Текст книги "Проповедь гуманитария (СИ)"

Автор книги: Анатолий Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

План составлялся ещё давно, до того, как материю начали свозить в банковские хранилища. Он руководил процессом, и каждый день видел, как тонны утекают у него меж пальцев. При этом деньги оказывались в сейфе, от которого он знал код, можно было заранее подготовить корабль, забрать их и сбежать куда-нибудь в Никитию, купить райскую планету и уже там дожить свой век, если бы не одно препятствие: в банке постоянно присутствовал математик. Второй же участник Ордена отирался около столицы и президента.

Но Лотар ждал. На его посту это оказывалось нетрудно. Нужно было всего лишь выполнять свою работу и правильно проходить тесты системы, чтобы она продолжала считать тебя самым компетентным кандидатом. И вот ему выпал шанс. Один из математиков направился осматривать лавнийскую часть барьера перед восстановлением, пока вся полиция и младшие служители братства перекидывались на Альстру, где завтра выступает президент. Если случится какое-нибудь неординарное событие, то второму вычислителю придётся оставить Ленерию и поспешить на помощь.

Ограбление при таком раскладе имело шанс на успех, только если математик куда-нибудь улетит. А мятеж оказывался возможным, лишь если в столицу он не прилетит. С учётом того, что у него имелось лишь два места базирования, ограбление и восстание оказывались взаимоисключающими событиями.

Поэтому у Коллатца был ещё один подельник из числа инженеров, которому он пообещал, ни много ни мало, половину от денег банка, то есть целый чемодан с массой. Вместе они обошли всех участников заговора, убеждая тех в необходимости захвата правительства и президента, и соврали, что на стороне правды выступает один из вычислителей и завтра он прибудет с целью их поддержать. Младшему участнику Ордена Математиков поверили, хотя он показал всего несколько фокусов, да и то у линзы.

Прошло всего несколько минут, как неизвестный покинул квартиру, а Леонард Демократов уже начал сомневаться в своей решимости. Нет, он по-прежнему был готов лично придушить всех партийных, но не знал, хватит ли у него сил. Вот так просто взять и пойти против устоев, известных с детства… «Которое они у тебя отняли», – поправил себя архитектор. В случае провала он потеряет не только работу (которую ему навязали) но и всё остальное, и окончит дни, как и родители, в лагерях.

Леонард остановился и решил разобраться в себе. Он с детства помнил, что хотел стать художником. Его рисунки побеждали на выставках и в детском доме, и в художественной школе, и в университете. Но вместо того, чтобы творить картины, он строил дома. Была в его работах какая-то скрытая сила, заставляющая людей раз за разом голосовать за них, продвигая в реализацию. Этому способствовала партия: народ не мог выбрать президента, но с ним обязательно надо проконсультироваться по поводу дизайна какой-нибудь заводской столовой.

Кстати, о консультациях. У Леонарда имелось много друзей, но доверить такую тайну он не мог даже жене. Все его знакомые либо стоят слишком низко на карьерной лестнице, чтобы не попробовать вырваться вперёд, предупредив о бунте, либо и так довольны жизнью, а значит попытаются сохранить порядок. Неужели ему некому довериться? Хотя…

Есть у него один приятель по вузу. Учились вместе, но на разных направлениях, Леонард – на дизайне, Христиан – на теологии. Тот получил имя в честь Гюйгенса, нидерландского математика, физика, астронома, механика и изобретателя. В будущем он должен был преподавать научный атеизм, но это не значит, что он являлся воинствующим безбожником. Думаю, он верил больше, чем даже капелланы никитинианской церкви, так как те почитали лишь одного господа – науку – а друг знал поимённо их всех.

Чтобы доказать свою полезность и не допустить роспуска кафедры, панийские богословы вот уже тринадцать тысяч лет, почитай, с самой междоусобной войны, расколовшей человечество, проявляли чудеса смекалки. Они учили не только истории и философии, но и гаданию, травоведению и примитивной медицине, предсказанию затмений, составлению гороскопов и любой чуши, лишь бы не сокращать учебную программу бакалавриата ниже десяти лет. Их совершенно не заботило, где выпускники смогут найти целебные корешки на Альстре, если её превратили в экуменаполис ещё при строительстве, или как вычислить покрытие луной солнца при отсутствии спутников, но обучаться религии сюда ехали со всех Лавнийских облаков.

Выходки же нашего партийного атеиста ещё долго будоражили университет. Он приучил свой факультет каждый день читать молитву за здравие ректора, носил балахон вместо формы, обвешивался амулетами на все случаи жизни, прекрасно оперировал голыми руками, приносил жертвы за успешную сдачу экзаменов. Сам Христиан говорил, что когда-нибудь сбежит к дикарям на планету-заповедник и станет для них божеством.

Прозвище «Жрец» подходило другу как нельзя лучше. Во-первых, никто другой не знал наизусть так много биографий математиков и не умел вворачивать к месту теоремы. Во-вторых, он был не дурак в отношении еды и, в-третьих, мог выпить больше всех, не теряя ясности сознания. Наклюкавшись на выпускном, он обратил в веру огнепоклонников десять таких же пьяных бакалавров и убедил их принести в жертву девственницу для успешного обучения в магистратуре. К счастью, таковой не нашлось.

Но весёлый нрав студента доставлял радость далеко не всем. Несмотря на превосходные знания, учился он с трудом, не раз бывал на грани отчисления. Да и сейчас его статус балансировал между преподавателем и каторжником. Демократов вздрогнул – а кто строил его мегапроекты, вроде целых планет? Уж не заключённые ли тюрем?

Леонард представил номер человека, которому хотел позвонить и вышел на мысленную связь с Христианом через маленький чип в мозге. Этот модный девайс мог себе позволить лишь столичный бомонд, да и тот не весь. Жрец ответил с мобильного телефона и оказался не занят, так как из-за торжественного мероприятия – возвращения парламента и президента в отремонтированное здание – обучающихся распустили по домам. На самом деле, отмечали начало работ по восстановлению барьера, но это для провинций, а они жили в столице. Встретиться договорились в одном из баров.

В зале было громко, музыка глушила любые голоса, пульсирующий свет скрадывал лица, но Леонард безошибочно определил своего друга в толпе. Тот торчал у барной стойки и объяснял двум девушкам различия погребальных курганов у племён планеты Аль-Курзай. На удивление, обе слушали его, затаив дыхание.

– Главной особенностью обрядов сапыгарцев является захоронение мужчин и женщин в разных направлениях, – пояснял Жрец, – первые ногами обращаются к северу, вторые к югу… А вот и мой женатый друг и государственный архитектор! Леонард, проходи!

Демократов подсел за стойку и перед ним тут же возник бармен. Вопреки всем традициям, архитектор заказал безалкогольный напиток, чем заслужил изумлённые взгляды всех в радиусе трёх метров. Видя такое поведение, преподаватель научного атеизма вскинул руки и прочитал на манер молитвы:

– Вижу, в печали сей муж, раз ко мне обратиться решил. Я различаю в глазах тяжкий груз, что давит на сердце, – и нормальным голосом продолжил: – Не говори, сам отгадаю: поссорился с женой и она вместе с сыном улетела к тёще?

– К сожалению, нет, – со вздохом ответил Леонард. – Я…

– Не дёргайся, – перебил его друг, – Завтра пойдёшь в свой небоскрёб, попросят читать речь, а ты полгода бездельничал в институте вместо того, чтобы со мной ходить на ораторские курсы?

– Не совсем, – промямлил Демократов, но наконец взял себя в руки и выпалил: у меня проблемы с властью!

Слова должны были возыметь действие более сокрушительное, нежели требование к напиткам, но Христиан лишь ухмыльнулся:

– Девочки, мы скоро, – и повёл Леонарда за отдельный столик. Это было как нельзя вовремя: рок сменился патриотической музыкой, которая занимала обязательные тридцать процентов всего времени. Демократов мог поклясться, что одна из женщин крикнула вслед:

– Я хочу гореть в твоём погребальном костре!

Партийная агитация превосходно заглушала разговоры за соседними столами, навевала меланхолию и настраивала на конфиденциальную беседу. Жрец стал серьёзным, видно сам не раз встречался с обычной или тайной полицией. Разговор начал он же:

– Прежде всего отключи мозговой имплант.

Леонард запоздало спохватился и подавил сигналы устройства. Друг продолжил:

– Во-вторых, теперь выкладывай всё по порядку.

Архитектор рассказал про странного человека и предоставленные им доказательства, подробно упомянув, что один из математиков на стороне мятежников. Сначала на лице преподавателя научного атеизма росла улыбка, но слова о служителе Ордена серьёзно умерили его скептицизм. Вполне возможно, он хотел обругать Леонарда, назвать идиотом и тут же бежать к жандармам, пока не всё пропало, но диалог завершился иначе:

– Так значит, зверски замучили родителей, твоих и жены? – уточнил теолог.

– Верно, – ответил дизайнер.

– И даже если пойдёшь с повинной, они поймут, что ты всё узнал и этого так не оставишь, поэтому на всякий случай предпочтут ликвидировать?

– Точно так.

– М-да, ну и вляпался же ты, – протянул Жрец, почесав увенчанную митрой голову, – давай так, я тебе помогу, но революционеры провозгласят веротерпимость.

– Тебе этого достаточно?

– Более чем. Я создам свою религию и одним обаянием обращу в неё всех. Ну да ладно, надо спешить.

Замечание пришлось к месту: ровно в двадцать три часа, по времени двадцатишестичасовых суток Альстры, жизнь в городе должна была замирать. В энциклопедии пишут, что нормальная продолжительность дня – двадцать четыре, как на Эстивене, но партия решила иначе. Всё-таки мутация, позволяющая приспосабливаться к разной продолжительности суток – полезное приобретение, но и она не позволила бы продлить их до тридцати или сократить до двадцати. Государство заботилось о здоровье граждан и вынуждало их ложиться рано. Такое взаимодействие с Министерством здравоохранения помогало постоянно поддерживать комендантский час. Алкоголь и ночные клубы идеология за тысячи лет так и не искоренила. Оставшиеся на дискотеке люди будут вынуждены тусить до утра.

Домой к Леонарду возвращались на такси. Сегодня главное управление по погоде решило, что перед важным мероприятием нужно смыть грязь с площадей и назначило на ночь сильнейший дождь. Глайдер летел около облаков и можно было видеть, как внизу светятся ещё не обесточенные кварталы. Одинаковые здания из иферита – серого с синеватым отливом материала – стояли там же, где их поставили в момент последнего заселения планеты. Альстра неоднократно разрушалась под ударами как с востока, так и с запада, и каждый раз город строили прямо поверх разрушенного. Метаматериал иферит прочен, долговечен, твёрд и рассчитан на десятки тысяч лет эксплуатации, при этом мягок и пластичен до затвердевания, поэтому сооружения из него легко возводить и трудно сносить.

Дома в планы посвятили жену. Жрец предложил его семье спрятаться и переждать. На резонное возражение: «Куда?» тот ответил:

– Столица не монолитна, она построена уровнями. Между районами есть проходы вниз, на ярусы прежней застройки. Это ад для поисковых групп: завалы, узкие ходы, норы… Мы можем спуститься туда, где нас не найдут никакие спецслужбы.

Поздний вечер прошёл в сборах. Завтра в полдень всё случится. Ему нужно будет только отключить защитные системы здания правительства, и вся полнота власти перейдёт к мятежникам. Из этого дома можно управлять флотами, двигать армии, определять нормы заводов и направлять приказы губернаторам. Один небоскрёб на столичной планете Пании, её сердце.

Между Леонардом и Гипатией состоялся разговор по душам, за время которого их пятилетний сын успел под руководством атеиста выучить формулу Ньютона-Лейбница. Начала его женщина:

– Я же просила тебя больше не разговаривать с этим алкоголиком. Почему он в нашей квартире?

– Завтра он проведёт для вас экскурсию по подземельям. Купи снаряжение и обналичь все деньги.

– С чего это?

Архитектор рассказал ей о странном человеке и судьбе родителей. Жена посмотрела на него со смесью презрения и восхищения, поэтому сказала:

– А о нас ты подумал? Почему не посоветовался со мной?

– Ты была на работе, считала затраты энергии на восстановления Рубежа.

– А позвонить?

– Могу я хоть раз в жизни принять самостоятельное решение?!

– Решение? И сразу о мятеже?

– Ну ясно, что не о цвете занавесок.

Говорили долго, больше часа. В конце измученная Гипатия села на стул и безапелляционно заявила:

– Они нас найдут и убьют…

Дизайнер подсел рядом и приобнял её за плечи:

– Всё будет хорошо, завтра же я стану министром.

– Если доживёшь до вечера, – хмуро ответила женщина. – Там много порталов, я сама их расставляла. Перепрограммируй один из них на перемещение в ближайший проход к катакомбам, я видела это в фильме про шпионов.

Ночь прошла тревожно, Леонард так и не сомкнул глаз. Несколько раз просыпался и плакал сын, бубня что-то про интеграл и первообразную, его успокаивала жена. Лишь только Жрец не оставлял царства Морфея до самого подъёма, и рулады его храпа заливали комнаты.

Утром собрались, сняли накопления, перевели их в массу. В Пании существовала собственная валюта – кредиты – оторванная от никитийского килограмма или клеонского джоуля, но свободно в них конвертируемая. Курс, правда, устанавливала партия и так же легко его меняла.

Леонард решил не дожидаться правительственного лимузина и добрался до небоскрёба на такси. Пусть думают, что архитектор решил ещё раз проверить все системы здания. Подлетая к постройке, он прикинул: советы жены не лишены смысла, поэтому бросил водителю:

– Нанимаю тебя на весь день, – и перекинул тому сумму, сравнимую с месячной оплатой.

Сооружение пронзало облака и уходило в небо. Это самое высокое здание Альстры и второе по величине в Пании: антенны многомерной связи на Лускуле всё же больше, но тоже его постройки. Данный дом, в отличие от прочих зданий, сконструировали не только из однообразного иферита, но и из стекла и стали. Уже лестница встретила его необычайным оживлением и беготнёй персонала.

На входе дежурила пара сотрудников Министерства безопасности. По пронзительному взгляду скульптор определил: им всё известно о мятеже. Фраза: «Наша дело правое», сказанная одним из них, только подтвердила его опасения, окончательно уверили в них хлопок по спине и пожелание удачи.

Небоскрёб состоял из огромного числа помещений. Залы для руководства армией, для приёма дипломатов, для пиров и светских раутов. Аудитории, обставленные по последнему слову техники и те, что не менялись со времён первого освоения. Лифты на таких высотах работали медленно, поэтому приходилось использовать дорогую технологию мгновенного перемещения.

Чекистов внутри оказалось ещё больше, нежели снаружи. От такого количества силовиков Леонарду стало душно, и он вышел на одну из смотровых площадок, немного ниже президентского павильона. Стоял долго, быть может, часы. Уже прибыл кортеж, делегация поднялась, мероприятие начнётся с минуты на минуты, но дизайнер не отрывал взгляд от серого города и всё пытался различить ожидавшую внизу машину. С расстояния в полсотни километров это никак не удавалось. Из оцепенения его вывел и тут же ввёл обратно резкий голос за спиной:

– Здравствуйте, Демократов, я по поводу восстания.

Леонард резко обернулся и тут же похолодел: сотрудник тайной полиции стоял прямо перед ним. «Ну точно, революция должна была начаться две минуты назад, значит всех уже взяли», – яростно мелькнула в голове мысль, поэтому дизайнер выпалил:

– Я не хотел, меня заставили, только ради памяти замученных родителей…

Его перебили:

– Демократов, все ждут вас. Отключайте защиту, и мы начнём.

Они подошли к стационарному терминалу и пальцы Леонарда забегали по клавиатуре. Логины, пароли, коды подтверждения, тайные символы, ссылки, каверзные вопросы, анализ сетчатки, крови, биометрия, считывание ДНК и вот наконец искусственный интеллект дома тихо шепнул скульптору:

– Здравствуй, создатель. Оборонительные системы выключены.

– Проверим, – отозвался чекист и метнул нож куда-то в сторону. Холодное оружие пробило кому-то череп, человек успел обернуться, и архитектор узнал министра внутренних дел. Его костюм не придал значение медленно летящей цели и теперь носитель был мёртв.

Следующие часы прошли в полной суматохе. Откуда-то появились полки солдат, КГБшники резали друг друга, президента и министров согнали в отдельную комнату и заперли. Мятежники хватали рычаги власти, садились за пульты управления и давали приказы одним флотам громить другие. С Ленерии пришло сообщение об обнаружении андромедянских диверсантов и новое правительство не нашло ничего лучше, чем подвергнуть планету орбитальной бомбардировке. А потом появился он.

В безоблачном небе Альстры прогремела вспышка и появилась чёрная точка. Она росла и вскоре превратилась в человеческую фигуру. Деловой костюм не давал соврать: это участник братства. Новая элита Пании высыпала на балкон, особенно много среди неё было женщин. Дамы кричали:

– Прилетел!

– Математик с нами!

– Да здравствует революция!

Вычислитель не разделял их оптимизма. Сделав несколько кругов, он ударил по зданию, снеся центральную часть. Верхняя при этом осталась на месте. После этого член Ордена схватил выпавшего президента, куда-то с ним улетел и отправился на второй заход.

Леонард всё понял сразу. Либо это не тот математик, либо таковых вообще не имелось в числе восставших. Он заранее последовал совету жены и настроил портал в зале на перемещение вниз, поэтому быстро сбежал. К счастью, водитель ещё не успел слинять, и архитектор запрыгнул в уже готовый стартовать глайдер, дал координаты и вскоре оказался рядом с Христианом, женой и сыном. Прятаться от таксиста и выходить заранее не имело смысла, здесь на десятки километров протягивалось ровное бетонное поле, в котором зиял провал.

Жрец сидел в компании Гипатии, корзинки с продуктами и початой бутылки и объяснял принципы превращения освоенных планет в первобытные. Появление скульптора оборвало его на словах: «Никитийские чиновники вспомнили про систему, лишь когда обнаружили неуплату налогов за две тысячи лет».

Дальше был переход в неизвестной обстановке, операция по удалению мозгового импланта в подпольной клинике, на которую ушло денег больше, чем на установку. Остальные средства забрало обустройство. Им здорово помог Христиан, ставший жрецом с маленькой буквы: благодаря знанию медицины он всё-таки смог основать собственную религию. Первый сын погиб из-за укуса крысы, но у него будут ещё трое: Стив, Карл и Алексей. Девочек в живых в подземельях обычно не оставляли. Однако преподаватель научного атеизма несмотря на своё положение тоже не избежал гибели: его забили, когда он предсказал день и час гибели Альстры.

Но имелась ещё одна часть, без которой история восстания не будет полной. Помощник казначея, руководящий мятежом с Ленерии, не собирался присоединяться к бунтовщикам, даже наоборот, стремился максимально удалиться от них. Ещё до того, как математик покинул пост в банке, два грабителя обнесли закрытый музей войн с арахнидами и купили копировальный аппарат. С его помощью они распечатали достаточно много мяса пауков, которое вскоре должно было разлететься по поверхности. Собрали 3D-принтер, уничтожили обычный, где подделывали выписки о заключённых концлагерей. Как только вычислитель оставил их, Лотар записал пару сообщений:

– Андромедяне открыли портал из высших измерений прямо в хранилище банка, они пришли за массой и не отступят. Оставшийся со мной инженер убит, прошу помощи.

И второе:

– Они схватили чемоданы и пытаются уйти, я их задержу. Космическому флоту: вызываю огонь на себя.

Подельники вышли из подвала и направились к стоящему на старте корвету. Надо было спешить: с минуты на минуту нужные люди на Альстре отдадут приказ и Ленерию закидают антиматериальными зарядами.

Но судьба не дала им добраться до трапа вместе. Оказавшись около яхты, инженер повернулся, достал лазерный пистолет и крикнул:

– Отдавай чемоданы.

– В них нельзя стрелять, в каждом по сверхмассивной чёрной дыре, – уточнил Коллатц.

– Плевать, тогда поди прочь от них.

Банковский служащий послушно выполнил распоряжение. Инженер подошёл, взял оба кейса в одну руку. Невесомые, но в то же время содержащие столько денег. Предатель рявкнул:

– Теперь проваливай, убивать не буду, сам помрёшь. Быстро!

Экономист остался стоять на месте. Бывший подельник вскинул руку с орудием, но было поздно: мощный импульс от сумок испепелил его. Стандартная банковская защита: если за ручки возьмётся посторонний человек, в течение пяти секунд его уничтожат.

Финансист подхватил дипломаты и направился к кораблю. Он не называл никому своей должности и имени, поэтому его не смогут сдать. Более того, панийцы запомнят экономиста как героя, в одиночку остановившего вторжение арахнидов. Смерть рядового работяги и рождение богача произойдут при бомбическом сопровождении.

Лотар занял место в кресле и установил автопилот до центральной части Никитии, куда-нибудь на курортную планету. В отличие от прочих идейных революционеров, его ожидала долгая и счастливая жизнь.