Текст книги "Подъем и падение Запада"
Автор книги: Анатолий Уткин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 54 страниц)
В Потсдаме у членов американской делегации возникают новые заботы: если Советская армия войдет в Северный Китай, то покинет ли она его? Особенно активно развивали эту тему военный министр Стимсон и посол в Москве Гарриман. Генри Стимсон поднял этот вопрос перед президентом сразу же после своего прибытия в Потсдам. Целью стало не позволить Советской армии надолго остаться в Маньчжурии, не превратить Северный Китай в свою зону влияния. Министр убеждает президента защищать «наши ясно обозначенные и растущие интересы на востоке»[128]128
Coles Н. and Weinberg A. (eds) Civil Affairs: Soldiers Become Governors, Washington, 1964, p. 548.
[Закрыть]. Стимсон настоял на повторении четырехстороннего соглашения по Корее, которое должно было гарантировать американское присутствие на Корейском полуострове. России не будет позволено занять здесь доминирующий позиции.
Сталин объяснил, что перед военным вхождением на китайскую территорию Советский Союз заключит соглашение с Китайской республикой, значительные шаги по этому пути уже сделаны, Дайрен (Дальний) станет открытым международным портом. Мы ощущаем прежде неслыханную, своего рода навязчивость Трумэна, объясняющего в этом месте Сталину, что такая открытость и есть политика «открытых дверей». В конце данного обсуждения и Трумэн, и госсекретарь Бирнс еще раз подчеркнули, что «главный интерес Соединенных Штатов заключается в свободном порте»[129]129
Potsdam Papers, v. II, р. 1586-7.
[Закрыть].
Вечером Черчилль отправился в гости к Сталину. Он взял с собой подарок – коробку сигар. Два политика обедали вдвоем. Переводчик втайне записал их беседу. Черчилль: Россия должна стать морской державой. Он сравнил Россию с гигантом, у которого перехвачены ноздри – узкий выход в Черное и Балтийское моря. Он готовился поддержать Россию в пересмотре Конвенции Монтрё, «выкинув из нее Японию и дав России свободный выход в Средиземное море». Речь может идти также о Кильском канале и о теплых водах Тихого океана. «Это не вид благодарности за содеянное Россией, это наша твердая политика».
Черчилль при этом сказал Сталину: создается впечатление, что «Россия устремилась в западном направлении». Сталин ответил, что у него нет таких намерений. Напротив, он выводит с оккупированных территорий войска. «Два миллиона будут демобилизованы в течение следующих четырех месяцев. Дальнейшая демобилизация зависит лишь от работы железных дорог». Сталин извинился перед Черчиллем за то, что не поблагодарил официально Великобританию за материальную помощь в ходе войны. Это будет сделано. Курс на улучшение отношений с Западом определен тоже на тридцать лет вперед.
Сталин все более проникался значением атомного оружия, но он был исключительно высокого мнения о Германии и Японии – при любых обстоятельствах. «Япония не будет разорена, даже если она подпишет безоговорочную капитуляцию, как Германия. Обе эти нации очень сильны. После Версаля все думали, что Германия не поднимется. 15—20 лет – и она восстановилась Нечто подобное случится и с Японией, даже если ее поставят на колени. Советскому Союзу нужны Курильские острова. «Мы закрыты. У нас нет выхода. Нужно сделать Японию уязвимой со всех сторон: с севера, запада, юга и востока – тогда она будет смирной. Нам нужны Дальний и Порт-Артур на 30 лет. На случай, если Япония восстановит силы, мы могли бы ударить по ней оттуда. Япония поднимется снова, как и Германия»[130]130
Hoover Institution Archive. Victor Hoo Papers. Box 2, File «Sino-Soviet Relations, 1945—1946», p. 2—6.
[Закрыть].
Новая доминирующая сила Запада должна была подкосить мощь европейского колониализма с его военными анклавами и деловой импотенцией. Новый экономический опекун – Соединенные Штаты – готовились занять позиции прежних европейских опекунов и владельцев. Объектам американской политики было обещано дарование национальной независимости, но только после значительного подготовительного периода. Речь могла идти о десятилетиях.
Соответствовало ли такое видение чаяниям азиатских народов, ожиданиям новой эры, когда самый большой азиатский хищник – Япония – потерпел сокрушительное поражение? Азия была слишком велика, чтобы осуществлять над ней контроль. Значительная часть американских политиков осознала это значительно позже. А пока, восстанавливая довоенный статус кво, американцы стремились на текущем этапе воспользоваться остаточными силами колониализма и остаточного консерватизма для создания стартовой площадки американского вхождения в Азию, где до войны США доминировали только на Филиппинах. Эта стратегия Вашингтона объективно входила в противодействие с мыслями, надеждами и чаяниями азиатских народов, не желавших отдавать американцам своего будущего. Эти народы только что сражались с японскими агрессорами, они были вооружены, воодушевлены и вовсе не хотели попадать в новую опеку.
Главной проблемой Соединенных Штатов было то, что они хотели перехватить своеобразную «пальму первенства» в Азии, не меняя при этом общего порядка вещей, не круша «старого порядка». Это было невозможно. Высвобождение от японского гнета вызывало невероятные по мощи силы, меняющие прежний строй азиатских государств. Особенно это сказывалось в Китае. Старый колониальный порядок получал смертельный удар. Подъем левых (и часто антизападных) сил был очевиден в Китае, Корее, Индокитае, на Филиппинах, в голландской Ист-Индии. Только сама Япония, жестко взятая в оккупационный оборот генералом Макартуром, не колебалась в левом направлении, остальные страны региона встали на грань социального взрыва. С целью предотвратить этот взрыв президент Трумэн 14 августа 1945 г. издал «Общий приказ № 1». Это был очень значимый документ, порожденный в недрах военного министерства США и рассчитанный на получение американцами контрольных позиций во всем регионе.
Смысл этого приказа был в том, что японские войска должны были в строгом порядке сдаваться именно американцам во главе с генералом Макартуром, а не всевозможным силам сопротивления. Этот приказ должен был помочь Вашингтону овладеть всей огромной сферой японского колониального влияния. Трумэн и окружающие его военные хотели вырвать территории, сдаваемые китайцам (особенно китайским коммунистам) и русским, под контроль нового претендента на безусловное могущество в Азии. Многое в этой ситуации зависело от Советской России, которой и в этом случае американцы не уделяли даже вежливого внимания. Степень выполнения «Общего приказа № 1» должна была показать степень готовности русских занять подчиненное положение в новой, америкоцентричной системе. Особенно в Корее, в Северном Китае, там, где сильны были левые силы.
Разведка – ОСС – занялась прогнозированием. Среди проблем будущего на первое месте ставилась Япония, за нею следовал Китай. Юго-Восточная Азия стояла на пятом месте «как источник сырья и потенциальный рынок для американских товаров и инвестиций». Американцев не беспокоили Ахмед Сукарно и Мохаммед Хатта (ОСС оценило их как «первостепенных лидеров-коллаборационистов»). Японцам в будущей Индонезии американцы приказали оставаться на контрольных позициях до присылки американских войск. Несклонность Сукарно к связям левого толка привлекла к нему американцев.
Американцы и их союзникиБританские геополитики боялись, что русские воспользуются обнаружившейся очевидной слабостью Британской империи и самого Объединенного королевства и постараются перехватить заморские позиции своего традиционного соперника.
Так или иначе, но советская делегация все более ощущала свое одиночество и изолированность. Враждебность англичан не была новостью. Еще в Потсдаме Молотов жаловался Джозефу Дэвису, что британский Форин Оффис убежден в том, что «Советский Союз посягает на их империю. Ничто, что Советский Союз может сделать или сказать, не может убедить их в том, что русские не желают больше того, что они имеют, за исключением безопасности»[131]131
Dixon R, Double Diploma: The Life of Sir Pierson Dixon. L., 1968, p. 191.
[Закрыть]. Что, англичане забыли о «процентном» соглашении 1944 г.? Или русские не соблюли своего обещания отстоять от греческих дел? Русские очень хорошо помнили заявление президента Трумэна на второй день начала работы Потсдамской конференции: «Мы не позволим вмешательства какого-либо неамериканского государства в дела наций Северной, Центральной и Южной Америки». Это канон. Но тут же Соединенные Штаты объявили острова Тихого океана необходимыми для их безопасности и взяли на себя исключительные права по контролю над Японией. Пока союзные министры иностранных дел заседали в Лондоне, президент Трумэн объявил о контроле генерала Макартура над Японией. Сам Бирнс осудил этот жест, «потому что Сталин думает, что мы действуем в Японии точно так же, как он действует в Восточной Европе»[132]132
New York Times, September 25, 1945; Walter Brown Diary, September 27, 1945.
[Закрыть].
СССР без скандала и сопротивления отдал Италию Соединенным Штатам и Британии. Почему же США и Британия столь недружественны по отношению к России в Румынии и Болгарии? Русские осознавали мощь ядерного оружия. На банкете в Лондоне Молотов сказал: «Конечно, мы должны с великим вниманием слушать то, что говорит мистер Бирнс, потому что Соединенные Штаты являются единственным народом, производящим атомные бомбы». Но уважение не означает сервильность.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ ПОЗИЦИЯ СИЛЫ
Глобальная экспансияЗапад обрел безусловного лидера – США. Американская глобальная экспансия середины XX в. стала опираться на две существенные, приобретенные в ходе войны основы. Первая, европейская: оккупация значительной части Германии – империалистического соперника, который бросал вызов Америке и в Первую, и во Вторую мировые войны. Вторая основа – азиатская. Это разгром и оккупация территории тихоокеанского противника – Японии. 10 августа 1945 г. государственный секретарь Дж. Бирнс заявил членам кабинета, что в Японии не будут повторены ошибки, допущенные при создании оккупационного режима в Германии. Г. Трумэн писал: «Мы хотели, чтобы Япония контролировалась американским командующим... Я был полон решимости не повторить – в случае с оккупацией Японии – нашего немецкого опыта. Я не хотел совместного контроля или раздельных зон»[133]133
Truman H. Year of Decisions. Garden City, 1955, p. 430—432.
[Закрыть].
По мнению американского руководства, Советский Союз должен был признать право США на мировой контроль, на определение тех внешних и внутренних условий, в которых он должен развиваться. Если же Советский Союз не признавал этого права за США, то, по логике трумэновского окружения, он автоматически становился врагом Америки. НАТО, блоки и базы вокруг СССР – это было уже производным.
Для подрыва изнутри антигитлеровской коалиции было необходимо создать ситуацию, при которой один из трех главных участников этой коалиции – США – предъявил другому – Советскому Союзу – абсолютно неприемлемые условия. В данном случае это и произошло – быстрое расширение сферы американского влияния смело барьеры осторожности и осмотрительности. Выступая на словах за равенство всех наций в новом послевоенном мире, Соединенные Штаты на самом деле боролись за утверждение собственного главенствующего положения на мировой арене. Нет никаких, ни прямых, ни косвенных, доказательств того, что советское руководство в те годы стремилось к конфликту с США.
Президент отвечал, что «даже самые энергичные контрмеры американцев не могут принести стопроцентный успех. Но можно рассчитывать, что СССР при определении нового положения дел в Восточной Европе уступит не менее чем на 85 процентов».
Для характеристики внешней политики США после 1945 г. как нельзя лучше подходят слова Г. Киссинджера, который писал (исследуя, правда, иную политическую ситуацию): «Как только держава достигнет всех своих целей, она будет стремиться к достижению абсолютной безопасности... Но, поскольку абсолютная безопасность для одной державы означает абсолютное отсутствие безопасности для всех других, она... может быть достигнута лишь посредством завоевания»[134]134
Kissinger Н. A World Restored: Castlereagh, Metternich and the Restoration of Europe, 1812 – 1822. Boston, 1957, p. 144—145.
[Закрыть]. По этому пути и устремились Соединенные Штаты.
Национальное богатство США (стоимость всего, чем владеют американцы, – строения, оборудование, дома, товары, земля) увеличилось с 0,5 трлн долл, в 1942 г. до 12,5 трлн долл, в 1982 г.[135]135
U.S. News and World report, 1983, Sept. 5, p. 48.
[Закрыть]. Валовой национальный продукт США увеличился с 211,9 млрд долл, в 1945 г. до 14 трлн долл, в 2008 г.
В стране был создан устойчивый общественный консенсус по поводу американского лидерства в мире и готовности платить за это лидерство. Одна часть истеблишмента говорила об охране «факела свободы», о защите ценностей западной цивилизации (Дж. Кеннеди, Дж. Ф. Даллес, Д. Ачесон, Р. Рейган, Дж. Буш-младший). Для не склонных к высокопарной риторике деятелей движущими мотивами внешней политики США были «осуществление мировой ответственности», исполнение выпавшей на долю США «миссии управления миром» (Г. Трумэн, Д. Эйзенхауэр, Л. Джонсон, У. Клинтон). Лидеры, заявлявшие о своей приверженности «политическому реализму», считали основной идеей американской политики создание некоего «мирового порядка», «стабильности», упорядоченной эволюции (Р Никсон, Г. Киссинджер, Дж. Картер).
При этом США – лидер, у него есть союзники, ни один из которых не равен им. Это – первый ряд государств. У США есть союзники, которые полностью зависят от них. Это – сателлиты, находящиеся во втором ряду. Есть державы, которые не имеют формальных связей с США, но жаждут американской помощи, займов, инвестиций. Это – третий ряд. Таким образом, налицо иерархия.
Территориальный контрольПо мере расширения зоны американского влияния в мире увеличивалась значимость аппарата федеральной власти, готового теперь к решению не только американских проблем. Государственная машина США за годы Второй мировой войны превратилась в гиганта. Расходы по федеральному бюджету увеличились с 9 млрд долл, в 1940 г. до 98 млрд долл, в 1945 г.
В ходе Второй мировой войны Соединенные Штаты приобрели датскую Вест-Индию – ставшую американскими Вирджинскими островами. Во Второй мировой войне американской территорией стали острова тихоокеанской Микронезии и многие другие тихоокеанские острова. Вашингтон выступил с инициативой создания мировой организации – Организации Объединенных Наций. Соглашения, подписанные в Ялте в феврале 1945 г., фактически дали Советскому Союзу контроль над третьей частью мира, а Соединенным Штатам – над остальными двумя третями. Этот статус кво подвергался серьезному испытанию за неполные полсотни лет лишь трижды: берлинская блокада 1948—1949 гг.; Корейская война 1950—1953 гг.; Карибский кризис 1962 г.
Политолог Арнольд Вольферс указал, что «наиболее чувствительными к угрозам нациями являются те, которые в недавнем прошлом перенесли нападение или, пройдя долгий период сравнительной безопасности, внезапно нашли себя уязвимыми»[136]136
WolfersA. Discord and Collaboration. Baltimore, 1962, p. 151.
[Закрыть]. Вольферс говорил об Америке после Второй мировой войны. Не повторять ошибки 1919 г., не уходить из внешнего мира, из Восточного полушария, откуда пришли две мировые войны, – этот лозунг имел свои привлекательные для американского капитала черты и пользовался известной популярностью в деловых и политических кругах страны. Но он предполагал не просто присутствие в нескольких критически важных районах, но и контроль над происходящими в них процессами. Взять на себя ответственность за порядок в этих районах означало как минимум следующее: собственные американские представления о порядке в мире возводились в абсолют; проблемы данных регионов рассматривались с меркой их соответствия американским интересам.
После победы над военными противниками в Европе и Азии следовало обеспечить контроль над территорией поверженных врагов, предвоенных конкурентов, достичь доминирования в лагере «западных демократий», противопоставить друг другу СССР и Китай. Новый президент воспринял эти цели и привнес свои методы в их достижение. Его восприятие мира зиждилось на том, что у всех международных кризисов есть вполне определенный источник – СССР, неуправляемая и непредсказуемая страна. Второй «кит» внешнеполитического кредо Г. Трумэна – абсолютная уверенность в том, что все мировые и региональные процессы имеют прямое отношение к Америке и могут получить из ее рук справедливое решение. Находясь на перекрестке двух дорог: либо продолжение союза пяти стран – главных участников антигитлеровской коалиции, – при котором США пришлось бы считаться с мнением и интересами своих партнеров, либо безусловное главенство как минимум над тремя из них (Великобританией, Францией, Китаем), Г. Трумэн без долгих колебаний избрал второй путь, обещавший ему эффективное руководство западным миром и дававший надежду на то, что силовое преобладание Запада склонит к подчинению обескровленный войной Восток.
Необходимо отметить, что в это же время на политическую арену выдвигается плеяда профессиональных военных. Никогда – ни до, ни после – в США не было такой тесно сплоченной когорты высших военных и военно-морских чинов, решивших всерьез взять опеку над внешней политикой страны. Это были «пятизвездные» генералы (высшее звание в американских вооруженных силах, введенное во время Второй мировой войны) Дж. Маршалл, Д. Эйзенхауэр, О. Брэдли, Д. Макартур, Г. Арнольд, адмиралы флота У. Леги, Э. Кинг, Ч. Нимиц. Один из них впоследствии стал президентом США, другой – госсекретарем, а Д. Макартур фактически был губернатором Японии. Это были люди с необычайными амбициями, немалыми способностями, с уверенностью в том, что пришел «век Америки». Слава военных героев помогала им.
Колоссальный бросок из Западного полушария в Восточное в результате двух войн потребовал формирования новой плеяды глобально мыслящих проводников новой политики, и они появились в лице трех президентов – Франклина Рузвельта, Гарри Трумэна и Дуайта Эйзенхауэра и их помощников Дж. Маршалла, Д. Ачесона, Дж. Кеннана. Ни в один период американской истории – за исключением времени отцов-основателей республики – американская политическая арена не формировала столь глубоких характеров, такой утонченности, такого знания европейской цивилизации. Опыт этих людей, прошедших две мировые войны, Великую депрессию, колоссальные социальные сдвиги первой половины XX в., позволил им подняться над обстоятельствами, сформировать характер, способность обобщать разномастные явления, увидеть дальние горизонты.
В 1945 г. идея необходимости для США взять в свои руки управление значительной частью мира охватила государственный аппарат, деловые круги, лоббистов Вашингтона, верхушку реформистских профсоюзов, академическую элиту, прессу. Идея Америки, «вознесшей факел над погруженным во мрак миром», была привлекательна для многих. Президента-демократа поддерживали влиятельные республиканцы, такие, как братья Даллесы и У. Макклой, влиятельный на Капитолийском холме сенатор А. Ванденберг, представлявший элиту северо-восточного истеблишмента Г. Стимсон, лидеры республиканской партии во главе с Т. Дьюи.
В государственном департаменте Джозефа Грю сменяет в качестве заместителя государственного секретаря Дин Ачесон, менее антисоветски настроенный, но уже полагавший, что войны, видимо, не избежать. Гарриман, как бы отшатнувшийся от призрака войны, говорит следующее: «Мы должны признать факт проживания на той же планете, что и русские, нравится нам это или нет; мы должны найти способ ладить»[137]137
Sulzberger С. Long Row of Candles: Memoirs and Diaries 1934—1954. N.Y., 1969, p. 269.
[Закрыть]. Некий мирный просвет виден и во взглядах Джона Фостера Даллеса: «Для обеспечения единства необходимым бывает идти на компромисс в достижении идеалов. С другой стороны, достижение идеалов бывает иногда возможно только за счет раздела мира на зоны влияния. Выбор между двумя альтернативами нелегок. Но я не думаю, что мы идем к этой альтернативе, поскольку мы еще не дали нашим принципам наиболее благоприятного шанса для достижения успеха». Даллес отказывался соглашаться с тезисом, что раздел мира на зоны влияния неизбежен. Нота надежды слышна в его выступлении перед Советом по внешней политике в конце октября 1945 г.: «Россия испытывает подлинный страх, подозревая Соединенные Штаты в планах окружения России. Если мы сможем убедить русских в том, что у нас нет планов такого окружения, они могут пойти на заключение мира на общих условиях»[138]138
Dulles talk, October 30, 1945, Council on Foreign Relations papers.
[Закрыть]. Даллес выдвинул три причины разочарования русских в ходе лондонской сессии Совета министров иностранных дел. 1. У русских появились «подозрения в отношении Запада» в свете не только прежней истории, но и совсем недавних событий. Некоторые из их нынешних подозрений оправданы, если иметь в виду, скажем, доклад Отдела стратегических служб, в котором описывается деятельность лондонско-польского радиоцентра, базирующегося в американской зоне оккупации Германии и работающего на Польшу. 2. Русские – упорные переговорщики, и в Сан-Франциско они получили впечатление, что американцев можно «додавить». 3. Советские лидеры не только «желают тесных отношений с Западом», но и стремятся к сближению с Западом, чтобы не раздражить свой собственный народ[139]139
Dulles talk, Box 1, Warburg papers.
[Закрыть].
Но в настроении главного лица – президента Трумэна – уже чувствуется ожесточение. После Лондонской сессии он пишет Бирнсу: «Делайте все, что считаете необходимым для продолжения диалога, но, в конечном счете, если чувствуете свою правоту, пошлите их к черту». В октябре 1945 г. Трумэн многократно обращается к оценке военного арсенала Америки. 5 марта 1945 г. при обсуждении планов сокращения американских вооруженных сил на два миллиона он говорит Гарольду Смиту: «Не слишком ли быстро мы демобилизуемся?» 8 октября президент Трумэн развил тему американского превосходства в научном знании, инженерном ноу-хау и «ресурсы совместно с индустриальной основой». Последний секрет, сказал Трумэн, является главным. Чтобы догнать последний фактор, «чтобы поймать нас на этом, должны проделать всю нашу работу так же, как это сделали мы». И президент полагал, что это едва ли возможно.
На следующий день к Трумэну приехал один из его старых миссурийских друзей с вопросом: «Означает ли сказанное гонку вооружений в будущем?» И президент ответил: «Да». Мировое правительство будет создано еще, может быть, через тысячу лет, а пока оно «в настоящее время всего лишь одна из многочисленных теорий». Земляк вспоминает: «Было впечатление, что президент решил для себя что-то важное и теперь был в высшей степени полон решимости относительно правоты принятого им решения».
Еще более важное заявление президент Трумэн сделал 27 октября в День Военно-морского флота, когда Трумэн точно знал, что его услышат в Москве. «Соединенные Штаты не признают на Балканах правительств, навязанных извне иностранной державой». Разделение мира на зоны влияния – ложный принцип. Что касается атомной бомбы, то она будет «священным образом» доверена Америке на неисчисляемое время. Стало окончательно ясно, что интернационализация атомного оружия невозможна.
Чтобы как-то смягчить выпад против Советской России, президент Трумэн сказал, что две возникающие супердержавы страдают из-за языкового барьера и что «Россия плохо представлена в нашей стране». Он сказал Стеттиниусу, что «практически неизбежно иметь противоречия с СССР, но не следует воспринимать их слишком серьезно... Проблемы можно разрешить, хватило бы времени... У русских огромные проблемы внутри их страны. Это частично объясняет происходящее». По мнению Трумэна, Сталин «оказывает смягчающее влияние» внутри Кремля. «Было бы подлинной катастрофой, если бы Сталин умер в текущее время»[140]140
Truman Public Papers: 1945, р. 381—388; 431—438.
[Закрыть].
В центре разворачивающегося дипломатического тайфуна стоял государственный секретарь Джеймс Бирнс. На внутри-американской арене на него оказывали давление самые разнообразные силы. «Рижская аксиома» получала преобладание внутри государственного департамента. Оттуда исходило требование перестать «умиротворять» русских. Возглавивший Ближневосточный отдел госдепа Ллойд Гендерсон в особом меморандуме требовал перейти к политике, «не исключающей риск», в противном случае, мол, линия Вашингтона в мире будет попросту слабой. Эл бридж Дерброу вспоминает 8 декабря 1945 г., что его жизнь «становится одним сплошным АДОМ... Советы проникают в Маньчжурию, Корею, Иран, равно как в восточную и юго-восточную Европу и другие районы советских махинаций... Мы все же пытаемся приготовиться к хорошей схватке»[141]141
November 13, 1945, Box 1, Mattheus File, State Department papers.
[Закрыть].
Но имели влияние еще и умеренные силы. Автор речей Бирнса и его доверенное лицо – Бен Коэн, деятель «Нового курса», призывал к терпимости, полагая, что не в интересах США начинать дипломатическую паузу. Две сверхдержавы еще поддерживали контакты, беседовали между собой, прилагали усилия по смягчению противоречий. Из этих усилий может возникнуть и общий язык[142]142
New York Times, September 30, 1945.
[Закрыть]. Бывший посол в Москве Дэвис проводил во встречах с Бирнсон свою обычную линию: русских следует понять. Бирнс ответил, что «Молотов непереносим». Если он расскажет, что ему говорил Молотов, ситуация в американо-советских отношениях ухудшится значительно.
