Текст книги "Современный венгерский детектив"

Автор книги: Андраш Беркеши

Соавторы: Тибор Череш,Ласло Андраш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

– Что? Что с тобой? Тебе плохо?

– Жарко, – едва слышно прошептала она.

Лиза опомнилась раньше всех. Крикнув профессору, чтобы он поскорее вызвал врача, она побежала в кухню за водой. Но Бланка и слышать не хотела о враче, уверяя, что она просто перегрелась на солнце и что это скоро пройдет.

Лиза смочила ей водой виски, лоб. Профессор же с глубокой тревогой взирал на все происходящее, не зная, что делать.

– Я пойду к себе, – тихо проговорила Бланка, с трудом поднимаясь из кресла. Казмер подхватил ее под руку и вывел из гостиной.

– Упрямцы! – сказал им вслед Табори-старший.

– С ней уже и раньше так бывало? – почему-то вдруг заинтересовался Хубер.

– В последние дни – несколько раз, – доставая из серванта бутылку абрикосовой водки, ответил Табори. – Хочется думать, ничего серьезного. – Он налил себе и гостю. – Моя сестра – женщина крепкого здоровья. Крепче стали. Я всегда дивился силе ее воли.

Профессор опустился на кушетку, закрыл глаза. В его ушах зазвучали однажды оброненные сестрой слова: «Если мне станет совсем невмоготу, я знаю, как поступить. Но ты не бойся, Матэ, решительный миг еще не пришел».

– Можно еще вам налить, профессор? – дошел до его сознания голос Хубера.

– Да, пожалуйста. – Он протянул свою рюмку в сторону, откуда доносился голос гостя.

Вернулся Казмер. На лице его уже не было беспокойства.

– Ей лучше, – сказал он. – Не волнуйся. Ты же знаешь, у мамы отличное здоровье. Только ее все время как магнитом тянет на солнце, а это ей как раз противопоказано.

– Мне не хотелось бы вмешиваться… но на вашем месте я обязательно пригласил бы врача, – заметил Хубер.

– Господин Хубер прав, – подхватил Казмер. – Мы это сделаем. Очень скоро. Хотя я не предполагаю ничего опасного. Мама просто очень устала. И немудрено: взвалить на себя столько забот и хлопот. Месяц назад от нас ушла прислуга. Она одна ведет хозяйство: убирает, стряпает.

От взгляда Казмера не ускользнуло, что Хубер слушает его с явным интересом, профессор же сидит с отрешенным видом. «Зачем я, собственно, все это рассказываю?» – подумал Казмер, однако, словно помимо своей воли, продолжал:

– Внезапная смерть Меннеля очень подействовала на нее. Представьте себе: вы беседуете с человеком, вместе завтракаете, а через полтора часа вам звонят и говорят, что ваш собеседник только что утонул.

– Через полтора часа? – перестав мерить шагами гостиную, спросил Табори. – Откуда ты взял? Прошло не меньше двух с половиной часов.

– Да? Может быть. В конце концов неважно, через сколько часов позвонили, – заметил инженер. – Интересна сама ситуация.

– Интересна? Что ты находишь в ней интересного?

– Ну как же? Внезапно умирает здоровый человек. Молодой, жизнерадостный. Это же не только трагично, но и интересно. Разве ты не согласен со мной?

– Я считаю это ужасным! – возмущенно выкрикнул Табори. – Да-да! Ужасным и трагичным.

– Фантастическим и непонятным, – добавил Хубер. – В Гамбурге мы все были в недоумении. Кто мог убить Виктора, за что?

– Мы тоже недоумеваем, – подтвердил профессор. – Да и милиция…

Казмер махнул рукой.

– Милиция… Знаю я их. На все эти вопросы мы никогда не получим ответа.

Табори-старший стоял, прислонившись спиной к камину, и смотрел в сад.

– Как знать? – обронил он. – Жизнь доказывает обратное: ни один вопрос не остается без ответа. И я убежден, что милиция очень скоро поймает преступника или преступников…

– Возможно, – погасив сигару, проговорил Хубер. – Только Виктору это уже не поможет. – Он взглянул на часы. – Машина Меннеля в гараже?

– Да, – сказал профессор. – Власти разрешили ее переправить на родину покойного. Это его собственный автомобиль?

– Я отвечу вам на этот вопрос, когда увижу машину. Не исключено, что он приехал сюда на служебном автомобиле. Но возможно, и на своем. У него был «БМВ-250».

– А это «мерседес», – сказал Казмер, – «Мерседес-280».

– Ключи от машины у вас, господин профессор?

– Казмер, не сочти за труд. Они лежат у меня в кабинете, на письменном столе. Сегодня утром мне их передал майор Балинт, – сказал Табори, заметив вопросительный взгляд Хубера.

Когда Казмер вышел, гость спросил:

– Они осматривали и машину?

– Весьма тщательно, – подтвердил Табори-старший. – Даже отпечатки пальцев снимали. Хотя не вижу в этом резона. На любой машине можно найти тысячи отпечатков.

– Наверное, таков порядок. Выполняют все, что предписывают инструкции, – вежливо заметил Хубер.

Возвратившийся с ключами от машины Казмер предложил гостю свои услуги, но тот сказал:

– Спасибо, не беспокойтесь. Я разбираюсь в «мерседесах».

Казмер равнодушно посмотрел вслед удаляющемуся Хуберу и, улегшись на кушетку, принялся разглядывать свисавшую с потолка замысловатую люстру из кованого железа. Он догадывался, что вот-вот раздастся голос дядюшки, и весь подобрался, твердо решив про себя, что, несмотря ни на что, больше не ввяжется с ним в спор. Он достал сигарету и закурил.

– Я хотел бы, Казмер, чтобы ты кое-что принял во внимание, – действительно заговорил уже мгновение спустя профессор.

Казмер промолчал, разглядывая потолок гостиной и пуская вверх колечки дыма.

– Як тебе обращаюсь.

– Слышу и жду продолжения…

Казмер чувствовал, что ответ его был не очень учтивым да и голос противно дрожал.

– Этот дом – мой дом…

– Ты уже столько раз напоминал об этом, дядя, что я при всем желании не смогу этого забыть, – уже спокойно, с примирительными нотками в голосе и даже с улыбкой подтвердил Казмер.

– И я волен приглашать к себе в гости кого захочу. Поэтому я требую от тебя соблюдать приличия по отношению к моим гостям.

– Блестяще! – отозвался Казмер. – А я ради тебя буду ползать перед этой иноземщиной на брюхе? Нет уж, дудки! Да и тебя я не понимаю, чего это ты перед ними кривляешься? Ты же не дипломат, чтобы так-то уж ухаживать за ними!

– Никто от тебя не требует, чтобы ты ползал, как ты выражаешься, на брюхе!…

Казмер сел на тахту и, с неприязнью посмотрев на дядю, сказал:

– Может, хватит поучать меня? Если хочешь, я могу немедленно покинуть твой дом. Жалею, что не сделал этого раньше. Мне было тошно смотреть, как профессор Табори угодничает перед этими подонками.

– Меннель не был подонком.

– Все равно. Мне он был просто противен.

– Прежде ты этого не говорил.

– Потому что ты не спрашивал. Настолько тебя очаровал этот неофашист. А он был им. Я ведь тоже с ним побеседовал. Я почему-то считал, что человек, отсидев четыре года в Бухенвальде, никогда не забудет это время. Но я ошибся: ты все забыл. Все на свете. Или не хочешь помнить.

– Я ничего не забыл, – проворчал Табори, мрачнея. – Виктор Меннель за Бухенвальд не отвечает.

– Возможно. Но я видел все это. Был там на экскурсии. И не требуй от меня, чтобы я заискивал перед твоими дорогими гостями!

– Никто не заставляет тебя заискивать перед кем-то. Но твои вульгарные замечания отвратительны.

– А мне было отвратительно зрелище фабрики смерти. Так что не учи меня этикету.

В это время в гостиную вошла Лиза, и они прекратили разговор.

– Бланка попросила меня похозяйничать у вас сегодня. Я пришла. Хотите кофе?

– Спасибо, но, пожалуй, попозже, – попросил Табори. – Как она себя чувствует?

– Ей лучше, однако серьезное обследование у хорошего врача ей не повредило бы, – сказала Лиза. Поняв по мрачному виду Казмера, что он опять поругался с Матэ, она не удержалась:

– Что с тобой? Ты будто в воду опущенный!

– Да вот дядюшке не нравится, что я нелюбезен с его доктором Ху-Хубером…

– Мой племянничек любит преувеличивать, – примирительным тоном заметил Табори. Скрипнула садовая калитка. По тропинке медленной, тяжелой поступью приближался Оскар Шалго со своей неизменной дымящейся сигарой во рту, в потрепанной соломенной шляпе, надежно укрывавшей от солнца его круглое лицо.

«Тебя только не хватало, – раздраженно подумал профессор. – Святая троица в сборе. Ну, держись, Табори!»

– Слава всевышнему! – крикнул ему толстяк. – Наконец-то тучи покинули твое чело.

– Чело?

– Ну да, оно же было мрачное, как дождливое небо, – подтвердил Шалго и перевел взгляд на Табори-младшего. – Привет, Казмер. Давно вернулся?

– Сегодня утром, – ответил Казмер.

– Забавно. Как же это я не расслышал знакомый рев мотора?

Шалго добрался до стола и завладел коньячной бутылкой.

– Я оставил машину внизу, на станции обслуживания, – объяснил Казмер. – Возьмите чистую рюмку в серванте.

– Ты предлагаешь мне выпить? Что ж, не возражаю.

– Только не увлекайся, пожалуйста! – предостерегла его Лиза. – Сегодня ты уже выполнил норму.

Шалго некоторое время разглядывал рюмку с коньяком на свет, затем плюхнулся в кресло и без всякого перехода вдруг спросил:

– Казмер, а где ты был ночью с девятнадцатого на двадцатое?

– А с какой стороны это может вас интересовать?

Казмер как-то странно заглянул сверху в лицо толстяка.

– Да не меня. Майор Балинт из милиции спрашивал. А я сейчас вспомнил.

– Почему же он спросил об этом вас?

– Действительно странно. Как иногда ты бываешь несокрушимо прав.

Казмер, заметно волнуясь, достал сигарету.

– И как пришло в голову этому майору вынюхивать обо мне стороной всякие сведения?

– Это его обязанность, – сказал Табори. – Не забывай, произошло убийство. В таких случаях принято проверять алиби всех без исключения. Правильно я говорю, Оскар?

Шалго пододвинул к себе пепельницу.

– Лучше не смог бы выразить эту мысль даже я, – подтвердил он. – Алиби очень важно. Особенно сейчас.

– Сейчас? Почему сейчас? А вчера оно не было важно? Или позавчера? – уже более спокойно выразил свое удивление Казмер.

Шалго отметил про себя, что инженер хорошо владеет собой.

– Сейчас потому, – пояснил он, – что следствие взял в свои руки полковник Кара из Будапешта. А он не новичок. И у меня такое ощущение, что он скоро задаст тебе, Казмер, тот же самый вопрос: где ты был двадцатого июля, между двумя часами ночи и десятью утра? И тебе придется ответить на него. Вот я и хотел, чтобы ты был готов к такому вопросу.

Казмер задумчиво погладил подбородок.

А в это самое время полковник Кара сидел в «штабе» следственной группы – в комнате на втором этаже здания поселкового совета – и внимательно просматривал поступившие оперативные донесения. К сожалению, в них было много пробелов, и это соответственно рождало новые вопросы.

– Так что же мы знаем о Матэ Табори? – спросил он. – От Домбаи еще не поступили материалы?

– Пришел ответ из архива: в картотеке не значится, – ответил Фельмери.

– Оказывается, он не так уж и стар, наш профессор, – заглянув в одну из бумаг, заметил Кара. – Родился в четырнадцатом году.

– Ему пятьдесят пять, и он в отличнейшей форме, – подтвердил майор Балинт.

Кара вслух стал читать справку:

– «…Вдов, жена умерла в марте тысяча девятьсот сорок шестого года…»

– Неудачные роды, – пояснил Балинт. – Но дочка осталась в живых. Сейчас она чемпионка страны по теннису. Входит в состав сборной Венгрии. В настоящее время уехала на соревнования в Калифорнию.

– Это я знаю, – взглянув на него, сказал полковник. – Но я почему-то считал, что и Казмер его сын.

– Нет, Казмер усыновлен сестрой профессора, Бланкой Табори. Она взяла его в июле сорок пятого из веспремского детдома.

– А кто его родители? – спросил Фельмери.

– Не знаю. Я не проверял. Не думал, что это существенно.

– Посмотреть не мешает, – посоветовал Кара. – Меннель жил у них. Желательно знать об этом семействе все. Словом, как можно больше.

– Хорошо, я себе заметил, – сказал Балинт. – Есть еще одно обстоятельство. В документах оно, правда, не отражено, но хочу обратить на это ваше внимание: до войны Матэ Табори проживал в Дании. После оккупации страны сражался вместе с датскими патриотами против нацистов. В сорок втором он и его жена были схвачены гестапо и отправлены в Бухенвальд, где пробыли вплоть до освобождения лагеря.

– Это интересно. А его сестра?

– Она жила всю войну в Будапеште. Преподавала рисование в гимназии. В сорок четвертом году эвакуировалась, спасаясь от бомбежек, сюда. Стала художницей. После смерти золовки решила замуж не выходить, а посвятить себя воспитанию племянницы и приемного сына. Так говорят.

Кара промолчал. Полковник не любил старых дев. Даже если они приносили себя в жертву чему-то, подобно этой Бланке Табори. Не пожелала, значит, выйти замуж? А ведь супруги Шалго говорят, что в молодости она была на редкость красивой женщиной…

Кара перелистал свои заметки. Теперь он уже ясно представлял себе, что следствие нужно вести сразу в двух, а вернее, даже в трех направлениях. Тогда можно рассчитывать на успех. Прежде всего нужно собрать всю необходимую информацию о гамбургской фирме «Ганза». Возможно, Домбаи уже раскопал что-нибудь в картотеке министерства. Далее нужно установить, с кем встречался Меннель в последние дни, о чем говорил, как себя вел. В-третьих, надо обязательно найти того человека, с которым он виделся и гулял по пляжу вечером накануне своей внезапной гибели. Описание внешности незнакомца довольно неопределенно, известно только, что он говорил по-французски. Это, разумеется, еще не значит, что неизвестный был действительно французом…

Полковник подробно обсудил с Балинтом все, что предстояло тому сделать, после чего вместе с Фельмери вернулся на виллу Шалго. По дороге Кара снова пробежал глазами заключение судебно-медицинского эксперта. «Итак, непосредственная причина смерти – удушье, – думал он. – Судебный медик считает, что смерти предшествовала драка, борьба. Меннеля сначала задушили, а затем бросили в воду…»

Шалго не оказалось дома. Кара отправился на поиски и нашел его в особняке Табори. Войдя, Кара отрекомендовался, пожал руку профессору и его племяннику, затем представил им лейтенанта Фельмери. Профессор предложил гостям коньяк и кофе.

– Спасибо, не станем отказываться, – ответил Кара. Помешивая ложечкой кофе, он поглядывал на Табори, рассказывавшего о своем знакомстве с Меннелем.

Собственно говоря, ничего нового Кара в его рассказе не услышал. Но все же он решил задать несколько вопросов.

– Фирма «Ганза» была вам известна еще до приезда сюда Меннеля? – спросил он.

– Нет, – покачал головой Табори, – я и понятия не имел, что она существует на свете.

От Фельмери, сидевшего поодаль, не ускользнули ни настороженный взгляд инженера Казмера Табори, ни его ироническая усмешка.

– А скажите, профессор, вы не удивились, что Виктор Меннель предложил вам купить именно те предметы лабораторного оборудования, которые были перечислены в ваших собственных списках? – Кара внимательно посмотрел на профессора.

– Н-нет. Хотя сейчас, когда вы об этом меня спросили… Действительно странно… Минуточку… – Профессор вышел из гостиной. По всему было видно, что вопрос полковника поверг его в замешательство.

– А ведь приятно, когда человека убивают на берегу Балатона, – вдруг сказал Казмер.

– Приятно? – не веря своим ушам, переспросил Кара. – Кому?

– Простите, я, может быть, неточно выразился, – поспешно добавил инженер. – Я хотел сказать, насколько вам и вашим товарищам приятнее и легче работать в таких цивилизованных местах, как наше, чем, скажем, в какой-нибудь деревушке у черта на куличках. Тут можно между допросами сходить на озеро искупаться, даже поудить рыбку. Да и убийце тоже, наверное, было проще спрятаться в камышах и даже… умыть руки. В буквальном смысле.

– Вы знаете, об этом я как-то не подумал, – признался Кара. – В одном, однако, вы ошибаетесь. Меннеля убили не на берегу озера, а в лодке.

– Могли убить и на берегу.

– То есть как это?

– Очень просто: сбили с ног, задушили, а потом, погрузив в лодку, отплыли от берега подальше и…

– Вы считаете, что убийца был не один?

– Могло их быть и несколько, – совершенно спокойно подтвердил Казмер. – Но предположим даже, что преступление совершил один человек. На берегу. Убив Меннеля, преступник погрузил его тело в лодку, отгреб от берега и в подходящем месте сбросил труп в озеро.

– А как же, по-вашему, произошло само убийство? – Полковник сделал несколько глотков из чашечки. А Фельмери, как загипнотизированный, не мог оторвать глаз от сильной, мускулистой руки Казмера.

– Над этим я еще не задумывался, – признался Казмер. – По правде сказать, этот тип мало меня интересовал.

– Он вам не нравился?

– Он был мне просто противен! Заносчивый, наглый мерзавец.

– Казмер не терпит конкуренции, – спокойно заметил Шалго.

– Папаша, вы считаете, что и я тоже заносчивый?

– Не всегда. Но в данном случае – да.

Между тем возвратился профессор Табори. Он был заметно взволнован.

– Вы правы, полковник. Я должен был обратить на это внимание. Вот посмотрите. – Профессор разложил на столе документы. – Здесь перечень необходимого институту оборудования, составленный для конкурса на поставку, вот предложения французской, английской и шведской фирм, а в самом конце – предложения фирмы Меннеля. Нетрудно установить, что предложения «Ганзы» буквально по всем пунктам повторяют перечень нашего списка. А это для меня как раз и непонятно.

– Между тем все очень просто и ясно, – возразил Шалго. – Фирма «Ганза» имеет специальных сотрудников-телепатов, которые могут на большом расстоянии угадывать, какое лабораторное оборудование требуется, например, профессору Матэ Табори.

– Более того, – вмешался в разговор молчавший до сих пор Фельмери, – им доподлинно известно, за какую цену готовы поставить ему это оборудование французы, англичане и шведы.

– Уж не думаешь ли ты, Оскар, что я вступил в сговор с Меннелем?

– Ну что ты, дядя Матэ! – засмеявшись, сказал Казмер. – Ты все еще не привык к приемам папаши Шалго? Старик только закинул удочку. Наживка – на крючке, и теперь он ждет, какая же рыбка на нее клюнет.

– Верно! – подтвердил Шалго. – В этом и состоит мой секрет сыска. Хорошая приманка и великое терпение!

– А у вас она есть, хорошая приманка-то? – полюбопытствовал Казмер.

– Есть, Казмерчик. И терпение мое тоже беспредельно.

– Одно совершенно очевидно, – заметил Кара, продолжая просматривать документы, принесенные профессором, – что в «Ганзе» довольно точно знали план расширения и финансирования вашего НИИ. Знали также, какие предложения на поставки в суммарном выражении сделали ее конкуренты. Следовательно, люди Меннеля были связаны с кем-то из сотрудников НИИ. По-моему, это логично.

Казмер встал, потянулся, налил себе в рюмку немного коньяку и выпил.

– Логично. Но только при одном условии, – сказал он, обращаясь к полковнику. – Если бы конкурсные требования не были известны еще где-нибудь. А их знали, по-моему, сотни людей. Например, работники министерства внешней торговли. Наши торгпредства в Лондоне, Стокгольме и Париже. Хотя могло быть и так, что Меннель добыл их у своих конкурентов. Известно ведь, что все мировые фирмы пристально следят друг за другом.

– Откуда вам это известно? – спросил Кара.

– От вас.

– От меня?

– Да. Я прослушал специальный цикл лекций в МИДе.

– Казмер назначен в Москву секретарем смешанной советско-венгерской комиссии по научно-техническому сотрудничеству, – пояснила Лиза. – Через три недели он уезжает.

– Так вот, одну из этих лекций – о подрывной деятельности некоторых иностранных разведок – прочитали нам вы, товарищ полковник. Вас я и процитировал сейчас.

– Вы правы. Вполне возможно, что мы ищем не там, где надо. Меннеля могли убить из мести. Или из ревности. Или еще по какой-то неизвестной нам причине. Вот вы, например, просто не любили его, как я понял.

– Он был мне противен, – подтвердил Казмер, крутя зажигалку на столе. – Но это еще ничего не значит. Я субъективист. Есть люди, которые мне нравятся с первого взгляда. Как, например, папаша Шалго. Мне он очень симпатичен. А вот Меннель – совсем наоборот.

– Он вас оскорбил или обидел?

– Нет, меня – нет…

– Может быть, Илонку? – вмешался в разговор Шалго.

– Илонку? – Казмер смутился, утратив на какое-то мгновение свое подчеркнутое спокойствие. – Это что, ваша новая наживка?

– Прошу прощения, что я вмешиваюсь, – сказал профессор Табори. – Но мнение Казмера действительно весьма субъективно. Зачем делать из Меннеля черт знает кого? Ведь в общем-то он был умным, образованным, хорошо воспитанным молодым человеком.

– Пижон, зазнайка, подонок, – выпалил Казмер, теряя самообладание. – Да хочешь знать, что за личность был этот твой Меннель?

– Ты что, с ума сошел, мой мальчик?

Казмер нервно кусал губы. Несколько мгновений он оставался неподвижным, потом круто повернулся и, сбежав вниз с террасы, направился к воротам. Фельмери последовал за ним. Еще с крыльца он увидел, что у ворот Казмер остановился.

– Ила! Илонка! – громко позвал инженер. – Зайди к нам на минутку!

Издалека в ответ донесся голос девушки:

– Сейчас. Что случилось?

– Зайди, пожалуйста. – И Казмер поспешил ей навстречу.

Фельмери тоже вышел. Проходя мимо гаража, он заглянул внутрь: гараж был пуст. «Куда же делась машина Меннеля?» – подумал лейтенант.

А Илонка уже бежала через дорогу к воротам дома Табори. Кара, услышав, как скрипнула калитка, подумал, что было бы очень интересно знать, о чем говорит сейчас Казмер с девушкой. «Ну, да Фельмери молодец: догадался тоже выйти. Может, он услышит?…»

Но вот на дорожке мелькнуло что-то ярко-фиолетовое, и на террасе появилась гостья – в цикламеновом болеро и такого же цвета шортах. Сама же Илонка была шоколадно-коричневой от загара.

– А ну скажи-ка, Илонка, какие предложения делал тебе этот мерзавец Меннель? – обратился к девушке Казмер.

Илонка, смущенно потупившись, стояла посреди гостиной.

«Надо было накинуть хотя бы халат, – подумала она. – Ладно, теперь уж все равно. Вон лейтенант как уставился…»

– Он предложил мне стать его любовницей.

– Что за чепуха! – недовольно замахал руками профессор. – Какая-то фантасмагория. Ни за что не поверю!

– Это уж ваше дело, дядя Матэ! – резко бросила Илонка.

– Когда он вам это предлагал?

– В субботу вечером. Я купалась в озере, возле трех старых ив, а он…

– Мы купались, – перебив ее, уточнил Казмер. – А вернее, Илонка загорала на берегу, а я был в воде.

– Может, сама Илонка лучше расскажет, как все это произошло? – негромко заметил полковник.

– Пожалуйста, – согласилась девушка. – Меннель вышел из воды и подсел ко мне.

– И так вот, ни с того ни с сего, предложил вам стать его любовницей? – сердито спросил профессор.

– Нет, конечно, не сразу. Сначала наговорил всякой всячины, – возразила Илонка, – хвастался, какая он важная птица. Спросил, есть ли у меня жених. Я сказала, что нет. «А поклонник?» «О, этих хватает!» Я, говорит, тоже хотел бы поухаживать за вами. «Разрешите – не пожалеете. Мы, немцы, щедрый народ». А затем говорит: «Вы мне очень нравитесь, и я охотно провел бы с вами ночь». А Казмер как раз вышел из воды и услышал эти слова.

– И что ты ему сказал? – спросил Шалго Казмера.

– Ничего. Спросил, есть ли у него сестра. Есть, говорит. Очень миленькая, зовут Лиза. Так вот, говорю я ему, в следующий раз привозите Лизу сюда, раз она миленькая. Я, может быть, тоже проведу с ней ночь, а то и две. Он оскорбился, принялся меня отчитывать. А я… я съездил ему по роже.

– Что сделал? – изумился профессор Табори.

– Дал ему в морду.

– Да, – с улыбкой подтвердила Илонка. – Вот так наотмашь, – взмахнув правой рукой, показала она. – Бедняжка Меннель сразу с ног долой. Никогда не думала, что у Казмера такой удар.

Илонке явно нравилось быть в центре всеобщего внимания, и она принялась с точностью хроникального кино воспроизводить подробности события.

– …у Меннеля поначалу даже глаза на лоб полезли. Но потом он все же поднялся, ощупал подбородок, огляделся по сторонам, словно не помня, что с ним произошло.

– Ну да, он притворялся.

– Поделом ему! – вмешалась в разговор Лиза. – Правильно, мальчик! Так ему и надо.

– Лиза, пожалуйста… Я тысячу раз просил вас…

– Матэ, не волнуйся, – дал совет Шалго. – Рассказывай, Илонка, как дальше события разворачивались.

– Ну, Меннель вскоре пришел в себя. Стал извиняться, говорить, что пошутил. А сам все кровь сплевывает. Губа у него была рассечена.

– Сук-кин сын! – прищелкнул пальцами Шалго. – Вот негодяй. Пошутил!

– Да, пошутил, говорит. Ну, и Казмер ему в тон: извините, говорит, я вас тоже… в шутку.

– Почему ты никогда ничего мне не рассказываешь? – кипя от негодования, крикнул профессор племяннику. – Почему ты не сказал мне об этом?

– А что бы ты сделал? – удивился Казмер. – Ну скажи, как бы ты поступил на моем месте?

– В самом деле, Матэ, как? – улыбаясь, повторил вопрос Шалго.

– Во всяком случае, я не затеял бы такой безобразной драки.

– Вот потому я тебе ничего и не сказал.

Кара молча слушал их перепалку.

– Скажите, Казмер, – вдруг спросил он, – а где вы были в день убийства?

– Уж не меня ли вы подозреваете?

– Что вы?! Просто я хочу знать. Вас, кажется, еще не допрашивали как свидетеля?

– Знаете что, товарищ полковник! – раздраженно бросил Казмер Табори. – Вид у меня, правда, злой, но убийца все же не я.

– Этого никто и не утверждает. Итак, где же вы были в ту ночь?

– Где он мог еще быть? – переспросил профессор и сам же ответил: – Дома!

– Нет, я был в Будапеште, – возразил Казмер. – Вечером девятнадцатого я на машине уехал в город.

– Выходит, об этом я тоже не знаю? – удивился Табори-старший.

– Мне двадцать восемь лет. Не вижу необходимости докладывать о каждом своем шаге.

– А обратно когда вы приехали? – снова задал вопрос полковник.

– Двадцатого утром. Часов около десяти. Это может подтвердить мама.

– Что вы делали в Будапеште?

– Приехал домой, к себе на квартиру. Поужинал – съел два бутерброда, принял ванну и лег спать.

– Только за этим и ездили в город?

– Да.

– А когда выехали обратно?

– В шесть утра.

– И в десять уже были здесь?

– Точно. Еще по дороге пришлось полчаса пролежать под машиной. Небольшая поломка. С восьми до полдевятого проковырялся.

– Ясно. В городской квартире вы были одни?

– Да.

– До этого вы когда в последний раз наведывались туда?

– Недели две назад.

– А ваша матушка?

– С месяц назад.

– А вы, профессор?

– Я? В тот день, когда у меня была встреча с Меннелем в институте.

– То есть восемнадцатого? – уточнил Кара. – За два дня до смерти Меннеля.

– Да, кажется, так.

– Ясно.

Кара и Шалго переглянулись. Толстяк едва заметно ухмыльнулся.

– А что тут смешного, папаша? – спросил его Казмер. – Может, вы не верите моим словам?

– Ах, что ты, мой мальчик! – запротестовал Шалго. – Просто я сижу и думаю, из какого же хлеба ты соорудил себе те два бутерброда?

– Как из какого? Вы не знаете, какой мы едим хлеб?

– Как не знаю? Покупаешь-то его подчас уж не ахти каким свежим. А уж двухнедельной давности… Ты извини меня, мой милый, но ты балда. Или, как теперь говорят, серость!

Возле дома резко затормозил автомобиль. Лиза с проворством, необычным для ее возраста, вскочила и выбежала на террасу.

– Хубер возвратился, – сообщила она. – На меннелевской машине. И где это он раскатывал?

– Об этом уж узнай у него самого, – ответил Шалго и, посмотрев на полковника, покачал головой.

Илонка, спросив разрешения у Кары, удалилась. Вслед за нею ушел и Казмер. А мгновение спустя на пороге гостиной появился Хубер. Гость, зажав пиджак под мышкой, носовым платком вытирал перемазанные машинным маслом пальцы.

– Я не помешал? – спросил он, остановившись в дверях.

– Нет, конечно, – шагнув ему навстречу, сказал профессор. – Позвольте представить вам моих гостей. Полковник Кара из Будапешта. Он ведет следствие по делу Меннеля. Мой друг Оскар Шалго… – Профессор на миг заколебался, не зная, что сказать о его занятии, но Шалго тотчас же поспешил ему на выручку:

– Помощник участкового. По Эмедскому участку. Правда, я без нарукавной повязки – но это потому, что жара очень мучает. С женой моей господин Хубер, кажется, уже знаком?

– Да, сударыню я уже имел честь видеть.

Оттерев кое-как руки от машинного масла, Хубер спрятал платок в карман.

– Как, полковник, идет следствие? Успешно?

– Пока ничего определенного не могу вам сказать. Дело довольно запутанное.

Явно желая польстить Каре, профессор Табори тут же добавил:

– Смею вас заверить, дорогой Хубер, что наш уголовный розыск сделает все, чтобы поймать преступника. Скажу вам не хвалясь: венгерские следственные органы достигли таких успехов, что их авторитет признается и за рубежом.

Фельмери с неудовольствием слушал хвалебную речь профессора.

«Ну вот, – думал лейтенант, – сейчас он начнет сыпать цифрами…» Но Табори не стал больше распространяться, а закончил свою тираду шуткой:

– А весь секрет успехов нашей милиции, господин Хубер, кроется в том, что у нее такие гениальные помощники, как, например, мой друг Шалго. Скажу вам прямо: там, где за порядком следит Оскар Шалго, преступникам делать нечего.

Все засмеялись. «Черт побери, – подумал Фельмери, – а ведь этот профессор – юморист!»

– Все дело в стиле, – скромно заметил Шалго.

– У вас есть свой, особенный стиль розыска? – поинтересовался Хубер. – Признаюсь, я в этих делах разбираюсь не больше любого поклонника детективных телефильмов. И отличить один стиль расследования от другого – увольте, не берусь.

– Нет ничего проще, – сказал Кара. – Стиль, например, сименоновского инспектора Мегрэ – логика.

– А стиль господина Шалго? – спросил Хубер и с любопытством взглянул на сонно моргавшего толстяка.

– Наш стиль – терпение! – ответила за мужа Лиза. – Беспредельное терпение страстных рыболовов. Мы ждем до тех пор, пока рыба сама не проглотит наживку. И ставим мы крючки только на крупных рыб. На хищников!

Хубер закурил сигару, попыхтел ею. Затем признался:

– Я за всю свою жизнь ни разу не удил рыбу. Может быть, поэтому я не улавливаю тонкостей этой техники.

– Попросту говоря, – пояснил полковник, – стиль моего друга состоит в том, что он сам стремится управлять ходом событий, создавая такие ситуации, при которых преступник волей-неволей должен себя разоблачить.

Хубер задумчиво пускал вверх табачный дым.

– Господин Хубер, – обратился к нему полковник Кара, – я хотел бы кое о чем спросить вас.

– Пожалуйста, – постучав сигарой о край хрустальной пепельницы, сказал немец.

– Вы не знаете, имел ли Меннель друзей, знакомых в Венгрии?

Фельмери впился взглядом в лицо Хубера, но ему мешало облако сигарного дыма, которым тот укрылся, словно завесой. Но вот дым растаял, и лейтенант вдруг отчетливо увидел, какая неимоверная усталость лежит на лице Хубера.

– Мог бы я переговорить с вами, господин полковник, наедине? – вместо ответа вдруг спросил Хубер. И, посмотрев на свои перепачканные маслом руки, добавил: – Скажем, минут через десять?

– Да, пожалуйста, – поднимаясь, сказал Кара. – Жду вас.

– Я провожу вас в ванную, – предложил Хуберу профессор.