Текст книги "Современный венгерский детектив"

Автор книги: Андраш Беркеши

Соавторы: Тибор Череш,Ласло Андраш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

– Да, молодой мой друг. Несомненно, это убийство по политическим мотивам.

– Но почему?

– Потому что так утверждает Шалго, – сказал Кара. – А к тому, что говорит Шалго, нужно внимательно прислушиваться. Вы еще никогда с ним не сталкивались?

– Еще нет, но очень много слышал о нем. И о его жене. Между прочим, подполковник Домбаи почему-то считает, что жена Шалго даже еще толковее, чем сам старик.

– Ну, этого я не сказал бы, – возразил Кара. – Во всяком случае, они весьма оригинальная, незаурядная пара. Кстати, хотел бы предупредить вас, чтобы вы не обижались, если Шалго примется подшучивать над вами.

– Надо мной? А с какой стати?

– Это его любимое занятие. Но он всегда шутит не без оснований. Как и вообще он не делает ничего случайно. И только люди, которые плохо его знают, иногда по ошибке думают, что старик паясничает, дурачится. Оскар Шалго и для противника наиболее опасен именно тогда, когда на первый взгляд несет сущий вздор. Он владеет каким-то особенным методом раскрытия преступлений. Он всегда так направляет ход расследования, что в создавшихся ситуациях у преступника нет другого выхода, как самому разоблачить себя. Шалго неотвратимо отрезает ему все пути к отступлению. Мой совет: внимательно присматривайтесь к нему, у Шалго многому можно научиться. И к его жене Лизе тоже. Они удивительно гармоничная пара. И понимают друг друга с полуслова.

«Увлекающаяся натура, – думал Фельмери, слушая начальника. – О друзьях говорит с таким восторгом, словно молодой жених о своей избраннице».

Но он с интересом слушал полковника, продолжавшего тем временем рассказ о Лизе. Она была простая сельская учительница и жила до войны в какой-то глухой польской деревеньке. На ее глазах фашисты замучили мужа и всю его семью. Тогда-то Лиза и поклялась, что, если останется жива, всю свою жизнь посвятит борьбе против фашистов. В середине пятидесятых годов она повстречала Оскара Шалго. Они поженились и отныне уже вместе продолжали борьбу со скрывающимися военными преступниками. В ту пору Эрне Кара по ложному обвинению сидел в тюрьме. Однако вскоре он был реабилитирован и снова вернулся на работу в контрразведку. Шалго разыскал полковника и стал работать под его руководством: полковник Кара – в Будапеште, Шалго – в Вене. Но после окончания операции «Шликкен» Шалго возвратился в Будапешт, где, прослужив несколько лет вместе с полковником, вышел в отставку. И теперь он не прекращает борьбы с бывшими нацистами.

– Сколько же ему лет? – удивленно спросил Фельмери.

– Шестьдесят семь.

2

Оскар Шалго сидел в глубине затененной террасы, спиной к озеру. Фельмери расположился напротив него, поглядывая то на хозяина дома, то на полковника Кару. Было заметно, что старый детектив страдает от нестерпимой жары и высокой влажности воздуха. Фельмери про себя отметил, что словесный портрет Шалго был написан полковником весьма правдиво. Жара его совсем доконала: он буквально обливался потом. Зной в это лето стоял редкостный, и, пожалуй, сам Фельмери, вместо того чтобы изнывать на террасе от духоты, предпочел бы пойти и окунуться в озеро, благо оно совсем рядом. Но ничего не поделаешь: им надо сидеть и ждать, пока приедет майор Балинт. Фельмери взглянул на часы. О, уже три часа. Вон и Кара начинает позевывать, хозяин дома давно уже задремал. Мысли Фельмери обратились к Илонке Худак, девушке, беседовавшей с хозяйкой на кухне. По фамилии – словачка, а внешне – типичная венгерка: кареглазая смуглянка, какие родятся где-нибудь под Сольноком, на берегах средней Тисы. Хорошо бы пригласить ее покататься на лодке по вечернему Балатону! Великолепно расположен дом Шалго! И лейтенант обвел взглядом виллы, вытянувшиеся вереницей по склону холма.

Но вот из кухни вышла Илонка, и лейтенант Фельмери еще раз не без удовольствия посмотрел на ее складную фигуру в белоснежной блузке и синих шортах, а особенно на ее длинные, свободно падавшие на плечи темно-русые волосы, перехваченные у самой макушки голубой шелковой лентой. Заслышав шаги, Шалго встрепенулся, открыв глаза.

– Как, вы уже уходите? – удивился он.

– Пора, – улыбнувшись, ответила девушка. – Я же с самого утра у вас здесь. А вы отчего не идете купаться? – спросила она, обращаясь, к лейтенанту.

Но ответил за него Шалго:

– Некому дорогу к озеру показать. – И тут же сам спросил: – Казмер уже вернулся из Будапешта?

– Откуда я знаю? Что, я ему нянька, что ли?

Голос ее сразу сделался резким, недовольным.

«Казмер? – подумал Фельмери. – Это, наверное, сын профессора, Казмер Табори». Он встречал это имя в материалах дела. Не ускользнуло от его внимания и то, как сердито, даже зло посмотрела девушка на Шалго.

– А ты не груби, – пожурил ее Шалго. – Ишь ты, как на меня зарычала!

– Будешь тут грубить! Два дня подряд мучаете меня расспросами о Казмере. Откуда я знаю, где он?

Лиза заглянула на террасу и тихо сказала девушке что-то по-польски. Илонка так же негромко ответила ей и сразу же вышла, не прощаясь.

– Чего ты к ней пристаешь? – спросил полковник Оскара Шалго.

– Подозрения у него, – сказала Лиза и, вытерев руки передником, присела рядом с мужем на лавку. – Этот мудрейший из мудрейших вдруг пришел к выводу, что в ночь на двадцатое Илонка не ночевала дома. А Казмер накануне тоже только около десяти часов вечера вернулся из Будапешта.

– И он подозревает, что эту ночь они провели вместе? – переспросил Кара. – Что ж, я понимаю зависть старика. Но что в том подозрительного? Илонка красивая девушка. Не так ли, лейтенант? – повернулся он к Фельмери.

– Охотно оказался бы на месте Казмера, – подтвердил Фельмери, но почувствовал, что его развязный ответ не понравился хозяйке, и в замешательстве стал смотреть в сад, куда только что ушла девушка. Шалго что-то негромко шепнул жене. Однако лейтенант уже больше не прислушивался к разговорам в комнате, так как его внимание было целиком поглощено только что проехавшей мимо дома машиной. Номера машины он, конечно, не мог видеть: мешали кусты живой изгороди. И все же он успел разглядеть, что это был «мерседес-280». Элегантный автомобиль серебристого цвета почти бесшумно проскользнул по аллее и остановился перед виллой профессора.

– Ни в чем я ее не подозреваю. Просто я действительно хотел бы знать, где был Казмер в ночь на двадцатое июля.

Кара ничего не ответил ему. А Фельмери вообще показалось странным, что полковник с момента их приезда ни одним словом не обмолвился о деле Меннеля. Вот и поди их разбери! В академии их учили совсем не так организовывать следствие. Но уж полковнику-то, наверное, лучше знать, как действовать… Вот и теперь разговор идет о чем угодно, только не о преступлении. Ну какое дело полковнику Каре до урожая винограда в этих краях? Да и Шалго не председатель кооператива и не виноградарь, и, судя по его далеко не стройной фигуре, он видит только в киножурналах, как собирают виноград.

Поднялась Лиза, поправила выбившуюся прядь седеющих волос, сняла свой передничек – синий, в мелких белых цветочках.

– Кажется, к соседям гости приехали. Пойду взгляну и я на них.

– Ступай, душечка, – слегка приподняв тяжелые веки, сказал Шалго и влюбленно посмотрел вслед своей хрупкой жене.

Лиза прошла по садовой дорожке, окаймленной кустами смородины. Фельмери только сейчас разглядел в легкой проволочной изгороди, разделявшей два соседствующих сада, небольшую калитку. Значит, соседи дружны. Судя по всему, калитка даже не запирается, открыта в любое время. Лейтенант спустился с веранды в сад и прошел по тропинке до высокого орехового дерева. Здесь он остановился и внимательно оглядел двухэтажную виллу профессора Табори. Террасы отсюда не было видно, так как она выходила на озеро, зато отлично просматривались ворота и въезд в гараж. «Мерседес» уже стоял перед гаражом.

Пока он прогуливался, успел прибыть майор Миклош Балинт. Лейтенант представился и, расположившись в сторонке, принялся его разглядывать. Это был молодой, несколько грузный для своих лет мужчина лет тридцати пяти, атлетического сложения, круглолицый, загорелый, с выцветшими добела волосами, в рубашке с короткими рукавами и в парусиновых джинсах. Кара предложил новому гостю вина, кивком пригласив и Фельмери.

– Ну что ж, Миклош, поведай нам, что у вас с этим делом Меннеля?

Балинт закурил и не спеша пересказал столичным гостям все, что, собственно, они уже и сами знали.

– Мне только мотивы этого преступления неясны, – заключил свой рассказ майор. – Я просто ума не приложу, кому и зачем понадобилось убивать этого Виктора Меннеля? В целях ограбления – едва ли: у него ничего не взято из ценностей. Предположить, что он был убит по политическим мотивам? Кем? Почему? По нашим сведениям, Меннель в Венгрию приехал впервые. Я уж не говорю о том, что, если его убили все-таки по политическим мотивам, почему убийцы не забрали ценности, чтобы запутать следы?

– Нет, Миклош, – возразил Кара, – политические убийцы обычно этого не делают. Они, как правило, не хотят вводить власти в заблуждение. Наоборот…

– Это если они думают так же, как наш друг Миклош Балинт! – поспешил заметить Шалго.

– Сделай милость, дорогой Шалго, – уже недовольно посмотрев на хозяина, попросил майор. – Забудь на время обо мне.

Шалго лениво почесал волосатую грудь.

– Вот если бы я о тебе забыл, тогда бы ты действительно обиделся на меня, Миклошка! Мы же вместе с тобой едем на рыбалку в субботу. Так что эту игру мы уж доиграем до конца.

– Может быть, кто-то из ревности придушил его? – начал было лейтенант, но Балинт не дал ему закончить мысль:

– Думали мы и об этом. И, честно говоря, такое предположение кажется нам даже наиболее вероятным. Хотя, по имеющимся у нас материалам расследования, Меннель за время пребывания в Венгрии не встречался ни с одной женщиной.

– Не встречался или вы не знаете, что он встречался? – уточнил Шалго, вынимая из кармана толстенную сигару.

– Верно, – согласился майор. – Или мы не знаем об этом. Однако сегодня утром мы напали на очень интересный след.

– А именно? – спросил Кара. Он встал с кресла и принялся прогуливаться по выложенной каменными плитками террасе.

– Магда Цапик, официантка из кафе, утверждает, что вечером девятнадцатого июля Меннель был в кафе с каким-то молодым человеком приблизительно его же возраста. Они сидели за столиком в углу, – пояснил Балинт. – Выпив по две рюмки коньяка, они сразу же ушли.

– Вечером? В какое время?

– В восемь часов.

– Это уже интересно, – подхватил Шалго.

– Ну вот, хоть что-то да показалось вам наконец интересным, папаша! – рассмеялся майор. Но тут уже полковник Кара остановил их обоих, посоветовав приятелям отложить пикировку до выезда на рыбалку и говорить только по существу.

– Магда Цапик, – продолжал докладывать Балинт, – очень хорошо помнит, что Меннель и его спутник говорили друг с другом по-французски. А также что рассчитывался за коньяк тот, другой. Она французского не знает, поэтому ей не известно, о чем они говорили, видно было только, что оба были возбуждены. Пробыли они в кафе минут двадцать – двадцать пять. Спутник Меннеля был ниже его ростом, но плотнее, крепче. Показания Цапик подтвердил и Адам Рустем, кассир с платного гостиничного пляжа. Он встретил их на пляже в тот же вечер, часов в девять. Они прогуливались по пляжу и оживленно говорили по-французски.

– А сам Рустем знает французский? – спросил Кара.

– Да. И кроме французского, еще четыре иностранных языка, – вставил Шалго. – И довольно хорошо.

– Почему же он не работает заведующим отделом в Венгерском бюро иностранного туризма? – удивился Кара и сделал пометку в своей записной книжке об Адаме Рустеме, кассире с гостиничного пляжа, полиглоте.

Балинт, продолжая рассказ, пояснил, что Рустем раньше служил библиотекарем в соседнем монастыре, но во время событий 1956 года руководил вооруженной бандой, за что был осужден на десять лет лишения свободы, и был освобожден всего, два года назад. В зимние месяцы Рустем работает в местной библиотеке, а летом до конца сезона – на пляже.

Кара понимающе кивнул головой и про себя решил поближе познакомиться с Рустемом.

– И теперь вы ищете неизвестного «плотного» мужчину? – спросил он Балинта.

Майор кивнул головой.

– Нам уже удалось установить, что человека, похожего на описанного, никто не помнит из обслуживающего персонала отеля. А это значит, что в гостинице он не проживал, так как с восемнадцатого июля из отеля не уехал ни один из гостей.

– Есть здесь поблизости кемпинги? – продолжал расспрашивать Кара.

– Есть, – кивнул Балинт. – Мои ребята изучают, кто сейчас там живет. Нам бы хоть национальность или гражданство этого неизвестного узнать.

– А что это даст? – возразил Кара. – От этого мы не станем умнее. Отпечатки пальцев не обнаружены?

– Отпечатков много, но криминалисты считают, что мало какие из них можно принимать во внимание.

– Лодку тоже осмотрели? – спросил Шалго.

Майор Балинт бросил просительный взгляд на полковника:

– Вот видите, товарищ полковник, он опять за свое! Неделю назад убит человек, труп сбросили в воду. А мудрый Шалго сидит и с невинным видом вопрошает, осмотрели ли мы лодку! Ну что можно ему ответить на такую глупость?

– Сказать что-нибудь еще более глупое, – посоветовал Кара.

– Между прочим, сейчас я как раз и не шучу, – возразил Шалго. – Спрашиваю вполне серьезно и не без причины.

– Осмотрели, разумеется, – выдавил нехотя Балинт. – Ничего в ней не было, кроме двух весел и с полведра затхлой воды.

Кара стоял у самой двери, ведущей с веранды в сад, и глядел вдаль. Знойное солнце постепенно растопило дымку над озером, и теперь по глади вод побежали миллионы сверкающих полос.

Вернувшись к собеседникам, Кара поблагодарил майора за доклад, спросил, есть ли в поселке прямая телефонная связь с Будапештом, и попросил подключить телефон Шалго на один из свободных номеров, одновременно установив на местной АТС приспособление против подслушивания разговоров по этому каналу посторонними.

– Сколько времени вы собираетесь пробыть здесь, товарищ полковник? – спросил Балинт.

– Еще не знаю, – ответил Кара, пожав ему руку. – Попытайтесь все же разыскать того неизвестного «француза».

Но прежде чем Балинт успел удалиться, Шалго еще раз спросил его, не нашли ли его сотрудники чего-нибудь достойного упоминания в машине Меннеля. Балинт подозрительно покосился на Шалго, предчувствуя очередную провокацию. Но лицо толстяка оставалось непроницаемым, и во взгляде его не было и намека на улыбку. И это уже совсем не понравилось майору. Он-то уж знал, что если Шалго всерьез интересуется чем-то, пусть самым обыденным, то, значит, на это у него есть веские причины. И Балинту теперь уже было ясно, что Шалго после официального осмотра сотрудниками милиции сам еще раз тщательно обследовал и лодку и машину. И, по-видимому, нашел в ней что-то такое, что должны были найти они, работники уголовного розыска. Но что же мог старый лис обнаружить в машине?

– Да, осмотрели, – ответил он с порога. – И тоже ничего не обнаружили.

– Ну, спасибо, Миклош, – сказал Шалго. – Ты меня успокоил.

– Рад этому, – в тон ему ответил Балинт и сбежал вниз по ступенькам.

Шалго удивительно легко встал с кресла, прошелся до двери, прищурившись, посмотрел вслед майору. Когда он повернулся к сидевшим на террасе, Фельмери заметил на его лице плутовскую усмешку. Шалго проследовал старческой, шаркающей походкой к столу, налил себе полный бокал вина и одним духом осушил его.

– Ну и что, старина? – подсаживаясь к столу, нетерпеливо воскликнул Кара. – Что ты там опять придумал?

– Суммировал все услышанное, – признался Шалго. – Послушайте, лейтенант, а вы-то почему все время отмалчиваетесь?

– Не любитель я много говорить, – признался Фельмери.

– И все же я хотел бы слышать ваше мнение об этом деле.

Лейтенант вопросительно посмотрел на начальника. Тот одобрительно кивнул головой. Фельмери смутился. Что-то похожее на экзамен?

– Сложное дело, – уклончиво промолвил он. – И во многом для меня еще непонятное. Во-первых, почему Меннелю нужно было навещать наш исследовательский центр фармакологии? Во-вторых, откуда ему было известно, какое именно лабораторное оборудование этому институту требуется. Небезынтересен и такой факт, что Меннель был подготовлен к тому, чтобы сразу предложить значительно более низкие цены на оборудование, чем конкуренты. Я бы на месте майора Балинта сосредоточил все внимание именно на этих моментах…

– Короче говоря, – перебил его Кара, – тебя интересует, откуда мог Меннель знать заранее о предстоящем переоборудовании института?

– Да, – подтвердил лейтенант.

– Вы считаете, что между переговорами, проходившими в исследовательском центре, и убийством Меннеля есть какая-то причинная связь? – уточнил Шалго.

– Возможно. – Фельмери на мгновение задумался. – Как возможно и то, что Меннеля убили по приказу какой-то из конкурирующих фирм. Хотя в таком случае перед нами самое заурядное уголовное преступление.

– Следовательно, вы исключаете возможность того, что Меннель стал жертвой преступления по политическим мотивам? – допытывался Шалго.

– Так ведь нет никаких признаков того, что убийство было совершено по политическим мотивам, – твердо сказал лейтенант.

– Пока все, что говорит Фельмери, звучит правдоподобно, – поддержал его полковник. – Если, конечно, ты не держишь за пазухой какого-нибудь весьма убедительного аргумента, который опроверг бы это его утверждение.

– Я обследовал автомобиль Меннеля, – сказал, стряхнув с коленей сигарный пепел, Шалго.

– Когда? – спросил полковник.

– Сразу же после обнаружения убийства. – Он налил себе еще вина, сделал несколько глотков и вытер рукою полные, мясистые губы. – Я, конечно, не очень разбираюсь в технике, но, едва поднял капот, сразу же понял, что эта машина не серийная. И мотор для нее тоже был сделан по специальному заказу. Покопавшись немного, я обнаружил за приборной панелью небольшую, но достаточно мощную рацию.

– Да ты что, смеешься?! – вскричал полковник.

– И не думаю. И самое интересное, что питается этот передатчик не от аккумулятора.

– Больше ему неоткуда питаться, – возразил Фельмери.

– Представьте себе, не от аккумулятора, – настойчиво повторил Шалго. – Можете на меня положиться. И потому амперметр совершенно не показывает наличие этого потребителя тока.

– Интересно! – Кара уже не жалел, что послушался Шалго и приехал сюда по его приглашению. Выходит, старый следопыт и на этот раз оказался прав и убийство Меннеля и в самом деле не обычное, заурядное уголовное дело?!

– Кроме того, я нашел в машине еще и надежно упрятанный пистолет с глушителем, – продолжал Шалго. – Что же касается рации, то с помощью хорошо замаскированной кнопки ее можно в течение десяти секунд привести в рабочее состояние. Так что позвольте мне теперь спросить вас почтительно: что это за мирный купец, который возит с собой бесшумный пистолет, не говоря уж о приемно-передающем радиоустройстве?

Лейтенант вопросительно посмотрел на Кару, но тот задумчиво продолжал глядеть куда-то вдаль.

Лиза возвратилась уже к концу их оживленного разговора. Она сказала, что в доме Табори очень накаленная атмосфера, что все почему-то нервничают. Впрочем, это можно понять: ведь убитый жил у них на квартире.

– Погоди, дорогая, ты нам не о том рассказываешь, – остановил ее муж. – Ты лучше об их гостях нам доложи, все по порядку.

– А что о них сказать? – возразила Лиза. – Приехал новый гость. Какой-то доктор Отто Хубер. Немец. На вид лет пятидесяти пяти. Высокий, примерно с тебя ростом, Эрне. Но в плечах будет пошире. Волосы черные, с заметной сединой. Спокойный, разговаривает негромко. Хорошо говорит по-венгерски.

– Вот как? – воскликнул Шалго. – Ох, не люблю я немцев, хорошо говорящих по-венгерски. – Он выразительно посмотрел на полковника. Ему вспомнился эсэсовец Шликкен. По спине у Шалго пробежали мурашки. Лиза же рассмеялась:

– Ну, конечно, говорит он не так изысканно, как я. Но все слова произносит правильно, старается точно формулировать мысли, хотя и заметно, что думает он при этом по-немецки.

Тут она взглянула на мужа и не смогла удержаться от возгласа возмущения:

– Шалго, ты просто невозможен! Опять запорошил и пол и брюки этим проклятым пеплом!

– Милочка, оставь ты на время в покое мои брюки! Дело, о котором ты нам рассказываешь, куда важнее и пепла, и пола, и даже моих брюк!

– Скажите, Лиза, – вмешался Кара, – Хубер приехал один?

– Нет, с ним какой-то молодой человек. Кажется, кто-то из Торговой палаты. Но он оставил немца здесь, а сам тотчас же уехал назад, в Будапешт.

– А Табори знал, что к нему приедет Хубер? – продолжал расспрашивать полковник.

– Мне показалось, что знал.

– Должен был знать, – заметил Фельмери. – Торговая палата известила фирму «Ганза» о смерти Меннеля. Если мне не изменяет память, «Ганза» ответила, что они пришлют в Будапешт своего нового представителя.

– Конечно, знал, – согласился Шалго. – Но почему это так важно?

– Важно в том случае, – пояснил Кара, – если мы примем за аксиому предположение, что Меннель приезжал в исследовательский центр фармакологии для установления деловых контактов. Твоя же находка, Шалго, проливает на эти «деловые» контакты новый свет. Теперь уже с полным основанием можно предположить, что Меннель приезжал в Будапешт не только для того, чтобы добиться заказа на поставку лабораторного оборудования, но и ради чего-то еще. Только мы пока еще не знаем, какое задание должен был выполнить Меннель, находясь в Венгрии.

– Да, мы много чего еще не знаем, – заметил Шалго.

Лиза молча смотрела то на мужа, то на гостя.

– А что, если… – произнесла она, скорее обращаясь с вопросом к самой себе, чем к остальным, – если вдруг выяснится, что Виктор Меннель приезжал для установления контакта не с центром фармакологии, а лично с профессором Табори или с кем-то другим?

– Я уже думал об этом, – сказал Кара. – Если это действительно так, история становится тем более интересной.

«Странно, – рассуждал Фельмери, – убили какого-то типа, а полковник и Шалго, вместо того чтобы выяснить, кто убийца и почему он совершил это преступление, принялись гадать, зачем Меннель приехал в Венгрию».

– Вы следите за нашей беседой, Фельмери? – обратился вдруг Кара к задумавшемуся лейтенанту. – Или дремлете?

– Слежу, – отвечал лейтенант.

– И каково ваше мнение?

– Пока еще не знаю. – Фельмери смущенно посмотрел на хозяйку и во взгляде ее приветливых глаз словно прочел поддержку. – Мне кажется, что важнее всего поймать убийцу. А тогда уж мы получим ответ на все вопросы, которые нас интересуют.

По лицу Шалго было видно, что ответ лейтенанта ему пришелся не по вкусу.

– А вот меня, юноша, жертва интересует куда больше, чем убийца, – сказал он. – Мне кажется, что ответы на многие вопросы мы должны получить еще до того, как найдем и схватим преступника. Ведь возможен и такой вариант, что между секретным заданием Меннеля и его убийством нет вообще никакой связи.

– Возможен, – согласился Фельмери. – Но тогда нам первым делом нужно выяснить, имеет ли фирма «Ганза» какое-то отношение к тайной рации в машине. Эта рация свидетельствует скорее всего о том, что Меннель был агентом разведки какой-то иностранной державы.

– Вот это уже другой разговор, молодой человек, – согласился Шалго. – И это действительно вопрос номер один.

– Правильно, – поддержал его Кара. – Кстати, машина Меннеля принадлежит фирме «Ганза»?

– Нет, – ответил Шалго. – Не думаю. На ней стоит транзитный номер таможенного управления ФРГ.

– Значит, машина была взята им напрокат, – заключил Кара и, обращаясь к лейтенанту, распорядился: – Скажите товарищам, чтобы они повнимательнее изучили технический паспорт машины.

– Но если автомобиль был взят напрокат, все наши гипотезы летят к черту. Вполне возможно, что Меннель и не знал о существовании у него в машине всего этого устройства!

– А теперь получается, что прав-то оказался Эрне, – подхватила Лиза. – Что, Оскар, осечка?

– Все может быть, – повел плечом Шалго. – Но вряд ли. Каково бы мне было, если бы все оказалось именно так? Миклош Балинт замучил бы меня своими насмешками. Черт побери, и как я об этом не подумал?

Шалго тяжело поднялся и ушел к себе в комнату. Немного погодя они услышали, что он с кем-то говорит по телефону. Вскоре он возвратился на веранду и с кислой миной сообщил:

– Машина принадлежит фирме по прокату автомобилей «Фридрих Мессер», Гамбург, Кенигсплац, три.

Оставшись наедине с Фельмери, Кара отдал распоряжения:

– Поезжайте к майору Балинту. От него позвоните в Будапешт подполковнику Домбаи и передайте следующее: пусть товарищи в Центре соберут асе имеющиеся сведения о фирмах «Ганза» и «Фридрих Мессер», о профессоре Табори, а также о Бланке и Казмере Табори. Кроме того, пусть Домбаи установит в отделе постоянное дежурство. Все сведения я хотел бы получить сегодня.

– Дорогой господин профессор, – говорил Отто Хубер, сидя в гостиной виллы Табори, – я вам весьма признателен за приглашение, но мне не хотелось бы обременять вас.

Отто Хубер действительно говорил по-венгерски очень хорошо, хотя и медленно, тщательно обдумывая каждую фразу. У него был негромкий, слегка хрипловатый, как у всех заядлых курильщиков, голос.

– Вы ничуть не обремените меня, – запротестовал профессор. – Прошу вас, чувствуйте себя как дома.

Гость сидел в кресле спиной к камину и явно любовался через распахнутую дверь видом на Балатон.

– Очень тронут, – поблагодарил он, закуривая сигару, – но я не могу воспользоваться вашим гостеприимством безвозмездно.

Хотя профессор сидел в глубине комнаты, гость смог хорошо разглядеть его: узкий разрез глаз и тонкие, как лезвие клинка, губы, горестная складка в углах рта, глубокие морщины на щеках, под глазами.

– Милый доктор, – возразил профессор Табори. – Моя вилла не платный пансионат. И хоть я и не миллионер, вы можете гостить здесь и целый год.

В это время на крыльце послышались шаги. Профессор обернулся и увидел в залитом солнцем квадрате распахнутой настежь двери фигуру своего племянника.

– Казмер Табори, инженер-электрик. Доктор Хубер, – представил он их друг другу.

Племянник профессора, высокий худощавый молодой человек лет двадцати восьми, поклонился Хуберу, крепко пожал ему руку и, пригладив свои растрепавшиеся русые волосы, сел в плетеное кресло.

– …Казмер у нас молодой ученый, занимается исследовательской работой в области ультракоротких волн. Скоро уезжает в СССР на несколько лет…

– Думаю, что господина Хубера это мало интересует, – заметил Казмер Табори, зло посмотрев на дядю.

– Боюсь, что стесню вас. Вот и господин инженер… Пожалуй, я все же попытаюсь получить номер в отеле.

– Честное слово, господин Хубер, вы меня нимало не побеспокоите. – Казмер положил журнал на колени и попытался встретиться взглядом с Хубером. Он любил говорить, глядя в глаза собеседнику. – Но даже если бы это было и так, вы можете не считаться со мной. На этом корабле капитан – мой дядя! А я здесь тоже только гость. Не так ли, дядюшка? – с легкой иронией спросил Казмер и перевел взгляд на профессора Табори.

– Чепуху ты мелешь, мой мальчик, – махнул тот рукой, стараясь понять, почему Казмер враждебно отнесся к появлению нового гостя.

– Честно говоря, знаете, господин доктор, что мне в тягость? Бесконечные вопросы-допросы, неприятные визиты из милиции. Мне во время отпуска хотелось бы только отдыхать. И ничего больше.

– Насколько мне известно, тебя всего один-единственный раз допросили. И не делай из этого трагедии. Майор Балинт выполнял свои обязанности. Будем надеяться, что больше никаких допросов не последует.

– Если не последует новых убийств, – вставил Казмер.

Наступила пауза.

«Память погибшего почтили молчанием, – усмехнувшись, подумал Казмер. – Если бы дело было не в гостиной, все, наверное, почтительно встали бы».

Он прислушался к хрипловатому голосу дяди. «Все в порядке, – процедил Казмер сквозь зубы, – профессор нашел благодарную аудиторию. Дамы и господа, сейчас профессор Табори прочтет вам научно-популярную лекцию об устойчивости болезнетворных бактерий».

– Должен признаться, профессор, – проговорил Хубер, – я не очень хорошо знаком с биологией. Знаю только, что в генетике сейчас происходят эпохальные открытия. Но я простой инженер и еще юрист. И служащим фирмы «Ганза» стал совершенно случайно. Правда, таким занимающимся коммерческой деятельностью предприятиям юристы бывают подчас нужнее любых других специалистов. Но я не хочу этим принизить роль ученых. Отнюдь. Я высоко ценю тружеников науки и восхищаюсь их достижениями.

Собеседники посмеялись. Потом Хубер снова заговорил:

– Прежде чем я вернусь к официальным переговорам, я хотел бы распорядиться относительно отправки на родину останков моего друга Меннеля.

Казмер встрепенулся:

– Почему вы не хотите похоронить его здесь?

– Где здесь? – Табори с ненавистью впился взглядом в племянника.

– В Балатонэмеде! – отвечал тот, переводя взгляд на Хубера. – Меннелю теперь безразлично, где вы его похороните. А фирма может сэкономить на этом кучу денег.

– Казмер! – резко оборвал его профессор.

– А что, дядюшка? – откликнулся Табори-младший. – Тебе ведь известно, что это так. Сам же просил нас в прошлом году, чтобы тебя похоронили именно здесь.

– Это не имеет никакого отношения к делу, – возмутился профессор. – И прошу тебя, перестань паясничать. Никого не интересуют твои советы.

Казмер, войдя в роль расходившегося сорванца, только пожал плечами:

– Как вам угодно. Я ведь хотел как лучше. Надеюсь, не обидел? – сказал он, посмотрев на Хубера.

– Ничуть, господин инженер, – заверил его гость. – Откровенно говоря, вы правы. Но ведь есть семья: отец, мать, братья. Они настаивают на отправке тела на родину. Вы же знаете, что такое родительская любовь.

– Не знаю, – безразличным голосом бросил Казмер. – Я не знаю своих родителей. Родители подкинули меня в чужое парадное, когда мне было не то два, не то четыре месяца. – По его лицу промелькнула горестная усмешка. – Но вполне возможно, что и они тоже горевали бы, узнав о моей смерти.

– А родители ваши еще живы?

– Не знаю. Никто этого не знает. Даже моя приемная мать, усыновившая меня.

– Простите, – сказал немец. – Я не хотел сделать вам больно.

Казмер махнул рукой и отвернулся. И в этот момент на террасу вошли женщины. Казмер поспешил навстречу матери, ласково осведомился о ее самочувствии и, повернувшись к Хуберу, воскликнул, смеясь:

– Вот видите, доктор, почему вы не сделали мне больно? Потому что у меня есть мама. В тысячу раз лучше, чем самая родная. – Казмер нежно обнял и поцеловал мать. – Мама, а у нас гость. Вы еще не знакомы?

Хубер поднялся и поклонился Бланке Табори. И вдруг Казмер почувствовал, как дрогнуло у него под рукой ее плечо. Он крепко прижал к себе мать, испуганно спросил: