Текст книги "Современный венгерский детектив"

Автор книги: Андраш Беркеши

Соавторы: Тибор Череш,Ласло Андраш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

– И это все? – спросил Шалго.

– Как, тебе недостаточно этого? По-моему, события стремительно развиваются.

– Ты даже не представляешь, насколько стремительно, – подтвердил Шалго. – Мы уже сейчас знаем куда больше этой Анны Талабери.

– Ты уже говоришь, как монах, во множественном числе?

– Отнюдь нет. Мы – это я и Фельмери… А что касается хорошо одетого мужчины, могу сообщить, что его зовут Месарош. И проживает он в Фюреде не на улице Казмер, а на улице Петефи. Сегодня рано утром мы имели с ним продолжительную и вначале весьма бурную беседу. С твоего разрешения мы – до последующих распоряжений – опечатали виллу адвоката Месароша. Пришлось для этой цели прибегнуть к помощи фюредской милиции… Эрне, я очень хотел бы, чтобы ты как можно скорее приехал сюда.

– Это невозможно, Оскар. Я должен быть здесь до конца «сбора урожая».

– Тогда я буду действовать на свой страх и риск. Разумеется, вместе с майором Балинтом. А Фельмери – вот он как раз вернулся с пляжа свежий и довольный – я немедленно направлю к тебе с магнитофонной лентой. Думаю, что, как только ты прослушаешь запись, тебе станет понятно, почему твое присутствие здесь крайне необходимо.

– Ты серьезно? – По голосу чувствовалось, что полковник Кара колеблется. – Если Фельмери выедет сейчас же, через два часа он будет уже здесь… Знаешь что? Я перешлю с ним паспорт и визу для Хубера. Пусть майор Балинт сообщит ему, что самое позднее в полночь он сможет отбыть в Прагу… Все ясно?

– Да. Обнимаю Лизу. До свидания.

– Хорошо, – сказал Шалго, положил трубку и сел.

– Итак, что вы тут от меня скрываете? – спросил Балинт.

– Ничего мы не скрываем. Просто мы пока еще не успели поговорить о возникших в этом деле новых обстоятельствах. Но до всего дойдет черед. На какой машине Фельмери поедет в Будапешт?

– Могу ли я попросить для него ваш старый добрый «фиат»? – спросил майор Балинт.

– Можешь. – Шалго повернулся к лейтенанту, который без особого энтузиазма воспринял указание ехать в Будапешт. Сейчас ему хотелось остаться с Шалго, чтобы самому увидеть следующий шаг старого детектива. – Если ты быстро обернешься, – по обещал ему Шалго, – дождусь тебя. Но пока придет машина, сделай еще одну запись нашего разговора с Месарошем.

Лейтенант занялся магнитофоном, а Шалго тем временем рассказал майору Балинту, что им с Фельмери удалось выяснить прошлой ночью.

– Фантастика! Ну и ну! – воскликнул майор Балинт, взволнованно шагая по комнате из угла в угол. – Эта бомбочка не хуже моей версии относительно Эриха Фокса.

Они перешли на террасу и сели в тени.

– Что Кара просил передать Хуберу? – спросил Шалго.

– Его нужно ознакомить с порядком выезда из Венгрии. А вообще-то шеф надавал мне столько заданий, что не знаю, как я с ними справлюсь.

– Ты сопровождаешь Хубера в Прагу?

– Только до границы, – ответил майор Балинт.

– Ну а еще какие тебе дали задания?

– Допросить Казмера. Если он не сможет объяснить, где находился во время убийства, надо будет его арестовать.

– Ну и глупо! – заметил Шалго.

Им пришлось прервать разговор: к вилле через сад шел Отто Хубер.

Поднявшись на террасу, Хубер поцеловал руку Лизе, обменялся рукопожатием с мужчинами, потом сел рядом с Шалго.

– Я отниму у вас только минуту, господин Шалго.

– Пожалуйста, хоть две, господин Хубер. Вы уже собрались?

– Да. Как раз об этом я и хотел поговорить. Я разбирал документы Меннеля, и мне показалось, что какие-то его записи отсутствуют… Там был один чертеж. – Он взглянул на Лизу.

– Теперь я припоминаю, – сказала Лиза. – Когда Герцег спросил вас, что это за чертеж, вы, господин Хубер, ответили ему, будто собираетесь строить виллу в Баварии и набросали ее примерный эскиз.

– Да, я так сказал.

– А я не придала значения этим словам, почувствовав, «то вы ему сказали неправду.

– Я не хотел, чтобы этот чертеж попал в руки Герцега, – ответил Хубер. – Подозреваю, что это чертеж виллы, в которой немецкий офицер спрятал перед своим бегством драгоценности.

Майор Балинт, внимательно слушавший разговор, вдруг хлопнул себя по лбу.

– Черт побери! Почему же вы этого раньше не сказали? – воскликнул он. Все посмотрели на него с любопытством. – Ведь Герцег уничтожил этот чертеж.

– Откуда тебе это известно? – спросил Шалго.

– А оттуда, что, когда я отвозил Герцега и Еллинека в Будапешт, они спокойно разговаривали, думая, что я ничего не понимаю по-немецки. Еллинек спросил Герцега, построена ли уже в Баварии его вилла. Герцег ответил, что не построена. Чертежи сгорели. Даю голову на отсечение, что Герцег либо сжег чертеж, либо еще как-нибудь его уничтожил.

– Вполне вероятно, – подтвердил Шалго. – Но я поговорю с полковником, чтобы он срочно прислал нам назад все эти документы.

– Прошу меня извинить, – сказал майор Балинт, поднимаясь. – У меня еще много дел… Господин Хубер, полковник Кара просил вам передать, что сегодня вечером вы получите все документы, необходимые для вашего отъезда. Лейтенант Фельмери едет сейчас в Будапешт, но вечером он вернется с документами, и я вручу их вам. Вы будете дома?

– Разумеется. Премного благодарен, – поклонился Хубер; видно было, что последние слова майора Балинта подействовали на него успокаивающе.

– До границы сопровождать вас буду я, а на КПП передам представителю чехословацкой службы госбезопасности. Он проводит вас на аэродром и во всем вам поможет.

– Еще раз спасибо, господин майор, – сказал Хубер. – Вы очень внимательны. – Он встал. – Не смею вам больше мешать, господа. Разрешите откланяться.

Когда Хубер ушел, Балинт спросил у Шалго:

– Ну, каково ваше мнение?

– О чем?

– О Хубере! Ведь он сослужил нам хорошую службу.

– Цыплят по осени считают, Миклош.

Из комнаты вышел Фельмери с портфелем в руке.

– Хубер сделал все, что было в его силах, – возразил майор Балинт. – Не знаю, что сказал вам полковник Кара, но я из его слов понял, что мы должны быть благодарны Хуберу. Да что я вас убеждаю! Хубер приговорен Брауном и его людьми к смерти, а руки у фирмы «Ганза» длинные. Я, например, и теперь Хуберу не позавидую. Если они очень захотят, они отыщут его и за границей, где угодно. Кстати, товарищи из аппарата Кары навели справки и установили, что сын Хубера действительно проживает в Гаване. Он в свое время попросил у кубинского правительства политическое убежище. Вполне понятно, что Хубер желает поехать туда. А Тибор Сюч и Беата Кюрти! Ведь не вы, папаша, вывели их на чистую воду, а все тот же Хубер разоблачил их. А он мог этого и не делать. Признайтесь, ведь вы поверили Тибору? Поверили в его детскую сказочку про фирму «Артекс»?

– Поверил, – ответил Шалго. – Потому что они это очень ловко придумали. Однако кое-что ты тоже забыл, Миклош.

– А именно?

– Ты забыл о предпосылках. О том душевном состоянии, в котором оказался Хубер. С самого начала он знал, что я не верю ему. Он заметил, что за ним установлено наблюдение, а найдя микрофон, понял, что все его разговоры мы прослушиваем. Он все это время жил настороже. И в такой ситуации он просто не мог признаться, что заодно с Тибором и Беатой, будучи убежденным, что имеет дело с провокатором. Нет, в его положении ничего иного и не оставалось, как поступить именно так, как он и поступил…

– В данном случае не столько важно то, что думал Шалго о Тиборе, – вмешался в разговор Фельмери, – важно то, как он создал эту ситуацию. Он же мог и в первый день послать Сюча к Хуберу, но этим он только испортил бы все дело.

– Я вижу, и вы, Фельмери, считаете Хубера двурушником?

– Не знаю, – медленно проговорил лейтенант. – Во всяком случае, Шалго прав в том, что действия Хубера можно объяснить и по-иному.

– Чепуха! Разумеется, любые факты можно объяснить с разных точек зрения. Но зачем? Ведь и полковник Кара признал, что Хубер оказал нам неоценимую услугу…

Позднее, когда майор Балинт и Фельмери подъезжали к Веспрему, лейтенант, продолжая начатый разговор, сказал:

– …Шалго подозревает Хубера в чем-то, но в чем именно, никому не говорит. Несколько дней назад мы вместе с ним на лодке проделали путь, по которому Меннель направлялся к месту встречи с неизвестным. Когда мы пристали к берегу, старик вдруг принялся осматривать лодку и что-то нашел в ней, какой-то очень маленький предмет. Мне он так и не показал, что это было. Я еще спросил его, зачем он скрытничает. А он ответил, что ничего не скрывает, просто не хочет как-то повлиять на мой собственный ход мыслей, на мои выводы. Но то, что он не верит Хуберу, – это факт. Что ж, его право, и ничего от этого не изменится. Ведь Хубер скоро получит документы на выезд из страны и… до свидания! А у нас еще задача: найти убийцу!

– Все может быть, – коротко отозвался майор Балинт, которому не очень понравилось, что лейтенант Фельмери слишком уж уверовал в проницательность Шалго.

В соответствии с указаниями полковника Кары Балинт распорядился отправить Тибора и Беату в Будапешт.

Перед отправкой он еще раз допросил их. Тибор был, как и прежде, неразговорчив. Он подтвердил, что был завербован для шпионской работы Беатой. Что же касается того, когда и как он подготовил микропленки или от кого получил их, он заявил, что этого не скажет, даже если его повесят. И добавил, что жизнь потеряла для него интерес и он за нее не цепляется. Он не отрицал, что влюблен в Беату, но поскольку вместе им жить все равно не суждено – вряд ли она отделается меньше чем десятью – пятнадцатью годами, – то лучше уж вообще не жить…

На Тибора надели наручники и увели к машине. Майор Балинт велел привести Беату. Та сразу же попросила сигарету и с жадностью начала курить. Взгляд у нее был испуганный, движения неуверенные.

– Меня повезут куда-то? – спросила она.

– В Будапешт. Вся ваша группа провалилась, гражданка Кюрти, – сказал майор. – Теперь ваша судьба будет зависеть от того, как вы себя будете вести.

– Сколько лет мне могут дать?

– Это определит суд. Вынося приговор, суд обычно все взвешивает и все принимает во внимание. Если обвиняемый своими показаниями помогал следствию, это засчитывается в его пользу как смягчающее вину обстоятельство. В таком случае можно отделаться всего несколькими годами. А для женщины это много значит. Скажите, кто, по-вашему, убил Меннеля?

Беата чувствовала, что наступает самый тяжелый, самый трагический час в ее жизни. До этого она жила легко и бездумно, лгала Меннелю, лгала Гезе, своим родителям – всем, даже самой себе.

Она повернулась к Балинту:

– Если я во всем честно признаюсь, это зачтется в мою пользу?

– Разумеется.

– Хорошо. Я расскажу все, что знаю. Спрашивайте!

– Кто убил Виктора Меннеля?

– У меня нет доказательств, но я убеждена, что его убил мой жених, Геза Салаи.

– И вы могли бы повторить это при нем?

– Пожалуйста, сделайте нам очную ставку, я скажу. Когда он отнял у меня письмо Виктора Меннеля и избил меня, он так и заявил, что убьет Меннеля, если я не порву с ним. Геза силен, как буйвол, и страшно ревнив.

Майор Балинт распорядился, чтобы привели Гезу Салаи.

Вечером, около восьми, когда Шалго, вконец измученный после трех беспокойных дней, ушедших на поиски виллы в Фюреде, уже собирался лечь спать, неожиданно зазвонил «прямой» телефон полковника Кары.

– Эмед-шестнадцать, – сняв трубку, ответил Шалго.

На другом конце провода хрипловатый мужской голос по-французски спросил:

– Полковник Кара?

– Нет, полковник в Будапеште и вернется только завтра, а может, даже и послезавтра.

– Как же быть? Мне нужно было бы срочно переговорить с ним.

Шалго поманил Лизу и показал ей на другой аппарат. Лиза, быстро сняв трубку, начала о чем-то шепотом договариваться с телефонисткой местной станции. Между тем сам Шалго продолжал разговор с неизвестным обладателем хрипловатого баритона, посоветовав ему связаться по междугородному телефону с министерством внутренних дел в Будапеште.

– Если, конечно, полковник еще не уехал домой, – добавил он и спросил: – Вы откуда сейчас звоните?

– Из Кестхея.

– Тогда вот вам мой совет: обратитесь в отделение милиции, у них есть прямая телефонная связь с министерством.

– Боюсь, что будет слишком поздно, – усомнился баритон. – Нужно немедленно принять меры! Скажите, а полковник, уезжая, не оставил заместителя?

– Оставил. Я его заместитель. Меня зовут Оскар Шалго.

– Тогда нам с вами нужно немедленно встретиться. Мое имя Пьер Монтье. Я французский гражданин, турист. Проживаю в Эмеде, в отеле «Русалка» с пятнадцатого июля. В Кестхей поехал на несколько дней.

– Понятно, – сказал Шалго. – Чем могу служить?

– Я могу встретиться с вами?

– Когда и где?

– В Шиофоке, в баре отеля «Европа». На моих часах сейчас минут пять девятого. Если я сейчас же выеду, в десять я уже буду в Шиофоке. В десять подойдет?

– Хорошо. Но как я вас узнаю?

– Очень просто. Скажете официанту, что ищете меня.

– Пожалуйста, повторите ваше имя.

– Пьер Монтье.

– Понял. Хорошо. О чем примерно пойдет речь?

– Я покажу вам убийцу Виктора Меннеля. Некоего господина Эриха Фокса.

– Эриха Фокса? Вы шутите, мсье. Фокс выехал за пределы Венгрии еще двадцатого июля.

– Двадцатого выехал, а вчера возвратился. И утром снова уедет, если вы не арестуете его сегодня же ночью.

Пьер Монтье положил трубку.

Итак, в десять в Шиофоке.

Шалго повернулся к Лизе, тщетно пытавшейся через центральную соединиться с каким-то абонентом. Однако нужный номер был все время занят.

– Не надо, звездочка моя, – остановил жену Шалго. – Лучше попроси девушку соединить меня с отелем.

В отеле «Русалка» ответила дежурный администратор Аги Добран, хорошая знакомая Оскара Шалго.

– Скажите, Аги, проживает ли у вас некий Пьер Монтье, француз?

– Да. Уже недели полторы. Но вчера он уехал на несколько дней в Кестхей. Журналист, умница. И такой красавчик.

– Вроде меня, – кисло пошутил старый детектив.

– Я, правда, подумала сейчас о Жане Габене, – призналась Аги из отеля «Русалка». – А что, сейчас в моде иностранцы? Вот, например, майор Балинт тоже почему-то недавно очень интересовался каким-то Эрихом Фоксом.

– Майор Балинт?

– Да.

– А вам что-нибудь об этом Фоксе известно?

– А как же! Вчера он возвратился из Мюнхена, заплатил по счету, сел в машину и снова куда-то укатил. Кажется, в Шиофок. А я с самого обеда разыскиваю майора Балинта и нигде не могу его найти. Если вы случайно увидите его, передайте, пожалуйста, что Фокс вернулся.

– Обязательно передам. Спасибо. Доброй вам ночи.

– Чем дальше, тем веселее! – кладя трубку, сказал Шалго жене. – Если Кара не позвонит, придется мне самому ехать в Шиофок.

Лиза вышла из комнаты, но, когда минуту спустя она возвратилась, Оскар с кем-то беседовал по телефону:

– Спасибо, Пети. Доложи поскорее полковнику. Конечно, подожду. Да, в Шиофоке, в ресторане.

Он положил трубку и весело взглянул на жену.

– Ну что ж, милая, Оскар Шалго выезжает в свет. Давай мне самые элегантные носки.

14

Казмер сидел у камина и читал свежий номер журнала, когда в дверь постучали и вежливый голос Хубера спросил:

– Можно? Я не помешаю вам, господин инженер?

– Нет, отчего же? Входите, садитесь.

Хубер сел в кресло, затем, кинув быстрый взгляд на журнал в руках хозяина, спросил:

– Художественной литературой интересуетесь?

– Да, когда время есть, читаю с удовольствием. Больше всего меня занимает вопрос, как меняются язык и содержание художественных произведений в ходе технической революции.

– И что же? Меняются?

– В известном смысле – да. Пока, увы, это влияние одностороннее. Писатели дружно пытаются доказать, что техника порождает отчужденность человека, убивает в нем гуманное отношение к жизни, к ее проявлениям. Между тем речь идет о более сложных влияниях совсем иного рода. Могу я вам что-нибудь предложить?

– Нет, господин инженер, спасибо. Ужин был отличным. А пить я не буду, так как мне скоро ехать.

– Все в порядке? – спросил Казмер, закуривая сигарету.

– О да. Должен сказать, что полковник Кара истинный джентльмен. Все свои обещания он честно выполнил.

– Может, мне показалось, но я видел, как этот его лейтенантик, Фельмери, или как там его, ставил на вашу машину дипломатический номер.

– Нет, вам не показалось, господин инженер, – с улыбкой подтвердил Хубер. – Просто я поступил на дипломатическую службу. Как и вы.

– Я не поступал. И еду я за границу не с дипломатическим паспортом. – Про себя же Казмер подумал: «Если я вообще поеду куда-то после всего, что рассказала Илонка». – Извините, господин Хубер, но мне нужно срочно поговорить с Оскаром Шалго. Я надеюсь, вернувшись, еще застать вас здесь.

– Ваш дядя только что сказал мне, что господин Шалго куда-то уехал с лейтенантом Фельмери, – заметил гость. – Кажется, в Шиофок.

– На всякий случай я все же загляну к нему. Может, он уже вернулся. Извините, но у меня действительно очень важное к нему дело.

На вилле Шалго Казмер застал только Лизу с Илонкой. Не заметить, что у девушки заплаканные глаза, было бы трудно.

– Что с тобой? – спросил Казмер Илонку, но та вместо ответа снова заплакала. Казмер вопросительно посмотрел на Лизу, которая, казалось, была совершенно поглощена своим вязанием.

– Что с ней? Или вы поссорились?

– Кто? Я с Илонкой? Придумаете тоже!

Казмер подошел к девушке и, взяв за плечи, повернул ее к себе:

– Ну, ты чего расплакалась?

– С ума сошла наша девочка, вот что, – сказала наконец Лиза.

– Ничего не понимаю! – воскликнул Казмер.

– Низкий человек этот ваш полковник Кара! – сквозь слезы проговорила Илонка. – Воспользовался моей доверчивостью. А я, дура, разоткровенничалась с ним. Рассказала все как есть. И что ночью девятнадцатого была с Меннелем. И что ты утром ждал меня.

– Да ты спятила! – воскликнул Казмер.

– Возможно. А ты знаешь, почему я это ему рассказала? Знаешь? Потому что за тебя боялась. Я хотела доказать, что…

– Что ты хотела доказать? – негодовал Казмер. – Что ты дура? Это тебе вполне удалось. А еще поклялась, что будешь нема как могила. Где дядя Оскар?

– Уехал, – сказала Лиза.

– Когда он вернется?

– Понятия не имею. – Лиза положила на колени вязанье. – Вот что я скажу тебе, Казмер: ты грубый и невоспитанный! Илонка никак не заслужила, чтобы ты с ней разговаривал таким тоном. Она любит тебя! А ты злоупотребляешь этим. К тому же ты самый настоящий трус. Нет, ты не любишь Илонку. Потому что если бы ты любил ее, то давно сказал бы об этом своей матери.

– Теперь еще вы будете меня поучать, тетя Лиза? Так вот, оставьте-ка меня в покое! У меня и без вас голова идет кругом. Я люблю Илонку, но вам до этого нет ровно никакого дела. А ты перестань реветь. – Казмер обнял девушку. – Ну, кому я говорю? Люблю я тебя, слышишь? Люблю! И ты это отлично знаешь сама. И я сегодня же скажу об этом маме. Ты не сердись, а лучше прости, если можешь! Я действительно грубиян и эгоист. – Он наклонился и поцеловал ей руку. – Я виноват. Очень виноват. Идем, я провожу тебя домой.

– Я побуду еще немного здесь, – всхлипывая, сказала Илонка.

– Как хочешь. – Казмер повернулся к Лизе. – Передайте, пожалуйста, дяде Оскару, что мне очень нужно поговорить с ним.

Дома он застал Хубера сидящим в одиночестве в гостиной с газетой в руках.

– Ну что? Виделись с господином Шалго?

– Нет.

– А вас только что разыскивала матушка. Я взял на себя смелость сказать ей, что вы ушли к Шалго. Но мне показалось, что это ей не понравилось. Она очень любит вас, ваша матушка, – добавил он.

– Я тоже люблю ее, – сказал Казмер, – и готов отдать за нее все на свете.

– Вот об этом я как раз и не советовал бы вам сейчас говорить слишком громко. Чего доброго, еще наживете неприятности.

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросил Казмер, посмотрев на Хубера.

– Полковник Кара подозревает вас в убийстве. Он сам мне говорил об этом.

Казмер пожал плечами:

– Работник госбезопасности. Подозревать – его обязанность. Он просто еще не знает о новых материалах следствия, полученных майором Балинтом. Вы уже сами слышали, что сказал вчера майор об Эрихе Фоксе! А что я могу поделать, если моя физиономия не нравится полковнику и он по-прежнему подозревает меня? Меннель завладел драгоценностями. Фокс шел за Меннелем по следам и, выбрав подходящий момент, прикончил его. Фокс – торговец произведениями искусства. Все это хорошо известно майору Балинту. У него есть веские доказательства. Например, отпечатки пальцев неизвестного на машине и след ботинка, обнаруженный в гараже. Но полковнику Каре это все нипочем. Знаете, какой приказ он отдал своему лейтенанту? Если у Казмера Табори нет алиби, задержать его и отправить в Будапешт! Вот так-то, господин Хубер! А знаете, что я на это ему скажу? Нет, товарищ полковник, вы сначала попробуйте доказать, что это именно я убил Меннеля.

Хубер, невозмутимо покуривая, внимательно слушал полные горечи слова Табори-младшего.

– А если полковник Кара докажет это? – спросил он.

Казмер удивленно вздернул вверх брови.

– Что?

– Что Меннеля убили вы.

– Вы шутите?

– Нет. Просто я думаю вслух.

– Не очень логично: убил Меннеля, забрал драгоценности…

– Полковник Кара считает, что Виктора убили не с целью ограбления. Думаю, что Шалго убедил его в этом. Потому он и не приемлет версии майора Балинта, какой бы логичной она ни казалась. Это я знаю от самого господина Шалго.

Казмер недоверчиво смотрел на непроницаемое лицо Хубера.

– Кара прав, – продолжал тот. – Кстати, мы оба – и он и я – знаем, что драгоценности в руки убийцы не попали.

Казмер уже с подозрением взглянул на Хубера. Ему вдруг стало жарко, на лбу выступил пот.

– Значит, полковнику уже известен и убийца? – спросил Казмер.

– Кара пока еще только догадывается, а я… я знаю совершенно точно.

– От кого?

– От самого Виктора Меннеля.

Казмер насмешливо скривил рот.

– А-а! Тогда другое дело, – с иронией протянул он. – Тогда понятно. Наведались к нему в морг и мило побеседовали.

– Я говорил с ним об этом еще до его смерти, – медленно сказал Хубер, не обращая внимания на иронический тон Казмера. – Да, господин инженер, за полчаса до смерти. Вы знаете, что в машине Меннеля есть рация?

– Знаю. – Казмер с интересом разглядывал этого невозмутимо спокойного человека. – И о чем же вы с ним говорили?

– Меннель передал мне по рации, что готовится к встрече с одним человеком и что боится этой встречи. Я записал наш разговор с Меннелем на пленку. Но пленку эту я своему шефу не передал. Привез ее сюда.

– Понятно, – кивнул Казмер и закурил. – Вы знаете, что люди полковника Кары ищут преступника? Почему же вы не передадите им вашу запись?

– Потому что не желаю неприятностей вашей матери, – объяснил Хубер. От него не ускользнуло, как переменился в лице Казмер.

– Моей матери? – переспросил Казмер. – Вы с ума сошли?!

– Нет, господин инженер. Я в своем уме и знаю, что говорю. Меннель был шпионом. Я выдал венгерским органам двенадцать его агентов, но о тринадцатом умолчал.

Казмер покачнулся, как от неожиданного удара:

– Вы хотите сказать, что…

– Именно это, господин инженер, – подтвердил Хубер. – Тринадцатый агент Виктора Меннеля – ваша мать, госпожа Бланка Табори.

– Вы соображаете, что говорите, – с угрозой в голосе произнес Казмер.

– Факты, только факты, господин инженер.

– Это неправда! – воскликнул Казмер. – И не может быть правдой.

– Правда. Я могу доказать. – Хубера охватило волнение, но он тут же сумел совладать с ним. – Скажите, господин инженер, а что, собственно говоря, вы знаете о своей матери?

– Все. Мама всегда была со мной откровенна.

– Господин инженер, – остановил его Хубер, – я хотел бы в таком случае, чтобы вы меня выслушали. Это в ваших интересах. Но прошу вас, как это ни трудно, держать себя в руках и отнестись ко всему, что вы сейчас услышите, объективно. Вам известно, что госпожа Бланка и господин Матэ Табори очень любят друг друга. Так их воспитали родители. Они готовы пойти на любую жертву один ради другого. Это-то и стало причиной многих событий.

– Я все знаю и без вас, – раздраженно прервал Хубера Казмер.

– Матэ Табори – человек левых взгля…

– И это мне известно. Говорите, пожалуйста, по существу.

– Я понимаю вашу нервозность, господин инженер, но прошу вас дослушать меня до конца, даже если я буду говорить о вещах, на первый взгляд вам знакомых. Бланка Табори политикой не занимается. Характер у нее не очень уравновешенный, не то что у ее брата. В сороковом году она познакомилась с капитаном венгерского генштаба Кароем Моноштори-Мюллером. Знакомство их переросло в любовь. Бланка написала об этом брату в Данию и вскоре получила ответ. Матэ Табори успел собрать через своих будапештских друзей сведения о Моноштори. Оказалось, что это омерзительнейший тип: ни во что не верящий циник, фашист из той категории военных наемников, которые готовы служить любому, кто хорошо платит. Однако госпожа Бланка не согласилась с таким мнением о своем избраннике. Тогда Матэ Табори поставил вопрос ребром: либо он, либо Моноштори. Уступая брату, Бланка для виду порвала с Моноштори, но тайком они продолжали встречаться. Тем временем в Дании нацисты арестовали Матэ Табори и его жену. Супруги Табори попали в концлагерь. Теперь уже начальство Моноштори-Мюллера потребовало, чтобы он порвал с Бланкой. Но капитан тоже любил девушку и хотел жениться на ней. Однако и он не получил на это разрешения. Более того, командование отправило его на фронт. Моноштори был в ярости. Он вымещал свою злобу на местных жителях оккупированных стран. С Бланкой он вел тайную переписку. Ей импонировала его преданность. Но она не знала о его злодеяниях, зверствах на фронте и в прифронтовой полосе. Затем началось отступление фашистов. Во время боев в Задунайском крае Моноштори в ссоре убил немецкого генерала.

– За что? – перебил Хубера Казмер.

– В одном венгерском селе по приказу этого генерала нацисты расстреляли каждого десятого жителя, подожгли и взорвали близлежащий замок, убили сестру и зятя Моноштори. Майор явился к генералу и потребовал от него ответа за содеянное. Вспыхнула ссора. Немцы попытались арестовать майора. Майор пристрелил генерала и скрылся. Он прятался на вилле у Бланки Табори. Положение было трагическим. Моноштори разыскивали и русские и немцы. И все же ему удалось избежать ареста. Война окончилась. Из концлагеря возвратились Матэ Табори и его жена. Они и не подозревали, что Бланка прятала у себя дома разыскиваемого властями военного преступника Моноштори. Между тем в руках у Бланки случайно оказались документы одного убитого немецкого офицера. Вначале она хотела переслать их родственникам погибшего, но затем, передумав, отдала их Моноштори. Присвоив эти документы, Моноштори уехал из Венгрии и некоторое время жил в американской зоне в Германии. Он занимался контрабандой и неплохо зарабатывал на этом. Но в сорок восьмом году его арестовали, опознали, и тут открылось все его прошлое. Моноштори во всем откровенно сознался. Я присутствовал на допросах и знаю все это из первых уст. Геленовцы завербовали его для работы в разведке, пригрозив, что в случае отказа его выдадут советским властям.

Казмер с изумлением слушал этот странный рассказ. А ведь мать никогда не говорила с ним о своем прошлом. Впрочем, Хубер мог и наврать. Хотя рассказ его выглядит вполне правдоподобным.

Хубер, по-видимому, хотел что-то еще добавить к своему рассказу, но в это время в гостиную вошли Бланка и Матэ Табори, и он умолк. А Казмер сидел, потупившись.

– Господин Хубер, когда вы отбываете? – спросил профессор.

– Скоро. Я уже все упаковал. Остались еще кое-какие дела.

Бланка посмотрела на Казмера и увидела по его лицу, что то, чего она больше всего боялась, уже свершилось.

Профессор достал из серванта рюмки.

– Вы позволите, господин Хубер? – спросил он.

– За рулем я обычно не пью. Но в виде исключения. За ваше здоровье.

Табори наполнил рюмки.

Казмера, досадовавшего, что ему помешали закончить разговор с Хубером, все больше охватывала тревога за мать, за себя. Что же делать? Что вообще можно в таких случаях делать? Бежать очертя голову? Куда? Нет, уж лучше встретить беду лицом к лицу.

– Дядя Матэ, – вдруг решившись, сказал он, – можно нам остаться на несколько минут одним?

– Кому «нам»? – не понял профессор.

– Ему и мне, – пояснила Бланка. – Но это излишне, сынок. Можешь говорить при дяде. Он все знает.

– Значит, это правда? Доктор Хубер сказал правду? – закричал Казмер, впиваясь глазами в спокойное, подчеркнуто бесстрастное лицо матери.

Бланка одним глотком выпила коньяк и поставила рюмку на стол.

– Правда. Вот телефон. Набери номер майора Балинта и заяви, что тринадцатый агент Меннеля – твоя мать.

– Ты же знаешь, что я никуда не стану ни звонить, ни заявлять! – срывающимся голосом крикнул Казмер. – Но ты, дядя! Как ты мог допустить, чтобы мама угодила в такую вонючую яму?

Профессор Табори гневно сверкнул глазами:

– Ты, ты собираешься меня учить? Просто тогда я ни о чем таком не знал. Всего несколько дней назад твоя мать призналась мне, что попала в западню. Ее шантажировали…

– Чем они могли ее шантажировать?

– Чем? – горестно усмехнувшись, повторила Бланка. – Тем, что я любила. Каждый любит по-своему. Я вот так, всем сердцем. Потому и не вышла больше ни за кого замуж.

– Как же ты могла любить преступника, фашиста? – возмутился Казмер. – Ты даже не подумала о том, что брата твоего в это самое время гноили в концлагере.

– В то время я ничего не знала о преступлениях Кароя. Можешь мне поверить… Лишь в пятьдесят четвертом году я получила от него первую весточку. Он писал, что, если я не помогу ему, его выдадут венгерским властям. От сильного нервного потрясения я даже заболела. Ты ведь помнишь, Казмер, я пролежала тогда больше месяца в постели. И в конце концов решила помочь ему. Ну а дальше все покатилось, будто лавина с горы. Не остановить!

– Дорогой господин инженер, – перебив ее, сказал Казмеру Хубер. – Не спешите осуждать свою мать. Уверяю вас, шантажировать или, проще говоря, запугать можно любого человека, даже самого сильного. Меня, вашего дядю и даже вас. Потому что у любого человека есть свои слабости.

– О нет, господин Хубер, – убежденно возразил Казмер. – Меня никто не запугает.

– Вы знаете, с каким заданием прибыл сюда Меннель?

– Да, мне говорил Шалго.

– То, о чем знают Кара и его люди, было только частью этого задания. А главное, для чего Меннель сюда приехал, – было завербовать вас, господин инженер. Да, да, вас! Завербовать для шпионской службы «Ганзы». Вы ведь собираетесь на четыре года в Москву. А господину Брауну как раз нужен надежный резидент в Москве. Вот он и остановился на вашей кандидатуре, поскольку ваша мать уже давно состоит у нас на службе.

– Значит, Меннелю здорово повезло, что кто-то догадался его убить до того, как это сделал я, – сказал Казмер.

– Смерть Меннеля не остановила бы Брауна. Меннель – всего лишь маленькое колесико в механизме «Ганзы». Вместо него приехал бы новый. Всех ведь не перебьете.