кончиком языка облизнула губу. – Но попытаюсь… Может, вы поймете… – Беата достала сигарету, не закуривая, помяла ее в пальцах. – Моя мать в очень плохих отношениях с отцом Виктора. Я бы даже сказала, что они ненавидят друг друга. Очень сильно. И мама не знает, что Виктор в Венгрии.

– Вы сказали, что получили его письмо.

– Да, я получила. На адрес жениха. И сказала матери, что у меня путевка на три дня в заводской дом отдыха. По предписанию врачей. Так что мне просто нельзя вернуться домой раньше чем через три дня.

– Понимаю вас, барышня, – закивал головой Шалго, про себя подумав, что всю историю с домом отдыха девица придумала только что, с ходу. И ему решительно не понравилась эта история. Хотя?… Интересный поворот сюжета! – А в какой дом отдыха у вас путевка? – спросил он.

– Нет у меня никакой путевки… Я же говорю: я сказала маме неправду. Мы рассчитывали, что эти три дня погостим у Виктора. Он достал бы нам комнату…

– Где?

– В отеле. Или где-нибудь еще. Вы же знаете, иностранцам это проще.

– Да, но только не здесь. Отель переполнен, барышня. Можно, конечно, попытать счастья у владельцев частных дач.

– Что же нам теперь делать? – Беата щелкнула зажигалкой и вопросительно взглянула на толстяка.

– Что? Ну, если вы подбросите меня до поселкового совета, я что-нибудь попробую предпринять, – отвечал Шалго. – У меня есть в отеле знакомые. Жених ваш тоже остановится здесь, с вами?

– Разумеется.

– Значит, вам нужны две комнаты?

– Нет, мы с ним помолвлены. – Беата показала обручальное кольцо.

– Да-да, понимаю, – улыбнулся Шалго. – Тогда подождите меня у ворот. Я сейчас спущусь.

– Спасибо, – проговорила девица и направилась к двери.

Дождавшись, пока Беата выйдет за калитку, Шалго кивком подозвал к себе Лизу.

– Я еду в поселковый совет, – сказал он ей негромко. – Девушку зовут Беата Кюрти. Она двоюродная сестра Меннеля. Скажи Эрне, пусть Домбаи посмотрит, не числится ли она в картотеке. Номер машины ты записала?

– Да.

– Пусть товарищи установят также, кому принадлежит автомашина. Передай Эрне, что тут дело нечисто. Если получат от Домбаи что-то интересное, пусть сообщат мне. Я буду в кафе. Если меня там не найдут, Ева скажет, где я.

– Поняла. – В окно Лизе было видно, как к воротам подкатил «опель» и замер в ожидании. – А как быть с «игрушкой»? Установить?

– Не знаю даже, – пожал плечами Шалго. – Боюсь, попадет нам от Эрне.

– Не говори ему.

– Ты советуешь рискнуть?

– А чем, собственно, мы рискуем?

– Ладно. Давай действуй. Только осторожно.

– Можешь не беспокоиться.

Лиза проводила мужа до калитки. Дождалась, пока тот неуклюже забрался в машину, махнув ей рукой. И даже когда «опель», рванув с места, в мгновение ока исчез за поворотом, она все еще стояла и смотрела ему вслед.

Иштван Фельмери сидел в нижнем конце сада, почти у самого озера, на добела вылизанном волнами большом обломке скалы и смотрел, как Илонка, укрывшись от солнца под тенистым ясенем, стирала чулки, носки и еще что-то.

– Расскажите мне, Илонка, про Меннеля… Что это был за человек?

Девушка, запрокинув голову, задумчиво смотрела в безоблачное небо.

– Честно говоря, я его очень мало знала. Что он за человек? Ну, как сказать? Решительный, наглый, самоуверенный. Из тех, что везде и всегда играют только наверняка. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Догадываюсь.

– Мне кажется, Меннель ехал к нам в Венгрию, зная о нас все совершенно точно. По крайней мере он так считал. Кто-то сказал ему: венгерские девушки легкодоступны. Только пальцем помани, и они сами заберутся в постель к гостю с Запада. Он, собственно, мне нечто подобное и заявил. А вы, наверное, подумали, что я сказала дяде Матэ неправду? Ведь подумали, сознавайтесь? Что это я сама виновата, сама дала повод. Иначе бы он не осмелился сделать мне такое предложение?

– Нет… но… В общем-то, конечно, – пытаясь уклониться от ответа, забормотал Фельмери.

– Так вот знайте: не давала я ему никакого повода так себя вести. Честное слово! Просто я была с ним приветлива – не больше. Разговаривали, шутили. Он рассказывал о своих путешествиях, о том, что трижды объехал вокруг света. – Помолчав немного, она добавила: – И все же Меннеля подвели его информаторы. Когда Казмер дал ему по физиономии, он прямо-таки остолбенел. Не от удара, нет. От удивления! За что, мол, дурак, бьешь?…

– Меннель не упоминал ни разу, что у него есть знакомые здесь, в Венгрии?

Илонка долго не отвечала: вспоминала, перебирала в памяти все разговоры с Меннелем. Иштвану же, по-своему истолковавшему это раздумье, не понравилось ее молчание.

– Нет, – наконец проговорила девушка. – Ничего такого не припоминаю. Один раз только он как-то сказал, что, мол, хорошо знает эту страну. Но это совсем не звучало так, что он уже приезжал сюда раньше. Я же приняла тогда его фразу за обычное хвастовство… – Она провела пальцем по сырой траве и, не поднимая на лейтенанта глаз, тихо произнесла:

– А я бы не позавидовала вашей невесте.

– У меня нет невесты.

– Ну, той девушке, которая когда-нибудь будет ею. А потом станет вашей женой…

– Почему же?

– Да вы бы ее допросами замучили!

– Ошибаетесь, если думаете, что мы только и делаем, что кого-то допрашиваем. И с вами сейчас мы просто беседуем. Скажите: вас разве не взволновал этот случай? Человека же убили! Разве вам безразлично, кто убил, почему?

– Конечно, нет! Но скажите, неужели вы подозреваете в убийстве Казмера?! – неожиданно спросила девушка и добавила: – Ну и глупо! Он-то уж наверняка тут ни при чем!

Фельмери заметил, что в глазах ее промелькнул какой-то затаенный страх. Лейтенант почувствовал, что Илонка не все ему сказала, умолчав о чем-то очень важном.

– Кто может это так уверенно утверждать? А что, если Меннель, не забыв обиды, захотел при новой встрече расквитаться с Казмером? И эта встреча произошла как раз утром двадцатого?…

– Да не встречались же они!

Фельмери, отметив про себя решительный тон этого утверждения, сделал вид, что пропустил Илонкино замечание мимо ушей.

– …Казмер действительно уже забыл о своем столкновении с Меннелем, подошел к нему, приветливо поздоровался. И вдруг Меннель кинулся на него?!

– Вы с ума сошли! – воскликнула Илонка, с неприязнью глядя на лейтенанта. – Я ведь уже сказала вам: они больше не встречались! Казмер был в Будапеште. И потом… – Она помешкала несколько мгновений. – Меннель не стал бы нападать на Казмера. Он, наоборот, хотел установить с ним хорошие отношения. Ясно?

– Откуда вам это известно?

– Знаю. И уж если я говорю, можете мне верить.

– Да, в самом деле, – лукаво рассмеялся Фельмери. – Как же не поверить, если это утверждаете именно вы!

– Напрасно подсмеиваетесь! Вы считаете себя страшно умным, а всех остальных набитыми дураками.

От возбуждения голос ее срывался, лицо покраснело.

– Ну что вы, Илонка? Я, к примеру, вообще не считаю себя умнее других. Но и глупее тоже не считаю. Вы хотите, чтобы я вам поверил? Согласен. Но тогда объясните мне, зачем нужны были Меннелю хорошие отношения с Казмером? Для какой цели? Разве Казмер был ему симпатичен? Или он добивался от него чего-то?

– Этого я не знаю, – ответила девушка, задумчиво глядя прямо перед собой. – Не знаю. Но все равно дело было так, как я говорю. Даже если вы и не верите мне.

– Не верю, – решительно сказал Фельмери. – И не поверю до тех пор, пока не получу ясного ответа на свои вопросы.

Илонка настороженно посмотрела на него.

– Я должен знать, – продолжал лейтенант, – где находился Казмер Табори в момент убийства Меннеля? Где были вы в ночь на двадцатое июля? Поверьте, Илонка, я не желаю вам зла. Но ведь совершено убийство! И мы должны искать убийцу в первую очередь среди тех, кто знал Меннеля, кто был с ним в контакте. А вы отмалчиваетесь и тем самым навлекаете на себя подозрение. Отчего вы так недоверчиво ко мне относитесь?

– Почему недоверчиво?

– Ну тогда скажите, где вы были в ночь с девятнадцатого на двадцатое июля?

Илонка молча покусывала травинку.

4

Когда Лиза передала возвратившемуся к ним в дом Каре содержание разговора Шалго с Беатой Кюрти, полковник заметно оживился. Если у Меннеля отыскались в Венгрии родственники, нужно немедленно расширить круг поисков. Но почему об этом не знает майор Балинт? Неужели он забыл заглянуть в анкету Меннеля, в его «въездное дело»? Впрочем, не исключено, что Меннель и не указал своих венгерских родственников в этой анкете.

– А где Фельмери?

– Ушел с Илонкой купаться.

– Быстро, однако, он взял красавицу на мушку. Лиза, дружочек, не сочтите за труд, попробуйте разыскать лейтенанта.

– Что ему передать?

– Пусть немедленно свяжется по телефону с Домбаи, чтобы тот навел справки о девице Беате и установил фамилию владельца «опеля».

Лиза ушла, а несколько минут спустя в гостиной появился Отто Хубер.

Взглянув на его свежевыбритое лицо, Кара вдруг подумал, что оно откуда-то знакомо ему. Полковник быстро перелистал страницы памяти: где же он мог видеть этого человека раньше? Но ответа на свой вопрос не нашел. Пришлось успокоиться на том, что у каждого человека есть где-нибудь в большом людском море двойник. А то и несколько.

– Итак, господин Хубер, мы с вами совершенно одни, – сказал Кара.

– Спасибо, господин полковник, за предоставленную мне возможность поговорить с вами с глазу на глаз, – поблагодарил Хубер и достал из нагрудного кармана кожаную сигарницу. – Прошу!

– Спасибо. Но я предпочитаю сигареты, – сказал Кара и тоже закурил. Ему показалось, что Хубер все еще колеблется, начинать ли разговор, причем разговор о чем-то очень важном для него. Вот он и тянет время, то поправляя костюм, то играя пепельницей.

– Господин полковник, – решился наконец Хубер, – если вы соблаговолите спуститься со мной в гараж, я смогу показать вам в машине Меннеля ловко замаскированную рацию и передать его бесшумный пистолет.

Хотя Кара уже знал о существовании и рации и пистолета, заявление Хубера явилось для него неожиданностью. «Вот это да! Оказывается, сей господин отнюдь не колеблется, а, наоборот, берет, как говорится, быка за рога».

– Рацию? Пистолет? – умело изобразив удивление, воскликнул он. – Да вы шутите?!

– Нет, я серьезен, как сама госпожа Смерть, – спокойно возразил немец. – Я так и знал, что мое заявление повергнет вас в изумление.

– Не стану отрицать, – признался Кара. – Вам это удалось. Подобные заявления не часто встречались даже в моей практике.

Хубер облегченно вздохнул, словно маленький шалунишка, после долгих колебаний признавшийся отцу с матерью в озорной проделке.

– Самое трудное позади, – сказал он. – Тяжелые это были роды. Не преувеличивая, скажу, господин полковник, что в эти минуты мне самому нужно было решать свою судьбу. Не знаю, удачно или неудачно, но выбор сделан. В конце концов человек должен иметь мужество отвечать за совершенное им… Но прежде чем мы спустимся в гараж, я хотел бы уточнить с вами один вопрос.

– Да, пожалуйста.

– Вы должны пообещать мне, что все, что я уже вам сообщил или, возможно, сообщу в дальнейшем, будет сохранено в тайне.

– Разумеется.

– И не будет использовано против меня самого.

– Что вы имеете в виду?

Хубер посмотрел на полковника в упор. У него был прямой, откровенный взгляд человека, не боящегося, что ему заглянут в душу.

– Что меня не будут шантажировать, не попытаются завербовать.

– Даю слово, что с полученными от вас сведениями мы будем обращаться как с секретными. И можете сообщить нам только то, что вы сочтете нужным, и в той мере, в какой, по-вашему, это необходимо.

– Спасибо, господин полковник. – Хубер на несколько секунд прикрыл глаза, помассировал кончиками пальцев виски, затем тряхнул головой, словно приводя в порядок мысли. Наконец, налив себе полную рюмку коньяку, он выпил и снова заговорил. Но речь его была уже не прежней, спокойной и размеренной – он говорил отрывисто, все время как бы делая усилие над собой, как преступник в минуты трудного, но чистосердечного признания:

– Я происхожу из семьи потомственных военных. И мой дед и отец были офицерами. Может быть, вы даже слышали: генерал от инфантерии Отто фон Хубер в генштабе фельдмаршала Гинденбурга. Я тоже пошел дорогой солдата. Моя карьера, в общем, была типичной для всех прусских офицеров. Еще совсем молодым я стал офицером генштаба и… национал-социалистом. Убежденным. Я был восторженным и преданным приверженцем Адольфа Гитлера. Позднее я угодил на фронт. Убивал ради нашей победы, убивал, чтобы уцелеть самому. Норвегия, Восточный фронт, битва под Москвой, Курск, Орел, Воронеж… Потом Нормандия, плен, французский. Обращались с нами безжалостно. Я организовал бунт. Не понимаю, почему меня тогда не расстреляли. Только бросили в одиночку. Вот тут-то я и начал думать…

Кара внимательно слушал исповедь Хубера. То, что некоторые отпетые гитлеровцы, сыновья прусских юнкеров, решительно порывали со своим прошлым, не было для него в диковинку. Не было у него оснований и сомневаться в искренности Хубера, хотя годы работы в контрразведке научили его не полагаться на одни слова.

– Поверьте мне, господин полковник, – продолжал Хубер, – я стал презирать себя. Того, каким я был раньше. Но покончить с собой у меня не хватило смелости. Я не коммунист и никогда им не буду. Меня разделяет с вами многое. Но я хочу искупить хотя бы часть содеянного мною зла. И прошу верить мне.

– У нас нет оснований сомневаться в вашей искренности, – сказал Кара.

– Основания для этого у вас, положим, есть. Вы не только вправе, но и обязаны сомневаться.

– Господин Хубер, мы знаем, что в ФРГ миллионы людей – сторонники мира. И мы никогда не смешивали германский народ с отдельными реакционными политиками ни в старой, ни в новой Германии. Мы хотим торговать с вами, а для этого необходимо доверие.

– Ваши слова успокаивают меня, – обрадованно проговорил Хубер. – Так вот, я хочу сделать вам заявление: фирма «Ганза» – не что иное, как частное предприятие, занимающееся экономическим шпионажем.

– Значит, Меннель был шпионом?

– Да. И довольно ловким.

– А вы?

– Я состою на службе этой организации. В свое время присягал генералу Гелену, но ныне я не разведчик.

– Как это прикажете понимать?

– Сейчас все объясню, – сказал Хубер. – Среди служащих фирмы «Ганза» о ее тайной деятельности знали только те, кто работал в Восточном отделе в секторе «Б».

– Вы относитесь к их числу?

– Я служил в Восточном отделе, так как хорошо говорю по-венгерски. Мой старый знакомый Эгон Браун возглавляет в этом отделе сектор «Б». Когда-то мы с ним вместе учились в школе генштаба. Эгон по окончании школы попал в абвер. А года два назад, зная хорошо и мое прошлое, и фронтовую службу, он пригласил меня к себе и сказал, что рассчитывает на мои знания, подготовку и надеется, что я соглашусь работать у него. Он рассказал, что они имеют надежную агентурную сеть в Восточной Европе, в том числе и в Венгрии. Мне же он предложил возглавить венгерское направление. Я отказался. Сказал, что я уже стар и хочу забыть свое прошлое. Но поскольку Браун все же посвятил меня в деятельность сектора «Б», то он считал целесообразным перевести меня на работу в это подразделение нашей организации и взять с меня подписку о неразглашении сведений. Так я очутился в секторе «Б». Меня все время держали под контролем. Оперативные задания мне поручали лишь такие, что целостной картины о деятельности сектора я при всем желании составить не мог. Я был в группе оценки информации: определял степень достоверности и объективности полученных от агентуры сведений. Но и по этим мозаичным данным я мог сделать для себя интересные выводы.

– Например?

– Например, я считаю совершенно бесспорным, что сектор Брауна создал безупречно действующую систему сбора компрометирующих сведений о лицах, которые в силу своего служебного положения могли бы представлять ценность для нашей шпионской фирмы. Любовные связи государственных чиновников, скрытые от финорганов доходы коммерсантов, пагубные страсти, спекуляция валютой во время поездок за границу и так далее. Сотрудники сектора «Б» сами никого не вербуют. И вообще вербовку агентов наша фирма предпочитала проводить только на Западе. Так безопаснее. Меннель, например, в прошлом году даже встречи со своими восточноевропейскими агентами проводил в Италии и Австрии.

– Могли бы вы нам сказать, с какой целью Меннель приезжал в Венгрию?

– Знаю совершенно точно. Меннель был расположен ко мне и порою болтал при мне лишнее. С одной стороны, он, несомненно, приезжал сюда для того, чтобы установить новые деловые контакты с венгерскими промышленными фирмами. С другой – ему нужно было встретиться с несколькими своими агентами. Но была и еще одна цель, самая, пожалуй, для него интересная: в прошлом году в Италии он познакомился с какой-то дамой из Венгрии и ее дочерью. Дама в разговоре с ним упомянула, что в годы войны она любила одного немецкого офицера, который при отступлении награбил в Венгрии большие богатства.

– Это вам рассказал Меннель?

– Нет, это я прочел в одном из его донесений, которое поступило ко мне для оценки информации.

– Какие же богатства имеются в виду? – спросил Кара.

– Точно не могу сказать. Драгоценные камни, украшения, золотые монеты, валюта – в частности большое количество долларов и английских фунтов и кто знает, что там еще. Словом, богатству этому и цены нет. Фашист спрятал всю добычу на вилле у любовницы. Пообещал ей, что, как только кончится война, он возвратится, заберет с собою и ценности и саму даму и они начнут новую жизнь где-нибудь в Южной Америке. Но офицер исчез, а дама все эти годы боялась прикоснуться к спрятанным сокровищам.

– Боялась чего?

– Это могла бы объяснить только она сама. Итак, драгоценности спрятаны в Венгрии. Но Меннель условился с той женщиной, что он сам приедет в Венгрию, вывезет клад за границу, а следом за ним и она с дочерью отправятся с туристской группой куда-нибудь на Запад и там попросят политического убежища. После этого они продадут сокровища и вырученные деньги поделят пополам с Меннелем, а точнее, с «Ганзой». Мне кажется, что смерть Меннеля тоже каким-то образом связана с этим кладом.

– Может быть, – согласился Кара. – Хотя возникает новый вопрос. Если Меннеля убили из корыстных побуждений, почему убийцы оставили при нем деньги?

– Вот именно. Значит, вы не предполагаете, что это было убийство с целью ограбления? – подхватил Хубер.

– Кроме Меннеля, знал еще кто-нибудь о спрятанных сокровищах?

– Жених дочери той женщины. Он тоже отдыхал вместе с ними в Италии и там познакомился с Меннелем.

– А что вы знаете об этой женщине?

– К сожалению, очень немного, – сказал Хубер. – В справке ее имя не называлось. Только кличка: Сильвия. Меннель тоже не сказал мне, кто она. Знаю только, что ее муж погиб во время войны. Любовницей немецкого офицера она стала, уже будучи вдовой. Так что ж, господин полковник, может быть, пойдем взглянем на машину?

– С удовольствием, – согласился Кара, но и не подумал подняться с места. Ему хотелось еще порасспросить этого господина из фирмы «Ганза».

– Если вам нужна машина Меннеля, я охотно предоставлю ее в ваше распоряжение, – добавил Хубер. – Я не собираюсь забирать ее с собой. Можете изучать ее, сколько вам заблагорассудится.

– А у вас не будет из-за этого неприятностей? Я на месте вашего шефа настаивал бы на возвращении машины.

Хубер многозначительно усмехнулся.

– Все правильно, но я не обязан знать, что в ней спрятан потайной радиопередатчик. Когда Браун посылал меня сюда подписать договор, он ни словом не обмолвился о секретной миссии Меннеля. Доложу ему, что машина сгорела. Вы дадите мне официальную справку об этом, и господин Браун окончательно успокоится. Дело в том, что в автомобиле имеется еще одно специальное устройство, с помощью которого машину можно уничтожить за несколько минут. Установлено оно исключительно для того, чтобы секретный передатчик не попал к вам в руки. В прошлом году на польской границе таможенники пожелали обыскать точно такую же машину. Наш агент включил разрушающее устройство, и машина на глазах у всех обратилась в пепел.

– Благодарю, – сказал Кара, поднимаясь. – Хотя с удовольствием задал бы вам еще несколько вопросов. Но, увы, связан данным вам словом.

Хубер, сделав несколько шагов, остановился на пороге.

– О, я понимаю вас, полковник! – воскликнул он. – Будь я на вашем месте, я тоже о многом порасспросил бы Отто Хубера. Но признаюсь, если бы Виктор Меннель был жив, этот наш разговор, возможно, и не состоялся бы. Мне ведь еще предстоит перебороть самого себя. Поверьте, господин полковник, это нелегко – решиться на предательство живых людей, на выдачу их в руки ваших органов госбезопасности. А потом всю жизнь мучиться мыслью о том, что благодаря тебе господин «Икс» или «Игрек» томится за решеткой.

– Понимаю, – кивнул полковник. – Вам не хочется быть предателем в собственных глазах. Что ж, я не принуждаю вас к этому. Я и так уже получил от вас весьма важную информацию.

Кара достал из бумажника визитную карточку и протянул ее Хуберу.

– Возьмите. Здесь указан и номер моего телефона. На случай, если вам захочется срочно поговорить со мной.

Хубер убрал карточку в карман.

Когда они шли в гараж, Кара вдруг спросил:

– Если ваш шеф не информировал вас о задании Меннеля, означает ли это, что он отказался от мысли завладеть кладом?

– Едва ли, – щурясь от яркого солнца, возразил Хубер. – Скорее это означает, что он послал или пошлет в Венгрию кого-то еще, не посвящая в это дело меня. Вопрос только – кого? Кстати, совсем не обязательно, чтобы его человек приезжал сюда из-за границы. Он вполне может быть и местным…

Бланка чувствовала себя уже лучше. Она приняла теплую ванну, выпила лекарство. Пульс был нормальным. Казмер, войдя в комнату, обрадовался, увидев, что мать пришла в себя.

– Тебе лучше, мама?

– Намного. Но, в общем, ты был прав: надо мне ложиться в больницу. Я только боюсь…

– Не бойся, мамочка, – остановил ее Казмер. – Поверь, у тебя нет ничего серьезного. Ты просто устала, расшалились нервы. – Он взял руку матери и поднес ее к губам. – Ты, наверное, слишком близко приняла к сердцу мой отъезд? Четыре года, это тебя испугало, да?

Мать не отвечала. Казмер сдвинул брови. «Значит, она все еще не примирилась с мыслью, что я надолго уеду», – подумал он и принялся успокаивать мать.

– Конечно, четыре года – не четыре месяца, но если учесть, что каждое лето я на полтора месяца буду приезжать к тебе, то мое отсутствие не покажется таким уж долгим. Мама, – промолвил он тихо, – я не хочу причинять тебе огорчений. Если разлука так тяжела для тебя, я сегодня же напишу профессору, что отказываюсь от поездки…

– Нет, Казмер! Упаси бог! Я понимаю, что значит для тебя эта поездка. Мне просто нужно привыкнуть к мысли, что тебя некоторое Бремя не будет рядом со мной… – Она встала. – Ты поезжай… Поезжай, сынок… Самое главное для меня – это твое будущее.

Казмер поцеловал мать и спросил, не хочет ли она немного пройтись, спуститься к озеру, к отелю.

– Могу угостить тебя мороженым! – улыбнувшись, сказал он.

– Охотно. Может быть, прогулка пойдет мне на пользу.

Они шли неторопливой походкой. Улица в эти послеобеденные часы была тиха и пустынна.

Вскоре мать и сын оставили платановую аллею и повернули направо, на узкую тропинку, замысловатыми петлями сбегавшую между густых и тенистых кустарников к озеру.