Текст книги "Фб-86"

Автор книги: Андраш Беркеши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Что нового? – спросил Коцка через некоторое время у соседа.

– Мальчик еще там, у нее, – ответил тот. – Девушка тоже не выходила. В квартире горит свет.

Коцка взглянул наверх. В одной из квартир третьего этажа действительно горел свет, хотя солнце только что скрылось за прядью гор, возвышающихся над Будой, окрасив в кроваво-красный цвет облака над горизонтом.

Коцка следил за окном. В нем появилась фигура девушки. Она наполовину опустила жалюзи, постояла еще немного и исчезла.

– Вышла осечка, – сказал Коцка.

Сосед вопросительно посмотрел на него.

– Парень уже давно ушел.

– Это невозможно!

– Я только что встретил его по дороге. Упустили. Иди в отдел и скажи Мальве, чтобы пришла сюда.

– Она рядом, в кафе.

– Еще лучше. Зайди к ней, – приказал Коцка. – А Шарди передай, что ночью придется работать. Пусть подождет меня.

– Понятно. – Мужчина поднялся и ушел.

Через десять минут к скамейке подошла красивая брюнетка и села возле старшего лейтенанта. Тот наклонился к ней.

– Теперь нам придется играть роль влюбленных, поняли? – тихо засмеялся Коцка.

– Да.

– Когда в окне третьего этажа появится кто-то, обними меня.

– В таком случае было бы лучше, если бы там никто не появлялся.

В следующее мгновение девушка горячо обняла Коцку. Тот тоже обхватил ее за талию, а сам осторожно глянул в окно. За занавеской стояла Ева и какой-то высокий человек, его лицо нельзя было разглядеть.

– Сильнее обними меня, – шепнул Коцка. – Кажется, мы наткнулись на верный след.

Глава пятая

Иштван не мог заснуть. Чужой дом, чужая постель, чужое окружение, беспокойные мысли, страх – все это отгоняло сон. Юноша лежал навзничь на упругом диване и сквозь окно смотрел в звездную ночь. Блеклый лунный свет рисовал на стене удивительные тени. Он лег час назад, после разговора с Лайошем Паппом. Слова этого сорокалетнего мужчины, бывшего офицера хортовской авиации, а теперь служащего лесничества, все еще раздавались в его ушах.

– Нет, дружище, – засмеялся Лайош Папп и вкусно зевнул, – этой ночью уже не стоит браться за дело.

– Но для меня очень важно уйти немедленно, – настаивал Иштван. – Мне ежеминутно грозит арест.

– Все равно. Завтра день посидите в комнате, а я все подготовлю, – говорил Папп. – Я не хочу провалиться. Ева ведь не предупредила, что вы придете…

– Уже не было времени, – пояснил Иштван и разочарованно спросил – Значит, никак нельзя?

– Нет, друг. Поужинайте и отдыхайте.

Папп вышел и через некоторое время вернулся, неся хлеб, сало, сухую колбасу и салат.

– Закусите и ложитесь спать. К сожалению, ничего другого у меня нет.

Хозяин принес из другой комнаты простыню, подушку и одеяло, постелил Иштвану на диване и направился к выходу. В дверях еще раз обернулся.

– Утром дам Еве телеграмму, сообщу, что вы отправитесь только завтра. Спокойной ночи!

Иштван лежал и смотрел в призрачную, черную ночь. В голове вихрем вертелись мысли, одна тревожнее другой. Сказывались переживания прошлых дней.

Возможно, поэтому в мыслях он бросался от одной крайности в другую. То он был полон лучших надежд, потому что верил, что за рубежом как по мановению волшебной палочки исполнятся все его желания, то снова его душил страх. Затем в памяти всплывали картины детства, появлялось всегда улыбающееся лицо матери. Он с болью думал о том, что если бы мать не умерла, все бы сложилось в его жизни иначе. В воображении видел лицо Майи, затем Эстер, пока каким-то чудесным образом лица обеих девушек не слились в одно. Видение исчезло, сменившись сразу другим. Ему улыбалась Ева Шони.

«Да, перейти границу – лучший выход для меня», – рассуждал Иштван, и его мысли снова вертелись вокруг будущего.

Он взглянул на часы. Был третий час. Скоро наступит рассвет. Хорошо бы заснуть. Надо отдохнуть, потому что перед ним длинная, нелегкая дорога. Хватит мучить себя мыслями. Так получилось. Здесь уж ничего не изменишь. Если бы он послушал Эстер, то сейчас сидел бы в тюрьме. Эстер очень милая девушка, хороший друг, но она еще ребенок, не знает жизни. Ей легко, она пользуется доверием, а он… Впоследствии, когда он вернется домой известным врачом, ему тоже поверят. Ведь он не навсегда покидает Венгрию.

* * *

Пока Иштван беспокойно ворочался в постели на квартире бывшего офицера авиации Лайоша Паппа в Сомбатхее, Коцка взвешивал следующие факты: парень ушел от Евы незамеченным. Пока они с Мальвой сидели на скамье, кто-то пришел к девушке, но они не видели, чтобы этот кто-то заходил в дом. После девяти Ева сама ушла из дому, а ее гость исчез неизвестно куда. «Здесь может быть два варианта, – размышлял он. – Или этот человек живет в том же доме, или в доме есть еще оды выход. Более вероятен второй вариант. Об этом говорит и то, что Краснай тоже оставил дом незаметно. Значит, надо как следует осмотреть дом».

Сначала он думал провести эту операцию еще ночью. Но потом пришлось отказаться от этой затеи. Ночью на них могут обратить внимание, об этом узнает Ева и, чего доброго, сбежит. Лучше ознакомиться в домоуправлении с планом дома. А это можно сделать только утром.

Коцка собирался пойти домой и отдохнуть несколько часов, как вдруг в кабинет зашел Челеи.

– Завтра, – сказал он, – на десять часов меня вызывают в Центральный Комитет партии.

– По делу? – поинтересовался старший лейтенант.

– По делу Красная.

Коцка удивленно посмотрел на него.

– Да, – подтвердил подполковник. – Профессор Голубь через одного из своих знакомых коммунистов попросил приема у товарища Шомоша. Он просил информировать его о деле, потому что в таком моральном состоянии ему трудно продолжать работу над опытами.

– Старик шантажирует нас опытами?

– Нет, какой там шантаж! – сказал Челеи. – Голубь исключительно честный человек, и это дело его действительно волнует. Я узнал, что он очень любит парня и считает его очень талантливым. Я говорил и с Олайошем. Он рассказал мне, как проходило заседание дисциплинарной комиссии. По его мнению, исключение парня незаконно, он голосовал против этого решения. Но самое интересное то, что до заседания о парне в полиции даже не знали. Мне стало также известно, что все дисциплинарное дело вышло от заведующего учебной частью Каллоша. Олайош, со своей стороны, тоже расследовал дело. Он послал Эстер Боруш, которая работает с профессором Голубом, в дом, где жила когда-то невеста Красная. Девушка говорила с несколькими жильцами. Они помнят Красная. Рассказали, что во время фашистского террора парень вел себя очень смело и честно, регулярно наведывался в дом даже после того, как на нем вывесили желтую звезду, приносил продукты, медикаменты, передавал весточки от знакомых, даже фальшивые документы получал для жильцов.

Значит, подтверждается, что между ним и отцом были политические разногласия. Девушка, конечно, не ограничилась устными свидетельствами, она собрала письменные заявления и подтверждения.

– А что ты теперь думаешь делать? – спросил Коцка.

– Что? Напишем сводную докладную, и я завтра передам ее товарищу Шомошу. Буду предлагать, чтобы парня немедленно восстановили в университете. Незаконным было и то, что отдел министерства высшего образования отказался рассмотреть апелляцию Красная.

– Что другое они могли сделать, если их ввели в заблуждение? Ведь они думали, что делом занимается полиция.

– Это, между прочим, наиболее выгодна точка зрения, – заметил подполковник. – Снять с себя ответственность. Достаточно кому-то сказать: этим делом занимается полиция, и тогда все умывают руки. Когда в министерство поступила апелляция парня, в полиции о нем еще ничего не знали. Просто Каллош неправильно информировал их. А они без всяких сомнений приняли его информацию. Я тщательно все проверил. Пока Голубь наконец добрался до статс-секретаря, тот не мог ему ничего утешительного сказать, потому что в это время полиция получила записку Каллоша, а она, в его тенденциозном толковании, вызывает интерес. Когда же статс-секретарь позвонил в полицию, ему ответили, что заняты расследованием дела Красная. Еще попросили статс-секретаря уговорить Голуба, чтобы тот отказался от помощи Краснаю в научной работе, потому что считают нежелательным его участие в опытах. Можешь себе представить, как чувствовал себя старый ученый.

– Если положение таково, каким ты его описал, – задумчиво сказал Коцка, – то было бы хорошо скорее поговорить с парнем, а то он еще выкинет какую-нибудь глупость.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что Фредди и его компания могут воспользоваться положением в собственных интересах. В таком моральном состоянии, в каком находится Краснай, это легко может произойти. Я уж не говорю о том, что парень работал с профессором Голубом. Он может кое-что рассказать им. Опыты Голуба, вероятно, интересуют их.

Челеи сморщил лоб.

– Ты прав, – сказал он задумчиво. – Парень действительно может ввязаться в какую-то неприятную историю. А было бы жалко его.

– Может, поговорим с ним? – предложил Коцка.

– Теперь?

– Хоть бы и теперь, если нет другой спешной работы.

– Не возражаю, – ответил подполковник.

Через полчаса они были уже на квартире Красная.

– Вчера после обеда ушел из дому, и с тех пор мы его не видели, – сказал им сосед по квартире.

– Как он себя вел в последнее время? – спросил Челеи.

– Был очень взволнован, рассеянный. Иногда целыми днями не выходил из комнаты, – рассказывал сосед, бухгалтер лет пятидесяти, в очках. – Что-то не благополучно с ним?

– Нет, все в порядке. Просто хотели поговорить с парнем.

– Что ему передать, когда вернется?

– Подождите. – Челеи на мгновение задумался. – Не говорите ему ничего. Я дам вам номер телефона. Пусть он мне позвонит.

После того как Челеи с Коцкай ушли, сосед еще долго ломал голову, что мог сделать этот несчастный мальчик. «Подполковник Челеи», – прочитал он записку. Вернувшись в комнату, он разбудил жену.

– Что случилось? – спросила сонная женщина, протирая глаза.

– Думаю, что скоро мы получим вторую комнату. Завтра же подам заявку в жилищное управление.

– Что с Краснаем?

– Ввязался в какой-то шпионаж. Подполковник и еще кто-то приходили за ним.

Мужчина снял очки и нырнул под одеяло. Этой ночью ему снилась новая квартира.

* * *

На следующий день Иштван не выходил из квартиры Паппа. Хозяин еще утром куда-то ушел.

– Я все устрою. Только прошу не выглядывать даже в окно. Жена приготовит вам завтрак и обед. Возможно, что уже после обеда отправимся. Читайте, отдыхайте, потому что ночью вам придется пройти пешком не менее двадцати километров. Через советскую зону вы должны перебраться за ночь, иначе попадете в переплет.

Иштван остался в одиночестве. Он никак не мог справиться с волнением. Очень хотелось, чтобы все было уже позади.

Около восьми часов жена Паппа принесла ему чай и хлеб со смальцем. Низенькая, полная молодая женщина с кукольным лицом молча поставила завтрак на стол и сразу же вышла. Иштван выпил чай без хлеба и начал беспокойно прохаживаться по полутемной комнате. Иногда останавливался у окна и смотрел во двор, засаженный фруктовыми деревьями.

На улице похолодало. Еще вчера стояла солнечная погода, а сегодня опустилась облачность, подул резкий ветер. Пепельные, набухшие от дождя облака, как быстрые парусники, мчались на восток. Обнаженные кроны деревьев покачивались и скрипели, ветер, дувший с Альп, печальной песней завывал в трубе.

Иштвана угнетало одиночество. Горло сдавливали спазмы, на сердце ложилось неприятное ощущение непоправимой беды, словно кто-то нашептывал ему: «Не иди никуда; не покидай родины. Что ждет тебя на далекой чужбине?» – «Крепись, – успокаивал он себя. – Разве ты не видишь, что другого выхода нет? Здесь ты не можешь стать врачом, а там окончишь университет и вернешься домой. Ты не причинишь стране никакого вреда». – «Безусловно, меня будет мучить тоска по родине, – размышлял он. – Это неизбежно. Но с этим можно бороться. В конце концов, речь идет о каких-то двух-трех годах. Это время как-то пройдет. А тем временем выяснится, что я не сделал никакого преступления. Из-за границы напишу письмо властям и объясню, что ни в чем не виноват. Разве это вина, что Каллош ненавидит меня? Впрочем, может и он не испытывает ко мне ненависти, а просто хочет продемонстрировать свою политическую бдительность. Все равно пока что надо бежать».

Он размышлял, мучил себя сомнениями, а время неумолимо шло. В полдень немного поел, прилег на диване и попытался заснуть, вскидываясь в неспокойном полусне.

К вечеру пошел дождь. На землю сеялись густые, мелкие капли, как где-то в небесной вышине просеивали воду сквозь сито.

После пяти часов прибыл Лайош Папп.

– Быстро одевайтесь, молодой человек, – обратился он к Иштвану. – Отправляемся.

Парня охватило волнение. Он надел легкий плащ и коричневую шляпу.

– Я готов.

Папп критически осмотрел его.

– Это не годится, друг, – сказал он. – Вы промокнете до нитки. – На минуту задумался, подошел к шкафу и достал дождевик с капюшоном. – Какой у вас размер ноги?

– Сорок второй, – ответил парень.

Папп вышел. Через несколько минут вернулся с тяжелыми, немного поношенными ботинками.

– Наденьте эти.

Иштван хотел отказаться, но Папп жестом руки оборвал его.

– Делайте, что вам говорят. Я лучше знаю, что нужно для такой дороги.

Парень больше не возражал.

– А теперь слушайте меня внимательно, – сказал проводник. – Возьмите этот документ, – он дал Иштвану бланк. – Вы служащий лесничества. Понятно?

– Да.

– Дайте мне вашу справку-прописку.

Парень достал из кармана документ и отдал его Паппу. Тот сел за стол, достал из бумажника такой же бланк, только незаполненный, но с печатью и подписью и начал писать. Заполнив бланк, он подал его Иштвану.

– Не забудьте, что живете здесь, в Сомбатхее, на улице Мальва, дом 8. Итак, где вы живете?

– На улице Мальва, 8, – заикаясь от неожиданности, пробормотал Иштван.

– Ну, пойдем, – приказал Папп. С кухонного стола он взял небольшой сверток. – Спрячьте это в карман, по дороге пригодится. В хлебе скрыто несколько шиллингов. Смотрите, чтобы не проглотить их.

Они вышли из дому и направились в лес.

Иштван, все больше удивляясь, смотрел на черноглазого мужчину.

Над головами свистел ветер. Могучие деревья стонали, ойкали, как сказочные великаны, раненные в титанической борьбе. Листья под ногами были мокрые. Дождь не утихал. Иштван радовался, что надел дождевик, и мысленно благодарил Паппа.

Уже около двух часов лежали они неподвижно на земле. Впереди, в пятидесяти метрах, была граница. Парень сначала не понимал, почему нельзя идти дальше. Ведь вокруг никого не видно. И проводник шепотом объясни ему:

– Видно, что вы еще не были солдатом. К сожалению, охрана границы у коммунистов организована хорошо. Пограничный наряд находится где-то в секрете и, так же как и мы, ведет наблюдение. Надо дождаться, пока пройдут мимо нас, а тогда переходить.

Они лежали, пока не стемнело. Уже трудно было различать очертания окружающих предметов. Наконец, метрах в пятнадцати, увидели силуэты пограничников.

Папп схватил Иштванову руку.

– Через десять минут можете отправляться. Не забудьте, как переходить через проволоку. Главное – спокойствие. К заграждению ползите. Ясно?

– Да.

Еще немного подождали.

– Можно идти, – сказал проводник. – Пока вы не перебрались, я вас отсюда буду прикрывать. Если на вышке вспыхнет прожектор, не двигайтесь, лицо спрячьте.

Пожали друг другу руки, и Иштван, напрягая мышцы, пополз. Сердце его колотилось. Особенно осторожно перебирался через вспаханную полосу. Каждые десять метров останавливался, прислушиваясь. Но ничего подозрительного не слышал. Только свистел ветер и шумел дождь. Наконец он добрался до ограждения. Подполз к столбу, поднялся и осторожно перелез.

* * *

В тот же час, когда Иштван двинулся к границе, профессор Голубь с несвойственным для его возраста проворством мчался по садовой дорожке домой.

Перед парадным входом остановился. Нервно пошарил по карманам в поисках ключа. Не нашел. Сердито выругался и позвонил.

Домработница открыла дверь.

Профессор поспешно сбросил с себя плащ и шляпу, вытер платком мокрое лицо и поспешил в столовую.

– Магда, Эстер! – радостно крикнул он еще с порога. – Все устроил!

– Садись, Тамаш, – сказала его жена. – Садись и расскажи все по порядку.

– Приготовь, дорогая, черный кофе, – попросил профессор. – По этому случаю можно сделать исключение и что-нибудь выпить.

Жена ушла на кухню и вскоре вернулась.

– Ну, дорогие мои, поднимите рюмочки. За победу правды надо выпить, – сказал Голубь со счастливой улыбкой.

В свете электрических лампочек в рюмках золотом заблестел коньяк. Они выпили.

– Ох, крепкий! – вздрогнула Эстер.

– А мы еще крепче, – засмеялся профессор.

– Ну, теперь рассказывай, – попросила его жена. Профессор закурил.

– В одиннадцать я прибыл на Академическую улицу. Товарищ Шомош сразу же принял меня. Очень милый, вежливый человек, с широким кругозором. Шомош представил мне молодого блондина, подполковника Бэйди Челеи. Он офицер контрразведки, который вел следствие по делу Красная. Образованный, симпатичный человек. Я был очень взволнован. Как-никак, Шомош один из руководителей партии. Сначала он интересовался ходом опытов. Я подробно рассказал о своих сомнениях, о тех опасения, что недавно возникли у меня. – Он улыбнулся девушке. – Вы, Эстер, догадываетесь, что я имею в виду?

– Да, – кивнула девушка. – Вы боитесь, чтобы результаты опытов не попали в некомпетентные руки.

– Да, – подтвердил профессор. – И знаете, что сказал мне Шомош? Чтобы я действовал по собственному усмотрению, так, как мне велит совесть. «Ученый, – сказал мне Шомош, – отвечает за свои поступки не только перед своим народом и своим правительством, но перед всем человечеством. Судьей ученого, кроме его совести, есть все человечество». Так он сказал. И мне очень, очень приятно было слышать эти слова. Потому что они правдивы.

– А что с Иштваном? – перебила его жена.

– Ничего.

Госпожа Магда и Эстер удивленно переглянулись.

– Да, – засмеялся профессор, – завтра утром он снова сможет слушать лекции. Значит, ничего с ним не случилось. Тот Каллош так запутал все, что в конечном счете и сам не мог разобраться в делах. Статс-секретаря тоже ввели в заблуждение. Однако все выяснилось.

Эстер с красным от радости лицом слушала рассказ седого ученого. От счастья девушке хотелось закружиться в танце.

В дверях появилась служанка. Она поставила на стол кофе.

– Пожалуйста, – угощал ученый Эстер.

Девушка положила в чашку сахар и начала медленно мешать в ней ложкой.

А профессор вел свой рассказ дальше:

– Дело выяснил подполковник Челеи. Он установил, что Каллош действовал нечестно, нарушил правила. Думаю, теперь ему вынесут выговор за обман руководящих органов. Мне он тоже говорил, что видел донесение полиции на Красная. Просто непонятно, чего он добивался. Шомош был очень сердит.

– Это и понятно, – отметила хозяйка. – Такой недоброжелательный поступок может принести много вреда. Может покалечить жизнь честного человека.

– И поставить в неприятное положение честных руководящих деятелей, – добавила девушка.

– Да, – согласился профессор. – Именно поэтому сердился Шомош. Но главное то, что все хорошо закончилось. Одного я научился: когда человек чувствует свою правоту, она должна бороться за нее.

– Именно так говорила я Иштвану, – вспомнила свою последнюю беседу с парнем Эстер.

– А теперь, Эстер, – улыбнулся девушке профессор, – изо всех сил возьмемся за работу. Завтра утром только сообщим Иштвану, чтобы пошел в университет. К сожалению, некоторые западные газеты опубликовали о наших опытах фантастические сообщения. По мнению Шомоша, было бы хорошо, если бы я на этой неделе дал заявление для прессы.

– Было бы лучше воздержаться от этого, – озабоченно сказала госпожа Магда. – Ты знаешь, я не люблю сенсаций.

– Еще видно будет, – ответил профессор. – Я договорюсь об этом с Шомошем.

– А не лучше ли было бы перебраться в институт? – спросила Эстер.

– Нет, подполковник Челеи считает, что будет лучше, если я буду продолжать опыты здесь.

– Мне тоже больше нравится работать здесь, – сказала Эстер.

Из прихожей донеслось дребезжание звонка. Но разговор за столом не прекращалась.

– Если работать как следует, – сказал Голубь, – за неделю, самое большое за две, можно закончить опыты.

– А потом отдохнете, – тихо, но твердо напомнила госпожа Магда.

В комнату зашла Юлиска. Все выжидательно посмотрели на девушку.

– Какая-то молодая девушка принесла это письмо, – сказала служанка и передала профессору конверт.

Голубь разорвал конверт, встал, подошел ближе к свету и начал читать, его лицо медленно бледнело, он чуть заметно вздрогнул.

Госпожа Магда и Эстер с беспокойством следили за профессором. Выражение лица профессора становился все мрачнее.

– Случилось что-то? – поинтересовалась жена.

Голубь не отвечал, его рука опустилась, письмо упало на ковер. Профессор тоже начал опускаться на пол. Обе женщины подскочили к лишившемуся сознания профессору.

– Тамаш, дорогой Тамаш, – отчаянно зашептала жена.

Эстер расстегнула ему воротник рубашки, побежала в ванную и вернулась с мокрой губкой. Госпожа Магда принялась тереть грудь и виски профессора.

– Эстер, – обратилась она тихо к девушке, – передайте Юлии, чтобы она приготовила постель.

Голубь начал дышать ровнее, веки его дрогнули. Женщина дала ему немного коньяка. Он открыл глаза.

Госпожа Магда помогла ему встать.

Голубь неуверенной походкой направился в спальню.

Когда Эстер вернулась, она уже не застала супругов в столовой. Девушка подняла письмо и прочитала:

«Сэр!

У меня не было другого выхода. Пока к вам придут эти строки, я уже оставлю страну. Я бегу от травли. Иду туда, где гуманнее обращаются с людьми. Я ни в чем не виноват. Надеюсь, что уезжаю не навсегда. Верю, что смогу еще вернуться на родину. Профессор! Вы много для меня сделали. За это я Вам очень благодарен. Не знаю, как Вас отблагодарить, может, только тем, что постараюсь стать хорошим врачом. Мне хотелось лично попрощаться с Вами, но я не решился.

Передайте Эстер, что я часто думаю о ней и очень, очень полюбил ее.

Простите, сэр, что я пошел на этот шаг. Выбора у меня не было. Меня преследовали, я должен был спасаться. Не хотел провести молодые годы невинно в тюрьме.

Госпоже Магде очень благодарен за ее ласку.

С глубоким уважением Иштван Краснай.

Будапешт 20 октября 1949».

– Ужасно! – прошептала девушка. – Это ужасно.

Она положила письмо на стол и подошла к окну. Отклонила занавеску, прижалась лицом к холодному стеклу и посмотрела в темноту. Ветер швырял дождевые капли в окно.

«Я часто думаю о ней и очень, очень полюбил ее…» – эхом отзывались в ее сердце слова.

На глазах выступили слезы. Девушка затряслась в беззвучных рыданиях.

– Ой Иштван, несчастный парень… я тоже… очень люблю тебя…

* * *

Ева поехала домой на такси. У нее было такое вы чувство, что за ней следят, но как она ни смотрела вокруг, никого не замечала. Дождь хлестал с такой силой, будто кто-то лил воду из бочки. Девушка была крайне обессилена. Жизнь казалась ей бесцельной и беспросветной. Опасность провала подстерегала на каждом шагу, и Ева знала, что однажды всему будет конец. Знала, что расплата приближается, и противодействовать не могла. Не было никакой возможности вырваться из сетей Фредди. В минуты отчаяния часто приходило в голову, что лучше было бы пойти в полицию, рассказать все, принять наказание. Но потом вспоминался жених, жестокий взгляд Фредди, его постоянные скрытые угрозы, и девушка отгоняла эти мысли.

Ева чувствовала себя очень одинокой, грязной, ненавидела себя.

Девушка выключила свет и осторожно глянула через щели в жалюзи. Скверик и аллея были безлюдны, только холодный ветер гулял среди деревьев и кустов и дождь без устали хлестал блестящее от света уличных ламп зеркало луж. Опустив жалюзи, она зажгла небольшую люстру в углу комнаты. «Хорошо бы поспать», – подумала Ева. Пошла в ванную и зажгла газ, чтобы нагреть воду для купания. Затем разделась, повесила платье в шкаф, приготовила халат.

Она стояла голая перед зеркалом. По губам пробежала печальная улыбка. Стройная, хорошо сложенная фигура, полные, упругие груди, красивые, как отточенные ноги, – все ее существо, на первый взгляд, свидетельствовало о молодости и здоровье. Но она знала, что это лишь видимость, что внутри начался распад, нервная система подорвана, что наркотики, которые она принимала уже несколько лет, давно начали свою разрушительную работу. Этот процесс разрушения можно было бы еще остановить, если бы напрячь всю волю, принять непоколебимое решение… но у нее уже нет силы воли, она… обречена.

После ванны Ева хорошо вытерлась, расчесала блестяще, светлые волосы, накинула на себя халат и, сев в кресло у настольной лампы, принялась читать. Ее веки невольно сомкнулись, и девушка уснула.

Она спала всего несколько минут. Проснулась от того, что книга выпала из рук. Потом услышала стук в дверь. Глаза у нее расширились от страха.

– Боже мой, – зашептала Ева и подошла к тройному шкафу. Открыла дверцу, сдвинула в сторону одежду. Несколько секунд шарила в шкафу рукой. Потом что-то тихо щелкнуло, послышался звук, подобный тому, как начинают вертеться хорошо смазанные подшипники. Задняя стенка шкафа отодвинулась, и в темном проеме появилась высокая, стройная фигура Фредди.

– Закрой, – распорядился он тихо. Девушка выполнила приказ.

Фредди снял шляпу, пальто и сел в кресло.

– Дай-ка выпить. А это спрячь. – Фредди вынул из кармана маленький пакетик и швырнул его Еве. Ее лицо внезапно изменилось. В глазах засияла радость, собачья преданность и покорная благодарность.

– О Фредди! – Ева подошла к нему и погладила его крепкую руку. – Спасибо, – бормотала она, вскочила, заметалась по комнате, быстро достала напиток и две рюмки.

– Наливай. Я сейчас, – обратилась девушка к Фредди, спеша в ванную.

Фредди снял галстук, налил в рюмки рома и выпил. Через несколько минут Ева вернулась. Глаза у нее весело блестели, с лица исчезло выражение грусти. Она снова чувствовала себя сильной и смелой, даже Фредди не боялась. Легкими, порхающими шагами подошла к нему. На щеках запылали бледные розы. Покачиваясь, как в восточном танце, Ева медленно сбросила с плеч халат, который сполз с нее и упал на ковер.

– Скажи, я красивая? – спросила девушка.

Фредди молча смотрел на нее.

* * *

Утренний свет пробивался сквозь жалюзи в комнату. Пустая бутылка от рома у кровати, опрокинутая рюмка, разбросанные окурки – все это свидетельствовало о том, что ночь прошла бурно.

– Я уже не боюсь тебя, – засмеялась Ева тихо.

– Нет? Нисколько?

– Нисколько, – ответила девушка. – Я знаю, что ты любишь меня. Я чувствую это. И я тебя люблю…

Фредди засмеялся.

– Слушай, Ева, – сказал он спустя время, и голос его звучал уже серьезно. – За тобой следят.

– Мне наплевать на это.

– Не играй в героиню, – холодно сказал Фредди. – Положение серьезное. Две недели не делай ничего другого, только посещай подряд всех своих знакомых, ходи на свидания, будь в разных местах, встречайся со многими людьми. Надо маневрировать. Я дам тебе деньги. Посещай места развлечений. И при этом делай вид, что занимаешься конспирацией.

– Какая в этом необходимость? – спросила девушка.

– Мы заставим наших друзей поработать, – смеялся Фредди. – И свяжем их при этом. Пока они будут следить за тобой, я спокойно буду заниматься своими делами. Пусть «прощупывают» людей, с которыми ты за две недели встретишься, они не смогут установить, кто из них твой связной.

– Понимаю, – улыбнулась девушка. – Фредди, ты очень умный!

– Тебе бояться нечего: мои люди будут все время поблизости. В случае беды мы сразу перекинем тебя на Запад.

– Я не боюсь, Фредди. Ты знаешь, что у меня здесь неуплаченный долг.

– Знаю. Скажи, что случилось со студентом?

– Думаю, что сегодня утром он уже у отца Пала, – сказала девушка.

– А где ты была вчера вечером?

– Парень перед бегством написал письмо. Он попросил передать его адресату. Какому-то профессору Голубу.

Фредди подскочил как ужаленный.

– Кому? – переспросил он, выпучив на девушку глаза.

– Профессору Голубу.

– Парень знаком с ним?

– Кажется, он был его помощником.

– К черту! – воскликнул Фредди и стал очень ругаться. – Мы допустили огромный ляп! Страшная ошибка. Не надо было его посылать за границу.

– Фредди, я не знала…

Мужчина молчал. Через некоторое время он сказал:

– Мы подбросили отцу Палу золотой мешок. Этого парня надо каким-то образом вернуть.

Ева ничего не понимала.

– Фредди, не сердись. Я выполняла твои указания.

– Я не сержусь, но теперь не мешай мне думать.

Девушка не знала, что Фредди работает на два больших государства, он подбрасывает отцу Палу лишь крохи, а большие, серьезные материалы продает за фунты. Доллар – ему только побочный заработок. Вчера он получил приказ – любой ценой раздобыть материалы опытов профессора Голуба. Это стало его основной задачей. Выполнение этой задачи было в его руках, а он так легкомысленно отдал парня отцу Палу. Что скажут его хозяева, когда узнают об этом?